Ночные джунгли

ГЛАВА 22

Дистанционник Смита подъезжал к могиле Элайзы Уилкинс, и свет его фар на какое-то мгновение ослепил Ногара.

— Мэнни, выруби-ка наш свет.

Зеленый фургон своих фар не выключал, но теперь они были направлены в противоположном от машины Мэнни направлении. Ногар, проморгавшись, разглядел, как пневматические двери фургона распахнулись и франк выбрался наружу, держа в руке атташе-кейс. Фургон тот час же уехал.

— Жди меня здесь, — сказал Ногар мангусту, надеясь, что Зипперы еще не успели устроить засаду.

Тигр вылез из машины и, хромая, направился к франку. Потом, обернувшись, крикнул Мэнни:

— Вызывай полицию.

Смит поджидал его, прижимая плоский чемоданчик к своему обвислому животу. Теперь, когда Ногар впервые увидел его стоящим в полный рост, он вдруг понял, что это существо не приспособлено для перемещения в пространстве на двух ногах. Вся туша франка как бы оплывала вниз, отчего он стал еще больше походить на грушу. От него по-прежнему воняло, как от раскрытого канализационного коллектора, но здесь, на открытом воздухе, Ногар смог — с большим, правда, усилием — не обращать внимания на ужасный смрад. Ногар посмотрел прямо в водянистые глаза Франкенштейна.

— Если вы ждете от меня помощи, Смит, то должны рассказать мне все. И немедленно.

— Пожалуйста, давайте уедем отсюда. Нам необходимо как можно скорее связаться с прессой.

Ногар положил свою тяжелую руку на плечо франка. Даже сквозь толстую материю куртки — слишком толстую для такой жаркой погоды — тигр почувствовал, как его ладонь словно погружается в податливую плоть, которая тут же заходила ходуном.

— Сначала вы все расскажете мне. Вы использовали меня, скрывали от меня информацию — если бы вы рассказали о МЛИ раньше, то 747-й мог бы уцелеть.

Смит проговорил нечто нечленораздельное, вероятно, на своем родном языке — голос был низким булькающим и почему-то напомнил Ногару погребальную песнь. Потом франк снова перешел на английский.

— Не нужно так говорить!

Раджастан впервые услыхал в его голосе что-то похожее на эмоцию, хотя это никоим образом не отразилось на выражении лица — вернее, на полном отсутствии какого бы то ни было выражения — равно как и на исходящем от «бухгалтера» зловонии.

— До недавнего времени я и сам не знал, чем именно они занимаются. Поймите, я не приемлю насилия и считаю, что убийство — это грех которому нет прощения. Они не считали нужным сообщать мне о своих действиях.

— Что они делают, и почему вас вывели из игры?

— Мы должны уйти отсюда, — упорствовал франк.

— Послушайте, с минуты на минуту сюда прибудет полиция. Так что успокойтесь и расскажите, зачем вы вовлекли меня в эту заваруху?

— Нет-нет, нам нужно торопиться, вы не понимаете. Если власти узнают, что происходит, они не позволят нам предать гласности эту информацию. А ее обязательно нужно сделать достоянием широкой общественности.

Смит передал кейс Ногару.

— Здесь все данные. Вернее, почти все. Недостающие я расскажу вам словами. Сейчас.

Смит ослабил узел галстука, и волна жира с шеи устремилась вниз. Франк дрожал, будто в лихорадке.

— Видите ли, нашей целью является поддержка определенных политических деятелей. Мы занимаемся этим уже пятнадцать лет, в интересах нашей Родины. Я — не просто бухгалтер, я… — Франк издал утробный звук, похожий на громкую отрыжку. — Возможно, наиболее адекватным термином будет «политический офицер». Я обязан следить за тем, чтобы мы никоим образом не были замешаны в террористических актах, в любого рода физическом насилии. — В голосе франка звучало отчаяние.

