Ночное дежурство

Глава десятая

Конни

Чорлтон-кам-Харди остался позади, они уже едут на юг через Манчестер, когда Джеф произносит:

– Я не повезу тебя до самого магазина. Могу высадить тебя там, где нас не увидят вместе.

– Зачем ты вообще меня повез?

– Просто подумал, что будет безопаснее, если ты оставишь свою машину дома.

– Может быть, только как я доберусь до дома после работы?

– Далековато, чтобы брать такси, верно? Я не знаю, смогу ли уйти с работы пораньше, чтобы забрать тебя.

Он устремляет на Конни глубокие карие глаза и поджимает полные губы, словно пытается прочесть выражение ее лица, и она чувствует себя гадкой девчонкой, потому что дразнит его – пытается выяснить, до какой степени он считает себя обязанным после того, как они провели вместе всего одну ночь. И все-таки она не упускает возможности заметить:

– Ты только что сказал, что не можешь подъехать к магазину.

– Я не сказал, что не могу, – возражает он, и его взгляд устремляется на скопление машин, которое движется вперед в час по чайной ложке. – У меня с Джил проблем нет, не знаю, как у тебя.

– Может, у нее есть.

– Зная ее, вероятно, а тебе приходится с ней работать. Что ж, это разумно, я не стану попадаться ей на глаза.

Он по-прежнему, кажется, доволен поворотом событий, хотя они и застали его врасплох. Если бы Конни позволила себе, то призналась бы, что для нее это тоже сюрприз: идея выпить после кинотеатра в баре «Восток-Запад» принадлежала не ей, а Роде и еще одной девушке, которую Конни помнила по университету. Впрочем, возражать она не стала, а когда увидела за стойкой Джефа, то с готовностью призналась себе, что надеялась его здесь увидеть. Когда Рода с их общей подружкой собрались уходить, Конни отказалась от возможности доехать до дома, чтобы еще поболтать с ним, а потом все уже шло словно по накатанной. Но это не значит, что она утратила контроль, все было в рамках: даже в детстве она терпеть не могла, когда другие дети устраивали сцены, а в считаные разы, когда родители ссорились на публике, ей хотелось провалиться сквозь землю.

– Я уверена, что мы с Джил понимаем друг друга, – говорит она Джефу, когда его «гольф» продвигается на очередной метр.

– Подозреваю, это ты ее понимаешь. – Он, кажется, сомневается, воспримет ли она эти слова как комплимент, поэтому торопливо добавляет: – Если хочешь, я довезу тебя до твоей машины.

– А вот это было бы здорово.

Он проезжает перекресток на Ки-стрит, как только гаснет красный сигнал светофора. На Динсгейт красный загорается поминутно, чтобы поток офисных работников мог пересечь дорогу, пока бомжи собирают свои пожитки из-под дверей магазинов, а самые везучие – из шикарного места перед входом в большой универмаг. Трамвай из трех вагонов, подвывая, катит по Пикадилли, пока «гольф» Джефа проезжает мимо собора из красного кирпича. Четверть часа по Бери-Нью-роуд, где единственной помехой на пути оказывается одиночная фура с продуктами, и он уже сворачивает на Прествитч.

– Высади меня здесь, – довольно скоро произносит Конни. – Я пройду через парк.

Когда она отстегивает ремень безопасности, он берет ее за руку, но не настолько крепко, чтобы она не смогла высвободить руку, если захочет.

– Я тебе позвоню? – предлагает он.

– Только не на работу. Шеф не одобряет личные разговоры. А у вас как?

– Наша не настолько свирепая. Вот если больше двух раз в неделю, тогда начнет хмурить брови.

Конни перегибается через рычаг переключения скоростей, чтобы поцеловать Джефа, коснувшись вскользь кончика его языка.

– Лучше я сама с тобой свяжусь, – отвечает она, помахав на прощанье его полным надежды глазам в зеркале, и идет в парк.

