Ночью, при луне...

Глава 16

Когда Мэтью поднялся с постели Сары, занималось тускло-серое дождливое утро. Прежде чем начать одеваться, он взглянул на нее и какое-то время не мог оторваться от представшей перед ним картины: ее волосы веером разметались по подушкам, обнаженное плечо выглядывало из-под покрывала. После того как они занимались любовью второй раз, Сара заснула, положив голову ему на грудь. Одна ее рука лежала поперек его живота, бедро расположилось между его бедрами.

Он не спал, глядя в потолок, прислушиваясь к ее дыханию и время от времени нежно целуя ее волосы и наслаждаясь ощущением ее тела, свернувшегося калачиком рядом с ним.

Но теперь их ночь закончилась, и ему пора было возвращаться в свою спальню, пока не проснулся весь дом. Не сводя глаз со спящей Сары, он поднял с пола брюки и натянул их. Уйти из ее постели и из комнаты оказалось значительно труднее, чем он предполагал. Он надеялся насладиться их ночью, проведенной вместе, соблазнить ее, научить заниматься любовью и получать от этого удовольствие.

Но он совсем не ожидал, что ему будет казаться, будто соблазнили его. Будто это ему показали, какая красота заключена в самом любовном акте. Что это его научили распознавать все оттенки подлинного наслаждения. Несмотря на весь его предыдущий опыт, именно в ее неопытных руках он постиг разницу между элементарным удовлетворением похоти и участием в физическом акте обладания человеком, которого любишь.

Он не ожидал состояния глубокой умиротворенности, которая охватила каждую клеточку его существа. Он не мог даже надеяться быть таким счастливым с девственницей. По правде говоря, если бы кто-нибудь высказал такое предположение, он бы просто расхохотался.

Все это говорило о том, что ему еще многому предстоит научиться. И что Сара – неопытная, невинная Сара, которая не видела и не делала даже малой Доли того, что видел и делал он, – знает больше о жизни и любви, о щедрости и доброте, чем любая из тех, с кем он когда-либо встречался. И эта самая Сара всего через несколько дней навсегда уйдет из его жизни. Если он не найдет деньги…

А если найдет, то он сможет жениться, и жениться на Саре. При одной мысли об этом картина мрачного одинокого будущего, которую он рисовал для себя, озарилась золотистым солнечным светом. Это означало, что он обязан найти деньги. У него осталось три дня и оставшиеся несколько акров земли в розарии. И твердое намерение довести дело до конца.

Подняв с пола измятую рубашку, он быстро оделся. Потом, нежно поцеловав Сару в висок, вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Торопливо шагая по коридору в сторону своей спальни, он завернул за угол и остановился как вкопанный. Ему навстречу шел Дэниел. Он был хмур, глаза опущены. Он, судя по всему, гулял в саду, потому что промок и был забрызган грязью.

Подняв глаза, он запнулся. Их взгляды встретились. Мэтью удивленно поднял брови, окинув взглядом промокшую грязную одежду друга:

– Где ты был?

Дэниел, точно так же как Мэтью, удивленно поднял брови, наверняка заметив беспорядок в его одежде.

– Думаю, абсолютно ясно, где я был, – тихо сказал Дэниел, подходя к нему поближе. – Я был в саду.

– Что-нибудь случилось? Разве ты не заметил, какая ужасная погода?

– Заметил. По правде говоря, я искал тебя. Не обнаружив тебя в спальне, подумал, что ты принял безумное решение продолжать раскопки, несмотря на бурю.

– И решил помочь мне?

– Я надеялся как минимум остановить тебя. И убедиться, что с тобой все в порядке. Но мои выводы относительно твоего местонахождения были абсолютно неправильными. – Он окинул взглядом коридор. – Я хотел бы переодеться в сухую одежду. Может быть, продолжим наш разговор у меня в комнате?

Мэтью кивнул в знак согласия. В коридоре на них мог наткнуться кто угодно, и он не хотел рисковать, что их разговор услышат.

