Когда Ирена ждала первого ребенка, ее муж, храбрый Хайнц Келлер, залег в окопах под Сталинградом.
Родился сын.
Хайнц Келлер женился в двадцать восемь, Ирене тогда было двадцать пять.
Он пережил Сталинград.
Через восемь лет после войны новое государство определило его на должность прокурора.
Ему повезло: он вернулся.
В 1950-м появился второй ребенок, девочка.
Так началось время совместной, спокойной жизни с детьми.
Потом сын стал изучать право.
Дочь вышла замуж.
Сын выдержал государственные экзамены.
Дочка родила.
Сын женился.
Совместная жизнь с детьми стала невозможной. Поэтому Хайнц и Ирена решили переехать в трехкомнатную квартиру в новом районе.
Как раз тогда невестка обшила столовую тиковым деревом.
Сын поступил на службу.
Пошел по стопам отца.
Отец жил как полагается и сумел неплохо заработать. Теперь Ирена обставляла квартиру в новом доме-башне. Она тоже обшила ее тиковым деревом. Зато спальный гарнитур намного роскошнее, чем у невестки.
Хайнц в свое время получил образование в классической гимназии.
Теперь сын подарил им внука.
Внук станет достойным продолжателем рода Келлер. Род не вымрет.
Вот уже скоро пять лет, как Хайнц и Ирена переселились в новый район.
Сыну исполнилось двадцать девять.
Дочери — двадцать.
Ирена сетует: «Она слишком рано вышла замуж».
Ирена любит своих детей не меньше, чем безделушки, выставленные в горке.
Время детей миновало.
Ирена всегда была образцовой женой.
Супруги занимают трехкомнатную квартиру на восьмом этаже — с ванной, кухней и лоджией.
Раз в неделю Ирена отправляется в город за покупками. Кроме всего прочего, она покупает кукол.
Кукол?
Соседки уважают Ирену.
В жизни Хайнца после войны не произошло ничего непредвиденного.
Сталинград вспоминается редко.
Только летом, когда приходится ходить с голыми ногами, на них видны рубцы — следы голодных отеков.
Другие вообще лишились ног.
Это радует Келлера.
Жителей нового микрорайона легко пересчитать по количеству окон.
По именным табличкам на дверях.
Шесть квартир на каждом этаже.
Четырнадцать этажей.
Плоская крыша.
Можно посчитать и по большим балконам-лоджиям.
Ирена проводит время с куклами, ведь детей уже нет рядом.
Она приговаривает:
Я и ты. Ты и я.
Дружная семья…
Восемьдесят четыре семьи в одном доме.
Десять строений, расположенных на берегу искусственного озера. Купаться запрещается.
Восемьсот сорок семей.
Тридцать лет тому назад Ирена знала такие ночи, когда беспрепятственно вывозили куда-то людей, живших по соседству. При этом она ни о чем дурном не задумывалась.
Хайнц тогда был далеко.
Он говорит: «Мера всех вещей — человек».
Ирена не приемлет жестокости.
Она ведь только калечит кукол да еще организует вокруг себя соседок. Иначе ей стало бы скучно.
Ведь она и теперь ни о чем дурном не задумывается, отрывая куклам руки-ноги…
В первые послевоенные годы, до тех пор пока не вернулся муж, она существовала, зарабатывая шитьем. Шитьем кукол.
Хайнц теперь не может себе даже представить, что когда-то был под Сталинградом.
Это не страх смерти.
Скорее страх перед жестокостью, которой он там подвергался.
Супруги стремятся видеть в человеке доброе начало.
Ирена не сумела бы толком объяснить, почему она отрывает куклам головы.
Келлеры предпочитают приятные проявления жизни.
Нормальный человек, говорит Хайнц, не в состоянии истязать другого.
Он знает это по опыту.
Тот, кто вырос в нормальной обстановке, не предрасположен к жестокости.
Его жена придерживается того же мнения и прячет разорванных на части кукол в коробку, которая стоит в столовой.
Она обнимает голое туловище куклы. Двумя пальцами проводит по ее животу, пока тот не распарывается.
У нее нежные руки.
Она с детства любила кукол и долго их хранила, даже когда они становились совсем старыми.
Из окна видно, что задержавшиеся позже других мамаши с колясками на противоположном берегу озера наконец отправляются по домам.
Давай сегодня вечером посидим на балконе, предлагает Хайнц.
