Нож и топор. Четверть первая: Разбойник

5

Не знаю, что меня разбудило. Ещё мгновенье назад я беспечно спал, а сейчас, обливаясь холодным потом, сжался под тонким одеялом. Может быть, причина в ночном кошмаре? Или в чутье, обострившемся за полтора месяца скитания по лесам — тревоге, которая не раз помогла избежать засаду?

А засад было немало. Найти шайку, спалившую гарнизон и перебившую полтора десятка королевских солдат хотели многие. Начиная с сослуживцев погибших или людей наместника провинции и заканчивая головорезами и подонками — вольными охотниками за головами. К сожалению, сразу покинуть королевство не удалось: начиналась осень, а найти капитана и команду, согласившихся рискнуть судёнышком и жизнями во время осенних штормов было нелегко. Контрабандисты любили золото, но выйти в море в месяц южных ветров за стандартную плату желающих не нашлось. А излишняя щедрость в этом деле могла закончиться либо на морском дне, либо в королевской темнице. Ничего, резкие ветры и шторма, делающие столь опасными прибрежные воды, должны были продолжаться от силы пару недель, а потом прощай родной край и королевские солдаты.

Стараясь не шуметь, я откинул одеяло, слез с кровати и натянул штаны. Половицы едва слышно скрипнули под ногами, но Кати не проснулась, только сильнее закуталась в освободившееся одеяло. Пусть спит. Натянув рубаху и сапоги, я подкрался к открытому окну, прислушался: тихо, только сверчки распевали полуночные песни. На дальнем конце деревни послышался собачий лай, который сразу же затих. Мгновеньем спустя всполошились псы на другом крае деревни. Неужели облава?

Зачем я сюда потащился? Понятно зачем: решил навестить подружку, на которой уехавшая на ярмарку семья оставила хозяйство. Ох, как не вовремя приспичило поваляться в мягкой кровати в тёплом доме! Или наоборот, слишком вовремя? Стоило появиться в деревне — и сразу облава! Неужели кто-то сдал? Хорошо хоть парни, которые, как и я, собирались навестить подружек и родных, отправились в трактир старого Зима.

Достав засапожный нож, я зажал его в зубах, выскользнул в окно и прижался к стене дома. Хорошо, хоть оделся подходяще: чёрные штаны и темно-зеленая рубаха в темноте в глаза бросаться не будут. Пригибаясь к земле, удалось тихо пресечь двор, оставаясь в густой тени дома. Сразу же разболелась спина: попавшая в поясницу пару недель назад стрела сумела на излете пробить толстую кожу куртки. Перелезать через плетень я не стал, нечего изображать мишень. Вместо этого пролез в заранее разведанный лаз. Еще пару шагов в густой траве, укрылся под вишнёвым кустом. Вовремя: по улице со стороны околицы кто-то приближался.

Солдаты. До озноба знакомые лязгающие звуки кольчуг, доспехов и оружия, скрип кожи и сильный запах пота и чеснока.

— Чего нас сюда погнали? — хриплый простуженный голос раздался, когда четыре тени выскользнули из-за поворота и пошли по дороге мимо меня.

— Дык, говорят, какой-то важный сеньор с юга приехал. Теперь он облавой командовать будет.

— Ну-ка заткнулись оба! — спокойный голос со столичным акцентом. Солдаты моментально замолчали, да и мне от этого голоса захотелось ещё сильней вжаться в землю.

Как только солдаты исчезли за поворотом, я метнулся через дорогу и, скрываясь в тени кустов, направился в ту сторону, откуда они пришли. Здесь больше наших нет, так что надо срочно найти Анри и Сильвио. Они должны знать, что охота началась всерьёз. Выбраться из деревни ещё можно, но времени всё меньше: сейчас расставят солдат по ключевым точкам, потом подгонят основные силы и начнут проверку. Надо успеть.

