Ночная охотница

Это было не совсем нормально, для того, кто доверял ей и так ужасно ее желал.

Она задумалась, прежде чем ответить.

- Мне нужно было поговорить с нею.

Это утверждение прозвучало не однозначно. Так все-таки о чем.

- Она отпустила тебе твои грехи? - Вопрос прозвучал грубо, и он успел пожалеть о нем.

Она наградила его таким взглядом, что менее сильный тут же рухнул бы на колени, вымаливая у нее прощение.

- Только я сама могу позволить себе подобное.

- Богохульство.

Ему не удалось скрыть улыбку, сопровождающую его обвинение.

- Серьезно? - Парировала она, проносясь мимо него, шурша юбкой и высоко задрав подбородок.

- Прошу прощения, мне нужно переодеться.

- Я отправляюсь на охоту.

Он поднялся за ней на нижнюю площадку лестницы.

- Желаешь ко мне присоединиться?

Марика обернулась к нему, вскинув бровь.

- На охоту на кого?

- Людей, которые напали на тебя.

Его глаза сузились.

- Зачем?

Вот ведь подозрительная бестия.

Конечно, у него были определенные секреты, которые он мог бы поведать ей, если бы она не так фыркала.

- Мне пришло письмо от друга о подобных подозрительных случаях в Англии.

Его немало удивило официальное письмо от Молинеукса, тем более, что оно сначала попало к нему домой в Испанию. Прошло уже несколько недель.

- Они как-то связаны с нападением на мою деревню?

- Я пока не уверен, но мой друг пропал без вести, что очень подозрительно и я не могу этого не взять в расчет.

Подозрительно? Это еще мягко сказано. Тот, кому удалось пленить Тэмпла, должен быть кем-то сверхьестественным. Каким бы выдающимся не был этот человек. Пусть даже вампир... ему бы понадобилась целая армия.

Она искала в его лице ответ на вопрос, который, по-видимому, не решалась задать.

- Конечно, я пойду с тобой.

- Неподалеку отсюда есть небольшая таверна, с нее и можем начать наши изыскания. Ходят слухи, что время от времени ее посещают англичане по вечерам.

Она резко побледнела.

- Тебе не стоит туда идти.

- Почему? Поскольку ты не хочешь, чтобы мужчины, которым ты собиралась меня продать, догадались, что ты их обманула?

Она стала еще бледнее, хотя это казалось невозможным.

- Как ты узнал?

- Я следил за тобой вчера вечером.

Она не вышла из себя от злости, как он предполагал.

- Следил за мной?

Возможно, он закатил бы глаза, если бы мог позволить себе отвлечься.

- Ты серьезно полагала, что я оставлю тебя одну, после того, что произошло?

Марика стиснула зубы, но она казалась скорее смущенной, нежели раздраженной.

Ее смущало, видел ли он, как она плакала?

- Ты думал, что я способна натворить глупостей?

- После осквернения связью с вампиром? - Он прислонился грудью к перилам. - Подобная мысль посещала меня.

Она вздрогнула от удивления.

- Не стану лгать тебе, Бишоп. Внутри меня части противоречат друг другу.

- Какие части? - Не удержался он, чтобы ее поддеть.

Она проигнорировала это.

- Я не знаю, время покажет, буду ли я сожалеть об этом, но ушла я вовсе не потому.

Возможно, его и раздражал ее отстраненный тон, но его тронуло, что она сообщила, что сбежала ни от него, ни от отвращения к нему.

- Так почему же ты ушла?

Марика вздохнула, упершись одной рукой о перила, другой себе в бок.

- Потому что ты заставил меня задуматься над тем, что прежде мне казалось предельно ясным. Я начинаю беспокоиться о вещах, к которым прежде относилась беспечно. Мне не нравится сомневаться в собственной правоте. Я начинаю понимать, что вампир - не обязательно исчадие ада.

Он потряс головой с благодарной улыбкой. Ее слова так понравились ему, больше чем следовало бы.

- Ты всегда так честна?

- Если захочу.

Его улыбка стала еще шире.

Возможно, это был не самый подходящий момент для следующего вопроса:

- Зачем ты пошла в таверну?

- Чтобы сообщить англичанину, что ты сбежал, и расторгнуть наше соглашение с ним, ты же в курсе, если был там.

Он пожал плечами.

Что ему было ответить, что он хотел услышать это от нее, глядя ей в глаза?

- Теперь твоя очередь быть честным. Ты забрал меня из конюшни?

Он кивнул.

Ей хотелось спросить, он ли снял с нее одежду. И не случилось ли чего еще.

- Спасибо.

- Пожалуйста.

На мгновение он задумался. Она казалась настолько открытой, глупо было упускать подобную возможность.

- Ты сожалеешь о вчерашнем вечере?

Она стойко выдержала его пристальный взгляд.

- Пока нет.

Он хихикнул.

- Ты нанесла урон моей гордости, полукровка.

- Что же с вами такое, мужчины, если вас так легко задеть, просто усомнившись в вашей искушенности?

Его улыбка исчезла, явив что-то более глубокое, более ранимое.

- Полагаю - ты в первый раз назвала меня мужчиной, не монстром и не существом.

Она отвела взгляд.

- Когда ты называешь меня полукровкой, это тоже смахивает на привязанность. Возможно, мы оба изменились больше, чем нам хотелось бы признать.

- Возможно.

Она снова встретилась с ним взглядом, ее глаза были темными и совершенно непроницаемыми.

- Это вовсе не означает, что мне это шибко нравится.

- Я и не надеялся.

- И не питай особых надежд по поводу повторения вчерашнего вечера. Это просто было минутной слабостью.

Если это было действительно так, почему она приближалась к нему?

- Тебе просто стало любопытно? - Он выглядел удивленным, даже оскорбленным в какой-то степени.

- Точно.

Сильный эмоциональный разряд.

- Я была зла.

Это еще было мягко сказано.

Ее подбородок вызывающе вздернулся.

- Ты пытался доказать мне.

- Что ты увлечена мной.

Он сказал это, чтобы досадить ей, и они оба об этом знали.

- И почему, я доказал это.

Они смотрели друг другу в глаза, и их лица оказались на расстоянии не больше дюйма или двух друг от друга.

- Да. Полагаю, мы оба оценили эффект.

Бишопу не нравилось, что он все еще раздражается.

- Ты ощущаешь себя уязвленной?

- Немного.

- Ладно

Он отошел, пропуская ее к лестнице.

- Иди, переоденься. Ночь не может длиться бесконечно.

- Нет.

Марика взмахнула рукой, символизируя, что тема не подлежит обсуждению, направляясь к конюшням.

Он уперся в свое, и с ним было проще согласиться, только чтобы он отвязался, чем чего либо объяснить.

Бишоп проигнорировал ее жест, также как и ее слова.

- Так будет намного быстрее.

- Я уже сказала, нет! - Она так быстро развернулась, что они чуть не столкнулись.

- Почему, ты не желаешь слушать?

Хитрая улыбка коснулась его губ.

- Испугалась?

- Можно сказать и так.

Ха, он не ожидал подобной честности

- Человеку не свойственно летать.

- Зато удобно, - настаивал он. - Я и предположить не мог, что тебя чем-то можно испугать.

Странно, что его это так удивило.

Существовало множество вещей, которые пугали ее, но она не собиралась его посвящать в них. Так как одной из них был тот эффект, который он производил на нее. Близость к нему, заставляла, бешено колотиться ее сердце, от чего перехватывало дыхание. И все же не взирая на подобный дискомфорт, она предпочитала оставаться с ним, чем без него.

- Верь мне, - произнес он, обхватывая ее. - Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь произошло.

Неожиданно для нее самой она обняла его за шею.

- Я пытаюсь, но ты являешься тем, кому меня всегда учили не доверять. Сердце подсказывает мне, что ты опасен.

Он усмехнулся.

- Твое сердце абсолютно право, но это вовсе не означает, что мне нельзя доверять.

И прежде, чем она успела ответить, они уже были в небе. Она ощутила, как болтаются ее ноги, и волна ветра ударила им в лицо.

- О, Боже! – Зажмурившись, Марика вцепилась в него, поскольку земля удалялась от них.

От Хихиканья Бишопа повеяло теплом.

- Не бойся, полукровка. Я тебя держу.

Марика осторожно открыла один глаз, потом другой. Бишоп держал ее так, что как она не крутилась бы в его руках, ничего бы кроме него не увидела. Они, промчались по небу стрелой, и все, что она видела, были его пылающие глаза, и непроницаемое выражение лица.

Его руки бережно и плотно удерживали ее. Он оказался таким сильным. Он не уронит ее, в этом она была абсолютно уверена. Она постепенно расслабилась и сконцентрировалась на красоте его лица.

Он улыбнулся ей, как только она успокоилась.

- Лучше?

Она кивнула.

- Полагаю, что да.

- Мы почти на месте.

Он не лгал. Еще минута и они оказались на земле. Он оказался прав - лететь куда быстрее. По счастью он был достаточно предусмотрительным, чтобы приземлиться не на освещенную факелами территорию.

Ее люди были уже там, разбираясь с нанесенными потерями. Они вернуться назад или предпочтут более безопасное место?

Марика задержалась, прежде чем двинуться в лагерь. Это был ее дом, и они были ее людьми, но она привела туда злоумышленников. Она понимала, что доверяла Бишопу нести себя по небу, доверяла ему в поисках их общего врага, и это после того, что произошло? Она похитила и мучила его.

Конечно, он рассчитывал на определенную компенсацию. Ее люди не поняли бы его присутствия - она не могла бы рассказать им всей правды. Она доверяла им свою жизнь, но не могла рассказать правду. Как ни странно, но в какой-то степени она доверяла Бишопу даже больше, чем своим людям.

Она отправилась в центр, где полыхал костер из разоренных домов, которые нельзя уже восстановить. Шум голосов, потрескивание огня и даже смех наполняли ночной воздух. Ей не хотелось их прерывать.

Она ощутила легкое прикосновение к своей руке. Оглянувшись, она ожидала увидеть одного из своих людей. Вместо этого она видела погруженное в тень лицо Бишопа, только глаза блестели. Выражение его лица было обеспокоенным.

Как он мог беспокоиться о ней после того, что она с ним сделала?

Она улыбнулась и подождала, пока он опустит руку, прежде чем обратиться к своим людям. Ее не смущало, что кто-нибудь заметит как он коснулся ее, она боялась, что кто-то заметит ее расположенность, которую, она пыталась скрыть.

Его удивило, что она чего-то боялась. Она боялась, что ее люди узнают, кто она есть, того, как они отреагируют, и сумеют ли понять. Что это страх мог поведать о ней? А о них?

Люди оставили свои занятия и подтягивались к ней один за другим. Она ясно их различала, лучше, чем они ее.

Как же так вышло, что никто из них до сих пор не заметил, что она нечто иное, чем просто человек? Может, они просто не хотели замечать?

Их счастливые голоса говорили о том, как они счастливы ее видеть, пока Димитру не заметил ее компаньона.

- А это что здесь делает? - Возмутился он, указывая здоровой рукой, другая все еще была зафиксировано и привязана к телу.

Марика ощетинилась.

- Он со мной.

Казалось, Димитру не замечал ее раздражения, иначе вряд ли он так вызывающе себя бы вел.

- Почему?

- Потому что он предложил помощь в поисках тех, кто убил Ивана.

Коренастый человек был обнажен по пояс, и свет от костра, подчеркивал его основательность. В честном бою он мог бы быть достойным соперником Бишопу - если бы тот был человеком.

- Это из-за него убили Ивана. Мы не нуждаемся в его помощи.

Ей пришлось сдержаться. Ей нужно сохранять спокойствие. Демонстрация чего либо, кроме лидерства - было бы проявлением слабости - Димутру бы этим воспользовался, и Бишоп кинулся бы ее защищать.

- Те люди приходили за мной, Димитру. И нам действительно не помешает его помощь. Если бы не он, они перебили бы нас всех.

- Вот еще. Просто нас застали врасплох. И так или иначе они теперь мертвы.

- Придут другие.

Ее люди ошеломленно смотрели на нее в абсолютной тишине. Она использовала это в своих интересах, чтобы надавить на них.

- Я не требую, чтобы вы остались и приняли со мною бой - разрезал темноту ее голос. - Это мое сражение, но если вы решите остаться, то вам придется смириться с присутствием Бишопа, как с равным, чем заслужите мою вечную признательность.

Димитру плюнул под ноги Бишопу, словно его мнение и без того не было ясно, до того, как она произнесла речь.

Вампир не пошелохнулся, но Марика ощутила, каких внутренних усилий ему стоило сохранить самообладание. Они не были его людьми, они подчинялись ей. Она намеривалась сохранить за собою лидерство, и если для этого потребуется поставить на место Димитру, она сделает это.

- Ты собираешься противостоять мне, Димитру? - Вопрос прозвучал мягко, но четко.

- Ты собираешься бросить мне вызов?

Димитру усмехнулся, но направил свою ярость на Бишопа.

- Вампиру нельзя доверять.

Марика вздохнула с облегчением. Конфликт исчерпан.

- Ты много выпил сегодня, - заметил Бишоп вкрадчивым голосом. - И пахнешь женщиной, которая вовсе не является твоей женой. Я многое совершил из того, чего никогда не делал ты, но никогда не изменял любимой.

Все уставились в шоке на Димитру. Марика ожидала, что он опровергнет обвинение, хотела, чтобы он возмутился. Но он не сделал этого.

- Цыганка, - заметил Бишоп, различая запах, который донес до него вечерний бриз.

Он глядел на человека беспристрастно, почти с иронией.

- Девственница. Ты взял ее силой?

Димитру сжал кулаки и шагнул вперед, но здравый смысл взял над ним верх и он остановился. Он знал, как иначе ответить Бишопу, но продемонстрировал сверкавшие на нем кинжалы.