В комнате Дэниела Мэтью, опираясь на каминную полку, уставился на тлеющие в камине угольки, а его друг стал переодеваться. Вскоре Дэниел присоединился к нему. Волосы у него были еще мокрые, но он уже был в сухой одежде: желтовато-коричневых брюках и свежей белой сорочке.

– Зачем ты пошел в мою спальню? – спросил Мэтью.

– Я не мог заснуть и подумал, что, может быть, ты тоже мучаешься бессонницей и мы вместе выпьем бренди. – Он окинул задумчивым взглядом измятую одежду Мэтью: – Поскольку тебя не было в твоей спальне, а также в саду, возникает вопрос: в чьей спальне ты был? В спальне прекрасной богатой наследницы, на которой надеешься жениться и приданое которой отчаянно нужно тебе? Или в спальне некрасивой старой девы, с которой ты не сводишь глаз, но у которой нет столь необходимых тебе денег?

Мэтью оттолкнулся от каминной полки и прищурил глаза. Однако Дэниел, подняв руку, не дал ему заговорить.

– Можешь не отвечать. Ответ очевиден. Ты сам себе создал еще одну проблему.

– Ничего подобного.

Дэниел окинул Мэтью пытливым взглядом:

– Ты планируешь взять мисс Мурхаус в любовницы? Ситуация будет весьма неудобной, если учесть, что она и леди Джулиана – очень близкие подруги. Откровенно говоря, я удивлен, что ты принял такое решение, и еще больше удивлен, что мисс Мурхаус на него согласилась.

– Нет никакого решения. И никакой проблемы тоже не будет, потому что я не имею намерения жениться наледи Джулиане.

Дэниел, застегивающий сорочку, замер на месте.

– Ты нашел деньги? – быстро спросил он.

– Нет. Я решил найти другую богатую наследницу – если это потребуется. – И он рассказал о своем плане закончить за последующие три дня поиски в розарии, а если деньги не будут найдены, отправиться в Лондон.

Выслушав его, Дэниел сказал:

– Как я понимаю, твой отъезд в Лондон будет означать окончание безуспешной затеи с нашим пребыванием у тебя в гостях?

– Да, – ответил, нахмурив брови, Мэтью. – Но я бы не сказал, что эта затея была такой уж безуспешной. Разве ты не получил удовольствие от пребывания здесь?

– Конечно, получил. Но мое удовольствие не было целью этой затеи. Это увеселительное мероприятие затевалось, чтобы помочь тебе выбрать богатую наследницу. Полагаю, бесполезно говорить, что если бы ты сосредоточил свою энергию на леди Джулиане, то сейчас готовился бы к свадьбе с женщиной, за возможность жениться на которой большинство мужчин пожертвовали бы своей конечностью или даже двумя.

– Ты прав, говорить об этом бесполезно.

– И все же в отношении леди Джулианы не все еще потеряно. Ты мог бы…

– Нет, – обрезал его Мэтью более резким тоном, чем хотел. – О леди Джулиане и речи быть не может.

– Из-за ее дружбы с мисс Мурхаус?

– Да.

– Понятно, – сказал Дэниел, медленно кивнув. – Ты уже сказал мисс Мурхаус; что любишь ее?

Мэтью поморгал:

– Кого люблю?

Дэниел возвел глаза к потолку:

– Мисс Мурхаус, олух ты этакий.

– Когда это я говорил, что люблю ее?

Дэниел грубо хохотнул:

– Тебе и не надо говорить об этом. Ты, старина, прозрачен, как стеклышко, по крайней мере, для тех, кто тебя хорошо знает. Всякий раз, когда ты глядишь на нее или разговариваешь с ней, ты загораешься изнутри, словно проглотил канделябр. Твои чувства к ней видны во всем, что ты говоришь или делаешь. – Дэниел склонил к плечу голову и пристально посмотрел на Мэтью: – Только не говори, что ты этого не знал.

– Не знал чего? Что я выгляжу так, словно проглотил канделябр?

– Нет, олух ты этакий. Что ты в нее влюблен.

Мэтью холодно взглянул на друга:

– Ты второй раз назвал меня олухом.

– Ты еще поблагодаришь меня потом за мою прямолинейность.

