Номер с ванной

12

Допрос свидетелей продолжался до восьми утра. Предпоследней давала показания Мирка, а в завершение капитан вызвал доктора Баудыша.

Тем временем поручик Сохор со своей командой закончил работу в наших апартаментах и занялся дактилоскопией: взял отпечатки, пальцев у Мирки, у меня, у доктора, еще у горничной, которая обычно работала на первом этаже и появилась в отеле ровно в шесть часов. В кафе вернулся последний допрошенный свидетель, и я отправился к капитану.

Он сидел в синем кресле, тер покрасневшие глаза, но, несмотря на это выглядел вполне свежим. Я вежливо осведомился, не отпустит ли он нас все-таки к себе в «восемнадцатку».

Капитан уклонился от прямого ответа.

— Ну и нервы у вас, приятель. Собираетесь спать в помещении, где всего пару часов назад убили человека.

— Убили? — поймал я его на слове и тут же почувствовал, что он не доволен своей оговоркой. Поправив очки, капитан произнес:

— Без улик делать выводы преждевременно.

— Не стану утверждать, что так уж тщательно осмотрел покойную, но никаких следов насилия на теле не заметил, это точно. — Я умолк и стал напряженно ожидать, что он скажет. Мне очень хотелось из него хоть что-то вытянуть, но, как видно, делиться информацией в ходе расследования, он не любил.

— Давайте-ка сходим к управляющему. Может, найдет для вас свободный номер, — испытующе глядя на меня, проговорил капитан.

— Очень сомневаюсь, вчера тут было битком.

— То — вчера, а это — сегодня, кое-кто уже уехал с утра пораньше… Кстати, в одном вопросе вы с барышней Крамперовой расходитесь. Я бы сказал, коренным образом.

Я остановился и встревоженно уставился на него.

— Дело в том, что барышня Крамперова отрицает, будто вы жених и невеста.

Я с облегчением вздохнул.

— Ну, с точки зрения закона это не такое уж большое преступление… Жених — не жених, невеста — не невеста. Просто мне показалось глупым назвать ее близкой знакомой.

Капитан промолчал, а что при этом подумал, угадать было трудно.

Богачека мы нашли возле конторки.

— Восемнадцатый и девятнадцатый номера придется опечатать, — сообщил ему капитан. — Найдутся для пана Баудыша, барышни Крамперовой и для доктора свободные места? Да, еще и для пана Кавалира и пани Баудышовой. Необходимо, чтобы они здесь задержались.

Управляющий обратился к дежурному:

— Что там у нас освободилось?

— Из двойных номеров — сорок второй и тридцать пятый. И одиночный сто второй. Туда можно поставить раскладушку.

Капитан подал мне руку.

— Переселяйтесь, пожалуйста, поручик Сохор проводит вас в «восемнадцатку», чтобы вы могли взять свои вещи. А пока — всего доброго.

Я подождал, пока они с Богачеком удалятся, а потом решительно обратился к дежурному:

— Беру сто второй с раскладушкой. Запишите, пожалуйста: Кабеш и Крамперова.

— К вашим услугам, пан доктор, — поклонился дежурный и услужливо подал мне ключ. — Сейчас пошлю туда горничную. Потерпите немного, четверть часа — и все будет готово.

«Стодвойка» располагалась на четвертом этаже, с той же стороны, что и наши прежние апартаменты, но была наполовину меньше и без балкона, а ванную заменял душ; однако, как с облегчением подумал я, стоить она мне будет раза в два дешевле.

Мы открыли чемоданы.

— Я все разложу сама, — сказала Мирка, — ты мне только будешь мешать.

— Ладно, — согласился я. — Пока приму душ.

Я как следует освежился и, вернувшись в комнату, словно ненароком бросил:

— Жаль, что здесь нет ванны, как внизу.

— Не говори мне про ванну, — чуть не заплакала Мирка.

— Не устраивай истерики, ты ведь даже не видела труп.

— Не видела. — Мирка захлопнула шкаф. — Но могу себе представить. — Если не забыл, что-то подобное я уже пережила

— Ну, конечно, я не такой забывчивый. Но сейчас все по-другому. Почти как в сказке. Она лежала в ванне, как Снегурочка в хрустальном гробу.

— Прекрати, — всхлипнула Мирка, — у меня и так нервы на пределе. Еще вчера я надеялась, что это будет самый чудесный отпуск в моей жизни, а теперь опасаюсь, что до конца дней своих не сумею даже улыбнуться.

— Да не расстраивайся так, — твердо заявил я. — Конечно, ты устала, разволновалась. Но ведь тебя все это мало касается. Алису Гайску ты почти не знала. Ну, перекинулись вы с нею парой слов в ресторане и кафе — вот и все. И, если не ошибаюсь, она тебе не слишком-то была по душе… А про что он тебя спрашивал? Я имею в виду капитана.