- Ох, Димитру.

Разочарование отразилось в ее голосе. И это чувство относилось не только к Димитру, но и к Бишопу непосредственно. Она понимала, что он защищался, но выставить человека в подобном свете перед теми, кто уважал его - это низко.

И все же она не могла отрицать, что поступила бы также, окажись она в подобной ситуации. Возможно, он выступил по делу, но Димитру не собирался сдаваться.

Человек и вампир уставились друг на друга, с ненавистью во взгляде одного и враждебной отстраненностью во взгляде другого. Она заметила, как напряглись плечи Бишопа, и это не нравилось ей. Он походил на сжатую пружину, и было достаточно, точечной провокации, чтобы она пришла в движение.

- Успокойтесь оба. Димитру, если для тебя не выносимо сражаться рядом с Бишопом, можешь вернуться домой к своей семье.

Она не могла допустить столкновения между ними. Она знала семью Димитру в течении многих лет. Она всегда считала его преданным отцом и любящим мужем. И преданным другом. Теперь, когда часть ее уверенности была подорвана, она не знала чему и верить. Но она знала, что полностью доверяла Бишопу.

Крупный румын не произнес ни слова, но вышел из зоны конфликта, потирая щетину

К ее удивлению вперед выступил Сергей. Из всех собравшихся людей, которых насчитывалось около полутора дюжины, именно он был свидетелем смерти Ивана.

- Я был свидетелем, что вампир спас Марике жизнь той ночью, - сказал он другим. - Он вполне мог сбежать, но остался, чтобы помочь нам. Если Марика доверяет ему, то и я ему верю.

Его свидетельства оказалось достаточно, чтобы убедить других. Какое-то время они переговаривались между собой, затем один за другим выходили вперед, чтобы подтвердить собственную преданность. Димитру был последним, но и он сделал это.

Марика скрыла за улыбкой вздох облегчения.

- Спасибо, Димитру.

Он кивнул, не сводя с Бишопа взгляда.

- Но, в случае предательства, я сам лично прикончу тебя.

Бишоп кивнул, продемонстрировав типичный признак мужского понимания.

- Они оставили что-нибудь, что может нам помочь? - Спросила она Сергея, как только остальные разошлись.

- Что-нибудь, что могло бы служить ключом к разгадке, откуда они взялись.

- Мы нашли это.

Марика взяла то, что он протянул, и разглядывала в свете полыхающего костра. Это оказалось серебряное кольцо в виде перстня с гравировкой. Ее кожа зудела от соприкосновения с металлом, но она проигнорировала этот факт. Одним из изображений была чаша. Другим - рука, ладонь направленная наружу.

Марика показала его Бишопу.

- Тебе доводилось видеть подобное?

Он не касался кольца, то, что у нее вызывало зуд, для него обернется ожогом - но он взял ее за руку, чтобы изучить гравировку. Из-за этого его голова оказалась почти рядом с ее, и она ощутила пряный запах его волос. Ее сердце тут же откликнулось гулким стуком, и когда он перевел на нее взгляд, она увидела в нем свое собственное непрошенное желание.

Как такое могло произойти?

- Нет ответил он выпрямляясь.

- Я видела это уже где-то раньше.

Марика вглядывалась в кольцо, ее ум прояснился, поскольку Бишоп отошел от нее. Рисунок напоминал что-то из прошлого.

- Жаль, что не могу вспомнить где.

- Попытайся вспомнить, - убеждал ее Бишоп. А я пока напишу письмо, спрошу у Молинеукса, может он чего знает.

- Прекрасно. Спасибо.

Какое-то время они смотрели в глаза друг другу, и жар огня казался ничем по сравнению с пламенем полыхавшим внутри них. Влечение возрастало прямо на глазах. Ей хотелось снова ощутить его в себе. Его объятия сулили безопасность и удовольствие.

Единственное что омрачало эту безудержную радость, было тем, что это были объятия вампира - ее заклятого врага.

Ее мир рассыпался на части.

Она уже двинулась к нему. Совершила два шага в его направлении, когда в лагерь пронесся наездник на лошади.

Господи, они с Бишопом были так поглощены собственным желанием, что ни один из них не заметил его приближения? Один из них точно должен был расслышать приближение злоумышленника до того, как он появился.

Это оказался Андрей - старший сын Сергея. Это был восемнадцатилетний юноша, высокий и долговязый, но с сильными, как у отца плечами. В тот момент он, правда, больше походил на испуганного подростка, чем на молодого человека.

Он спрыгнул с лошади и направился прямо к отцу. Заметив Марику, он изменил направление и направился к ней.

- Андрей.

Она взяла его за плечи.

- Что случилось? Кто-то пострадал? Кого-то убили? Было еще нападение?

- Деревня на востоке, - ответил он, переводя дыхание, - подверглась нападению сегодня вечером. Более половины людей уже мертвы.

Тепло отхлынуло от лица и рук Марики, при этом сообщении, обрушившись тяжестью в ее ногах.

- Как?

Парень смотрел ей через плечо на Бишопа, глазами полными ненависти.

- Вампиры.

Глава 10

- Спасибо, что не стал с ним драться.

Бишоп вздрогнул, от прикосновения Марики к ране на его лице. Она почти зажила, но все еще беспокоила. Они вернулись в его дом и, находились в уютной тишине его спальни. Она потребовала, чтобы он позволил ей изобразить из себя доктора, и он согласился, по той причине, что ему очень хотелось вновь ощутить на себе прикосновение ее рук.

- Если бы я поступил так, это настроило бы других против меня.

Кроме того, Андрей всего несколько раз его ударил, потом остальные оттащили его. Все, что Бишоп мог сделать, это проявить понимание.

Он так и поступил.

Она внимательно смотрела на него. При этом освещении ее глаза напоминали темные опалы, такие же яркие и такие же темные. Ее губы, поддаваясь, зову купидона, жаждали поцелуя. Она напоминала ему куколку - куколку с кинжалом, скрытым внутри.

- Ты ведь мог запросто перебить всех? - спросила она, скрывая страх, что заставило его задуматься. Если он ответит честно, станет она считать его еще большим монстром, чем до этого?

- Возможно, - ответил он. - Твои люди - достаточно хорошие бойцы, и представляют определенную угрозу. Это зависело бы от оружия, которое при них было и есть ли у них еще тот препарат, который ты использовала на мне.

Она покраснела.

- У них его нет.

В ее положении он мог легко ощутить, как растекается жар в ее крови. Из всех женщин в мире, почему именно ее он так отчаянно желает? Она могла прикончить его во сне, убить настолько быстро и легко, что другие вампиры только покачали бы головой по поводу его глупости.

Она закончила обрабатывать его рану, которая перестала болеть и бросила бинт в воду на ночном столике.

- Тебе не обязательно идти с нами. - Она отвела взгляд, когда говорила это.

Она пойдет на бой с вампирами. Конечно, ему необходимо быть рядом с ней. Он изучал ее лицо, но оно оставалось беспристрастным.

- Я не отпущу тебя одну.

- Они подобные тебе, а я собираюсь убивать их.

- Они убивают невинных людей. Они заслуживают смерти.

Она подняла глаза и их взгляды встретились.

- Ты, правда, так считаешь?

Он кивнул.

- Считаю.

- И ты не станешь предавать меня, воссоединившись с ними?

В ее голосе не ощущалось страха, возможно, она так шутила.

- Нет. Зачем мне это? - Марика склонила голову, и ее черная толстая коса скатилась из-за спины ей на плечо.

- Из-за того, как я обошлась с тобой, похитила тебя, мучила. Ты можешь желать возмездия.

Он пожал плечами, поигрывая пальцами с шелковистой кисточкой на конце ее косы.

- Ты уже возместила мне это.

Она вздрогнула от удивления. Он был вынужден отпустить ее косу, чтобы избежать искушения потянуть ее за волосы.

- Возместила? - Ее лицо стало жестким. - Занимаясь с тобой сексом, ты имеешь в виду.

Коса отлетела назад. Ему пришлось обнять ее за талию, чтобы ухватить ее снова. Он медленно наматывал ее толстую косу себе на руку.

- Тот факт, что ты добровольно предлагаешь мне собственную кровь, волнует меня куда сильнее любой мести. Это означает, что ты доверяешь мне - готова ты это признать или нет.

Она ничего не ответила, но он услышал, как у нее перехватило дыхание. Его вторая рука скользнула вниз вдоль ее бедра - мягкого и нежного по сравнению с грубой шерстяной тканью ее брюк - и подтянула ее поближе к нему. Она оказалась между его ног, прижатой голенями к матрацу, ее грудь медленно отклонялась от его лица.

- Когда я, в первый раз ощутил себя в тебе, я понял, что твое желание, не уступает моему.

Она вздрогнула, вспоминая, как входили в нее его клыки.

- В первый? И последний.

- Нет, если я позабочусь об этом.

Он опустил руку ниже и перехватил ее под коленом, так что она почти уже лежала на его кровати.

- Я хочу тебя Марика. Я жажду оказаться в тебе.

Она, вывернулась и ухватилась рукой его за плечо - так что теперь он не мог опрокинуть ее, не потеряв равновесия.

- Сексуально или в качестве еды?

Он хихикнул.

- И так, и так.

Он отпустил ее волосы, чтобы перехватить вторую голень. Он прижал ее к себе плотнее, ощущая исходящие от нее импульсы.

- Если бы мне все-таки пришлось выбирать, я бы предпочел сексуально.

- О? - Ее низкий голос послал прилив энергии по всему телу, и сконцентрировавшейся в его паху. Он возбудился, о чем свидетельствовало нарастающее напряжение и уплотнение у него в брюках.

- Я могу достать кровь где угодно, но нет никого, с кем бы я ощущал себя так, как с тобой.

И тут он понял, что сказал слишком много. Что-то изменилось в ее глазах - их выражение стало мягче. Глубже.

Она опустилась к нему на колени - теплая нежная податливость супротив его упругости. Бишоп застонал от этой сладкой пытки.

Руки Марики порхали, расстегивая пуговицы на его рубашке, пока ее взору не предстал его обнаженный торс и плечи. Ее пальцы скользили по его груди вверх, к ключицам, чтобы обвиться руками вокруг его шеи.

- Что произойдет, если я укушу тебя? - Ее низкий голос походил на тихий рык.

В искусственном освещении блеснули ее клыки, и Бишоп вздрогнул.

Представив, как ее клыки вонзаются в его кожу, втягивая его сущность, как он упивался ею...

Ее рот скользил по его шее, слегка царапая, вызывая пульсирующую энергию в его чреслах.

- Не делай этого, - он чуть не задохнулся. - Марика, я не знаю, что произойдет.

Она подняла голову, пристально на него глядя. Она поняла его, и он видел это. Он не знал, что произойдет с нею, и никогда бы себе не простил, если бы его кровь обратила ее.

Ее руки скользнули вниз между их телами и остановились у него между ног. Она ласкала и сжимала его, пока цветные круги не начали расплываться у него перед глазами.

- Есть иной способ ощутить тебя на вкус, - пробормотала она, скатываясь на пол, чтобы встать на колени у его ног.

Он не пытался ее остановить. Он расстегивал пуговицы на брюках, сбросил их, чтобы освободить свою напряженную плоть. Откинувшись на руки, выставленные назад, он ждал, подавая таз немного вверх, ощущая прикосновения ее рук. И когда ее мягкие губы сомкнулись вокруг головки его восставшего естества, он запрокинул голову, позволяя стону наслаждения выплеснуться из его горла.

Ее рот был горячим и влажным, а язык подобен прикосновению бархата, когда она прикоснулась им. Осторожное прикосновение каждого зуба, особенно ее точеных клыков, проняло его дрожью до самого основания. Она водила губами по поверхности, поглаживала его языком, заглатывала и снова отпускала, пока у него не возникло ощущение, что он вот-вот утратит контроль.

Затем она оставила его, пульсирующим и влажным.

Бишоп приоткрыл отяжелевшие веки, чтобы увидеть, что она стоит перед ним. Она уже сняла ботинки и удаляла остальную одежду. Купаясь в золотистом свете. Ее глаза казались черными, ее губы алыми и влажными. Она сняла рубашку, оставаясь в полу-корсете. Он выталкивал вверх ее грудь - золотистые затененные холмы, в которых ему хотелось спрятать свое лицо. Черт, он готов был разгрызть эту шнуровку, чтобы по быстрее получить ее обнаженной.

Он тоже начал снимать одежду, наблюдая, как она плавно и последовательно обнажается. Она имела какое-то представление, как ее небольшое "шоу" воздействует на него? Если бы он был обычным человеком, то к настоящему моменту он уже давно растратил бы себя.

Слава Богу, что он не был обычным человеком, столкнувшись с этой неподражаемой женщиной.

Последним от чего она избавилась, был кожаный шнурок, стягивающий ее косу. Подняв руки, расплетая пальцами волосы, она подошла к нему, великолепной, абсолютно обнаженной. Локоны ее темных волос струились по ее плечам и груди. Нежные розовые соски вздымались на ее прекрасной груди, его взгляд спустился ниже к шелковистым завиткам, там, где сходились ее бедра.

- Богиня, - прошептал он, когда она присоединилась к нему. - Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

Она не сводила с него глаз, в которых застыл вопрос, когда он опустил ее спиной на подушки. Он понимал, о чем она хотела спросить, так, словно она произнесла это вслух.

Прекраснее Элизабетт?

- Да.

Вырвался у него хриплый ответ, в то время, как его сознание сопротивлялось этому. Конфликт между разумом и чувствами опрокинул его, вызывая почти дикую сексуальную агрессию. Он не хотел, чтобы эта маленькая Дампир стала важнее Элизабетт, в то время, как люди подобные ей расправились с этой невинной женщиной. Но он не мог отрицать, что он реагировал на Марику, как никогда не реагировал на Элизабетт. Он не боялся причинить вред Марике. Ее сильные руки обнимали его, раскачиваясь с ним в такт. Ее объятия были теплыми и надежными.