– И не надейся, – заявил Мэтью и, отвернувшись, стал смотреть на огонь. Слова друга постепенно дошли до его сознания, и он понял, что это правда, хотя это его почему-то не удивило. Наконец он снова повернулся к Дэниелу и, помедлив, несколько сконфуженно сказал: – Судя по всему, я действительно влюбился в нее.

– Теперь, когда ты в этом признался, я, по крайней мере, смогу не называть тебя больше олухом. Что ты намерен с этим делать?

– Делать? – Мэтью запустил пальцы в шевелюру. – Я ничего не могу делать, кроме того, что уже делал: буду искать деньги, хотя это, к сожалению, кажется, безнадежно, и, если в последний момент не произойдет чуда, буду планировать женитьбу на какой-нибудь богатой наследнице.

– А как быть с твоими чувствами к мисс Мурхаус?

Мэтью на мгновение зажмурился и глубоко вздохнул.

Потом тихо сказал:

– Если я не найду денег, мне придется просто игнорировать их. На карту поставлено гораздо больше, чем просто мои личные чувства. Я дал обещания. Я дал слово. У меня есть обязанности перед многими людьми, а не только перед самим собой.

Дэниел одобрительно кивнул:

– Мудрое решение. Я когда-то говорил тебе, что женщины мало чем отличаются друг от друга, особенно в темноте. Тем более после нескольких порций бренди. Поэтому глупо обосновывать свою женитьбу чем-нибудь другим, кроме практических соображений: денег, рождения наследника, титулов или собственности. Жениться по таким расплывчатым соображениям, как веления сердца, равносильно идиотизму.

– Пожалуй…

– Да у тебя и выбора-то не будет, если деньги не удастся найти. Ты обязан жениться на богатой наследнице.

– Разумеется, – сказал Мэтью. Черт возьми, после разговора с Дэниелом он почувствовал себя гораздо лучше.

– А мисс Мурхаус в одиночестве не останется.

– Правильно, – отозвался Мэтью и нахмурился: – Что-о?

– Я говорю, что нечего беспокоиться о том, что мисс Мурхаус будет страдать от одиночества, когда ты пустишься в путешествие по жизни в новом качестве женатого человека. Дженсен уже планирует пригласить ее в гости и свою лондонскую резиденцию.

– Дженсен? Откуда ты это знаешь?

– Он сам сказал мне об этом сегодня вечером за игрой в триктрак.

– И Сара согласилась? – При одной мысли об этом у него болезненно сжалось все внутри.

– Он еще не спрашивал ее. Но хочет это сделать. И намерен также пригласить леди Уингейт. Чтобы соблюсти все приличия.

– Сукин сын, – пробормотал Мэтью.

– Тот еще сукин сын, – согласился Дэниел. – Но поскольку ты женишься на другой, ты, естественно, не можешь возражать против того, что мисс Мурхаус ищет утешения в компании другого мужчины.

Нет, он не может возражать. Но пропади все пропадом, он возражал! Всеми фибрами души. При мысли о том, что Дженсен прикасается к ней, целует ее, занимается с ней любовью, ему хотелось что-нибудь сломать. Например, челюсть проклятого Дженсена.

Дэниел решил подытожить сказанное:

– Считаю своим долгом напомнить тебе, что ты влюбился не в ту женщину, в которую следовало. Если бы ты отдал свое сердце леди Джулиане, твоя жизнь наверняка была бы гораздо проще.

– Согласен. Но поскольку я этого не сделал, мне остается одно.

– Что именно?

– Молиться и надеяться, что я найду деньги.

В тот день, ближе к вечеру, Мэтью пересек газон, направляясь к коттеджу главного садовника поместья. Дождь наконец перестал, и трава напоминала мокрый темно-зеленый бархат, на котором то здесь, то там поблескивали уже прорывавшиеся сквозь кучевые облака солнечные лучи. Тилдон накрывал стол к чаю, и Мэтью решил поговорить с Полом прежде, чем присоединиться к своим гостям.

Особенно к одной гостье.

Черт возьми, ему становилось все труднее и труднее прятать ото всех свое желание.

Свою любовь.