Голые деревья светятся так, словно вот-вот превратятся в витражи, как и небосвод. Солнце похоже на портал с острыми краями, вырезанный в ровном кобальтовом полотне, чтобы свет мог литься наружу. Два щенка неуклюже скачут друг вокруг друга, а потом бегут дальше, сшибая с травы радужные бусины и гася в них искры. За собаками неспешно следует пожилая пара, мимо садовника, который сгребает в кучи граблями золотые и медные чешуйки, но на дорожке, ведущей к дальним воротам, Конни совершенно одна. Прогулки через парк всегда помогают ей собраться с мыслями, если есть над чем подумать. Она переспала с Джефом не для того, чтобы позлить Джил, она бы предпочла, чтобы Джил об этом не узнала, особенно теперь, когда все потрясены гибелью Лорейн. Кстати, зачем она так грубо выговаривала Джил из-за ее витрины? Может, переволновалась из-за того, как пройдет их первая встреча с автором, хотя это не оправдание. Скандальная реклама, несомненно, лучший способ продвинуть книгу Броуди Оутса. Надо обязательно сказать об этом Джил, как только они увидятся, обещает себе Конни, проходя последние двести ярдов от парка до своего уютного маленького домика на две спальни.

Кошки встречают ее, свернувшись аккуратными клубками на полках в гостиной. В полной стального блеска кухне она бросает в стакан пять кубиков льда и наливает воды, чтобы избавиться от сухости во рту. Хотя она принимала душ у Джефа, еще есть время, чтобы поплескаться в ванной, благоухающей летними цветами. Пока она одевается, за ней из кровати наблюдает Одинокий Лев. Он размером с нее в шестилетнем возрасте, но имя ему она дала, когда была уже в два раза старше, потому что ей показалось, именно таким он выглядел в витрине магазина. Она гладит его по колючей лысеющей голове и велит охранять дом, после чего торопится стереть похожий на катаракту налет с лобового стекла своей «рапиры».

Спустя пять минут она уже на скоростной трассе. Еще десять, и она была бы в «Текстах», если бы не туман. Заметив, как он наползает на шоссе, она понимает, что находится рядом с Заболоченными Лугами, хотя ни торгового центра, ни указателя не видно во мгле, как и солнца. Мокрые зеленые поля по обеим сторонам от дороги сереют и уменьшаются до широких обочин, ограниченных стеной ничего, и кажется, что ее разум тоже скукоживается, пока лишенное солнца пространство занимает туман. Супермаркет «Фруго» она проезжает на второй передаче и почти видит, как полоса асфальта, отделенная от мира туманом, сменяется напитавшейся влагой землей, которая засасывает колеса. Она останавливается позади «Текстов» и быстро проходит по мрачному пустынному проулку к фасаду магазина.

Дыхание тумана как будто заполнило ей голову и застыло там заодно с запахом. Она откашливается, но это не помогает избавиться от него, зато Гэвин тут же перестает зевать и принимается аккуратно раскладывать на прилавке листовки с расписанием мероприятий. У всех покупателей уже есть по экземпляру, и между стеллажами прохаживается не меньше дюжины мужчин и женщин. Вуди должен быть доволен, вот только сегодня у него выходной. Конни бегом поднимается наверх в уборную, как упорно называет туалет американец, и с такой силой высмаркивается в несколько салфеток подряд, что начинает кружиться голова. Должно быть, она ведет себя так шумно и решительно, потому что ей померещилось, как серая масса на мгновение показалась в нижней части зеркала; Конни охватывает тревога, она невольно оборачивается, убеждаясь, что в помещении одна. В основном избавившись от туманной слизи и уже не обращая внимания на ее последние остатки, она регистрирует под часами свой приход и по дороге к своему рабочему месту сияет улыбкой всем, кто собрался за столом во главе с Найджелом, не исключая, но и не выделяя Джил. Она собирается проверить почтовый ящик, когда слышит, что собрание завершилось, и дверь кабинета приоткрылась на дюйм.

– Конни? – окликает Джил.

Она говорит негромко и настороженно, но решительно и смущенно улыбается тому, что ее заметили.

– Ну, в чем там прикол, Джил? – подбадривает Конни.

– Не знаю, стоит ли это называть именно так, – произносит Джил, со щелчком открывая сумочку. – Ты сознавала, что делаешь, если это была ты?

Неужели она каким-то образом вычислила, что Конни провела ночь с Джефом? Но с чего Конни решила, будто это хоть как-то касается Джил? Она подавляет в себе желание занять оборону, когда дверь рывком открывает Вуди.

– Опять что-то случилось?