До околицы удалось добраться без проблем. Пару раз мимо пробегали солдаты, но заметить меня в кустах с дороги было почти невозможно. Приполз, изрядно нанюхавшись пыли и всего что в эти кусты обычно выбрасывают.

Что дальше? Лежу, до боли в глазах вглядываясь в ночную темень: никого не видно, но перебегать открытое пространство до рощи слишком рискованно. Неужели не выставили секрет? Я бы обязательно заметил. Может, у них людей слишком мало? Время утекало безвозвратно, а тревога всё росла внутри. Я был похож на перетрусившего зайца. Сомнения изматывали меня, и с каждой минутой решиться рвануть вперед становилось все сложнее.

Всё же я оказался терпеливее охотников. Едва различимый силуэт у дерева на опушке чуть-чуть сместился в сторону, на мгновение в темноте блеснул металл. Наконечник стрелы вероятно. Всё правильно: зачем ставить в засаду десяток рубак, которых будет слышно за сотню шагов, если можно обойтись одним хорошим стрелком?

Выбора не осталось: стараясь двигаться как можно тише, пополз в заросли крапивы слева. Снова грязь, снова волдыри и вытягивающий терпение зуд. Привычная боль. Видимость выбора. Я опять делал все, чтобы спасти свою шкуру. Скоро шкура будет порядком потрепанной… Очень, очень потрепанной. Я был готов содрать с себя кожу, только бы это прекратилось.

Из зарослей ничего не видно. Но я помнил, что в крапиве скрывалось русло пересохшего ручья, который огибал деревню с восточной и южной сторон. Излюбленное место игр деревенской ребятни. Вода здесь текла только весной, а теперь он вполне подходил для отступления. Крапива — широкие листья никогда не слышали проповедей о милосердии — нещадно жалила руки и лицо. Пальцы заледенели и не сгибаются: весь жар собрался в груди, рубаха прилипла к подмышкам. Я нащупал склон русла слишком поздно и чуть не покатился вниз от неожиданности.

Спуститься удалось без особого шума, но внизу пришлось сложнее. Камни и песок то и дело норовили выскочить из-под ног и создать осыпь. Когда я добрался до конца русла, то с ног до головы был перепачкан песком и прочей дрянью, скопившейся внизу. Не выскочил наверх, но огляделся в поисках засады, и сразу же её увидел.

Солдат пританцовывал на месте, пытаясь прогнать холод ночи, но всё же неотрывно смотрел в сторону ручья. На поясе — длинный меч; к ремню «бригантины» (кожаная куртка с нашитыми металлическими пластинами) прицеплен охотничий рог. Стоит выскочить, и он подаст сигнал, а я даже пробежать мимо не могу. Обращаться с оружием Сильвио нас учил, но с ножом против меча? Шансов нет. Вернуться и вылезти из ручья раньше? А стрелок наверху? Если бы на моём месте был Анри, он мог бы метнуть нож. Мне на точное попадание нечего и рассчитывать. Разве что ждать удобного случая…

Я его дождался. С северного края деревни затрубил рог — началась облава. Сразу же раздались ещё два сигнала с других концов деревни, а немногим позже прохладный воздух ночи всколыхнули лай и вой собак. Солдат перестал подпрыгивать и обернулся в сторону деревни. Я метнулся к нему. Заслышав шорох, он начал поворачиваться и попытался достать меч, но не успел. Левой рукой я зажал ему рот, а ножом полоснул по открытому горлу. Нерожденный крик перешёл в предсмертный хрип и тихое бульканье.

Не теряя времени, я бросился в спасительную сосновую рощу. Позади остались крики людей, лай собак и ржание лошадей, но я ни разу не оглянулся и не замедлил шаг. Надо предупредить остальных.

До Анри удалось добраться только к обеду. Как я и думал, искать его следовало в Серополье — небольшом городке, от которого до побережья было не больше пары часов пути. В последнее время мы часто здесь появлялись, когда пытались договориться с контрабандистами. Нас здесь в лицо никто не знал, а шанс наткнуться на знакомых был очень невелик. И искали нас раньше гораздо восточнее, в лесах.