Приближаясь к коттеджу садовника, Мэтью увидел, как Пол вышел из дома и куда-то направился по выложенной плиткой подъездной дорожке. Заметив его, садовник остановился и оглянулся в сторону коттеджа, потом приложил к лицу руку козырьком, чтобы защитить глаза от солнца.

– Добрый день, милорд! – крикнул Пол так громко, что Мэтью подумал, уж не оглох ли он. Или, может быть, он думает, что оглох Мэтью?

– Добрый день, Пол. С тобой все в порядке?

– Все хорошо, милорд, – по-прежнему слишком громко сказал Пол. – Просто я удивился, увидев вас тут. Вам что-нибудь нужно?

Мэтью заметил, как покраснели щеки садовника и как он оглянулся через плечо в сторону коттеджа.

– Я хотел бы, чтобы ты срезал цветов для нескольких букетов, которые потребуются нынче к ужину. Их надо поставить в столовой и холле. А еще мне нужен маленький букет. Я найду ему особое применение.

– Понятно, милорд. Какие цветы вы желаете для букетов?

– Лаванду.

– А еще что?

– Больше ничего.

Пол поморгал глазами.

– Вы хотите, чтобы все букеты были из цветов одного сорта?

– Да. Только из лаванды.

– Хорошо, милорд. Я сейчас же примусь за это. Цветы будут особенно яркими, после того как насытились влагой прошлой ночью. – Он хохотнул. – Наверное, и вам пришлось насытиться влагой?

– Что ты имеешь в виду? – удивился Мэтью.

– Я видел вас прошлой ночью, когда вы копали землю в розарии. Наверное, во время дождя розы не заставляют вас чихать, а?

Мэтью насторожился.

– Ты видел прошлой ночью, как я копал землю в розарии? – переспросил он, чтобы убедиться, что правильно понял садовника.

– Да, милорд. – Пол задумался и поскреб в затылке. – Примерно около трех часов утра. К тому времени дождь почти перестал.

– А ты что делал в розарии в три часа утра? – спросил как бы без умысла Мэтью.

В глазах Пола что-то мелькнуло, но не успел Мэтью решить, в чем тут дело, как садовник ответил:

– Ну, вы знаете, как это бывает, когда не можешь заснуть. Иногда помогает прогулка. Дождь к тому времени почти перестал, и я немного прогулялся. Если вам больше ничего не нужно, милорд, то я возьму инструменты и начну срезать лаванду.

– Больше ничего не нужно, Пол. Спасибо.

Кивнув, садовник повернул к коттеджу. Прежде чем он вошел в дом, Мэтью успел заметить тень, промелькнувшую за занавеской в одном из окон. Как только Пол закрыл за собой дверь, Мэтью медленно пошел по дорожке к дому. Ему не давали покоя две мысли. Во-первых, Пол был явно не один. То, что он слишком громко говорил, было предупреждением человеку, находившемуся в коттедже, о его присутствии. А во-вторых, кто-то копал землю в розарии прошлой ночью. И Мэтью хорошо знал, что это был не он.

Так кто же это мог быть? И почему он копал землю? Может быть, он узнал про спрятанные деньги? Или этот неизвестный человек, увидев, как Мэтью копает землю, догадался, что он ищет что-то ценное, и захотел найти это первым?

О деньгах он рассказал только двоим – Дэниелу и Саре. Сара всю прошлую ночь была с ним. А Дэниел…

Дэниел был в розарии. Мэтью глубоко вздохнул и провел рукой по лицу. Дэниел искал его. Но для этого наверняка не требуется копать землю. Его друг никогда не предаст его. А это означает, что о деньгах узнал кто-то другой. Или заподозрил это. И теперь ищет деньги.

По его собственному признанию, Пол тоже побывал в розарии. К тому же садовник явно кого-то прячет.

Мог ли Пол узнать о деньгах? Не Пол ли был тем человеком, который следил за ним в те ночи, когда он ощущал на себе чей-то взгляд? Но зачем в таком случае Полу упоминать о том, что он кого-то видел, если он сам занимался раскопками? И все же было в истории Пола нечто такое, что не вызывало доверия. Кто, черт возьми, гуляет под дождем, чтобы избавиться от бессонницы? Возможно, Пол заподозрил, что его видели, и рассказал эту историю, чтобы объяснить свое присутствие в розарии?

