- Тебе не удалось.
- На самом деле, я и не пытался, - ответил он, пожимая плечами. - Другому вампиру, или не вампиру, это могло быть удобнее. Возможно, за ним последуют друзья, чтобы довести начатое до конца.
Она побледнела, но ее осанка не утратила твердости.
- Я лучше умру в руках монстра, чем превращусь в него.
Он улыбнулся то ли насмехаясь, то ли сочувственно.
- Возможно я и монстр, но радость моя, твое сердце настолько черно, что его уже ни чем не испортишь. Жаль, что ты сама не видишь этого.
Она вздрогнула от его слов, словно от удара.
- Я знал кое-кого похожего на тебя.
Она решила посмеяться над ним.
- И он не убил тебя?
- Интересно, была бы ты настолько остроумной, если бы меня не сдерживали цепи. Нет, он не пытался меня убить. Он был моим другом.
Она приподняла бровь, чтобы выразить ему свое отношение к сказанному, но была очень тиха.
- Его тяготила мысль, что он стал монстром. Он переживал, что наши души прокляты. Он, как и ты, предполагал, что существует исцеление от этого, и его исцелением были ежедневные молитвы, низвержением демонических идей, как он их называл. В то врем, как Бишоп и остальные, воспринимали это как что-то метафизическое, Дреукс считал это воплощением зла.
По выражению лица Марики он мог заметить, что она разделяет взгляды Дреукса. Это заставило Бишопа задуматься, из каких таких убеждений его маленькая похитительница отрицала собственную суть. Не взирая на то, что ситуация отличается, он мог бы предложить ей помощь.
- Мой друг находился в течении нескольких дней без подпитки. Он заточил себя в клетку, ограничивая себя молитвами и постом, в то время, как остальные питались по своему усмотрению.
- До сих пор ты не сказал ничего, чтобы заставило меня разочароваться в выборе твоего друга.
- Я и не ожидал, что ты сможешь самостоятельно сделать соответствующие логические заключения.
Его так насмешило ее убийственное выражение лица, но мысли о Дреуксе вернули ему серьезность. Это всегда приводило к одному и тому же, его поведение медленно уничтожало его. Когда он неожиданно замолчал, она вскинула в нетерпении брови.
- Кажется, я упустила, еще одну логическую цепочку.
- Соблюдение соответствующей диеты позволило остальной части...
- То есть кроме тебя и Санти есть еще кто-то?
Это было результатом того, что он слишком много трепет языком.
- Это позволило остальным питаться, не убивая, и не нанося вред своим партнерам.
Она вздрогнула, и он продолжил:
- Дреукс, отрицал свои потребности, пока не срывался, потому, что был не в состоянии больше выдержать. Он был настолько голоден, что мог убить любого человека, который попадется ему под руку. И не имело значения, женщина это была или ребенок, но обычно он подбирал болезненных и слабых, или тех, кого никто не станет искать на следующее утро. Ты понимаешь к чему я виду?
Она кивнула с потрясенным выражением лица.
- Отрицая собственную суть, мой друг превращался в то самое, что он больше всего ненавидел.
- Со мною подобного не произойдет.
- Нет? - Какой уверенной и в то же самое время испуганной она выглядела.
- Скажи мне, какого было преступление последнего вампира тобою убитого?
- Что ты имеешь в виду?
- Твое последнее убийство - какова была его причина?
- Он был вампиром.
Он отметил, что она не сказала, что он являлся существом теневого мира, что укрепило в нем веру, что ее вины нет в исчезновении Найсена. Найсен не был вампиром, он являлся Fae Folk.
- И только то?
- Этого вполне достаточно.
Он довольно долго пристально смотрел ей в глаза. Она действительно верила в то, что утверждала.
- Я не знаю, кто так глубоко научил тебя ненавидеть, но мне искренне жаль.
- Жаль? - Возмутилась она.
- Мне нет.
- Я знаю. Именно поэтому, мне тебя жаль.
И он действительно сожалел. Так сильно, что у него было тяжело на сердце.
- Пожалуйста, оставь меня.
Она моргнула.
- Что?
- Я не желаю тебя больше видеть. Пожалуйста, уйди.
Он отвернулся от нее и сделал вид, что даже не смотрит в ее сторону, когда она поднялась.
- Я знаю, для чего ты мне все это говоришь, - заметила она, направляясь к двери. - Ты хочешь, чтобы я стала презирать саму себя. Это не сработает.
Он снова взглянул на нее, позволяя ей увидеть жалость в его взгляде.
- Я знаю. Кто-то преуспел в этом, задолго до меня.
***
- Марика, я хочу остаться с тобой, - темные глаза Роксаны были наполнены мольбой, но это не смягчило решение Марики.
- Это слишком опасно, - ответила Марика, подавая ей котомку в фургон.
Семья Димитру вместе с последними людьми покидали деревню. Остальные, по просьбе Марики, начали перебираться сразу после нападения Бишопа.
Эта была предосторожность, которую они использовали, когда опасались нападения. Только Марика и небольшая часть преданных ей людей остались здесь. Димитру тоже должен был остаться, но у него была сломана рука, и она опасалась, что ему причинят еще больший вред. Его жена никогда не простила бы ей, если бы это произошло.
И если бы что-нибудь случилось, с ее единственной дочерью, Иоана просто убила бы ее.
- Но я могу помочь!
Марике, только слез девушки, не хватало.
- Мне жаль Роксана, но твоя безопасность для меня превыше всего - к тому же из-за этого могут убить меня или кого-нибудь еще. Тебе нужно уехать.
С этим она повернулась спиной к девушке, устремившей взгляд полной мольбы на нее из фургона, и направилась к собственному дому. Фургон загрохотал, и вскоре этот звук растаял вдалеке вместе с жалобным голосом Роксаны. Когда-нибудь она поймет. И даже если не поймет, это не имело значения. Она теперь в безопасности, и это все, что требовалось Марике.
Поправка – все, что она хотела для Роксаны, поскольку Бишоп не выходил у нее из головы. После того, как она покинула подвал, она только и думала о том, что он сказал ей и как смотрел на нее. С его ненавистью и гневом она могла бы справится. Даже его страх она была бы в состоянии понять, но не жалость и отвращение, которые он испытывал к ней. Как он посмел пренебрегать ею? Как он посмел смотреть на нее так, словно она была ниже чем он, и, что ей надлежит отчаянно карабкаться вверх, чтобы коснуться подошвы его ботинка
Он был более отвратительным из них обоих. Он был вампиром - чистым воплощением зла. В ней присутствовала хотя бы половина человека. И кровь на ее руках имела оправдание. Это было довольно, невинным.
За исключением того, что Бишоп утверждал, что так проявлялась ненавидимая ей часть. От одной только мысли об этом ее выворачивало на изнанку.
Она смотрела в небо, стоя на пороге собственного дома. На небе не было ни облачка, только полумесяц, да бесчисленная россыпь звезд, которых ей не пересчитать за всю оставшуюся жизнь. Она смотрела на них, глубоко вдыхая прохладу ночи, пытаясь отогнать сомнения и страх.
По человеческим стандартам было довольно таки поздно, что-то вроде полудня для вампиров. Для нее было слишком рано, чтобы ложиться спать и слишком поздно, чтобы заняться чем-либо еще. Она в который раз осталась в одиночестве.
Только двое из оставшихся с ней людей не спали. Они помогали Димитру и его семье с отъездом, но скоро тоже окажутся в постели и тревоги оставят их, по крайней мере, до рассвета. И только Марика не сможет уснуть, за исключением вампира, запертого в ее подвале.
Она старалась не думать о нем. Ей были безразлично то, что он ей сказал. Это была всего лишь уловка. Он хотел посеять в ней сомнения, говоря о теме добра и зла, человеческой и вампирской сути. Ему потребовалось бы куда больше усилий, если он собирается добиться своего.
Она вовсе не злилась. И все ее убийства были оправданы. Она спасала человеческие жизни от вампиров, в любой момент готовых вцепиться в горло.
Даже если они казались тихими рано или поздно они все равно бы это сделали. Вампиры - убийцы по своей сути. Это свойство их натуры. Даже сам Бишоп не мог быть уверенным, что не убил бы ее, когда напал на нее.
И она поступала правильно, избавляя мир от вампиров. Она думала обо всех тех людях, чьи жизни она спасла - невинных людях. Она подумала о теневых существах, которые возможно страдали, утратив любимого.
Не существовало такого определения, как невинный вампир. Они ничего не могли знать о потере или любви.
Она размышляла об этом, возвращаясь в собственный дом, чтобы лечь в кровать. Она свернулась клубочком под мягким, стеганным одеялом, которое сделала ее бабушка, и какое-то время предавалась чтению. Чтение было для нее редкой роскошью, не столько потому, что в сельском районе было сложно раздобыть хорошую книгу, сколько потому, что всегда находились другие дела, которые нужно было сделать. Она не торопилась с этим и не желала думать о том, что утром ей придется передать Бишопа людям, которые в конечном итоге убьют его.
Она не хотела думать о том, что они с ним сделают, прежде чем убить.
Он должен был умереть за все совершенные им преступления, за то кем он являлся. Но ей казалось несправедливым связывать его словно животное. Он заслуживал честного боя.
Но кто бы мог справиться с ним? Она не знала такого человека.
Она была не далеко от двери, когда услышала приближающийся стук копыт. Они были еще достаточно далеко, но ее обостренный слух уловил их - не достаточно хороший для вампира, но его было вполне достаточно, чтобы она поняла, что лошади приближаются, а не удаляются от деревни.
Неужели Димитру решил вернуться, не смотря на ее распоряжение? Или Роксана? Если эта девчонка удумала бросить ей вызов, она лично свяжет ее и спрячет в одной из дворовых пристроек, до завтрашнего дня.
Она прислушалась. Это был вовсе не фургон. Скакало несколько лошадей. Это не могли быть Роксана и Димитру, если они, конечно, не собрали себе компанию. Другие вряд ли поддержали бы подобную авантюру, если бы не случилось чего-нибудь серьезного.
Это не были те, в ком она была уверена. Она поняла, что это чужаки потому, так как встали дыбом волосы на ее шее, не смотря на то, что даже намека на бриз не наблюдалось.
Если это были не ее люди, то кто?
Она застыла в дверном проеме, но сунула руку внутрь, чтобы достать винтовку, всегда висевшую возле входа. Она была заряженной, и Марика умела ей пользоваться.
Когда, наконец, люди показались в поле ее зрения, она возблагодарила Бога за его зоркость, легко насчитав около дюжины человек. Часть из них была румынами, остальные напоминали турков или греков. Попадались даже англичане.
Стоял ли за этим Армитэдж?
- Кто вы? - Спросила она у их предводителя. Она говорила по-английски, надеясь, что он ее поймет.
- Никто, и мое имя тебе знать не обязательно - ответил он. Она оказалась права, предположив, что он англичанин. У него был точно такой же акцент, как и у Армитэджа.
Марика плотнее обхватила винтовку, приближая ее к себе.
- Чего вам надо?
- А ты как думаешь?
Для чего им понадобилось играть в подобные игры? Почему бы просто не ответить на вопрос? Зачем такое количество ненужных вопросов?
- Понятия не имею.
Поскольку они не были искренними, она притворилась не сведущей. Мужчина улыбнулся, его улыбка была отталкивающей.
- Ладно, дорогуша мы приехали за тобой.
Ее сердце вздрогнула, но Марика осталась твердой.
- За мной? - Если честно, она ожидала, что они приехали за Бишопом, а никак не за ней. Если они собирались обесчестить ее, им стоило бы волноваться за собственные жизни. Мужчина кивнул, и его светлые волосы мерцали при слабом лунном свете.
- Нам никогда прежде не приходилось иметь дело с Дампиром. И мне интересно посмотреть, на что ты способна.
Он знал, кем она являлась. Осознание этого достигло ее одновременно с тем, как она вскинула винтовку. Она выстрелила, опрокинув человека с его лошади. Затем она нырнула в дом, опустилась на пол и открыла ящик с патронами.
Снаружи раздавались громкие голоса. Ее люди скоро проснуться. Они успеют вооружиться против этих злоумышленников?
Лежа на спине, на полу, она перезарядила винтовку и вскинула ее на изготовку. Когда дверь в ее дом распахнулась, ей потребовалась доля секунды чтобы определить, что это незнакомец, и выстрелить ему в шею. Он рухнул с гулким стуком, его тело растянулось в дверном проеме.
Подоспели другие. Прозвучал выстрел, и послышался крик. Похоже, это был Иван. Неужели он был мертв, но у нее не было времени размышлять об этом, а тем более проверить. Ей нужно было перезарядить винтовку.
В подвале, она ощутила ужас. Бишоп. Неужели они вошли в подвал? Страх терзал ее не более секунды, после чего сменился почти самодовольной уверенностью, что вовсе не Бишоп умрет в том подвале.
Еще люди появились в ее двери. Она вскинула винтовку, но было слишком поздно. Он выстрелил первым.
Боль пронзила ее левое плече, как только она выстрелила, опрокинув ее на пол. Она немного промахнулась, но зацепила его голову. Этого было достаточно, чтобы он отшатнулся и споткнулся он мертвеца, лежавшего на полу.
Марика сильно ударилась головой о пол. Искры полетели из ее глаз, в то время как боль терзала ее плечо. Ее тошнило и в глазах потемнело. Ей нельзя падать в обморок. Если она упадет, они тут же схватят ее.
Стиснув зубы, она вслепую нащупала боеприпасы и перезарядила винтовку. Скоро прибудет следующий. Ей нужно быть готовой.
Они ее не получат.
***
Он привык к запаху собственной горящей плоти.
Настолько тихо, как только мог Бишоп терпел муки, освобождаясь от кандалов. Пот, смешанный с кровью, выступал на его лбу.