— Пятнадцать лет в чужой стране — слишком долгий срок для подобной работы. Законы нашей Родины, расположенной очень далеко отсюда, перестали быть сдерживающим фактором для большинства из нас. Я должен был предотвратить это. Но я потерпел неудачу. Операция вышла из-под контроля. Меня пытаются изолировать и ускорить ход событий, а это грозит катастрофой.

Франк вытащил из кармана листок бумаги и протянул его Ногару.

— Вот доказательство, которое я обнаружил, исследуя наши досье. Я наткнулся на него совершенно случайно, вследствие ошибки, допущенной кем-то из наших при регистрации документов. Вообще-то я сам должен заниматься корреспонденцией, но они пытались скрыть от меня это письмо. Подобная работа не входит в круг их полномочий, поэтому они и допустили ошибку, зарегистрировав его слишком рано. Я не знаю, допустили ли они еще какие-либо ошибки, скрывая это от меня…

Это было письмо от Уилсона Скотта, датированное десятым августа. Такое же письмо, как и то, что нашла Эйнджел в развалинах дома Янга. Только эта копия была нетронутой, совсем неповрежденной. В ней тоже упоминались убийства пинков, захваты гангстерами-моро заложников, угоны террористами-моро самолетов. Письмо было датировано десятым августа… Сего года.

— Проклятье.

— Английский язык необычайно труден для нас. Если нам нужно отправить кому-либо письмо, мы составляем его за несколько месяцев до отправления. Но именно я отвечаю за сношения с внешним миром. Именно я регулирую перемещения денежных сумм. Без меня они непременно допустили бы ошибку при регистрации или отправке писем. — Франк помолчал, потом повторил: — Рано или поздно они допустили бы ошибку.

— Они руководят действиями Зипперов?

— Да, но они не расплачиваются с ними деньгами, дабы исключить меня из их контактов с крысами. Флаш.

Ногар покачал головой.

— Но почему?

— Они нетерпеливы. Они считают, что события развиваются слишком медленно. Они хотят иметь своих людей в Сенате. И они не могут ждать…

Теперь Раджастан понял.

— Они хотят посеять панику среди пинков с тем, чтобы правые радикалы вроде Байндера, настроенные против моро, были избраны…

Тут Ногар услыхал, как что-то движется в темноте, и, взяв кейс левой рукой, правой потянулся к «Винду».

— Смит, позади меня — фургон. Быстро к нему.

— Но я должен сказать вам, где…

— Живо!

Теперь Ногар учуял в воздухе запах псины. Запах приближался и очень быстро. Смит неуклюже побежал, переваливаясь с ноги на ногу. Ногару показалось, что ноги франка резиновые. Кому, черт побери, понадобилось создавать такое уродство?

Колыхающаяся туша франка уже преодолела почти полпути до фургона Мэнни, когда Раджастан услыхал раздававшийся откуда-то сверху шелест листьев.

Шелест был не громче шуршания гравия под ногами тигра. B нoc Ногару ударила волна отвратительного собачьего запаха, который заглушил даже «канализационную» вонь, исходившую от франка. От пса разило возбуждением, почти сексуальным по своей интенсивности.

Ногар бросился вслед за франком, но… было уже слишком поздно. С одного из деревьев на Смита обрушился лохматый пес, Гассан.

Раджастан нацелил на киллера свой «Винд», но больная нога вдруг подвернулась, и тигру пришлось припасть на одно колено.

Гассан, рухнувший на франка и распластавший его по земле, погрузил ему в грудь свое правое колено и яростно тыкал чем-то похожим на толстый прут в складки плоти франка, в то место, где у того должна была находиться шея, Ногар снова прицелился и выстрелил. В куртке Гассана, на груди, появилось отверстие. Пуля отбросила пса через невысокий памятник Элайзы Уилкинс, и афганец упал на землю позади него. Ногар, превозмогая боль в бедре, подбежал к монументу. Воздух вокруг него был насыщен запахом горелой плоти и вонью канализации. Ногар мельком взглянул на недвижимого Смита, который навзничь лежал на могиле Элайзы, уставившись невидящими глазами в небо. На шее франка Раджастан заметил круглое пятно темно-пурпурного цвета.