– Разве у вас не выходной? – не успевает удержаться от вопроса Конни.

– А что, ты бы хотела?

– Только ради вашего здоровья. Вам необходимо время от времени отдыхать от нас.

– Это время придет, когда мы достигнем верхних показателей. Мне по-прежнему снится пустое хранилище, откуда нечего отправлять в торговый зал; надеюсь, уже скоро это будет не просто сон. – Он умолкает довольно надолго, и Конни кажется, что его мутные глаза действительно смыкаются от недосыпа, но затем он произносит: – Мы тебя прервали, Джил.

После его слов Конни еще решительнее настроена защищаться, она готова отрицать вообще все, что может содержаться в письме, которое Джил извлекает из своей сумочки. Впрочем, когда Джил разворачивает его, это оказывается рекламная листовка со списком мероприятий.

– Я пыталась сказать Конни. Конни, извини, но думаю, это ты могла бы заметить.

Вуди разворачивается в дверном проеме, чтобы взглянуть на листовку.

– О, новые.

В первый момент, всматриваясь в текст, Конни готова поверить, что ничего страшного не случилось, но затем она перечитывает заголовок:

МЕРОПРИЯТИ, Я В «ТЕКСТАХ»

Запятая мала настолько, что ее можно принять за грязное пятнышко, но все-таки это запятая.

– Не могу поверить, – слышит она собственный голос, отчего чувствует себя еще глупее. – Я же всё проверила на экране, а потом еще раз, когда распечатывала.

– В таком случае, мне кажется, нас взломали.

– Иногда просто видишь то, что ожидаешь увидеть, да? – произносит Джил. – Я и сама не сразу заметила. Только когда взяла стопку, чтобы раздавать в школе, моя дочка спросила, нет ли здесь ошибки.

На ее губах снова играет улыбка. И не важно, какая она, насмешливая или сочувственная, но неужели Джил действительно не понимает, что только усугубляет положение Конни?

– Может, люди подумают, что так и надо, просто немного чересчур оригинально, – говорит она Конни. – Как будто подразумевается «мероприятия и я» в «Текстах».

Конни почти уверена, что Джил утонченно измывается над ней. Возможно, считает, что Конни не посмеет ответить при Вуди, в таком случае она прямо первостатейная стерва. А раньше Конни думала о ней иначе? Ничего сейчас не приходит на ум. Она раскрывает рот и тут же из-за голоса Грэга превращается в куклу для чревовещания, отчего ощущает себя совсем уж дурой.

– Конни, позвони, пожалуйста, на шестой телефон. Конни, позвони на шестой телефон.

– Лучше позвони, – советует Вуди. – И спасибо за рекламу, Джил, даже если она производит не то впечатление, какого мы хотели добиться.

Она не говорила, что вручила листовку хоть кому-то. Конни улучила бы момент, чтобы заметить это вслух, только Вуди сверлит взглядом телефон, словно подталкивая ее к нему.

– Да, Грэг, – произносит она, сняв трубку.

– Кружок читателей спрашивает, где им собираться.

Почему он просто не переключил звонок? Она знает, что он жаждет продвижения по службе, но какого черта ведет себя так, словно его уже назначили менеджером.

– Переключи их на мою линию, – просит она, – я сама поговорю.

– Они не по телефону, они здесь. Начало через несколько минут.

– Я что-то сомневаюсь, Грэг. Кто-то перепутал время.

– Но так указано в твоем рекламном листке.

– Кто тебе такое сказал? Джил? – Похоже, имя звучит как обвинение, а не как просьба дать листовку, потому что Джил не сразу протягивает ее. – Я ничего такого не вижу, – едва слышно произносит Конни.

– Значит, там такого нет, правда? – спрашивает Вуди, и его взгляд требует пояснений.

– Я знаю, что написала восемнадцать ноль-ноль, а не одиннадцать. Могу поклясться, что так и было.

– Клянись сколько угодно, только не при посетителях.

В голосе Вуди нет даже намека на моральную поддержку, поэтому она почти с облегчением возвращается к телефону.

– А Уилф там? – спрашивает она.

– Он как раз отправился в хранилище.

– Я его перехвачу.

Когда Конни срывается с места, Вуди вскидывает раскрытую ладонь так быстро, словно собирается отвесить ей пощечину.

