НЛО и современная наука

1. Эпоха штурма и натиска

В конце 40-х годов мнение ученых в отношении феномена НЛО было, по существу, единым: описываемые характеристики не могут принадлежать реальным объектам, а следовательно, речь идет о сенсорных и психических аномалиях. Однако этими сообщениями заинтересовалось руководство американских военно-воздушных сил, обеспокоенное вопросом — не являются ли наблюдавшиеся объекты «секретным оружием русских» или результатом деятельности «другого рода войск США» [2, с. 42]. Центру воздушно-технической разведки, находившемуся на базе Райт-Филд (позже переименованной в Райт-Паттерсон), поручалось собирать информацию о НЛО и пересылать ее в распоряжение штаб-квартиры ВВС.

С этой целью был организован ряд исследовательских проектов, первым из которых стал так называемый проект Знак. Некоторые авторы полагают, что причиной его создания была гибель капитана Т. Монтелла, пытавшегося перехватить НЛО над авиабазой Гормэн и разбившегося по не вполне понятной причине (скорее всего, из-за кислородного голодания). Однако Мантелл погиб 7 января 1948 г., а директива об организации «проекта Знак» была подписана 30 декабря 1947 г.

Кроме того, командование ВВС, вероятно, знало, что НЛО, за которым гнался летчик, был, судя по всему, одним из секретных в те годы метеорологических зондов «Скайхук», и не могло придавать этому случаю особого значения.

Так или иначе, работа «проекта Знак» началась 22 января 1948 г. За год его существования поступило 237 сообщений, из которых информативными и необъяснимыми оказались 78, т. е. 33 % (см. [6, с. 172, 179]). В процессе исследований сотрудники «Знака» пришли к выводу, что НЛО — реальные и необычные объекты. Но гипотеза о «секретных аппаратах русских» выглядела явно нелепо. Не могло быть никаких разумных оснований для проведения испытательных полетов таких аппаратов над территорией США.

В сентябре 1948 г. «Знак» выпустил совершенно секретную «Оценку ситуации», в которой описывались наблюдения НЛО и утверждалось, что «летающие тарелки» являются продуктом деятельности внеземной цивилизации. «Оценка ситуации» была послана по официальным каналам начальнику штаба ВВС генералу X. С. Ванденбергу, но тот счел представленные доказательства неубедительными и вернул ее в «Знак». Это изменило атмосферу в организации и вывело на первый план тех, кто считал НЛО объяснимыми и без обращения к гипотезе о внеземной цивилизации. Вскоре сотрудники «Знака», склонявшиеся к внеземной гипотезе, были удалены из проекта, а последний получил новое название — «Зависть». В заключительном отчете «Зависти», выпущенном 1 августа 1949 г., делался вывод, что сообщения о НЛО объясняются «неверной интерпретацией обычных явлений» или «слабой формой массовой истерии» (цит. по [1, с. 53]).

Вскоре после этого было официально объявлено о ликвидации «проекта Зависть», однако на деле его работа лишь приостановилась, и осенью 1951 г. он «воскрес» под названием «Синяя книга». Основной причиной этого решения стали новые надежные сообщения летчиков ВВС о наблюдениях НЛО. Руководитель «Синей книги» капитан Э. Дж. Руппельт развернул активную деятельность. В его распоряжение выделили электронную и аналитическую группы, а также отдел радиолокации Центра воздушно-технической разведки. Были заключены контракты с Баттельским мемориальным институтом на проведение статистического анализа сообщений о НЛО и с университетом штата Огайо на разработку стандартной анкеты для опроса очевидцев.

К июню 1952 г. «Синяя книга» стала «динамичной, активной организацией» [1, с. 72]. Осуществлялись работы по сбору и анализу сообщений, использованию дифракционных решеток для получения спектров НЛО и др. Руппельта вызывали в Вашингтон, где ему рекомендовали приложить максимум усилий для получения новой информации о НЛО (см. [4, с. 147–149]).

Однако не только военно-воздушные силы занимались проблемой НЛО. Западное, и прежде всего американское, общество прореагировало на сообщения о наблюдениях «летающих тарелок» вспышкой интереса и беспокойства. Уже в августе 1947 г., по данным института Гэллапа, 90 % взрослого населения США слышали об этих наблюдениях. Основными причинами такого внимания были нестандартность, сенсационность самой информации и социально-психологическое напряжение, вызванное разворачивавшейся «холодной войной» (на фоне свежих воспоминаний о только что закончившейся второй мировой войне). Пропаганда «советской угрозы» сочеталась в те годы с успокоительными фразами о географической неуязвимости Америки; естественно, что появление странных объектов в ее воздушном пространстве ставило последний тезис под сомнение. Реакция на это сомнение была двойственной: с одной стороны, возникла гипотеза о «секретном советском оружии» (созданном, конечно же, «по чертежам немецких инженеров»), с другой — «субъективистская» гипотеза, сводившая все наблюдения «тарелок» к иллюзиям, фальсификациям и неумению опознать самые обычные объекты и явления (метеоры, самолеты, воздушные шары и пр.). Термин «гипотеза» здесь, впрочем, не совсем уместен — это скорее некоторые формы социопсихологической ориентации социума в условиях получения нестандартной информации; указать на их автора так же трудно, как определить автора того или иного циркулирующего в обществе слуха.

Примечательно, что поначалу альтернатива «секретное оружие или иллюзии» была если не единственной, то явно господствующей. «Внеземная» гипотеза, хотя и обсуждалась в отдельных публикациях, широкого внимания не привлекала. Постепенно, однако, большинству американцев стало ясно то, что исследователи из «проекта Знак» поняли в самом начале своей работы, — «русская» гипотеза была явной глупостью. Но и «субъективистская» точка зрения, сколь бы горячо ни поддерживала ее значительная часть прессы, особой убедительностью не отличалась. Тот факт, что количество наблюдений и число очевидцев (или хотя бы людей, утверждавших, что они являются очевидцами появлений НЛО) продолжали расти, несмотря на насмешки и официальные разъяснения, говорил скорее против нее. Но «вакуум объяснений» — состояние неустойчивое, и вектор слухов начал разворачиваться в сторону «внеземной» гипотезы. В такой обстановке статья Д. Кихоу «Летающие тарелки реальны», появившаяся в январском номере журнала «Тру» («Правда») за 1950 г. [47] и пропагандировавшая эту гипотезу, сыграла роль детонатора. Как замечает с некоторой иронией Д. М. Джейкобс, «научность подхода и достоверность информации не были сильными сторонами этой статьи» [1, с. 57]. Тем не менее она стала «одной из самых широко читаемых и обсуждаемых статей за всю историю журналистики», а ее автор приобрел репутацию ведущего американского исследователя проблемы «летающих тарелок».

Сам Кихоу, отставной майор корпуса морской пехоты, летчик и журналист, в своих попытках узнать правду о «летающих тарелках» был столь же искренен, сколь и далек от какой-либо научной методологии. Основная его идея (помимо довольно поверхностной аналогии между поведением «тарелок» и проектами будущих космических экспедиций) проста: американские ВВС располагают убедительными доказательствами инопланетной природы НЛО, но хранят их в секрете. Располагая широкими связями в высших эшелонах армии, Кихоу пытался выяснить, что же конкретно там известно, однако натолкнулся на упорное молчание военных. Молчат? Значит, что-то скрывают! И Кихоу повел «войну на изнурение» с командованием ВВС, пропагандируя свои взгляды всеми возможными способами. Успех статьи подсказал ему идею книги с тем же названием [48] и дал значительную поддержку общественности. Но первую книгу о «летающих тарелках» выпустил все же не он, а журналист Фрэнк Скалли.

Скалли в своих предположениях (поданных скорее как утверждения) пошел значительно дальше Кихоу. По его мнению, в распоряжении американских ВВС есть три более или менее целые «тарелки» с телами 16 «пилотов» маленького роста и ученые занимаются их тщательным исследованием (см. [35]). Сейчас уже трудно установить, намеренно ли мистифицировал Скалли читателей или же он действительно поверил некоему С. Ньютону, выступившему в марте 1950 г. в Денверском университете с лекцией на эту тему. Во всяком случае, слухи о потерпевших аварию «тарелках» и их «задохнувшихся в земной атмосфере пилотах» за последние 38 лет возникали неоднократно (см., например, [49]), оставаясь, однако, лишь слухами. В этом смысле книга Скалли одновременно и предвосхитила, и «преформировала» будущие черты массовой «внеземной гипотезы» о природе НЛО.

Выход книг Скалли и Кихоу совпал с довольно большим количеством сообщений о наблюдениях НЛО в 1950 г. Напротив, 1951 г. отличался затишьем и в атмосфере, и в прессе. Руководство ВВС надеялось, что шум о «летающих тарелках» утих навсегда. Но подспудные процессы в социально-психологической области продолжались: общество постепенно «привыкало» к предложенной ему модели феномена НЛО. И, когда в 1952 г. произошла буквально вспышка наблюдений «тарелок» (только «Синяя книга» по своим каналам получила 1501 сообщение), версия «секретного оружия» была уже в прошлом. Показательно, однако, что и противостоявшая ей «субъективистская» гипотеза также начала к этому времени отходить на задний план, уступая лидерство «оптической» интерпретации наблюдений НЛО. Известный гарвардский астроном Д. Мензел предположил, что «летающие тарелки» — это обычные объекты (облака, самолеты, шары-зонды), наблюдаемые в необычных условиях (в частности, при температурной инверсии), а также различные формы миражей (см. [50, 51]).