Подпитанный кровью Марики, он справится с этим легче. В диком состоянии он порвал бы их словно бумагу. Но у крови Марики было определенное преимущество, придавая ему сил, она сохраняла его самоконтроль.
Он услышал звук приближающихся лошадей. Весь день в деревне было оживленное движение. Марика отослала людей, чтобы они не пострадали, когда она на рассвете будет передавать злого вампира?
Лицемерная, маленькая, дрянь. Она понятия не имела, что творила - и сама являлась воплощением зла в этой деревне.
Ему хотелось верить, что хотя бы часть из того, что он сказал, дошла до нее. Он отказывался считать ее безнадежной. Он не задумывался над тем, почему был так уверен в том, что она когда-нибудь изменится, потому как понимал, что это связано с увлеченностью ею, и воспоминанием о том, как она извивалась под ним, когда он упивался ее кровью.
Он услышал ее в доме над собой. Она находилась в здании над этим подвалом? Он когда-нибудь улавливал ее сонные вздохи?
Она говорила с кем-то довольно враждебным тоном. Человек сказал что-то вроде того, что явился за ней. Что, черт возьми?
Прозвучал выстрел, и что-то рухнуло на пол.
Марика.
Пульс грохотал у него в ушах, когда он отчаянно рванул цепи, сжимая челюсти, чтобы не закричать, поскольку раскаленное серебро впивалось в его плоть. Он уже был травмирован так же на прошлой неделе, пора бы и привыкнуть, но Боже какая боль!
Сначала, сломались кандалы на его правом запястье. Серебро было довольно эффективно против его вида, из-за того, как оно воздействовало на кожу. Кровь Марики сделала его менее восприимчивым к ожогам. Как метал, серебро было довольно хрупким для его силы, хотя странным образом оказывало сопротивление.
Когда обе руки оказались свободными, он нагнулся и схватил кандалы на своих лодыжках. Его ноги были босы, а лодыжки кровоточили, когда он рванулся к двери. Один удар и тяжелая дверь слетела с петель. Щепки от нее разлетелись в разные стороны, усеивая собою округу.
Снаружи было столпотворение. Его глазам не требовалось время, что бы приспосабливаться - в темноте он видел как кошка. Один из людей Марики лежал в нескольких шагах от него, раненный в грудь, которая кровоточила. Он еще был жив, но скоро умрет.
Были и другие тела незнакомых ему людей. Остальные рассыпались по деревне, видя активную перестрелку. Двое мужчин сражались неподалеку, вцепившись друг другу в горло.
Бишоп обернулся на следующий выстрел, раздавшийся из дома. В дверном проеме стоял человек, отчетливо видимый при искусственном освещении. Он был ранен в голову, но это не помешало ему войти внутрь.
Он шел за Марикой.
Всего один прыжок занял у Бешопа от входа в подвал до ступеней в дом. Вошедший был всего на расстоянии нескольких фунтов от Марики, истекающей кровью на полу. Он был очень удивлен и испуган, развернувшись и увидев Бишопа. Это было последним, что он увидел потому, что Бишоп схватил его за голову и свернул ему шею. Безжизненное тело рухнуло на пол.
Он подошел к Марике и опустился на колени возле нее.
- С тобой все в порядке?
Она кивнула, вздрагивая при движении. Ее правая рука осторожно поднялась, ощупывая затылок.
- Мне нужно перебинтовать плечо, и тогда я буду в порядке.
Единственной вещью под рукой оказалась его рубашка, так что он стянул ее через голову и разодрал на бинты. Выстрел прошел на вылет через ее плечо, пуля застряла в полу, но рана серьезно кровоточила. Аромат ее крови дразнил его, но он оказался сильнее голода. Он ощущал другое желание куда более опасное и нестабильное.
Ему хотелось убить человека, натворившего это, но он был уже мертв. Ему принадлежало одно их двух тел, лежащих на полу в доме. Тогда он перебьет оставшуюся часть.
- Останься здесь - попросил он.
- И дожидаться, что кто-нибудь прийдет и схватит меня? Ну, уж нет.
Она с трудом поднялась на ноги.
- Схватят тебя или убьют тебя?
Она встретила его пристальный взгляд. Она казалась немного бледной, но в целом довольно решительной - по всей видимости, одно из преимуществ ее крови.
- Они сказали, что никогда не пленили Дампира прежде. Им было любопытно посмотреть на что я "способна".
Что-то щелкнуло в мозгу у Бишопа. Группа людей, разъезжающая по сельской местности, отлавливающая теневых существ. Это они похитили Найсона? Что они делали с теми, кого похитили.
Был только один способ узнать это.
Он выбежал из дома и схватил первого, кто подвернулся под руку. Ему не пришлось далеко идти, поскольку тот направлялся к дому. Его лицо и волосы были в крови, и простреленная рука свисала плетью.
Его удивило появление Бишопа.
- Ты же вроде должен быть заперт.
Черт возьми, как он узнал об этом? Хватая его за отвороты, Бишоп притянул его ближе.
- Что тебе надо от Дампира? Что вы сделали с остальными? Отвечай или я убью тебя.
Человек смотрел на него без тени страха в глазах.
- Их смерти послужат высшим целям.
Значит, он был среди тех, кто, затеяв все это. Марика тут вообще не при чем. Бишоп позволил выскользнуть собственным клыкам.
- Каким целям? Где они? В ответ ему прозвучал выстрел и теплая влага покрыла его лицо.
У него был писталет, и чтобы не отвечать на вопросы Бишопа и избежать последствий он застрелил себя.
Бишоп отпустил тело и вытер лицо рукой.
- Господи Иисусе.
Он заметил, что на него направлены шесть винтовок, окруживших его.
Бишоп улыбнулся.
- Вы не сумели справиться с Дампиром. Неужели вы полагаете, что справитесь со мной?
Шесть пальцев одновременно взвели затворы. И выстрелили.
Глава 6
Иван умер. Сергей был ранен, но не смертельно. Всего одна смерть для такого нападения, не так уж и плохо, но Марика не могла найти в себе сил, порадоваться этому.
Этим людям была нужна она. На нее никогда не охотились прежде, от этой мысли каждый мускул ее был в напряжении и озноб пробирал до самых костей. Если бы не Бишоп, эти люди точно схватили бы ее.
Так же как и она пленила Бишопа. У него не было никаких причин, чтобы защищать ее, но все-таки он сделал это.
Никто не ушел от его гнева. Все, кто приехал в деревню, схватить ее, были мертвы. Кого-то убила она, кого-то убили ее люди, но как минимум семь из них одолел Бишоп. Они стреляли в него, но он все равно с ними расправился.
Марика никогда не встречала никого похожего на него в своей жизни. Было пугающе прекрасным наблюдать, как он сражается. Он являлся проявлением целеустремленного изящества. Настолько быстрым, настолько смертоносным. Он спас их всех. Спас ее.
И как она могла отблагодарить его? Она вытаскивала пули пинцетом, который обычно для этого использовала. Обычно ее пациенты находились без сознания - или были очень близки к этому. Бишоп, был в сознании, и это беспокоило ее.
- Тебе больно? - Спросила она, ковыряясь в его из раненой плоти, в попытке извлечь пулю.
Задачу усложняло то, что его тело начало восстанавливаться со сверхьестественной скоростью.
Он лежал на ее кровати, освещенный несколькими лампами. Потрепанный и побитый, он все же чертовски хорошо выглядел, как многие обычные мужчины никогда не выглядели даже в наилучшем своем состоянии. Это было как-то неправильно.
Он встретился с ней взглядом. В его глазах отражалась боль, вперемешку с нежеланием быть высмеянным.
- Они использовали серебряные пули, и ты орудуешь во мне, словно ковыряешь ножом масло. Как ты думаешь?
Серебро объясняло, почему ее рана так ужасно болела, и она все еще ощущала жжение, не смотря на то, что она начала подживать. Бишоп восстанавливался быстрее, чем она. Если она не поторопится раны затянуться, и серебро будет разъедать его изнутри, пока окончательно не уничтожит.
Она сконцентрировалась на поставленной задаче.
- Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь.
- Я не заметил.
Его едкость вернулась к нему, и ей даже не нужно было смотреть на него, чтобы понять это.
- Я вполне заслужила подобное.
Наконец, она обнаружила серебряную пулу и подцепила ее пинцетом.
- Но я хочу, чтобы ты знал, что я признательна тебе за то, что ты помог, справится с этими людьми.
- Не стоит благодарности.
На этот раз сарказм отсутствовал. Она тащила пулю из его груди. Он заворчал, все его тело напряглось, но больше ничего не говорило о том, какую ужасную боль она ему причиняла.
Кровь струилась из раны теплая и насыщенная. Она наблюдала, как она струиться из его плоти, красная и привлекательная. Она хотела ощутить ее на вкус.
Ее десны зудели и болели, словно у нее резались зубы. Это ее клыки жаждали ощутить его на вкус.
Сглотнув, она прижала ткань к ране и выбросила пулю в чашку на ночном столике.
- Ты побледнела, - заметил он. - Тебя беспокоит вид крови?
Кому-нибудь другому она могла бы солгать, что она всего лишь слабая женщина, но не ему.
Она понимала о чем он спрашивал.
- Да, - созналась она.
- Ты когда-нибудь пробовала ее?
От одной только мысли ее живот скрутило.
- Нет. И не собираюсь.
Больше он не пытался заговорить с ней, пока она вытаскивала серебро из его тела, и Марика была благодарна ему за это. Она работала так быстро как могла, но с последней раной пришлось изрядно повозиться, так как она почти закрылась.
Она вытерла руки о полотенце, и, наконец, снова встретилась с ним взглядом.
- Никогда не видела, чтобы кто-нибудь заживал так быстро.
Он выглядел усталым и взволнованным.
- Это слишком даже для меня.
Он чего-то не договаривал, ожидая, что она догадается сама.
- Моя кровь.
Бишоп кивнул.
- Полагаю, что так.
Если ее кровь оказывала такое мощное воздействие на него, как повлияла бы его кровь на нее? Она добавила бы ей сил, или полностью обратила?
- Если бы ты выпил больше моей крови, у тебя было бы больше сил?
Он нахмурился.
- Наверное, да.
Она могла бы дать ему собственную кровь, позволить укусить снова - она вздрогнула от удовольствия при одной только мысли. Тогда он будет достаточно силен, чтобы уехать от сюда. Она скажет своим людям, что он сбежал - скажет Армитэджу, что он скрылся во время нападения.
Она больше не увидит его и позабудет обо всем, что с ним связано. Она могла воспользоваться тем опытом, когда ей удалось пленить его.
Вернуться к охоте за убийцей ее матери, кстати, интересно расскажет ли Бишоп ему о ней. Вернуться к пониманию, что все вампиры бесчувственные и злые, и забыть что он спас ей жизнь.
- О чем ты думаешь? - В его тоне звучала осторожность. - Мне знакомо это выражение.
Обычно оно означает, что ты собираешься убить меня.
- Тебе нельзя здесь оставаться, - ответила она. - Ты должен уйти.
Он поднялся, чтобы сесть.
- Ты передумала отдавать меня своим друзьям?
- Они вовсе не мои друзья, и да, я передумала.
Он изучал ее какое-то время, затем его губы приняли необычное смиренное положение.
- Почему ты изменила свое намерение?
- Ты спас мне жизнь.
Она развела руками, словно этот жест должен был что-то объяснить.
- Самое малое, что я могу сделать, это отпустить тебя.
Его хищные глаза сузились.
- И ты позволишь мне уйти?
- Да, если ты пообещаешь покинуть эту область сегодня вечером.
Он отрицательно качнул головой.
- Я не могу этого сделать.
- Что ты имеешь в виду?
Он же это не серьезно? После ее щедрого предложения он отказывается уехать? Он повредился в рассудке!
- Я обещал разыскать своего друга, и я выполню обещание.
- Я считала, что ты уверен, что те люди связаны с его похищением.
Он поделился своим предположением перед тем, как она собиралась удалить из его груди пули. Она вздрогнула, поняв, что могла стать частью чудовищной коллекции теневых существ.
Кто-нибудь любил ее настолько, чтобы отправится на ее поиски, как это сделал Бишоп ради его друга?
- Я говорил.
Она старалась не смотреть, как играют мышцы на его животе. Пыталась проигнорировать гладкое совершенство его золотистой кожи. Почему он не был бледным и грязным, как и подобало выглядеть настоящему мертвецу.
- Они уже мертвы.
- Могут быть другие.
Другие, это уже касалось ее непосредственно. Если бы ее схватили и поместили в одном месте с другими теневыми существами, она бы была мертва, как только бы они узнали, кем она являлась и скольких представителей их вида она уничтожила.
Странно, но до сих пор ее не беспокоило, как сильно ее могут ненавидеть. И даже теперь ее это беспокоило потому, что это могло стоить ей жизни. Нет, это было не совсем правдой. И если бы она была честна с собой - а в данном случае у нее выбора не было - то ей следовало признаться, что она ощущает определенную вину за свои поступки.
Ей не нравилось чувствовать себя виноватой. Это заставило ее пересмотреть свое отношение, и это ей нравилось еще меньше.
- Это из-за меня погиб Иван. Мои люди ранены из-за меня.
- Они добровольно последовали за тобой.
- Скажи это вдове Ивана.
- Я не сомневаюсь. Она знала. И они понимали, следуя за тобой, что это их выбор. И какому риску они себя подвергали.
Она наблюдала за ним, пытаясь уловить хотя бы тень насмешки, но не обнаружила ни чего.
- И теперь они поймут, что я натворила - что не все вампиры есть зло. Задумаются ли они о всех неверно загубленных жизнях.
Он тоже наблюдал за ней, даже слишком близко.
- Прошлого не вернешь. Лучше подумать о будущем.