В Серополье был какой-то праздник. По узеньким улицам шатались нарядно одетые горожане, дома были украшены разноцветными лентами, а на городской площади играли уличные музыканты. От разноцветных нарядов, кружев, начищенных пряжек и пуговиц рябило в глазах. Ярмарка, что ли? Да нет, приезжих слишком мало. Прислушиваясь к разговорам, я протискивался сквозь толпу зевак, глазеющих на танцующих на площади. Одной рукой придерживал у пояса кошель, другой расталкивал горожан. Ненавижу находиться в толпе.

Пару раз мелькали начищенные по случаю праздника кольчуги стражников. Стражники в толпу не лезли и топтались на краю площади. От городской стражи старался держаться подальше. Конечно, и на площади переодетых ищеек хватает, но зачем самому на рожон лезть?

— Слышь, кум! Говорят — масло и воск подорожают.

— Брешут.

— Пиво у Себастьяна совсем никчёмное стало. Не перестанет водой разбавлять, побьют его. Как пить дать побьют. Или таверну подожгут.

— Война будет: арланцы на малые королевства полезут. К зиме заварушка начнётся. И уж Межгорное да Прибрежное царства в стороне не останутся, точно говорю.

— Да кто ж к зиме войны начинает, дурья твоя башка? Весной война начнётся, как дороги просохнут. И не война, а поход малых королевств и Прибрежного царства против степных орков. Мне сам сеньор Рикардо рассказывал. А его зять по военной части при наместнике состоит.

— Тю-ю-ю! Нашел, кого слушать. Балабол твой Рикардо. Он бы ещё эльфов приплёл. Будет война, это я тебе говорю.

— К наместнику из столицы проверяющий со дня на день приедет. Маркиз Валентин Виль…, Вильри… тьфу, ты чёрт ногу в их фамилиях сломит. Ох, и шороху будет!

— Видел, какие синяки у булочника? Интересно кто его так отделал?

— Мельник со своей женой застал.

— Да не с женой, а с дочерью. Если б с женой, тогда бы фингалами дело не кончилось.

— Да младшенькая доченька у мельника…

Наконец-то вылез из толпы и направился в «Старого бочкаря» на окраине городка. Двухэтажное, покрытое тёмно-красной черепицей здание заметно выделялось среди более хлипких и неприметных домов. Стены были увиты плющом так густо, что владельцу не приходилось особенно тратиться на чистку и побелку стен. По второму этажу шла открытая веранда, на которой толпился народ. Во дворе, огороженном высоким бревенчатым забором, играла музыка .

Праздник шумел и за широко открытыми воротами. У противоположной от конюшен стороны двора установили помост, на котором играли музыканты — на мой взгляд, куда лучше, чем их собратья на площади. В центре двора горожане отплясывали незнакомый мне танец, а по краям стояли столы, уставленные жбанами с пивом и разнообразными закусками. От запаха еды в животе засосало. Да уж, считай, сутки маковой росинки во рту не было. С чего бы это Шилько, хозяин постоялого двора, так расщедрился? Не замечал за ним подобного. Или заплатил кто? Черт! Да что за праздник?

Танцующие раздвинулись в стороны, освобождая место для какой-то парочки. Зазвучала быстрая мелодия, начался новый танец. Я уже хотел было пройти дальше, но замер, не веря глазам: танцевали Анри и Антуанетта. Антуанетта в простом крестьянском платье и узорном платке; Анри в праздничной вышитой рубахе, кожаном жилете и начищенных сапогах. Зрелище было завораживающе красивое, но у меня настроение моментально испортилось. Как будто скрипач водил смычком не по струнам, а по моим нервам. О чём они думали, когда вылезли на всеобщее обозрение? Ну, Анри понятно о чём думал, но Сильвио? Да, Серополье — тихий городок, где нас никто не знает, но это в обычный день. Не в день праздника, на который могли съехаться бездельники со всех ближайших деревень и гарнизонов. И не тогда, когда охота на нас началась по-настоящему.

