Ночью

I

Над Атлантическим океаном давно опустилась ночь.

По обыкновению, она явилась внезапно, почти без сумерек, эта чудная тропическая ночь, дышавшая нежной прохладой, полная чарующей прелести и какой-то волшебной таинственности.

В такие ночи дышится полной грудью. Какой-то безотчетный восторг невольно охватывает душу и является приподнятость настроения, пока не притупятся нервы и не станет клонить ко сну.

Словно сам охваченный дремой, старик-океан будто притих.

Ласковый к морякам в этих широтах северо-восточного пассата он тихо, совсем тихо и без признака гнева рокочет, лениво переливаясь своими, казалось, сонными волнами и нежно, с тихим любовным плеском лижет бока маленького трехмачтового военного клипера «Ласточка».

С благодатным пассатным ветром, мягким и нежным, почти бесшумно несется клипер, слегка покачиваясь, под всеми парусами, узлов по семи в час, оставляя за кормой след в виде широкой и блестящей фосфорической ленты. Бриллиантовые брызги воды рассыпаются у его носа.

А с выси темного и далекого, словно бы бархатного купола, с важной томностью глядит полная луна (светит во «всю рожу», как говорят моряки), обливая серебристым блеском полоску океана, и ласково мигают бесчисленные звезды.

Порой какая-нибудь «непокорная» или «виноватая», как называют матросы падающие звезды, сорвется и скатится ярким снопиком в океан, и снова небо горит величаво-спокойное.

На «Ласточке» царит тишина.

Все, кроме вахтенных, крепко спят.

Вахтенный офицер, весь в белом, с расстегнутым воротом сорочки, ходит себе взад и вперед по мостику, остерегаясь прислониться к поручням, чтоб не задремать. Он посматривает на горизонт, взглядывает на компас, на паруса и время от времени, сдерживая голос, чтоб не разбудить спящих на палубе матросов (внизу спать душно), вскрикивает:

— На баке! Вперед смотреть!

— Есть! Смотрим! — раздается обычный ответ.

И опять тихо. Только раздается храп.

Вахтенное отделение матросов стоит на своих местах. Многие, притулившись у мачт, дремлют. Некоторые «лясничают» или кто-нибудь рассказывает сказку.

Но говорят все тихо, почти шепотом, словно бы боясь нарушить очарование этой волшебной ночи.