Новое платье королевы

И к трону почти привела

Сначала Нэтти подумала, что попала в рай. В огромной квартире Эжени пахло тропиками. И здесь было жарко. В райских кущах мадам Раскатовой, на паркете медового цвета росли на изогнутых ножках редкостные диваны и стулья. Козетки, банкетки, буфеты. И даже рояль. Все антикварное. Огромное солнце хрустальной люстры висело в зале. Яркие звезды изысканных бра расположились по стенам. И за этим роскошным садом присматривал самый главный ангел – горничная Дашенька.

Нэтти на ее месте побоялась бы даже дотронуться до любого из этих предметов, на вид таких хрупких. Она и обходила поначалу их стороной, особенно боясь наступить на ковер в зале. Собственный домик на окраине родного городка казался ей теперь темным чуланом где-то на задворках цивилизации. Куда не приникает и луч света. Вот как надо жить! Как Раскатова!

Сама Евгения Львовна о существовании других условий жизни даже и не подозревала. Круг ее общения был узок, и в ее доме никогда не произносились такие фразы: «задержка зарплаты», «дотянуть до получки» и «купила два кило печенки, может, на неделю удастся растянуть». Зато Нэтти помнила их прекрасно! Она не поняла только, почему при таком достатке в доме нет мужчины. Дик и Алекс не в счет. Неудобно было расспрашивать хозяйку о личной жизни, тем более что та щедро распахнула для нового приобретения двери своей гардеробной. Правда, вещи хозяйки Нэтти были малы и коротки, рост Евгении Львовны был не больше ста шестидесяти сантиметров. Но смотрелась Раскатова все равно элегантно, и даже казалась выше ростом. Общаясь с людьми высокими, никогда не задирала голову, напротив, они вынуждены были нагнуться. И одевалась так, что Нэтти несколько раз чуть не назвала ее Эжени. Настоящая француженка! Возраст хозяйки не определялся вообще. Ей могло быть и чуть за тридцать, и около пятидесяти. А спросить Нэтти, естественно, стеснялась.

Горничная Дашенька в доме не жила. Она приходила утром, уходила вечером, и кроме заботы о чистоте в квартире занималась еще и диетой Евгении Львовны. То есть, ходила по магазинам и рынкам, определяя, какие продукты содержат настолько мало калорий, чтобы за свою фигуру хозяйка могла не опасаться. Вообще, слово «диета» было самым употребляемым в этом доме. Нэтти иногда даже казалось, что эта диета живет в квартире, как член семьи, и осмеливается диктовать всем свои условия. Маленькое, страшно худое и злобное существо, похожее на комнатную собачку. Любимица хозяйки и мерзкая тварь для ее гостей. Только и слышно было: «этого тебе не позволяет диета», или «думай о диете, а не о пирожных» и «берегись, помни о диете!».

Нэтти никогда не считала, что ей нужно следить тем, что она ест и постоянно подсчитывать калории. С десятого класса она держалась в одном весе, ничуть об этом не заботясь. Да и Евгения Львовна, кажется, сублимировалась настолько, что не могла съесть много сладкого и жирного, даже если бы сильно этого захотела. Ее желудок давно усох, затянулся в узелок, и мог пропустить в свое узкое горлышко только маленький комочек пищи. Но каждое утро начиналось со взвешивания самой Раскатовой и ее воспитанницы, и обязательного измерения обеих сантиметром. Надо было сделать талию Нэтти на два сантиметра меньше. А в идеале на три. Об этих сантиметрах непременно шла речь за завтраком. В кофе Евгения Львовна клала заменитель сахара, икру мазала на хлебец, через который Москву было видно! Глядя, как хозяйка набрасывается на тренажер, Нэтти начинала подозревать ее в мазохизме.