«Оптическая» гипотеза появилась весьма кстати. В ночь с 19 на 20 июля 1952 г. операторы Вашингтонского национального аэропорта в течение шести часов фиксировали на экранах радаров группу неопознанных отметок, передвигавшихся с различными скоростями — от 200 км/ч до сверхзвуковой. Наблюдатели на земле и в воздухе видели также слабые источники света, но попытки истребителей ПВО перехватить или хотя бы приблизиться к целям были безуспешны. Подобное явление повторилось 26 июля, вызвав, как и предыдущее, поток вопросов и комментариев в прессе. Вопросы, естественно, были обращены к командованию ВВС, и последнее организовало 29 июля пресс-конференцию, на которой генерал-майор Дж. Сэмфорд объяснил эти наблюдения температурной инверсией, повлиявшей на распространение световых лучей и радиоволн.

Пресса в целом была удовлетворена; количество наблюдений НЛО также упало (в августе «Синяя книга» получила 826 сообщений, тогда как в июле — 536). И все же их еще оставалось слишком много. Каналы военной разведки в 1954 г. были буквально затоплены сообщениями о НЛО. «Противник» де мог использовать это обстоятельство для прикрытия воздушного нападения, а «тарелочное безумие» — для внушения «недоверия к вооруженным силам страны» [1, с. 89–90, 314].

Созванный 4 декабря 1952 г. Консультативный комитет по разведке рекомендовал директору ЦРУ организовать комиссию из специально отобранных ученых для рассмотрения природы НЛО. В нее вошли четверо видных ученых — С. А. Гоудсмит, Л. Альварес, Т. Пейдж, Л. Беркнер и трое сотрудников ЦРУ. Руководил работой комиссии известный физик, доктор X. П. Робертсон.

Официально комиссия Робертсона именовалась Научно-консультативным советом по неопознанным летающим объектом и работала в Вашингтоне с 14 по 17 января 1953 г. Были подробно рассмотрены 8 случаев наблюдений НЛО, бегло — 15 случаев, а также несколько фотоснимков НЛО. По результатам работы комиссия подготовила секретный отчет, основной вывод которого гласил, что хотя НЛО не представляют собой прямой угрозы национальной безопасности, поток сообщений о них мешает нормальной работе разведслужб, может способствовать развитию массового психоза и явиться помехой для обнаружения и опознания летательных аппаратов противника. Поэтому необходимо:

1. В большей мере ориентировать «Синюю книгу» на деятельность по успокоению общественного мнения.

2. Организовать постоянное слежение за любительскими уфологическими ассоциациями. «Необходимо учитывать явную безответственность таких групп и возможность их использования в преступных целях».

3. Рекомендовать службам национальной безопасности «предпринять срочные меры по развенчанию атмосферы таинственности, которая, к сожалению, возникла вокруг НЛО».

4. Сочетать обучение методам распознавания известных объектов с постоянной дискредитацией проблемы НЛО, что должно привести к уменьшению количества сообщений о подобных явлениях и даже к полному их исчезновению.

Кроме того, комиссия Робертсона рекомендовала повысить степень секретности сообщений о НЛО и постоянно внушать общественности, что ВВС изучают эти сообщения и не находят никаких свидетельств наличия в атмосфере чего-то необычного (см. [1, с. 93–97; 5, с. 918]).

Выводы и рекомендации комиссии были представлены в ЦРУ, Пентагон и руководству ВВС. Но прореагировали на них не только эти ведомства. Вышедшая в октябре 1953 г. книга Д. Мензела «Летающие блюдца» [52] внесла значительный вклад в «развенчание атмосферы таинственности», окутавшей феномен НЛО. Эта книга была написана видным ученым, выпущена научным издательством и во многом определила отношение к проблеме НЛО со стороны ученого мира. От статей того же автора в журналах «Лук» и «Тайм» она, правда, отличалась лишь объемом; основные идеи (температурная инверсия, миражи и пр.) были скорее догматами, чем инструментами исследования. Явление, которое не умещалось в рамках принятых допущений, последовательно обрабатывалось («очевидец ошибся», «такая-то деталь явно нереальна» и т. п.) до состояния, этим рамкам отвечающего. Не забыл Мензел и о военно-психологической стороне вопроса: «…Если бы иностранная держава предприняла неожиданное нападение на Соединенные Штаты, миллионы американцев решили бы, что это наконец-то приземляются летающие тарелки с Венеры или Марса» [52].

К середине 50-х годов первоначальная оппозиция гипотез «секретное оружие» — «иллюзии» была уже полностью замещена оппозицией «внеземные корабли» — «оптические явления». «Субъективистская» гипотеза оказалась на периферии исследований, и ситуация мало изменилась даже после выхода книги К. Юнга «Современный миф» [55]. Для Юнга, одного из виднейших психологов XX века, создателя так называемой аналитической психологии, «летающие тарелки» были проекцией подсознательных надежд и страхов человечества. Форма двояковыпуклой линзы — «мандала» — якобы является одним из архетипов коллективного бессознательного и проявляется, как любой архетип, на символическом уровне — в мифах, снах и психозах. Попросту говоря, феномен НЛО — проявление психической нестабильности человечества, желания привлечь себе на помощь некие высшие силы.

Работа Юнга, без сомнения, была интересна и содержала перспективные идеи. Появись она в конце 40-х годов, возможно, развитие проблемы НЛО пошло бы в ином направлении. Но к моменту ее выхода существование некоторого «объективного коррелята» сообщений о НЛО было уже достаточно очевидным и не позволяло свести всю проблему исключительно к реакции общественного сознания на «кризисные времена». В какой мере сам Юнг считал свою концепцию исчерпывающей — вопрос особый и непростой. По некоторым данным, уже после публикации книги его точка зрения на феномен НЛО претерпела определенные изменения (см. [56, с. 239–243]). Кроме того, члены «комиссии Робертсона», а также руководство американских ВВС, по-видимому, не испытывали «подсознательной тяги» к форме «мандала» и сделали все что могли для ее развенчания. Правда, рекомендации комиссии переориентировать работу «Синей книги» с изучения проблемы на успокоение общественного мнения лежали в русле именно «психологического», или «субъективистского», подхода. Что наблюдали очевидцы — «чистые» иллюзии или неверно интерпретированные миражи — было не важно; главное — как влияют эти наблюдения на общество.

В итоге «Синяя книга» уже к концу 1953 г. превратилась из исследовательского подразделения в аппарат по связи с прессой, и эта се роль оставалась неизменной до самого конца ее существования в 1969 г. Главной задачей «Синей книги» стало «опознание» максимально возможного количества НЛО (желательно — всех) без проведения сколько-нибудь детальных исследований, для которых, собственно, у сотрудников проекта не было пи сил, ни средств. Заметное место в деятельности «Синей книги» занимала также борьба с «любителями», обвинявшими руководство ВВС в утаивании важной информации.

Сами «любители» включали в себя как людей, далеких от науки и уделявших основное внимание пророчествам о грядущем массовом «пришествии внеземлян», т. и и небольшое число ученых и инженеров, пытавшихся разобраться в проблеме НЛО с помощью своих профессиональных знаний. Эту группу объединял «свободный» характер интереса к предмету (хотя, заметим, в западном обществе не всегда легко отделить «любителей» от «частных профессионалов») и общая ориентация на «внеземную» гипотезу как предпочтительную или даже единственно верную. Они коллекционировали сообщения о наблюдениях НЛО, опрашивали очевидцев, строили теории о способах движения «тарелок» и целях их визитов на Землю. Собранный материал рассматривался скорее как иллюстрация к внеземной гипотезе, чем как исходные данные для исследования.

Наиболее активные представители «любителей», не имея доступа к системе научных обществ и публикаций, в начале 50-х годов принялись создавать собственные объединения и выпускать специализированные журналы. Первым таким объединением стала Организация по исследованию воздушных явлений (АПРО), созданная в январе 1952 г. в Старджон Бэе (Висконсин, США) Джеймсом и Корал Лоренцен. Сравнительно небольшая по численности (в 1979 г. в ней было около 2700 человек), эта организация сосредоточила основное внимание на сборе и анализе (с помощью научных консультантов) сообщений о наблюдениях НЛО и на публикации результатов этих работ в «Бюллетене АПРО».

Наиболее заметное место среди любительских объединений занял в 50-е годы так называемый Национальный комитет по исследованию атмосферных явлений (НИКАП). Именно НИКАП выпустил в 1964 г. сбор-пик «Свидетельства о НЛО» [57], ставший этапом на пути к научному изучению этого феномена. В нем были собраны описания 700 наблюдений НЛО, мнения ученых и политиков, многие документы ВВС. Оказалось, что за прошедшие 17 лет, несмотря на запутанность ситуации и постоянную «войну всех со всеми», информация продолжала накапливаться, а количество и качество сообщений о НЛО — возрастать. Небольшой процент явлений, остававшихся необъясненными в каждой из «волн», суммируясь, давал значительный массив эмпирических данных.

Экземпляры сборника были разосланы всем без исключения членам Конгресса. Но сколь бы хорош он ни был, вероятно, и на этот раз ничего с места не сдвинулось бы, если бы не резкое увеличение количества сообщений о НЛО, начавшееся с середины 1965 г. После семи лет относительного затишья новая волна наблюдении внесла свои коррективы в восприятие проблемы НЛО военными, политиками, учеными и. журналистами.

Руководство ВВС решило прислушаться к рекомендациям, совпадавшим с его собственными интересами, и привлечь к исследованиям университетских ученых.

Однако найти подходящий университет оказалось непросто. Гарвард, Массачусетский технологический институт, университет Северной Каролины и два десятка других престижных учебных заведений отвергли предложение ВВС о заключении контракта. Одиозность темы трудно было компенсировать сравнительно небольшой суммой (300 тыс. долл.), предлагаемой для оплаты исследования. Все же через некоторое время удалось заинтересовать этой перспективой руководство Колорадского университета. ВВС предложили значительные финансовые льготы и впоследствии увеличили сумму контракта до 500 тыс. долл.

