Нильмера

Глава 8

Плинта медленно прочел письмо и неуклюже опустился на край деревянной скамьи, так, что она чуть не опрокинулась. Он выронил письмо из рук. Эдекон, стоявший неподалеку, поднял его и быстро пробежался глазами. На обоих нашла тишина. Первым ее прервал Эдекон, сказав:

— Значит Нильмера твоя нашлась.

— Громобой уже везет ее домой, — задумчиво произнес Плинта. — Нужно было помочь ее отцу.

Эдекон подвинул к столу деревянное кресло и уложив на него мягкую подушку сел рядом с князем. Он внимательно рассматривал перстни на своих пальцах, пытаясь устроить игру драгоценных камней, отразив их от света масляных светильников. Когда ничего не удалось скиф проговорил:

— Судя по мокрым листам, твоя жена плакала.

— Плакала? — тихо спросил Плинта и тут же взорвался: — А как же иначе?! Тихомир был ее отцом.

Князь очень редко, позволял себе повышать голос на Эдекона, такое могло быть чревато, но скиф простил ему сегодня эту вольность. Он встал с кресла и подойдя к Плинте похлопал его по плечу. Затем скиф тихим голосом сказал:

— Для твоей жены он был отцом, а для нас просто очередным князем.

— Я его уважал! — воскликнул Плинта.

— Опять же, только учитывая что он отец твоей жены.

— Нет, не только за это, — убеждал себя Плинта. Он был… он был…

— Вот видишь, ты его совсем не знал, — ухмыльнулся Эдекон. — Не хотел я плохо о нем говорить, по крайне мере сегодня. Но у меня, последнее время, не вылезает из головы история двадцатилетней давности. Именно поэтому я убеждал тебя не помогать Тихомиру. Но я конечно не думал, что Велизарий окажется настолько жесток и безумен. Недооценил я его.

— Что за история? — заинтересовался Плинта.

— Знаешь ли, любопытство ведь тоже порок, но все же я тебе расскажу. Только не умудрись своей женушке поведать. Если она услышит, возможно возненавидит тебя.

— Не расскажу.

— Было тогда мне лет восемнадцать, а может быть и девятнадцать. Служил я у гуннов в войске Атиллы. Советником у него тогда еще был Эрнак. Они были друзьями с самого детства. Гунны заключили союзы со многими славянскими племенами. С некоторых Атилла даже не собирал дань. Был тогда у тускарей престарелый князь по имени Огнедар. Досталась ему по наследству книга невероятных и мощных, но при этом темных заклинаний. Да таких, что считаются запретными не только у славян, но и гунны стараются их не использовать. Кроме разве что тех, которые заклинают огонь. Родных детей у Огнедара не было и он усыновил двух сирот. Звали их Тихомир и Волк. Старый князь не желал заключать никаких союзов с гуннами. И если Тихомир слушался во всем, то Волк был своенравен. Была еще одна разница, между его приемными сыновьями. Тихомир был вовсе не способен к темной магии, а Волк напротив, превзошел в этом деле даже своего отца. Но все же на смертном одре Огнедар, выбрал своим наследником Тихомира, а Волка назначил витязем Мережи и наказал слушаться своего старшего брата. Новоявленный витязь познакомился с Атиллой, вождь гуннов восхищался его колдовскими дарованиями. Но Эрнак, предостерегал своего лучшего друга от темного колдовства. Атилла отмахивался от него и говорил, что будет неплохо, если Волк присоединится к их походу на запад. Прошел год со смерти Огнедара, в Мереже все было спокойно. Атиллу вызвали за Урал отец и дядьки. Они решили назначить его верховным командующим Великого войска и провести ритуал огня, принятый в тех краях. Эрнак все чаще стал наведываться в городище Тихомира. Князь его ужасно боялся, зная насколько силен гунн в колдовстве. Эрнак же опасался совсем другого. Он видел как с братом Тихомира происходят всякие странности. Если Огнедар, владевший темной книгой, старался с осторожностью использовать заклинания. Тогда как Волк, изучал все страницы без меры. Он стал невероятно силен, но вместе с тем, с ним стали происходить изменения. Его глаза стали черными, пальцы покрылись язвами и ожогами, но самое главное он стал одержим лесом. Ходил там сутками на пролет, а после возвращения, снова садился за книгу. Эрнак стал все чаще наведываться в Мережу и постоянно ссорился с Волком, сетуя на то, что витязь тускарей погряз в темном колдовстве и уже не выберется из ее омута. Точно не знаю, что приключилось той ночью в княжеском тереме. Я склонен предположить, что Волк попросил Тихомира избавиться от Эрнака. Князь Мережи крайне испугался последствий и рассказал обо всем колдуну гунну. Не знаю… хм… может в княжеском тереме и вправду происходила какая-то чертовщина… хм… после которой князь Мережи обратился за помощью к Эрнаку. Суть в том, что я по указанию Эрнака встретил их утром возле тайного входа в Мережу. Тихомир вместе с колдуном, под руки тащили его брата. На руках и ногах у того были колдовские кандалы. Сам Волк был оглушен мощным заклинанием. Не знаю, наложил ли его Эрнак, а может быть, тот просто перечитал колдовской книжки и вправду попался в омут темной магии. Мы погрузили Волка на запряженную телегу, а потом отвезли в дремучий лес, что находится в паре десятков верст от Мережи. Мы отнесли его в темную чащу, после чего Эрнак произнес какое-то странное заклинание. Он велел нам бежать оттуда, что есть сил, а сам пошел снимать кандалы с Волка.