Наконец, Нэтти поняла, что никакой мужчина не выдержал бы жизни в этом доме. Только такой же свихнувшийся на диете маньяк, как сама Раскатова. Но представить себе мужика, сыплющего в кофе безвкусный порошок и жующего вместо сочного куска мяса капустный листик, Нэтти не могла. И на что он, спрашивается, после этого годен? Когда дело дойдет до спальни? Торшером в углу стоять? Нэтти поделилась этими мыслями с Диком, и тот долго хохотал. Потом перестал смеяться и сказал вполне серьезно:

– Знаешь, подруга, ты права. Там никто не выживет. И давно не пытался.

Она была удовлетворена. Раскатовой никто не нужен, она вполне довольна собой. Это понятно. Что же касается Дика… Он не любовник Евгении Львовны и никогда им не был. Это главное. Нэтти хотела его для себя.

Он нравился ей все больше и больше. В отличие от Новлянского, который откровенно раздражал, потому что кокетничал, как женщина. Приходил на репетиции в трико, демонстрировал свои мускулы, читай прелести и по-женски стройные ноги. Ей же в это время приходилось много работать и терпеть. А тут еще заигрывания личного тренера! Правильно сказал Дик: вместо мозгов сплошные рефлексы!

Она боролась за свою талию. Не по собственной инициативе, а потому, что так было надо. Ее же собственная внешность всегда устраивала. Нэтти никогда не считала себя красавицей, потому что она была девушкой умненькой и знала за собой другие достоинства. В ее лице не было ничего запоминающегося. Чистый лист, как сказал Дик. Они с Олегом поделили Нэтти пополам. Дику досталось лицо Нэтти и сам образ ее, а Олегу – тело. Ему предстояло лепить фигуру красавицы. Причём Носков якобы в шутку долго возмущался, почему это не ему досталась лучшая часть.

Она промолчала. Ему ведь досталось больше: ее сердце. Никогда Новлянский не получит того, что Дик. Никогда Нэтти не скажет Алексу правду. И Дику скажет. Надо только выждать какое-то время…

Дик же взялся за нее всерьез. Он проигнорировал все возражения Нэтти, и заявил, что лучше знает, как будет хорошо, а как плохо. Первое, что из нее надо сделать – это блондинку. К тому время из сплетен, которыми было полно агентство, Нэтти о нем уже многое знала. В позапрошлом году Носкову стукнуло тридцать, он был и парикмахером, и портным, ходили слухи, что в его доме даже хранятся вещи, вязаные крючком. Носков умел и причесывать и гримировать, и создавать имидж, и подбирать костюмы, и все вышеперечисленное за одну зарплату. Раскатова была скупа, приходилось прихватывать на стороне. На работу он приходил во второй половине дня, иногда не приходил вовсе, и тогда Раскатова бесилась и грозила его уволить. Но не увольняла, скрепя сердце, принималась за работу сама. Клиенток у Ричарда хватало, и платили они хорошо. Женщины отмечали невероятное чутье Носкова. Он придавал им индивидуальность. И дамы терпели просто-таки потоки злословия, которые омывали их, когда Ричард работал. Носков называл это вдохновением. Когда ловил его, то болтал беспрерывно. К своим богатым клиенткам он часто испытывал неприязнь. Про себя, а иногда и вслух называл их дурами и коровами. Но добросовестно делал из «дур» и «коров» красавиц и светских львиц. За что его и ценили.

Совсем по-другому было с Нэтти. Она не была дурой. Дик подозревал, что в Нэтти кроются многие таланты. Он чувствовал в девушке загадку. И радовался, что в его умелые руки попал бесценный материал. А как же ему хотелось ее загадку раскрыть! Но Нэтти только таинственно улыбалась.

Пока Ричард Носков бился над загадкой Нэтти, он делал из нее обворожительную женщину. Над волосами колдовал почти весь день. Она устала, просила перерыва, даже назвала его Ричардом, но тщетно. К вечеру стилист добился того, чего хотел. Пышная золотистая копна чуть вьющихся волос упала ей на плечи. Раскатова, наконец, решилась подойти, взглянула на Нэтти через зеркало, спросила:

– Ты уверен?