Руководителем темы «Научное исследование неопознанных летающих объектов» стал известный американский физик, бывший глава Национального бюро стандартов Э. У. Кондон. Его научный и общественный авторитет был весьма высок: помимо достижений в атомной физике, Кондон был известен своим конфликтом с маккартистами из Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности — конфликтом, закончившимся в его пользу. Объективность Кондона признавалась (во всяком случае, до начала работы проекта) практически всеми заинтересованными сторонами. Но сомнения посещали и его. Выступая в январе 1967 г. перед членами Американского химического общества, Кондон заявил: «Полагаю, что уже сейчас я мог бы рекомендовать правительству оставить это занятие (т. е. изучение проблемы НЛО. — В. Р.). Мне оно представляется бесполезным» (цит. по [1, с. 212]).

Работа комиссии Кондона, или «Колорадского проекта», началась в октябре 1966 г. В ее состав вошли 12 человек — астроном Ф. Роуч, химик Р. Крейг, психологи Д. Сондерс, С. Кук, У. Скотт и М. Вертхеймер и др. Исследования предполагалось начать со сбора наблюдений и их статистического анализа. Была подготовлена анкета для опроса очевидцев (включавшая, правда, значительно больше вопросов о самом очевидце, чем о явлении, которое он наблюдал). Группе консультантов Кондон поручил написать обзоры о шаровой молнии и подобных ей явлениях. Был установлен хороший контакт с НИКАП и АПРО — в первую очередь для получения имевшихся у них сообщений о наблюдениях НЛО. По мнению Сондерса, эти наблюдения были лучшего качества, чем те, которыми располагали ВВС.

Вскоре, однако, в комиссии вспыхнули серьезные разногласия, поводом для которых стало различное отношение к внеземной гипотезе о происхождении НЛО. Несколько членов комиссии (прежде всего Сондерс) намеревались серьезно рассмотреть эту гипотезу, другие же считали ее чушью, рассмотрения не заслуживающей. При этом никто из исследователей не задавался вопросом: а существует ли феномен НЛО как реальное и особенное явление? Для обеих групп реальность НЛО была тождественна их внеземной природе; поэтому первые принимали, а вторые отрицали ее автоматически. Такой подход сохранился до самого конца работы комиссии, даже после того, как сторонники внеземной гипотезы ушли из проекта и спорить стало не с кем.

Фокальной точкой конфликта стал меморандум, написанный Р. Лоу, координатором проекта, для руководства Колорадского университета. В меморандуме утверждалось, что НЛО не только не являются «чем-то необычным или внеземным», но и попросту не существуют. Лоу советовал руководству университета принять предложение ВВС о заключении контракта, причем «вся хитрость заключалась бы в том, чтобы проект казался широкой общественности вполне объективным исследованием, а научное сообщество видело бы в нем группу «неверующих» в инопланетное происхождение НЛО, которая делает все что может, но имеет практически нулевые шансы найти какую-нибудь, тарелку»» (цит. по [1, с. 229]).

Обнаружение этого меморандума в феврале 1968 г. и его опубликование в майском номере журнала «Лук» вызвало резкое обострение отношений внутри комиссии Кондона, отставку нескольких ее членов — отнюдь, впрочем, не Лоу, а именно тех, кто нашел меморандум и предал его гласности — и разрыв с НИКАП. Впрочем, постоянством состава комиссия Кондона не отличалась: из 12 первоначальных участников проекта только три человека остались до самого конца. Архивы ВВС а также АПРО были в полном распоряжении комиссии, и за два года опа подробно изучила 91 сообщение о наблюдениях НЛО. В ноябре 1968. г. был подписан и сдан представителям ВВС заключительный отчет по теме, одновременно представленный на рассмотрение Национальной академии наук. Группа из 12 ученых одобрила работу комиссии, подбор данных и методологию и согласилась со всеми выводами и рекомендациями.

Основной вывод отчета гласил: НЛО не представляют угрозы для национальной безопасности США и не являются космическими кораблями внеземных цивилизаций (см. [5, с. VI, 4, 25]). Утверждалось также, что «…в течение 21 года изучения НЛО не получено ничего, что могло бы обогатить науку. Внимательное изучение доступной нам информации заставляет нас заключить, что дальнейшие широкие исследования НЛО, вероятно, не могут быть оправданы надеждой на развитие науки» [5, с. 1]. Кондон рекомендовал федеральному правительству прекратить сбор и анализ сообщений о НЛО. 17 декабря 1969 г. министр военно-воздушных сил Р. К. Сименс объявил о закрытии «Синей книги».

2. Незавершенная осада

1969 год обозначил собой конец первого этапа истории проблемы НЛО, основное содержание которого сводилось к борьбе гражданских «любителей» со «специалистами» из американских ВВС. Борьба эта проходила под аккомпанемент насмешливых замечаний ученых, которые даже в своей поддержке ВВС старались не подходить к теме слишком близко. Отчет комиссии Кондона поставил точку в этой дискуссии, по одновременно (один из многих парадоксов обсуждаемой проблемы) сделал НЛО до некоторой степени допустимым предметом обсуждения в науке. Факт научного исследования сыграл в данном случае большую роль, чем его отрицательный вывод.

Впрочем, поначалу это обстоятельство оставалось в тени, а на первый план вышло именно отрицание научной значимости проблемы НЛО. Большинство американских ученых и журналистов активно поддержало точку зрения Кондона. Некоторые, правда, выражали неудовольствие тем, что понадобилось потратить пятьсот тысяч долларов, чтобы прийти к выводу, который и так был очевиден для любого профессионального ученого (см. [1, с. 248]); однако в целом господствовала даже некоторая эйфория: проведено полезное и глубокое исследование, — давшее ответы на все поставленные вопросы. Никто, конечно, не думал, что удастся убедить в этом наиболее активных энтузиастов внеземной гипотезы, по это и не входило в планы «Колорадского проекта». Другое дело — воздействие на массовые представления о феномене НЛО. Здесь авторитет науки должен был сказать свое слово, а общество должно было его услышать. Так и получилось. Интерес публики к проблеме НЛО снизился едва ли не до нулевой отметки. Из 12 тысяч членов НИКАП к 1971 г. в организации остались лишь 4000. Состав АПРО сократился вдвое. Десятки уфологических журналов закрылись из-за отсутствия читателей. Кихоу, проиграв бой, покинул пост директора НИКАП и общественную арену и занялся новыми книгами — далеко, однако, не столь популярными, как прежние.

Но совсем иная ситуация начала складываться внутри научного сообщества. Авторитет Кондона сделал допустимым серьезное обсуждение вопроса о НЛО и вызвал заметный рост интереса к этой теме среди профессионалов. Это, в свою очередь, привело к появлению в научной литературе ряда критических рецензий на отчет комиссии Кондона.

Наиболее резок, но и наиболее обстоятелен был в своей рецензии физик из Аризонского университета Дж. Мак-Дональд. На его взгляд, и отчет, и заключение Национальной академии наук не выдерживают серьезной критики. Комиссия Кондона изучила лишь около 90 сообщений о наблюдениях НЛО (менее 1 % известных к тому времени). Многие из этих случаев рассмотрены весьма поверхностно, а некоторые даже неточно описаны. Основное внимание было уделено не наиболее странным, а самым легко объяснимым наблюдениям. Не названы даты, места, имена очевидцев для 59 сообщений, что не позволяет провести независимую проверку правильности анализа и выводов. Многие объяснения легковесны и неубедительны. И при всем том свыше 30 случаев из 90 признаны в отчете не-по: чтными. Почему же, недоумевает Мак-Дональд, Кондон заключил, что дальнейшее научное исследование проблемы НЛО неоправданно? (См. [58]).

Результаты работы комиссии не удовлетворили и Хайпека, который счел методологию этого исследования внутренне противоречивой. Прежде всего некорректно было подменять собственно проблему НЛО вопросом о внеземной гипотезе. Как можно решать вопрос о природе явления, не разобравшись предварительно, существует ли оно? Предположим, что НЛО «в узком смысле» не существуют. Но процент явлений, так и оставшихся в отчете необъясненными, значительно выше, чем в архивах «Синей книги». Вряд ли это может считаться допустимым результатом научного исследования. С другой стороны, на что надеялся Кондон, привлекая к работе группу, не имевшую ровно никакого опыта в изучении сообщений о НЛО? «Свежий взгляд» — недостаточная гарантия обоснованности заключений. В качестве иллюстрации этих тезисов Хайпек приводит объяснение одного из рассмотренных в отчете случаев наблюдения НЛО: «Это необычное явление следует отнести к категории… природных феноменов, которые столь редки, что они не наблюдались ни до этого случая, ни после» (см. [59]).

Впрочем, сам по себе вопрос о реальном существовании некоего неизвестного природного явления, ответственного за часть сообщений о НЛО, по мнению Хай-пека, вполне правомерен. Подобное явление может быть столь же новым и непонятным для современной науки, сколь непонятен был в XIX веке источник энергии Солнца и звезд. Эту концепцию Хайнек впоследствии пропагандировал почти двадцать лет; но для понимания природы НЛО она, по-видимому, оказалась слишком «общей». Значительно более конкретную гипотезу о «новом природном явлении» выдвинул специалист по электронике, редактор журнала «Авиэйшн уик энд спейс текнолоджи» Ф. Класс [60]. Он полагал, что практически все «подлинные» НЛО — это плазменные объекты типа шаровых молний, возникающие при коронных разрядах вблизи высоковольтных линий электропередач. Хотя эта гипотеза и вызвала критические отзывы со стороны ряда ученых, опа оказалась весьма полезной с точки зрения последующей эволюции проблемы. Ф. Класс показал, что вопрос о природе НЛО можно рассматривать и в понятиях «нормальной» физики, не обращаясь за помощью к внеземлянам или к «принципиально новым» природным явлениям.