Надо подумать об отдыхе, подхватывает Ирена. Ведь весной мы всегда обсуждаем планы на лето.
Она готовит ужин на кухне. Он накрывает стол на балконе.
Хороший муж.
По вечерам они пьют чай или яблочный сок. Сок заказывают ящиками.
Супруги раскладывают на столе проспекты.
Ирена развертывает глянцевитую бумагу и обеими руками перебирает пестрые рекламные картинки.
Поедем на курорт, поваляемся на пляже, предлагает она, пожилая женщина.
Можно осмотреть Помпею, предлагает он.
Они достают из ящика совсем новенький на вид диаскоп пятнадцатилетней давности, чтобы полюбоваться на радостные лица своих детей.
Ирена всегда улыбается, когда ее фотографируют.
Раз уж мы отправляемся в путешествие, мне необходимо новое платье, заявляет она.
Ее свадебный наряд до сих пор хранится в шкафу.
Двумя пальцами она проводит по лысой голове мужа задумывается и восклицает: «Какие у тебя были волосы!»
У нее нежные пальцы.
Как ты можешь быть такой жестокой, упрекает муж и напоминать мне о том, что я уже облысел.
Разве я жестокая? — удивляется жена и начинает прилежно поливать цветы, растущие в ящиках на балконе.
Воды она не жалеет.
Остальные соседки тоже вышли на балконы и приветливо кивают друг другу.
Все они пребывают в полной уверенности, что и десять лет спустя будут все так же ухаживать за своей геранью.
Замечательные соседки, и цветы у них прекрасные.
В определенный, заранее оговариваемый день все собираются в одной из квартир на восьмом этаже.
О чем-то беседуют.
О чем-то рассказывают.
Справляют годовщины свадеб и дни рождения.
Иногда читают вслух.
Например — Фонтане.
Образованные женщины.
За кофе обсуждают «Будденброков» Томаса Манна. «Будденброкам» посвящено целых три месяца.
В квартиру на третьем этаже въехала новая семья.
Однажды новая соседка поднялась на восьмой этаж — к дамам.
Я бываю свободна только вечером после работы, объясняет она.
Жаль, что вы не сможете приходить к нам в послеобеденные часы, сетует Ирена.
Ирена дотошно расспрашивает новоселку, и та рассказывает, что трудится на кукольной фабрике.
В такие дома, как наш, жалуются друг другу соседки с восьмого этажа, кто только не вселяется. В этих новых районах живут все без разбора.
Следует уклоняться от подобных контактов.
И они дружно приходят к решению — никогда не принимать женщину с третьего этажа.
Подобные людишки просто созданы для работы на фабрике — выносят они приговор.
И вот однажды Хайнц открывает большую коробку в столовой и обнаруживает в ней кукол, разорванных на части.
Ирена — прекрасная жена.
К счастью, куклы не ощущают боли.
И Хайнц Келлер успокаивается.
Летом они поедут в Грецию.
На фотографиях, отснятых там, Ирена будет все так же постоянно улыбаться.
Пойдут воспоминания о Крите, об Акрополе.
Мера всех вещей — человек.
Иногда в руки им попадают газеты с сообщениями о греческих тюрьмах.
Однако Ирену больше всего интересует греческая королева.
В свидетельства очевидцев, повествующих о пытках, они не очень-то вникают.
Я не интересуюсь политической обстановкой в стране, где собираюсь отдыхать, провозглашает Келлер.
А Ирена, поливая цветы на балконе, с пристрастием допрашивает мужа, какие формы жестокости ему известны. Он прихлебывает из стакана яблочный сок.
Есть супруги, которые дерутся между собой, замечает Ирена и обрывает вялый лист герани.
Если нет дождя, по вечерам они сидят на балконе и читают письма от сына и дочери, прибывающие регулярно, каждую неделю.
Жестокость — это абсурд, возвещает супруг.
Он, к примеру, никогда и руку на своих детей не поднял, а малышке внучке ко дню рождения они обязательно пошлют куклу, выговаривающую целых восемь фраз.
Ирена тянет за шнурок, прикрепленный к кукольной шее…
«Я всегда буду послушной», — произносит магнитофонный голос.
Кукла одета очень опрятно.
Соседка с третьего этажа аккуратно сшила ее из обрывков нейлоновыми нитками.
«Хочу спать», — говорит кукла.
Дамы в восхищении.
Просто так вышло, что Ирена случайно повстречалась с соседкой с третьего этажа на лестнице и спросила, не делают ли они на фабрике говорящих кукол.