– На все сто. Видишь, как проявилась, наконец, ее индивидуальность? Скулы-то чуть-чуть косые. Самую капельку, и в шатенке этого не разглядеть. А глаза, как у кошки. Хотя и голубые. В роду у девочки, определенно, были монголо-татары. Именно при таком цвете волос косые скулы становятся пикантным очарованием. Хорошо бы разрез глаз немного исправить. Это уже к пластическому хирургу, но до регионального конкурса не успеем.

– К какому хирургу? – испугалась Нэтти. – Я никогда не делала никаких операций!

– Успокойся ты, – тронул ее за плечо Дик. – Все великие актрисы это делали. И фотомодели. Думаешь, родились такими? Нет в природе совершенства! А ты даже ничего не почувствуешь. Мы еще немного поколдуем над окончательным рисунком твоего лица, и тогда уже сделаем небольшую пластическую операцию. Совсем крохотную. А сейчас я попробую легкий макияж. Сильно гримировать не буду, а просто определю твои цвета. Момент.

Он достал кипу разноцветных платочков, скрепленных друг с другом. Приложил к ее шее Нэтти и стал «листать», бормоча:

– Не то, не то… Все-таки, твои цвета теплые.

– Не поздно? Не пора закрываться, а? – спросила Раскатова.

– Десять минут. Потом все поедем ужинать с новой красавицей. Отпразднуем второе рождение.

– Носков, ты забыл, что я на диете? И Нэтти тоже, – напомнила Евгения Львовна.

– Не надо портить девочке характер. Она не обжора, как Танька Петухова. Это сразу видно. Нэтти, у тебя есть сила воли?

– Смотря, о чем идет речь, – ответила она.

Когда он до нее дотрагивался, сил сопротивляться не было. Теперь Нэтти стал понятен смысл слова «отдаться» в его устах. Еле заметно касаясь ее, Дик создавал такую иллюзию полной физической близости, что это было посильнее самых страстных поцелуев и объятий. Нэтти даже чувствовала покалывающие все тело иголочки. Волна подхватывает, мягко покачивает, потом поднимает все выше и выше… Полная расслабленность и ожидание того, что вот сейчас-то и произойдет самое прекрасное…

– Ну, вот и все.

– Все? – разочарованно спросила она.

– На сегодня.

Нэтти послышалось в его словах обещание. Возможен роман между будущей Королевой Красоты и ее стилистом? Только тайный! Она вдруг сообразила, что пока Дик работал, он все время молчал. Это было на него не похоже.

– В зеркало-то посмотри, – услышала она.

Да, это было совсем другое лицо. Уже не ее, хотя и очень красивое. Незнакомая блондинка с голубыми глазами, светлыми кудрями и величественным ртом. Дик положил ей на плечи руки и нагнулся к зеркалу. Не отрываясь, смотрел на ее отражение. Она чувствовала запах его одеколона и как макушки касается его подбородок. Оба почти не дышали.

Ей показалось, что руки его теплеют. Его дыхание сделалось хриплым. Еще минута и, можно броситься друг другу в объятья, почувствовать, наконец, вкус его губ.

– Ну что, подруга? – он как-то искусственно засмеялся. И снял руки с ее плеч. – Тебе нравится?

– Ты-то сам что думаешь?

– Я начинаю чувствовать себя Пигмалионом. Нет, идиотом. Ты по-прежнему ты, а я по-прежнему я. Мир не изменился. И, вообще, гримерная – не место для откровений.

– Ты любил когда-нибудь? – спросила Нэтти.

– Ну, со мной это случалось, – осторожно ответил он. – Смотря, что ты понимаешь под словом любовь. Мне жутко хочется спросить тебя об одной вещи. Впрочем, я и сам должен был догадаться…

– Ты хочешь спросить, были ли у меня…

– Ну, ты идешь, что ли, Носочкин? – В гримерку заглянул Алекс.