Сильвио я заметил на веранде. Опершись локтями о перила, он безмятежно смотрел вниз. Расталкивая зевак, я стал пробираться к входу в здание. Внимание Анри мне удалось привлечь без проблем. Заметив, что я машу ему руками, он нахмурился, но кивнул, и стал что-то говорить Антуанетте.

Когда Анри поднялся на веранду, я уже успел рассказать Сильвио новости. Мне показалось, особого впечатления на него они не произвели. А может быть, я просто увлекся кружкой пива и поджаренной сосиской. Оказалось, сегодня выдавали замуж дочь городского головы, который и раскошелился на дармовое угощение.

— Значит, Вильриенцо уже прибыл…— пробормотал себе под нос Сильвио, но я не обратил на это внимания.

— Остальные где? — повернулся я к подошедшим Анри и Антуанетте.

— К вечеру должны появиться, — Анри вытер со лба пот. — А что случилось?

Выслушав меня, Антуанетта дёрнула за рукав о чём-то задумавшегося Сильвио:

— Пора уходить отсюда.

— Поздно, уже поздно, — лесничий вцепился в перила так, что побелели костяшки пальцев. Проследив за его взглядом, я заметил въезжающих во двор всадников в начищенных доспехах и при оружии. Одежда у всех одних цветов — сочетаний синего и чёрного. Впереди, как я понял, ехал сам маркиз в дорожном камзоле, узких штанах для верховой езды и запылённых сапогах. В богато украшенных ножнах висели узкий меч и дага. На узком худощавом лице выделялся нос, напоминающий клюв хищной птицы.

Горожане бросились врассыпную, освобождая проезд. Не обращая на них никакого внимания, маркиз бросил поводья подбежавшему конюшему и спрыгнул с лошади. Люди из его свиты тоже начали покидали сёдла. Неужели не за нами? Просто решили остановиться на лучшем в окрестностях Серополья постоялом дворе?

— Живо в комнату!

Стараясь не бежать, мы дошли до комнаты, и закрыли за собой дверь на засов. Как будто это могло помочь, если её начнут ломать. Но хоть что-то. Может кто-нибудь успеет в узкое оконце протиснуться. Хотя, если за нас примутся всерьез, то и под окном людей поставят.

Антуанетта присела на стул, Сильвио плюхнулся на кровать, а Анри не находя себе места и ходил из угла в угол.

— Ну и что будем делать? — я остался стоять у двери.

— Ты, Николо, ищешь остальных. Мы будем ждать вас на острове…— начал было Сильвио, но его перебила Антуанетта:

— Анри пойдет договариваться с контрабандистами. Больше тянуть нельзя.

— Не думаю, что это разумно. Мы же договаривались…— с нажимом произнёс Сильвио, но ему снова не дали договорить.

— Я так решила и говорить больше не о чем, — тон графской дочери не оставлял в этом сомнений. Видя, что Анри хочет возразить, она продолжила. — Даже не думай возражать, Анри. Лучше тебя с этим делом никто не справится.

А Конокрад как же? Не доверяют ему, что ли?

— Всё, давайте выбираться отсюда, пока есть возможность. Сеньорита, вам лучше надеть это, — Сильвио передал Антуанетте длинный плащ с капюшоном.

— Спасибо. Николо, встречаемся вечером на острове. Сильвио, я сейчас выйду, только скажу пару слов Анри, хорошо?

Лесничий скривился, но без единого слова вышел в коридор, я последовал за ним. Что за кошка между ними пробежала? В чем дело? Может, просто усталость? Ну, это их проблемы. Надо будет поговорить с Анри, что он обо всём думает. Хорошо хоть из города благодаря свадебной суете можно будет выбраться, не привлекая ничьего внимания.