Он был прав. Она по жалеет об этом позже, если доживет.
- Ты уверен, что их гораздо больше?
Боже, она так сожалела, что у нее не было под рукой другой рубашке, чтобы он мог одеть ее. Вид его обнаженной плоти отвлекал ее. Все ее сожаления, все ее мысли испарялись, когда она смотрела на него.
- Один из них сказал, что все эти похищения служат "высшим целям".
Он встал на ноги довольно неуверенно, но все же с изяществом, не соответствующим его состоянию.
- И это сильно беспокоит меня. Только Богу известно, как много их еще осталось. Так как напавшие не вернуться, они наверняка пошлют еще...
- Тебе нельзя здесь оставаться.
Когда она это произнесла, она поняла, как глупо это прозвучало. Он уже догадался насколько это для него опасно. Это было опасно для них обоих. Она могла предупредить своих людей, чтобы те попрятались и затаились на время. Она была в состоянии позаботиться о себе - найти укромное место, где они ее не так скоро отыщут.
- У меня есть дом, - признался он. - В Фагаросе.
- Отправляйся туда. Я приеду, как только смогу.
Он выглядел удивленным.
- Для чего?
- Ты хочешь отыскать своего друга.
Она отправилась в гардеробную, чтобы взять новую одежду .
- Я хочу понять, для чего этим людям понадобилось прекрываться моим именем. И чем быстрее это произойдет, тем скорее ты покинешь Румынию.
Он уставился на нее, она физически ощущала, как его взгляд буравил ей спину. Она замерла, разглядывая темноту, пахнувшей гвоздикой гардеробной.
- Я хочу помочь тебе отыскать твоего друга и этих людей.
Он ответил не сразу, но его ответ не был тем, что она ожидала услышать.
- Я буду первым, кого ты отпустишь?
Она кивнула, глядя на него через плечо.
- Мне нравится это не меньше твоего, но поскольку у нас есть общий враг, я готова отложить свои предубеждения и доверять тебе, если ты способен на это.
Улыбка изогнула губы Бишопа, заставив екнуть сердце Марики.
- Это аттракцион неслыханной толерантности для тебя, маленькая полукровка.
- Толерантность не имеет никакого к этому отношения.
Она пыталась казаться саркастичной, но ей это не удалось.
- Я в долгу перед тобой, и я не намерена провести оставшуюся часть жизни в страхе, что они явятся и схватят меня. Я скорее умру, чем стану частью этой отвратительной коллекции.
- Ты действительно так считаешь?
Она сняла рубашку с вешалки.
- А как же еще? Это же мой страх. Сколько еще могло случиться неприятностей. И я не желаю в них участвовать.
Он опустил руки на узкие бедра, туда, где располагался пояс его брюк.
- А как относительно твоих друзей? Разве они не явятся, когда ты не предоставишь им меня?
- Они вовсе не мои друзья, и что я им скажу не твоя забота.
Она сняла, то, что осталось от ее рубашки, которую он порвал, чтобы добраться до ее раны.
- Я придумаю что-нибудь.
Он ничего не ответил. Он притих, скорее всего, потому, что наблюдал, как она переодевается. Она вовсе не была обнаженной. Полу-корсет, надетый на ней, скрывал то, что ему не следовало видеть. Но она ощущала себя словно раздетой под его пристальным взглядом. Все ее тело напряглось. Она быстро накинула чистую рубашку, какую только позволило ее раненное плечо.
- Почему? - Наконец спросила она, нарушая напряженную тишину.
Если они и дальше будут молчать, она боялась, что это добром не кончиться. Он посмотрел ей в глаза. Ей не хотелось знать, на что он смотрел до этого.
- Что почему?
- Почему ты меня спас? Она заправила рубашку в брюки.
- Ты предпочла бы, чтобы они схватили тебя?
- Я предпочла бы, спастись самостоятельно.
- О.
Его губы тронула легкая улыбка.
- Прошу прощения, что уязвил твою гордость.
- Эта... ситуация была куда проще, когда я относилась к тебе как к врагу.
- Аналогично.
Какое-то время они смотрели друг на друга, взвешивая все за и против, в создавшейся ситуации.
Она скрестила руки на груди, обхватив себя ими.
- Ты мог бы просто сбежать.
- Я не монстр, Марика, - произнес он таким томно, словно она должна была об этом и без него догадаться.
- Я никого бы не бросил в подобной ситуации.
Ответ должен был удовлетворить ее, но он почему-то встревожил ее, ведь она, была так несправедлива по отношению к нему, да и к тому же еще тот факт, что он бы сделал это для каждого.
И если бы она все-таки погибла, он сделал бы для нее надгробие? И стал бы он ухаживать за ее могилой по прошествии трех сотен лет?
Она, наверное, серьезно повредила мозг, когда ударилась головою о пол. Безусловно, это являлось единственной причиной побудившей ее желать, чтобы вампир рассматривал ее, как нечто особенное.
***
Она появилась на пороге его дома после полуночи. Его домоправительница, Флореа была встревожена, обнаружив возле дверей молодую женщину - особенно, когда поняла, что Марика, является, внучкой Ирины Коменесцу.
Ирина жила где-то неподалеку. Куда было пойти Марике, после того, как она со своими людьми избавились от тел погибших? Бишопу не позволили участвовать в этом. Даже если восход не остановил бы его, Марике это удалось.
Она предложила ему уехать. Он не хотел оставлять ее без защиты - но днем от него было мало проку.
- Нужно, чтобы казалось, что ты сбежал.
Его могли обнаружить, даже если бы он попытался спрятаться в подвале. Она не хотела риска, чтобы ее люди нашли его и обвинили во всем.
И так как Бишоп согласился, что подобный риск присутствует, он послушал ее и отправился домой, поскольку там он был бесполезен.
Он собирался расспросить Флорею о Марике и ее семье. Не ради удовлетворения собственного любопытства, он был не настолько глуп, чтобы отказаться от информации, которая может ему пригодиться.
Когда Марика вошла, у него был только один вопрос, на который он хотел получить ответ:
- Почему ты пришла сюда с вещами?
Марика потупила глаза и выразила искреннее удивление, когда он поднялся.
- Ты хочешь, чтобы я расхаживала по твоему дому голышом?
Флореа была потрясена, услышав это, и обратила к нему озадаченное лицо. Смущенный их присутствием, Бишоп понимал, что ему не стоит отвечать на этот вопрос столь честно, как ему подсказывал его инстинкт.
- Я вообще не желаю, чтобы ты расхаживала по моему дому.
Теперь она нахмурилась. Бедная Флореа, похоже, этот ответ ей тоже не понравился. Подобная грубость была не стоящим внимания пустяком, но его домоправительница не была в курсе, кем эта женщина являлась. Кем она являлась, по сути. Работодателя Флореи тоже не особо радовала перспектива, чтобы Охотница осталась под эти кровом.
Бишопа подобная перспектива тоже мало радовала. Сколько он себя помнил, он делил кров только с женщинами, с которыми его связывали романтические отношения, и их было не так уж и много. Он предпочитал жить отдельно.
Он хотел быть спокоен, засыпая, и не опасаться, что кто-нибудь убьет его во сне.
Когда она не ответила, он попробовал изменить тактику.
- Ты же не собираешься на самом деле здесь оставаться?
Марика стала в защитную позу.
- Ты говорил, что я могу.
- Я говорил, что тебе следует отыскать безопасное место.
Марика была последним человеком, которого он был рад видеть собственным гостем. Ее кровь взывала к нему. Он не волновался что кто-нибудь из них "случайно" забредет в спальню другого. Возможно она попытается потом его убить, но если он пришел к ней , она не стала бы особо сопротивляться.
Ощутить ее вкус снова было бесспорной ошибкой, каким бы заманчивым и неподражаемым он бы ему не казался.
- Да, но, - возразила она, - прежде чем ты покинул деревню, я сказала, что я приду сюда - и ты согласился.
Их беседа грозила перейти в ссору, он чувствовал это. И Флореа смотрела с нескрываемым любопытством. Бишоп улыбнулся миниатюрной женщине.
- Вы можете нас оставить. Если что-то понадобится, я позвоню.
Она указала на багаж Марики.
- Мне отнести это наверх.
- Да. Отнесите это наверх.
Марика довольно улыбнулась. Ее лицо было настолько счастливым, что у него перехватило дыхание, так бы смотрел на нее и смотрел.
Во что, черт возьми, он превратился?
- Ты не пожалеешь об этом, - сказала она, как только домоправительница с вещами покинула их.
- Я уже жалею.
Он резко опустился на близстоящий стул.
- Это временно, пока мы не разработаем совместный план действий.
Ее лицо вытянулось, и он расстроился, что улыбка исчезла с него
- Ты мне не доверяешь.
Она словно обвиняла его в предательстве. Он пристально смотрел на нее.
- Нет.
- Ты держала меня в подвале, мучила, так что мне простительны некоторые сомнения по поводу твоей лояльности.
- Я считала тебя врагом.
Она была просто восхитительна. Абсолютно ничего угрожающего.
- Я не убежден, что ты им не осталась.
- Как насчет того, чтобы отложить на время наш конфликт и обьединить силы против общего врага.
- Я и не утверждал, что не доверяю тебе в ходе совместной борьбы. Я не уверен, смогу ли я расслабиться в собственном доме в твоем присутствии и спокойно заснуть.
Хитрая улыбка заиграла на ее губах.
- Крупный, сильный вампир боится слабой женщины
- Боится, нет. Проявляет осторожность, да. Я был бы полным идиотом, если бы не делал этого.
Она провела рукой по лбу, и на нем осталось пятно. Наверху у него была ванна. Она могла бы принять ее - Бог свидетель, ванна была ей просто необходима. Она была покрыта грязью, оставшейся с прошлой ночи.
Он мог предложить ей потереть спинку.
- Следуя твоему рассуждению, мне тоже придется не смыкать глаз, размышляя, не запланировал ли ты отомстить мне, за все, что я тебе сделала?
От размышлений о ней голой и влажной Бишопа отвлек ее возмущенный тон.
- Было бы глупо с твоей стороны не задуматься об этом.
- И, тем не менее, я здесь.
- Значит, ты все-таки глупа.
К его изумлению она рассмеялась.
- Возможно и так. Но я доверяю тебе, как бы там ни было. Если ты готов довериться мне.
Она опустилась на диван напротив него. Ее плечи ссутулились, и в глазах отразилась усталость.
- Почему?
Она спокойно смотрела ему в глаза.
- Поскольку я привыкла отвечать по собственным обязательствам.
- И какое это имеет отношение ко мне?
Право он не был самым приятным соседом, и она решила добавить жертвенности своему тону.
Она вздохнула.
- Эти люди прикрываются моим именем. Ты говорил, что твой друг винит меня в исчезновении брата.
Он заметил, что она так и не ответила на его вопрос.
- Да, все признаки указывали на тебя.
- Ты говорил, что твой друг был безобидным - миролюбивым.
- Он - добродушный- ответил сухо Бишоп.
- Ты когда-нибудь слыхала об опасных добродушных?
Конечно, были и другие, но Бишоп не хотел сейчас вдаваться в подробности.
Она сглотнула. Его внимательный взгляд остановился на ее шее. Он помнил, какой шелковистый солоновато-сладкой была там ее кожа.
- Я не хочу, чтобы меня обвиняли в смерти невинных.
Он попытался сдержать свое стремление поглумиться над ней.
- Так теперь ты обеспокоена судьбами невинных?
- Да, - просто ответила она.
Он не знал, что и сказать.
- Я не могу объяснить, - добавила она, - но доверять тебе мне кажется верным. Я давно не ощущала себя настолько спокойной, как рядом с тобой. Я могла бы укрыться у своей бабушки, но мне не хочется подвергать ее опасности. Я попросила бы пристанище у одного из своих людей.
- Но ты не хочешь, чтобы они знали, что я все еще рядом.
Она смотрела на него своими темными бездонными глазами.
- Мне рядом с тобой спокойнее.
Она произнесла это? Отчасти это являлось правдой - в той части, которая касалась людей охотящихся на нее.
- Не взирая на то, что я пил твою кровь? - Ему нужно было уточнить.
Он помнил, что он чувствовал, когда прижимал ее к полу, ощущая на языке ее вкус.
Она сглотнула, снова привлекая его внимание к ее горлу. Его рот наполнился слюной.
- Ты мог убить меня, но не сделал этого.
- Мне помешали твои люди.
- Мы оба знаем, что если бы ты действительно хотел меня убить, я бы была уже мертва.
Он склонил голову, откинувшись на спинку стула.
- Предположим, что так и есть.
- Тут и предполагать нечего. Я пленила тебя, издевалась над тобой, и ты мог бы меня убить. У тебя на это было полное право. И это говорит о том, что тебе можно доверять.
Он выгнул бровь, и вопрос повис в воздухе: мог ли он доверять ей?
- Я в долгу перед тобой, - она произносила это так, словно каждое слово причиняло ей боль. - Я не оставляю долги неоплаченными.
Бишоп покачал головой. Это наиболее близкое к извинению утверждение, все, что она на данный момент могла из себя выжать. Как не странно это успокоило ту его часть, которая нуждалась в этом. Она предлагала ему свое доверие в обмен на его.
И черт побери, он был готов согласиться.
Как такое могло случиться? Все, что ему было нужно, это отыскать Найсена. Эта женщина похитила его, мучила и угрожала ему. Она собиралась отдать его людям, которые хотели его убить. И теперь она утверждала, что соблюдает собственный кодекс чести.
И как не странно он ей верил.
Она была права насчет общего врага, и того, что им лучше объединится в борьбе с ним, чем сражаться друг против друга. Но мог ли он доверять ей настолько, чтобы быть уверенным, что она не предаст его в самом конце? Как только они одолеют этого врага, она не попытается убить его снова? Если он будет доверять ей настолько, он станет, уязвим для нее.