Я как раз вставляю говорящее устройство, работаю сдельно, ответила женщина.
Ирена держит в руках кукольное тулово. Руки-ноги повисли на резинках. Голова отсутствует.
Ирена нащупывает говорящее устройство и вытаскивает его из кукольного живота.
Торс откладывает в сторону.
Через три недели Келлеры отправляются в Грецию.
В приходо-расходную книгу записывается сумма, предназначенная на путешествие.
В большой сумке для покупок Ирена притаскивает домой еще одну куклу.
Зачем она тебе? — интересуется муж.
Она мне так понравилась, отвечает жена и тянет за шнурок у куклы на затылке.
«Поиграй со мной», — скрипит магнитофонный голос.
По-моему, тебе не по возрасту играть в куклы, шутит муж.
В тот вечер у Ирены замечательное настроение, она так разыгралась с куклой, что забыла полить герань.
Соседки тоже приобретают кукол.
Делая вид, что те предназначены для внучат, в том числе и для тех, которые еще не появились на свет.
Она вставляет куклам говорящее устройство, поведала дамам Ирена, и соседка с третьего этажа невероятно выросла в их глазах. Однако сама она никак не может взять в толк, чего же от нее добиваются, повторяя: «Что я вам должна рассказывать, просто я делаю свое дело».
Она вставляет магнитофоны тридцати куклам в час.
Разочарованное и неудовлетворенное общество вынуждено вернуться к заведенному порядку. А что им еще остается, как не отмечать даты свадеб да дни рождения!
Таким, образом, Ирена умело управляла подругами, формируя их интересы, пробуждая страсть к исследованию кукольных частей тела.
Разбирать кукол — это не жестокость, убеждала она приятельниц.
Конечно, соглашались те. Вот другие, например, охотятся на зайцев. Это дело кровавое, жестокое.
А пластмасса не взывает о помощи.
Шестеро подруг в течение часа разбирают на части тридцать кукол. Оторванные куски спускаются в мусоропровод на лестничной площадке.
В воскресные вечера Келлеры обычно совершают прогулку вокруг озера.
Дорожка, выложенная гравием, всегда аккуратно подметена. Купаться в озере запрещается.
Левой рукой Ирена берет под руку Хайнца, в правой у нее — сумочка.
Хайнц Келлер не замечает жестокости, проступающей сквозь улыбку жены на всех цветных фото.
Она из хорошей семьи.
А ты кто? — спрашивает она кукольную голову, которую крутит в руках.
Дамы всегда готовы оказать содействие.
Они приступают к делу при помощи ножей и вилок.
Только, пожалуйста, спохватывается Ирена, только не обычными приборами, сейчас я достану свое серебро.
Хозяйка раздает гостям салфетки из тончайшей ткани.
Еще кусочек? — осведомляется одна из гостий у другой.
Нож в правой, вилка в левой руке, салфетки аккуратно расстелены на коленях, все усердно работают: колют и режут.
В день отъезда в Грецию как раз исполняется пять лет с тех пор, как Келлеры переселились в новый дом.
Чемоданы упакованы и стоят наготове в прихожей.
Крит и Акрополь.
Ирена все предусмотрела, не забыла и о провизии на дорогу, захватила бананы, яйца вкрутую, апельсины и бутерброды. Ведь буквально через час пути в поезде захочется перекусить.
Ирена хорошая жена.
Супруги заказали такси до вокзала.
Новое платье тебе к лицу, говорит муж.
Двумя пальцами жена проводит по его лысине.
Как ты можешь быть такой жестокой?
Разве я жестокая?
Усевшись в такси, они вдруг замечают, что в подъезде что-то загорелось. Кто-то уже успел вызвать пожарную машину.
Площадку поливают из шланга.
Восемьдесят четыре семьи толпятся у озера.
А в это время оставшиеся пятеро соседок с восьмого этажа прилежно поливают свою герань.
Газеты сообщили о пожаре. Кто-то облил бензином кукольные обрывки, сложенные рядом с одной из квартир, и поджёг.
Женщина, вставлявшая говорящее устройство тридцати куклам в час, отделалась легкими ожогами.
Хайнц Келлер заявил: тот, кто уродует кукол, способен истязать и людей.
Для Ирены Келлер пора игр в куклы миновала.
Она любит повторять: «Мера всех вещей — человек» — и мечтает получить в подарок на рождество учебник по анатомии.