На полуострове, образованном изгибом реки, неподалёку от Старого Лога располагался наш последний схрон. Места там болотистые, пользующиеся дурной славой, и можно было не опасаться, что на стоянку случайно набредёт кто-то посторонний. Туда я и направился, встретив по дороге Карла, Лаза, Тора и Гора. Леон сопровождал Сильвио и Антуанетту, Молот и Конокрад должны были ждать нас на месте.

Они и ждали. И времени зря не теряли. Когда мы появились, в котелке на костре уже булькала грибная похлёбка, аппетитный аромат которой я учуял ещё шагов за двадцать. Близнецы принялись заниматься своими луками. Можно подумать, больше заняться нечем. Карл, Лаз и Конокрад еде предпочли игру в кости, а Антуанетта и Сильвио что-то обсуждали в шалаше. Так что у костра я остался в одиночестве. Зачёрпывая ложкой похлёбку, я выловил из котла что-то мясное. Отлично. В самом деле, возможное обвинение в браконьерстве нас уже не беспокоило.

— Как похлёбка? — спросил Молот, остановившись рядом.

— Пока не пробовал, но пахнет замечательно. А ты, куда это собрался?

— Схожу в Старый Лог, а то притомился я здесь уже сидеть.

— Сильвио ругаться будет, — я покачал головой. — Да и опасно сейчас по девкам шляться. Про облаву слышал?

— Да ничего со мной не случится. А на Сильвио я положить хотел. Тоже мне командир нашёлся, — и Молот исчез в кустах.

— Ну, тебе видней, — пробормотал я ему в спину и подумал, что надо сходить, достать из схрона кольчугу и топор. А то сижу с одним ножом. Несерьезно. Как-то не по себе. И ещё больше не по себе мне стало, когда я увидел Леона, спокойно несущего вязанку хвороста.

— Ты, почему не караулишь?

— Сильвио ничего не говорил.

— Так ведь на стрёме никого нет!

— А мне-то что? Тебе надо, ты и карауль, — Леон спокойно привалился к дереву и начал неторопливо забивать трубку.

Идиот. Да и Сильвио хорош. Что с ними такое творится? Устали прятаться? Нашли время своевольничать!

— Эй, Фримо! Сходи покарауль.

— А чего я? — оторвать Конокрада от игры в кости вовсе не такое просто дело.

— Блин! Я сутки на ногах и не жравши. Сейчас дохлебаю и сменю тебя, — ага, а сначала поговорю с Сильвио. Надо ему мозги вправить. К моему удивлению, Фримо без лишних слов собрался и пошёл на пост, который был оборудован на дереве у перешейка полуострова. Судя по той легкости, с которой он на это согласился и по взглядам, которые на меня бросали Карл и Лаз, в кости ему сегодня не везло.

Я успел дохлебать только половину миски, когда из леса раздался громкий птичий крик. Ночная птица?! Конокрад так и не научился прилично подражать их голосам!

Я отбросил миску в сторону, вскочил. Перевёрнутый котелок завалился в костёр, разлетевшиеся угли попадали в вязанку хвороста, принесенную Леоном. Внимание на это никто не обратил: со стороны перешейка раздался собачий лай.

— Облава!

Арбалетный болт прожужжал мимо меня и глубоко вонзился в ствол дуба. Вторым болтом, вылетевшим из леса, распороло плечо Гору. Очевидно, несколько стрелков выбрали позиции заранее, а основную часть солдат на подходе заметил Конокрад. Хорошо хоть, это городские с арбалетами, а не лучники, которые всех перебили бы, как куропаток. Карл и Лаз прыгнули в кусты. Тор подхватил лук и выстрелил, наверное, наугад. В лесу кто-то закричал.