Он уже и так был достаточно уязвим влечением к ней. Ее кровь бежавшая в его венах влекла его к ней. Ее сила привлекала его, ее стойкость с которой она противостояла собственным страхам, заинтриговала его. Его все больше и больше влекло к ней, и он желал ее, как только мужчина в состоянии желать женщину, и это не являлось просто сексуальной прихотью.
Учитывая тот факт, что всего несколько дней назад она хотела убить его, это несколько настораживало.
Даже если она теперь и не собиралась его убивать, оставалась еще проблема - она ненавидела ту часть себя, которая являлось вампирской, она ненавидела вампиров, а он им был. Если бы они признали это влечение - у них бы появился повод для серьезного беспокойства.
Она выглядела взволнованной.
- Долго ты еще намерен заставлять меня ждать? Скажи что-нибудь.
Он ответил первое, что пришло ему на ум:
- Ты самая странная женщина, которую я когда-либо встречал.
Она слегка улыбнулась в ответ. Улыбка делала ее моложе и мягче, он почти разбила ему сердце, настолько она казалась прекрасной.
- И это означает, что ты разрешаешь мне остаться?
Он кивнул. Без сомнения ему еще придется пожалеть об этом.
- Ты можешь остаться.
Глава 7
- Расскажи мне о Санти.
Бишоп вздохнул, откладывая книгу, которую начал читать. Он прочитал книгу Мэри Шелли о Викторе Франкенштейне и его создании несколько раз, начиная с его публикации в 1819, и каждый раз находил в ней что-то новое. На сей раз, он заострил внимание на теме бессовестного надменного человека и преследовании того, что является пугающим и непонятным.
- Сколько раз еще мне нужно повторять, что я не знаю, где он.
- Я тебе верю.
Марика внимательно смотрела на него.
- Я хочу узнать о нем - какой он?
Если это являлось какой-то новой уловкой, к чести ее стоит отметить, что она хорошо это скрывала. Лицо Марики выражало невинное любопытство, когда они сидели в небольшой гостиной, ожидая наступления темноты, чтобы отправиться в город.
Как только стемнеет они отправятся в город искать ответы на все вопросы, связанные с нападением на дом Марики, и они старались не особо досаждать друг другу.
- Ты, хочешь знать, какой он был до того, как стать вампиром или после?
Она задумалась на мгновение.
- И то и другое.
Бишоп улыбнулся ее неопределенности. Ему было знакомо это чувство. Его отец умер, когда тот был еще ребенком. Даже, когда его мать второй раз вышла замуж, и у него были хорошие отношения с человеком, который воспитывал его, он постоянно засыпал свою мать вопросами о его отце. Для него было очень важно узнать какие-то детали о которых она могла ему рассказать - получить какие-то вещи, которые заставляли его ощущать себя ближе к человеку, который продолжал на него влиять, даже после смерти.
Как правило, она рассказывала что-то хорошее, но когда Бишоп упрямился и не желал слушаться ее, его мать, бывало, скажет - вспыхивая от гнева, что было свойственно ее характеру - что он такой же, как и его отец.
Марика должна знать правду, если она действительно решилась взглянуть на Санти, как на человека, а не как на монстра из ее кошмаров. Если ее мать действительно была женщиной, которую любил Санти, а Бишоп полагал, что была, она имеет право знать правду.
- Мы познакомились с Санти еще в юности. Мы были родом из одной деревни, и наши отцы охотились вместе. Мы были обычными мальчишками. Правда он всегда был хитрее меня - он мог уговорить кого угодно и на что угодно - и убеждал других с пугающей непринужденностью.
Она расположилась на стуле, словно ребенок, готовый слушать истории.
- А в чем отличался ты?
Его удивил ее вопрос.
- В борьбе. Я хорошо сражался.
- Очевидно, недостаточно хорошо. Я пленила тебя.
Такая бравада. С некоторой теплотой, или ему показалось? Она что пытается поддразнивать его?
- При помощи яда и четырех людей. И позволь мне напомнить еще и о святой воде.
- Я сожалею об этом.
- Ты? - Это немало удивило его. Он и не рассчитывал, что она когда-либо извинится. Возможно, ему следует извиниться, за то, что он бил и укусил ее. Когда-нибудь.
- Учитывая тот факт, что у меня не осталось и царапины, я прощаю тебя.
Что-то промелькнуло между ними в тот момент. Бишоп не мог определить что именно, но определенно что-то было. Марика тоже не могла понять, учитывая, как побледнели ее щеки.
- Значит, вы были знакомы с Санти самого детства?
- Да, но тогда его звали Адриан де Люк.
- И вы дружили с самого детства?
- Дружили? Возможно в какой-то степени.
Бишоп улыбнулся, вспоминая их проказы, когда они были детьми. Это было так давно, но ум упорно цеплялся за это.
- Мы были настолько близки, что это больше походило на семью. Но это было не долго. Мы дрались и запугивали друг друга, но в конечном итоге понимали, что мы зависим друг от друга. Мы доверяли друг другу.
- И вместе стали вампирами.
- Сначала, мы вместе стали воинами.
Небольшая складочка залегла между ее бровей.
- Ты был воином?
- Ты не знала? - Как много еще ей неизвестно?
- Ты не так уж и осведомлена о нас, не так ли?
Она вскинула подбородок.
- Моих знаний вполне достаточно, чтобы охотится на ваш вид.
Поставив локоть на ручку стула, он подпер подбородок, разместив его между указательным и большим пальцем.
- Да, невежество всегда легко оправдывает отнятые жизни.
- По личному опыту судишь?
- Конечно, так же как и ты.
Его голос оставался тихим и спокойным, не смотря на все ее попытки его поддеть.
- Вампиры - бездушные, мертвые существа.
Милостивый Иисус, неужели она серьезно в это верила? Глупым рассказам докучливых старушек о вампирах поднимающихся их могил чтобы воскреснуть из мертвых?
- У меня бьется сердце.
- Только из-за крови - жизнь, которую ты крадешь у других.
- Господи, я не могу поверить, что ты говоришь это серьезно.
- Я не мертв! – он протянул руку, схватил ее ладонь и прижал к собственной груди, чтобы она могла ощутить его дыхание и сердцебиение.
- Оно медленнее бьется, чем твое, и дышать мне нужно не так часто, но я живой, Марика. Просто я больше не человек.
Она уставилась на него, ее тонкая холодная рука касалась его груди через тонкое полотно рубашки. Его сердцебиение участилось.
- И я знаю разницу между верным и неправильным, - добавил он, поглаживая большим пальцем руки ее запястье.
- Я верю в Бога, и думаю, что моя душа находится там, где всегда и была.
- Затем ты станешь утверждать, что после смерти она отправится на небеса.
Она поддразнивала его, но не пыталась отнять руки.
Он просто улыбнулся. В этот момент она чем-то напомнила ему Элизабетт. У нее были такие же четко обусловленные понятия о Небесах, и кому туда заказан путь.
- Что случиться со мною, когда моя жизнь подойдет к концу касается только меня и Бога.
Она открыла рот, чтобы снова возразить, но он перебил ее.
- Ты хочешь послушать о Санти, или обсудить со мной религиозные каноны?
Она стиснула зубы.
- Санти.
Бишоп спрятал улыбку.
Ему нравилось говорить с ней, даже притом, что его раздирало между желанием поцеловать и хорошенько встряхнуть ее.
Она была настолько сильной, настолько уверенной, настолько искренней в своих заблуждениях. Странно, как до сих пор никто не убил ее. Да.
На этой мысли он решил охладить свой пыл, выпустил ее ладонь, и продолжил рассказ о том, что она желала услышать.
- Мы были, довольно молоды, когда решили послужить королю и собственной стране.
Она могла услышать насмешку в его тоне?
- Мы представляли себя великими героями. Что наша жизнь превратиться в сплошные приключения. Это оказалось не столь романтично.
- Но вы имели склонность к этому ремеслу?
Он кивнул.
- Имели. Через какое-то время нас познакомили с другими. Каждый из нас обладал свойствами, определившими для нас место в специальном отряде короля. Его личных марионеток.
- Какая роль отводилась тебе в этом отряде?
- Сражение, конечно.
- А Санти?
- Он был взломщиком. Самым восхитительным плутом, из тех, что мне когда-либо доводилось встречать. Не существовало таких замков, которые он не смог бы вскрыть, такого сокровища, которое он бы не смог раздобыть.
- Ты произносишь это с улыбкой, словно восхищаешься этими его чертами.
Бишоп пожал плечами. Она не понимала, но это были ее трудности, а не его.
- Да, меня восхищают его таланты. Многие из приключений закончились успешно благодаря этим талантам.
- Так же как и убийства, предполагаю, были успешными.
Слабый оттенок насмешки сквозил в ее тоне.
- Я бы солгал, если бы отрицал, что подобное тоже случалось.
Ей не понравилась это информация, против его ожиданий.
- Не обращение в вампиров превратило нас в убийц. Мы стали ими, выбрав стезю воинов.
Она кивнула, что-то там про себя решив.
- Обращение в вампиров изменило ваши отношения с Санти?
- Нет. Перемена нас коснулась иначе. Поначалу нас опьянили новые возможности, но когда эйфория прошла, мы обнаружили, что, по сути, мы не поменялись.
- За исключение того, что вы стали пить кровь.
- Да.
Он нахмурился, вспоминая, каким ужасным это казалось, так безудержно желать ее. Это было самым трудным, чтобы как-то отрегулировать.
- Как это случилось?
Она совсем ничего о них не знала. А может, и знала, но хотела услышать об этом от него. Может, она думала, что он солжет ей.
- Во время набега на орден Тамплиеров, мы обнаружили чашу, которую приняли за Священный Грааль. Шапель - тогда его звали Северьян - был тяжело ранен, и выпил из этой чаши, в надежде, что она исцелит его.
- Исцелила?
Сцена застыла перед его глазами, словно это случилось только вчера. Он помнил, что Шапель истекал кровью, и Дреукс протянул ему чашу. Шапель выпил и рухнул без сознания.
- Рана закрылась. Было невероятным, что рана могла так быстро зажить. И мы поверили, что это Священный Грааль.
- Она не была им.
Очевидно, ей был известен ответ, поскольку это было утверждением, а не вопросом.
- Нет. Полагаю, что мы все равно бы испили из Чаши Кровавого Грааля, даже если бы знали, чем он являлся. Сила и бессмертие - довольно заманчивые вещи. Мы злоупотребляли своими возможностями и способностями. Мы наслаждались развернувшейся перспективой.
Она наблюдала за ним с интересом, отметив, что его голос стал громче.
- И что же произошло?
- Дреукс - тот о ком я рассказывал, что отрицал собственную природу - однажды утром вышел на солнце.
Ужас отразился в ее глазах.
- Ты видел?
Он кивнул.
- Да.
Он не стал вдаваться в подробности. Сколько бы времени не прошло, он никогда не забудет, как взорвался Дреукс.
- Мы все воспитывались в католической вере, и обратились к церквам за наставлением. За епитимией.
- Это тогда у тебя появилось клеймо в виде креста на спине?
Бишоп ощутил, как тень набежала на его лицо и исчезла.
- Церковь полагала, что таким образом нам будет проще помнить свое место, и заклеймила нас серебряными крестами.
- И это оставило шрам?
- Мы горим. Мы можем исцелиться, но серебро воспламеняет нас снова... - Ты последний человек, с которым мне стоило бы делиться подобной информацией.
Он ожидал, что это позабавит ее, но она выглядела грустной, словно ребенок, которого стукнули по руке, когда он потянулся за конфетой.
- Ты думаешь, что все, что ты скажешь, я собираюсь использовать против тебя.
- Какой же ты была бы охотницей, если бы не использовала слабости врага.
Марика наклонила голову. Ее коса упала с гулким стуком , задев стул на котором она сидела.
- Ты думаешь, что я считаю тебя врагом?
- Не смотря на наше временное перемирие, я полагаю, что вряд ли твое мнение изменилось настолько радикально, чтобы как-то иначе, относиться ко мне и моему виду.
- Как относительно твоего мнения обо мне?
Он слегка улыбнулся.
- Я жду, предоставишь ли ты мне повод изменить его.
Она кивнула, похоже, его ответ удовлетворил ее.
- Что случилось после вашего прихода в церковь? Вы изменились?
Он пожал плечами.
- Отчасти. Мы позволили им клеймить нас и дать нам другие имена. Какое-то время мы были у них на службе. Санти первым покинул ее. Он сказал, что не собирается тратить целую вечность, казнясь за то, кем он стал. Ему казалось, что церкви нравилось унижать нас.
- Ты согласился с этим.
- Через какое-то время. К тому моменту и Рэйгн покинул нас. И Тэмпл уже готовился стать хранителем чаши, и скрыть ее подальше от людских глаз.
- Почему вы не отдали ее церкви, чтобы спрятать?
Он глянул на нее так, что она поняла, что он думал по этому поводу.
- Даже если бы мы и доверяли церковным фанатикам, всегда имелся шанс, что кто-то выкрадет ее.
- В конце концов, это мы ее нашли.
- Значит, ты покинул церковь и вы с Санти превратились из некогда близких братьев в фактически малознакомых людей.
- Нет. Мы никогда не станем просто знакомыми.
Он не мог объяснить ей природу удерживающей их с Санти взаимосвязи. Эта была связь, которая никогда не порвется, лояльность у которой нет срока давности.
Какое-то время она просто смотрела на него, по всей видимости, обрабатывая услышанное. Он терпеливо ждал ее следующего вопроса. Но он оказался неожиданным.
- И тебе нравится это?
Бишоп нахмурился.
- Быть вампиром?
- Пить кровь.