– Пока ты не убежала: мы точно нашли все ошибки в том, что ты написала?

– Надеюсь.

– Но надо бы удостовериться.

Больше всего ее выводит из себя то, что он устраивает ей выволочку при Джил. По-видимому, ярость ослепляет ее – она едва различает набранный текст, не говоря уже о том, чтобы вылавливать в нем другие ошибки.

– Разве вы лично не проверили? – она не видит причин удержаться от вопроса. – Мне казалось, вы любите все контролировать.

– Наверное, я подумал, что можно на этот раз довериться тебе.

Единственный ответ, на который она отваживается:

– Джил, а ты до сих пор тут с каким-то особым вопросом?

Джил протягивает руку за листовкой, но в итоге оставляет ее лежать на столе.

– Возьми себе, у меня еще есть. Только что мне с ними делать?

– Конни даст тебе другие, без ошибок, правда, Конни? Давай убедимся, что мы больше не переводим бумагу зря. – Вуди подкрепляет слова выразительным взглядом и, широко шагая, проходит через комнату для персонала, чтобы открыть дверь в глубине. – Уилф, ты нам нужен.

– Я собирался отвезти вниз свои книги и те книги Лорейн, которые вы поручили мне.

– Это подождет. В данный момент у Конни для тебя сюрприз. Там внизу ждет твой фан-клуб.

Уилф пытается ничем не выдать свои чувства.

– Кто?

– Кружок любителей чтения. Я знаю, они должны были прийти к вечеру, но мы не можем отправить их обратно, раз уж им сообщили, что встреча назначена на этот час.

Похоже это потрясает Уилфа не так сильно, как то, что он ожидал услышать.

– Ты ведь прочел книгу, да? – настаивает Вуди.

– Почти закончил вчера вечером. Под конец я заснул.

– И о каком количестве страниц речь?

– Не меньше главы.

Конни чувствует: он надеется, это его дисквалифицирует, однако Вуди говорит:

– При твоих темпах сколько это займет, пять минут? Мы пока отнесем вниз стулья, а ты спускайся, как только дочитаешь. Конни, поможешь мне? Джил пора заняться полками.

– Джил, ты иди вперед. – Конни сознает абсурдность своего приказа, который отдает в дверях, пытаясь ощутить, что она здесь пока еще менеджер. Она составляет друг на друга четыре стула, добавляя к семи стульям Вуди, а Уилф опускается на оставшийся с книгой Броуди Оутса. – Для тебя полно новых книг, Джил, и не забудь про полки Лорейн, – она не может удержаться от этого комментария, волоча свой многоногий груз через хранилище.

– Я и не думала забывать о ней.

Вуди опускает пирамиду из стульев рядом с лифтом и жмет на кнопку.

– Захвати их с собой, а я пока сообщу группе, что все в порядке, ладно? – просит он. – Я тебя встречу внизу.

Стремительное стаккато его шагов по ступенькам завершается бряканьем засова на двери, а затем Конни слышит, как лифт ползет наверх. За его скрежетом слышится иной звук: невнятный женский голос. Кто бы ни говорил, ничего не разобрать, или это запись из самого лифта? Если бы Конни прислонилась ухом к двери, то, возможно, расслышала бы слова, но она не успевает этого сделать, когда лифт объявляет, что открывается, и, дернувшись, широко распахивает дверцы.

Конни сама не знает, отчего не доверяет лифту в полной мере. Она ставит между двойными толстыми дверцами один стул и затаскивает внутрь оставшиеся пирамиды: четыре, три, три. Отваживается шагнуть внутрь, чтобы нажать кнопку, собираясь тут же выскочить обратно. Лифт сообщает, что закрывается, и это означает задержку в несколько секунд, чтобы человек точно успел войти. Но нетерпеливые дверцы сразу толкают стул ей под ноги, и ме́ста, чтобы протиснуться мимо, не остается. Когда она сдвигает его в сторону, то понимает, что придется ножками с силой разжать дверцы. Она уверена, что угодила в ловушку, но все же выкарабкивается наружу и едва не падает головой вперед, когда дверцы шумно смыкаются за спиной.