Господи, помоги ему, но ему казалось, что Марика создана, специально для него.

Он сел между ее расставленными бедрами, потупив взор, не желая, чтобы она заметила эмоции бушующие в них. Его руки нырнули, раздвигая нежную плоть. Большие пальцы освободили проход - возбужденных лепестков - он склонился, и его язык коснулся напряженного соцветия, сокрытого внутри.

Она задохнулась, выгнувшись ему навстречу. Он крепко обхватил ее бедра и упивался ею. Его язык двигался неистово, распаляя ее, пока бессвязные стоны, близкие к рыданию изливались из ее горла.

Он хотел овладеть ею, как никто и никогда больше. Он хотел, чтобы она была столь же уязвима для него, каким был он по отношению к ней. Пусть любой другой после него окажется в проигрыше после сравнения.

Эта мысль вызвала неконтролируемый рык. Не будет, никого другого. Никого другого.

Он поддразнивал ее, нежно прикасаясь языком. Ее пальцы запутались в его волосах, обхватив его голову и побуждая его пойти глубже. Он погрузил два пальца в ее призывную влажность, изгибая их, пока не ощутил, что она откликнулась. Он нащупывал, пока не обнаружил место, от прикосновения к которому по ее телу прокатилась дрожь, и перехватило дыхание. Улыбаясь себе, Бишоп привел в унисон прикосновение языка с прикосновением пальцев, и был вознагражден сладостными всепоглощающими спазмами, поскольку Марика вскрикнув, погрузилась в оргазм.

В диком восторге Бишоп закинул ее ноги себе на плечи. Он вошел в нее резко одним толчком, погрузившись до самого основания. Она глубоко вдохнула, выгибаясь ему навстречу, принимая его. Он ощущал, что плоть, сжимающая его, все еще сокращается от пережитого ей наслаждения.

Он усадил ее себе на бедра, и подался вперед, открывая ее для себя еще больше. Одной рукой он придерживал ее, а другой поглаживал упругость, источника ее наслаждения, который все еще был плотным и чувствительным к его прикосновению.

- Никого другого, - прорычал он, пристально глядя ей в глаза. Она была податливой и влажной, упругой и исполненной неги. Он неистово погружался в нее. - Никого другого.

Она ухватилась за него рукой, вцепившись пальцам в его бицепс Другой в его волосы, прижимая его голову к своей груди.

- Никогда, - выдохнула она. - Никогда подобно тебе.

Бишоп застонал, словно подтверждая сказанное, поскольку ее тело так плотно обхватило его, что ему пришлось стиснуть зубы, чтобы сохранить контроль. Он отказывался поддаваться, пока она снова не взорвется. Он хотел убедиться, что она окажется снова на вершине блаженства, прежде чем раствориться в собственном удовольствии.

Он поддразнивал ее сосок, перекатывая его во рту, ощущая, как он становится упругим под его языком. Он посасывал и покусывал его, пока она не сначала извиваться в его руках, стуча пятками по его спине.

Ее пальцы вонзились в кожу его головы. Бишоп приоткрыл рот, освобождая свои клыки. Он вонзил их ей в грудь, втягивая в себя и наслаждаясь ее сущностью. Марика напряглась и вскрикнула, растворяясь в очередном кульминационном моменте. Его накрыло следом - исступленный поток удовольствия, он продолжал двигаться, не отнимая рта от ее груди, пока не взорвался в ней.

Когда ощущения вернулись к нему, он обнаружил, что лежит на ней, положив голову ей на грудь. Каким-то образом он собрал силы, чтобы поднять голову и провести языком, по ранкам оставленным на ее груди. Они быстро затянуться и заживут в течении нескольких часов.

- Извини, - пробормотал он, осторожно прикасаясь пальцами к коже вокруг ранки. - Может остаться синяк.

Ее пальцы перебирали его волосы.

- Он исчезнет.

Бишоп прикрыл глаза, отдаваясь удовольствию от того, как движутся ее пальцы в его волосах. Если бы он мог мурлыкать, то уже бы урчал.

- Следующий раз будет дольше, обещаю.

- Я не стану особо переживать по этому поводу.

Он улыбнулся иронии, прозвучавшей в ее голосе. Ее рука коснулась его спины, обнимая его.

- Я понимаю, что должна сказать, что это было последним разом, и что такого больше не повториться, но не могу.

Открыв глаза, он повернул голову, чтобы, получше разглядеть ее. Грустное выражение ее лица разбило ему сердце. Он не был оскорблен, только опечален. И немного виноватым, потому что он являлся причиной этого.

- Все, что ты делаешь, трогает меня, и я пылаю словно в огне. - Она заправила за ухо упавший локон. - Я должна злиться на тебя по этому поводу, но не могу. Даже если ты покинешь меня завтра, я не стану сожалеть о случившимся.

Он поцеловал ее в шею.

- Не покину.

Немного помолчав, она заговорила снова.

- Тебя это не беспокоит?

Он поцеловал ее в висок. Он мог потратить оставшуюся часть вечности, тыча нос, в эту женщину.

- Что именно?

Она развернулась к нему.

- Что у меня есть... определенный опыт?

Он укусил ее за мочку уха. Она вздрогнула.

- Сексуальный?

- Да.

- Нет.

Он снова ощутил возбуждение.

- Я даже скорее рад этому.

- Рад?

Он понимал ее удивление, так как она прожила жизнь в обществе, которое заклеймило бы подобную женщину, как шлюху, но он был слишком стар для подобных глупостей.

- Да. Мне не нужно волноваться, что я причиню тебе боль или напугаю тебя.

Она попыталась возмутиться.

- Ах, выходит, я просто удобна.

Он крепко обнял ее, прижимая к себе.

- Ты выглядишь ревнивой. Неужели, великая Охотница снизошла до чувств ко мне отвратительному вампиру? - Он собирался пошутить, но один только взгляд на то, как она покраснела, вызвал у него желание стукнуть себя.

- Марика, я...

Она остановила его, прикоснувшись пальцами к его губам.

- Да, - ответила она довольно резко. Я имею глупость предположить, что действительно что-то испытываю к тебе. Я дошла до того, что признаю, что ты мне нравишься, и я питаю к тебе уважение. Иначе бы я не была бы с тобой

Она поставила его на место.

- Я знаю.

На самом деле он и понятия не имел, чего стоило ей произнести это вслух. Он мог только предполагать, как это затронуло его, и то еще сам не был готов признать это.

- Разве я неправа, предполагая, что ты ощущаешь нечто подобное? - Ее голос казался таким уязвимым.

И даже больше.

- Нет. Ты не права.

Сейчас было не самое подходящее время сообщить ей, как он скучал, когда ее не было рядом, как он беспокоился о ней. Когда-то, ему хотелось убить ее, а теперь, когда он держал ее в своих объятьях, он размышлял о том, сколько света она привнесла, в его существование.

- Если все сложиться ужасно, когда мы отправимся на охоту на вампиров...

Он пытался ее успокоить.

- Не сложиться.

Он позаботиться об этом. Он не может ее потерять. Не теперь.

- Не позволяй им обращать меня.

Он напрягся.

- Что?

- Если кто-то из вампиров попытается обратить меня, убей его. Или убей меня. Ты обещаешь мне?

Черт возьми, и что ему следовало ответить? Она смотрела на него с такой искренней надеждой, что он готов был отдать ей все что угодно, даже часть своего сердца.

- Ты скорее бы умерла, чем согласилась бы стать вампиром? - Его вопрос был тихим и глухим.

- Я скорее бы умерла, чем совершила это не по своей воле.

Ее пристальный взгляд искал его понимания.

- Я не выбирала этот путь. Если мне предстоит перерождение, то я хочу, чтобы это решение было моим.

Он понял, и его мышцы расслабились. Выбор. У него был выбор много лет тому назад. Он предлагал выбор Элизабетт, но Марика... за нее решил кто-то другой.

- Я обещаю.

Ее улыбка разбила его сердце.

- Спасибо.

Он поцеловал ее, перекатил на спину, и снова занялся с ней любовью - на этот раз, используя весь запас собственной нежности. Это был единственный способ, донести до нее все, чего он хотел, и для этого не нужно было слов. Слова здесь были бессмысленны Ее прикосновения, привкус и чувства говорили сами за себя.

Если когда-нибудь Марика захочет стать вампиром, то он хочет сам обратить ее.

***

Ночь не была такой темной и длинной, когда Бишоп добрался в лагерь под Брасово. Они были всего в нескольких километрах от той деревни, про которую им сказал Андрей.

И, несмотря на то, что Марика доверяла ему, противный голос на задворках ее ума продолжал сомневаться, выполнит ли он свое обещание. Она даже начала мечтать о том как они возвратятся обратно в Фагароос после впечатляющей победы над вампирами, конечно - и воссоединяться с ним снова.

Мысль о том, что он исчезнет из ее жизни была хуже, чем смерть от руки вампира.

Когда-то ей казалось, что стать вампиром - худшее, что только может случиться с человеком, и теперь наблюдая приближение Бишопа, мужественное лицо которого освещалось светом костра, Марика поняла, что кажется, ошибалась.

Потерять Бишопа, являлось теперь худшим, что может произойти. Он многому ее научил, и еще смог бы научить многому. И самое важное, что следовало из этого, что не все, что ей казались монстрами, являлось ими, по сути.

Она поднялась ему навстречу, наблюдая его мужественную грациозность. Он был одет в черное, легко растворяясь в ночи. Его кожа отливала золотом, а глаза напоминали пару зеленых омута, внутри которых, мерцало золото. Его шевелюра переливалась красновато коричневыми оттенками. Он являлся воплощением мужского совершенства для нее.

Ей хотелось кинуться ему в объятья, обернуть ноги вокруг его талии, и спрятать лицо прислонившись к его шее. Ей бы хотелось, О, Господи, как бы ей хотелось - погрузить клыки в его плоть, чтобы ощутить солоноватый привкус его сущности. Это переживание являлось откровенно вампирским, и должно было вызвать отвращение у нее.

Но этого не произошло, даже при ее понимании, что это должно было случиться, ее человеческая половина не испытала ни страха ни отвращения.

Возможно, Бишоп оказался прав. Возможно, в ней было меньше человеческого, чем она предполагала. Возможно, ее вампирская часть возросла. Это открытие не сильно тревожило ее в настоящий момент, и она решила поразмыслить об этом позже

- Ты пришел.

Он непринужденно остановился рядом с ней. Сквозь запахи: ночи, горящего дерева, леса, земли и обеспокоенных лошадей пробивался его аромат. Что-то из сладковатых разновидностей пряностей: мускатный орех, корица или гвоздика.

- Я же сказал, что приду. - Он улыбнулся ей, в его глазах отражались языки пламени. - Не смотри на меня так.

Не смотря на угрожавшую им опасность, она улыбалась.

- Как так?

- Словно ты собираешься полакомиться мной.

- Может я и собираюсь.

Тихий рык родился у него в груди.

- Я знаю только место.

- Марика, - это Димитру разрушил очарование. - Мы выступаем. Сейчас!

Марика, извиняясь, улыбнулась Бишопу.

- Готов?

- Веди.

Они присоединились к другим, собирающимся покинуть лагерь. В течении нескольких минут они добрались до следующей деревни.

Основываясь на том, что им рассказал Андрей и рассказам других очевидцев, они предполагали, что вампиры снова нападут сегодня ночью. Они появлялись раз в два дня, начиная с нападения четыре ночи назад. Они должны были двигаться на запад, если не изменили направление.

Марика промолчала, но она опасалась, что вампиры отправятся в Фагарос. У нее не было никаких доказательств, но что-то внутри ей подсказывало, что они охотились за ней и Бишопом. И поскольку ее интуиция редко ее подводила, она прислушивалась к ней, утверждающей, что эта деревня будет следующей. Она находилась в пределах их досягаемости, к тому же находилась на отшибе, что способствовало стать прекрасным охотничьим угодьем для вампиров.

Приближаясь, они услышали крики, и Марика кинулась на крик. Она видела, что люди разбегаются из деревни, словно утки преследуемые волками. Один за другим они становились жертвой голода дюжины вампиров.

- Как много, - прошептала она.

Она никогда столько не видела.

- Новообращенные, - заметил Бишоп, доставая из-за ремня катар.

Лезвие, уютно расположилось в его руке, рукоятка упиралась в запястье. Никакой новообращенный вампир не отразил бы это лезвие, если бы он пустил его в ход.

- Их будет не сложно уничтожить.

Она поверила ему на слово и предупредила своих людей. Они надеялись успеть спасти кого-нибудь из селян. Почему вампиры объявились так скоро? Может они подстерегали их. Или они преследовали их? Ее бы сейчас ничего не удивило, но эта мысль заставила ее напрячься.

Что если вампиры специально подстерегали их, и это нападение было специально организовано, чтобы привлечь ее внимание, тогда ее людям угрожает серьезная опасность.

- Что если это ловушка?

Она не успела ответить себе на этот вопрос, так как ее атаковал вампир. Он так быстро перемещался, что его очертания казались смазанным, но что-то не так было с его лицом. Его глаза и клыки казались противоестественно огромными. Отражая его нападение, она выхватила лезвие, но прежде чем она пустила его вход, нападающий взорвался световой вспышкой. Когда ее зрение прояснилось, она увидела Бишопа что-то сжимавшего в окровавленной руке...

Он проник рукой в вампира со спины и вырвал его сердце.

Если у нее и оставались сомнения по поводу его лояльности, они окончательно исчезли.

- Ты в порядке? - Обеспокоено спросил он.

Она кивнула. Еще не хватало, чтобы он отвлекался на беспокойство о ней.