Но и внеземная гипотеза к концу 60-х годов в какой-то мере изменилась. Небольшая статья Дж. Мак-Дональда в журнале «Астронотикс эид Аэронотикс» [53] положила начало несколько более спокойному ее обсуждению на страницах научных изданий. Сам Мак-Дональд был видным специалистом по физике атмосферы и как таковой мог достаточно квалифицированно судить об атмосферных явлениях и процессах. В этом отношении его позиция была более надежной, чем позиция Хайнека, Класса или Мензела. Заинтересовавшись в конце 50-х годов проблемой НЛО, Мак-Дональд приложил всю свою энергию к детальному ее изучению. Он лично опросил сотни очевидцев, прочитал немало сообщений из архивов «Синей книги», посетил десятки мест наблюдений вскоре после появления сообщений о НЛО — ив результате пришел к выводу, что наиболее убедительна именно внеземная гипотеза. Можно по-разному относиться к этому заключению, но нельзя не уважать последовательности, откровенности и стойкости, с которыми Джеймс Мак-Дональд защищал свою точку зрения. В марте 1966 г. Национальная академия наук одобрила план его работы по изучению проблемы НЛО, и только заключение контракта между ВВС и Колорадским университетом помешало академии перейти от идейной поддержки к практической.

Впрочем, противодействия тоже хватало — и отнюдь не всегда оно сводилось к теоретическим дискуссиям. Тот же Ф. Класс (плазменная теория которого не произвела на Мак-Дональда особого впечатления) сообщил журналисту Джеку Андерсону, что Мак-Дональд якобы потратил на путешествие в Австралию (для опросов очевидцев НЛО) деньги, которые военно-морской флот выделил ему на изучение совсем другой проблемы. Ревизоры ВМФ не нашли, правда, нарушений контракта, но пятно осталось (см. [1, с. 196]).

В марте 1971 г. в Конгрессе США состоялись слушания на тему о сверхзвуковом пассажирском самолете. Мак-Дональд, занимавшийся по поручению Национальной академии паук вопросом о воздействии этого вида транспорта на состояние атмосферы, заявил, что такой самолет разрушительно влиял бы на озонный слой, что привело бы ко многих неблагоприятным последствиям. Конгрессмены, выступавшие в поддержку проекта, немедленно обвинили Мак-Дональда в некомпетентности, ибо может ли быть компетентным человек, всерьез занимающийся «летающими тарелками» и «маленькими зелеными человечками»! Попытки других участников дискуссии, в том числе директора Национального центра атмосферных исследований У. Келло-га, отстоять репутацию Мак-Дональда как выдающегося специалиста по физике атмосферы были не очень успешны.

Вряд ли этот конфликт послужил единственной причиной самоубийства Джеймса Мак-Дональда в июне 1971 г., но бесспорно, что одной из них. Искреннее желание серьезно разобраться в проблеме НЛО и убедить ученых в необходимости ею заниматься явно противоречило сложившемуся в американском обществе стереотипу восприятия этой проблемы как чего-то среднего между мошенничеством и психозом. Ученые живут не в вакууме, и научное сообщество поворачивалось к проблеме НЛО, преодолевая внутреннее и внешнее сопротивление и не проявляя особой поспешности.

Но все же поворачивалось. В декабре 1968 г. начал работу подкомитет по проблеме НЛО Американского института астронавтики и аэронавтики (АИАА). Председателем его был избран Дж. Кёттнер, специалист по проблемам охраны окружающей среды, а в состав вошли десять ученых и инженеров из различных научно-исследовательских учреждений и аэрокосмических фирм. В конце 1970 г. подкомитет выступил в журнале «Астронотикс энд Аэронотикс» с оценкой состояния проблемы НЛО. Подкомитет отверг вывод Кондона о бессмысленности ее дальнейшего научного изучения. В действительности «трудно игнорировать небольшой остаток хорошо документированных, но необъяснимых случаев, которые образуют «твердое ядро» проблемы НЛО» [56]. Что же касается теорий, то одинаково неразумно утверждать, что внеземная гипотеза «наименее» или «наиболее» вероятна. Оба утверждения отражают только личные мнения их сторонников, а отнюдь не реальные знания. Единственный перспективный путь в исследовании проблемы НЛО — расширять сбор данных объективными методами и углублять их научный анализ; в противном случае поляризация мнений будет все более возрастать.

В конце 1969 г. в Бостоне состоялся специализированный симпозиум Американской ассоциации содействия развитию науки, посвященный проблеме НЛО. На этом симпозиуме были с достаточной полнотой представлены основные конкурирующие точки зрения на природу НЛО. Положительной его стороной было и малое количество личных выпадов, типичных для «популярных» дискуссий о НЛО. Даже сейчас, спустя 20 лет, научный уровень Бостонского симпозиума может служить неплохим ориентиром для исследователей проблемы НЛО (см. труды симпозиума [14]).

К середине 70-х годов «переходный процесс», начатый работой комиссии Кондона, по существу, завершился. К этому времени лишь немногие ученые активно занимались проблемой НЛО, но ее репутация в научном мире заметно улучшилась. Возможно, правда, что следует говорить о «скрытой» репутации — индивидуальных мнениях ученых, особо не афишируемых в печати. «Официальная» оценка проблемы оставалась сугубо отрицательной — американское правительство и «большая пресса», если и вспоминали о ней, то преимущественно, чтобы еще раз указать: вопрос закрыт (см. отчет «Колорадского проекта»). Бульварные же издания, посмеиваясь, печатали время от времени сообщения о «гуманоидах» и «похищениях» — что, конечно, не способствовало повышению ее статуса среди людей серьезных. Тем показательнее результаты опроса, который П. А. Старрок, астрофизик, работающий в Стэнфордском университете, провел в 1976 г. среди 1356 членов Американского астрономического общества: заслуживает ли проблема НЛО научного изучения? 23 % из них ответили — «определенно, да»; 30 % — «вероятно, да»; 27 % — «не исключено, что да». В 62 анкетах ученые описали свои собственные наблюдения НЛО [62].

Впрочем, позиция американских властей в отношении проблемы НЛО также была несколько двусмысленной, и официальные заявления отражали лишь одну ее сторону. Л. Фосетт и Б. Дж. Гринвуд в своей книге «Явный умысел» приводят стандартную анкету, разработанную в 1977 г. Североамериканским командованием аэрокосмической обороны (НОРАД) для описания наблюдения НЛО и всех сопутствующих обстоятельств (см. [46, с. 245–251]). Радиолокаторы НОРАД держат под постоянным контролем воздушное пространство Северной Америки и ближний космос; но в анкете речь идет именно о визуальных наблюдениях случайных очевидцев. Если учесть, что «некоррелированных наблюдений» или неопознанных целей хватает и в радиодиапазоне (см. [46, с. 10]), такая тщательность может показаться излишней. Имеет ли она лишь военный смысл? В конечном счете, вероятно, да: ни ВВС, ни НОРАД не являются академическими институтами. Тем не менее сообщения о «действительно неопознанных объектах» (или НЛО «в узком смысле») должны быть предметом беспокойства для военных даже при отсутствии «явной» опасности. Как заявил бывший начальник штаба американских ВВС генерал К. Ле Мей, «бесспорно одно: некоторые объекты мы не могли отождествить ни с какими известными природными явлениями» (цит. по [46, с. 211}).

В еще большей мере выходят за рамки «чистой науки» случаи появлений НЛО вблизи военных объектов. Так, в конце октября — начале ноября 1975 г. подобные наблюдения были сделаны на авиабазах Лоринг (штат Мэн), Вюртсмит (штат Мичиган), Мальмстром (штат Монтана) и Фолконбридж (Канада). В Лоринге низколетящий объект приблизился к складу ядерного оружия на расстояние около 100 м. НЛО наблюдался и визуально, и на экранах локаторов. По своим размерам и динамическим характеристикам он напоминал вертолет (парил, двигался вертикально вверх и вниз), но внешне был подобен удлиненному эллипсоиду красновато-оранжевого цвета [46, с. 18]. Похожий объект две недели спустя появился над стартовой позицией межконтинентальных ракет «Минитмен» на Мальмстромской базе. При попытке перехватить его он поднялся до высоты 60 км и там исчез с экранов радиолокаторов. Утверждается, что бортовой компьютер одного из «Минитменов» во время этого эпизода спонтанно перенацелил боеголовку ракеты [46, с. 28].

Сообщения о новых наблюдениях НЛО в 1975–1976 гг. привели к заметному оживлению деятельности американских любителей-уфологов. К этому времени ПИКАП практически выбыл из игры, и его окончательный распад был лишь вопросом времени. АПРО сосредоточила свою деятельность на детальном изучении отдельных случаев наблюдений НЛО и склонности к публичным дискуссиям не проявляла. Возникшая в 1969 г. Всеобщая (поначалу Среднезападная) сеть НЛО (МУФОН) только набирала силы, организуя свои отделения в различных штатах. Но две другие любительские организации — «Наземное слежение за «блюдцами»» (ГСВ) и «Граждане против НЛО-секретности» (КАУС) — еще не растратившие своих сил в полемике с властями и прессой, рвались в бой.