Комната снова погрузилась в тишину. Наконец-то Плинта не выдержал и спросил:

— Так что случилось дальше?

— Как видишь, я здесь, — сказал Эдекон.

— Что случилось с Волком?

— Да мне почем знать? Мы вернулись в Мережу и Тихомир держал речь, что его брат готовил какой-то заговор и поэтому его изгнали.

— Все равно мне не понятно, что там произошло. И почему я должен изменить свое мнение о жизни Тихомира?

— Он в любом случае, предал своего брата. И я почти уверен, что только из-за своей трусости.

— Может…

— Да и еще, — вдруг резко перебил Эдекон. — Не знаю, что двигало Эрнаком, зависть или он и вправду знал какие-то тайны про темную магию, мне трудно ответить на этот вопрос. Дам тебе только один совет, никогда, ты слышишь меня, никогда не спрашивай у Эрнака, про Волка, сына Огнедара.

Эдекон вдруг заулыбался.

— Тебе эта история приносит радость? — удивился Плинта.

— Те события, помогли мне неплохо подняться.

— Что ты имеешь ввиду.

— Когда вернулся Атилла, я первый рассказал ему всю историю про Эрнака и Волка. Он был в ярости. Поссорился с Эрнаком и запретил ему ходить в поход на запад, — некоторая ностальгия захватила Эдекона.

— Так тебе с этого какая была выгода?

— Мне? — Эдекон заулыбался еще больше. — Атилла назначил меня управлять всеми окрестными городами, а Эрнака определил в мои советники. После этого колдун меня крайне недолюбливает.

— Да о чем вы тут толкуете? — закричала Нильмера зашедшая в гридницу, что само по себе было непозволительно для княжны. Но в просторном помещение, забитом лавками и столами из красного дерева, словно какая-то дорогая корчма, сидели только двое: достопочтенный князь Плинта; могучий витязь Громобой. Последний сразу ретировался, ссылаясь на какие-то неотложные дела. Оставшись вдвоем с женой князь попытался успокоить ее, сказав:

— Толковали о том, как нам дальше поступить с Велизарием.

— Как поступить?! — разъярилась жена. — Как поступить?! Я его ненавижу! А тебя скоро начну презирать за трусость!

— Постой! — кричал ей вдогонку Плинта. Но его жена уже покинула гридницу и бежала по мокрому снегу обратно в зимний княжеский терем, что располагался в двадцати верстах к югу о Городца. Вокруг была тишь и благодать. Да подтаивающее озеро рядом с голым лесом.