- В порядке Иди.

Он так и сделал, развернувшись с кошачьей грацией. Он кинулся к другому вампиру. Катар блеснул в воздухе и вампир рухнул. Затем внимание Марики было поглощено собственным сражением, и она упустила его из вида.

Только через пару часов, у нее случилась небольшая передышка, и она понимала, что это не надолго. Ее подбородок опух от удара вампира, но по счастью не был сломан. Шея была расцарапана, но ничего серьезного. Она была удачлива. Кожаный жилет, который она носила, защищал от когтей, но и он был изрядно потрепан. Если бы ни эта вещица, возможно, она была бы уже мертва, а не вампир, тлеющий возле ее ног.

Ее лицо и руки были в крови. Все вокруг было забрызгано кровью, люди и вампиры истлевающие неподалеку. Она ощущала этот запах, и запах собственной крови. Страх распалял агрессию в крови, бегущей в ее венах. Запах крови достиг ее, делая сильнее. И тут ветер донес другой запах. Иной крови.

Бишоп.

Она бежала на запах, ее зоркие глаза выискивали его в темноте. Ее сердце отчаянно стучало при мысли, что он ранен.

Она бежала быстрее, направляясь к центру деревни, где увидела его сражающегося с двумя вампирами сразу, а трое ее людей сражались неподалеку от него. Вампиры были слабее его, но у них было оружие. Он был ранен в руку и в грудь, она не могла смотреть, понимая, насколько глубока его рана. Эта глубокая рана сильно обеспокоила ее.

Выхватив кинжал, Марика кинулась к ним. Сила гудела в ней, позволяя развить ей скорость, которая даже ей не была свойственна. Клыки вырвались наружу и, подняв высоко голову, она зарычала

Она набросилась - другого слова не подобрать. Она всадила кинжал в одного из вампиров, пригибая его к земле, вонзая его в самое сердце. Воздух взорвался, наполнив пространство запахом горящей плоти. Она извлекла кинжал и перерезала существу горло, чтобы тот уже точно не смог восстановиться.

Она вскочила на ноги, вытирая кинжал о бедро. Она развернулась, чтобы увидеть, что Бишоп расправился со вторым вампиром, так же быстро и ловко, как и она. Ее люди покончили со своей работой и направлялись к ним.

Марика подошла, чтобы встать рядом с Бишопом.

- Ты можешь сражаться? - Спросила она тихо.

Это вряд ли имело смысл, так как вампиры прекрасно ее бы расслышали, так же как и он. Она ощущала запах его крови.

- Все в порядке, ответил он, ни на минуту не выпуская из вида их противников.

- Он ослаб, - проворковал один из вампиров

- Покончим сначала с древним. Сначала мужчина. Потом женщина.

Его глаза впились в Марику, обещая сексуальную агрессию. Он полагал, что это испугает ее, но он был неправ. То, что нечисть позволила насмехаться и угрожать ей, только раззадорило ее. С почти ликующим криком Марика обнажила клыки и сделала выпад. Бишоп двигался с ней в паре.

Ее лезвия блестели и рассекали. Она двигалась с молниеносным изяществом, она и не подозревала, на что была способна. Все о чем она сейчас думала - безопасность Бишопа. Она убивала, чтобы защитить его. Она убивала ради него. Она потеряла счет нападавшим на нее вампирам. Она не знала, скольких вампиров она убила, и скольких людей она потеряла. Как только она убивала одного, тут же бросалась к другому.

Запах крови наполнил ночной воздух, и в конце была только тишина. Вампиры были мертвы или сбежали, на земле остались только тлеющие их останки.

Бишоп подошел к ней, такой же усталый и окровавленный, как и она. Он обнял ее за талию и прижал к себе.

- Ты ранена? - Его горячее дыхание коснулось ее щеки.

- Ничего такого, что вскоре не заживет, - ответила она. - А ты как?

- Лезвие прошло между ребрами. Я излечусь, как только выпью твоей крови.

Он произнес это настолько соблазнительно, что она почти забыла, где находится.

- Сейчас. Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке, прежде чем мы возвратимся в лагерь.

Он отпустил ее, позволяя ей уйти. Она сделала шаг и застыла.

Что-то произошло с ее людьми - все за исключением двоих - смотрели на нее с отвращением.

- Ты такая же, как и он. Произнес Димитру.

Он был весь забрызган кровью, его лицо разбито, но голос его был решителен.

- Ты вампир.

- Нет, - возразила ему она. - Я не вампир.

Когда она произносила это, она кинула взгляд на Бишопа, давая ему понять, как дорог он ей.

- У тебя есть клыки. - Произнес Сергей, и в его голосе было больше муки, чем страха.

- Я видел их. Я видел твои глаза.

- Ты видел меня и раньше такой же, как сегодня.

Она пыталась успокоить их улыбкой, не показывая зубов.

- Я бываю на солнце.

- Возможно, ты не совсем вампир, - вставил Димитру, - но и не человек.

Все уставились на нее в такой тишине, что Марика поняла, что ее секрет раскрыт.

- Я такая же, какой была всегда.

- Я родилась Дампиром и была им на протяжении всей своей жизни.

Ее объяснение не произвело желаемого эффекта. Оно должно было успокоить их, объяснить многое, но этого не произошло. Они надвигались на нее с суровым выражением лица и злостью в глазах.

- Монстр, - прошипел Сергей. - Мы доверяли тебе жизни собственных детей.

- И я никогда не предавала вас.

Бишоп взял ее за руку, но она отказывалась сдвинуться с места. Они были ее людьми, черт побери! Фактически ее семьей.

- Что ты жила среди нас само по себе является предательством.

Сергей вскинул подбородок.

- Когда ты с твоим страстным любовником запланировали перебить нас? Когда мы вернемся в лагерь?

- Убить вас? Сергей, я неспособна причинить вам вред.

Она пыталась подойти к нему, но Димитру выскочил вперед с лезвием в руке.

- Адские уловки.

Он фактически насмехался над ней.

- Я отправлю тебя назад к твоему создателю!

Бишоп не успел бы отразить нападение, если бы ее бывший товарищ всадил нож ей в грудь, так же как она проделала это с вампиром какое-то время назад. Марика смотрела на него не в силах поверить в происходящее, даже при том что она понимала, что все это реально.

Бишоп обхватил ее за талию, глядя, как люди воинственно надвигаются на них. Жгучая боль пронзила ей ногу, когда они оторвались от земли - Сергей ранил ее в бедро серебряным лезвием.

Обратный полет в Фагарос не был таким легким, как путь которым Бишоп впервые доставил ее. Марика все еще цеплялась за него, даже после того, как они приземлились. В глубокой темноте сада позади его дома она подставила ему шею, чтобы он мог исцелиться, и чтобы она могла ощутить хоть что-нибудь кроме холода вползающего в ее душу.

Ее люди считали ее монстром. Не взирая на то, через что им пришлось пройти вместе, они больше не доверяли ей. Они считали ее исчадием ада. Не имело значения, что она сражалась бок о бок с ними, защищая их.

Если они когда-нибудь разыщут ее, они постараются ее убить.

Глава 11

В его небольшом доме не было особенных удобств, но у него была большая роскошная ванная и горячая вода, коей он и воспользовался, приготовив ее для Марики. Он наполнил ванну, добавил в нее масла и травы, которые по его предположению успокоят ее.

По правде говоря, он просто не знал, что еще для нее можно сделать. Она дрожала от холода и вся была запачкана кровью. Он пригубил ее крови по возвращении – и немного, чтобы исцелить рану, и то только потому, что казалось, что ей это было нужнее, чем ему. Если бы он догадался, как глубоки ее душевные раны, он не стал бы ее кусать.

Обычно он улавливал ее состояние, но на сей раз, он был так измотан сражением, что не был в состоянии ясно мыслить. Теперь, когда его способности восстановились, он осознал, насколько опустошенной она была.

- Идем.

Подхватив ее на руки, он бережно опустил ее в ванну. Она клацала зубами, не смотря на огонь, который он развел в камине и одеяло, в которое он ее завернул.

Ее реакция расстраивала его. Он привык наблюдать ее сильной, смелой и строптивой. Глядя на нее, он понимал, насколько хрупкой и уязвимой являлась ее человеческая суть. Не сражение вызвало эту дрожь, а предательство близких ей людей. Если когда-либо он желал увидеть ее слабость, теперь он наблюдал ее в полной мере.

Во всяком случае, успокаивало то, что ее люди понятия не имели, где их искать. Она не сказала никому, где остановилась, может, ей было стыдно, а может, она просто пыталась защититься, не вовлекая никого в это. Ему было все равно. Его просто радовал сам факт.

И теперь он хотел позаботиться о ней, а не рассуждать о том, что да как.

Он раздел ее, словно ребенка. Ее одежда была безнадежно испорчена, и он бросил ее в кучу возле двери, чтобы потом сжечь. Кровь можно было бы отстирать, но она будет вечным напоминанием о том, что ее предали, он хотел уберечь ее от этого, как мог.

Если бы вампиры и впрямь обладали теми чудодейственными свойствами, которые мистер Стокер приписывал им. Если бы он мог проникнуть в ее разум, и стереть из памяти эту ужасную ночь.

Да и из своей памяти тоже.

Он взял ее на руки и отнес к ванной. Она вся дрожала, взгляд казался мутным, когда он опустил ее в воду. Она глубоко вдохнула, когда горячая вода коснулась ее кожи, и он понял, что мироощущение возвращается к ней.

Когда она оказалась в воде, он развязал ее косу и расправил липкие локоны. Он смоет кровь с волос позже. Он снял собственную одежду и кинул ее в туже кучу, опускаясь в ванную позади нее, позволяя ей откинуться на собственную грудь. Теперь он был абсолютно уверен, что она будет в тепле.

И безопасности.

Какое-то время Бишоп так и сидел, обнимая ее, позволяя горячей воде согревать их. Она постепенно расслаблялась в его объятиях.

- Я делаю тебе больно? - Она повернулась, чтобы взглянуть на него. Это было первым, что она произнесла, после того, как они вернулись домой.

- Твоя рана...

- Забудь.

Она сопротивлялась, когда он снова пытался ее привлечь к себе.

- Все уже хорошо.

- Я не хочу делать тебе больно.

Почему она так упрямилась, по видимому, это что-то значило для нее.

- Марика, я в порядке.

Ее темные глаза были наполнены... страхом?

- Ты ведь не умрешь, правда?

Бишоп нахмурился.

- Умру? Конечно, нет.

Почему она решила, что он должен умереть?

Она улыбнулась. Улыбка получилась такой неуверенной.

- Хорошо.

Наконец, она снова, откинулась на него. Ее кожа, все еще казалась прохладной, но не такой ледяной как раньше.

- Я рада, что ты поправишься, - сказала она, положив голову ему на плечо. - Я рада, что ты со мной.

Так и было. Оставленная отцом и матерью, потом Санти, затем людьми, которых она считала своей семьей, она боялась, что и он бросит ее тоже. Он не секунды не сомневался, что она вполне способна быть самостоятельной, но сейчас она была настолько уязвима, что ей физически был необходим кто-нибудь, на кого можно было опереться.

- Я никуда не уйду, - произнес он, целуя влажный изгиб ее плеча.

Взяв мыло и мочалку с полочки на ванной, Бишоп начал намыливать ее, пока она не покрылась густой пеной. Он, начал осторожно смывать пот и кровь, с ее бледной кожи.

Ему попадались ссадины и синяки, но в целом она не пострадала. Глубокая рана на ее бедре начала заживать - одно из положительных свойств ее двойственной натуры.

Она осторожно прикоснулась к заживающей ране.

- Зудит.

- Не тревожь ее. Скоро заживет.

Христос, он проявлял о ней материнскую заботу!

Она перестала чесать, но ее пальцы продолжили ощупывать заживающую плоть.

- Сергей пытался убить меня.

Она произнесла это так же отстраненно, как и прикасалась к своей ране.

- Не думай об этом.

Он сполоснул мочалку и стал смывать пену с ее груди и живота. Если бы он опустил руку к ее бедрам, она ощутила бы желание? Способно было бы доставленное ей удовольствие вытеснить кошмар этой ночи? Способен ли он сделать хоть что-то, чтобы смягчить боль предательства, и вернуть себе свою Охотницу?

- Они боятся меня. Они ненавидят меня.

- Невежественные крестьяне.

Снова ненадолго воцарилась тишина. Она коснулась руками головы.

- Мои волосы. Мне нужно вымыть голову.

Отринув страх, что эта ночь наверняка ранила ее, Бишоп закончил намыливать их тела, и принялся за ее волосы. Он набрал в ковшик теплой чистой воды, чтобы сполоснуть пену. Когда он закончил вода в ванне была темно розовая с примесью бурого. Он скривил губы. Спустив воду, он поднял Марику и снова открыл кран. На сей раз, он воспользовался душем, смывая последние остатки испытаний выпавших на их долю этой ночью.

Он обернул полотенца вокруг Марики и энергично вытер ее, прежде чем завернуть ее и отнести в кровать. Она обняла его лежа под одеялом, и он был рад ощутить, что она больше не была дрожащей и замерзшей.

- Ты наверно считаешь меня размазней, - выдохнула она приглушенно, уткнувшись в его грудь.

От ее дыхания по всему телу побежали мурашки.

- Конечно. Любой, кто может в одиночку одолеть трех вампиров, является не более, чем сопливым слюнтяем.

Она намотала на кончик пальца влажные волосы на его груди.

- Я не сумела достойно ответить, когда Сергей и остальные обрушились на меня.

Он реагировал на ее прикосновения, словно мартовский кот. Если бы он мог, он бы уже мурлыкал.

- Я не думаю, что кто-нибудь в данной ситуации повел себя как-то иначе.

- Я не могла собраться с мыслями. Я была настолько потрясена. И напугана.