Используя принятый в 1974 г. Закон о свободе информации[6] они потребовали от ВВС, ЦРУ, НОРАД, Агентства национальной безопасности (АНБ) и ряда других правительственных служб рассекретить и передать им для публикации документы, имеющие отношение к проблеме НЛО. После длительной тяжбы в судах разных инстанций «любители» получили в свои руки некоторые из этих документов (преимущественно те, о существовании которых уже было известно). ЦРУ поделилось информацией весьма скупо; АНБ же просто отказалось что-либо сообщать, и Верховный суд США счел этот отказ обоснованным.

Любопытно, что, изучив полученные документы, ГСВ и КАУС пришли к диаметрально противоположным выводам о сути содержащейся в них информации. «Граждане против НЛО-секретности» сочли, что она подтверждает внеземную гипотезу (см. [46, с. 219–220]). Напротив, по мнению «Наземного слежения за «блюдцами», рассекреченные документы свидетельствуют, что внеземная гипотеза неверна, а «те немногие подлинные «тарелки», которые наблюдались за последние 40 лет, представляли собой испытания секретной техники» [63, с. III].

Итак, к концу 70-х — началу 80-х годов три главных действующих лица американской «уфологической драмы» — военные, ученые и любители — заметно обновили свои роли. Военные сняли с себя ответственность за исследования проблемы НЛО и свой интерес к отдельным случаям наблюдений «тарелок» объясняли только лишь «задачами обороны». Ученые, держась, как и раньше, на некотором расстоянии от проблемы, уже не были столь единодушны в отрицательном отношении к ней. Любители забыли о былых упованиях на милости Конгресса и правительства и принялись, с одной стороны, вытягивать из официальных инстанций интересующие их сведения, а с другой — детальнее разбираться в отдельных, наиболее примечательных, случаях наблюдений НЛО. При этом они все чаще стали прибегать к помощи ученых-консультантов, интересующихся проблемой достаточно активно, чтобы посвящать ей часть своего свободного времени. Поскольку обычно эти ученые консультировали любителей в областях, где были специалистами, они вносили в уфологию что-то от методов и норм науки; но это «что-то» не могло радикально повлиять на уже сложившиеся уфологические методы — далекие от научной строгости. Кроме того, контакты с любителями оставались в глазах большей части научного сообщества и — что важнее — в глазах научного истеблишмента довольно предосудительными. Нужен был механизм, позволяющий объединить усилия сторон или хотя бы ослабить противоречия между ними.

Основы такого механизма были заложены еще в 1974 г. созданием в Нортфилде, штат Иллинойс, Центра по изучению НЛО (КУФОС), который к 80-м годам развернул активную деятельность в этой области. Первый руководитель Центра Дж. А. Хайнек утверждал, что он был организован по причине бездействия официальных органов в отношении неожиданной «волны» наблюдений НЛО в 1973 г. и призван объединить «ученых и других специалистов, желающих больше знать о феномене НЛО и разобраться в его природе» [54, с. 256]. Основные направления работы КУФОСа — анализ почвы и растений, подвергшихся физическим воздействиям со стороны НЛО; медико-биологические исследования людей и животных, оказавшихся в аналогичной ситуации; изучение физики движения и свечения НЛО; исследование психологии очевидцев появлений НЛО; поиск способов получения качественных фотографий и спектрограмм этих объектов.

В организации полевых исследований КУФОС сотрудничает с любителями из МУФОН. Но основными источниками информации о наблюдениях для Центра валяются ФБР, Федеральная авиационная администрация и ряд других правительственных и коммерческих организаций. Для оперативной связи с Центром из любой точки США введен в действие круглосуточный бесплатный телефонный канал.

С 1976 г. КУФОС проводит регулярные конференции, труды которых публикуются. Кроме того, Центр выпускает бюллетень «Международный информатор по НЛО» и ежегодник «Журнал исследований НЛО». Время от времени в свет выходят монографические работы, в которых изложены результаты исследований различных сторон проблемы НЛО. в частности случаев взаимодействия между подобными объектами и обычными транспортными средствами (см. [64]), а также физических следов, оставшихся после «посадок НЛО» (см. [65]).

Первоначально Дж. А. Хайнек рассчитывал, что за несколько лет сотрудники КУФОСа смогут прийти к однозначному выводу о природе «феномена НЛО». Действительность оказалась заметно сложнее, и полтора десятилетия существования Центра — тому доказательство. Эпоха «бури и натиска» сменилась относительно спокойным изучением проблемы, и горячие дискуссии, вспыхивающие иногда (так сказать, по старой памяти) на страницах популярных изданий, уже не отражают наиболее существенных моментов исследования. Держась в стороне от все еще тлеющей полемики, специалисты пытаются разложить феномен НЛО на составляющие, которые допускали бы применение строгих научных методов исследования. Такое «аналитическое разложение» сложно и само по себе; но еще сложнее обратный процесс — из очищенных и детально изученных составляющих попытаться построить целостную концепцию явления или хотя бы наиболее существенной его «части». Это проблемы методологические, и они будут нами рассмотрены в гл. III; пока же только заметим, что Й результате первых десятилетий своего развития проблема НЛО вышла на своеобразное «плато». Сенсационные сообщения об «инопланетных кораблях» уже ничего не добавляют к имеющемуся массиву данных и оставляют равнодушной читающую публику. С другой стороны, исследования узких вопросов, относящихся к проблеме НЛО, не вызывая интереса у публики, все еще ассоциируются в глазах научного сообщества с «зелеными человечками».

Сказанное верно в первую очередь для ситуации, сложившейся в Соединенных Штатах Америки. Мы не случайно излагали историю проблемы на примере этой страны. Феномен НЛО, конечно, не является столь локальным (это можно видеть уже по материалам гл. I); но ранняя история проблемы НЛО — это прежде всего американская история. До середины 70-х годов другие страны воспринимали эту проблему сквозь призму идущей в США околотарелочной свары, в той или иной мере отражая и воспроизводя ее особенности на своей почве. Во Франции, к примеру, еще в 1954 г. (после волны наблюдений НЛО) руководство ВВС распорядилось о создании специального отдела, занимающегося анализом сообщений о таких наблюдениях. Как заявил в 1974 г. французский министр обороны Р. Галлей, архивы его министерства содержат сведения о достоверных и необъяснимых наблюдениях странных объектов военными летчиками, командирами военно-воздушных баз, жандармами и т. д. (см. [66]). Тем не менее довольно длительное время официальные инстанции этой страны отрицали реальность таких наблюдений — в полном соответствии с методикой «Синей книги». Равным образом, уже в 50-е годы во Франции возникло несколько любительских групп, защищавших внеземную гипотезу и пытавшихся бороться с официальной точкой зрения. Некоторые из них существуют до настоящего времени — собирают информацию о наблюдениях НЛО, проводят полевые исследования отдельных случаев, публикуют в своих журналах и бюллетенях описания наблюдений и результаты исследований, а также обзорные статьи по различным аспектам проблемы.

Однако в отличие от США Франция официально признает наличие проблемы и финансирует научное исследование вопроса о природе НЛО. По решению руководства КНЕС — Национального центра космических исследований — в мае 1977 г. в рамках Тулузского космического центра была создана так называемая Группа по изучению неопознанных аэрокосмических явлений (ГЕПАН). Ее сотрудники собирают сведения о наблюдениях НЛО, уделяя особое внимание радиолокационным наблюдениям и физическим следам «посадок»; эти данные анализируются и вводятся в ЭВМ для дальнейшей статистической обработки. В среднем остается 20–25 % сообщений информативных и непонятных.

Основные источники информации для ГЕПАН — национальная жандармерия, гражданская авиация и ВВС. Группа получает приблизительно 100–200 сообщений в месяц и при необходимости проводит исследования на местах. Ей помогают лаборатории Национального центра научных исследований, Национальной метеорологической службы, Института агрохимических исследований и ряда других научных учреждений. На сегодняшний день французские ученые располагают не только обширным массивом сообщений о наблюдениях НЛО, но и результатами серьезных исследований в этой области. Показательно, однако, что они не спешат заявлять об «окончательном решении» проблемы НЛО.

Третья «ведущая уфологическая держава» (после США и Франции) — Китай. Долгое время особого интереса к этой проблеме там не проявляли. Но в 1980 г. при Китайском футурологическом обществе была создана Исследовательская организация по НЛО (КУРО), руководимая астрофизиком Чжа Лепином (см. [67]). Количество ее членов в 1984 г. достигало 500 человек, и они проживали в 24 провинциях, городах и автономных районах Китая. Основная задача организации — собирать и анализировать сообщения о наблюдениях НЛО над территорией КНР. К 1981 г. КУРО располагала сотней сообщений, а осенью 1983 г. — уже тремя тысячами.

Региональные центры КУРО созданы при официальных организациях — академиях, технологических институтах, воинских частях. С февраля 1981 г. организация издает свой «Журнал исследований НЛО», тираж которого составляет 300000 экземпляров.

Наконец, несколько слов о ситуации с проблемой НЛО в нашей стране. Эта тема заслуживала бы отдельной главы, если не книги; поэтому мы вынужденно ограничимся здесь самой общей характеристикой, оставив детальный анализ на будущее.

Долгое время проблема НЛО фигурировала в советской прессе лишь как предмет насмешек. По-видимому, первое официальное упоминание о ней содержится в речи М. Г. Первухина на торжественном заседании 6 ноября 1952 г., когда он под веселое оживление присутствующих заметил, что американцам уже стали мерещиться в небе «летающие тарелки» и «зеленые огненные шары» (см. [68]).