Нильмера лежала в своей комнате вся в слезах: «Я ненавижу его! Ненавижу! А что же мой муженек? Жалкий трус? Я сама возьму меч и поеду убью Велизария! Как он мог? Он же мне обещал? Разумеется, можно ли верить обещаниям? Привела голубчика в дом… Как же это так приключилось, что писал он мне все те письма? Ты любишь меня, голубка моя? Все я помню… Нет, не люблю! Никогда не любила! Кого я обманываю?! Говорит, душа моя, очень тебя я люблю! Себя любит! Себя любить мне нужно! И Сенежу! Зачем он так со мной поступил? Может его одолело безумие? Нет, это ты ошибаешься! Скорее всего и в распутстве не случайно его обвиняли… Но кто это был? Я не вспомню уже… Все подряд… Кто ко мне свататься ходил. Он подобен червю! Жалкий червь! Объясняться со мной вздумал в письмах! Но поступки его объяснить невозможно, их надо понять? Поймет только тот у кого сердце злое и душа. Ах! Зачем я гневаюсь? Расстраиваю себя… Именно в этом его задумка! Мне надо только сосредоточиться… Отринуть его… Словно никогда вовсе не было на свете Вели… Ненавижу это имя! Будь оно проклято навеки! Не буду произносить его имя! Не буду произносить никогда больше! Хотел быть мне другом! Но в нем одна ложь… Гневный взгляд… Ныне я встретила его, какой он есть на самом деле. Я же умоляла его ступить на праведный путь. Он обещал, так незатейливо… Потом просто ушел. Он с ног до головы погряз в темной скверне… Я не хочу о нем больше слышать! Но как? Если я желаю отомстить? Простить его? Нет, ни за что! Или не за что? Я сама виновата? Нет! Во всем виновата… Его гордость? Скорее безумие… Ненавижу безумцев… И подлецов… А он безумный подлец… Низшие духи помогите забыть мне его… Высшие… Нет… Что же я делаю… Когда в доме Сенежа… Низшие духи, помогите мне проклясть Велизария… Пускай Ведогонь сбежит от него! Тянулся к губам моим! Пускай поцелует его Ворогуха! Кикимора! Мавка! Шишига! Полудницу пусть встретит летом в полях! До лета мне ждать? Долго как! Духи все низшие проклинаю подлеца Велизария!»

— Он и так уже проклят! — послышался отвратительный потусторонний голос из под кровати, Нильмера вздрогнула. Голос словно скрежетал по ушам. Она увидела под кроватью свое старое зеркальце. Подобрала его осторожно и посмотрелась. В отражение она увидела Кикикмору кричащую: — Велизарий был проклят давно! Проклята Нильмера и ты!

— Сгинь, дух нечистый! — сказала Нильмера, махнув рукой.

Князь Плинта распахнул оконные ставни и свежий весенний воздух ворвался в отсыревшую комнату. Он смотрел на Городец сверху вниз. Наконец-то растаял весь снег. Теплое солнце отражалось бликами в полноводной реке. Крыши домов, после лютой морозной зимы, нуждались в умелых руках ремесленников. Промокшие, от снегов и паводков, поля требовали к себе внимания крестьян. Жизнь в городище просыпалась.

По извилистой дороге поднимались трое всадников. Сразу за ними ехал экипаж Эдекона. Когда отворили врата, князь лично пошел встретить своего гостя. Чуть позже прибыл Громобой, он вошел в большой зал, где за длинным столом, уже сидели князь и скиф. Хмурый витязь начал негодовать прямо с порога, он громким голосом сказал:

— С Велизарием нужно что-то делать! Теперь и не только с ним. Во всем княжестве Тускарей теперь всюду грабежи и междоусобицы. К ним отовсюду съехались целые ватаги разбойников! Похоже все деревни вокруг Мережи, они уже разграбили. Теперь и к нам изволили явиться. Я с дружинниками целых двадцать ватажников выловил. Привезли мы их всех к нам в острог. Велизарий похоже совсем порядком не занимается.

— А если бы и занялся? — спросил князь. — Можно было бы его и простить за убийство Тихомира? Нет, приговор Велизарию должен быть один…

— Постой, постой, — тут же прервал его Эдекон.

— Мне уже жена всю плешь проела! Говорит, чтобы я исполнил месть! Или, мол сама пойдет мстить!

— Ты жену свою не можешь обуздать! — вдруг разъярился Эдекон. — А сам Велизарию мстить собрался! Не порвется ли пупок?

— Ты лучше бы Эдекон, брата ее нашел, — ухмыльнулся Плинта. — Или забыл, что пообещал Нильмере, что исполнишь это лично? Или ты только на пирах горазд?

— Наглеешь князь, — сказал скиф, бросив гневный взгляд на Плинту.

— Мы с Громобоем сами накажем подлеца Велизария! — воскликнул князь.

— Верно, — спокойным голосом подтвердил витязь. — Когда собирать дружину?

— Никого вы не будете собирать и наказывать, — стукнул ладонью по столу Эдекон.

— Это еще почему? — удивился Плинта.

— Потому что, он спас Атилле жизнь в Бургундии, — рассудительно сказал скиф. Плинта и Громобой немного стушевались. — К тому же окрестные князья, тоже чтят Велизария.

— Ненадолго, — ухмыльнулся Плинта. Увидев недоумевающий взгляд скифа, он добавил: — Судя по словам Громобоя у них там бардак. Остальные князья увидят во что превратились окрестности Мережи и чтить его перестанут.