Или, возможно, кто-нибудь еще, кроме Дэниела и Пола, находился прошлой ночью в его розарии, ставшем неожиданно весьма оживленным местом? Но кто?

Он не знал, но был твердо намерен выяснить. А до тех пор, однако, если в темноте рыщет какой-то человек, который знает или подозревает, что существуют спрятанные деньги, о ночных раскопках вместе с Сарой и речи быть не может. Он не хотел подвергать ее опасности. Придется ему заканчивать раскопки в розарии одному. Предпочтительно в дневное время. Он попросит Сару придумать какой-нибудь благовидный предлог вроде проветривания корневой системы на тот случай, если ему будут задавать вопросы. По правде говоря, поскольку времени остается в обрез, ему придется заняться раскопками сразу же после чая. Он поручит Дэниелу занимать гостей в свое отсутствие. Он расскажет своему другу также о последних событиях и попросит его помочь установить личность загадочного человека, который вел раскопки в розарии, а также гостя в коттедже Пола.

В тот вечер он планировал объявить во время ужина о своем предстоящем отъезде в Лондон, что означало конец их увеселительного загородного мероприятия. Он стиснул зубы. И если в их среде находится предатель, он намеревался узнать об этом до своего отъезда.

После великолепного ужина и, как обычно, нескольких партий в карты и триктрак в малой гостиной гости разошлись по своим комнатам, и Сара направилась к себе. Поскольку у Эмили болела голова, члены литературного общества решили собраться в спальне Сары на следующий день перед ленчем, чтобы демонтировать Франклина и вернуть предметы одежды их законным владельцам. Дойдя до верхней площадки лестницы, Сара пожелала остальным гостям доброй ночи и поискала глазами Мэтью, но не нашла его. Он поднялся по лестнице одним из первых, тогда как она почти замыкала шествие. Наверное, он уже свернул за угол, направляясь в свою спальню.

Она шла по коридору, стараясь не ускорять шаги, что было трудно сделать, потому что непрочитанная записка в кармане ее платья буквально жгла ее.

Час тому назад в малой гостиной Мэтью незаметно для остальных сунул ей в ладонь маленькое послание. Сара быстро спрятала руку с запиской в карман и пересела поближе к огню, чтобы можно было объяснить вспыхнувшие жаром щеки. Она в течение последнего часа с трудом сидела на месте и разговаривала с остальными гостями, потому что ей хотелось поскорее убежать отсюда и прочесть записку.

Едва закрыв за собой дверь спальни, она вытащила из кармана кусочек веленевой бумаги и, развернув его дрожащими пальцами, прочла три слова: «Насладись своей ванной».

Ванной? Она наморщила лоб и огляделась вокруг. И увидела, что перед камином стоит медная ванна. Она, словно в трансе, пересекла комнату. От воды поднимались завитки ароматного пара, словно приглашая скользнуть в ее теплоту.

Очевидно, он заказал для нее ванну, чтобы она доставила себе удовольствие перед их вылазкой на раскопки. Хотя она совершенно не привыкла получать романтические знаки внимания, ей это очень понравилось – несмотря на то что внутренний голос настойчиво предупреждал, чтобы она не вздумала к ним привыкать.

Быстро сбросив одежду, она приблизилась к ванне и, наклонившись, попробовала пальцами температуру воды.

– Вот самая захватывающая картина, какую только можно себе представить, – послышался за ее спиной знакомый низкий голос.

Испуганно охнув, Сара выпрямилась и быстро повернулась. Менее чем в двух футах от нее был Мэтью. С озорной улыбкой на лице он стоял перед ней в шелковом халате, который, насколько она знала, был надет на голое тело.