Понятно, что такое высказывание не могло быть расценено иначе, как директивное указание, и интерес к проблеме НЛО в 50-е годы у нас в стране проявлялся слабо. Тем не менее в конце этого десятилетия отдельные энтузиасты начали собирать сведения о наблюдениях НЛО и выступать с лекциями на эту тему. Ученые, обеспокоенные создавшимся положением, к сожалению, не совсем верно оценили его и, вместо того чтобы предложить общественности результаты квалифицированных исследований проблемы, принялись бороться с самим интересом. Был опубликован перевод книги Д. Мензела «Летающие блюдца» [3) (довольно парадоксальный шаг, если учесть обстоятельства ее выхода в США) и несколько статей в газетах и журналах, разоблачающих шумиху вокруг НЛО как один из вариантов массового психоза.

Однако эти публикации вызвали результат, обратный запланированному, и в целом стимулировали «любительский» интерес к проблеме НЛО. Отечественные любители, в отличие от зарубежных, не располагали, правда, печатными органами для обмена информацией и споров с официальной точкой зрения, но также ориентировались на «внеземную» гипотезу и видели свою основную задачу в поиске доказательств ее справедливости.

Конечно, тяга к любительству, к самодеятельности в условиях тотальной заорганизованности общественной жизни понятна и даже вызывает симпатию. Но обратная сторона этого поиска свободы — свобода и от методологических норм науки, а равным образом от ее познавательных возможностей. Конечно, это скорее беда, чем вина любителей; но факт остается фактом: в 70-е годы феномен НЛО и в нашей стране приобрел преимущественно социально-психологический характер и существовал как некий «слух» в массовом сознании. Наука же была занята более серьезными проблемами и не видела необходимости особого внимания к столь сомнительному вопросу. Основания для такого отношения многие ученые черпали из отчета комиссии Кондона.

Следует заметить, что появляющиеся в последнее время утверждения о «режиме наибольшего благоприятствования», которым якобы пользовались в период застоя скандальные темы (экстрасенсы, снежный человек, чудовище озера Лох-Несс и, не в последнюю очередь, НЛО), неверны. В принципе, это было бы логично, поскольку могло в определенной мере отвлекать массы от провалов в жизненно важных областях. Но историческая реальность оказалась более сложной: застой 70-х годов не в последнюю очередь связан с расцветом интеллектуальной трусости и догматизма. Понятно, что любая аномалия (даже «физическая» и тем более — носящая в значительной мере социально-психологический характер) ставит под вопрос «норму» текущего сосуществования, а потому является «априорно подозрительной». Взвешенные публикации по проблеме НЛО если и появлялись в тот период, то не благодаря, а вопреки господствовавшим ориентирам.

К началу 80-х годов стало, однако, ясно, что простое отрицание проблемы НЛО уже «не работает» и никого не убеждает. Необходимо если и отрицание, то диалектическое — учитывающее объективную составляющую проблемы и ее реальное место в обществе.

В связи с этим в Академии наук СССР, в организациях Отделения общей физики и астрономии, были начаты исследования физической природы атмосферных и космических явлений и процессов, которые могут восприниматься наблюдателями как аномальные. Несколько позже «научно-ориентированные» любители объединились в Комиссии по аномальным явлениям при Комитете по проблемам охраны окружающей природной среды Всесоюзного совета научно-технических обществ (ВСНТО).

Теперь уже понятно, что псевдонаучные вымыслы и откровенные суеверия, связанные с НЛО в массовом сознании, во многом обязаны своим существованием страусиной политике предыдущих десятилетий, и сделаны первые шаги для преодоления ее последствий. Плюсы и минусы текущей ситуации хорошо видны на примере междисциплинарной научно-технической школы-семинара «Непериодические быстропротекающие явления в окружающей среде» (см. тезисы [69]), состоявшейся в мае 1988 г. в г. Томске. Вопрос о существовании и природе ААЯ был одним из нескольких, обсуждавшихся на этой школе-семинаре. Научный уровень докладов отличался значительной неоднородностью, но в то же время было заметно стремление к серьезному разговору по существу проблемы.

Итак, какие выводы можно сделать из сорокалетней истории научных (и совсем не научных) исследований (и псевдоисследований) проблемы НЛО? За эти годы она была предметом и (преимущественно) полемики, и «попыток изучения» со стороны военных, ученых и любителей, а также довольно широкой популяризации со стороны журналистов. Тем не менее проблема не только не была решена, но, по существу, еще даже не поставлена в соответствии с ее природой — в единстве физического, социального и психологического аспектов. Исследователи только начинают осознавать необходимость такой междисциплинарной постановки. Однако кое-что стало ясным именно как следствие этого отрицательного результата. Это неверность расчетов на самоисчезновение феномена НЛО как психоза; ложность надежды на возможность быстрого решения проблемы с позиций априорно выдвигаемых гипотез; необходимость профессионализма в исследовании, т. е. привлечения к этой тематике достаточно устойчивого внимания науки. Наконец, за 40 лет накопился обширный массив весьма неоднородных эмпирических данных — трудно сказать, насколько представительный, чтобы судить об объективной составляющей феномена НЛО, но вполне достаточный, чтобы судить о том, в каких формах, понятиях, образах он воспринимается очевидцами. С этой точки зрения мы и рассмотрим в следующем разделе содержание сообщений о наблюдениях НЛО.

3. Эскиз к портрету

В предыдущих разделах мы привели примеры сообщений о наблюдениях НЛО и рассмотрели историю развития этой проблемы. Но что, собственно, было предметом многолетней — и весьма напряженной — дискуссии? Существует ли такой предмет как некоторая объективная реальность? Не забудем, что НЛО определяются сугубо отрицательно — через их неопознанность (прежде всего очевидцами, а когда речь идет о НЛО «в узком смысле» — то и группами экспертов). Подавляющее большинство сообщений очевидцев (до 80 %) — в этом даже наиболее горячие сторонники внеземной гипотезы согласны со скептиками — не представляет никакой подлинной загадки и получает убедительное объяснение, как только попадает на глаза специалистам в соответствующей области знания или техники (астрономия, физика атмосферы, космонавтика и т. п.). Значительная часть оставшихся сообщений, хотя и требует более глубокого и тщательного изучения, также в конце концов находит объяснение. И лишь около 5 % первоначального массива сообщений остаются неопознанными и после такого тщательного исследования (по разным данным — от 1 до 10 %, см. [11, с. 91; 34, с. 175; 70, с. 8]). Понятно, таким образом, что в качестве НЛО «в широком смысле» выступают самые разные объекты и явления, имеющие между собой мало общего и объединяемые прежде всего недостаточной подготовкой очевидцев. НЛО «в узком смысле» — дело немного другое; но ведь и экспертная группа — не господь бог и не может гарантировать абсолютную точность своих выводов. Гипотеза о существовании ААЯ — аномальных атмосферных явлений (как «объективного коррелята» по крайней мере некоторых из НЛО «в узком смысле») — достаточно разумна, однако, какая именно часть «действительно неопознанных» объектов представляет собой и «подлинно аномальные» явления, а самое главное — насколько едины по своей природе последние, судить пока трудно. И, во всяком случае, феномен НЛО отнюдь не сводится к феномену ААЯ (уже поэтому неправильно было бы видеть в такой замене обозначений лишь терминологические ухищрения); он представляет собой сложный комплекс физических, психологических и социальных явлений — как известных, так и, возможно, новых для науки, — объединенных в некоторую целостность в современном массовом общественном сознании. Разделив эти аспекты и рассматривая их в отдельности, мы к решению проблемы НЛО не приблизимся, даже если решим проблему ААЯ.

Впрочем, это тема следующей главы. Здесь же мы предварительно попытаемся выяснить, каковы те «странные» моменты в сообщениях о НЛО, которые не позволяют очевидцам и экспертам сразу отнести наблюдавшиеся объекты к привычным для них и которые могут иметь как объективно-физическую, так и субъективно-психологическую природу. По существу, это доаналитический этап работы, необходимый, чтобы «сгустить» картину стоящей перед нами проблемы. Какие из отмеченных моментов говорят нам о природе наблюдавшихся объектов, а какие — о психологии очевидцев, может стать ясным только после их анализа.

Прежде всего зададимся, однако, вопросом: какая часть наблюдений НЛО отражена в массиве сообщений о наблюдениях, имеющемся в распоряжении исследователей? «Синяя книга» располагала описаниями примерно 13 000 случаев; каталог У ФОК АТ, который ведет Д. Сондерс в Стэнфордском университете, содержит к настоящему времени около 100 000 сообщений из 138 стран. Однако, по данным опросов института Гэллапа, свыше десяти миллионов американцев полагают, что хотя бы раз в своей жизни они наблюдали НЛО. Сообщается, таким образом, не более 1 % наблюдений НЛО «в широком смысле». Конечно, значительная часть сообщений рассеивается по различным организациям — обсерваториям, институтам, редакциям газет и пр. — и не попадает в каталоги; но, с другой стороны, УФОКАТ также не исчерпывает всего массива сообщений, накопленных за 40 лет любителями и профессионалами. Колорадские ученые в 1966 г. пришли к более высокой цифре — 13 %, но она, по-видимому, относится к случаям с относительно более высоким уровнем «странности». Все же осторожности ради можно сказать: от 1 до 10 % наблюдений НЛО сообщаются в ту или иную организацию — порой весьма далекую от этой проблемы.

О количестве наблюдений НЛО во всем мире судить трудно — прежде всего потому, что оно сильно зависит от социокультурных условий в той или иной стране (НЛО для американца — не обязательно то же самое, что для жителя Заира или Таиланда, даже если отвлечься от терминологических трудностей). Нижняя граница этой оценки — те же 10 млн, которые дают опросы в США; верхняя — 200 млн, определенная по соотношению численности населения США и всего мира. Безопасно, по-видимому, сказать: к 1989 г. от 10 до 100 млн человек наблюдали то, что они сочли «неопознанным летающим объектом». Из них примерно 1 млн сообщил о своих наблюдениях, около 100 тыс. сообщений доступны для исследования (или хотя бы прочтения) и от 1 до 10 тыс. представляют собой определенную загадку для науки.