Она смущенно хихикнула. Он тоже боялся за нее. Глядя, как наступали эти люди, он вспомнил ночь, когда была убита Элизабэтт. Нет ничего более неотвратимого, чем толпа перепуганных людей, ринувшаяся на общего врага.

- Ты считала, что можешь доверять им. Ты считала их своими друзьями.

Она подняла голову.

- Прости, что когда-то сомневалась в тебе. Мне следовало понимать, по какой именно причине я скрываю от них истину. Где-то глубоко внутри себя я знала, что они могут повернуть против меня.

Ему нечего было ей ответить, он просто поцеловал ее в лоб вместо ответа. Ее голова снова опустилась ему на грудь. Через несколько минут, она прекратила играть с волосами на его груди и затихла. Она была настолько тиха, что он подумал, что она уснула. Он откинул волосы с ее лица, и был немало удивлен, обнаружив ее не спящей, взгляд полный боли устремился на него.

Взглянув на нее, он понял, что вовсе не сон заставил ее замереть. Она снова переживала события этой ночи.

- Тот первый вампир.

Она нахмурилась, сведя к переносице брови.

- С ним было что-то не так.

Значит, она все-таки заметила.

- Носферату.

- Я слышала это уже где-то прежде. И полагала, что это еще одно прозвище вампира, часто используемое в готических романах.

Иногда он забывал, что она не всю свою жизнь провела в сельских окрестностях Румынии. Она была образованна и хорошо начитанна. К сожалению, часть того, что она прочитала о вампирах, являлась ложной - ему придется разъяснить ей это, если он намерен ей помочь. И ему очень хотелось помочь ей.

- Оно образованно от греческого слова "нософорос", означающего носителя чумы. Некоторые действительно используют это слово, как еще одно обозначение вампира, но между собой мы так называем вампира, пораженного болезнью.

Она выглядела смущенной.

- Но я полагала, что вампиры не подвластны болезням.

- Верно, мы свободны от многих человеческих страданий, но кровь больных людей может привести к необратимым изменениям в организме вампира.

Марика оперлась на локти. Он пытался не обращать внимание на то, как сдвинулось полотенце, обнажая ее грудь.

- Зачем вампиру пить кровь больного человека?

- Обычно мы можем обнаружить болезнь, и избежать этого. Но иногда, болезнь находится на ранней стадии, и незаметна даже для нас.

Ее темные глаза озарило понимание.

- И иногда, подобно животным, больные люди являются более легкой добычей.

Бишоп скривился. Ее высказывание было настолько базовым, хотя верно по своей сути.

- Да. И есть еще такие вампиры, которые настолько ощущают себя неловко в своей ипостаси, что питаются только отбросами общества: преступниками, проститутками и умалишенными. Некоторые считают это милосердием, не понимая, что они отравляют себя подобным образом.

- Откуда ты это знаешь?

- Многие из нас догадались об этом, когда свирепствовала чума, стало появляться огромное количество Носферату. К сожалению уже становилось слишком поздно.

- Как же тебе удалось избежать этого?

Он не мог выдержать ее пристальный взгляд.

- Я избегал тех областей, где свирепствовала чума. Только потому, что я не мог смотреть, как смерть косит людей. И видел, во что может превратить использование зараженной крови. Я не хотел рисковать.

Она коснулась его щеки тыльной стороной ладони. Это был необычный жест утешения, который согрел его душу.

- Твой друг? Тот, о котором ты мне рассказывал?

Бишоп кивнул. Воспоминания о Дреуксе были болезненными.

- Прошло определенное время прежде, чем он понял, что с ним происходит. Изменения происходили постепенно.

- Разве его нельзя было вылечить? Если бы он снова стал пить здоровую кровь?..

Она так легко рассуждала о употреблении крови, словно это было естественным, таким же естественным, как ее недавнее отвращение к этому процессу.

- Возможно, немного раньше. Но как только вампир превращается в Носферату, обратного пути нет. Насколько мне известно.

Она казалась несколько бледной при искусственном освещении.

- Что с ним произошло?

- Однажды утром он вышел навстречу тающему солнцу. Он говорил, что не может смириться с тем, что стал еще большим монстром, чем был до этого.

Христос, мысль об этом по-прежнему причиняет боль. Как не раздражительна для него была попытка Дреукса, насколько бы не казалась ему поверхностной, он все еще оставался его братом и другом. Только, что Дреукс был там, и только сноп искр разметался на его месте - вспышка сияющего света, и он исчез.

- Он действительно стал монстром?

Бишоп кивнул.

- Он становился. Как и вампир, которого я вчера убил, он изменился, изменилась его внешность, изменилась его суть, душа и тело. Он был самым ранимым из нас, и превратился в существо готовое насытиться, отобрав жизнь у ребенка или женщины, не разбирая. Слава Богу, в нем еще остались зачатки человечности, чтобы положить конец этому.

Она смотрела на него так близко, растерянность была в ее глазах.

- Однако, тебе наверно было мучительно больно наблюдать его смерть.

Она знала его куда лучше, чем он мог предположить, что его не очень то устраивало.

- Вряд ли я когда-нибудь это позабуду.

- И потом вы искали покровительства у церкви.

Он кивнул.

- Не понадобилось много времени, чтобы осознать, что церковь нам ничем не поможет. Я помню, как Санти говорил, что готов истощить следующего священника, который попытается "спасти" его при помощи пузырька со святой водой и кнута.

Она вздрогнула.

- Господи.

- Да. После того, как я отделился, я иногда помогаю по некоторым вопросам, связанным с церковью. Тэмпл, тоже как то с этим, связан. Только Шапель остался – ведомый чувством вины, искупать свои несуществующие грехи перед церковью.

- Ты говорил, что чаша была проклята?

- Да, наполнена сущностью Лилит. Может, было чего-то еще, чего я не знаю. Шапель - хранитель знаний, а не я.

Она улыбнулась ему - несколько гордо, как ему показалось.

- Ты - воин.

Смеясь, Бишоп обернул локон ее волос вокруг пальца.

- Другие назвали бы это иначе, но я не стану возражать, если тебе так больше нравится.

Она успокоилась, ее глаза казались, осмысливающими услышанное.

- Я была так несправедлива к тебе. Я поступила ужасно, и очень сожалею об этом.

Он выдержал ее пристальный взгляд.

- У этого были свои приятные моменты.

Румянец окрасил ее щеки, но она не отвела взгляда.

- Неужели?

В ответ он потянул ее за волосы.

- Да. Если бы ты не похитила меня, я до сих пор винил бы тебя в исчезновении своего друга, а так я узнал, что ты тут вовсе не причем.

- В его случае, это так, но были и другие, принявшие смерть от моей руки.

На ее искаженном лице отразилась боль.

- Бишоп, я не могу вернуть невинные жизни, погубленные мною... - он остановил поток ее покаяния, прижав пальцы к ее губам.

- Не можешь. И не казнись больше. Сожалениями не поможешь делу. Прощение всегда возможно.

- И ты в это веришь?

- Верю. Иначе, я проклят за все, что совершил прежде.

Удивление смягчило черты ее лица, играя легкой улыбкой на ее губах.

- Так же, как я когда-то считала тебя монстром?

Он пожал плечами.

- Это то, во что тебе тогда было нужно верить.

- А что сейчас мне нужно ты знаешь? - Бесенята плясали в ее глазах, когда она задала свой вопрос.

- Что?

Следующее, что осознал Бишоп, это то, что его полотенце полетело прочь и он оказался на спине, ощущая прикосновение ее обнаженного паха.

- Ты.

***

Извиваясь на нем, Марика склонила голову к теплому изгибу плеча Бишопа. В конце концов, после всего, что с ними произошло, она нуждалась в том, чтобы ощутить его силу, обволакивающую ее, проникающую в нее.

- Я могла бы укусить тебя здесь, - выдохнула она в сладостную прохладу его кожи. - Погрузиться в твою плоть, как ты это делаешь со мною.

Он вздрогнул, и она понимала, что это от того, что ее слова взволновали его.

- Не делай этого. Моя кровь...

Она прихватила его зубами, чтобы успокоить.

- Я сказала, что я бы могла, а не я собираюсь сделать.

Она выпрямила спину, чтобы взглянуть на него сверху вниз.

- Хотя когда-нибудь это случиться, так или иначе.

- Дразнишься.

Но ее слова тронули его, в этом она была уверена.

Она провела рукой по его груди. Его шелковистые завитки скользили под ее ладонью. Он был таким представительным, таким сильным.

- Кто-нибудь, когда-либо кусал тебя?

Его глаза приобрели оттенок темной насыщенной маслины.

- Нет.

Марика улыбнулась, ощущая, как набухает та его часть, что была плотно прижата к ней.

- Похоже, тебе эта идея даже очень нравится.

- Мне нравится любая идея, связанная с тобой.

Его слова взволновали ее и согрели ей душу. В то время, как он ласкал ее грудь, она поглаживала его предплечья, пока он не сжал ее уже набухшие соски. Ее бедра подались ему навстречу, и она ощутила собственную готовность, истекая влагой. Она могла принять его прямо сейчас, не ощущая ни малейшего дискомфорта.

Но она не собиралась делать этого. Не сейчас. Она любовалась красотой его мужественного лица, глядя на него сверху вниз.

- Я не встречала прежде мужчины, подобного тебе.

Его глаза распахнулись при употреблении ей слова "мужчины". Ее задело, что его удивило ее отношение к нему.

- Никогда бы не подумал.

- Я не заслужила твоего доверия, и тем не менее, ты дважды спас мне жизнь.

- Ты серьезно задолжала мне.

Он выгнул бедра, подаваясь к ней.

- Ты можешь возместить это, позволив мне обладать тобой.

Марика рассмеялась над его грубой шуткой, и ее смех оборвался в сладостном восхищении, когда он зажал ее соски.

- Я действительно доверяю тебе, Бишоп. Собственную жизнь. Собственную кровь.

Он застыл. Казалось, все его внимание сконцентрировалось в его пылающем взгляде.

- Я принимаю за честь, доверие, оказанное мне, и предлагаю свое взамен.

Это были всего лишь слова, но они так обрадовали ее сердце, что оно готово было разорваться от счастья.

- Я так сожалею о всех страданиях и неприятностях, которые я доставила тебе.

- Я боялся потерять тебя, как потерял Элизабетт. В руках обозленных людей.

Ей было удивительно, что ему удалось не наброситься на них. Он должен был испытывать ярость, но его первой реакцией было не отмщение, а страх за нее. Она провела ладонями по атласному теплу его кожи.

- Ты не потеряешь меня, если сам не захочешь.

Она помешала ему ответить, закрыв его рот поцелуем, столь требовательным, словно он принадлежал ей без остатка.

Они достаточно сказали - показали и обещали. Ей больше не хотелось слов. Ее язык скользнул между его губами, поглаживая и ощущая его на вкус.

Ей хотелось укусить его. Хотелось ощутить, как его теплота заполнит ее рот. Она желала не столько его крови, сколько его сути. Она желала обладать им, получить его в безраздельную собственность.

Если бы она была, как и он, бессмертна, он разделил бы с ней вечность.

Любил бы он ее также, как и она полюбила его?

О чем она думала? И для чего? Завтра они могли быть запросто уже мертвы, а она рассуждала о вечности? Идиотка. Все что имело значение, происходило сейчас.

Оторвавшись от его тела, она расположилась так, чтобы иметь возможность обхватить пальцами его упругую восставшую плоть. Она поглаживала его до тех пор, пока его руки не оставили ее грудь, чтобы обхватить ее за бедра, побуждая ее, принять его.

Она медленно подвела его к входу к своему телу. Примерившись, она качнулась назад и вниз, задохнувшись от восхищения, ощущая, как его набухшая верхняя часть проникает в нее. Ее тело обхватило и удерживало его, принимая его напряженную твердость, с мягкой непринужденностью.

Бишоп застонал под ней. Его лежащие на ее ягодицах пальцы напряглись, побуждая опуститься ее полностью, но она сопротивлялась. Она отняла его руки, и уложив, уперлась в них, собственными, медленно дюйм за дюймом опускаясь.

Они оба вздрагивали от напряжения, когда он вошел в нее полностью. Его пристальный взгляд под отяжелевшими веками, даже не дрогнул, когда она начала двигаться, медленно выгибаясь, прижимаясь к нему, чтобы ощущать его не только внутри, но и в соприкосновении их движущихся тел, ощущая, как каждое движение отдается восхитительным всплеском внутри нее.

Ее волосы рассыпались, и Марика наклонилась вперед, щекоча тело Бишопа их кончиками.

Его руки потянулись к ее груди, позволяя ему поддерживать и поддразнивать ее одновременно. Его большие пальцы коснулись ее сосков, собирая их в тугие пики.

От чего все переворачивалось у нее внутри. Он внес такую сумятицу в ее жизнь, и одновременно такое умиротворение. Все, в чем она была уверена еще вчера, рухнуло, и все же, она не могла сердиться на него за это. Словно завеса упала с ее глаз, и теперь благодаря Бишопу она могла абсолютно ясно видеть.

Ей не нравилось что-то из того, что он ей показал, например ей не понравилось наблюдать тьму в ее товарищах. Они были ей верными друзьями, и так быстро и бесповоротно обернулись против нее.

Бишоп, у которого для этого было куда больше причин, тем не менее, спас ее. Спас и не единожды.

Он не сумел спасти Элизабетт. Он попытался компенсировать это подобным образом. Он сравнивал их?

Раскачиваясь ритмично поверх него, разгорячившись и неровно дыша, глядя ему прямо в глаза, Марика произнесла, не в силах сдерживать это.

- Я не она.

Его глаза распахнулись, и желание в них притупилось.

- Кто?

Она продолжала двигаться, не давая ему шансов оставить ее.

