Новые русские аферы: герои нашего времени

Пирамида — фигура таинственная и загадочная. Про нее рассказывают много чудесного. Египтяне возводили пирамиды над гробницами фараонов. Говорят, что зерна пшеницы, помещенные в пирамиду, прорастают быстрее и дают обильный урожай. Образ пирамиды где только не используется — пирамида власти, пирамида Маслоу… И, разумеется, финансовая пирамида.

Финансовая пирамида — эта такая штука, куда все несут свои денежки в надежде получить гораздо больше, чем дали. Но обогащаются далеко не все, а лишь те, кто принес деньги раньше других, и, разумеется, те, кто эти деньги принимает. Чем больше одни несут, тем больше другие обогащаются. Может быть, денежки в пирамиде приобретают те же чудесные свойства, что и зерно? Но… в 1992–1994 годах от финансовой пирамиды МММ, по разным оценкам, пострадали от 10 до 50 млн вкладчиков, от пирамиды «Хопер-Инвест» — не менее 4 млн вкладчиков, от «Русского дома „Селенга“» — 2,4 млн человек, от «Тибета» — 150 тыс. человек, от «Чары» — 70 тыс. человек, от «Властилины» — 16,5 тыс. человек.

Но если пирамида — это всего лишь фигура, то финансовая пирамида — средство обмана, а реальными обманщиками были, конечно же, люди, впрочем, не менее таинственные и загадочные, чем египетские пирамиды. Что это были за фигуры, которым удалось обмануть столько людей? Почему даже тогда, когда, казалось бы, все было ясно, люди продолжали нести им деньги? Что это — мистическое обаяние обмана, игра на наивной надежде мгновенного обогащения или просто фигуры и зигзаги нецивилизованного российского рынка?

Финансовая пирамида — изобретение, конечно же, не российское. Однако в России в период становления рыночной экономики она нашла благодатную почву. Строят их и сегодня. Потому что и сегодня российский рынок, казалось бы, уже не столь дикий, как 20 лет назад, нет-нет да и начнет выписывать самые замысловатые фигуры. А пирамида — вообще удивительная фигура. И главное, — вечная.

Были на рынке и средства обмана, и другие фигуры. Казнокрады, мошенники, воры и воришки.

«Что охраняем — то имеем», — писал Жванецкий еще в условиях развитого социализма. Только «имели» тогда сущую мелочь, до и то в основном товары потребительские — ведь слово «дефицит», этот, по словам того же Жванецкого, «великий двигатель общественных отношений», ассоциировался в основном с продовольственными и непродовольственными товарами потребительскими — колбасой какой-нибудь, импортными сапогами, «Волгами» и «Жигулями».

То ли дело рынок! Тут смогли развернуться те, кто охранял вещи посерьезнее — армейское имущество, золото и бриллианты, информацию. То, что они «охраняли», можно было использовать для того, чтобы «иметь» все. Воровство и взятки приносили миллионы в твердой валюте, о чем нельзя и помыслить в те времена, когда за хранение и продажу ничтожных по нынешним меркам сумм в валюте можно было схлопотать смертную казнь.

Общее у новых «охраняющих» со старыми несунами и расхитителями социалистической собственности было одно — то, что они тащили, им не принадлежало. Они имели лишь возможность распоряжаться этим добром, как имели некогда возможность распоряжаться дефицитной осетриной и икрой «уважаемые люди» — старший товаровед или завскладом.

Впрочем, и «несуны» никуда не делись. Всякую мелочь с предприятий как тащили, так и тащат.

Из тени в свет и обратно Пирамида МММ и Сергей Мавроди

Сегодня МММ — легенда «дикого» российского рынка.

Но 31 июля 1991 года, незадолго до августовского путча, многие тогда еще советские граждане — не только москвичи, но и те, кто смотрел этот репортаж в программе «Время», — впервые услышали название кооператива «из тех букв», оплатившего «халяву», и фамилию Мавроди. В тот день в Москве прошла беспрецедентная акция — день бесплатного катания на метро, и миллионы людей, несомненно, клюнули на эту рекламу.

Потом были Леня Голубков, «одинокая женщина Марина Сергеевна», рекламные щиты «Из тени в свет перелетая…» и очереди на Варшавке, 26.

Еще до «исторического материализма», в далеком 1988 году, спустя два года после принятия закона «О кооперации в СССР», легализовавшего свободное предпринимательство, в Ленинском исполкоме Москвы был зарегистрирован кооператив МММ (аббревиатура начальных букв фамилий основателей — братьев Сергея и Вячеслава Мавроди и некой Муравьевой).

До 1991 года МММ занимался торговой деятельностью (в основном импортными компьютерами и оргтехникой — в то время это было едва ли не самое прибыльное занятие), не привлекая к тесному сотрудничеству другие предприятия альтернативного сектора экономики. Однако в 1991 году, столкнувшись с проблемой обналичивания денежных средств, кооператив создал сеть дочерних предприятий. Часть из них существовала и раньше, а в 1991 году перешла под крыло объединения МММ. Другие же предприятия были вновь созданы самим кооперативом… Благодаря организаторским способностям отца-основателя кооператива Сергея Мавроди к началу 1990-х МММ, который позднее стал называться АО «МММ» (образованное в 1992 году и нигде, кстати, не зарегистрированное) стало общепризнанным лидером на рынке. В его структуру входило более 30 филиалов по всему СССР, более 300 различных фирм (малые предприятия, кооперативы). Успеху МММ способствовало то, что организация эта без проблем получала кредиты в других коммерческих банках.

И все было бы хорошо, если бы в январе 1992 года в центральный офис объединения на Газгольдерной, 10 не явились сотрудники налоговой инспекции в сопровождении автоматчиков из МВД. Пришли и изъяли всю финансовую документацию. А спустя полтора месяца сотрудники ГУОП МВД изъяли документы из шести банков, с которыми АО «МММ» имело дела. Свои действия нехорошие органы называли плановой проверкой.

Проверки продолжались до конца года. Был выявлен ряд серьезных нарушений налоговой и хозяйственной дисциплины со стороны руководителей МММ. Сотрудники налоговой инспекции обнаружили, что почти ни на одном предприятии МММ не велся бухгалтерский учет, практически полностью отсутствуют учетные ведомости, главные и кассовые книги. Поскольку любые выдачи наличных денег сопровождались соответствующими записями в кассовой книге, при проверке у работников налоговой инспекции возникло множество вопросов, например, о зарплате.

На сберегательные книжки работников она не переводилась, и наличными они ее (по документам) не получали. По словам работников МММ, с самого основания кооператива ни один из сотрудников ни разу не получал зарплату, все работали «безвозмездно, то есть даром».

По словам сотрудников налоговой инспекции, до 1992 года какую-либо практическую деятельность вел лишь кооператив МММ, а около полусотни остальных предприятий, входящих в объединение, лишь получали деньги и снимали их со счета. О дальнейшей судьбе этих средств можно было только догадываться. По мнению налоговиков, основная цель, которую преследовали руководители МММ при создании столь обширной сети предприятий, — возможность обналичивания больших сумм за короткий срок. При проверке объединения инспекторы обнаружили также существование достаточно необычного для российской экономики того времени предприятия — банка МММ. На момент проверки его клиентом кроме объединения МММ было лишь одно малое предприятие, то есть банк создавался МММ фактически для своих собственных нужд. Еще одной оригинальной находкой руководителей МММ стала следующая финансовая операция: объединение брало денежные средства в кредит в Сберегательном банке РСФСР и вкладывало их в уставной фонд других банков. По словам налоговиков, в нескольких крупных банках около половины уставного капитала принадлежало объединению, и за МММ числилась многомиллионная задолженность по кредитам.