— На все нужно время, — задумчиво произнес Эдекон.

— Так что, выходит он совсем от наказания отделается? — недовольно вопросил князь.

— Наказать его нужно, — сказал скиф. — Я еще не придумал, как именно.

— Твое дело Эдекон, — расстроено вздохнул Плинта. — Но если не решишь вопрос, по крайней мере с разбойниками, что лезут к нам от тускарей, я напишу Эрнаку. Пусть он тогда решает вопрос.

Три сотни всадников гунну шли по полю. Такая орава могла кому-угодно внушить настоящий ужас. Но в погоревших деревнях никого уже и не было. Разбойники хорошенько порезвились в землях тускарей. Эдекон, возглавлявший отряд шел медленно и осторожно. Он восседал на сером пятнистом метисе. Конь тоже был насторожен, останавливался и ржал вдыхая гаркий воздух. Повсюду жгли деревни и леса. Порою, вдалеке можно было рассмотреть разбойников перебегавших с одной деревни в другую. Пленив несколько грабителей гунны привели их к Эдекону. Рассказы их были чудны и невероятны. Будто у Велизария уже десять тысяч отборных дружинников, а сам он вызывает за бой до трех Волколаков. Что Мережа обречена, ибо городище захватил сам князь тьмы и даже Сварог не в силах спасти эту землю. Скиф усмехался и шел дальше по дороге ведущей к Мереже. Пленили новых разбойников, а рассказы их становились все нелепей. Волколаков становилось уже десятки, дружинников уже больше полусотни тысяч. Пленные рассказывали, что земля в Мереже уже пылает огнем, а Велизарий превратился в великана и уже вызывает самого Сварога на бой. Когда прошли уже половину пути до главного городища тускарей, удалось пленить еще несколько десятков разбойников. Каждый из них говорил невпопад, молил, чтобы их лучше убили на месте, чем вели обратно в Мережу. В их разрозненных речах, Эдекон слышал уже про сотни Волколаков, а с ними и тысячи шишей с чертями и мертвяками, которых ведет за собой Велизарий, уже свергший самого Сварога.

На пути оказалось несколько деревень, которые еще не успели разграбить. Эдекон оставил всадников гуннов, на постоялом дворе самой большой из них, а сам укутавшись в плащ, чтобы его не узнали, пошел лично послушать, о чем толкуют там люди. Скифа занесло в тесную корчму. Он сел за столик у самого входа и заказал себе квас. После полудня в корчму заглянула свора местных жителей. Среди них можно, было распознать как бродяг, так ремесленников и торговцев. Они шумели, ели, гуляли, а один из них рассказывал о том, что сейчас творится в Мереже. Эдекон подслушал весь разговор.

— Прошка, тебя целый год не было! Куда запропастился? — спросил его рыжебородый.

— Куда? Не куда, а с кем? — важно заявил Прошка.

— И с кем же? — поинтересовался с издевкой лысоватый.

— Как с кем? — надменно заявил Прошка. — Конечно же с Велизарием. Ты бы видел, как мы с ним на санях, да до самого терема княжеского!

— Ты же год назад, нам рассказывал, что Тихомир близкий родственник твой? — спросил сидевший на углу торговец. — Что же ты родственника своего позволил подрезать?

— Да врет он все! А вы уши развесели. — расхохотался лысоватый, а вместе с ним и половина стола.

— Вот и не вру, — обиделся Прошка.

— Так за что же вы, родственника твоего подрезали, вместе с Велизарием? — негодовал рыжебородый.

— Никого я не подрезал! — оправдывался Прошка.

— Говорю же, все врет! — смеялся лысоватый.

— Как не подрезал? — удивился рыжебородый. — Вы же вдвоем на санях с Велизарием! Сам же нам рассказал.

— Я на своих санях… — замешкался Прошка, но видя укоризненный взгляды, тут же добавил: — На своих санях, решил посмотреть, что около терема княжеского творится.

— Ох, врешь ты все Прошка, — гулким басом проговорил муж богатырского телосложения. Это был местный кузнец. Он встал во весь рост и строго взглянув на Прошку добавил: — Смотри мне, соврешь еще раз в это наше застолье, я тебя поколочу.

Прошка потупил глаза и сразу замолк.

— А ты почем знаешь, что он врет? — поинтересовался рыжебородый. — Может сам нам про Мережу расскажешь?

— И расскажу, — сказал кузнец. — И предупредить не забуду, что вся эта история, через вторые руки прошла.

— Так откуда тебе знать? — не унимался рыжебородый.