Вряд ли, это было бы первым, о чем он бы ее спросил.
- Я просто делаю это.
Он провел рукой по волосам.
- Я полагаю, это является частью существования вампира.
- Я полагаю, что это отвратительно.
Она не задумываясь, выдала свое мнение. Он отметил ее смелость.
- Является ли противоестественным то, что мужчина обладает женщиной?
- Прошу прощения? - Она смутилась, но Бишоп не ощутил девственного негодования.
- Для мужчины естественно пролить свое семя в женщину. Для влюбленных естественно желание ощутить друг друга разнообразными способами. Ты находишь эти вещи отвратительными?
- Нет, но это не одно и тоже.
Он пожал плечами.
- Это было настолько отвратительным для тебя, когда я сделал это? Я причинил тебе боль или сделал еще, что-либо, чтобы ощущать себя опозоренной? - Ему нужно было это знать.
Ему нужно было убедиться, что он не навредил ей.
- Нет.
Ее голос был очень тонок. Неужели и вправду ей понравилось это?
- Это довольно странно, учитывая, что ты ненавидишь и боишься этого - возможно ты более человечна, чем я предполагал.
Тень набежала на ее лицо, поскольку она понимала, что это вовсе не комплимент.
- Ты утверждаешь, что я не имею права осуждать тебя, только потому, что ты являешься вампиром, но, тем не менее, ты позволяешь себе осуждать меня, потому, что я являюсь человеком.
- Я осуждаю не тебя, а твои действия, которые да, иногда чересчур "человеческие".
- Я объяснила, почему я ненавижу вампиров. А почему ты так ненавидишь людей?
- Я вовсе не ненавижу людей, я не доверяю тем, кто стремиться уничтожить то, чего не в силах понять.
- Потому, что они схватили твоего друга?
- Потому, что они сожгли мой дом, изнасиловали и убили женщину, которую я любил.
Вряд ли бы ее лицо стало еще белее, даже если бы он выпил из нее всю кровь.
- Она умерла на моих руках.
Зачем он ей рассказывал это? Три прошедших столетия превратили это в трагическую историю, отдаленно относящуюся к его жизни, но она по-прежнему причиняла боль.
- Я просил ее согласия изменить ее, даже зная, что она не желает этого. Я сделал бы что угодно, чтобы поддержать ее. Я потерпел неудачу.
- Элизабетт.
- Ты знаешь ее имя.
Она не знала, что он был воином, но ей известно о Бетте. В конце концов, она стала местной легендой.
- Я видела ее могилу.
Марика не представляла угрозы для Элизабетт, но он все равно обеспокоился.
- Что ты там делала?
- Я потеряла ожерелье, когда боролась с тобой. Я возвратилась, чтобы найти его, и мне стало интересно, почему это место привлекало тебя, что ты пришел туда ночью. Я осмотрелась и обнаружила могилу.
- Я похоронил ее там, как только люди ушли, мне не хотелось оставлять ее одну в ночи.
- Есть истории, которые утверждают, что ты пожертвовал ею, чтобы спасти собственную жизнь.
Это не удивило его, но определенно возмутило. Он никогда бы не поступил таким трусливым образом.
Марика рассчитывала, что он что-нибудь добавит к ее оскорблению?
- Она не особо хорошо себя чувствовала, и я ушел той ночью, чтобы питаться.
- Обычно она давала тебе кровь.
- Да.
- И она была согласна?
- Да.
Она подалась вперед сидя на стуле, в ее глазах отразился интерес.
- И ей это нравилось?
Ему должны были быть неприятны подобные вопросы, но это было не так. Ее любопытство будоражило его. Возможно, ей все-таки понравился его укус.
- Обычно, я бы ответил, что это не твое дело, и какая тебе разница? Да, поскольку это являлось своеобразным моментом близости для нас.
Марика кивнула. Бишоп ощутил, как повысилась температура ее тела. Очевидно, она не считала идею быть укушенной столь отталкивающей, как изначально утверждала. Он дорого заплатил бы, чтобы покопаться в ее голове, чтобы понять, о чем она думала. Она вспоминала о ночи, когда он напал на нее? Она вспоминала, на что это похоже, когда его клыки погружаются в ее шею? Одному Богу известно, о чем она думала.
Его клыки требовали свободы, чтобы погрузиться в сладость ее плоти. Его член затвердел и увеличился в объеме. Он желал заполнить собой каждый дюйм ее плоти, желал чтобы она извивалась и стонала под ним, когда он будет пить ее кровь и заполнит собой ее тело. Видимо у него слишком давно не было женщины, если он желал ту, что хотела убить его.
- Ты жаждешь крови? - Вопрос выскочил у него прежде, чем он успел осознать его.
Ее тело содрогнулось, а глаза распахнулись от удивления. Ее реакция была достаточно красноречивой. Интересно. Он мог кричать о этом, кинуть ей факт в лицо, что в ней было куда меньше человеческого, чем она утверждала, но он не стал этого делать. Фактически он ощущал к ней жалость.
- Как давно?
Марика отвернулась.
- Уже несколько лет. Эта еще одна причина, по которой я хочу найти Санти.
- Я думал, что ты собиралась его разыскать, чтобы убить его.
- Я и убью его. Я хочу убить его, чтобы исцелиться.
***
Бишоп не произнес ни слова, но сердце Марики оборвалось. Он не обманывал ее - не существует другой причины, чтобы он смотрел на нее с такой жалостью. Смерть Санти не исцелит ее.
- Все легенды... - Она глубоко вздохнула, чтобы остановить дрожь.
- Врут.
Убийство ее "создателя", не спасет ее.
Он кивнул.
- Боюсь, что так.
Она осмотрелась вокруг: огонь пылал в очаге, отбрасывая тени на узорчатый ковер.
Неужели она настолько глупа, чтобы верить в подобные истории? Просто ей хотелось верить.
- Я считала, что сумею отомстить за свою мать и избавиться от этого проклятья. Теперь мне придется довольствоваться только местью, и смириться со своей судьбой.
- Марика, по поводу твоей мамы...
Она вскинула голову и ее взгляд буквально вцепился в него.
- Что по ее поводу?
Бишоп покачал головой.
- Ты уверена, что Санти убил ее?
- Так сказал мне мой отец. Он напал на мою мать и лишил ее сил. Потеря крови ослабила ее, и она умерла вскоре после моих родов.
Гнев утихомирил ноющую боль.
- Санти использовал ее положение, и убил ее.
Ее собеседник молчал, но что-то в его выражении, заставило умолкнуть и ее.
- Ты считаешь, что мой отец солгал мне?
Он пожал плечами.
- То, что считаю я, не имеет значения.
- Он не стал бы мне лгать о подобном.
Вампир спокойно встретил ее встревоженный взгляд.
- Конечно, нет. Он же все время был рядом, и просто души в тебе не чаял все эти годы.
Это прозвучало подобно оплеухе. Как он мог узнать о ее взаимоотношениях с отцом? Домоправительница. Она знакома с бабушкой Марики, и вероятно Бишоп расспрашивал ее о семье Марики. Он узнал, где живет ее бабушка? Он способен причинить ей боль? Ее пальцы непроизвольно дернулись сомкнувшись вокруг рукояти кинжала на ее бедре.
- Если ты только попытаешься навредить моей семье...
- Тогда что? - Его глаза угрожающе сузились. - Тебе не справиться со мною маленькая полукровка. И помни об этом
Страх заворочался у нее в животе. Он был прав.
- И еще тебе давно следовало понять, что если бы я хотел причинить тебе боль, я давно бы уже это сделал. Я не собираюсь использовать твоего отца или бабушку.
- То есть предполагается, что у вампиров тоже есть честь?
Разве она не признала этого раньше...
- Ты все еще жива, не так ли? Если бы я хотел тебя убить, ты бы была уже мертва.
- И почему я до сих пор не мертва?
- У меня нет никакого желания убивать тебя. И поскольку люди, похитившие моего друга, являются теми же самыми, что напали на тебя, у меня имеются основания сотрудничать с тобой, так ведь?
- Полагаю, что так. Мы можем быть полезными друг другу.
От того, как он смотрел на нее, жар поднимался волнами откуда-то из глубины. О чем он думал? Чтобы укусить ее? Или о том, чтобы заняться с ней любовью. Не зависимо от его выбора она бы согласилась. И мысли о том, как его руки прикасаются к ней, возможности снова ощутить давление его тела вызывали больше восторга, чем она была готова себе признаться.
- Для чего моему отцу понадобилось бы лгать, что Санти напал на мою мать?
- Возможно, из ревности.
- Ревности? К вампиру? - Она отнеслась к этому, как к шутке, но когда не она увидела ни намека на юмор в его золотисто зеленых глазах, смех застрял у нее в горле.
- Нет.
Ее голос был хриплым и придушенным.
- Моя бы мать никогда... - она не закончила фразу.
От одной только мысли об этом ее выворачивало на изнанку. Нет, только ни ее мать. Нет, только не с вампиром. Она вскочила на ноги и побежала к двери. Прежде чем она успела подумать об этом, Бишоп уже оказался там, блокируя ей выход. Она была быстрее любого человека, но он оказался еще быстрее - от этого факта у нее екнуло сердце.
- Твоя мать никогда бы что? - Гнев придавал его голосу бархатный оттенок.
- Никогда бы не отдалась вампиру? Никогда не полюбила бы вампира? Никогда бы не стала шлюхой монстра?
Теперь он был явно опасен. Она зацепила его за живое. Он потерял женщину, которая, являлась человеком - которую он так любил. Ее протесты были оскорблением ее памяти, и Бишопу непосредственно. Даже она не была настолько в себе уверена, чтобы оставаться в одной комнате с очень древним, рассерженным вампиром.
- Да, - признала она.
Возможно, это было и не очень умно, но зато честно. Конечно, она не думала, что так уж и невозможно полюбить вампира - сердцу не прикажешь, кого любить - просто ей сложно было представить собственную мать, предающую отца подобным образом. Она просто не могла представить, чтобы ее мать могла полюбить вампира.
- Ты - маленькая лицемерка.
Его лицо находилось всего в дюйме от ее лица, когда он подтолкнул ее обратно в комнату. Казалось, что его глаза пылали, между жесткой линией его губ мелькнуло что-то острое и белое. Он выпустил клыки. Понимание этого заставило ее десны зудеть. Ее чувства откликались на его близость. Он был настолько близко. Таким теплым. Таким манящим. Она ощущала его запах так ясно, словно эта пряная сладость находилась прямо на ее языке.
- Ты думаешь, я не способен уловить этот запах? - Настаивал он. - Ты думаешь, я не в состоянии ощутить исходящий от тебя жар? Ты утверждаешь, что тебе отвратительны вампиры, и тем не менее, ты желаешь меня.
Отрицать было бесполезно. Вместо этого она решительно взглянула ему в глаза.
Ее глаза так же пылали? Он заметил появившиеся у нее клыки? Он знал, как она ожесточалась рядом с ним, и в то же время ощущала себя женщиной больше, чем когда бы то ни было?
- Да, - созналась она, упираясь пальцами в стул. - Я желаю тебя, и да, часть меня испытывает к этому отвращение.
Он смотрел на нее, слегка прищурив глаза. У него были такие длинные ресницы, темные и густые. Они были бы мягкими, словно прикосновение крыла бабочки к ее щеке. Его прикосновения были бы нежными, а тело - напряженным и твердым. Он взял бы все, что она могла бы ему предложить, и отдал бы столько, сколько она могла бы вместить в себя, наполняясь до краев его силой. Он прикоснулся кончиками пальцев к ее горлу, там, где отчаянно трепетал ее пульс.
- А другая часть тебя?
Марика ничего не могла с собой поделать, когда ее сосредоточенный взгляд опустился на его губы. Верхняя, немного изогнута в уголках, нижняя чувственная и несколько выпячивалась, ей так хотелось прихватить ее зубами. Ей хотелось укусить...
Внезапно он обнял ее, и эти прекрасные губы впились в нее - неистово и требовательно, и в то же время так пьяняще сладостно. У него был привкус землистых специй, от чего ее разум окончательно поплыл. И почему она думала, что все вампиры холодные мертвые существа, кода этот был таким горячим, таким живым? Она хотела его и презирала себя за это. Ее пальцы впились в шелковые вихры его волос, оттаскивая его с такой силой, которая любому смертному причинила бы достаточную боль. Она хотела причинить ему боль. Как она могла так реагировать на него? Вампира!? Как ему удалось настолько завладеть ее чувствами? Он являлся существом, которых она всегда ненавидела. Существом, на которых она охотилась. Существом, которым она скорее бы умерла, чем стала.
Так почему же она ощущала себя такой неистовой, находясь рядом с ним? Почему мысль о том, чтобы погрузить собственные клыки в его плоть вызывает в ней желание, а не отвращение?
И когда это она успела признать, что он является самым красивым существом, которое она когда-либо встречала?
Ее попытка оттянуть его за волосы, только воспламенила Бишопа. Его настойчивые губы - против ее стиснутых зубов. Его бедра, прижатые плотно к ней, вжимая ее в спинку стула. Даже через многочисленные слои одежды, разделявшие их, она ощущала его настойчивую твердость. Ее тело реагировало внутренней пульсацией и теплотой.
Его губы неожиданно оторвались от нее, и он поднял голову.
- Я все еще внушаю тебе отвращение? - уточнил он, и его горячее дыхание коснулось ее щеки. - Или ты все-таки хочешь меня?
Чтобы он ее отпустил, ей следовало сказать, что он вызывает у нее отвращение. Вместо этого, она посмотрела на него и с мрачной улыбкой произнесла:
- А сам как думаешь?