- Элизабетт.

- Я знаю. - Его спина выгнулась. - Поверь мне, я знаю.

- Хорошо.

Он усмехнулся.

- Полукровка, тебя невозможно ни с кем спутать, ты неподражаема в своей красоте. Ты закончила допрос?

Она кивнула и улыбнулась ему в ответ.

- Закончила.

- Слава Христу.

Он перевернулся так быстро, что она даже не успела уловить момент. Она только завизжала от удивления, внезапно оказавшись на спине, а он оказался на ней, стремительно погружаясь в нее в сумасшедшем ритме, от которого у нее перехватило дыхание, а тело выгнулось дугой ему навстречу.

Он склонил голову к ее шее, и она ощущала его горячее дыхание на собственной коже. Его укус был молниеносным, и тут же уступил место нескончаемому удовольствию, в котором она растворялась в нем. Утратив мироощущение, Марика вцепилась в него, работая бедрами в такт его движениям, поскольку напряжение все возрастало и возрастало в ней...

Взрыв.

Сквозь судороги наслаждения она смутно ощущала, как Бишоп напрягся, и по его телу прокатилась интенсивная дрожь. Ее тело все еще трепетало, растворяясь в волнах расплывающегося наслаждения.

Мой. Слово отозвалось эхом в ее уме, невысказанное, но настолько реальное, словно его кто-то только что произнес его ей на ухо. Бишоп говорил, что у него нет способностей, воздействовать на разум, но и на ее внутренний голос это похоже не было. Или скорее это был ее другой голос.

Это было похоже на то, что в этот момент они стали принадлежать друг другу. Это могло быть игрой воображение, возможно потаенным желанием ее сердца, но ей не хотелось так думать.

Он принадлежал ей, надеялась она, в то время как его руки нежно обнимали ее. Ее тело ответило на это своим собственным крепким объятьем.

Глава 12

- Ты уверена, что никогда не рассказывала никому из своих людей, где находится мой дом? - Спросил Бишоп, опираясь на локоть, лежа на огромной кровати. Скоро уже рассвет, и он ощущал накопившуюся усталость от произошедшего сражения, не говоря уж об их восторженных любовных ласках. Поспать, было бы, кстати, тем более, имея возможность обнять Марику.

- Я. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из них поддался искушению охотиться на тебя и обнаружил меня здесь.

Она поджала губы.

- Они не поняли бы.

Он погладил ее по руке.

- Учитывая, как они повели себя после нападения на вашу деревню, вряд ли кто-нибудь из них выслеживал тебя.

- Они предположили, раз я отправилась в Фагарос, значит, я остановлюсь у своей Буники.

Он улыбнулся этому термину. Они с Марикой говорили то на английском, то на румынском языке, иногда она смешивала оба сразу.

- Твоей бабушке известно, где тебя искать?

- Конечно, нет. Я не стала бы подвергать ее подобной опасности. Люди могли бы разыскивать меня, но, учитывая ее возраст и социальное положение, они ее не тронут.

- Хорошо. Тогда я полагаю, что мы здесь в полной безопасности.

- Как насчет слуг? Ты уверен, что им можно доверять, и они не проболтаются?

- У них есть свои взаимосвязи с теневым миром и хозяином этого дома. Они не выдадут меня, нет.

Он услышал ее тихий вздох облегчения и был вынужден добавить:

- Но твои бывшие компаньоны будут охотиться на нас, Марика. В конечном счете, они нас отыщут.

Она кивнула.

- Я знаю. Как только мы разберемся, что произошло с твоим другом, ты можешь уехать.

- Я не покину Румынии, пока, не буду уверен, что ты - в полной безопасности.

Нежная улыбка тронула ее губы.

- Может потребоваться достаточно много времени.

- Тогда тебе стоит свыкнуться с моим присутствием.

Ее лицо едва заметно вспыхнуло, но он заметил это. К сожалению, он не мог определить, означало ли это радость или разочарование, и он не стал спрашивать. Он не стал спрашивать, чтобы не услышать то, что ему могло бы не понравиться, или он просто еще не был готов услышать это. Вместо этого он сменил тему.

- Нам, нужно, подготовится. Мы отбили нападение вампиров, но нам помогали. Если мы собираемся столкнуться с более сильным противником, например Носферату, мы должны сражаться объединившись.

Она провела пальцем по волосам на его груди - она казалась просто зачарованной их неподатливой природой.

- Да.

- Нам стоит потренироваться.

- Где?

- В подвале этого дома есть скрытая от дневного света комната.

- Господи, Бишоп.

Она была удивлена, и это отражалось на ее лице.

- Кому принадлежит это место?

Он улыбнулся.

- Другу.

- Женщине?

В ее глазах отразилось подозрение и ревность, и он бы рассмеялся, если бы не был абсолютно обнаженным, а она такой, ощетинившейся.

- В общем-то, да.

- Она является твоей возлюбленной?

Ревность это была или нет, но это задело его гордость.

- Ты серьезно полагаешь, что если бы это было действительно так, я бы мог остаться здесь с тобой?

- Прости.

Она выглядела настолько смущенной, что он тут же простил ее.

- С моей стороны это было довольно мелочно и глупо.

- И ревниво.

Ему нужно было это произнести.

- Не без того.

Она рассердилась на него. Проклятье, она могла выглядеть довольно жесткой, если хотела.

- Мне это не нравится.

С другой стороны Бишоп был доволен, что так произошло. Ему было приятно осознавать, что он ей не безразличен.

- Я же не расспрашиваю о твоих возлюбленных.

- У меня был только один. Мой жених.

Его словно окатило холодной водой. Жених. Она никогда не упоминала прежде, что была помолвлена. Он осознавал, что не был первым, и его это особо не заботило, но идея о том, что в ее жизни есть еще кто-то, кто займет его место, как только он исчезнет, переполнила его ощущением, имя которому - гнев.

Разрушительный. Гнев.

- Ты не свободна?

Она слегка улыбнулась.

- Ревность?

Он прорычал в ответ:

- Не дразни меня, Марика.

- Я была помолвлена, да.

Она изучала рисунок на стеганном одеяле, избегая смотреть ему в глаза.

- Но Георг передумал жениться на мне, после того, как я убила его отца.

Бишоп всякого повидал за свою жизнь, но даже он не мог скрыть удивления.

- Ты что?

- Саприк восстал из могилы, став вампиром. Он напал на ребенка. Я убила его.

Его подташнивало от услышанного.

- Новорожденному вампиру нужна кровь. Очнувшись взаперти, продираясь наружу, они иногда, теряют рассудок и хватают первое, что попадется им на глаза.

- Добыча. Ты же ведь не рассматриваешь так людей, правда?

- Нет, но мне нужна человеческая кровь, чтобы выжить, Марика. Никто и никогда не сможет этого изменить. Ты можешь это принять или не принять.

Гнев вспыхнул в ее темных глазах.

- До тебя, я всех вампиров считала бездушными монстрами. Я не в состоянии "принять" все и сразу, как сильно бы ты этого не хотел.

Вздохнув, Бишоп обнял ее и опустился на кровать, уложив ее голову на свое плечо.

- Прости. Есть вещи, которые мне по началу тоже было трудно принять.

- Ты говоришь так, словно я - вампир. Это не так.

Он напрягся.

- На половину.

- Но это не одно и тоже. Есть многое в тебе, что мне трудно понять.

- Как насчет твоих драгоценных людей? Ты способна осмыслить все, что ими движет?

Она отодвинулась и резко поднялась, так, что теперь она смотрела на него сверху вниз.

- Зачем ты так?

- Ты полагаешь, что наличие человеческой крови дает тебе какое-то превосходство?

- Вовсе нет.

Она уставилась на него.

- Я помню, что ты считаешь, что люди ненавидят то, чего они не в состоянии понять, Бишоп. Я не ненавижу тебя, просто не всегда понимаю. Не стоит сравнивать меня с теми, кто не имел ни малейшего желания узнать тебя таким, какой ты есть.

Ее слова не взирая на их назидательность, понравились ему. Он посчитал глупым что-либо отвечать, вместо этого он поцеловал ее. Он целовал ее до тех пор, пока хватало дыхания, и вся неприязнь между ними не улетучилась.

Когда она открыла глаза, ее внимательный взгляд был полон изумления.

- Я вспомнила, где я прежде видела кольцо, которое нашел Сергей.

Он покачал головой.

- Ты думала о том чертовом кольце, пока я целовал тебя. Где ты его видела?

Выражение на ее лице было полно страха и боли.

- Марика? У кого ты видела это кольцо?

На ее глазах выступили слезы.

- У моего отца.

Бишоп не хотел, чтобы она посещала отца в одиночку, он буквально настаивал на этом.

Именно по этому, Марика дождалась рассвета, подождала, когда он уснул и выскользнула из дома в конюшню.

Насколько это было глупо с ее стороны, особенно если ее отец был действительно в союзе с людьми, хотевшими ее похитить, но глупой она вовсе не была. Она оставила Бишопу записку с пояснениями куда отправилась, на тот случай, если она не вернется. Она не хотела, чтобы он думал, что она просто сбежала. Она была готова к его гневу, что ослушалась его, но не хотела, чтобы он думал, что она бросила его.

Дом, в котором она родилась, находился высоко в горах, укрытый пышной зеленой растительностью. Он не был похож на величественные замки, вместе с тем он вовсе не выглядел убогим. Солнце играло лучами на выбеленных внешних стенах. Крыша была укрыта черепицей, переходившей от красновато-коричневого до темно- коричневого оттенка. И хотя округлые окна казались небольшими, их было достаточно много.

Одним из немногих сохранившихся воспоминаний являлся дом, заполненный светом.

Если она хоть сколько-нибудь разбиралась в своем отце, то света в его душе было достаточно, чтобы спасти его от тьмы.

В то время когда она ехала по длинной извилистой тропинке, она больше не ощущала за собой вины, за то, кем являлась. Это был ни ее выбор, значит, и ее вины в этом не было. Она больше не была обременена ненавистью, той, которую, ее отец испытывал к вампирам или к ней, поскольку, она была полукровкой.

Молодой слуга встретил ее во внутреннем дворе. По все видимости он не знал кто она, поэтому просто улыбнулся и предложил отвести в конюшню ее лошадь. Она поблагодарила его, сообщила ему, что она ненадолго и отпустила его.

Стук ее каблуков отдавался эхом, когда она подходила к парадному входу. Каждый шаг отдавался в ее сердце, сжимая ее горло. Она не была в этом доме так давно – не испытывала потребности в этом. Это не было ее домом, и в то же время, она имела полное право находиться здесь.

Конечно теперь, после рождения сына это прекрасное место перейдет к нему. Ей оно и не было нужно.

В не зависимости от тех прав, которые она имела, она взяла дверной молоточек. Стук от него прокатился гулким эхом по всему двору.

Домоправительница - женщина лет шестидесяти по имени Анна открыла вскоре дверь. Она выглядела столь же сердитой и несчастной, как ее и запомнила Марика. Только теперь сама Марика стала взрослее и выше, и превратилась в подобие легенды в этих краях.

Анна уставилась на нее, словно перед ней предстал сам Дьявол.

- Ты.

- Доброе утро Анна. Мой отец дома? - Она поставила на порог ногу, ожидая, что женщина пропустит ее.

- Зачем ты сюда я вилась? Убирайся.

Марика стиснула зубы.

- Он дома?

Лицо старухи олицетворяло маску ненависти.

- Ты не можешь сюда войти без приглашения, а я не приглашала тебя, вампирское отродье!

Все в доме были в курсе ее происхождения, но никогда не говорили об этом из-за страха перед хозяином. В то время, как все в округе считали ее героем, в ее собственном доме к ней продолжали относиться, как к монстру.

- Это мой дом, старуха, - напомнила ей Марика, отталкивая ее, и проходя в холл. - Я не нуждаюсь в твоем приглашении.

Ей не нужно было особого приглашения, чтобы войти, куда бы то ни было, но она хотела поставить домоправительницу на место. Она уже наполовину пересекла холл, когда дверь затворилась. И послышались торопливые шаги, догоняющие ее. Если этой противной старухе угодно преследовать ее - на здоровье, но она сумеет добраться до своего отца раньше нее. Весь дом был пропитан ее запахом, но она не стала обращать на это внимания, как сделал бы это Бишоп. Вместо этого она сконцентрировала все свое внимание на новом запахе.

Ее брат.

Небольшое счастливое семейство расположилось в гостиной возле небольшого столика, возле французских дверей, которых не было там прежде, когда Марика бывала здесь. Интерьер претерпел определенные изменения. Он стал современнее, приобрел французский оттенок. Казалось, что ее мачеха была поклонницей модных направлений.

Когда она вошла в комнату, они обернулись к ней. Она вошла без стука. Если бы она остановилась, чтобы постучать, возможно, у нее не хватило бы духу, чтобы войти.

Она первая заметила отца вместе с его женой. Она оказалась привлекательной молодой женщиной со светлыми волосами и зелеными глазами. Ее и без того светлая кожа побледнела, когда она поняла, что за гость к ним явился.

- Константин, - прошептала она.

Он поднял голову. Сердце Марики замерло в груди, ожидая его реакции.

Его темные волосы подернулись сединой, кожа его лица казалась более бледной и тонкой, а в остальном он оставался тем же самым изящным, обаятельным человеком.

Только теперь в нем присутствовала удовлетворенность, которой прежде не могла дать ему его дочь.

Его серые глаза распахнулись в удивлении. Он отложил салфетку и медленно поднялся. Он, в самом деле, полагал, что она способна атаковать и вцепиться ему в горло, если он будет двигаться слишком быстро?

- Марика? Мой Бог, Марика!

Она ожидала удивления, возможно даже агрессии. Но она не ожидала, что он двинется к ней с распахнутыми объятиями. Она не ожидала, что он обнимет ее так, словно всегда любил ее. Очевидно, не хватало только Анны, и наконец домоправительница тяжело дыша ввалилась в комнату.