После изучения документов последовало заявление о том, что объединение уклоняется от уплаты налогов. Был арестован его счет в МММ-банке.

В результате МММ-банк перестал существовать, а кредитов МММ уже никто не давал. Возможно, именно это обстоятельство и побудило главу МММ Сергея Мавроди переключиться с торговых операций на финансовые. Сначала МММ начало предлагать российским инвесторам американские ценные бумаги. Затем успешно поучаствовало в ваучерной приватизации. В структуре МММ появился чековый инвестиционный фонд (ЧИФ) «МММ-Инвест». В феврале 1993 года он приступил к обмену своих акций на приватизационные чеки. Обыватели, в большинстве своем не знавшие о проблемах МММ, охотно понесли в фонд свои ваучеры. В ходе приватизации «МММ-Инвест» приобрел довольно крупные пакеты акций АО «АвтоВАЗ» (более 8 %), Томского нефтехимического комбината (18,5 %), Ульяновского автомобильного завода (17 %), 201 тыс. акций ОАО «Гостиничный комплекс „Космос“» и др.

В 1993 году МММ начало привлекать средства населения. Вкладчикам обещали от 1000 до 3000 % годовых по акциям и билетам МММ. Кстати, своим возникновением так называемый «билет МММ» был обязан бесконечно высокому спросу на акции МММ в момент расцвета компании, каждая из которых стоила 25 тыс. рублей. Не все желающие могли приобрести акции по такой цене, и руководство МММ сочло возможным выпустить бумагу с меньшим номиналом — «билет». Регистрации эмиссии и реестра акционеров по билетам не велось, а в тонкостях различий между акциями и билетами разобраться было непросто. Понятие номинала к ним оказалось неприменимо, поскольку одним билетом не торговал никто и никогда. Поначалу билеты выпускались «сертификатами» по 50, 100, 500 и 1000 билетов.

Кроме того, Сергей Мавроди не скупился на рекламу. Бесплатное катание москвичей на метро было первым шагом к созданию «имиджа надежной фирмы». Вторым шагом стало вторжение в сферу шоу-бизнеса: инвестиции в создание новых телевизионных программ, таких как «Контакты, контакты», «Последний писк» и «Под знаком Зодиака» (артистическая тусовка с участием знаменитостей). По замыслу руководства объединения, «приращение» имиджа МММ должно было достигаться не столько путем прямой рекламы его услуг, сколько за счет создания благоприятного впечатления от самой передачи и эффекта «косвенного присутствия» МММ на экране. Вскоре любимыми телеперсонажами жителей России стали герои рекламных роликов МММ Леня Голубков, «одинокая женщина Марина Сергеевна» и другие. В 1994 году реклама клипмейкера Бахыта Килибаева уже вовсю работала на воспроизводство финансовой пирамиды, а ее герои убеждали сами себя и телезрителей в том, что МММ можно доверять и что осуществление незамысловатой мечты (покупки сапог жене, например) возможно.

И народ понес деньги: по словам бывшего руководителя ГНС Владимира Гусева, в первой половине 1994 года от продажи акций МММ получало 4 млрд рублей в день. Дела фирмы резко пошли в гору, и к 1994 году число вкладчиков, по разным данным, достигало от 2 млн до 50 млн человек.

Отец-основатель МММ Сергей Мавроди родился в 1955 году в обычной московской семье: отец — монтажник, мать — экономист. У Сергея есть младший брат, Вячеслав, — тоже талантливый человек (см. далее). Единственное, чем Сергей Мавроди отличался от сверстников, так это уникальными способностями к точным наукам. Поэтому не удивительно, что после окончания школы он поступил на факультет прикладной математики Московского института электронного машиностроения и окончил его в 1978 году. Однако по специальности, инженером-математиком в одном из столичных НИИ, он проработал недолго, до 1981 года.

Уволившись из института, начинающий предприниматель стал изготавливать и продавать аудио- и видеозаписи. А чтобы не оказаться в тюрьме за тунеядство, параллельно числился ночным сторожем. Впервые его арестовали в 1983 году, обвинив в частной предпринимательской деятельности, которая в то время сурово каралась. Однако уже через десять суток отпустили, предупредив, чтобы он «завязывал» со своим мелким бизнесом.

Видимо, ему помогло постановление ЦК КПСС, осуждающее «перегибы» в борьбе с нетрудовыми доходами.

Неизвестно, послушался ли «теневик» милиционеров или стал более осторожен, но до начала перестройки он больше не попадался. В полной же мере талант Сергея Мавроди раскрылся с появлением в СССР первых кооперативов. К этому времени он работал уже вместе с младшим братом Вячеславом. Поначалу они занимались всем, что могло принести прибыль, и в 1988 году даже были задержаны по подозрению в хищении (по другим данным, за незаконное обналичивание денег). Однако и на этот раз для Мавроди все закончилось удачно — вина братьев была не доказана, и их отпустили на свободу. Оба Мавроди перестали заниматься сомнительными операциями и переключились на самый высокодоходный в то время бизнес — торговлю импортной оргтехникой. И создали МММ. Так началась «эпоха Мавроди».

Весна 1994 года пришла в МММ вместе с налоговой полицией. Полицейские заподозрили, что Мавроди может выплачивать акционерам МММ 1000 % годовых потому, что скрывает налоги. Они обнаружили неуплату налогов лишь в МММ-овском АОЗТ «Инвест-консалтинг». За все время существования фирмы деньги через ее счет прошли единственный раз (25 млрд рублей). С этой суммы, как посчитали инспекторы, не были уплачены налоги. Полицейские решили, что наконец-то поймали Мавроди и на радостях выкатили штраф. Впрочем, с юридической точки зрения дело «Инвест-консалтинг» было непростым — ведь речь шла о проводках между структурами одного предприятия. В результате долг АОЗТ государству вместе со штрафом и составил 49,9 млрд рублей.

Налоговые проверки не прошли для МММ даром. Фондовый рынок заволновался, котировки акций МММ начали скакать. В конце июля 1994 года руководство МММ, сославшись на сложности с инкассацией, объявило о временном прекращении приема акций, и Мавроди обесценил все вклады в 125 раз. Число пострадавших вкладчиков было неизвестно, но по данным Минфина полиграфическими предприятиями было изготовлено в общей сложности 2,8 млн бланков сертификатов примерно на 27 млн акций МММ, а также 72 млн билетов МММ. А общий ущерб от деятельности МММ, по самым скромным оценкам, составил 100 трлн рублей.

В печати появилось крайне нервозное заявление президента Мавроди. Аргументация его была такова: он якобы изобрел perpetuum mobile, то есть самодействующий экономический механизм, позволяющий не просто увеличивать за месяц свой пай в несколько раз, но делать это до бесконечности. Как уверяет Мавроди, perpetuum mobile работал бы до трубы архангельской, однако налоговая инспекция его поломала. В отместку изобретатель грозил задействовать «наиболее эффективный и радикальный способ решения всех своих проблем — всероссийский референдум», решения которого «обладают высшей юридической силой». Имея такой козырь в кармане, Мавроди объявил: «Налицо появление в России новой политической силы, причем настолько мощной, что противопоставить ей хоть что-то реальное вряд ли сейчас в принципе возможно», — заявил он, имея в виду себя и пайщиков МММ.