Ногар обогнул памятник, но Гассана уже там не было. Тигр резко крутанулся на сто восемьдесят градусов, бросил кейс на землю, чтобы взять «Винд» обеими руками, но тут, неизвестно откуда, взметнулся тяжелый ботинок и ударил Ногара по правой руке. «Винд», кувыркаясь, полетел в темноту. Пес и тигр стояли теперь лицом друг к другу. Куртка Гассана распахнулась, и Ногар увидел, что под ней у афганца был кевларовый бронежилет. Разрывной пуле из карабина не удалось его пробить, она лишь сбила пса с ног.

Раджастан стремительно бросился на киллера. Гассан мгновенно отскочил в сторону, и огромное тигриное тело пролетело мимо него и рухнуло на землю. Правое колено Ногара сильно ударилось о низкий монумент. Раджастана окатило волной жгучей боли, в глазах помутилось. Каждой клеточкой своего тела он ощущал, что пес приближается. Ногар с трудом поднялся на ноги, нырнул сквозь живую изгородь и покатился вниз по пологому пригорку.

Достигнув его подножья, он встал на четвереньки и оглянулся. Гассан стоял, низко пригнувшись и высунув из пасти длинный язык, с которого капала слюна. Потом вдруг оттолкнулся задними лапами от земли, перепрыгнул через низкую изгородь и побежал прочь от Ногара. Раджастан понимал, что не сможет двигаться так же быстро, даже если бы его правая нога была здоровой. Но у Гассана, похоже, не было с собой огнестрельного оружия, а в рукопашной схватке тигр мог легко одолеть киллера.

Ногар почувствовал резкий выброс адреналина; сердце его бешено колотилось.

Гассан вдруг резко повернул влево, стараясь обогнуть Раджастана с фланга и зайти ему в тыл. Ногар попытался развернуться, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу, но больная нога помешала ему сделать это достаточно быстро. Он ощутил болезненный удар в основание хвоста, который послал его на колени. Раджастан с трудом поднялся на ноги. Зверь зарычал…

— Прощайся с жизнью, котяра. — Лохматая собачья рука обхватила шею тигра, и Ногар почувствовал огненный укол под левой подмышкой. В воздухе запахло паленой шерстью.

Гассан воспользовался станнером — оглушающей дубиной — и Ногара на какое-то время парализовало мощным электрическим разрядом. Перед глазами поплыли разноцветные круги, а когда зрение восстановилось, Раджастан увидел, что стоит на краю открытой могилы. Лапа безжалостного киллера начала душить его.

— Все, котяра. Сейчас я тебя похороню.

Мэнни говорил, что труп Джонсона собирались эксгумировать. Очевидно, так оно и было, и теперь Ногар был буквально на волосок от последнего пристанища Дэрри. От недостатка кислорода мысли начали путаться. Действие станнера начало понемногу проходить, но мышцы по-прежнему казались ватными.

Внезапно в обоих — пса и тигра — ударил сноп яркого света, и над головой Ногара что-то просвистело. Пуля? Гассан среагировал мгновенно. Прежде чем раздался звук второго выстрела, пес убрал руку с шеи Раджастана и черной тенью метнулся в темноту.

Мышцы не подчинялись Ногару; не удержавшись на краю могилы, он свалился вниз, лицом в толстый слой черной грязи.