Она прижала руку к сердцу, которое бешено билось, но не от удивления, а от самого факта его присутствия. И от огня, горящего в его глазах. Ей захотелось повторить сказанную им фразу: «Вот самая захватывающая картина, какую только можно себе представить», но почему-то исчез голос, а он тем временем за один шаг преодолел разделявшее их расстояние, схватил ее в объятия и поцеловал так, как будто был голодающим, а она – одним из самых вкусных яств.

Застонав, она раскрыла губы, обняла его за шею и прижалась к нему всем телом. Под прохладным шелком его халата она ощущала тепло его кожи. Его напряженный член прижался к ее животу, напомнив о том, каким он бывает, находясь внутри ее тела. Волна желания накрыла ее с головой.

Крепко поцеловав, он провел губами по ее нежной шее.

– Ты и понятия не имеешь, как сильно мне хотелось сделать это… – прошептал он, и она задрожала от его теплого дыхания. – Весь. Долгий. День. – Каждое слово он сопровождал поцелуями, рассыпая их вдоль ключицы.

– Думаю, я имею об этом некоторое представление, – сказала она в ответ, откидывая голову, чтобы обеспечить его губам более свободный доступ. – О Господи! Неужели ты пришел сюда только потому, что хотел поцеловать меня?

– Это главное. Во-вторых, я должен предупредить, что наши ночные вылазки на раскопки должны прекратиться. – Он рассказал ей о своем сегодняшнем разговоре с Полом и в заключение сказал: – Я не могу подвергать тебя опасности. Поэтому буду заканчивать раскопки в дневное время.

– Я тебе помогу. – Не дав ему возразить, она сказала: – Ты вооружен, с нами будет Дэнфорт, и нам потребуется вдвое меньше времени, если мы будем работать вместе. Возможно, в целях еще более надежной защиты к нам смог бы присоединиться лорд Сербрук.

Он нахмурился:

– Я об этом подумаю. Но мне пришло в голову, что осталось всего три ночи до моего отъезда в Лондон, и было бы очень жаль потратить их впустую.

– Понятно. И когда это тебя озарило?

– Примерно через десять секунд после того, как я покинул твою постель нынче утром.

Она прижалась к нему и вздохнула, а он продолжал ласкать ее самые сокровенные места.

– В таком случае ты настоящий тугодум, потому что то же самое пришло мне в голову всего через три секунды после того, как мы занимались любовью.

– Вот как? Могу только повторить, что ты способная ученица.

– Да. И она горит нетерпением получить следующий урок. Только скажи мне сначала: как тебе удалось взять свой халат, войти в мою спальню и раздеться за такое короткое время?

– После ужина я поднялся в спальню и перенес свой халат сюда. Спрятал его в гардеробе, где Франклин пообещал мне постеречь его. Когда все расходились по своим комнатам, я, не дойдя до своей спальни, юркнул сюда. – Он приподнял ее ногу и пристроил ее высоко на свое бедро, открыв доступ к ее потаенному женскому естеству. Она тихо охнула, когда его пальцы легонько погладили складки кожи, которые быстро увлажнились. – Что касается скорости раздевания, – продолжил он, орудуя чертовски умелыми пальцами, – то ты бы не поверила, как быстро способен снять с себя одежду мужчина, если ему представился шанс заняться любовью с красивой женщиной.

– Красивой?.. Не вижу никакой причины называть меня так.

– Знаю, что не видишь. И это делает тебя еще прекраснее. Но не волнуйся, я могу придумать достаточно причин для нас обоих.

Он прикоснулся к особенно чувствительному местечку, и она заерзала под его рукой, жаждая снова ощутить это нежное прикосновение. Сунув руки под его халат, она наклонилась вперед и прижалась губами к его груди.

– Купание в ванне доставляет мне огромное наслаждение, – призналась она.

– Заметь, что мы еще даже не вошли в воду, – улыбнувшись, сказал он.

Она подняла голову и с любопытством взглянула на него:

– «Мы»?

– Я подумал, что следующий урок для моей очень смышленой ученицы должен быть посвящен радостям купания в ванне вдвоем. – Опустив руки, он на шаг отступил от нее. Она протестующе застонала, Но, не дав ей ничего сказать, он стряхнул халат со своих плеч, и ее протестующий стон превратился в одобрительный вздох.