Подошел, с интересом взглянул на эффектную блондинку, присвистнул:

– Слушай, Нэтти, ты, что ли? – и с чувством добавил: – С ума сойти! Знаешь, Носков, когда я задумаю жениться на страшной, как смерть и глупой, но очень богатой телке, я для начала пришлю ее к тебе. Ты специалист по превращению лягушек в принцесс. Сделаешь моей невесте точно такое же лицо.

– А мозги кто ей сделает? Твои для пересадки не годятся. На одного хватает с трудом…

– Ты что, намекаешь на то, что я тупой? Слушай, Носочкин…

– Проехали. Айда в кабак. Раскатова платит.

На улице Нэтти сразу почувствовала, как изменилось отношение к ней окружающих. Особенно мужчин. Те теперь провожали ее жадными взглядами. Дик с довольным видом улыбался. Евгения Львовна же выглядела озабоченной. Ведь они ехали в ресторан! К этому мероприятию Эжени относилась со всей ответственностью и непременно брала с собой диету. Но очень уж хотелось Раскатовой посмотреть на новую Нэтти в движении и реакцию на нее людей.

Нэтти решила ехать с Диком, в его машине, чтобы продолжить разговор, который был так интересен обоим. Новлянский без церемоний полез в «Рено» Эжени. Машину Носкова Нэтти еще не видела. Старый «Форд» немного ее удивил. Огромный, низкой посадки, вороного цвета, а по крупу пятна свежей краски. Сходство с боевым конем подчеркнул и сам Дик, похлопав «Форд» по капоту:

– Тпру. Стоять, мой красавец, стоять. Сегодня ты повезешь не смазливого идиота Новлянского, а милую девушку Нэтти. Ты должен радоваться, старик. Вам непременно надо познакомиться.

– Как его зовут? – кивнула Нэтти на «Форд».

– Росинант, – усмехнулся Дик.

– Ты опять напутал. Так звали лошадь Дон Кихота. А ты Ричард.

– Я просто не помню, как звали лошадь Ланселота. У меня проблема с рыцарскими романами: терпеть их не могу.

– Причем здесь Ланселот?

– Когда я думаю о своем дурацком имени, меня утешает только одно. Я становлюсь безумно счастлив при одной только мысли, что меня не назвали Ланселотом. У мамы, кстати, была такая идея. Садись в машину.

«Рено» уже отъезжала. Алекс опустил стекло, крикнул:

– Чего тянете?

Уже в машине ей стала вдруг тоскливо. Общаться расхотелось. Она ведь не могла рассказать ему все. Правду, которая Дику наверняка не понравится. Станет ли он ее союзником или врагом? Пока еще Нэтти не могла за него поручиться. Время покажет. А под ложечкой сосало. Ей было тревожно. Нэтти решила завтра совершить сразу два решительных поступка: вырваться на встречу к Вике и послать маленькое письмецо домой. Одну весточку она туда уже отправила, хорошо было бы еще добыть денег. Нэтти кормили, одевали, учили, но наличных не выделяли ни копейки. Она понимала, что за всем этим стоит страх Евгении Львовны, которая не могла допустить, чтобы девушка вырвалась на свободу, и, не дай Бог, не пошла бы по пути Татьяны Петуховой. Когда Раскатовой не было дома, Нэтти поручали ангелу-Дашеньке.

Остановились у шикарного ресторана. Евгения Львовна морщилась и нервно теребила сумочку. Диета что-то тявкала ей в ухо и мадам Раскатова заволновалась. Наконец она направилась к дверям. Дик кивнул Нэтти: иди следом. Они с Новлянским какое-то время смотрели ей вслед, потом переглянулись.

– Хороша, – сказал Алекс. – Обрати внимание: все на нее смотрят. Но работы еще много.

– Да, она еще не красавица, – кивнул Носков. – У нее менталитет серой мышки. Глаз не поднимает. Сутулится. И все бочком, бочком. Работы впереди еще много, ты прав. Но – хороша!

Итак, новым имиджем Нэтти все остались довольны. Сам же вечер в ресторане был безнадежно испорчен Эжени. Подозвав официанта, она первым делом заявила:

– Молодой человек, я вегетарианка. Есть у вас что-нибудь низкокалорийное и овощное?