Прикрыв глаза, Марика позволила себе насладиться этим моментом - всего одним моментом - прежде чем выскользнуть из его объятий. Она оставалась решительной, ее тон звучал отстраненно:

- Здравствуй, папа. Прости, что прерываю твой завтрак.

- Тебе не за что извиняться. Ты уже позавтракала? Хочешь кофе и ли чего-нибудь еще?

Почему в нем сквозило столько сердечности? Почему она не была в состоянии игнорировать это?

- Не хочу вас обременять...

- Ты не обременяешь.

Он повернулся к ошеломленной домоправительнице.

- Анна, принеси чашку для Марики.

Старуха, как видно не желала уходить, но обязанности взяли над ней верх, и она вышла из комнаты - наградив Марику взглядом, который можно было расценить как предупреждение.

Отец взял ее за руку. Он был уже не молод, но все еще силен.

- Пойдем, я познакомлю тебя с братом.

Хотя в эту комнату ее привел незнакомый ей запах, она не успела заметить плетеную колыбель под сердитым портретом ее прадеда.

Там в колыбели был он, весь в белом, словно он являлся Миссией, а вовсе не ее братом. Он был пухленьким, прекрасным младенцем, очаровательным в своей невинности. Редкие темные волосы покрывали его головку, он оглядывал комнату глазами цвета бурного черного моря, словно пытался охватить ее всю целиком.

Она влюбилась в него с первого взгляда. Не принимая в расчет, что он только наполовину являлся ей родственником - даже меньше, учитывая вмешательство Санти - она понимала, что он вряд ли стал бы ей еще роднее, даже если бы у них были одни и те же родители.

- Какой славный мальчуган.

Улыбка расцветала на ее лице, когда она взглянула на отца, и не было силы способной ее остановить.

Его сосредоточенный взгляд быстро сменила гордая улыбка.

- Да. Хочешь его подержать?

- Константин...

Это было все, что была способна вымолвить женщина, Марика даже не взглянула на нее.

Ей не хотелось видеть страх или отвращение в ее взгляде.

- Я не хотела бы потревожить его.

- Ты и не потревожишь.

Ее отец многозначительно посмотрел на свою жену.

- Наш сын будет знать свою сестру.

Это было настолько неожиданно. Где вилы и факелы? Она ожидала прохладный прием, но чтобы так.

Холодный прием не сделал бы ее настолько растерянной. Холодный прием не вывел бы ее из равновесия. Возможно, ее отец так поступил намеренно, чтобы она не смогла отличить, явное от мнимого.

Ее отец осторожно взял ребенка на руки, глядя на него с такой любовью, что слезы застыли в глазах Марики. Он никогда не смотрел на нее так, в этом она была абсолютно уверена. Он предложил сверток ей.

Вся ее горечь и сожаление испарились, как только она взяла ребенка на руки. Помахивая пухлыми ладошками, ее брат издавал звуки похожие на воркование, глядя Марике прямо в глаза и улыбаясь, обнажив крошечный розовый язычок и беззубые десны. Воркование сменилось неожиданным писком, когда он начал сучить ножками под одеяльцем.

Марика улыбнулась ему в ответ. Ох, было трудно отказаться от той любви, которую она испытывала к этому крошечному человечку. Ее брату. Он был абсолютно искренним. Он был единственным, кому она могла абсолютно доверять в этом доме.

Ее отец выглядел непонятно довольным. Его жена выглядела встревоженной.

- Ты понравилась ему, - прокомментировала она севшим голосом.

Марика бросила взгляд на женщину, которая была куда старше, чем она.

- Вы обрадованы, или потрясены?

Ее отец издал смешок.

- Не будь глупой, Марика. Я вне себя от радости!

Марика не сводила глаз с женщины, чей встревоженный взгляд был сконцентрирован на младенце у нее на руках.

- Вы полагаете, что я не способна его обидеть?

Женщина - Марика не знала имени жены своего отца - смотрела на нее. Марика не могла точно определить значение ее взгляда, но это сняло часть напряжения с ее плеч.

- Да, - ответила та.

Марика ей верила.

Анна вернулась с чашкой. У пожилой женщины был такой вид, что она вот-вот упадет в обморок, при виде, что Марика держит на руках ребенка. Марика наградила ее улыбкой и нехотя вернула ребенка матери. Она приехала сюда по делу, и сейчас это было важнее, чем наслаждаться завтраком с семьей.

Присев сними за стол, Марика позволила ее мачехе предложить ей кофе. Затем она сделала глоток отменного кофе и повернулась к своему отцу.

- Не ожидала от тебя подобного приема, папа.

Ее слова, казалось, обидели его. Ей хотелось верить в его искренность, но она пока не была готова. Она согласилась принять его любезность, но она не забыла, что этот человек отказался от нее однажды, словно от ненужного хлама, а людям не нравиться чувствовать себя мусором.

- Я уверен, что ты так не думаешь на самом деле, - ответил он тихо. - И надеюсь, что когда-нибудь ты сумеешь простить меня за все мои огрехи.

Замечательные слова. Марике хотелось, чтобы это было правдой - всем ее сердцем она жаждала этого. Она молча кивнула. Она не знала, как начать, и поэтому просто достала кольцо из кармана и протянула ему.

- Что ты можешь сказать об этом?

Увидев кольцо, он прикрыл глаза. Его пальцы действительно тряслись, когда он прикоснулся к кольцу?

- Айона, оставь нас.

Его голос казался резким, впервые с момента ее прибытия. Марика повернулась к женщине, как бы извиняясь, что выглядело довольно глупо, как по сути и было.

- Простите, но это очень важно.

Айона улыбнулась.

- Все в порядке.

Я отнесу Джейкоба наверх, ему пора спать.

- У вас нет няни?

Ее улыбка стала шире.

- У меня есть женщина, которая помогает мне, но моя мать сама заботилась обо мне, так же как и о моих братьях и сестрах. Со своими детьми я намерена поступать также.

Марика улыбнулась в ответ. Она не собиралась симпатизировать женщине, занявшей место ее матери, которая произвела на свет совершенного человеческого младенца, но это произошло.

Ее отец проводил их с малышом до двери, поцеловал на прощание, и решительно притворил за ними дверь.

Марика допила свой кофе, и наблюдала, как он возвращается, чтобы сесть с ней рядом. До этого момента он не произнес ни слова.

- Где ты взяла его?

- Оно принадлежало человеку, который пытался то ли похитить, то ли уничтожить меня, теперь уже не разберешь.

Ее отец сделал глоток из собственной чашки. Теперь она убедилась, что его руки и в самом деле тряслись, судя по тому, как позвякивала фарфоровая чашка о блюдце.

- Оно такое же, как и у тебя? Ты что-нибудь знаешь об этом человеке?

Он яростно покачал головой.

- Я знаю только об ордене, которому оно принадлежит.

Он протянул руку, показывая собственное кольцо.

- Поскольку я являлся его участником.

Она испытывала восторг и разочарование одновременно. Она, наконец могла узнать, хоть что-то о тех, кто напал на нее, но идея, что ее отец мог быть их союзником, омрачала ее радость.

- Расскажи мне о них.

- Они - Орден Серебряной пальмы - очень древний и могущественный орден, связи которого пронизывают всю Европу.

- Чего они хотят?

Темные брови сошлись на царственном носу Константина.

- Силы. Влияния. Когда я присоединился к ним, я надеялся, что они помогут мне уничтожить монстра, убившего твою мать.

- А теперь? Она не чувствовала жалости, учитывая тот факт, что кровь этого монстра бежала в ее венах, и они оба знали об этом. Орден предложил уничтожить и ее?

Ее отец попросил их об этом?

Он пожал плечами и возвратил ей кольцо.

- Я считаю, что у меня осталось, не так много времени, чтобы тратить его на месть.

Какое совпадение. Оказывается у них с отцом куда больше общего, чем она предполагала - или он хотел, чтобы она поверила в это.

- С чего ты взял, что они помогут тебе отыскать Санти?

Он снова задумался, на этот раз глубже.

- Тебе известно его имя?

Она кивнула.

- Известно. И мне известно, что мама хотела бежать с ним.

Плечи ее отца опустились.

- Я надеялся, что ты никогда не узнаешь об этом.

- Он ведь не собирался ее убивать?

Лицо Константина стало суровым.

- Возможно, она бы выжила. Кто знает, чтобы произошло, если бы он не имел...

Марика какое-то время ждала продолжения, чтобы уточнить. Его не последовало.

- Расскажи мне, что тебя связывает с этим орденом.

Ее отец провел по лицу рукой.

- Это древний, очень древний орден. И они владеют оккультизмом и темной магией. Они мне рассказали все, что я знаю, о Санти и его братьях. От меня требовался только доступ к моим социальным связям.

Марика подалась вперед, сжимая руку ее отца. Было необычно прикасаться к нему, но потребность в этом была столь высока, что ей трудно было себе в этом отказать.

- Ты не участвовал в их ритуалах, папа?

- Однажды, много лет тому назад. У меня до сих пор от этого остался противный привкус во рту.

Он сделал еще глоток, словно пытался избавиться от него.

- Я давно уже ни в чем не участвую, но у этого есть определенное преимущество.

Она не хотела слышать об этом. Она не хотела переживать о том, что он мог натворить в прошлом.

- Почему они приходили за мной?

- У определенной части ордена есть особый интерес к вампирам, особенно связанным с Санти. Они недавно пленили одного из его братьев в Англии. Они вроде называли это Тэмплом.

Марика была так изумлена, что даже не стала его поправлять. Орден интересуется им и его друзьями. Это означало, что и Бишопом тоже. Англичанин, нанявший ее, является членом ордена? Он охотиться на бишопа, поняв, что она не станет предавать его? Или это была другая группа? И если им был нужен Бишоп, зачем они напали на ее деревню, изображая ее как главную цель?

- И чего же им было нужно от меня? - Как только она задала вопрос, она осознала ответ во всей его отвратительной неприглядности.

Ее отец выглядел огорченным.

- Полагаю, что ты как редкое явление заинтересовала их. И тот факт, что в твоих венах течет кровь Санти, только подогревает это желание.

Черт бы их побрал. Что же ей теперь делать? Как она сможет противостоять ордену, у которого связи по всему континенту? Даже с помощью Бишопа, это всего лишь вопрос времени, как скоро ее схватят.

Она не сдастся без борьбы.

- Ты направил их ко мне? - Потребовала она ответ.

Отец он или нет, ей стоит рассматривать его, как и любую другой угрозу. Ее вопрос казалось, причинил ему боль.

- Конечно, нет.

Если бы она только могла ему поверить. Инстинкт подсказывал ей, что он был искренен, но ей сложно было доверять собственным инстинктам, в том, что касалось его лично.

- Они знают о Бунике?

Константин покачал головой, выражение его лица было опечаленным.

- Я не стал бы подвергать твою бабушку подобной опасности.

- Лучше бы так и было.

Ее тон походил на угрозу, и он услышал это.

- Прости, Марика.

Когда она взглянула на него, она заметил,а насколько он был стар и бледен.

- Это действительно так.

Она рассеянно кивнула.

- Спасибо, папа.

- Если я еще чем-нибудь могу помочь тебе, не стесняйся, спрашивай. Если ты захочешь покинуть эту страну, я могу помочь тебе сделать это тайно.

Она вскинула голову.

- Ты действительно можешь это для меня сделать?

- Конечно. Ты моя дочь.

С каких это пор для него это имеет значение?

- У тебя есть жена и новорожденный сын. Ты станешь подвергать их подобной опасности?

- Орден ни о чем не узнает. У меня имеются друзья, которые находятся вне их досягаемости. Это самое малое, что я могу для тебя сделать, после всей той боли, которую я причинил тебе.

И это чертовски правильно.

И кем же тогда являлись его друзья? Марика сейчас была просто не в состоянии сообразить. Ей нужно было возвращаться к Бишопу. Ей нужно было рассказать все, что она узнала. Им нужно было что-то предпринять. Да, она поговорит с Бишопом, и они вместе решат, как им быть.

Пожимая руку отца, она старалась выглядеть уверенной.

- Спасибо. Возможно, я воспользуюсь твоим предложением в ближайшем будущем. А сейчас мне пора идти. Мне еще много нужно успеть.

- Где ты остановилась? - Спросил он, поднимаясь вслед за ней.

- Я мог бы навестить тебя.

- Для тебя же будет лучше, если ты не будешь знать.

И для нее тоже. Плюс слуги могли услышать, а она не могла поручиться за то, что никто из них не сообщит об этом ее бывшим компаньонам.

- Я сама приеду к тебе.

Она уже наполовину пересекла комнату, когда остановилась и обернулась к нему. Ее отец был немало удивлен, когда она вернулась и обняла его.

- Спасибо, папа.

Он обнял ее, и на какое-то мгновение она позволила себе просто быть дочерью, а не тем, кого он хотел бы видеть мертвым. Позволить ему думать, что она доверяет ему, и что ее достаточно легко обмануть. Если он был искренен, ему это и не повредит, а если не был, она собственноручно вырвет ему сердце. Она улыбнулась ему на прощание, пообещав, вернуться и покинула его.

Она поехала обратно в Фагарос, поглядывая по сторонам, дабы убедиться, что за ней нет слежки. Вернувшись к Бишопу, она позаботилась о своей лошади, прежде чем проскользнуть в дом. Она поднялась наверх, где заметила Флорию, и прокралась в спальню Бишопа.

Комната была погружена во тьму, когда она вошла внутрь, так что она спокойно прикрыла за собой дверь. Только ее острое зрение позволяло ей дойти до кровати, не запнувшись за что-нибудь. Она разделась, разулась и откинула одеяло.