Какие же характеристики наблюдавшихся объектов обращают на себя основное внимание очевидцев и заставляют подозревать «что-то необычное»? Это прежде всего формы, цвета и параметры движения объектов, не соответствующие тому, что очевидец знает о природных явлениях и технических устройствах. Начнем с форм.

На первый взгляд, они очень разнообразны. Жак Валле в одном из своих каталогов, включающем 891 наблюдение, использовал 97 различных терминов для обозначения форм НЛО (см. [71]). Тем не менее их можно объединить в шесть групп: 1) овальная форма — 49,5 %; 2) сферическая — 20,2 %; 3) треугольная — 1,8 %; 4) полусферическая — 1,6 %; 5) цилиндрическая—1,1 %; 6) прочие — 25,8 %. По данным Баттельского исследования, чаще всего наблюдаются «эллипсы» (66,5 %), на втором месте — «ракетоподобные» тела (8,6 %), а затем идут «прочие». Сборник «Свидетельства о НЛО» дает следующее распределение форм объектов: 25,9 % — диски, 24,3 % — просто световые источники, 16,7 %—сферы, 13,4 % — эллипсы, 8,3 % — сигары, 1,9 % — треугольники, 6,1 % — прочие, 3,3 % — форма неизвестна, так как объекты наблюдались только радиолокаторами.

Сравнимость этих данных довольно относительна. Многое зависит и от всего массива сообщений (его полноты, достоверности, представительности), и от ракурса объекта в отдельном наблюдении. Тот же диск только в плане будет выглядеть как диск (да и то его можно спутать с шаром), в других ракурсах он будет восприниматься как эллипс, полоса (если диск плоский) или сигара (если он двояковыпуклый). Кроме того, нередко встречаются описания изменений форм, слияний и разделений наблюдаемых объектов (ракурсные или действительные — не всегда легко определить; по-видимому, иногда — реальные). Длинный хвост «прочих» подтверждает разнообразие форм, но, во всяком случае, последовательность диски — шары — сигары — эллипсы охватывает подавляющее большинство описываемых очевидцами объектов.

Цвета НЛО, по данным «Синей книги»: днем — серебряный или металлический — 17,7 %, белый — 23,5 %, «темный» — 2,6 %, серый — 0,2 %; ночью и в сумерки — оранжевый — 10,1 %, красный — 8,1 %, желтый — 7,2 %, зеленый — 6,5 %, голубой — 4,2 %, пурпурный — 0,2 %.

Таким образом, объекты, наблюдающиеся днем («дневные диски», по классификации Дж. А. Хайнека), имеют преимущественно белый и металлический цвет, а объекты, наблюдающиеся в темное время суток («ночные огни»), — цвет из «теплой» части спектра. Нередко сообщается о свечении вокруг объекта; опираясь на подобные случаи, Дж. Мак-Кемпбелл выдвинул гипотезу о сходстве механизмов свечения некоторых НЛО и шаровой молнии. Он полагает, что в обоих случаях существует источник радиоволн высокой частоты, ионизирующий небольшой слой воздуха. В «состоянии 1», когда мощность излучения невелика и возбуждается только ксенон, можно видеть голубое свечение; в «состоянии 2», при возрастающей мощности излучения, начинается ионизация атомов неона и появляются красно-оранжевые цвета; в «состоянии 3» распадается метастабильный азот и воздух начинает светиться белым цветом; в «состоянии 4» достигается частичная ионизация всех газов и интенсивность белого свечения резко возрастает (см. [2, с. 80]).

Чисто радиолокационные наблюдения неопознанных летающих объектов подвержены такому количеству потенциально возможных помех, что не могут считаться вполне надежными. Значительно более достоверны радарно-визуальные (РВ) случаи, объединяющие в себе точность приборных данных с «многомерностью» показаний очевидцев. Хотя на сегодняшний день опубликовано не более 100–120 описаний таких случаев и разрыв с общим объемом массива сообщений о НЛО составляет, таким образом, целых три порядка, они, безусловно, заслуживают внимания. РВ-сообщения позволяют утверждать, что наблюдавшиеся в этих случаях объекты обладали способностью отражать радиоволны и излучать видимый свет, иногда — отражать световые лучи и испускать радиоволны. Другой вопрос: можно ли с уверенностью утверждать, что это те же самые объекты, которые фигурируют в «чисто визуальных» наблюдениях? Некоторые сообщаемые параметры движения этих объектов действительно совпадают: парение на одном и том же месте, исключительно быстрый набор скорости, способность к резким изменениям траектории при движении с большими скоростями. Сообщается также о вращении дисковидных и шарообразных объектов вокруг оси.

В ряде сообщений о «близких встречах» с НЛО утверждается, что аномальный объект не только светился и двигался, но и оказывал непосредственное физическое воздействие на почву, растительность, различные приборы и аппараты, а также на очевидцев. Следы на почве и растительности обычно связываются с наблюдением НЛО на или вблизи поверхности почвы (растительного, снежного или другого покрова, см., например, описанное в гл. 1 наблюдение в финской деревне Саапунки). Сотрудник КУФОСа Т. Филлипс в 1975 г. опубликовал каталог, включавший 561 сообщение о наблюдениях НЛО, после которых были найдены «следы», и 154 сообщения об аналогичных странных следах, не связанных с наблюдениями НЛО. К 1980 г. число таких сообщений возросло до 1300 [2, с. 265], а к 1987 г. — до 3000 [34, с. 188].

Что же это за следы? Чаще всего они представляют собой круговые, кольцевые или неправильной формы участки почвы, которая была обезвожена, опалена или испытала механическое давление. Нередко трава в пределах круга диаметром несколько метров бывает прижата по или против часовой стрелки. Встречаются механические и термические повреждения деревьев близ места «посадки» НЛО, а на самом этом месте обнаруживаются различные твердые, пылеобразные, нитевидные или жидкие вещества, отсутствующие в его окрестностях (см. [65]).

В ряде случаев очевидцы утверждают, что «близкая встреча» с НЛО сопровождалась отказом двигателя автомашины, отключением или ослаблением света фар, сильными помехами в радиоприемниках и на экранах телевизоров, колебаниями или вращением стрелки компаса. Обычно такие явления уфологи совокупно именуют электромагнитными (ЭМ) эффектами, хотя это, скорее, лишь ассоциация по сходству. Колорадская группа тщательно изучила машину очевидца, у которого якобы заглох двигатель при появлении НЛО, и не нашла никаких следов воздействия магнитного поля. Тем не менее общее число подобных сообщений на сегодняшний день составляет примерно 500.

Дж. Мак-Кемпбелл приводит ряд случаев, когда у очевидцев останавливались наручные часы, оказывавшиеся намагниченными. Это возможно, если они попадают в статическое или медленно меняющееся магнитное поле. По оценке Мак-Кемпбелла, сделанной на основе изучения опубликованных сообщений, включавших в себя упоминания об ЭМ-эффектах, действительно аномальные объекты отличаются тем, что излучают электромагнитные импульсы в микроволновом диапазоне (на частоте от 200 до 3000 МГц), а также являются источниками квазистационарного магнитного поля напряженностью около 1000 Гс. Первый руководитель ГЕПАН К. Поэр попытался оценить напряженность поля «среднего» ААЯ по данным французской сети магнитометрических станций (в сочетании с информацией о наблюдениях НЛО в моменты магнитных возмущений). Он пришел к цифре 7,7×10¹¹ А×м², что соответствует 425 Гс на расстоянии 130 м от источника поля (типичное расстояние, на котором, по сообщениям очевидцев, отмечается ЭМ-воздействие). Однако в большинстве случаев близких встреч с НЛО, судя по сообщениям, какие-либо эффекты подобного рода отсутствуют.

Самая «рискованная» тема в проблеме НЛО — это, конечно, вопрос о «гуманоидах». Безусловно, «спокойнее» было бы ее обойти, сделав вид, что сообщений такого рода или не существует, или они явно недостоверны. Бытует мнение, что, «поверив» очевидцам появлений «пилотов» НЛО, мы сразу окажемся перед необходимостью признать справедливость внеземной гипотезы и на том завершить исследование. На самом деле это отнюдь не так. Следует также учитывать, что сообщения о гуманоидах составляют неотъемлемую часть феномена НЛО, а в массовом общественном сознании к ним нередко сводится вся проблема НЛО. Уже поэтому бессмысленно пытаться их игнорировать.

Западными уфологами собрано около 2500 сообщение, такого рода (см. [2, с. 252]). Обычно речь в них идет о том, что около опустившегося на землю НЛО якобы были видны человекоподобные существа, занятые «сбором образцов», «починкой корабля» или просто прогулкой. Разнообразие их описаний даже больше, чем разнообразие описаний НЛО. Попытки как-то классифицировать гуманоидов оказываются довольно бессмысленными: едва ли не каждый отдельный случай приходится выделять в «группу». Они отличаются между собой по росту, цвету кожи и лица, наличию или отсутствию дыхательных приборов, скафандров и даже одежды как таковой, и т. п. Сюжетно, правда, разнообразие историй о гуманоидах невелико и сводится к четырем основным вариантам: они либо стремятся поскорее улететь, либо «парализуют» свидетеля с помощью какого-нибудь «зеленого луча» и продолжают заниматься своим делом, либо беседуют с очевидцем вне корабля, либо, наконец, «похищают» его, доставляют в корабль, изучают, а затем отпускают восвояси, предварительно «стерев» память о встрече (или даже не потрудившись этого сделать). «Забывший» о контакте человек спустя некоторое время начинает ощущать беспокойство, подкрепляемое сознанием непонятной «утраты» нескольких часов его жизни. Перенервничав, он, наконец, обращается к психиатру или психоаналитику, и тот с помощью регрессивного гипноза извлекает из его памяти «стертые» воспоминания о пребывании во внеземном космическом корабле.