– Может быть…

– И у меня аллергия на грибы.

– Тогда…

– И на речную рыбу. И кукурузу под любым соусом и в салатах я тоже не выношу.

Официант не удержался и посочувствовал:

– Вы тяжело больны, наверное?

– Что вы себе позволяете? Позовите управляющего! – взвилась Эжени. Дик спокойно взял у официанта меню и под столом наступил Евгении Львовне на ногу.

– Остынь, – шепотом сказал ей на ухо. И добавил что-то совсем тихо, отчего Раскатова сдулась, словно проколотый воздушный шарик, и затихла. Дик сделал заказ, о чем-то договорившись с официантом, улыбнулся Нэтти, подмигнул Новлянскому, потом, заметив кислое лицо Евгении Львовны слегка кольнул:

– Может, он прав насчет твоей тяжелой болезни, Эжени? Я догадываюсь, когда она началась.

Раскатова вздрогнула, но промолчала. «Не у меня одной в шкафу спрятан скелет», – подумала Нэтти. Дик, безусловно, имел на свою хозяйку влияние. Но есть принесенные официантом блюда Евгения Львовна все равно не стала. Вяло ковырялась в тарелке, заглядывала без конца в тарелки других, тянула носом аппетитные запахи, доносящиеся с кухни, вздыхала и в итоге испортила всем аппетит. Если бы не Дик со своими неизменными шуточками, атмосфера за столом была бы, как на похоронах, а не на втором рождении. Музыка, впрочем, была мажорная. Неожиданно возле их столика возникло лицо кавказской национальности, которое с сильным акцентом сказало:

– Дэвушку вашу можно?

Все разом перестали жевать. Не дождавшись, пока закончится многозначительная пауза, пылкий восточный мужчина нетерпеливо повторил:

– Я спрашиваю, дэвушку вашу можно на танэц пригласить?

Новлянский с Диком переглянулись: к кому, собственно, вопрос? Кто отвечает за Нэтти? Ответила Раскатова, все с тем же кислым выражением лица:

– Она не танцует.

Мужчина посмотрел на Евгению Львовну с интересом:

– Ты ей мать?

– Что?! – Эжени швырнула на стол вилку.

– Она ей отэц, – подмигнул Дик. – Об операции по смене пола слышал, дорогой?

Мужчина попятился назад. Нэтти от приступа смеха закусила губу, Новлянский по-бабьи хихикнул, а Эжени разразилась гневной тирадой.

– Это все из-за вас, – закончила свою речь Евгения Львовна и тут же потребовала от официанта счет. Заплатив, пулей вылетела из ресторана, не забыв напомнить Нэтти:

– Я жду тебя в машине. Поторопись.

Нэтти вспомнила, что у нее нет денег даже на метро. Конечно, можно одолжиться у Дика или у Новлянского. А куда ехать? Нет уж, милая. Назвался груздем – всей птичке пропасть. Коготок увяз – полезай в кузов. Очередная шуточка Дика. И выйдя из ресторана, она села в машину Евгении Львовны. Назад дороги нет. Пока нет.

Она уже знала, чем пахнет ад. По́том, обильным и едким потом. Сам ад выглядел красиво: зеркальные стены, балетный станок, на полу – желтые маты. Мягкий пол все время выталкивал Нэтти на поверхность, как поплавок. Она часто падала, надеясь разбиться в кровь и получить передышку, но, как в настоящем аду окончания пыток не предусматривалось. Короткий перерыв на сон, и все начиналось сначала.

Когда-то она любила физкультуру. Но то была физкультура. Существовали нормативы, не сдав на «отлично» один, можно было вытянуть хорошую четвертную оценку на другом. Теперь же надо было все параметры тела, сдать на «отлично». Нельзя вытянуть на высший бал талию и провалить грудь. В купальнике придирчивому жюри все будет видно. Тем более что Нэтти не совершенство. Самая обычная девушка высокого роста, худощавая и немного сутулая.