Он пролежал на дне ямы, как ему показалось, целую вечность, прежде чем раздался отдаленный вой сирен. К тому времени, когда ему наконец удалось встать на четвереньки и взглянуть вверх, могилу окружили Мэнни и несколько встревоженных пинков-медиков, озаряемых вспышками красно-синих мигалок. Они явно собирались спуститься в прямоугольную яму, но Ногар предупредил их намерение, взмахнув рукой, — мол, не надо, я сам. Он медленно поднялся на ноги, и правое колено его подломилось — видимо, поддерживающий бандаж развязался и потерялся где-то во время схватки с Гассаном.

Встав в полный рост, он поднял руки, уцепился когтями за край могилы и, упершись левым ботинком в осыпающуюся земляную стену, собрал остаток сил и отчаянным рывком подтянулся на руках. Больное плечо отозвалось резкой болью, и Ногар чуть было не соскользнул назад, на дно, но пинки подхватили его подмышки и помогли выбраться из могилы.

Ногар лежал некоторое время на земле, закрыв глаза и хватая ртом воздух. От пинков пахло страхом, но более сильная волна эмоций исходила от Мэнни. Пытаясь хоть немного успокоить мангуста, Раджастан с трудом встал на ноги и заковылял — без чьей-либо помощи — к подножию холма, где стояло десятка два полицейских. Мэнни шел следом.

— Ты в порядке? Чем тебя достал этот ублюдок?

Ногар ответил сквозь стиснутые зубы, морщась от ужасной боли в колене и бедре:

— Станнером. Скорее всего, военного образца. Слишком уж сильный эффект… — Ногар оглянулся на друга и увидел, что правая рука мангуста перевязана. — А у тебя что?

Мэнни подал Ногару его «Винд».

— У этой дуры неслабая отдача.

Ногар остановился.

— Проклятье. Мэнни, ты сломал руку. Зачем ты стрелял…

— Успокойся, старина. От таких переломов еще никто не умирал.

Ай, Мэнни, Мэнни, подумал Раджастан, ведь руки — это твоя жизнь.

— Как Смит?

— Смит мертв.

— Мертв? Он получил лишь несколько ударов станнером, я сам видел.

Мэнни пожал плечами.

— Именно это его и убило.

Вокруг могилы Элайзы Уилкинс припарковались с полдюжины патрульных машин, фургон Мэнни, карета скорой помощи, «Хавьер» Харска и чей-то черный «Порше». Почти утратившая человеческие очертания, неподалеку лежала туша франка. Вокруг нее суетились несколько полицейских, устанавливающих проволочную ограду с желтыми предупредительными полосами. Харск кричал что-то в микрофон переносной рации, попутно отчитывая кого-то из стоящих рядом подчиненных за то, что «эти недоумки упустили Гассана», и поторапливая судмедэкспертов, чтобы те начинали сбор улик. Из нелюдей здесь присутствовали только Ногар, Мэнни да агент ФБР Ишэм, которая только что выбралась из «Порше» и направилась в сторону Раджастана и мангуста. Она по-прежнему была в солнцезащитных очках.

— Доктор Гуджерат, вам придется заняться установлением личности покойного. С вашим руководством договорилась.

Мэнни кивнул.

— Сделаю все, что в моих силах. Оборудование у меня с собой, правда, только для полевых условий…

— Ничего. Обойдемся пока тем, что имеем.

Мэнни волнообразно повел плечами и пошел к своему фургону. Ногар двинулся было вслед за ним, но Ишэм схватила его за руку.

— А с вами мы поговорим, мистер Раджастан. Присядьте, ваше колено по достоинству оценит такое действие.

Ногар тяжело опустился на один из холодных гранитных монументов. Девушка была права — он сразу почувствовал некоторое облегчение, переместив вес с больной ноги. Ишэм указала на безжизненное тело Смита.

— Итак, кого на этот раз укокошил наш лохматый друг?

Раджастану показалось, что нет смысла сохранять конфиденциальность клиента.

— Он называл себя Джоном Смитом. Утверждал, что работает бухгалтером в компании под названием «Мидвест Лэпидари Импортс». Судя по его словам, правление фирмы состоит из таких же Франкенштейнов, как и он сам. Все они якобы эмигранты из Южной Африки, в чем я сильно сомневаюсь.