Иногда сообщается и просто о гуманоидах, без какого-либо корабля; они связываются с неопознанными летающими объектами по той же причине, что и странные следы на почве — откуда же этим гуманоидам, как и следам, взяться?

«Беседуя» с очевидцем, «пилоты» НЛО, судя по имеющимся описаниям, задают максимально нелепые вопросы[7] либо сообщают, что прибыли с такой-то звезды или планеты (в каждом новом случае почему-то совсем с другой). Еще один распространенный вариант — выражение беспокойства по поводу сложившейся на Земле политической, экологической, духовной ситуации и настойчивое требование (обращенное к фермеру, врачу или бизнесмену, случайно оказавшемуся на месте посадки НЛО!) немедленно прекратить ядерные испытания. Робкие возражения — «Меня же не станут слушать!» — встречаются мрачноватым пониманием: «Как и любого другого!» Французский журналист и уфолог Эме Мишель назвал подобные истории «фестивалем абсурда».

В 50-е годы «контакторы» (Дж. Адамский, Д. Фрай, Г. Грин, Т. Безурум и др.) были важной частью «уфологической субкультуры» в США. Но ученые, военные и даже серьезные любители не обращали на них особого внимания, и к середине 60-х годов их «влияние» упало едва ли не до нуля. В это время возрос, однако, интерес к историям о «карликовых гуманоидах», скорее игнорирующих очевидца, чем пытающихся вступить с ним в контакт. Абсурдность этих сообщений все же не была столь примитивной, как у их предшественников. Казалось, что эпоха «контакторов» бесславно завершилась; но вскоре они снова вернулись под вуалькой историй о «похищениях». В гл. 1 мы приводили рассказ семьи Эвис как пример «близкой встречи» IV типа. Уже из него видна основная черта подобных случаев, говорящая против их объективно реального характера — полное отсутствие материальных доказательств или хотя бы независимых свидетелей происшедшего. Обращают на себя внимание и такие особенности характеров «похищаемых», как повышенные чувствительность и тревожность, наличие стрессов в личной жизни. Вместе с тем тщательное исследование двухсот «контакторов», проведенное американскими психологами, показало, что они психически здоровы (см. [34, с. 127]). В сознательной лжи их также трудно обвинить; скорее всего, в подобных случаях мы имеем дело с некоторым «пограничным состоянием» психики, при котором субъективные фантазии индивида оформляются в виде историй о похищениях, воспринимаемых им как реальность. Иногда исследователи прибегают для объяснения «похищений» к гипотезе о «дневных снах в состоянии каталепсии», но, строго говоря, разработанной психологической теории таких явлений пока нет. Не исключено, что «пусковым механизмом» для перехода в подобное состояние может послужить и реальное наблюдение аномального объекта в совокупности с его физическим воздействием на окружающую среду и очевидцев. Такое предположение объяснило бы, почему столь резко отличается эмоциональное восприятие «реальных» (субъективно достоверных) «похищений» от «похищений», гипнотически внушенных. Добровольцы, участвовавшие в экспериментах А. Лоусона по «воображаемым похищениям», отнюдь не страдали впоследствии от амнезии, нарушений сна, кошмаров и прочих расстройств, характерных для «естественных» контакторов.

Впрочем, даже наиболее достоверные сообщения о наблюдениях НЛО, подтвержденные инструментальными данными, также субъективируются и приобретают дополнительный смысл, когда они оказываются включенными в систему представлений о феномене НЛО, бытующую в обществе. Б. Меё в книге [56] провел весьма убедительную параллель между описаниями встреч с неопознанными объектами и рядом сюжетов из научной фантастики. Уже эпопея 1897 г. с «воздушным кораблем» на американском Среднем Западе во многом повторяла роман Жюля Верна «Робур Завоеватель», написанный двенадцатью годами раньше. В фантастике 20-х — ЗО-х годов нашего столетия фигурируют дискообразные летательные аппараты, их электромагнитное воздействие на двигатели автомобилей, паралич очевидцев, появление гуманоидов, антигравитационные методы движения инопланетных аппаратов и даже похищения. Меё приводит в качестве иллюстрации три текста, один из которых взят из научно-фантастической повести, опубликованной в 1930 г., а два других — сообщения о наблюдениях НЛО в 1958 и 1972 гг., и «на взгляд» отделить фантастическое описание от «реальных» отнюдь не легко.

Но Меё подметил и такую тонкость: в довоенной фантастике можно найти почти все детали отдельных наблюдений НЛО, но нельзя найти целостного описания феномена НЛО как такового. В фантастической литературе эти детали включены в совсем другие структуры, разбросаны по различным сюжетам и не образуют единого «поля». Это значит, что феномен НЛО не является воспроизведением уже построенной в фантастике модели (тем более, что многие очевидцы с этой моделью просто не были знакомы); скорее он представляет собой иной ее вариант, созданный на ином основании. Меё далек от намерения отрицать существование «объективной составляющей» феномена НЛО, но он убедительно демонстрирует его синтетический, субъективно-объективный характер.

И здесь мы неизбежно приходим к вопросу о взаимовлиянии феномена НЛО и общества, которое его воспринимает, интерпретирует и в определенном смысле конструирует. Как заметил английский уфолог X. Эванс, если на телеэкране показать «летающую тарелку», ее узнают все. Существует, таким образом, некоторая общая концепция, представляющая собой часть обыденной картины мира человечества, независимо даже от того, принимает или отвергает ее как отражение реальности отдельный человек. По типу отношения к феномену НЛО общество можно разделить на пять социальных групп: «верующие», «сторонники», «равнодушные», «скептики» и «отрицатели», причем чисто равнодушных не так уж много. Специфика их взгляда на проблему ясна из самих обозначений; однако границы между ними проходят не по линии (и степени) признания или отрицания физически реальных аномальных явлений, а по отношению к внеземной гипотезе о природе этих явлений. Конечно, «безопаснее» для «отрицателя» отрицать «все»; «верующий» же начинается с признания «чего-то». Главное, однако, в другом: поскольку знакомство с серьезной литературой (а тем более с исследовательскими материалами) о феномене НЛО у большей части читающей публики крайне незначительно, «собственное мнение» о нем обычно выражает лишь априорные предпочтения того или иного индивида или общественного слоя. Априорны они, конечно, лишь по отношению к проблеме НЛО, и в той или иной мере подсказаны личным и социальным опытом.

Феномен НЛО, на практике уже почти неотделимый от внеземной гипотезы, сформировался скорее как символ веры (и неверия — «горше веры»), чем как предмет научного исследования. Именно в этом основное препятствие для его изучения. Можно собрать обширные и достаточно точные данные о наблюдаемых явлениях, можно подвергнуть эти данные серьезному анализу и установить с хорошей степенью надежности те или иные закономерности их сочетаний; но чтобы добиться главного — обоснованной интерпретации этих закономерностей — мы должны выйти за рамки многолетней квазирелигиозной полемики в область рациональной конкуренции предлагаемых объяснений. Трудности здесь носят как гносеологический характер (прежде всего в отношении сбора точных данных; но и допустимость тех или иных гипотез нуждается в некотором предварительном обосновании), так и характер социально-научный: зачастую само обращение к теме НЛО требует от исследователя определенной смелости.

Тем более трудно прийти к каким-то строгим выводам на основе имеющегося сейчас массива информации о наблюдениях НЛО. Эта информация настолько неоднородна, засорена разного типа «помехами», наконец, в значительной мере непроверяема, что из нее, строго говоря, нельзя вывести даже утверждения о реальном существовании подлинно аномальных объектов. Сама по себе «когерентность» сообщений о наблюдениях НЛО — еще не доказательство объективно-физического существования ААЯ (в фольклоре присутствует достаточно «когерентный» образ черта, но вряд ли разумно рассматривать последнего как физических объект). И тем не менее, сколь бы парадоксально подобное утверждение ни звучало, мы можем на базе приведенной нами информации построить образ аномального явления или «физического эквивалента» сообщений о НЛО «в узком смысле». Он даже не будет слишком фантастическим. «В среднем» это шаровидный или дискообразный объект диаметром от нескольких метров до нескольких десятков метров, который может являться (а может и не являться — «циклы активности»?) мощным источником светового, теплового и микроволнового излучений и квазипостоянного магнитного поля, способный неподвижно парить в воздухе, вращаться вокруг оси, перемещаться с большими скоростями и ускорениями, отражать ультракороткие радиоволны и видимый свет, ионизировать воздух, термически воздействовать на почву, влиять на растения, живые организмы, электронную аппаратуру и двигатели внутреннего сгорания. Ничего «явно внеземного» в этой модели нет — она, скорее, наводит на мысль о плазменном явлении.

Однако следует ясно понимать: перед нами — не результат индуктивного вывода, сделанного на основе системы эмпирических фактов, а всего лишь ассоциативный образ, построенный из набора разнородных данных. Он не имеет — и не может иметь — «обязательного» характера. Вопрос — почему это так, в чем состоят основные эпистемологические отличия проблемы НЛО от обычных научных проблем, что можно и нужно сделать с учетом этих отличий для ее научной постановки и решения — будет предметом рассмотрения в следующей главе.