– Все лечится, – с уверенностью сказал Алекс. Не сказал только, как.

На следующий день она чуть не взвыла.

– Верх – вниз. Вверх – вниз, – командовал Новлянский. Они делали пресс. Подъем туловища. Вверх-вниз. – Еще двадцать раз. Что ты на меня уставилась? Работать!

Вечером она легла в постель, закрыла глаза и застонала. В ушах беспрерывно звучало: вверх – вниз. «Я тебя ненавижу, подруга! Ненавижу! Это ты меня во все это втравила!». Первую неделю у нее все болело. Нэтти чувствовала каждую свою мышцу, постепенно у нее переболело все: руки, ноги, спина, живот. А Новлянский только улыбался. Иногда Нэтти срывалась, кидаясь на него:

– Садист! Издеваешься, да? Удовольствие получаешь?

– Это моя работа, – важно говорил Олег.

– Ты хоть музыку включи! Это меня подбодрит.

– Рано тебе еще музыку. Мышцы слабые. Будешь смотреться, как корова на льду. Таким телом невозможно управлять. Спину не держишь, значит, пресс еще слабый. Сколько раз сегодня делала упражнение?

– Сорок.

– Мало. Слушай, чем ты в детстве занималась? Уж, конечно не спортом! Тогда чем?

– Тебя не касается, – огрызалась она.

Нэтти уже искала пути к отступлению. Она не думала, что будет так тяжело. Впереди не намечалось никакого просвета. Работа и еще раз работа. Одна боль уходила, но тут же приходила новая. Новлянский, был изобретателен, как сам сатана. Казалось, что мучениям не будет конца.

Но однажды, завтракая вместе с Евгенией Львовной, Нэтти заметила, что спина ее уже не ищет опоры, как прежде. У стула по-прежнему имелась спинка, на которую можно было откинуться и немного расслабиться. Но она оказалась теперь не нужна. Было очень легко сидеть прямо, не сутулиться. Потом пришло и другое ощущение: легкость движений. Казалось, стоит только захотеть превратиться в птицу – и руки сами станут крыльями. Ноги легко отрывались теперь от земли, словно бы ее притяжение внезапно уменьшилось вдвое.

Эти перемены в Нэтти заметили все. И даже сам мучитель похвалил в первый раз:

– Держишь спину. Теперь вижу, что держишь.

И все изменилось. От занятий в спортзале она начала получать удовольствие. И даже немного жалеть тех, кто так и не уменьшил земного притяжения. Кто ходит так, будто на ногах пудовые гири. В то время как можно летать! Спасибо тебе, подруга! За то, что ты меня во все это втянула!

И ее отношения с Новлянским изменились тоже. У них теперь оставалось время для флирта. Нэтти решила с ним поиграть. Она уже поняла, что завербовать в союзники Дика будет непросто. Носков слишком умен. Ключ к нему надо еще отыскать, а на это уйдет время. Алекс проще. Рефлексы вырабатываются гораздо легче, чем завоевываются сердца.

Однажды она подошла к Алексу и легко пробежалась пальчиками по его предплечью.

– Какие мышцы! А ты сможешь меня поднять?

– Зачем? – он отстранился и посмотрел ей в глаза. Нэтти улыбнулась:

– Прорепетируем поддержку.

– Я с тобой в паре танцевать не собираюсь.

– Боишься? Ты меня боишься?!

Алекс сердито засопел:

– За кого ты меня принимаешь?

Она рассмеялась, повисла у него на шее, поджала ноги:

– Поднимай!

Он воровато оглянулся на дверь, потом подхватил ее и легко поднял на руки. Глаза в глаза. Нэтти потянулась к его губам, последовал долгий поцелуй. Его руки дрогнули. Она засмеялась:

– Уронишь!

Они упали вместе, на желтые маты. Нэтти запустила руку в короткие густые волосы, нежно пропела:

– Мой милый сладкий мальчик, как нам могло бы быть хорошо! Быть может когда-нибудь, когда все это закончится, и я стану, наконец, собой…

Она внезапно замолчала. Новлянский какое-то время, приподнявшись на локте, разглядывал ее, морща лоб, потом вдруг спросил:

– Ты что, нас всех за нос водишь?