Он ничего не ответил, но в его глазах вспыхнул огонь, прежде чем он снова завладел ее губами На этот раз в его поцелуе отсутствовала всякая сдержанность. Его клыки скользили по внутренней части ее рта. Вкус собственный крови во рту заставил встрепенуться сердце Марики. Уплотнение между ее ног стало еще больше. Его язык штурмовал ее, пробуя на вкус.
Он немного отступил и подхватил ее за ягодицы. Когда он поднял ее, Марика плотно обхватила ногами его талию.
Не забыв отпустить его волосы. Следующим, что она осознала, был громкий треск рвущейся ткани, так как она разодрала сверху вниз по спине одетую на нем рубашку. Он отпустил ее и стряхнул рубашку, поведя плечами.
Марика наблюдала за ним, словно ястреб за мышью. Он казался золотистым и мягким в искусственном освещении. Его мускулистая грудь была широкой, а ключицы - острыми. Волосистая поросль идущая от его пупа ныряла под пояс его брюк, довольно низко сидевших на его узких бедрах. Его темные волосы в тусклом свете отливали медью. Его губы были потемневшими и влажными.
Когда он снова обнял ее, Марика стояла. Он схватил воротник ее рубашки и разодрал ее, словно это было нечто более существенное, чем обычная ткань. Стаскивая обрывки с ее плеч, он на какое-то мгновение остановился замотав этим ее руки к ее бедрам, и спрятал лицо, опустив к ее горлу. Его клыки коснулись ее кожи, и Марика вздрогнула.
Пульсация и жар усилились между ее бедрами, когда она ожидала его укуса. Этого не произошло. Он отпустил разорванную рубашку, и поднял руки к ее груди, запустив их в полу корсет, чтобы дразнить ее соски, сжавшиеся в тугие пики. Задыхаясь от удовольствия, Марика наблюдала, как он взял один из них в рот и потянул - мягко покусывая.
Его брюки соскользнули вниз, и ее последовали за ними. Олицетворение его мужского достоинства вздымалось на фоне темных грубых волос. У нее было достаточно времени, чтобы восхититься увиденным, прежде чем он снова подхватил ее. Он вошел в нее, когда ее ноги снова обхватили ее талию, и Марика вскрикнула от удовольствия при этом сладостном вторжении. Ее тело жаждало его, истекая влагой. Он был словно создан для нее, и она ощущала как плотно облегало его, ее собственное тело, когда он входил в нее.
Бишоп продолжал активно двигаться, погружаясь все глубже и глубже, пока Марике не начало казаться, что глубже проникнуть просто не возможно. Ее спина коснулась стены, ощутив контраст прохладных обоев супротив разгоряченного тела, овладевшего ей.
Обхватив плотнее его ногами, Марика двигалась вместе с ним, приподнимаясь и опускаясь, пока дрожь восхищения не возникла в ее паху. Бишоп уперся ладонями в стену с двух сторон от нее. Мускулы на его груди были напряженными, так как он погружался в нее. Его губы были жадными и требовательными в неистовом поцелуе, о которого у нее перехватило дыхание.
У нее просто не было слов, чтобы описать собственные ощущения, за исключением того, что она бы просто умерла, если бы он остановился. Ее потребность в нем стремительно возрастала, словно сама ее жизнь зависела от оргазма, в предвкушении которого находилось ее тело.
Она не просто его желала. Он был ей необходим. Она нуждалась в нем больше, чем в еде или воздухе.
Эта потребность была превыше всего, больше, чем ее желание мести, больше, чем ее непримиримая ненависть к его виду. Бишоп мог дать ей нечто, чего никто другой не мог. Ее тело точно знало это, даже если она сама и не имела об этом ни малейшего представления.
- Пожалуйста.
Шепот ее голоса, был едва различим, когда она выдохнула эти слова ему в шею, но они эхом отразились у нее в голове.
Бишоп понимал, что она просит - она видела это по выражению его глаз. Он смотрел ей в глаза, когда входил в нее снова и снова. Он почти оставил ее тело и снова яростно погрузился, стон удовольствия сорвался с ее губ. Ей вовсе не хотелось сопротивляться, или препятствовать ему, вне зависимости того, что он собирался с нею сделать.
Пристально глядя на него, она откинула к стене голову, так чтобы ее коса перекатилась за плечо, обнажив ее шею. Она предложила ему горло, демонстрируя доверие к нему.
Он застыл, в течении доли секунды она ощущала его колебание. Сосредоточенность его взгляда исчезла так же молниеносно. Затем его губы опустились на ее горло, его волосы щекотали ей подбородок.
Марика прикрыла глаза. Она ощутила укол, когда его клыки погрузились в ее плоть, и она замерев от предвкушения выгнулась в его объятиях. Боль быстро сменилась удовольствием, столь интенсивным, что ее тело буквально взорвалось от наслаждения, и ее накрыло волнами оргазма. Комната наполнилась ее стонами, поскольку Бишоп плотнее прижал ее к стене, его тело колотило от накрывшей его кульминации. Теплота наполнила все ее существо, когда он стонал, уткнувшись ей в шею.
Марика ощутила, как он провел языком, закрывая рану на ее шее. Затем он перенес ее к дивану и мягко опустил.
Нежно. Почему после всего того, что между ними произошло, от его нежности у нее защипало глаза? Она говорила ему, что испытывает отвращение от его прикосновений. Их близость родилась из взаимного недоверия и насилия, и все же он обращался с ней как с чем-то хрупким и деликатным, а вовсе не как со своим врагом.
Как с женщиной.
Отодвинув его, она вскочила на ноги. Она ощущала пустоту между своих ног, прохладную влажную пустоту.
- Марика? - Он не двинулся с места, но она слышала беспокойство в его голосе, так же как и в движении руки, коснувшейся ее плеча.
- Я причинил тебе боль?
Причинил боль? Да он перевернул вверх тормашками всю ее жизнь, смешивая правильное и не правильное, делая ненавистное - желанным.
Как она могла вернуться к своей прежней жизни, понимая, что существуют и другие вампиры, не приемлющие зло, подобно ему?
Вдруг англичанин отыщет его? Что если они все-таки его убьют? Как ей было жить дальше, если она не предупредит его?
Господи ее мать любила Санти? А Санти любил ее мать? От одной только мысли об этом у нее холодело внутри - рухнуло все, во что она верила.
Дрожащими руками она натягивала то, что осталось от ее одежды, он тихо наблюдал за ней. Ее руки тряслись, когда она застегивала рубашку. Если надеть жакет, никто и не догадается, что она разорвана. Она не могла взглянуть на Бишопа, догадываясь, что увидит в его широко поставленных глазах.
- Сожаление - ужасная вещь, полукровка. - Это походило на определенную привязанность - когда это успело случиться?
Слезы тщетно пытались найти выход. Он полагал, что она сожалела о близости с ним? Ей было жаль, что он ошибался. Тогда у нее осталось бы хоть что-нибудь, на что ей можно было бы опереться. Земля уходила из под ног.
Она сунула ноги в ботинки.
- Мне надо уйти.
Она ненавидела свой срывающийся голос. Если бы у нее был хотя бы один повод ненавидеть его.
Он издал звук, значение которого она не могла определить, не глядя на него. Его губы изогнула циничная усмешка. Его глаза действительно полны боли?
- Да,- согласился он, поднимаясь во всем своем обнаженном великолепии.
Он поднял свои брюки и влез в них с удивительным изяществом, вызывающим зависть.
- Сбежать от монстра, прежде, чем он набросится снова.
Она не стала ему возражать. Она резко развернулась и побежала к двери. Она вырвалась из дома прямо в зарождающуюся ночь. Она бежала, пока не убедилась, что он не преследует ее, и опустилась в углу темного переулка, между двумя пустующими офисами.
Она, наконец, позволила слезам прорваться. Она рыдала, уткнувшись в рукав рубашки, горечь ее слез смыла привкус Бишопа из ее рта, но не его запах с ее кожи. Когда слезы иссякли, она вытерла щеки и поднялась.
Она одна была виновата в том, что произошло. Только она несла ответственность за собственную жизнь и судьбу. Страдание и неуверенность были для нее не внове, и она уже знала, что ей следовало сделать. Ей нужно было удостовериться, что больше никто не пострадает из-за нее. В данном случае Бишоп.
Она больше не рассматривала Бишопа, как отстраненного монстра. Господи, помоги ей, она начала относиться к нему, как человеку.
Глава 8
Бишоп последовал за ней.
Даже при том, что он понимал, что она способна постоять за себя, что она сильнее и быстрее любого из смертных, но сердце подсказывало, что ему следует позаботится о ней. Одному Богу известно, во что она могла ввязаться в подобном состоянии. Прямо сейчас она представляла опасность не только для себя, но и для любого кто будет иметь несчастье перейти ненароком ей дорогу.
Он ощущал ответственность за нее. Если бы он смог держать себя в руках, этого бы не случилось бы. Не было бы ощущения ее запаха, окутавшего его, не было бы ее вкуса во рту. И ей не пришлось бы сгорать от стыда, убегая после секса с вампиром.
После секса с ним.
Это ранило его гордость, осознание, что быть с ним является, настолько неприемлемым для нее. Можно было предположить, что он свыкнется с этим. Элизабетт не стыдилась его, но все равно она считало его менее значительным, чем человека в глазах Бога. Если бы он хотел, чтобы к нему относились, как к человеку, то ему следовало притворяться одним из них, и подобное все равно не могло длиться более недели, максимум двух. Вот почему он предпочитал общаться с теневыми существами женского пола, они все понимали.
Ему ненужно было прикидываться с Марикой, но она не понимала его вообще.
Он наблюдал ее рыдания в переулке со смесью гнева и растерянности. Ему хотелось подойти и успокоить ее, но вряд ли она нуждалась именно в его утешениях.
Ему хотелось хорошенько встряхнуть ее, чтобы она перестала глупить. Это ведь всего лишь секс. Он же не обращал ее в вампира. То, что между ними произошло, не должно было сказаться на ней ни коим образом, но даже он не был настолько оптимистом, чтобы верить в это.
Что касается того, как это отразиться на нем... он отказывался задумываться об этом Это было удивительно. Восхитительно даже. Внутри него, что-то еще периодически вздрагивало. И что-то призирало его за это. Вскоре Марика перестала рыдать и быстро направилась к дому Бишопа. Но она не вошла внутрь. Она пошла к конюшне на заднем дворе и оседлала свою лошадь. Когда она отправилась в город, Бишоп последовал за ней - довольно быстро перебегая, но оставаясь незамеченным.
Она подъехала к маленькой темной таверне у основания гор. Это наполнило ему одну из тех, которые он посещал после убийства Элизабетт. Он отправился туда в поисках людей убивших ее, и нашел их.
Не оставив в живых никого из них.
Он наблюдал с крыши, как Марика слезла с лошади и отправилась внутрь.
Не имея возможности ее видеть, он сконцентрировался на звуке ее голоса среди шума. Наконец он уловил, что она спрашивала о каком-то "англичанине", и не заходил ли он сегодня вечером. Ей ответили, что нет. Она поблагодарила, во общем то и вся беседа.
Во-первых, был ли это тот же самый англичанин, который нанял ее? Во-вторых, собиралась ли она передать его теперь, выставив полным идиотом?
Хотел бы он посмотреть, как это у нее получится. Теперь он был готов - он не подпустит никого настолько близко, чтобы притупить его бдительность.
Спрятавшись за дымоходом, Бишоп игнорировал боль от возможного ее предательства, и наблюдал, как Марика седлает лошадь. Во двор вошли еще лошади. Мужчина, ехавший на одной из них поприветствовал ее.
По его акценту в нем безошибочно угадывался англичанин.
Хотя луна скрылась в облачном небе, таверна была хорошо освещена, указывая дорогу подвыпившим завсегдатаям. Бишоп великолепно видел, как саму Марику, так и ее компаньона. Человек был среднего роста, не высокий, ни низкий. Он был одет, как местный житель. Его пальто было достаточно хорошо скроено, его волосы были аккуратно уложены. Он был из Лондана, но одет по парижской моде. Чего, черт возьми, ему было здесь нужно?
И что еще более важно, чего этот человек хотел от него? Он не относился к типу людей, не брезгавших запачкать собственные руки кровью, или собственный шейный платок, что в данном случае уместней. Он не был охотником. Иначе он не стал бы нанимать Марику. Он коллекционировал экзотические существа? Бишопа передернуло от подобной мысли. Возможно, им руководило чувство ненависти к теневым существам.
Не удивительно, что Марика согласилась с ним работать.
Бишоп не заметил, но это не означает, что у него не имелось личной заинтересованности в вендетте. Санти ничего не знал о Марике, но это не означает, что она не знала о нем.
Одно было ясно, он не являлся для него соперником за внимание Марики. Не было ни малейшего признака от той соблазнительницы, которая так манила к себе в его логове. Ее плечи расправились, спина выпрямилась. Нет, этот человек ей явно не нравился, и она абсолютно ему не доверяла. Бишоп обрадовался этому больше, чем следовало.
Пальцы Марики двинулись к бедру, где она обычно носила кинжал - тот самый, то в настоящий момент остался на полу в доме Бишопа, где он его бросил, сняв с ее бедра.
Она оказалась беззащитной, за исключением собственного искусства в борьбе. Одна удивительная женщина против.... он насчитал полдюжины мужчин.
- Моя дорогая, Охотница, - произнес мужчина, вручая узды своей лошади одному из своих людей и направляясь к Марике.
- Рад видеть вас. Когда вы пропустили нашу предыдущую встречу, я начал волноваться, что с вами что-то произошло.
Манера его речи вызвала недовольство у Бишопа.
- "Несчастный случай"? Он знал о нападении на деревню Марики? Он организовал его? Если так, то для чего? Ее должны были пленить для этого человека или просто напугать?