- Ах! - Она фактически отскочила назад, чуть не споткнувшись о собственные ботинки.

Бишоп выглядел разъяренным, способным прикончить ее, сидя обнаженным на кровати.

- И так, где же ты была?

***

Константин еще долго стоял у окна, после того, как его дочь покинула его, смесь всевозможных эмоций кипела в нем.

Он смотрел на кольцо, одетое на его пальце, повернув его к себе той стороной, на которой была изображена пальма. Когда-то, казалось такой честью иметь возможность носить это кольцо. И во что превратилась эта честь теперь?

Когда существо по имени Санти появилось возле кровати Марты, оно утверждало, что может спасти ее и ребенка. Как последний дурак он поверил вампиру. Он сделал вид, что не знает, во что это выльется в итоге, но в глубине своего сердца он знал. Он знал, и его это не волновало.

Он так хотел рождения здорового ребенка. Он хотел сына, и был убежден, что Марта его носит, и он выживет.

Поэтому он спокойно смотрел, как вампир взял кровь у его жены и напоил ее собственной. Он слышал, как с губ жены сорвались слова любви и преданности, адресованные другому.

Даже не человеку.

Когда все было сделано, вампир не пожелал уходить. Он считал, что имеет право остаться, словно у него были какие-то права на ребенка. Вампир мог забрать Марту, но малыш достанется ему!

Потребовалось достаточно много святой воды, чтобы вынудить его убраться. Он отступил во тьму, тлея и дымясь, исковерканным почти до неузнаваемости. Константин возможно даже бы восхитился его преданностью Марте, если бы не был так переполнен гневом и страхом.

И затем Марта родила ему девочку. Она кричала, в то время, как Константин вышагивал по коридорам. Она звала своего возлюбленного - не своего мужа.

Он потребовал, чтобы она замолчала. Она умолкла. Она умерла вскоре после того, как родилась Марика.

Когда вампир вернулся, Константин сообщил ему, что и ребенок умер тоже. Возможно, было бы куда лучше отдать девочку вампиру, но он был так сердит и убит горем, что вцепился в ребенка, который ему, по сути, и не был нужен. Если бы ребенок Дампир оказался мальчиком, он возможно бы принял его.

Наличие Марики было ему на руку, когда он присоединился к ордену. Своим спасением она во многом обязана их интересу к ней. Он, скорее всего, избавился бы от нее, если бы не они.

Он сожалел, о том, что сделал раньше. Орден уничтожит их обоих, если он теперь попытается что-то исправить.

Звук шагов отвлек его от его раскаянья. Подняв голову, он обернулся к двери, и его сердце рухнуло при виде посетителя.

- Максвел.

Англичанин хищно улыбнулся, в буквальном смысле этого слова.

- Приветствую тебя, старый друг.

Глава 13

Неужели она и вправду не доверяла ему, или просто боялась его? Вопрос пылал в уме Бишопа, все время пока он дожидался Марики, чтобы получить на него ответ.

Его подбородок вздернулся.

- Я уходила, чтобы встретиться с отцом.

Все замелькало перед глазами Бишопа. Из всех вещей, которые могли случиться с ней, из всех мест куда она могла, отправится, она выбрала самое скверное - дом ее отца, в который он отчетливо просил не соваться без него. Без него.

Просил ведь. Не потребовал. Он просил - и довольно вежливо.

- Почему?

Она все еще держала в руках одеяло - оно прикрывало часть ее тела от его пристального взгляда, но он был, абсолютно обнаженным, перед нею. И все же именно она ощущала себя уязвимой. Словно ей было чего скрывать.

Когда он предполагал, что могло с ней произойти...

- Мне нужно было переговорить с ним с глазу на глаз. Ты же знаешь, что он не стал бы доверять тебе из-за твоей связи с Санти.

И она понимала, что он не станет доверять ее отцу из-за того, что он отрекся от собственной дочери, словно от беспородной дворняжки.

- На тебя могли напасть.

- Даже если бы мои люди знали, где меня искать, они не смогли бы организовать нападение так быстро. И они вряд ли могли бы предположить, что я поеду к своему отцу.

Она произнесла это так беспечно, так беззаботно. Он беспомощно ожидал ее, понимая, что даже если ей потребуется помощь он не в состоянии будет помочь ей.

- Твой отец, возможно, мог напасть на тебя. Ты понятия не имела, как прочны его связи с орденом.

- Если бы он собирался отдать меня ордену, он сделал бы это более просто и куда раньше.

Ее безразличие бесило его. Она так была уверенна, что способна была защититься самостоятельно, и ее не волновало, что он тут извелся, переживая за нее.

- Он мне ничуть не угрожал.

На самом деле опасность, исходящая от ее отца, имела более эмоциональную направленность. И от этого он точно желал бы защитить ее.

- Я не хотела, чтобы он знал, насколько мы с тобой близки, - пояснила она. - Как ты сам заметил, мы не знаем, как крепки его взаимосвязи с орденом.

Она была права, черт побери.

Когда он ничего не ответил, она улыбнулась ему.

- Я не хотела тебя сердить. Я оставила тебе записку.

- Ты написала, что отправляешься к своему отцу. Но не сказала, куда – наверное, для тебя не имело значения. Я волновался за тебя. А теперь я зол.

Марика смотрела на него с довольным выражением на лице и на ее губах играла еле заметная улыбка.

- Волновался? За меня?

Тихое рычание вырвалось из его груди, настолько тихое, что только он мог его расслышать.

- Иди сюда.

Она колебалась. Он сдернул одеяло и акробатическим кульбитом, уложил ее на кровать. Через секунду он уже был сверху нее, словно ястреб, схвативший мышь. Она не сопротивлялась - она бы и не смогла, даже если бы у нее было время. Она понимала, что ему нужно и, судя по ее реакции, она разделяла его намерение. Он прижал ее к матрацу, раздвинул ее бедра и устроился между ними.

- В следующий раз, - прорычал он, - дождись темноты.

Сначала, он набросился на нее ртом, облизывая и поглаживая языком, пока она не задохнулась в предчувствии кульминационного момента. Тогда он приподнялся и погрузился в нее так глубоко, как это только было возможно. Она обхватила ногами его поясницу, когда он опустил руку и обосновал большой палец на гладкой поверхности трепещущей выпуклости, скрывающейся между лепестками ее половых губ, ритмично поглаживая.

Возможно позже, он мог объяснить себе это как первобытный инстинкт - простой и понятный - но он понимал. Он просто перепугался за нее. А теперь он разозлился. Взять ее немедленно, потребовав ее беспрекословного подчинения было единственным в данный момент, что могло хоть как-то его успокоить.

Ему нравилось и одновременно претило то, что она была так независима, не нуждалась в его силе и защите. Когда же до нее, наконец, дойдет, что ему можно доверять? Что он сражается вместе с ней, а не против нее?

Когда она, наконец, поймет, что принадлежит ему? И он молил Бога, чтобы она никогда не догадалась, как много значит для него - сколько власти имела над ним.

Она тоже его желала, в этом он был абсолютно уверен. Марика издавала томные стоны в такт его движения. В первые с того момента, как она ушла он мог ощутить, что владеет контролем над ситуацией, неистово погружаясь в нее.

Они слились в мощном дрожащем объятии, в результате которого какое-то время они не были способны произнести ни слова.

- Ты же понимаешь, - произнесла она позже, уткнувшись губами ему в шею, - что я не отношусь к этому, как к наказанию?

- Я не собирался наказывать тебя, - ответил он осевшим голосом. - Я просто хотел, чтобы ты научилась мне доверять.

Приподняв голову, она внимательно смотрела ему в глаза. Он достойно встретил ее взгляд. Наконец, она кивнула, растерянное выражение мелькнуло на ее лице и тут же исчезло.

- Прости, что заставила тебя волноваться. Я постараюсь так больше не делать.

- Хорошо.

Она все еще изучала его. Было очевидно, что ей есть еще чего добавить.

- Никто прежде не волновался за меня - за исключением Буники.

- Я не в состоянии защитить тебя днем, как бы этого не хотел.

Он промолчал о том, каким беспомощным ощущал себя, как собирался рискнуть выйти на солнечный свет, чтобы отыскать ее. Ему следовало закончить этот разговор. Переживания и желание защитить были свойственны людям, испытывающим довольно глубокие чувства, когда трудно представить себе жизнь без этого человека.

И любая бы женщина на ее месте обязательно бы развила беседу, о ее защите, Марика просто взяла то, что он ей предложил. Как не странно Бишоп был даже несколько разочарован, что она не стала говорить о глубине чувств. Она просто склонилась и нежно поцеловала его в губы.

- Я не особо нуждаюсь в твоем беспокойстве и защите, но мне нравиться осознавать, что у меня есть и то и другое. Поскольку я предлагаю собственное взамен.

Спорить было не о чем, поскольку она не отринула это. И сколько бы он не отрицал это, ему нравилось знать, что она ощущает нечто подобное к нему. Так что тон просто поцеловал ее в спину, позволив разногласиям и недомолвкам этого дня улетучиться.

Опершись на локоть, четко копируя ее позицию, он играл с ее локонами, пропуская пряди сквозь пальцы.

- Расскажи, как прошла встреча с отцом.

Она рассказала. Если она и упустила что-то, похоже, его это не слишком заботило. Он никак не мог поверить в то, что она ему рассказала.

- Они пленили Темпла?

Марика кивнула.

- Мой отец говорит, что да. И у меня нет оснований ему не верить.

Какой же силой должен обладать этот орден, если им удалось пленить Темпла? Он был самым мощным из них. Сравниться с ним мог, разве что Шапель, поскольку был быстрее, и Бишоп непосредственно. Санти был немного хитрее, Рэйгн более предприимчивым, но Темпл всегда оставался их лидером. Они всегда охотно следовали за ним, и он ни разу их не подвел.

Мысль о том, что кому-то - сколько бы их не было - удалось захватить его, вызывало у Бишопа устойчивое ощущение дискомфорта.

Если им удалось захватить Тэмпла, они в состоянии пленить любого из них.

Молинэуксу было известно это? А Шапелю? Как они намерены поступить со всем этим?

Пальцы Марики нежно ласкали его бедро. Он прикрыл глаза, сосредоточившись на ее прикосновении. Как по волшебству, все его терзания тут же улетучились.

- Я понимаю, что ты должен уехать, чтобы отыскать своего друга.

Он нахмурился, поняв, что она предположила, что он собирается оставить ее.

- Спасибо, но я не оставлю тебя одну, особенно после того, что произошло с Темплом. В добавок ко всему, они, скорее всего, на это и рассчитывают. И я никуда не пойду, пока не получу известий, что Темплу действительно нужна моя помощь.

- Но мой отец...

- Член этого ордена, - напомнил он ей. - Он мог быть очень даже связан с нападением на тебя. Я не намерен воспользоваться помощью твоего отца, какого бы рода она не была.

В ее взгляде отразилась боль.

- Может, он был действительно искренним.

- Если ты и вправду в это веришь, дерзай.

Он старался, чтобы это прозвучало не так грубо, но не слишком преуспел в этом.

- Я не доверяю ему настолько, чтобы вручить ему наши судьбы, вскоре я сам позабочусь о нас обоих.

- Он поделился со мной информацией.

Теперь она тоже нахмурилась.

- Почему ты настолько подозрителен?

Вздохнув, Бишоп придвинулся и накрутил на палец ее локон. Ему очень не хотелось, объяснять ей вполне очевидные вещи.

- Марика, будь разумной. Если бы это был кто-то другой, а не твой отец, ты стала бы доверять ему?

Она отвела взгляд, но ее надутые губы выдали ее мысли.

- Я знаю, как желанно для тебя его расположение, полукровка, но не позволяй этому притупить твой инстинкт.

Она кивнула, все еще не решаясь, встретится с ним взглядом. Он мягко настаивал.

- Что тебе говорит собственный инстинкт?

Прошло несколько мгновений, прежде чем она подняла на него сердитый взгляд.

- Что он принял меня в свою жизнь слишком быстро для человека, не желавшего иметь со мною ничего общего.

Он с трудом сдержал улыбку. Он не хотел, чтобы она подумала, что он насмехается над болью, которую она испытывает.

- Умница.

- Мой отец так же сказал, что я интересую орден из-за крови Санти.

Ее голос подрагивал и казался взволнованным.

- Я нужна им по той же причине, по которой они пленили Темпла. Я и этому не должна верить?

Если бы слово могло сбить с ног, она бы отправила его в нокаут.

- Нет. Конечно, нет.

Ответ получился сухим, поскольку ему было трудно его сформулировать

Какая бы кровь не бежала в его венах, он вцепится в горло любому, кто попытается навредить Марике.

- Они не получат тебя, - пообещал он.

Стоило поразмыслить над тем, хотели ли они убить ее, или теневые существа им нужны были живьем. Но они сосредоточились конкретно на них, тех кто испил непосредственно из чаши с сутью Лилит. Это было слишком избирательно, и вряд ли они удовлетворились бы обычным убийством.

Христос, Темпл же являлся хранителем чаши Грааля. Орден и ее захватил? Что они намеревались сотворить с подобной силой? Их предшественниками были Тамплиеры, хранившие ее в тайне много лет, пока Бишоп со своими друзьями не отыскали ее. Что они собирались сделать, заполучив ее обратно? Что они намеревались сделать с теми, кто выкрал ее?

Ему нужно связаться с Молинеуком, а тот свяжется с Шапелем. Возможно, Молинеукс сумеет связаться с Рейгоном и Санти. А потом Бишоп отписал бы Аноре, сообщив, что ему не удалось отыскать ее брата, и что все это оказалось, куда более запутанно и угрожающе, чем они предполагали.

Рука Марики коснулась его щеки. Ее пальцы были легкими и мягкими, и все же он ощущал тяжесть на сердце от этого прикосновения.