– А чего ты так испугался?

– Ты вообще кто?

– Я? Молодая красивая женщина!

Она пружинисто вскочила. На лице Алекса промелькнула тень. А Раскатову он боится больше!

– Не бойся, – сказала она. – Все идет по плану. И у меня неплохо получается. Хочешь возразить?

– Я не… не все понимаю.

– А что непонятного? Мне нужен твой телефон!

Денег, чтобы купить свой мобильник у нее пока не было. Если она высказывала недовольство по этому поводу, Раскатова тут же протягивала свой: звони. «Мне некому звонить», – тихо отвечала Нэтти. Не звонить же Вике с мобильника Евгении Львовны или из ее квартиры! Раскатова не должна знать о существовании подруги! Нэтти была уверена: ангел – Дашенька за ней шпионит. Ей же в обязанность вменялось опускать в почтовый ящик корреспонденцию Нэтти, если таковая будет. Нэтти пребывала в уверенности, что предварительно Дашенька должна была вскрыть конверт и ознакомиться с содержанием письма. А вот этого нельзя было допустить ни в коем случае.

Ей же необходимо было встретиться с Викой и выяснить, как у нее идут дела. Поэтому Нэтти вкрадчиво сказала, обращаясь к Олегу:

– Послушай, ты не считаешь, что я живу в тюрьме? Что мне надо иногда немного расслабиться?

– Но, Эжени…

– И где мы можем, по-твоему, встречаться, не боясь, что нас застукают?

– Но ты не можешь поехать ко мне, – испуганно сказал Новлянский. – Я живу не один. С родителями. С сестрами. Их детьми. У нас полон дом народу! А снять квартиру…

– У меня есть подруга. Она снимает маленькую комнатку. Правда, я не знаю, съехала Вика оттуда, или еще нет. Могу я ей позвонить?

Он кивнул, поспешно вскочил и отправился за телефоном. Нэтти стало его даже жалко. Глупый маленький мышонок. Как легко он повелся на кусочек сыра! И конечно, приписывает победу своей неотразимости! Она задумалась. В Новлянском так много женского! Страсть к красивым тряпкам, косметике, украшениям, кокетство, бесконечные романы, в которых Олег увлечен только одним предметом – собой. Плюс эгоизм, мелочность, завистливость. И он еще рассчитывает с выгодой жениться! Неужели найдется дура, которая…

– Держи, – Олег, улыбаясь, протягивал ей телефон.

Вика оставила ей свой рабочий. Было около пяти часов вечера. Нэтти набрала номер.

– Вика? Это Нэтти. Наташа. Я думаю, что завтра мы с тобой можем встретиться. Надо обсудить одно очень деликатное дело, – она покосилась на Олега. – Я думаю, что вечером смогу вырваться. Если ты подъедешь в одно место.

Она имела в виду кафе, расположенное поблизости. Договориться с Олегом не составит труда. Новлянский ее прикроет. Вон как смотрит! Это называется: я ваш раб навеки. Что ж, посмотрим, как это можно использовать.

С какой радостью Нэтти воспользовалась драгоценным часом свободы! И побежала на встречу с подругой! Олег Новлянский был уверен, что это во имя его любимого, но в окно на всякий случай посмотрел. Что ж, увидел он высокую симпатичную блондинку, которая подошла к другой высокой симпатичной блондинке. На этот счет Нэтти была спокойна.

Вика пришла вовремя, немного запыхавшись, сказала:

– С работы. Боялась опоздать. Ты сказала, что вырваться тяжело.

– Пойдем в кафе. Скажу сразу: у меня нет денег. В моем контракте было оговорено все, кроме денежного содержания на период обучения. Ни копейки не дают, представляешь?

– Ничего страшного, – тут же сказала Вика. – Я только что получила зарплату.

– У меня всего час. Идем.