Ишэм кивнула:

— Он не из Южной Африки. Этот франк слишком аморфен. Насколько я знаю, такой тип не зарегистрирован ни в одном из каталогов. Почему Гассан ликвидировал его?

— До начала недавнего разгула убийств МЛИ занималась тайным подкупом политических деятелей, пытаясь протолкнуть нужных ей людей в Сенат. В компании насчитывается свыше восьми тысяч сотрудников, но на самом деле их не существует, все имена вымышленные. От их имени МЛИ осуществляла финансирование предвыборных кампаний угодных ей политиканов. Смит нашел меня для того, чтобы я выяснил, стоит ли кто-нибудь из МЛИ за убийством Джонсона.

— И что же?

Ногар махнул рукой в сторону мертвеца.

— В кейсе находятся какие-то документы, которые Смит хотел предать гласности. МЛИ, похоже, вышла из повиновения своего правительства. «Мидвест Лэпидари» так же непосредственно руководит действиями Зипперхедов.

Ишэм сняла очки:

— А какого именно правительства?

— Гассан появился прежде, чем Смит успел сказать мне…

Ногар обернулся и посмотрел на труп, к которому подошел Мэнни с большим шприцем в руке. Мангуст собирался произвести генетический анализ — насколько это было возможно в полевых условиях. Мэнни стал на колени подле тела и, вонзив в тестообразную грудь франка иглу, наполнил шприц жидкостью и быстро выдернул его из мерзкой плоти.

В воздухе тотчас же распространилась невыносимая вонь — смесь тошнотворных ароматов желчи и аммиака. Несколько полисменов прикрыли рты ладонями и спешно ретировались в темноту. Ногар услышал, как рвота сотрясает их. Пока полицейские очищали свои желудки, Раджастан, Мэнни и Ишэм с брезгливым ужасом наблюдали за метаморфозами тела «главбуха» МЛИ.

Перед тем, как вонзить иглу, Мэнни расстегнул рубашку франка, и теперь сквозь отверстие, оставленное иглой в коже, начала сочиться мутная жижа. Разрыв постепенно расширялся от внутреннего давления жидкости. Мэнни, видимо, понял, что происходит, и молнией метнулся к своему фургону. Мутная зловонная жидкость ручьем полилась из разверстой груди Смита. Запах отогнал почти всех пинков далеко назад и у Ногара заслезились глаза от такого удара по обонянию. Через несколько секунд одежда франка стала насквозь мокрой; на желтом песке расползалось желтое пятно. Раджастану показалось, что от трупа поднимается белесый пар.

Края разрыва как бы растворялись. Мэнни вприпрыжку несся от фургона, держа в руке целлофановый пакет с баночками для сбора образцов жидкости. Он едва успел, поскольку франк потерял уже более половины своей массы, разлившись по песку, который быстро впитывал отвратительное содержимое тела. Мэнни начал баночками черпать жидкость из огромной дыры на груди Смита. Глаза Харска расширились. Чернокожий детектив отвернулся, упал на колени, и его вытошнило. Мэнни удалось наполнить жижей четыре банки, прежде чем кожа франка начала самопроизвольно рваться, сразу же испаряться, как кубик льда в кипящей воде. Через несколько мгновений кожа превратилась в такую же мутно-белую жидкость.

Франк исчез. От него осталась лишь бесформенная куча одежды, пара искусственных челюстей и два пластиковых глаза.

— Господи Иисусе. — Один из пинков перекрестился.

Мэнни оглядел мокрое пятно вокруг одежды «покойного» Джона Смита и изрек:

— Это не был обычный франкенштейн.

Ишэм сказала что-то в горловой микрофон и подошла к Харску.

— Дело переходит в ведение ФБР, Харск. В целях национальной безопасности.