— Брат мой родной, в Мереже трудится кузнецом. От него и узнал все в подробностях.

— Бывал я в Мереже проездом пару годков назад, — сказал лысоватый. — Видел дружину славную, во главе со Святояром. Как он там поживает?

Взор кузнеца в миг погрустнел. Он вздохнул глубоко и сказал:

— Сожрали нашего витязя Светояра!

— Как сожрали?! — в ошеломление спросил весь стол.

— Три Волколака схватили и в лес утащили.

— Откуда же они взялись? — удивился лысоватый.

— Велизарий наколдовал, — уверенно ответил кузнец.

— Все равно не пойму, как они втроем в лес тащили? — пробормотал рыжебородый.

— А что же Велизарий и вправду князь тьмы? — настороженно спросил лысоватый.

— Человек он, но сильный колдун, — сказал кузнец. — И дружина у него в пять тысяч копей с клинками.

— Так что, нам теперь тоже от Велизария достанется? — заволновался вдруг торговец.

— Нет, — успокоил его кузнец. — Брат мой говорит, что только одного человека Велизарий ненавидит и обещает скормить целой стае Волколаков.

— Небось князя окинцев? — спросил лысоватый прищурившись.

— Нет, — сказал кузнец почесывая макушку. — Про князя окинцев ничего не слыхал. Того… которого скормить хотят Волколакам… Хм… кажется Эдеконом кличут.

Три сотни всадников гунну шли по широкой дороге. Первым ехал скиф. Он все время оглядывался назад. На пути встретился указательный камень с выбитой на нем надписью. Скиф прочитал:

Еще тридцать верст вперед долгих идти, если хочешь до Мережи дойти.

Он остановился и долго раздумывал. Доставал меч из ножен и рассматривал лезвие, а затем убирал его. Пересчитывал кольца с изумрудами, что были одеты у него почти на каждом пальце. Он почти решился идти в сторону Мережи, серый пятнистый конь сделал пару шагов вперед, но затем скиф резко развернул скакуна и породистый метис понес его прочь. Всадники гунну сперва удивленно смотрели друг на друга. Затем тоже развернули коней и последовали за скифом.

Велизария все больше накрывало безумие. Даже Валамир опасался вступать с ним в лишние разговоры. Вся Мережа была уверена, что с новым князем творятся какие-то странности, но вслух об этом старались не говорить. Велизарий месяцами сидел в своем новом доме. Он переехал в княжеский терем, сразу после разгрома Тихомира, вместе со всей его дружиной. Даже Барабашка, опасался нового хозяина. Одной ночью, он решился покинуть княжеский терем, подыскав богатый и слабо защищенный дом по соседству. Но не тут-то было. Велизарий схватил мохнатого нечистого духа и посадил на колдовскую цепь. У нового князя совсем не бывало гостей. Люди боялись идти к нему. Велизарий целыми днями и ночами ходил по просторной и пустой гостиной. В углу которой сидел привязанный барабашка.

— Как думаешь, нечистый дух, — спросил Велизарий. — Теперь она меня никогда не простит?

— Уль-уль.

— Но ведь ее точно заколдовали! Ты думаешь также, мохнатое чудовище?

— Уиль-уиль.

— Эрнак! Проклятый колдун. Но когда я освобожу ее от чар, она обязательно поймет… Увидет, как Плинта обманул ее. Тогда я ей все и объясню. Может она и не простит меня… Почему же не простит? Только как мне ее расколдовать? Я уничтожу Плинту. Уничтожу этого лживого и самонадеянного мерзавца. Поработил ее, вместе с грязным колдуном. Нужно собирать дружину…

— Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль.

— Ты прав Барабашка, трусливому Плинте, обязательно поможет лживый змей Эдекон. Одному мне с ними не справиться. Пока что не справиться. Как ты думаешь Барабашка, возможно ли тебя обратить?

— Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль. Уль-уиль.

— Да не волнуйся ты так, иногда духи низшего порядка, могут стать высшими злыми духами. Ты станешь Вием… Знаю, что это темное и запретное колдовство… Да и я пока на такое не способен. Слишком уж сильно заклинание…

— Уль-уиль.

Вдруг Велизарий остановился и крепко задумался, он посмотрел на ставшего на задние когтистые лапы Барабашку и усмехнулся, но затем его лицо стало серьезным и хмурым, он тихим голосом проговорил:

— Слишком уж сильно заклинание… Для нечистых духов высшего порядка… Но откуда я выучил призыв Волколака?.. Откуда у меня этот дар? Или проклятие?