Она поглядела на меня, как приговоренная к смерти. Ее потухшие глаза наполнились тоской и болью.

— Толком и не поняла, — вздохнула она. — Разобрали с ним весь вчерашний вечер по косточкам. О чем говорили за столом, с кем я танцевала, с кем ходила к бару и. так далее.

— А что касается тебя?

— Что — меня?

— Ну, уточнял он, где была ты? Конкретно около полуночи. Об этом он наверняка спрашивал всех. Меня тоже. А я один из всей нашей компании сидел в кафе.

— Я сказала ему, что отправилась в туалет.

— Тебя кто-нибудь видел?

— Кто?

— Ну, не знаю… Хотя бы уборщица.

— Я не заметила.

— а куда ты пошла из туалета?

— На улицу.

— Через главный выход?

— Ну, конечно. Как же еще?

— Ну, скажем, через кафе. На террасу, как Баудыш с Кавалиром. Или же вокруг гаража, где дежурный нашел лестницу.

— Нет, я прошла главным выходом.

— Прямо из туалета? Мимо конторки?

Она кивнула. Коротко и безразлично.

— В кафе уже не возвращалась?

— Нет.

Я сел на застеленную раскладушку и сказал:

— Вот что, ложись-ка и хорошенько выспись! Как следует подумай, что говоришь! Пойми, твои показания будут проверять, сравнивать с другими, и если ты не возьмешь себя в руки, то поставишь себя под подозрение.

Она решительно завертела головой.

— Нет? Так послушай. Вчера около полуночи ты сказала, что искала меня в кафе. А когда не нашла и поняла, что я ушел с Алисой, отправилась на свежий воздух. Из кафе. И вдруг у тебя новая версия: ты допила водку, ушла в туалет, а оттуда сразу на воздух. Меня ты вдруг вычеркнула…

— Да нет же! — горько всхлипнула Мирка. — Не придирайся к словам, Гонза. Я высматривала тебя раньше… ну, еще когда сидела у стойки бара. Видела, как вы танцевали, а потом вдруг вас не стало. Ни на площадке, ни за столом. Я подумала, что вы куда-то ушли вместе, и отправилась за вами следом.

Я вытянулся на раскладушке, облегченно вздохнул и закрыл глаза. Все это глупости, зря я так переживаю, к счастью, нет никаких оснований подозревать Мирку. Ну, приревновала — вот и все. Она же знала Алису как облупленную и поэтому, как только сообразила, что мы скрылись, помчалась нас искать. Вышла на улицу и заметила, что в «девятнадцатке» горит свет Насчет Баудыша она знала, что он покинул кафе с каким-то мужчиной. Кто тогда мог быть наверху? Только Алиса и я.

Но тогда… На секунду я даже дышать перестал. У нее ведь лежал в сумочке ключ, она могла проверить свое подозрение. Отомкнуть «восемнадцатку», войти в прихожую, оттуда в ванную и…

Дальше рассуждать я не решился. Открыв глаза, поглядел на Мирку. Она сидела на краешке постели, локти на коленях, лицо в ладонях.

— А что ты делала на улице? — с трудом выговорил я.

— Ничего, — прошептала она. — Только прогулялась вдоль отеля к лесу и хотела через террасу вернуться в кафе.

— Хотела, но не вернулась. Почему? — Я встал с раскладушки, подошел к ней и взял за руку. — Да говори же. Мирка! Только правду. Слышишь? Правду!..

— Гонза, — она тяжело перевела дух, — а что ты хочешь от меня услышать?

— Правду, — повторил я, — Почему ты хотела вернуться в кафе через террасу, а вернулась главным входом? Почему поздно? Я смотрел на часы, Мирка. Ты была во дворе почти полчаса. В туалете ты могла задержаться на минуту, не больше, прогулка у отеля отняла минуты три А остальные двадцать пять минут? Что ты делала? Почему не пошла через террасу:

— Там были те двое, — прошептала Мирка. — Доктор Баудыш со своим зятем.

— Ясно. И что дальше?

— Они разговаривали. Я стояла у самой террасы и cлышала каждое слово.

— Так орали друг на друга?

— Нет. Они отошли к самым перилам, подальше от кафе. Я сначала решила, что Кавалир тоже любовник Алисы, потому что он требовал, чтобы доктор оставил ее в покое, а не то он ему набьет…

— … морду.

— Да, именно так он и сказал.

— А Баудыш?

— Пускай, мол, занимается своими делами. Что все это его не касается, а он собирается жениться на Алисе. И женится.

— А тот назвал Баудыша дураком и сказал, что он сам не знает, куда лезет. И если уж ему приспичило опозорить семью, пусть хотя бы не женится… — Она громко проглотила слюну и еле слышно произнесла: — Я все тебе расскажу, Гонза, только обещай, что не будешь сердиться.

— Обещаю, — заверил я.

— Пусть хотя бы не женится на курве. Что он может дать о ней очень занимательные сведения.

