КАИН И АВЕЛЬ

В Библии ничего не говорится о том, как жили Адам и Ева после своего изгнания из рая.

Известно лишь о необыкновенном долголетии Адама, прожившего 930 лет. То неединственный случай такого долголетия, и мы еще не раз встретимся на страницах Библии со старцами, чей возраст исчислялся несколькими веками: так, Сиф жил 912 лет, его сын Енос — 905, Каинан — 910, Малелеил — 895, Иаред — 962 года, Енох — 365 лет, Мафусаил — 968 лет, Ламех — 777.

Обычно то был знак особого благорасположения божественных сил, дарующих человеку могучую и разумную старость.

Судя по долголетию, каким был отмечен Адам, Бог не только покровительствовал ему, но и был доволен праведным, надо думать, образом его жизни.

В каком возрасте умерла Ева, осталось неизвестным. Но зато всем известны имена их детей — особенно

Каина и Авеля. Был, однако, и третий сын — Сиф (тот, что прожил 912 лет), дарованный Адаму и Еве как бы в утешение сразу после гибели Авеля; были также и другие сыновья и дочери, а также, само собой разумеется, множество внуков.

Если легенда об Адаме и Еве, их жизни в раю, грехопадении и изгнании представляла собою как бы предысторию человечества, его младенчество и неразумное отрочество, оборвавшееся, как мы видели, самым печальным образом, то с Каина и Авеля начинается, увы, та история, что обагрена кровью и преступлениями, длящимися по сей день.

Вот почему так исключительно важен этот трагически поучительный сюжет о том, как брат убил брата. Не случайно к нему прикасались едва ли не все художники, поэты и философы мира.

В истории человеческой культуры само имя Каина стало нарицательным. Как знать, может быть, именно это убийство и было подлинным грехопадением людей, навсегда отмеченных с тех пор несмываемой «каиновой печатью»?

Между тем при всей чрезвычайной важности истории о Каине и Авеле многие ее подробности, в том числе и существенные, в Библии не приводятся.

Впрочем, и во множестве других случаев эта книга всегда оставляет немало простора для воображения, догадок, разных аллюзий и параллелей.

Своеобразная фрагментарность Библии, даже ее «конспективность» является, как ни странно, и ее важнейшей художественной силой, каким-то нелегко объяснимым источником ее могучей выразительности.

Наверно, это покажется парадоксальным, но Библия, при ее внешней огромности, одна из самых кратких и лаконичных книг в мире. Особенно если учесть, конечно, колоссальный размах ее хронологии, вместившей в себя время, почти граничащее с вечностью.

Пропуски и туманности в изложении событий придают библейскому эпосу странный и только ему одному присущий «ландшафт»: перед нами, в сущности, развертывается панорама колоссальных руин, величественных обломков, нагромождения камней и глыб, то близко, то далеко разбросанных друг от друга поистине самим Временем. Это разбитая на части и все же по своему целостная и достаточно легко читаемая коллективная память человечества.

В своих монументальных фрагментах, фресках и горельефах Библия итожит и пророчествует — рассказывает о былом (действительно бывшем или воображенном) и предупреждает о бедах. Надо признать, что при всех пропусках и пунктирах Библия — на своем условном и символическом языке, посредством мифологических образов и аллегорий — рассказала о человечестве нечто очень важное и необходимое.

Вернемся, однако, к братьям — Каину и Авелю. Некоторые толкователи библейских текстов считают, что они были близнецами; иные, напротив, полагают, что Каин был намного старше, что он, по некоторым подсчетам особенно дотошных библеистов, родился, когда его отцу, Адаму, было 130 лет, а Авель появился на свет примерно лет на 30-40 позже.

Имеет ли это обстоятельство какое-либо отношение к смыслу библейского рассказа?

Отчасти, по-видимому, имеет, так как если Каин в самом деле намного старше Авеля, то он и хронологически и житейски находится, так сказать, намного ближе к поре «грехопадения» своих родителей и, следовательно, первородный грех в большей, а может быть, и в роковой мере сказался на его личности. Такая гипотеза по-своему привлекательна тем, что она отчасти «психологизирует» и библейский текст, и всю эту братоубийственную ситуацию, во всяком случае как-то объясняет ее: преступление Каина, похоже, было как бы предопределено (чуть ли не по-фрейдовски), оно жило и бродило в его смутном сознании, в его, как мы сейчас бы сказали, генах, было запрограммировано.