Конни озирается по сторонам так, словно старается убедить Джил, что вовсе не спотыкалась и даже не думала. Неужели во втором слове, которое произносит лифт, слышится короткая пауза между слогами, похожая на сдавленное хихиканье? Должно быть, какой-то сбой в механизме. Конни топает вниз, когда Вуди появляется из дверей торгового зала.

– Похоже, будет жаркая дискуссия, – сообщает он. – Это не просто читатели, это группа писателей.

Конни старается отделаться от впечатления, что из лифта ему отвечает невнятный голос. Должно быть, сообщает, что открывается, потому что после паузы, во время которой Вуди цокает языком, словно подзывая собаку, лифт действительно открывается.

– Ого, а мне показалось, внутри кто-то есть, – произносит он.

Конни воспринимает это как упрек в том, что оставила стулья без присмотра. Тот, который она отодвинула в сторону, завалился на бок. Вуди водружает его поверх трех других, на них ставит еще три и выносит всю пирамиду, поддерживая снизу, пока она заскакивает в лифт, чтобы вытащить оставшиеся. Должно быть, Вуди подумал, она хочет сравняться с ним по скорости. Он придерживает дверь в торговый зал, чтобы она успела пройти.

– А вот и мы, – объявляет он. – Пожалуйста, разбирайте стулья.

Когда Конни следует за ним к нише в секции для подростков, народ, слонявшийся по проходам и листавший книжки, стягивается в одну точку. Много довольно пожилых людей, настолько пожилых, что могут рассчитывать на льготный проезд. Две молодые женщины, которые умудряются выглядеть разом напористыми и несмелыми. Стулья уже выстроены в овал, но самая старшая в группе, невысокая массивная дама с косами, уложенными в пучок, который похож на седоватый каравай, в необъятных зеленых брюках и кофте, такой многоцветной, что в этом есть даже что-то библейское, не садится.

– Вы оба будете вести мероприятие? – задает она вопрос от всей группы.

– Наш волонтер сейчас подойдет, мэм. – Вуди испепеляет дверь взглядом, словно от этого словно по волшебству появится Уилф, когда сверху доносится голос Агнес:

– Менеджера ожидают у прилавка. Менеджер, подойдите, пожалуйста, к прилавку.

Ей нужен кто-нибудь, чтобы подтвердить возврат денег подростку с агрессивно торчащими прыщами, который принес обратно запись концерта группы «Матери-одиночки на наркоте». Когда Конни ставит подпись на квитанции, из своего укрытия появляется Уилф.

– Вот наш читатель-чемпион, – объявляет Вуди, что, похоже, совершенно не вдохновляет Уилфа, а сам направляется к кассе, когда покупатель, водрузив на голову мотоциклетный шлем, выходит из магазина. – Что здесь случилось? – спрашивает Вуди.

– На что он жаловался, Аньес?

– На записи нет музыки, и вообще она не похожа на концерт.

Вуди хмурится, ведь он считает, что хотя бы эту малость Конни должна была узнать, прежде чем подтверждать возврат денег, а затем забирает кассету.

– Зайду к соседям, взгляну на запись.

Как только он выходит из магазина, Агнес спрашивает:

– Конни, не думаешь, что мы все должны пойти на похороны?

– Но мы ведь не можем. Кто-то должен остаться здесь.

– А нельзя нам закрыть магазин на это время? Сколько это займет, часа два? Тебе не кажется, что Лорейн заслуживает хотя бы этого?

– Аньес, нет смысла уговаривать меня. Тебе необходимо убедить Вуди.

– Я подумала, ты могла бы спросить у него, если бы сочла это важным.

– Я уверена, ты и сама можешь. У тебя явно хватит на это духу, – отвечает Конни, пытаясь расслышать, что происходит в нише рядом с литературой для подростков. Женщина с седым караваем на голове скрестила руки на груди с такой силой, словно у нее нет бюста, и нацелила на Уилфа указательный палец.

– И в чем, по-вашему, смысл этого произведения? – произносит она тоном школьной училки. – Вы же почему-то выбрали именно эту книгу.

– На самом деле не я. Та девушка, которая выбирала книгу, ее сейчас здесь нет.