Направились в кафе. Вика все время косилась на подругу. А, сделав заказ, не выдержала:

– Классно выглядишь! Я вот натуральная блондинка, а такого эффекта нет! Послушай, ты можешь сказать своему парню, чтобы сделал мне такую же прическу?

– Он не мой парень, – пожала плечами Нэтти. Вика уловила в голосе подруги сожаление:

– Да ты, похоже, неравнодушна к своему парикмахеру?

– Дик не парикмахер. Стилист.

– Я тебя очень прошу…

Принесли заказ. Нэтти смотрела, как подруга с аппетитом набросилась на куриные крылышки. Придвинула тарелку, почувствовала запах еды и… Поняла, что есть это не сможет. Добилась-таки своего Раскатова! Холестерин теперь не только ее враг, но и Нэтти.

– В чем дело? – удивленно посмотрела на нее Вика. – Почему не ешь? Вкусно!

– Я не голодна. Закажу салат. – Нэтти подозвала официанта. Потом спросила: – Как твои дела?

– Ты думаешь, это быстро?

– У меня получилось бы быстро.

– Но я не ты, – сказала Вика с сожалением.

Зашедшие в бар парни посмотрели на двух симпатичных блондинок с интересом.

– Сейчас клеиться начнут, – усмехнулась Вика. Нэтти тут же потянулась к ней, нежно обняла и поцеловала в щечку. Парни дружно заржали и вслух обменялись весьма откровенными замечаниями. Потом взяли пива, две курицы гриль и отошли в другой конец зала.

– Все нормально? – спросила Нэтти.

– Как это у тебя получается? Ты – молодец! Послушай, помоги мне. Уговори своего стилиста: пусть со мной поработает.

– Если ты уверена, что это поможет…

– А как же! – возбужденно заговорила Вика. – Какую красавицу он из тебя сделал! А я что? Как была провинциалкой, так ею и осталась! Мне сейчас позарез нужно стать красавицей. Я никогда тебя не забуду, честное слово! Нам хватит денег на двоих.

– Значит, пока никак? – сделал вывод из разговора с подругой Нэтти.

– Ты даже не представляешь, какая мегера жена начальника! – пожаловалась Вика.

– Ну отчего же. Я ее видела. Она не умная женщина. Не знает о лучшем способе удержать мужчину.

– О каком? – с интересом спросила Вика.

– Дать ему полную свободу. Не навязываться. Не ходить за ним хвостом, но быть в курсе всего. Особенно в курсе его интересов. Действуй решительнее и увидишь: тебя ждет успех. И поторопись. У меня через неделю региональный конкурс.

– Через неделю! Я не успею ни за что! Тебе придется туда поехать.

– Ты понимаешь, чем это может закончиться? – вздрогнула Нэтти.

– Ты победишь! Ты сейчас настоящая красавица! Я бы сама выбрала тебя самой-самой, честное слово! Не бойся ничего! Мы справимся!

Нэтти вздохнула:

– Не уверена. А с Диком насчет тебя я поговорю…

…Вопрос об ее участии в региональном конкурсе был решен единолично Евгенией Львовной Раскатовой. Олег Новлянский и Дик в один голос сказали, что она еще не готова. Но, посмотрев на Нэтти в спортзале, а затем на сцене, во время дефиле в вечерних платьях, Эжени решила, что попробовать можно. Членам жюри можно сделать ценные подарки, чтобы не сомневались в выборе. Все-таки провинция, там с этим проще. И девочку «обкатать». Для участия во Всероссийском конкурсе ей нужен титул. Мисс Хоть-чего-нибудь. А на провинциалок сейчас большая мода. Считается, что они свежие, неиспорченные. В общем – ехать! Однозначно!

Меж тем Евгения Львовна чувствовала: что-то происходит. Между Нэтти и Диком, между Диком и Алексом, между Алексом и Нэтти. Завязывается конфликт. Но в чем его суть? Девочка не так проста. И втайне ото всех Раскатова решила навести о Нэтти справки.