Независимо от поставленной цели, нападение потерпело неудачу. Скромность не помешала Бишопу приписать заслугу за это себе. Если бы он не вмешался, Маорику схватили бы или убили. Даже ее искусство было не в счет по сравнению с таким количеством оружия.
- Как видите, я в порядке.
Марика разговаривала с Белокурым мужчиной, но Бишоп знал, что она не выпускала из поля собственного зрения и остальных.
- Где мой вампир?
Его вампир? Словно Бишоп был его лошадью.
Он был достаточно умен, чтобы показать этому высокомерному ничтожному червю, что он не принадлежал никому, а уж тем более ему.
- Я не знаю, - ответила Марика.
Было необычно слышать, как она изъясняется на английском. Она хорошо им владела, что означало, что ей преподавали его. Если она воспитывалась в таких условиях, как же она превратилась в Охотницу? Наверняка ее отец ожидал, что она вступит в брак, как и приличествовало?
Возможно, ее отца мало заботило, что происходит с его дочерью, если он не желал ее видеть.
- Вы не знаете? - Переспросил англичанин. - Или не желаете мне говорить?
- Зачем мне лгать? - Ее тон был несколько агрессивен, и англичанин уцепился за это.
- Я не знаю. Возможно, ваше сердце смягчилось. Возможно, вы позволили ему одурачить себя.
Белокурый человек тщательно наблюдал за нею.
- Или возможно это существо стало вам не безразлично.
Марика напряглась. Было, похоже, что его слова прозвучали для нее подобно оскорблению. На какое-то мгновение Бишом понадеялся, что она и правда не равнодушна к нему - но только на мгновение.
- Он сбежал.
Глаза англичанина сузились. Было очевидно, что он ей не верил. Бишоп бы тоже не поверил, не знай он Марику так хорошо, как сейчас.
- Как?
К ее чести она выдержала его пристальный взгляд. Хотя тот факт, что она могла лгать, глядя прямо кому-то в глаза, не служил поводом для особого доверия ей.
- Я отослала большинство своих людей, для подготовки передачи вампира. Один из моих людей, допустил оплошность, и существо напало на них.
Почему его так покоробило, что она назвала его существом? За время их краткого знакомства она называла его и похуже. Он становился мягким и сентиментальным. Вот глупость, он хотел, чтобы она считала его героем. Человек подошел ближе в наглую изучая ее. К счастью для него он не пытался дотронуться до нее - если бы посмел, он не надолго бы задержался в этом мире.
- Не похоже, что вы особо сопротивлялись.
Она наклонила голову, показывая укус Бишопа, оставленный им прошлым вечером. Раны, как всегда на ней заживали быстро, но на ее шее красовались две красные точки, окруженные синяками, не оставляя сомнений в их происхождении.
- Мне еще повезло, что он не убил меня, или того хуже, - добавила Марика холодно.
- Да, - согласился человек, по видимому удовлетворившись предоставленными ею доказательствами.
- Хорошо, что это не обратило вас в теневое существо.
Это? Возможно, Бишоп и посмеялся бы, если бы не жгучее желание убить этого щеголя. Марика и так была точно таким же теневым существом, как и он. Единственная разница, что она могла выйти на солнечный свет и не вспыхнуть – незаметно, однако, что она много времени проводит на солнце.
Похоже, что наряду с достоинствами вампиров она приобрела и их слабости.
- Надеюсь, вы понимаете, что это аннулирует наше соглашение? - Англичанин поправил рукой в перчатке отворот. - Я не намерен платить за то, чего не получил.
Марика кивнула.
- Тех денег, которые вы уже дали более чем достаточно.
Бледные губы изогнулись, обнажив кривые зубы. Даже если бы Бишоп не знал, кто он, то его улыбка выдала бы в нем англичанина.
- Достаточно, чтобы, содержать вашу небольшую группу оборванцев в течении нескольких месяцев?
- Да.
Именно поэтому она его и похитила, не только, чтобы получить информацию о Санти, но и чтобы заработать денег.
Христос, учитывая обстоятельства, она почти святая. Она не изменила убеждений - ее действия говорили о переменах, произошедших ней.
- Теперь прошу прощения, - Марика собиралась сесть в седло. - Я хотела бы вернуться домой. Мне не хотелось бы долго отсутствовать пока Биш...- вампир на свободе.
Англичанин кивнул в знак согласия.
- Да, конечно. Монстр может вернуться, чтобы отомстить. Хотите, кто-нибудь проводит вас?
- Нет.
Недоверие сквозило в ее тоне, и Бишоп тихо хихикал. Одна она справилась бы куда лучше, чем с этими обезьянами.
Когда она сунула ботинок в стремя, блондин положил свою руку на ее, останавливая.
- Я искренне надеюсь, что вы не пытаетесь сделать из меня дурака дорогуша.
Угроза, сквозившая в его голосе, заставила напрячься Бишопа, готового в любой момент атаковать.
Марика так глянула на его руку, что он тут же убрал ее. Тогда она села в седло и уехала. Она даже не попрощалась с ним.
Он готов был поклясться, что эта женщина стоила любого мужчины.
- Вы ей поверили? - Поинтересовался один из его людей.
Блондин пожал плечами.
- Или она сказала правду, или она переспала с ним. Если она сказала правду, нам стоит подготовиться.
Бишоп приподнял бровь.
Подготовиться к чему?
- А если она с ним переспала? - Поинтересовался другой
Остальные оскалили зубы.
- Значит он - бесстрашный ублюдок.
Мужчины рассмеялись и направились в таверну по освещенному пути. Бишоп не слышно опустился с крыши на траву. Ему следовало уйти, но он не мог. Пока не мог.
Он стремительно переместился к группе, остановив их лидера, положив руку ему на плечо.
- Тронешь ее снова, и я перегрызу тебе горло, - прорычал он в ухо англичанина.
К тому времени, как англичанин спохватился, достав дрожащей рукой пистолет, Бишоп уже исчез.
***
Марика уснула в конюшне на заднем дворе Бишопа, на стоге сена, укрывшись грубым шерстяным одеялом.
Проснулась она уже в кровати, абсолютно голой, укрытой свежей простыней и теплым одеялом.
Как она могла проспать, что он перенес ее в дом? Как она проспала, тот факт, что ее раздели? Боже милостивый, может, она еще чего проспала?
Нет, если бы он занялся с ней любовью снова, она наверняка бы проснулась, в этом она была точно уверена.
Странно, как она могла воспринимать то, что между ними произошло, как любовную ласку. Еще недавно она считала бы это вампирским соблазнением. Она убедила бы себя, что он заставил ее возжелать его. Бишоп не сделал ничего, чтобы заставить ее, это то она была в состоянии признать. Возможно, начало было несколько агрессивным, рожденным из мужской потребности что-либо доказать, но все изменилось. Если бы она попыталась его остановить, он бы остановился.
Нет, она хотела, чтобы он обладал ею, ей хотелось знать, на что это похоже, слиться с человеком по поводу которого она не будет волноваться, что причинит ему вред - человеку, подходящему такой женщине, как она.
Ее сердце подпрыгнуло в груди. Наверное, это было результатом ее разгоряченных эмоций. Между ней и Бишопом возникла близость – и ее безусловно смущало данное обстоятельство. Он принес ей прекрасные переживания - трудно было не окутать их ореолом романтики, не взирая на то чем это, являлось, по сути.
Он был вампиром. Она истребляла вампиров. Он был бессмертен, а она нет. Незачем было усложнять и без того не простую ситуацию.
Когда они впервые столкнулись, он сказал, что один из них точно этого не переживет. Тогда ей хватило самоуверенности, заметить, что это будет точно не она. Теперь она уже не была в этом так уверенна. Если бы не он, она уже была бы мертва.
Она была бы слабой, застигнутой врасплох. До встречи с Бишопом, не было нападений на их деревню, подобных тому. Если бы это был другой вампир - или другой человек - ее люди бы патрулировали бы границы. Она бы сосредоточилась на том, что следовало, а не на вампире, растопившем ее чувства. Ох, он иногда ужасно раздражал ее, но только потому, что он знал, что именно ее раздражало. Его не заботило, что она – Дампир. Никто, кроме ее бабушки не был в состоянии воспринять правду о ней.
Даже ее отец.
Она вспомнила то, что казал Бишоп. Отец мог солгать ей о смерти ее матери? Ее мать и Санти действительно связывали отношения? Если это так, то ее отец и теперь не признается. Он никогда не писал ей и редко разговаривал. Он отослал ее еще ребенком, заставляя метаться между бабушкой и школой. Марика всегда полагала, что он хотел дать ей приличное воспитание, но теперь она понимала, что это не так. Иногда ей казалось, что он винит ее в смерти матери.
Возможно, она просто напоминала ему о женщине, которую он потерял.
Или глядя на нее, он видел результат измены его жены с вампиром.
Только один человек мог ответить на эти вопросы - ее бабушка.
Отбросив одеяла, Марика выбралась из пастели, и как была голышом, отправилась к платяному шкафу. Солнечные лучи падали сквозь окно на ковер, оставляя золотистые пятна на его поверхности. Иногда ей было жаль, что она не может нежиться в нем, словно кошка, позволяя солнечному теплу убаюкивать себя. Если бы так случилось, она проснулась бы с жуткой головной болью, и такими ожогами, что она не смогла бы двигаться в течении недели.
Она рассматривала свой небогатый выбор в одежде. То, что следовало носить и то, что она хотела носить, почему-то всегда не совпадало.
Ее бабушка терпеть не могла, когда она ходила в брюках, к тому же сегодня было воскресение, на улице день, так что она решила, что лучше будет одеть юбку, дабы не привлекать излишнего внимания. Среди крестьян и цыган, возможно, особо никто не обращал особого внимание, что она носит брюки. Здесь в городе подобное могло бы скомпрометировать ее бабушку.
Она скорее бы согласилась сразиться с Бишопом безоружной, чем причинить неудобства бунике.
Она остановила выбор на синей юбке и соответствующей ей блузе. Было еще кое-то, он это скорее больше подходило для вечера, да и было несколько старомодным. Как и любая молодая девушка, раньше она интересовалась модой и просила у бабушки последние новинки из Парижа. Ее отец охотно их оплачивал. Он вообще все оплачивал. Теперь она предпочитала вещи, не ограничивающие ее свободу действия.
Ради того чтобы преследовать монстров она отказалась от одной из самых прелестных женских радостей.
После ванной она одела нижнее белье и полу-корсет. Юные парижанки пришли бы от него в ужас, но Марике не кому было помогать облачаться, к тому же она из чисто материальных побуждений не могла себе этого позволить.
Длинная насыщенно синяя юбка была не слишком широкой, и немного шуршала при грациозных движениях Марики. Блузка, была изящной и плотно облегала ее фигуру. Ее цвет выгодно оттенял ее светлую кожу и темные волосы, которые она расчесала, заплела и уложила в высокий пучок.
По счастью, тишина царила в доме, когда она его покинула. Она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил, куда она пошла и как выглядела. Домоправительница занималась домашней работой, а Бишоп, скорее всего, спал в своей комнате. Или у него было специальное помещение? Что-то вроде склепа или подвала?
А может, он спал в обычной спальне. Никаких гробов. Никакой грязи. Она гордилась своими познаниями о вампирах, но он доказал, что многие их них всего лишь заблуждения. Только Богу известно, в чем она еще заблуждалась. Слава Богу, что она все еще жива, учитывая тот факт, что она руководствовалась этими познаниями в борьбе против теневых существ.
Существ. Было сложно рассматривать их теперь именно так - Бишоп был одним из них. Она не была уверенна, что его утверждение, что большинство вампиров довольно безобидны соответствовало истине. Возможно, что он не был, но это только потому, что он пережил столько горя. Он просто отреагировал, так ведь. Он говорил, что убил всех, кто был ответственен за смерть его жены.
Он посеял сомнения в е душе относительно Санти, и она не хотела позволить принести этому определенные плоды. Она будет уверена, что Санти убил ее мать, пока не услышит опровержения.
Вампиры, которых, она уничтожила, являлись злом - она желала верить в это. Она видела, как многие из них убивали. На многих из них была кровь, пролитая их жертвами. И даже Бишоп не посмеет отрицать их вину.
Вампиры убивали людей, чтобы выжить. Бишоп был древним, и питался иначе, чем те, с которыми ей довелось столкнуться. Или вампиры здешних земель чем-то отличались, как утверждал Брем Стокер в своем романе, он описывал их как исключительных монстров.
Эта мысль остановила крики в ее сознании.
В конюшне она обнаружила дамское седло и водрузила его на спину своей лошади. Она предпочитала традиционную верховую езду, но в юбке это было несколько затруднительно. Причиненный дискомфорт этого стоил, когда она заметила выражение лица своей бабушки, отметившей, что она выглядит как женщина.
Когда она добралась, у бабушки были гости. Двое соседок сопровождали ее из церкви, и зашли немного передохнуть. Буника предложила им печенье, мясную нарезку, чтобы перекусить. Живот Марики заурчал при виде всего этого.
- Марика! - Красивое лицо ее бабушки просто светилось от радости, когда она протянула к ней руки. - Ты выглядишь просто очаровательно. Юлия, Марианна, ну, разве она не красавица?
Смутившись, от того, что женщины согласились, Марика присела на диван рядом с бабушкой. Там она и сидела, пытаясь поддержать беседу в ожидании, когда гостьи покинут их, наконец.
Почти полчаса прошло, прежде, чем они ушли. Когда они остались одни, бабушка повернулась к ней, внимательно ее изучая.
- Тебе что-то нужно, детка. Что именно?
Марика была готова поклясться, что ее бабушка умеет читать мысли.
Она откусила кусочек сыра.
- Я решила тебя навестить, бабушка. Вот и все.
Пожилая женщина принюхалась, и взяла кусочек мяса с подноса.
- Ты не умеешь лгать, Марика. И никогда не лгала мне прежде.