– Это выбор вашего магазина, а вы представитель магазина. Мы купили ее только потому, что нам порекомендовали. Поднимите руки, кто сам бы этого не сделал. – Она пару мгновений покусывает губы и отрицательно мотает головой в ответ на робкие жесты двух молодых женщин. – Итак, объясните, почему вы остановили свой выбор на этом произведении, может, это просто чья-то шутка? – наседает она на Уилфа.

– Возможно, шутка автора, до какой-то степени. Вам так не кажется? На следующей неделе он приедет сюда лично, вы сможете спросить у него.

– Мы спрашиваем вас. Ваш босс уверял, что никто не читает так много, как вы. Так что мы все хотим узнать?

– Что подразумевает такой финал, – произносит одна из молодых женщин, и вторая согласно кивает.

– Финал, – решительно выкрикивает их председательница, отпустив свой бюст на свободу и рывком развернув к Уилфу раскрытые ладони. – Мы все были бы счастливы услышать, что он должен означать, не так ли?

Общий согласный гул перемежается короткими смешками, лишенными веселости. Уилф сдвигается на край своего стула и поднимает взгляд, чтобы не видеть аудитории, но тут же натыкается на взгляд Конни с другой стороны торгового зала. Он спешно отводит глаза и моргает, не глядя ни на кого и негромко бормоча:

– Вероятно, это зависит от того, как вы понимаете книгу в целом.

– А вы? – торопится узнать вторая молодая женщина, но ее отодвигают в сторону.

– До этого мы еще дойдем, – заявляет председательница. – Мы хотим знать, что именно мы должны были вынести из самого последнего абзаца.

– Что вы думаете сами? У вас же наверняка были идеи?

– Давайте сначала выслушаем вас. Ваш босс уверял, что если кто и способен извлечь из этого смысл, то как раз вы.

Конни все это время оставалась за прилавком, чтобы не смущать Уилфа лишний раз, однако ей пора заняться листовками со списком мероприятий. Она стремительно вышагивает по боковому проходу, когда ее взгляд снова наталкивается на взгляд Уилфа. И эти затравленные глаза словно в отчаянии цепляются за нее.

– Я не могу, – произносит он и вскакивает с места, словно марионетка, вздернутая за пеструю голову. Он спотыкается о стулья и, похоже, готов бежать со сцены, не разбирая дороги, но затем внезапно направляется к Конни.

– Неужели это не может сделать кто-нибудь другой? – почти молит он.

– В чем дело, Уилф?

– Я… – он машет пальцами перед лицом и сжимает ими воздух, словно надеясь таким способом выудить что-то из разума. – У меня…

– Наверное, мигрень? – подсказывает Агнес.

– Не знаю, у меня никогда не было, – произносит он, а потом смотрит на нее с благодарностью. – Раньше, – прибавляет он.

У Конни мелькает мысль, уж не готова ли Агнес взять на себя роль Лорейн, чтобы говорить от имени коллег даже тогда, когда они об этом не просят.

– Ты в самом деле не в состоянии продолжать, Уилф?

Его глаза блестят, словно увлажненный туманом асфальт за окном.

– Прошу прощения. Я всех вас подвел.

По-видимому, это утвердительный ответ. Конни придется взять на себя кружок читателей, но она ведь просто пролистала книгу по диагонали. Она поднимает трубку ближайшего телефона, и ее голос разносится по торговому залу, призывая Джил.

– Скажи своим подопечным, что мы пришлем тебе замену, – говорит она Уилфу, – но что ты собираешься делать дальше?

– Здесь ведь негде прилечь, – подхватывает Агнес. – Попробуй посидеть с закрытыми глазами. Сам до дома ты не доедешь.

– Джил, ты можешь оставить свои полки на потом, – Конни даже не спрашивает. – Похоже, у Уилфа приступ мигрени и нам нужен человек, способный побеседовать с его кружком о книге Броуди Оутса.

– Но, кажется, она мне не понравилась.

– В таком случае, не стоит этого скрывать. Просто поговори с ними, это же твоя работа. Они в подростковой секции. Спускайся немедленно, – произносит Конни и вешает трубку.

Уилф поплелся к своим читателям, чтобы сообщить им новость. Женщина с караваем на голове всплескивает руками, когда он отходит к креслу недалеко от своей секции и опускается в него, закрывая глаза. Но почти сразу же открывает их снова и пристально всматривается в корешки книг перед собой, прежде чем прикрыть глаза рукой и еще глубже провалиться в кресло. Конни уже собирается предложить ему парацетамол, когда подходит Джил со стаканом воды и пачкой аспирина. Приняв от нее помощь, Уилф снова прикрывает глаза, а она отправляется к нише в секции подростковой литературы, даже не взглянув на Конни. Присев на краешек свободного стула, она произносит:

– Я Джил. Кому понравилась книжка?

Конни невольно поджимает губы, потому что аудитория отвечает Джил молчанием. В конце концов молодые женщины признаются, что им что-то в ней понравилось. Конни задержалась бы послушать, как Джил справляется с председательницей, вот только это никак не поможет ей отпечатать новые листовки. Она выходит из-за прилавка, когда в магазине появляется Вуди.

– Дайте мне знать, если этот парень принесет на возврат что-нибудь еще, – произносит он, опуская кассету на полку с возвратами. – Концерт затерт другой записью.

– И что там?

– Какое-то старое историческое кино. Вроде бы, с какими-то вашими сражениями. И качество отвратительное. Неудивительно, что он не захотел оставить кассету. – Вуди уже успел заметить Уилфа и Джил. – Что тут успело произойти, пока меня не было?

– И Уилфа мигрень, – сообщает Агнес. – А Джил читала книгу.

– Ради бога, скажи ему, чтобы сидел наверху, пока ему не полегчает, – обращается Вуди к Конни.

Та с раздосадованным видом направляется к Уилфу, когда Агнес продолжает:

– Конни сказала, мне надо самой попросить вас закрыть магазин после обеда, чтобы мы все могли пойти на похороны Лорейн.

– Вуди хочет, чтобы ты посидел наверху, где тебя не увидят посетители. – Торопливо сообщив об этом Уилфу, Конни идет обратно к прилавку, чтобы услышать ответ Вуди.

– Зачем же все? Насколько я помню, некоторые из вас не очень-то хорошо с ней ладили.

– Мне кажется, ее родители хотели бы видеть там всех.

– Но они ведь даже не знают, сколько у нас работников, верно? Нет смысла закрывать магазин, пусть даже ненадолго, когда у нас и без того на одного человека меньше. И всем, кто захочет присутствовать на похоронах – если это не их выходной, – придется выйти на следующей неделе в ночную смену. Надеюсь, все в любом случае выйдут и помогут привести ее секцию в такой вид, какого она сама добивалась.

Агнес неверящими глазами смотрит на Вуди, пока Уилф удаляется в комнату для персонала. Конни идет за ним, на тот случай, если ему не удастся приложить пропуск к пластине в стене, но он довольно ловко справляется с задачей. На середине лестничного пролета он оборачивается и моргает так, словно за ним гонятся.

– Посиди за столом Рея, чтобы остальные могли приходить на перерыв, – велит она. – А у Рея сегодня выходной.

Уилф хватается за подлокотники кресла Рея и усаживается перед пустым компьютерным экраном. Когда Конни включает свой монитор, Уилф закрывает глаза рукой. Она удаляет незваную запятую, еще раз перечитывает документ и тут замечает, что Уилф подглядывает за ней сквозь пальцы.

– Ты видишь что-нибудь, что еще нужно исправить? – спрашивает она.

Он смыкает пальцы так быстро и с такой силой, что она опасается, не прищемил ли он себе веки.

– Ничего, – бормочет он.

Изображение на мониторе колышется, словно клубы тумана. Когда Конни прокручивает текст, убеждаясь, что компьютер не выкинул очередной трюк, в комнату для персонала забегает Ангус, чтобы налить себе кофе из кофеварки. Она знает, что он никогда не отказывает другим в просьбе. И она уже хочет попросить его просмотреть документ, но тут из хранилища появляется Агнес.

– Ангус, ты на следующей неделе выходишь в ночь?

– Собирался. Я внес свое имя в список.

– Я тебя и не отговариваю, просто Вуди сказал, все, кто выходит в ночь, могут пойти на похороны. Мне по-прежнему кажется, что должны пойти все. Мне кажется, это важно, если мы и дальше собираемся работать вместе.

Она возвышает голос и поднимает брови, глядя на Конни, которая пытается игнорировать ее, изучая экран. Чем упорнее она сосредотачивается, тем меньше смысла в словах на экране, даже после того, как Агнес возвращается в хранилище. Когда Конни решает напечатать одну листовку, поскольку на бумаге ошибки заметнее, наверх галопом поднимается Вуди, напевая себе под нос песенку, которой колонки под потолком изводили каждого в те недели, когда шла подготовка к открытию магазина:

– «Ах ты, боже, вот так так»… Необходимо поддерживать бодрость духа, – поясняет он Ангусу. – А вот тот, кто нам нужен.

– У меня почти закончился перерыв, – заверяет Ангус и залпом опрокидывает полкружки кофе.

– Эй, не обязательно захлебываться. Я всего лишь хотел попросить тебя помочь мне на следующей неделе. Ты ведь не очень тесно общался с Лорейн, так? И не принадлежал к числу ее особенно близких друзей, если у нее таковые были.

Сердитое громыханье книг на тележке в хранилище сменяется тишиной, похожей на задержанное дыхание.

– Я знал ее только по работе, – признается Ангус.

– В таком случае тебе необязательно ходить на ее похороны, правда? И ты подменишь того, кому это важно.

– А ее родители не спросят, почему это я не пришел?

– Разве ты знаком с ними?

– Пока еще нет, но…

– В таком случае они вряд ли подозревают о твоем существовании. Они только зря расстроятся, если кто-то заострит на этом внимание, и это им сейчас совершенно ни к чему, верно? Значит, мы с тобой договорились? Я могу на тебя рассчитывать?

– Наверное, да, – отвечает Ангус, и Конни чувствует, что этим уклончивым ответом он надеется утихомирить Агнес. – То есть можете, – ему приходится сказать это Вуди, что вызывает неистовый грохот тележки в хранилище. Он осушает кружку и ставит ее к таким же другим в и без того забитую посудой раковину, после чего убегает вниз, пока Вуди всматривается в экран Конни.

– Как теперь? – интересуется он.

– Лично я не вижу проблем, а вы?

– Я их вижу всегда, – отзывается он, поглядывая на мониторы системы безопасности у себя в кабинете. – Боюсь, писатели не в восторге от твоей подружки Джил.

– Я бы не стала называть ее так.

– В самом деле? Между вами какие-то трения, о которых мне стоит знать?

– Лично я считаю, что между нами нет ровным счетом ничего.

Его внимание сосредоточено в основном на мониторе, хотя он и поворачивается к Конни.

– Ей не удалось продать им твою книгу, – сообщает он. – Большинство из них ушли, все еще недоумевая, почему мы вообще ее выбрали.

– Как, они уже разошлись? Сколько мы здесь просидели, Уилф?

Когда Уилф в ответ мотает головой, не убирая руку от глаз, ей отвечает Вуди:

– По моим часам, не меньше получаса.

Неужели она таращилась на экран все это время? Сквозь пелену липкого смущения она слышит, как Вуди произносит:

– Боюсь, и ты тоже их не впечатлила.

Она уже чувствует себя так, как, по ее представлению, должен чувствовать себя Уилф.

– Не помню, чтобы я вообще к ним обращалась.

– Своими листовками. Я попытался внушить им, что это дефект принтера, но мне вовсе не нравится лгать во благо магазина. Не придется ли мне делать это снова?

– Разве вы сами не знаете? Вы же видите то же самое, что и я.

– Я смотрю на тебя, Конни, – отвечает он, после чего переводит взгляд на экран. – Распечатай, как только еще раз проверишь, а затем ты могла бы расставить часть книг Лорейн, чтобы у людей появилась возможность их купить.

Конни делает вывод, что Вуди видит столько же ошибок, сколько и она, – ни одной, однако когда он уходит в свой кабинет, ее пронзает мысль, вдруг он, как и ее разум, решил сыграть с ней шутку. Она всматривается в экран, пока слова не превращаются в полностью лишенные смысла знаки. Когда она подключает принтер, движимая одним только отчаянием, Уилф издает низкий стон, словно озвучивая его. В какой-то миг ей хочется все сказать начистоту, но затем она прикрывает рот твердой рукой. Просто напряжена из-за того, что случилось с Лорейн, говорит она себе. Все они, должно быть, напряжены, но постепенно напряжение пройдет. И она не собирается распространяться о своих чувствах на работе.