Я хотел было последовать примеру Карла и Лаза, но вспомнил про Антуанетту и метнулся в шалаш. Там уже никого не было. Наверняка Сильвио позаботится о ней. Я вылез через заднюю стену шалаша, продрался сквозь кусты и бросился бежать по лесу. Сзади от ярости исходила лаем свора. Необходимо забирать немного левее, чтобы как можно скорее выйти к реке. Река — единственная надежда оторваться от собак.

Лай постепенно начал стихать. Запахло дымом. Может, начался пожар из-за загоревшейся вязанки дров? Дождей давно не было, лес сухой. А ветер как раз на облаву огонь понесёт. Неужели удалось оторваться от преследователей?

Ветви деревьев больно хлестали по голове, и я прикрывал её руками, но скорости бега не снижал. Видимо поэтому я не сразу заметил, что вылетел на небольшую прогалину. Что-то ударило меня по ногам, и я кубарем покатился по земле.

Вскочив на ноги, я увидел, что споткнулся о тело Гора. В груди у него торчал арбалетный болт. Недалеко от меня стояли Карл и Лаз с дубинками в руках. Рядом с ними на коленях елозил совсем молоденький солдат, одетый в мундир красных и синих цветов. Разряженный арбалет, из которого он, по-видимому, и застрелил Гора, валялся рядом. Я подошёл к ним:

— Ну и чего вы ждёте? Кончайте его и уходим отсюда.

— Кончайте его, — передразнил меня Карл. — Кто это тут у нас? Николо-белоручка? Вот ты его и зарежь.

— С чего бы это? — слишком поздно я заметил, что Лаз зашёл сбоку, и теперь у меня не было ни малейшего шанса справиться с ними. Мне нож ещё достать надо, а времени разговаривать нет: погоня на пятки наступает.

— А с того, что я так сказал. Или хочешь чистеньким остаться? — Карл приподнял дубинку.

Я пожал плечами и достал из-за сапога нож.

— Да какая разница, кто его зарежет? Уходить отсюда быстрее надо.

В самом деле, какие проблемы? Этот гад моего друга подстрелил. Не обращая внимания на полные ужаса глаза солдатика, я зашёл со спины, оттянул за волосы голову и одним движением перерезал горло. В первый раз что ли? Тело пацана судорожно изогнулось и упало вперёд. Из разрезанного горла вытекала кровь и впитывалась в землю.

— Видишь, как всё просто. Всегда делай, что я говорю, и всё будет хорошо, — Карл расплылся в улыбке.

Зря он так. Улыбка Карла сменилась гримасой боли, когда я вогнал лезвие ножа ему в живот. Он рухнул на траву, прижимая руки к ране, а я, уже разворачиваясь, полоснул Лаза по руке. Дубинку он выронил, но успел отскочить и избежать моего повторного взмаха.

В это время кусты затрещали и на прогалину вывалился Леон. Окинув нас безумным взглядом, он прохрипел:

— Бежим!

И не задерживаясь, исчез среди деревьев на противоположном конце поляны. Лаз кинулся следом за ним. Не знаю, кого он боялся больше: погони или меня. Я схватил Карла за сальные волосы и полоснул ножом по горлу. Как любил повторять Сильвио: «Если начал дело, будь любезен, доведи его до конца». Потом побежал, но не вслед за Лазом, с ним я потом разберусь, а к реке.

Не знаю, что помогло тогда ускользнуть от погони. Может то, что собаки взяли след Леона и Лаза, а я успел добраться до реки? Или просто не судьба? Как бы то ни было, мне удалось уйти. Мне и Конокраду, который проскользнул в суматохе, вызванной пожаром. Больше не спасся никто. Вот и осталось нас четверо: я, Анри и Ардо с Молотом, которых на полуострове не было.

На следующий день объявили, что стражникам удалось полностью перебить лесную шайку, похитившую Антуаннету де Бризе. К сожалению, разбойники успели убить девушку, которая будет похоронена на городском кладбище Серополья. Про Сильвио не было сказано ни слова.