В Каине — как образе и персонаже — вообще чувствуется известный психологизм. Это уже не та условная фигура, какими были Адам и Ева.

Уже одно то, что он приносит дар Богу, не желая поднять глаза, как бы нехотя, словно исполняя некую формальность, которая ему уже поднадоела, — уже одно это делает его достаточно живым. В его независимости и сердитой позе есть несомненная характерность и колоритность.

Напомню, что они приносили жертву Богу одновременно: Каин, будучи земледельцем, принес плоды возделанной им земли, а пастух, и скотовод, и, по-видимому, кочевник Авель отдал Богу лучших животных из своего стада.

Бог благосклонно принял жертву Авеля, но отринул приношение Каина, поскольку оно было сделано без должного чувства.

В Библии об этом сказано так:

«Каин сильно огорчился, и поникло лице его.

И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? и от чего поникло лице твое?

Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним…» (Быт. 4: 5, б, 7).

По складу своего грубого характера Каин не мог понять, чем же овцы Авеля лучше в глазах Бога, чем плоды возделанной им земли. Он искренне считал Бога несправедливым. По его разумению, внешнее поведение (не поднял глаз) не имеет никакого значения.

Каин, в сущности, первый протестант в длинной истории религиозных движений — он против формы и ритуала. Правда, от будущих протестантов его отличает поразительная духовная скудость, равнодушие и холодность к Богу и к вере. Как знать, может быть, он не столько протестант, сколько родоначальник будущих богоборцев и еретиков — особенно из числа тех, что были способны на жестокость и коварство.

«И сказал Каин Авелю, брату своему: [пойдем в поле}. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Быт. 4: 8).

Бог покарал Каина изгнанием с родной земли. Значит, уже и в те времена такое наказание считалось одним из страшнейших. Диалог между Каином и Богом исключительно выразителен и драматичен. Каин вначале стремится увильнуть от прямого вопроса: «Где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?» (Быт. 4: 9).

Он еще полагает, что любое преступление можно скрыть. Библия настаивает на том, что ни одно из преступлений не может всегда оставаться тайной. Это важный моральный постулат. Он придает библейской сцене глубокую поучительность.

Вспомним снова, что говорил о Библии Эразм Роттердамский: в библейских рассказах ценна аллегоричность, иносказание, притчевость.

Притча о Каине и Авеле прошла через века и тысячелетия — она постоянно напоминала человечеству о необходимости добра, о неотвратимости наказания за зло.

Наказание изгнанием, судя по библейскому рассказу, сломило если не волю, то гордыню Каина. Отправляясь в путь, он понимает, что на нем лежит печать содеянного зла. Всякий, кто встретится со мною, говорит он Богу, убьет меня. Нет, слышит он в ответ, каждый, поднявший руку на Каина, будет наказан, ибо кара Каина состоит еще и в том, что он в своем зле и муках обречен на тягостное бессмертие.

Вспомним в связи с этим о милости, оказанной Адаму и Еве, — судьба уберегла их от бесконечности существования, от беспрерывности болей и страданий.

Бессмертный Каин, несущий в себе зло и готовность к преступлению, — зловещий образ.

Все же судьба его сложилась несколько иначе. Уйдя от родных мест далеко на восток, в землю Нод, весьма отдаленную от Едема, Каин «познал жену», родил сына Еноха (того самого, что прожил 365 лет), построил город, назвав его именем сына. Считается, что Каин, первоначально обреченный на бессмертие, все же погиб, — он был случайно убит своим внуком, принявшим его во время охоты за дикого зверя.

Во время всей этой долгой истории Адам был еще жив. Более того, Бог послал ему в утешение сына Сифа; об этом уже говорилось.

От Каина и от Сифа пошли многочисленные поколения: от первого — отмеченные грехом, а от второго благонравные и богобоязненные.

Но, рассказывает Библия, к сожалению, вышло так, что люди, невероятно размножившись и расселившись по разным местам, перемешались между собою настолько, что в каждом новом появлявшемся на свет человеке были задатки и Каина и Сифа. Человеческая природа сделалась противоречивой, сотканной из добра и зла, из света и тьмы. Раздираемый противоречиями, человек стал грешен и глубоко несчастен. В этом отношении Каин оказался бессмертным. Правда, вечно живою была и ветвь, зеленевшая от Сифа.