Неясно, правда, какой вопрос Мавроди хотел вынести на референдум, — плебисциты по проблемам, непосредственно затрагивающим корыстный интерес избирателей, были прямо запрещены законом. Но даже если бы они были разрешены, угроза оказывалась пустой. Формулировка вопроса «Хотите ли вы, ничего не делая, до конца жизни ежемесячно удваивать свое состояние?» была явно идиотской. Более скромная формулировка: «Желаете ли вы получить свои вклады обратно?» — бессмысленной. Большая часть населения в МММ все же не играла, и вряд ли не игравшие проголосовали бы за то, чтобы из их кармана оплачивались убытки игравших. Сама постановка вопроса о возмещении означала, что никаких денег в кассе МММ не было, то есть инициатор референдума прямо объявлял себя мошенником.

Вся привлекательность игры заключалась в предположении, что благодаря чародею Мавроди золотой дождь будет вечным. Без золотого дождя личная судьба Мавроди акционерам была глубоко безразлична, а именно ради спасения собственной шкуры чародей все и затевал.

29 июля 1994 года президент АО «МММ» Сергей Мавроди сообщил своим акционерам, что с 29 июля «в целях стабилизации ситуации» официальный курс продажи акций АО устанавливается на уровне 1000 рублей, а курс покупки — 950 рублей. Пирамида, как и следовало ожидать, рухнула. Впрочем, глава МММ всерьез советовал держателям акций подождать пару месяцев, обещая, что курс снова поднимется. Впрочем, он много чего обещал.

А власти очень хотели поговорить с Мавроди. Руководству АО «МММ» было предложено зарегистрировать всех держателей акций АО «МММ», обменять все сертификаты акций с указанием первичных владельцев на акции с указанием реальных владельцев акций, провести независимую аудиторскую проверку финансово-хозяйственной деятельности, проинформировать население о составе и стоимости принадлежащего компании имущества, предоставить Антимонопольному комитету информацию об инвестиционной деятельности юридических лиц, созданных с участием президента АО «МММ» Сергея Мавроди, представить в Минфин отчет об использовании бланков сертификатов АО «МММ» с расшифровкой по видам использования сертификатов, осуществить полное изъятие из обращения суррогата ценной бумаги («билетов МММ») путем выкупа их у населения, предоставить в налоговые органы документы, связанные с исчислением и уплатой налогов и прекратить рекламную деятельность, противоречащую указу «О защите интересов инвесторов».

Из Минфина, превращенного во временный правительственный штаб по анализу ситуации со скандально известным АО «МММ», по всем известным адресам этой компании было направлено официальное письмо, подписанное представителями четырех правительственных структур. Послание было также направлено по домашнему адресу президента компании Сергея Мавроди — с вручением под расписку. Условно письмо можно было разделить на две части. Прежде всего руководству акционерного общества предлагалось принять участие в «рабочей встрече» с представителями Минфина, налоговых органов и Антимонопольного комитета. Официальная цель ее вряд ли могла что-либо прояснить — выполнение указов президента «О защите интересов инвесторов» и «О защите потребителей от недобросовестной рекламы». Вероятно, необходимость встречи была вызвана не столько стратегическими, сколько тактическими соображениями. Вопрос о финансовой устойчивости МММ приобретал политический характер, в связи с чем от правительства ждали хоть каких-то действий, чтобы оно смогло отвести от себя обвинения в бездействии перед угрозой перерастания первого масштабного финансового скандала в политический. Впрочем, первый замминистра финансов Андрей Вавилов обреченно заметил: «Я бы предпочел подождать, чем закончится ситуация. Если будем искать виноватых, ситуация обострится еще больше».

Поразмышляв немного и не дождавшись ответа, власти решили арестовывать президента МММ. 4 августа 1994 года спецназовцы по веревкам влезли в его квартиру через балкон и увели Мавроди в налоговую полицию. А 6 августа арестовали по обвинению в сокрытии доходов «Инвест-Консалтинга».

Арест Мавроди вызвал бурю негодования среди вкладчиков МММ и дал политикам возможность проявить себя перед избирателями. Различные акции и мероприятия не заставили себя ждать.

Так, 3 августа 1994 года на Пушкинской площади собрались члены либерально-патриотической партии «Возрождение», чтобы помянуть Леню Голубкова. Один из лидеров партии Игорь Брумель довел до сведения журналистов, что «Леня Голубков остался в США в связи с тем, что у него не осталось денег на обратную дорогу». Тут же члены партии поставили на каменную ограду коробку для сбора денег «на обратную дорогу Лене Голубкову». Лидер партии Валерий Скурлатов сообщил, что они «вовсе не собирались жечь чучело Лени Голубкова, так как это негуманно, — мы просто скорбим по нему». Сотрудники милиции в происходящее не вмешивались. Позднее они подожгли картонную коробку, изображающую гроб героя рекламных роликов АО «МММ».

А вкладчики АО «МММ» пикетировали здание УУР ГУВД на Петровке, 38. Они требовали «убрать руки от Сергея Мавроди». У девяти из них на груди висели таблички «акционеры АО „МММ“ голодают с 10 утра 7 августа». Был создан Союз акционеров МММ. Члены Союза передали обращение представителю орготдела аппарата правительства России. В нем вкладчики потребовали от правительства не выступать в СМИ с неофициальными заявлениями, касающимися АО «МММ», чтобы акционеры не паниковали. Кроме того, члены Союза призвали правительство не вмешиваться в долговые обязательства АО «МММ» перед его вкладчиками, которые по-прежнему верят в Сергея Мавроди.

А в октябре 1994 года прошла двухдневная научно-практическая конференция «Проблемы сбережений и рынка ценных бумаг/Что произошло с АО „МММ“?». Официально объявленной целью конференции являлся анализ состояния российского фондового рынка, а фактической — демонстрация поддержки Сергея Мавроди «научными кругами». Организатором конференции стал Институт экономики и права, возглавляемый экономистом Ларисой Пияшевой, которая зарекомендовала себя как активная защитница АО «МММ» и Сергея Мавроди. В целом состав участников конференции являл собой пестрый коктейль из научных работников, журналистов и представителей небольших фирм. По мнению хорошо знающих Ларису Пияшеву людей, директор института оказалась в альянсе с АО «МММ» исключительно благодаря своей доверчивости и состраданию. Взяв слово первой, Пияшева совершила краткий экскурс в историю МММ, а затем поведала о некоторых планах руководства компании. Она, в частности, заявила, что Сергей Мавроди будет продолжать бороться за российскую экономику даже в том случае, если его выгонят из страны. В этом случае Мавроди, оказывается, купит остров Мальта и продолжит оттуда вкладывать средства в экономику России. Лариса Пияшева также подтвердила слова Сергея Мавроди о том, что он собирается открывать пункты продажи бумаг МММ за границей, делая ставку на сближающую все нации черту — человеческую жадность. Далее докладчица высказала мнение, что причина успеха МММ — вложение средств в наиболее прибыльные предприятия и способность «гениального менеджера Сергея Пантелеевича» правильно определять такие предприятия. Затем Пияшева сравнила создание Мавроди АО «МММ» с изобретением гиперболоида инженером Гариным и под конец речи высказала предположение, что курс сертификатов акций МММ может неожиданно скакнуть на бирже с 1200 до 125 тыс. рублей.

Но единодушия у собравшихся не получилось: сторонники АО не смогли собрать под свои знамена новые силы, а противники компании не переубедили своих оппонентов. Но, возможно, главная цель мероприятия в какой-то степени достигнута: теперь у руководства АО «МММ» были основания говорить о поддержке их начинаний «учеными».

Сидя в «Матросской тишине», Сергей Мавроди зарегистрировался в 109-м Мытищинском округе кандидатом в депутаты Госдумы (в то время в Думе освободилось место погибшего Андрея Айдзерзиса).

По свидетельству участников избирательной кампании Мавроди, на добычу депутатского мандата были брошены огромные финансовые средства — 420 млн рублей. Был привлечен известный имиджмейкер Ефим Островский, на работу с избирателями мобилизован Союз акционеров МММ… Председатель Союза Айшат Хазиева вспоминала: «Людей подстегивала надежда вернуть свои деньги и что-то заработать на выборах: было обещано платить за каждый шаг. Вначале собирали подписи в поддержку кандидатуры Мавроди — 1000 рублей полагалась за одну подпись, всего активистам удалось набрать 27 тыс. голосов. Ходили, убеждали людей, что мы, акционеры, доверяем ему, что это государство мешает работать. Был проведен опрос населения, дабы выявить городские проблемы и составить наказ депутату. Эта работа тоже должна была оплачиваться: 700 рублей за опрос одного человека. Так, мы выявили, что в городе нет телефонов-автоматов, и уже во время выборов они были поставлены. Были просьбы помочь инвалидному обществу: нужны были пять микроавтобусов, коляски, я знаю, что было обещано после выборов закупить их для инвалидов. А из Мытищ Сергей Мавроди обещал сделать цветущий край, выделить властям города на развитие инфраструктуры $10 млн».

(Более экономная схема была апробирована во время выборов Елены Мавроди в апреле-мае 1995 года. То ли издержки показались неимоверными, а может, кандидатура супруги была оценена с самого начала как «непроходная», но попытка любимой жены соединиться со своим супругом в Думе обошлась дешевле. Новшеством было заключение договора с Еленой Мавроди каждого желающего отдать голос за нее. По договору, она брала на себя обязательства защищать интересы избирателей. Был снят специальный краткий ролик, в котором Елена Мавроди, не произнося ни слова, подписывала договора. Этот ролик крутили по местному телевидению. Окончательный расчет состоялся после выборов, когда было заплачено агитатору за каждый голос, отданный в пользу Елены Мавроди.)

Два месяца пребывания Мавроди в тюрьме укрепили веру народа в АО «МММ». Многие считали, что только действия правоохранительных органов мешают ему вернуть деньги вкладчикам. Результат был достигнут: 30 октября 1994 года Мавроди был избран депутатом. В связи с этом он был освобожден из-под стражи, и дело в отношении него было прекращено.

Долгожданный день настал — 10 млн акционеров АО «МММ» ждали 1 ноября 1994 года с нетерпением. Вновь испеченный депутат, казалось, выполнил свое обещание: пункты обмена акций МММ в этот день открылись. Однако и на сей раз без подвоха не обошлось: новые пункты вовсе не собирались скупать старые акции и билеты АО «МММ». О них предложено было забыть до января следующего года, когда цена этих акций и билетов будет кем-то определена. Пункты АО теперь торговали новой бумагой.

Акционерам (хотя в полном смысле слова акционерами этих людей называть было нельзя) предлагалось сыграть в новую игру, объектом которой должен был стать новый фиолетовый билет МММ. Кроме цвета, других отличительных признаков у него не было. Акции и старые билеты к скупке не принимались.

В ответ акционеры стали пугать Мавроди актами самосожжения и голодовками. Один из них выбросился из окна шестого этажа. Другие решили не жертвовать собой, а понесли иски к АО «МММ» в суд, но пресс-секретарь АО Сергей Таранов заверил всех, что «иски акционеров заведомо проигрышные», так как АО «МММ» вкладчикам ничем не обязано. Вообще, поклонников у народного любимца-благодетеля Мавроди поубавилось. Некоторые из них даже решили перейти в явную оппозицию к нему. Так, несколько фирм, крупно погоревших на вкладах в МММ, задумали приговорить Мавроди к смертной казни. Надеясь на то, что в ходе расследования уголовного дела по факту убийства выплывут все счета (включая и заграничные), на которых и находятся деньги вкладчиков, эти организации, а также достаточно большое число физических лиц предлагали финансирование физического устранения Мавроди. А один житель Новосибирска, имевший несчастье быть как две капли воды похожим на Сергея Мавроди, был избит вкладчиками МММ на железнодорожном вокзале Барнаула. Едва успев сойти с поезда, «двойник» был «опознан» и подвергся нападению группы разъяренных барнаульцев, доверивших свои сбережения заботам МММ. Между прочим пострадавший заявил, что вполне разделяет чувства нападавших, и попросил милицию оставить инцидент без последствий.

Госорганы решили снять с себя ответственность за кризис в МММ. В ноябре пресс-служба налоговой полиции обнародовала сногсшибательные сведения о том, что в июле руководство ГУ ЦБ по Москве разрешило АО «МММ» обналичить 142 млрд рублей для расчетов с вкладчиками. Этих средств хватило бы, чтобы выкупить у акционеров все зарегистрированные акции по 125 тыс. рублей и даже часть билетов. Но МММ не дало денег даже многим малоимущим, хотя обещало. Представитель АО «МММ» объяснил все людям просто: «На что мы получили деньги, на то их и потратили».

Летом 1995 года Мавроди вдруг решил выяснить, сколько же у него «не халявщиков, а партнеров». И выстроить их ряды в строгом, почти военном порядке. Цель задуманного похода — депутатское кресло в новой Государственной Думе. К активному участию в штурме этого редута приглашались все обладатели бумаг МММ. Стимул для солдат предвыборной армии Мавроди был прежний: возврат их собственных денег, вложенных в построенные МММ «пирамиды».

В связи с приближением предвыборных баталий финансовая империя МММ реорганизовалась коренным образом. Сердцевиной системы должна была стать «Партия народного капитала».

Она должна была сплотить и повести за собой активистов. Свою активность эти достойнейшие представители «партнерского» сословия должны были проявлять, расклеивая предвыборные плакаты, распространения листовки и агитируя потенциальных избирателей. За энергичной суетой активистов должны были с сочувствием наблюдать массы «просто» акционеров. Бойцам армии за заслуги планировалось присваивать не лычки и звездочки, а категории и баллы. Для распределения знаков отличия, а также для учета личного состава армии объявлялась перерегистрация, порядок которой был определен приказом президента МММ от 24 июля 1995 года. Этим документом всем обладателям всех бумаг, выпущенных МММ за всю его историю, предписывалось явиться в ближайший пункт компании.

С чего бы вдруг МММ пожелала взглянуть в глаза каждому из своих вкладчиков? Приказ был сформулирован обтекаемо и маняще: «В связи с планируемым началом выплат по акциям и билетам МММ». Начало выплат было назначено на 16 ноября 1995 года.

Чтобы столь значительное событие, как расплата с акционерами МММ, не напоминало мамаево побоище, акционеров решено было разделить на ранги и категории. Мавроди разработал всеобъемлющую формулу — «кто, где, когда». Отныне «партнеры» разделялись на четыре категории с внутренним персональным рейтингом. Первую категорию составляли члены партии. Вторую — беспартийные активисты прошлых избирательных кампаний по 109-му и 107-му округам, где стартовали в Думу Сергей Пантелеевич (удачно) и его супруга Елена (безуспешно). В третьей оказались «беспартийные пенсионеры, малоимущие и т. п.», а в четвертой — все остальные. Личный рейтинг определяется партийным стажем, предвыборной активностью и некоторыми другими обстоятельствами. Разные обстоятельства и «весили» в рейтинге по-разному. Например, участие в прошлогодней предвыборной кампании давало по 150 баллов, в текущей — уже 300, а стесненное материальные состояние вкладчика или его пенсионный возраст — только 10. В дополнении к приказу по этому поводу говорилось без обиняков: «При определении рейтинга учитывается прежде всего полезность вкладчика для системы».

За удовольствия надо было платить. А тем более за удовольствие числиться в первой («партийной») категории вкладчиков МММ. Не забыв предварительно пожертвовать 34,4 тыс. рублей в виде партийного взноса. Однако и эта жертва была не последняя. Тот, у кого мавродиевской печатной продукции было на 10 млн рублей и больше, и при этом он желал угодить в первую категорию, обязан был безотлагательно прикупить билетов ныне обращающейся (уже восьмой в общем счету пирамидальных бумаг) серии ПС на 10 % от своей суммы. Мавроди радел о социальной справедливости: «Постараться избежать ситуации, когда все первые места в очереди на выплаты окажутся, как обычно, заняты разного рода биржевыми маклерами и спекулянтами, за бесценок скупившими в свое время огромное количество акций и билетов».

Когда Мавроди, наверное, уже решил, что главные проблемы позади, — грянул гром. В октябре 1995 года вопрос о его неприкосновенности был поднят на заседании парламента.

Это была уже третья попытка лишить Мавроди депутатской неприкосновенности. Первые две закончились для него удачно: коллеги его не сдали, и следствие было приостановлено. Но 6 октября 1995 года после третьего запроса (с редким единодушием — 303 голосами при одном воздержавшемся) он был лишен депутатской неприкосновенности. Депутатов задела не столько история с МММ, сколько тот факт, что коллега продолжает заниматься коммерческой деятельностью и прогуливает заседания.

На заседания Госдумы Мавроди практически не ходил, но решение Госдумы о лишении его депутатских полномочий принял чрезвычайно близко к сердцу и даже заключил договор о защите по уголовному делу с адвокатами юрконсультации № 1 Московской городской коллегии адвокатов, хотя никакого уголовного дела против него в тот момент заведено не было. Однако это могло вскоре случиться в связи с тем, что Мавроди больше не пользовался депутатской неприкосновенностью. «Мы еще не знаем, по какой статье будет возбуждено дело, и не думаем, что оно вскоре появится», — сказал адвокат Мавроди Александр Солошенко.

Далее Мавроди написал письмо Ивану Рыбкину, в котором сообщил, что, будучи депутатом, продолжал руководить МММ на общественных началах. Мавроди утверждал, что соответствующий приказ по МММ был подписан сразу после его избрания. По словам юристов МММ, Мавроди, возможно, подписывал договора и платежные поручения от имени компании, но зарплаты в фирме не получал. Это подтверждается бухгалтерскими документами МММ.

Как бы то ни было, Мавроди больше не пользовался депутатским иммунитетом. Следствие по делу Мавроди возобновилось в том же октябре 1995 года, когда депутаты лишили главу МММ неприкосновенности. К прежнему обвинению (в неуплате налогов) прибавилось еще одно — в мошенничестве. Однако арестовывать Сергея Мавроди в этот раз не стали и даже не вызывали на допросы. Скорее всего, решающую роль здесь сыграл тот факт, что перспективы дела о неуплате налогов пресловутым «Инвестконсалтингом» были весьма туманны и доводить его до суда правоохранительные органы не решались. С мошенничеством тоже было не просто: адвокаты могли доказать, что отношения МММ с его вкладчиками лежали в сфере гражданского права.

В 1996 году глава МММ напомнил вновь о себе, когда попытался стать кандидатом в президенты России. Однако ЦИК забраковал значительную часть подписных листов в его поддержку и в регистрации отказал. Вскоре Сергей Мавроди ушел в подполье.

Уголовное дело против Мавроди то возобновлялось, то снова закрывалось, то. В январе 1996 года было возобновлено следствие по делу о неуплате налогов. Но в марте оно вновь было прекращено по причине недоказанности участия самого Мавроди в совершении преступлений. 4 мая 1996 года Мавроди вернули арестованные деньги и имущество на сумму свыше 800 млн рублей. В январе 1997 года по инициативе по указанию генпрокурора Юрия Скуратова началось дополнительное расследование по делам, связанным с АО «МММ» и Сергеем Мавроди, но судебные перспективы были сомнительны.

В сентябре 1997 года арбитражный суд Москвы признал АО «МММ» банкротом в связи с неспособностью исполнить требования кредиторов и превышением обязательств над имуществом. Этого добились несколько вкладчиков — владельцев неоплаченных Сергеем Мавроди билетов и акций. Процесс проходил без ажиотажа и митингов. Суд своим решением признал МММ банкротом. Сам Сергей Мавроди в это время уже находился в бегах, а сбор средств у населения продолжал его брат Вячеслав. В 1998 году Мавроди-старший был объявлен в федеральный, а потом (когда появилась информация, что он находится в Греции) и в международный розыск. Впрочем, как говорили впоследствии, он жил под надежным прикрытием в подмосковной Жуковке-3 (его регулярно замечают в престижном ресторане «Царская охота»). Забегая вперед, скажем, что когда Сергей Мавроди был объявлен в розыск, по нему ежедневно работала оперативная группа ГУУРа из семи человек и несколько прикомандированных к ней сотрудников МУРа. Они установили, что аферист не сбежал за границу, а скрывается где-то в столичном регионе. На вопрос, почему его не удалось поймать раньше, сыщики отвечали так: «Деньги и связи позволяли ему чуть ли не каждый месяц менять квартиры в Москве и подмосковные дачи, причем снимались они на людей, которые имели документы, не вызывающие никаких подозрений, в том числе на ветеранов спецслужб».

Впрочем, в подполье Мавроди не сидел сложа руки. По данным правоохранительных органов США, в начале 1998 года экс-глава МММ вместе с двоюродной сестрой Оксаной Павлюченко создал новую финансовую пирамиду, используя Интернет. Сначала в сети появился сайт некой компании Stock Generation Ltd, представлявший собой виртуальную биржу. Там были котировки акций несуществующих компаний и рекомендации по их покупке. Для покупки акций нужно было зарегистрироваться на сайте и выслать на счет компании чек минимум на $50. Деньги переводились на виртуальный счет клиента, после чего на них можно было покупать акции. Их курс повышался в среднем на 10 % в месяц. Но периодически счет обнулялся. Чтобы заработать, клиент должен был успеть продать акции до обнуления либо ждать нового подъема котировок. Для получения денег нужно было написать письмо с требованием выслать чек по указанному адресу. В начале 1998 года, когда Stock Generation только набирала обороты, такие чеки, а также бонусы в $50 за привлечение новых клиентов действительно приходили. Но потом поток иссяк. Биржа просуществовала около двух лет, ее жертвами, по некоторым данным, стали около 20 тыс. (по другим данным — более 275 тыс.) американцев и жителей Европы. Пострадавшие начали жаловаться в комиссию по ценным бумагам и биржам США, и сайт Stock Generation был заблокирован.

Сергея Мавроди арестовали только в 2003 году. 31 января он был задержан в Москве. Сыщикам, которые задержали его, он оставил автограф: «На добрую память уголовному розыску».

Операция по задержанию Сергея Мавроди была проведена 31 января в 16 часов. К сталинскому дому 40 на Фрунзенской набережной, где он снимал трехкомнатную квартиру, подъехали несколько неприметных «Жигулей» с частными номерами. Вышедшие из них широкоплечие молодые люди в штатском поднялись на третий этаж и позвонили в бронированную дверь с большим глазком. На звонок никто не ответил, а симфония Брамса, едва доносившаяся из-за двери, тут же стихла. Тогда оперативники вызвали специалистов из своего техотдела. Через полчаса те уже вырезали «болгарками» все три замка в двери израильского производства стоимостью $5 тыс.

В прихожей группа захвата столкнулась с громилой охранником, который, впрочем, не оказал никакого сопротивления. За его спиной прятался полный человек с лицом землистого цвета. Он был одет в тренировочные штаны, красную футболку и меховую безрукавку. С его головы сползал кудрявый черный парик. «Едва ли не самый разыскиваемый в России аферист только с помощью парика пытался изменить свою внешность, — отметил руководивший операцией замначальника оперативнорозыскного бюро Главного управления уголовного розыска (ГУУР) Константин Крысанов. — Никаких пластических операций, о которых писали в СМИ, он не делал».

При задержании Сергей Мавроди не сопротивлялся, поэтому с ним обращались вежливо. Именитый арестант это оценил: перед тем как на него надели наручники, он попросил дать ему несколько минут. Взял с полки книжку Михаила Князева «История одного преступления. Сергей Мавроди, великий и ужасный» и написал на титульном листе «На добрую память уголовному розыску, 31.01.03» и расписался. Кто-то из оперативников тут же достал из кармана «мавродик» — билет АО «МММ» достоинством в 100 рублей, на котором изображен Мавроди и имеется его роспись, и сравнил их с оригиналом: «Внешне совершенно другой человек, зато подпись сохранилась один к одному».

Хозяева недвижимости, которым платили двойную цену, понятия не имели, кто у них живет. Тем более что договоры о съеме жилья категорически запрещали им появляться дома до окончания срока аренды. Сам Сергей Мавроди все это время пользовался паспортом на имя жителя Санкт-Петербурга Юрия Зайцева (документ изъяли при задержании). Условия конспирации были настолько строгими, что хозяин МММ добровольно стал заключенным, — говорили в ГУУРе. — На людях он никогда не появлялся, а свежий воздух мог глотнуть по дороге из дома к шестисотому «Мерседесу», который вплотную подгоняли к его подъезду. Поэтому, несмотря на то, что в его квартире был оборудован настоящий спортзал, заметно сдал: постарел и растолстел.

Вскоре в квартире на Фрунзенской набережной был проведен обыск. Оружия, наркотиков и чемоданов с долларами, украденными у вкладчиков, там не нашли, зато обнаружили другие интересные вещи. В частности, записные книжки Мавроди с телефонами чиновников и представителей силовых структур, которые помогали ему скрываться, протоколы о намерениях и контракты, заключенные уже объявленным в розыск аферистом.

Мавроди предъявили обвинение по ст. 147 ч. 3 УК «Мошенничество в крупном размере» ($8-10 млрд). (Обвинение в уклонении от уплаты налогов было снято — истек срок давности.) Статья предусматривала заключение на срок от четырех до десяти лет с конфискацией имущества. Кроме того, СК распространил обращение к бывшим вкладчикам АО «МММ». Из него следовало, что люди, пострадавшие от финансовых махинаций Сергея Мавроди, которые ранее не обращались в правоохранительные органы, могут обратиться в следственный комитет при МВД для того, чтобы их признали потерпевшими по этому делу (потерпевшие могли рассчитывать на компенсацию ущерба). В феврале 2003 года в следственном комитете (СК) при МВД России была создана оперативно-следственная группа для розыска средств обманутых вкладчиков АО «МММ».

На помощь Мавроди в деле поиска пропавших денег следователи не рассчитывали: он отказывался давать показания. Как говорили милиционеры, Мавроди долго не мог отойти от шока, пережитого им во время ареста. Положение арестанта его сильно угнетало: он ни с кем не разговаривал, почти ничего не ел, а большую часть времени просто лежал на нарах и смотрел в потолок.

Позднее Мавроди инкриминировали соучастие в подделке паспорта (на имя Зайцева) с целью его дальнейшего использования. Соучастие, по данным следствия, выразилось в том, что Сергей Мавроди предоставил для поддельного документа свою фотографию. Таким образом, к ноябрю 2003 года в отношении Сергея Мавроди было возбуждено два уголовных дела: по обвинению в мошенничестве, касающееся непосредственно деятельности финансовой пирамиды, и второстепенное — по обвинению в организации подделки паспорта, при помощи которого, по мнению следствия, Сергею Мавроди удавалось скрываться от милиции. Поскольку подсудимый признал себя виновным в этом преступлении, он получил сравнительно небольшой срок — один год и месяц. Гораздо больший срок ему грозил по основному делу о мошенничестве.

В 2005 году Мавроди инкриминировали мошенничество уже не по старому, а по новому УК. Теперь пирамидостроителю грозило не десять лет, а «всего» шесть. Три из них к этому моменту он уже отсидел в СИЗО.

В апреле 2007 года в Чертановском суде Москвы началось оглашение приговора по делу Мавроди. Завершилось оглашение только через пару дней. В начале мая 2007 года суд признал Мавроди виновным «в мошенничестве в крупном размере» и приговорил его к четырем с половиной годам лишения свободы. Но Мавроди вышел на свободу уже в конце мая, потому что суд зачел ему пребывание в СИЗО во время следствия. Впрочем, ему еще предстояло выплатить по приговору суда 20 млн рублей обманутым вкладчикам. Видимо, рассчитывающие на это вкладчики АО «МММ» встретили Сергея Мавроди у выхода из СИЗО «Матросская тишина» восторженными возгласами «Поздравляем!». Когда телохранители Сергея Мавроди стали тянуть того сквозь толпу к машине, кто-то из молодых людей метнул в пирамидостроителя пакет кефира. Но в цель пакет не попал, а лишь запачкал машину

Как ни странно, трудно сказать, планировал ли изначально Сергей Мавроди строительство финансовой пирамиды. Сегодня 1000 % и более годовых кажутся просто фантастикой. Однако в условиях гиперинфляции и становления рынка начала 1990-х годов некоторым предпринимателям удавалось получать такую прибыль на торгово-посреднических, например, операциях. К тому же Сергей Мавроди был математиком, и не исключено, что строительство пирамиды было для него чем-то сродни решению математической задачи.

Он не был похож на обычных «новых русских» — не носил малиновых пиджаков и золотых цепей, не упивался внезапно открывшимися возможностями бесконечного потребления (разве что машины дорогие любил). Вообще, деньги он, видимо, любил не за то, что они дают, а просто так — ради них самих. А может быть, он просто был интеллектуально выше рядовых игроков рынка того времени, и потребности у него были другие.

Он любил читать. Летом 2008 года судебные приставы изъяли в пользу обманутых вкладчиков его личную библиотеку — более 1500 тыс. томов русской и зарубежной классики, детективов, а также многочисленные монографии о бабочках (другое его увлечение — энтомология). Когда сотрудники московского управления Федеральной службы судебных приставов (УФССП) в сопровождении понятых позвонили в дверь трехкомнатной квартиры, где жил Мавроди, хозяин, вышедший на лестничную клетку в потертом спортивном костюме, без слов впустил приставов и понятых в квартиру, затем сел в кресло и начал читать какую-то толстую книгу. От этого занятия он не отрывался на протяжении всех пяти часов, в течение которых приставы находились в квартире.

На компьютеры Мавроди тоже денег не жалел. В период расцвета МММ он однажды сделал себе подарок — установил в офисе сверхмощный компьютер фирмы Cray. Имя Cray вызывало у любого дипломированного математика священный трепет: во всем мире число этих машин измерялось десятками. Самый мощный суперкомпьютер семейства Cray стоил сотни миллионов долларов, но Сергей Мавроди довольствовался машиной подешевле. Компьютер был способен управлять исполинской сетью, состоящей из 16 взаимосвязанных локальных сетей Ethernet и содержащей в сумме не менее 400 интенсивно работающих терминалов или до 1000 терминалов с умеренной загрузкой. Организаций, которым требовались сети подобных масштабов, на планете было не много: количество компьютеров типа того, что купил Мавроди, во всем мире не превышало 60, а в России он и вовсе был первым. Более того, это был вообще первый компьютер марки Cray, поставленный в Россию. Разумеется, его можно было применять не только для управления сетями, но и для решения иных компьютерных задач. По словам пресс-секретаря МММ Сергея Таранова, супермашина была необходима фирме для грядущих крупных проектов…

Были у Мавроди и свои экономические воззрения. О них, в частности, он рассказал журналисту ИД «Коммерсантъ» Владиславу Дорофееву в интервью в 1997 году, когда строитель пирамиды скрывался в подполье. В частности, Мавроди поделился своими взглядами на пирамиды. «Строительство пирамид нигде в мире не поощряется, а потому занимаются этим обычно разного рода дилетанты — любители легких денег. Они, как правило, не имеют представления о каких бы то ни было законах функционирования этого финансового механизма. Вовремя соскочить и желательно с деньгами — вот их главный и основной закон», — пояснил Мавроди. Кроме того, по его мнению, финансовые пирамиды практически никогда не встречаются в своем, так сказать, чистом виде. Обычно они вынуждены маскироваться, имитировать какую-то деятельность, а значит, тащить на себе бремя чудовищных, соответствующих гигантским объемам проходящих через их счета денежных средств расходов, то есть по сути просто выбрасывать значительную часть своих активов на ветер, лишь бы выглядеть «как все». Оба эти фактора предопределяют их судьбу: «Налицо ситуация, когда у проекта такого масштаба отсутствует какой-то центральный координирующий орган, а следовательно, и единая, учитывающая интересы всего государства в целом политика. Им занимаются несколько независимых ведомств — Минфин, Центробанк и пр., каждое из которых преследует прежде всего свои узковедомственные интересы. Это абсолютно недопустимо».

На вопрос о том, каково, по его мнению, будущее финансовых пирамид, Мавроди ответил так: «Сегодня человечество стоит на пороге нового этапа своей истории. Мировая финансовая система достигла такого уровня (прозрачность финансовых границ, свободно конвертируемые валюты, возможность управления финансовыми ресурсами через международные компьютерные и телекоммуникационные сети и т. п.), на котором становится в принципе возможным (а следовательно, в конце концов неизбежным) развязывание и ведение международных финансовых войн, то есть реализация одной или несколькими странами комплекса чисто финансовых операций с целью изменения в свою пользу сложившегося на этот момент в мире реального баланса сил — политических, экономических и т. п. То есть впервые в истории появилась реальная возможность изменить этот баланс без помощи оружия и гораздо более быстро и радикально…. Перед лицом опасности внешней финансовой агрессии все без исключения страны сегодня абсолютно беззащитны. <…> Финансовые войны неизбежно будут начаты — не нами, так кем-нибудь другим. В мире достаточно стран, которые в силу тех или иных причин — нищета, стремление к независимости и т. п. — готовы на все, и если до сих пор они ничего не предпринимают, то лишь потому, что просто не догадываются о существовании такой возможности».

Мавроди был не чужд и писательскому ремеслу. Еще во время предвыборной кампании среди полиграфической продукции, выпускаемой Мавроди, в связи с грядущими выборами появился нетрадиционный для него продукт. Это была брошюрка, содержащая в концентрированной форме взгляды Сергея Пантелеевича на прошлое, настоящее и будущее Родины, а также программу ее спасения. Будущее России, по Мавроди, безоблачно и нерасторжимо связано с МММ, а не наоборот. «Придание ей (МММ. — Ред.), скажем, статуса государственной компании, выдача соответствующих гарантий со стороны Центрального Банка и Правительства России — все это могло бы качественно изменить ситуацию и очень быстро вывести ее на принципиально иной уровень». Особое отношение у Мавроди было к иностранцам: уж очень много они, по его мнению, за последнюю тысячу лет задолжали России. Зато с искренней симпатией писал президент МММ о товарище Сталине. «Приходится признать, что это действительно был гений, сумевший на деле доказать, что помимо всех известных в истории путей развития существует еще и особый, сталинский… Можно (и нужно!) осуждать методы, которыми все это делалось, но факт остается фактом: такой путь развития существует, и, с точки зрения интересов собственно государства, он крайне эффективен». Правда, параллельно Мавроди протаскивал и такие оппортунистические идейки, что будь жив еще его кумир, он бы своего почитателя по головке бы явно не погладил.

Спустя десять лет после описываемых событий, в 2007 году в издательстве «Рипол Классик» вышла книга Сергея Мавроди «Вся правда о MMM». Никакой «всей правды» про MMM Мавроди, конечно, не писал. Ничего интересного о приведшей его в тюрьму эпопее Мавроди тоже не рассказывал. И главное, он вообще ничего не писал о тех пяти годах, когда скрывался, сидя в черном кудрявом парике в съемной квартире на Фрунзенской набережной с отставными сотрудниками спецслужб в качестве бодигардов. Не впечатляли и размещенные в книге стихотворения.

Зато в книге были подробные дневниковые записи Мавроди сначала из «Матросской тишины», а потом из специального следственного изолятора № 1 при ГУИН РФ. Они были хороши. В первую очередь потому, что, попав на нары, или, как пишет Мавроди, на шконку, он оказался никаким не уникальным «мошенником века», а на удивление среднестатистическим выпускником факультета прикладной математики Московского института электронного машиностроения, проработавшим несколько лет программистом. Его записи были вполне приличным руководством по поведению в тюрьме. Например, Мавроди предостерегал от сближения с «интеллигентами» (то есть с теми, кто сидит за экономические преступления). «С синими, как здесь говорят, убийцами и бандитами все просто. Если тебе приносят колбасу, а им нет (поступающие каждому заключенному продукты всегда поровну делятся на всех в камере — Ред.), то все понимают, что взамен ты вправе рассчитывать на определенные льготы.

С интеллигентной же публикой все сложно и запутанно. Ты им — колбасу. А они тебе: „Мы же интеллигентные люди“. С уголовниками же можно чувствовать себя в безопасности, если формально исполняешь все их установления: передаешь малявы, цинкуешь (то есть участвуешь в общем тюремном перестуке). Но делать все это надо не по собственной инициативе, а только если тебя попросят. И тут же, конечно, вечная аксиома: никогда, ни при каких обстоятельствах не играй ни в карты, ни в домино. И в морской бой тоже не играй.»

Брат-2 Добровольные пожертвования Вячеславу Мавроди

В 1997 году в московском метро начали раздавать удивительные листовки. Слог их был великолепен. «Средств у современного общества на самом деле вполне достаточно, чтобы обеспечить достойное существование всем его членам, но до сих пор в мире не существовало достаточно эффективного механизма их перераспределения. Теперь он существует. Его внутреннее устройство достаточно сложное, но пусть вас это не пугает. Математическая модель системы, разработанная В. Мавроди с привлечением крупных математиков, позволяет в любой момент (даже при панике) полностью рассчитаться со всеми участниками».