— Какие сведения?

— Почти такие же, какие ты мог бы узнать обо мне.

Она опустила глаза и отвернулась. Мне было жаль ее, но загадка Алисиной смерти задела за живое, а ключ от нее мог оказаться у Мирки. Конечно, не тот ключ, который лежал у нее вчера в сумочке.

— И что дальше? — подбодрил я Мирку.

— Потом Баудыш ударил его.

— Баудыш? — удивился я.

Она кивнула.

— Да. Мне кажется, он первым полез в драку, но ему досталось крепко. Наконец он удрал вниз, к пруду.

— А ты? Он же удирал мимо тебя.

— Меня он даже не заметил. Он закрывал лицо носовым платком, наверное, у него пошла кровь. А я спряталась под лестницей. Он кинулся прямо к пруду, видимо, хотел умыться. Или же… Ну, не знаю, может, просто хотел намочить платок. И тут же вернулся обратно.

— А Петр Кавалир?

— Должно быть, остался на террасе.

— А ты? — Меня раздражало, что каждую фразу из нее приходилось клещами вытягивать. — Что сделала ты?

— Подождала, пока Баудыш пройдет мимо, потом осторожно обошла вокруг отеля и тоже зашла внутрь.

— В кафе?

Она завертела головой:

— Нет, не в кафе.

— Тогда куда?

— Наверх, в нашу комнату.

Я почувствовал, как кровь ударяет мне в голову.

— Зачем ты туда пошла?

— Я заметила, что на верху горит свет.

— Где наверху?

— В нашем номере. Не в нашей комнате, а у соседей и в ванной. И подумала… — Она умолкла, потом схватила мою руку и судорожно сжала ее. — не сердись, Гонза, я подумала, что там, наверху ты с Алисой. Уже за обедом я поняла, что она тебе нравится… Я бегом поднялась по лестнице на первый этаж и открыла нашу комнату. Свет в соседней комнате уже не горел, но я почувствовала, что там кто-то есть. Дверь в прихожую была заперта, правда, замок — сам знаешь какой, как в туалетах. Стоит повернуть ручку и…

— … дверь на задвижке. Понятно. И что ты сделала?

— Ничего. Мне пришло в голову, что я сую нос в чужие дела, что ты имеешь право пойти с кем тебе нравится, поэтому я постояла минутку и вернулась вниз. Даже представить себе не можешь, как я обрадовалась, когда увидела, что ты сидишь за столом. Ну, пожалуйста, не сердись… — тихо добавила она.

— Чего это я должен сердиться? Что ты так переживала из-за меня? Скажи только еще одну вещь: ты все это рассказала капитану?

— Нет, не все, — сокрушенно призналась она. — Я не сказала про драку на террасе.

— Это еще почему? — схватился я за голову.

— Я решила, что это их личное дело, — с несокрушимой женской логикой заявила она. — Раз уж Алиса встала между ними, пускай себе подерутся. Меня ни один из них не видел, так что все равно мое алиби не подтвердили бы. Зато друг другу они могли обеспечить полное алиби.

Про себя я перевел ее логику из разряда женской в аристотелевскую.

— А призналась капитану, что была наверху, в номере?

— Вообще-то да. Сказала, что зашла за платочком.

— Очень оригинально!.. А сказала, что кто-то запер дверь перед твоим носом?

Она виновато завертела головой.

— Значит, тоже нет, — мрачно констатировал я и про себя извинился перед греческим философом. — Прости, но я вынужден спросить тебя — почему?

— Ну, Гонза, представь себе мое положение. Я была вне себя, когда пришла наверх, а там погас свет, я испугалась, что там вы Алисой… Баба есть баба, чего ей только не померещится. Понимаешь?

— Стараюсь. Значит, за обедом тебе померещилось, а вечером у террасы ты узнала, что Алиса курва. Ты узнала об этом только там, у террасы?

Она ничего не ответила, только кивнула. У меня уже не хватало сил рассуждать логично. Голова болела, точно с перепоя. Я подошел к окну, открыл его и, чуть отодвинув штору, посмотрел на пруд, где уже бултыхались первые любители купания. С легкой печалью я подумал о том, что это мои последние каникулы. Через пару недель получу назначение, с осени на год уйду в армию, так что вместо каникул у меня будут только отпуска.

Я отвернулся от окна и обратился к Мирке:

— Надо поспать, а то у меня ум за разум заходит…

Я улегся на раскладушке и уткнул гудящую голову в подушку.

— Не сердись, Гонзичка, — прошептала Мирка и легонько коснулась моих волос.

— Постарайся как следует выспаться, — посоветовал я.

— Ты тоже, — ответила она и бесшумно скользнула в постель. Но тут же снова вскочила, подошла к двери и проверила, заперта ли она. Дверь была незаперта. Она повернула ключ и только после этого вернулась в постель.