Притворяться не имело смысла.
- У меня действительно есть еще причина навестить вас, кроме того, что я соскучилась.
Ее бабушка понимающе посмотрела на нее.
- И это?
Марика подалась к бабушке всем телом, упершись предплечьями в бедра.
- Мне нужны ответы на некоторые вопросы.
- О, дорогая. С тех пор как ты была еще младенцем, я боялась, что ты когда-нибудь это произнесешь.
Она улыбнулась своей бабушке.
- Мне нужно знать правду, Буника. Я надеюсь, что ты мне расскажешь все, что знаешь.
Ирина вытерла руки о салфетку и торжественно кивнула.
- Я отвечу, если смогу. Что тебя интересует?
- Моя мать изменяла моему отцу?
Краска подступила к ее лицу.
- Для чего тебе знать это?
- Буника, пожалуйста. Это важно. Был у нее другой мужчина?
Бабушка встала и направилась твердыми шагами к портрету матери Марики, написанному незадолго до ее смерти. Марика не глядя, знала, что очень походила на свою мать, за исключением темного цвета глаз. Которых не было и у ее отца тоже.
Фактически она начала подозревать, что они достались ей от ее " вампира". Если ей передались его способности, разумно было предположить, что она могла унаследовать и какие-то его черты.
Вне зависимости от того, как это было на самом деле, ей хотелось знать. Ей нужно было постепенно свыкнуться с этим, иначе она просто сойдет с ума.
- Был... другой, - наконец ответила ее бабушка, все еще глядя на портрет. - Я говорила ей, что это не правильно, но она была так счастлива.
Сердце Марики екнуло.
- Это был... это был вампир?
Буника обернулась через плечо.
- Я не знаю. Она сказала, что его звали де Лэк. Адриан де Лэк.
Прикрыв глаза, Марика глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя. Это было имя, которое назвал ей Бишоп в качестве прошлого имени Санти.
- Она... любила его? - Она открыла глаза, чтобы увидеть, что ее бабушка внимательно за ней наблюдает, все еще стоя возле портрета.
- Да. Ты не должна осуждать ее, Марика. Ее брак с отцом был заранее устроен, и он никогда не был особого внимательным мужем.
- Он также не был и внимательным отцом, - ответила Марика резче, чем ей хотелось. - Конечно, я не осуждаю маму. Ну, если положить руку на сердце, - Ох, мама, как ты могла? С Вампиром?
У нее не было никакого права что-либо спрашивать, никакого. Она отдалась Бишопу безо всякого колебания. Ей хотелось защититься и сказать, что это всего лишь секс, но она не могла. Она была не лучше собственной матери, и ее мать была не хуже ее. Возможно, это какой-то дефект по женской линии в их семье. Возможно, им вскружил голову вампирский магнетизм.
Ее мать хотя бы любила Санти. У Марики и этого оправдания не было. Но она полагала, что любила Григора, когда отдалась ему, а это оказалось банальным влечением, а Бишоп являлся человеком, которого она якобы должна была презирать.
- Адриан де Лэк убил мою мать?
Ее бабушка пожала плечами с огорченным выражением лица. Ей было больно говорить о своей дочери, даже после того, как прошло двадцать лет, как она умерла. Для Марики это было также не легко.
- Я не знаю. Твой отец сказал мне, что на нее напал вампир, и что она умерла сразу после твоих родов, но...
- Что но?
Старческая рука Ирины прикоснулась к собственной щеке. Даже на расстоянии Марика видела, как она трясется.
- Твоя мать собиралась оставить твоего отца. Она собиралась сбежать в Париж вместе с Лэком, и воспитывать тебя, как собственное дитя.
Потрясение у Марики было равносильно тому, что если бы ее бабушка сообщила бы ей, что ее мать собралась бежать с цыганским табором.
- Если она передумала, возможно, он убил ее разозлившись.
Буника посмотрела на нее участливо.
- Марика, когда я пришла, чтобы помочь ухаживать за тобой, в комнате был багаж. Она упаковывала вещи. Была полночь, и она собиралась уехать.
Ох. Она могла придумать что-нибудь еще, но в этом не было никакого смысла. Бишоп полагал, что Санти любил ее мать, и Буника полагала, что ее мать любила Санти. Очевидно, что они оба любили ее. Единственный человек, пострадавший от всего этого, являлся, ее отцом.
- У нее был след от укуса, - заметила ее бабушка. - Если де Лэк действительно был вампиром, я сомневаюсь, что он намеревался ее убить. Ее последние мысли были о де Лэке и тебе. Она хотела, чтобы вы оба знали, что она любила вас.
Неужели и вправду Санти не пытался причинить боли ее матери? Что если он пытался обратить ее - а вовсе не убить? Но какому слабоумному вампиру придет в голову обратить рожающую женщину?
Тому, кто боялся, что его любимая умрет, как и Бишоп предлагал обратить умирающую у него на руках Элизабетт.
Все внутри нее перевернулось. Она глубоко вздохнула, пытаясь подавить тошноту. Ее мир накренился, и она никак не могла этому помешать. Он настолько накренился, что она боялась, что он вовсе перевернется.
- Почему ты не рассказала мне об этом раньше? - Она сердилась на бабушку и понимала, что не права.
- Я не предполагала, что де Лэк и вампир одно и тоже лицо, - пояснила бабушка сокрушаясь, ее внимательный взгляд был полон сострадания.
- И я обещала твоему отцу никогда не упоминать об этом.
- Но все эти годы я охотилась на вампиров потому, что считала, что он убил ее.
Ненависть к ним разъедала ее. И она была абсолютно беспочвенной?
- Ты могла бы остановить меня.
- Остановить тебя? Я никогда не имела на тебя достаточного влияния, ты всегда поступала так, как считала нужным.
Она произнесла это довольно мягко, но это все равно причинило боль.
- Если бы я сказала, что у твоей матери был возлюбленный - даже если бы ты знала, что это был вампир - ты все равно нашла бы за что его ненавидеть, потому что ты хотела его ненавидеть.
Она была права. Марика вполне допускала это. Только ее взаимодействие с Бишопом заставило взглянуть ее на некоторые вещи по-другому. Жизнь была бы куда проще, если бы он могла вернуться к своему неведению.
Она столько всего натворила. Она оправдывала себя, считая Санти монстром. Всех вампиров монстрами. Какие-то из них были, а как насчет остальных?
Санти не убивал ее мать.
- Есть только два человека, которые могут рассказать тебе, что же произошло, - произнесла мягко ее бабушка. - Адриан де Лэк и твой отец. Тебе следует спросить одного из них.
Марика еле успела добраться до туалета, прежде чем ее вывернуло. Вовсе не необходимость переговорить с Санти или ее отцом об этом вызвала у нее тошноту, а правда, которую они могут поведать ей.
Что единственным человеком виноватым в смерти ее матери, являлась она сама.
Глава 9
Виктору Армитэджу не нравилась разочаровывать. Особенно ему не нравилось быть причиной этого.
Максвел безумно разочаруется, когда узнает о его встрече с Дампиром. Те, кто разочаровывали Максвелла, очень плохо заканчивали. Или просто исчезали.
- Где Дампир, мой мальчик? - Спросил пожилой человек, не удосужившись заглянуть в бумаги на столе, которые Виктор предоставил ему в качестве отчета.
- У меня, ее нет, милорд.
- Почему?
- Люди, которых мы послали ее захватить, потерпели неудачу. Полагаю, что они убиты.
Аристократические черты лица Максвелла изобразили удивление.
- Ею?
Виктор откашлялся. Ему даже не предложили присесть и он стоял на вытяжку перед столом, словно, нашкодивший школьник, перед директором.
- Скорее всего, вампиром.
Брови пожилого человека взметнулись в удивлении.
- Серьезно? Вот так сюрприз. Он был на свободе?
- Я не знаю.
- Конечно, не знаешь. Но это так неожиданно. Я надеялся, что он пойдет за ней, когда ее пленят потому, что будет уверен в ее невиновности во всех этих похищениях. Я и мечтать не мог, что он станет защищать ее.
Виктор сдержал вздох облегчения. Возможно, это встреча закончиться для него не так уж и плохо.
Задумчивый Максвел откинулся на спинку стула, водя карандашом по полированной поверхности стола.
- Ты уверен, что ей помог именно вампир?
- Да, это верно.
Теперь он ощущал себя более уверенным.
- Вчера вечером, после того, как я понял, что мои люди потерпели поражение, я направился в таверну, и встретил там Дампира. Она была там.
- И вы не схватили ее?
- Она сказала, что искала меня, чтобы рассказать, что вампир сбежал. Я подумал, что лучшее ее не трогать, проследить за ней, чтобы узнать ее планы, и что возможно она выведет нас на вампира.
По правде говоря, Виктор и не думал ее хватать. Она казалась такой взведенной, да и место довольно дикое. Она напугала его.
Пожилой человек оставался задумчивым.
- Понятно.
- Хорошо, что я подумал об этом, милорд. Вскоре после того, как Дампир уехала, объявился вампир. Если бы мы попытались ее схватить, он просто перебил бы нас всех.
Его заявление вызвало определенный шок.
- Ты лжешь.
- Клянусь честью, это так. Он сказал, что если я не оставлю Дампира в покое - я мертвец.
От воспоминания у него пересохло во рту.
- Я выхватил пистолет, но он уже исчез. Эти вампиры очень быстры. Бишоп и его братья неимоверно быстры, учитывая чистоту их крови.
Карандаш прекратил двигаться.
- Как ты считаешь, вампира с Дампиром связывают отношения? Они совокупляются?
Челюсть Виктора выпала, от подобной вульгарности от такого достойного человека.
- Не могу сказать вам, милорд.
Максвел взмахнул карандашом.
- Это только предположение, однако, довольно интересное, Виктор. Очень интересное.
Виктор поправил волосы, довольный тем, что удостоился похвалы.
- Спасибо, милорд.
Пожилой человек поднялся.
- У меня есть для тебя другое задание, мой мальчик. Следуй за мной.
- Новое задание, сер?
- Я хочу, чтобы ты, кое на что взглянул.
Он проследовал за Максвелом к тяжелой двери, когда она отворилась, ничего кроме темноты видно не было. Виктор стал всматриваться. В темноте были заметны только первые ступени лестницы. Вонь поднималась снизу, ударяя в нос после свежего прохладного воздуха. Это был подвал, воняющий насилием и гнилью.
- Что это? - Вопрос вырвался прежде, чем он успел отследить его.
На самом деле он вовсе не хотел этого знать.
- Это твой новый дом, - ответил Максвел, толкая его в темноту. - Возможно, хоть теперь ты постараешься меня не разочаровать.
Виктор не успел среагировать. Пожилой человек оказался куда сильнее его, и Виктор ввалился внутрь. Дверь хлопнула позади него, когда он свалился с лестницы.
Он вскрикнул от острой боли, пронзившей его ребра. Сколько он сломал? Предплечье разрывалось от боли, да и кисть оказалась неестественно вывернутой под тяжестью его собственного тела.
Наконец, скатившись кубарем, корчась от боли, он оказался на грязном земляном полу.
Он открыл глаза. Это что свет? Вспышки пламени приближались к нему, сопровождаемые звуком приглушенных шагов.
Длинное бледное лицо осветилось светом небольшой лампы.
- Да, - произнес человек голосом, от которого у Виктора похолодело все внутри. - Ты постараешься. Ты действительно постараешься.
Затем Виктор увидел, что находилось сзади него, и закричал.
***
- Боже милостивый.
Бишоп смотрел на Марику вошедшую в дом как раз на закате.
Дом был темным, гардины плотно задернуты, но он отпрянул от солнечного света, просочившегося в открытую дверь.
- Пожалуйста, скажи, что ты надела это специально ради меня.
- Конечно, нет.
Ее щеки покрыл румянец, когда она вступила в искусственное освещение. Электрическое освещение еще не добралось до этой страны.
- Но даже если и так, ты так давно жил, что совершенно забыл, как делать комплименты по поводу внешнего вида женщины?
Бишоп покачал головой, отвергая обвинение. Он просто не хотел ее смущать.
- Тысяча извинений. Ты потрясающе выглядишь.
Было довольно необычно видеть на ней что-нибудь столь женственное - так тонко отражающее ее женскую суть. Он держал ее раздетой в своих руках, и не мог предположить, что ее туалет может вызвать в нем столько волнения. Еще недавно он задумывался о том, как бы она смотрелась в платье, и теперь...
- Эта блузка.
Она уперлась руками в пояс, там, где кончались ее бедра.
- И что из этого?
Она так обтягивала ее грудь, что его рукам захотелось последовать ее примеру. Прошлая ночь была такой суматошной. Он хотел растянуть удовольствие.
- Она прекрасна.
- Спасибо.
Он скрестил на груди руки. Не было никакого смысла изображать из себя скромницу - никакой нужды измываться над ним и далее, тем более, что она в действительности не одевалась ради него.
- Где ты была?
Она смотрела на него нахмурившись, и не скрывая раздражения.
- Вообще то это не твое дело, но я ходила навестить бабушку.
Черта с два это не его дело. Пока у него не было абсолютной уверенности, что она не собирается его убить все, что она делала, напрямую касалось его.
- Не то чтобы мне хотелось, чтобы ты ушла, но почему ты не осталась там?
В этом был определенный смысл, остаться там, где комфортнее и безопасней. Если ее и задело его замечание, она не показала этого.
- Потому что мое присутствие было бы не безопасно для моей бабушки, она и так достаточно рискует, находясь со мною в родстве.
- Если твое присутствие настолько опасно, почему ты подвергла ее такому риску, отправившись к ней? - Почему его это заботило? Не станет же она привлекать старую женщину, чтобы убить его. Вряд ли, но не исключено.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги