Ночной рейс

Глава 10 Остров Слез

«Влюбленный эллин» обогнул мыс, на котором стоял бетонный блиндаж, и вошел в узкий канал. Сан-Хуан, казалось, дремал в жарком мареве. Вдали над морем поднимались скалы высотой футов в сто. На вершине одной из них угнездилась старинная испанская крепость.

Папаша Мелос высунулся в окошко рубки и кивнул в сторону крепости:

– Вот она, тюрьма для политических заключенных. Ходят слухи, что там происходят страшные дела.

– Охотно верю.

Задрав голову, Мэннинг осмотрел крепость. Ей было не меньше четырех веков, и, наверное, с тех времен, с эпохи инквизиции, и до эпохи Кастро удобств тут не прибавилось. Все возвращается на круги своя. У времени нет ни начала, ни конца.

Сан-Хуан выглядел как обычный маленький кубинский портовый городишко. Но в гавани стояло всего несколько лодок, и везде царила странная атмосфера запустения. Даже кубинский флаг, водруженный на ратушу, обвис как тряпка в раскаленном воздухе.

Папаша Мелос выключил двигатели и дал сигнал матросу Мэннингу, чтобы тот бросил якорь. Какое-то время «Влюбленный эллин» продолжал скользить вперед, потом, слегка дернувшись, остановился в пятидесяти или шестидесяти футах от причала, выложенного битым камнем. Причал находился на южной стороне гавани.

Старик вышел из рубки и встал рядом с Гарри у поручня.

– Нужно подождать, пока начальник гавани не произведет таможенный досмотр.

Анна поднялась из каюты, повязав голову на крестьянский манер голубым шелковым шарфом. Черные очки скрывали глаза. Девушка приблизилась к Мэннингу и слегка коснулась его рукой.

– Какое у вас впечатление, Гарри? – спросила она тревожно.

– По-моему, беспокоиться не о чем. – Он старался, чтобы голос его звучал убедительно. – Все будет хорошо.

Под рубашкой, за поясом, у него был заткнут автоматический пистолет 38-го калибра. И он быстро дотронулся до него, подбадривая самого себя.

Пока они рассматривали гавань, в проходе между двумя рыболовецкими суденышками, пришвартованными к молу, появилась шлюпка. Бородатый толстяк в пятнистой униформе цвета хаки понукал второго человека, сидевшего на веслах.

– Слава Богу, начальника гавани не сменили! – с облегчением воскликнул папаша Мелос. – Его зовут Рафаэль Луис. И радушия в нем не меньше, чем жира.

– Для нас это очень важно, – заметил Мэннинг.

Когда шлюпка ударилась о стапель, Рафаэль одарил всех улыбкой, задрав вверх голову. Его лицо так и блестело от пота. По-английски он говорил с ярко выраженным американским акцентом.

– Вот те на! Да это же папаша Мелос! Мне показалось, что вроде бы твой корабль, да я глазам своим не поверил. Сколько времени не виделись!

Папаша Мелос перегнулся через поручень, и они пожали друг другу руки.

– Луис, старый дружище, рад тебя видеть! – Папаша Мелос махнул рукой в сторону Анны. – Моя дочка. Я часто рассказывал тебе о ней.

Рафаэль просиял:

– Рад познакомиться, сеньорита. – Потом он снова повернулся к старику: – А как поживает Янни?

– Полгода назад он утонул в сильный шторм неподалеку от Андроса, – спокойно сказал папаша Мелос и кивнул на Мэннинга. – Вот пришлось нанять Алексиаса.

Рафаэль, искренне расстроенный, быстро перекрестился.

– Да упокоится душа его в мире.

– Поднимешься на борт?

Кубинец покачал головой.

– Подведи свой корабль прямо к причалу. Там я тебя встречу. По-моему, есть повод выпить.

– Отель все еще принадлежит Бэйо?

– Да, дела идут теперь не так, как прежде, но он пока выкручивается. Трудные времена.

– Нам всем тяжко приходится, – отозвался папаша Мелос. – Увидимся на набережной.

Рафаэль отдал короткий приказ гребцу, и тот немедленно заработал веслами. Папаша Мелос с улыбкой повернулся к Мэннингу.

– Думаю, все будет хорошо.

– Похоже, что так, – сказал тот. – А что за человек этот Бэйо, о котором вы упомянули? Ему можно доверять?

Старик кивнул:

– Здешние жители рьяные католики, чтобы служить коммунистам. Вот где Кастро допустил большую ошибку. На Кубе масса людей, похожих на Рафаэля и Бэйо. Обычных людей, которым приходится мириться с тем, что происходит. Ведь надо как-то жить, у них есть дети и жены. Но им далеко не все нравится. Когда-нибудь Кастро почувствует это на собственной шкуре.

Они вернулись в рубку и опять завели двигатели. Гарри поднял якорь, а потом пошел на нос и подготовил трос. Рафаэль уже стоял на причале и, пока они швартовались, затеял разговор с парой бродяг, которые тут же подошли поближе к «Влюбленному эллину». Мэннинг бросил им трос, и кубинцы обвязали его вокруг столбика. Папаша Мелос выключил двигатель.

Причал возвышался над поручнем всего фута на два, и Гарри легко вскарабкался на него и втащил за собой Анну. Рафаэль, приподняв фуражку, поцеловал ей руку.

– Весьма польщен. Мы с вашим отцом знакомы уже много лет. – Скосив глаза на тунцов, он грустно вздохнул. – Давненько не привозили сюда таких красавцев. С покупателями проблем не будет.

– На это я и рассчитывал, – сказал папаша Мелос, и они двинулись по причалу к набережной.

– А почему тебя так долго не было? – спросил Рафаэль. – И вообще уже с полгода ни одно судно из Хармон-Спрингса не заходит к нам.

– Честно говоря, мы не очень уверены в хорошем приеме, – объяснил рыбак. – Будем смотреть правде в глаза: после кризиса все усложнилось.

– Но мы знаем, кто наши друзья, – возразил Рафаэль. – Есть разница между греками из Хармон-Спрингса и шпионами-янки из Майами. Большая разница. Ты уж поверь, у нас хватает здравого смысла, чтобы не ошибиться.

– Что ж, приятно слышать такие слова. Может, вслед за нами сюда потянутся и другие рыбаки.

– Вот было бы здорово.

Здание с вывеской «Отель» казалось таким же ветхим и заброшенным, как и постройки на набережной. Снаружи стояло несколько деревянных столиков, но посетителей не было. Мэннинг предположил, что к вечеру здесь становится более оживленно. Внутри оказалось прохладно, довольно темно и относительно чисто. На полу лежали циновки, стены покрывал толстый слой штукатурки. В зале стояли столики, в углу находился бар с мраморной доской. За ним на деревянных полках рядком выстроились бутылки.

Маленький жилистый мужчина читал газету, облокотившись о стойку. Правую сторону его лица обезображивал шрам, потерянный глаз прикрывала черная повязка.

– Эй, Бэйо, посмотри-ка, кто к нам приехал! – крикнул Рафаэль.

Бэйо удивленно поднял голову. При виде папаши Мелоса он радостно улыбнулся, выронил свою газету и вышел из-за стойки.

– Папаша Мелос, – произнес он по-английски и начал трясти руку старика. – Ты здесь желанный гость.

Папаша Мелос положил руку на плечо маленького кубинца и нахмурился:

– Твое лицо, Бэйо! Что случилось?

Тот пожал плечами, и улыбка его немного поугасла.

– Ерунда, дружище. Несчастный случай. Три месяца назад. Ты привез нам рыбу?

– Трех тунцов.

– Ему нужен предлог, чтобы повидать нас, – вставил Рафаэль.

Все улыбнулись, и папаша Мелос представил Бэйо Анну и Мэннинга.

– Моя дочь, а это – Алексиас Ставро. Он служит у меня матросом.

– А Янни? Как дела у Янни?

– Утонул полгода назад, – невозмутимо ответил папаша Мелос.

Лицо маленького кубинца передернулось от боли, и он непроизвольно протянул руку, чтобы тронуть старика за рукав. – Янни... какой хороший мальчик!

– Лучше не бывает, – отозвался старик. – Но такова воля Божья.

Все в замешательстве смолкли. Неловкую паузу прервал Рафаэль, который бросил свою шляпу на стол и пододвинул стул для Анны.

– Нечего болтать, пора выпить. С тебя, Бэйо, причитается бутылочка винца.

Бэйо оживленно кивнул.

– У меня в леднике остужается шабли 57-го года для полковника Рохаса. Но он придет только к вечеру.

Хозяин скрылся в задней комнате.

– Кто этот полковник Рохас? – спросил Мэннинг Рафаэля.

Тот замялся.

– Он начальник крепости. Из нее сделали тюрьму для политзаключенных. После заварушки в Заливе Свиней народу там полным-полно.

– Кто он? Полицейский или военный?

Кубинец инстинктивно оглянулся, а потом подался вперед, поближе к гостю.

– Говорят, он из тайной полиции, сеньор. Сейчас на Кубе все в их руках.

– А что произошло с Бэйо? – спросил папаша Мелос, набивая свою трубку. – С лицом у него полный бардак.

– Месяца три назад с большой земли привезли новую группу заключенных. Их охраняют крутые ребята. Настоящие barbudos – типа тех, что партизанили в горах с президентом. Ну, они напились и стали крушить все вокруг. И когда Бэйо попробовал остановить их, один из этих молодцов полоснул его по лицу. Бедняга потерял глаз.

– Милые люди, ничего не скажешь, – заметил Мэннинг.

Рафаэль пожал плечами.

– В наши дни, сеньор, не стоит, находясь на Кубе, высказывать свое мнение о чем-либо. Запомните мои слова.

– Очевидно, вы правы. – Мэннинг предложил ему сигарету. – Этот отель – единственный в городе?

– Был еще один, да закрылся в прошлом месяце. Рыбаки сюда больше не приходят.

– У Бэйо кто-нибудь живет?

– По-моему, за последние полгода у него не появилось ни одного постояльца, – улыбнулся Рафаэль. – В вашем распоряжении будет столько комнат, сколько захотите.

Вернулся Бэйо. Перекинув через руку чистую белую скатерть, он нес поднос, на котором стояла бутылка вина и пять бокалов.

Маленький кубинец поставил поднос и поднял бутылку, демонстрируя ее гостям:

– Божественный нектар. Посмотрите, как запотела бутылка.

– Великолепно, мой дорогой Бэйо. Великолепно. Вы, наверное, чувствовали, что я вот-вот приду.

Мужчина, произнесший эту фразу на прекрасном английском языке, был так толст, что заполнил собой весь дверной проем. Его лицо прикрывала широкополая шляпа. Белый полотняный пиджак – довольно грязный – свободными складками ниспадал с огромных плеч, лишь отчасти скрывая гротескность фигуры.

В одной руке гость держал ротанговую трость. Как только он вошел в зал, лицо Бэйо исказилось от ужаса, и бутылка выскользнула из его онемевших пальцев. Мэннинг ловко подхватил ее и поставил на стол.

– Приношу свои благодарности, сеньор, – сказал толстяк. – Жаль было бы потерять такое отличное вино. Но здесь только пять бокалов, приятель.

Бэйо метнулся к бару, а побелевший как мел Рафаэль торопливо вскочил на ноги:

– Присаживайтесь, полковник.

– Спасибо, дружок.

Полковник со стоном плюхнулся на стул.

– Есть такая английская поговорка: «Только бешеные собаки да сами англичане жарятся на полуденном солнце». По-моему, совершенно справедливое замечание. Согласны?

– Но есть прекрасное лекарство. – Мэннинг налил вино и подтолкнул бокал к полковнику.

– Спасибо, сеньор. Было бы невежливо с моей стороны пить одному. Рафаэль, представьте мне своих друзей.

– Разумеется, полковник Рохас.

Итак, перед ними сидел Рохас собственной персоной. Рафаэль бормотал традиционные фразы, а Мэннинг с каменным лицом разливал вино. Потом вернулся Бэйо.

На пиджаке полковника расплывались огромные пятна пота, его струйки стекали по складкам жирного лица. Толстяк вытащил красный шелковый платок, обтерся и снял шляпу. Голова его оказалась совершенно лысая, а редкие оставшиеся по бокам волоски – тщательно сбриты. Больше всего привлекали внимание его глаза – холодные, твердые и абсолютно безжалостные, они постоянно бегали. Все вместе это производило неприятное впечатление.

– Бедняга Бэйо. Напугал я тебя, а? Заставил подпрыгнуть на месте? – На лице хозяина гостиницы дернулся мускул, а Рохас грубо захохотал, и его тело задрожало как желе. – После того летнего инцидентика наш Бэйо уж не тот.

Анна подалась вперед, ее глаза сверкнули. Но Мэннинг тронул девушку за руку и потянулся к бутылке.

– Еще вина, полковник?

Рохас поднес бокал к губам и испустил удовлетворенный вздох.

– Великолепно! Какой изумительный букет! – Поставив бокал, он вытащил из нагрудного кармана длинную гавайскую сигару. – Я слышал, что вы привезли сюда на продажу тунцов, капитан.

– Для этого мы и предприняли такое путешествие, – кивнул папаша Мелос. – К вам часто захаживали корабли из Хармон-Спрингса, но это было до кризиса. Вот я и решил проверить: может, нам, как и прежде, окажут здесь радушный прием?

Рохас посмотрел на старика с, казалось бы, совершенно искренним изумлением.

– Но, дружище, с вами-то мы не ссорились. Это касается только американцев и тех, кто им помогает.

Последовала неловкая пауза.

– Приятно слышать, – спокойно сказал Мэннинг.

Рохас поднес зажженную спичку к своей сигаре и выпустил облачко голубого дыма:

– Итак, вы посетили нас только ради того, чтобы продать тунцов?

Старик облизал пересохшие губы:

– Ну, конечно. – И на его лице появилась натянутая улыбка.

– Странно, – невозмутимо продолжал Рохас. – А я-то думал, что мистер Мэннинг захочет здесь пофотографировать немного.

Старик поперхнулся. Рука Гарри невольно потянулась к рукоятке автоматического пистолета.

Рохас покачал головой.

– По-моему, вы совершили не слишком умный поступок.

Что-то твердое и холодное ткнулось Мэннингу в голову. Когда он оглянулся, прямо ему в лицо смотрело дуло автомата. Держал его явно знаток своего дела – черный бородатый детина в аккуратной, с иголочки, форме цвета хаки и черном берете.

Капитан положил руки на стол, а солдат ловко залез ему под рубашку и достал пистолет. Рохас подлил вина и лениво пригубил.

– Вино просто чудесное. После войны это был лучший урожай винограда. Бэйо каждый день ставит для меня бутылочку на ледник.

– Судя по вашему виду, никогда не сказал бы, что вы можете почувствовать разницу, – съязвил Гарри.

На мгновение что-то вспыхнуло в глазах полковника, его жирное тело словно застыло, а потом он начал смеяться, откинув голову. И его плоть заколыхалась, будто танцуя. Когда Рохас успокоился наконец, в глазах у него стояли слезы.

– Дорогой мой сеньор Мэннинг, – промурлыкал он, вытирая глаза шелковым носовым платком, – думаю, что ваше общество доставит мне большое удовольствие.