Мэтью кивком указал на ванну:

– Присоединишься ко мне?

– Не вижу никакой причины ответить: «Нет».

Он усмехнулся уголком губ:

– Я тоже.

Он перешагнул через борт ванны и уселся в воду. Сара, уперев в бока руки, уставилась на него притворно сердитым взглядом:

– Интересно, как я смогу присоединиться к тебе? Для меня не осталось места!

Блеснув глазами, Мэтью похлопал себя по бедрам:

– Места сколько угодно. – Он подал Саре руку. – Ступай в воду так, чтобы находиться лицом ко мне и чтобы мои ноги оказались между твоих ног, – командовал он. Она осторожно перешагнула через борт ванны, сделав все так, как он требовал, и ее ноги образовали мост над его ногами.

Он взглянул на нее с озорной усмешкой:

– Какой великолепный вид отсюда открывается!

– Я подумала то же самое, хотя вижу тебя не вполне отчетливо.

– Это легко исправить, особенно если ты встанешь на колени.

Заинтригованная и возбужденная такой перспективой, она ухватилась за борт ванны и медленно опустилась на колени. Его возбужденный член оказался между ними, и она протянула руку, чтобы погладить пальцами его бархатистый кончик. Он резко втянул сквозь зубы воздух и обхватил в ответ теплыми мокрыми руками ее груди.

– Что дальше? – спросила она.

Он с таким вожделением окинул ее взглядом, что вогнал в краску стыдливости.

– Выбор за тобой, – сказал он, и его рука скользнула между ее ногами. – Что хотела бы делать ты?

– Я хотела бы поцеловать тебя. И заняться с тобой любовью.

Сара увидела, как потемнели его глаза, когда он услышал ответ, и каждый нерв в ее теле напрягся в предвкушении.

– Я полностью в твоем распоряжении, – хрипло произнес он. – К вашим услугам!

Боже милосердный! Наклонившись вперед, она прикоснулась губами к его губам. Потом еще разок. И еще. Осторожно. Для пробы. Он позволил ей самой задавать направление и лишь шепотом подбадривал ее, когда она проявляла нерешительность. Она провела руками по его груди, погладила возбужденный член, подразнила языком губы, наслаждаясь его реакцией. Его стоны, жадные взгляды и все более учащенное дыхание доставляли ей чисто женское удовлетворение, о существовании которого она даже не подозревала.

Она продолжала поглаживать его, а он, схватив ее за бедра, обласкал кончиком языка ее сосок, а потом втянул его в рот. Саре не терпелось почувствовать его внутри своего тела, и она раздвинула ноги, насколько позволяла ванна, и прикоснулась своим интимным местом, где уже ощущалась сильная пульсация, к его члену.

Не сводя с нее глаз, он помог ей занять нужную позицию, и она, положив руки на его плечи, медленно опустилась на него. Почувствовав, как он заполняет ее изнутри, оба они застонали. Когда он погрузился в нее до предела, она попробовала качнуть бедрами, от чего по всему ее телу пробежала дрожь удовольствия. Закрыв глаза, она откинула голову и повторила это движение.

Он снова позволил ей лидировать и устанавливать свой ритм, а сам лишь подбадривал ее словами, лаская грудь, живот, ягодицы, приближая ее к моменту наивысшего наслаждения. Судорожно глотнув воздух, она достигла кульминации, и ее тело напряглось, пульсируя. Не успела затихнуть дрожь, как он вышел из ее тела и, крепко прижав ее к себе, зарылся лицом между ее грудями, со стоном извергая свое семя.

Прижавшись щекой к его влажным волосам, Сара пропустила сквозь пальцы их густые шелковистые пряди. Она знала, что была бы рада остаться так навсегда… В его объятиях. Когда ее кожа соприкасается с его кожей. Мысленно она именно так рисовала себе их образы, когда они вместе, и поклялась изобразить это на бумаге. Это будет картина углем, на которую она сможет смотреть долгие годы, когда, кроме воспоминаний о нем, у нее больше ничего не останется.

Потому что если не случится чуда, через три дня с этого момента ей придется довольствоваться только памятью о нем.