В листовке указывалось, что более подробно с работой новой системы можно было ознакомиться на информационном стенде у Варшавки, 26. Там также постоянно находились люди, которые когда-то решили попробовать поучаствовать в системе, после чего полностью поверили в нее…

«Курс билетов постоянно растет по специальной методике, рассчитанной для получения участниками увеличивающейся с течением времени прибыли при соблюдении максимальной устойчивости системы. Одновременно с ростом курса происходит уменьшение специальным образом количества билетов у участников, но так, что при их сдаче итоговая прибыль с течением времени все равно увеличивается». Чудо, правда?

«Торопитесь! Количество жителей Москвы ограничено, значительная их часть уже участвует в СВДП „МММ-96“, поэтому новых участников находить с течением времени будет все труднее». Это было воззвание к участникам МММ прежнего с призывом вербовать адептов МММ нового.

Руководил проектом Вячеслав Мавроди — младший брат Сергея Мавроди. Ведь в отличие от профессора Мориарти, у последнего есть брат. Начинали они вместе. Вячеслав Мавроди долгое время занимал пост главного бухгалтера МММ. А потом начал работать самостоятельно. Продолжая, однако, дело старшего брата.

Цель нового проекта была та же, что и у МММ, — изъятие денег у граждан. Всего ничего прошло с памятного лета 1994 года, когда финансовые пирамиды рушились одна за другой. Но люди, пришедшие к МММ спустя три года, были уже не наивными «совками», мечтающими купить «на грош пятаков», — в основном это были профессиональные игроки в «пирамиды», прекрасно понимающие, что кто-то из них будет в этой игре последним.

Правила игры заметно отличались от старых, МММ-овских. Покупать и продавать «билеты» теперь надо было, вооружившись не только калькулятором, но и календарем. Последний был даже важнее электронного арифмометра, поскольку прирост благосостояния был напрямую связан с григорианской системой летосчисления.

Полностью проект назывался довольно длинно — «Система взаимных добровольных пожертвований „МММ-96“», сокращенно — СВДП «МММ-96». (Потом предприятие стало называться «МММ-97», а потом просто СВДП без всяких там МММ). Первый билет был продан 5 февраля 1996 года, но к реальной ее раскрутке организаторы приступили только через год. Вклад, а если пользоваться лексикой игроков, «пожертвование», можно было сделать примерно под 30 % в месяц. Получаемые дивиденды именовались «обратными пожертвованиями». Одна из вкладчиц, объясняя, что такое «обратное пожертвование», говорила: «Я прихожу в церковь, жертвую, что могу, и прошу что-нибудь у Бога. Он мне дает. Это и есть обратное пожертвование».

Вячеслав Мавроди действовал под лозунгом «Принцип взаимного доверия выше принципа взаимных обязательств». На деле это означало, что никаких обязательств перед «жертвователями» Мавроди на себя не брал, зато они ему безгранично доверяли и надеялись получить свои деньги с процентами в виде «обратного пожертвования». И, надо сказать, исправно получали в течение полутора лет. В общем-то СВДП представляла собой классическую пирамиду, причем более откровенную, чем все остальные. Если обычно строители пирамид уверяли вкладчиков, что их деньги эффективно «работают», позволяя получать высокий процент прибыли, то Вячеслав Мавроди с самого начала заявлял, что не ведет никакой коммерческой деятельности и СВДП вообще не предназначена для извлечения прибыли. Совершенно очевидно, что ежемесячные 30 % (а по «льготным пакетам» — все 50 %) выплачивались вкладчикам исключительно за счет новых «пожертвований». Игроки, конечно, прекрасно понимали, что рано или поздно игре придет конец, и надо лишь точно уловить момент изъятия собственных средств.

Стоило выйти на солнечный свет из станции метро «Нагатинская», и могло показаться, что время повернулось вспять. Те же люди, толпящиеся около информационных стендов, агитаторы с пачками листовок и даже очередь у дверей офиса. Торговка яблоками, которую горе-вкладчики замучили вопросом о том, как пройти в МММ, недовольно ворчит: «Что, мало вас, дураков, надули? Опять Мавроди последние деньги понесли». Вот подскакивает мужчина лет пятидесяти, представляется Владимиром — добровольным агитатором. Срывающимся от восторга голосом пересказывает древнюю, как само МММ, историю о том, «как простой экскаваторщик Голубков деньгами разжился». Вывод из речи агитатора можно сделать один: новая игра — штука доходная.

Правила новой игры имели ряд усложняющих ее особенностей (билеты продавались некими «пакетами», сдать их можно было только в определенные дни), но в целом механизм роста финансовой пирамиды был все тот же. Зачем надо было усложнять игру? А чтобы не было паники. Если «партнеры» в один день бросятся получать назад свои кровные, на полную сумму по новым правилам может претендовать только половина вкладчиков. А следующая выдача — только через четыре дня…

Но на самом деле, играя «в МММ», следовало твердо помнить только одно правило: пожертвования возвращать никто не обязан. На то они и пожертвования. То есть клиенты приносили свои деньги в жертву. Глупо же было после этого требовать их назад. Брат Слава, похоже, больше брата Сергея любил свободу — найти криминал в добровольных пожертвованиях частному лицу довольно сложно. Чтобы отвести возможные обвинения в мошенничестве, на руки клиентам выдавались не акции или иные ценные бумаги, а некие «карточки компьютерного учета» без печатей и подписей. В довесок к ним прилагались билеты АО «МММ» с портретом Сергея Мавроди. Деятельность компании развивалась довольно успешно. По данным следователей, ее организаторы планировали даже создание нескольких зарубежных филиалов.

Поведение Вячеслава Мавроди не внушало доверия к созданному им «финансовому институту». С одной стороны, он призывал отдать ему деньги. С другой — избегал каких-либо контактов с прессой, не появлялся на людях. Никто из вкладчиков его никогда не видел.

На первый взгляд, удивительно, что это удалось человеку, непосредственно связанному с печально известной МММ. На самом деле именно «тень МММ» помогла Вячеславу Мавроди заложить новую пирамиду. Дело в том, что с самого начала игры в СВДП он начал выплаты вкладчикам МММ. Правда, только тем, кто прошел перерегистрацию в 1995 году. И только по двум акциям на человека в месяц (за обе выдавалось 250 тыс. рублей). Впрочем, и за этими деньгами нужно было отстоять длинную очередь. Но тем не менее факт остается фактом: Вячеслав Мавроди, который не нес никакой юридической ответственности за действия МММ, ежемесячно выплачивал по долгам своего брата около $40 тыс.

По словам адвоката Вячеслава Мавроди Станислава Ветрова, за 20 месяцев он потратил на эти цели около 7 млрд рублей. Откуда же взялись эти деньги? Вячеслав Мавроди утверждал, что на эти цели он расходовал личные средства, заработанные им еще в 1989 году на торговле компьютерами (о своем участии в ваучерной приватизации он почему-то умалчивает, хотя еще в 1995 году Сергей Мавроди во всеуслышание заявил о том, что деньги МММ вложены в акции «Газпрома», зарегистрированные на подставных лиц). Какое бы происхождение ни имели на самом деле эти деньги, логика действий Вячеслава Мавроди вполне понятна: этими выплатами он, во-первых, понемножку отмывал черную славу МММ, а во-вторых, подавал надежду на то, что со временем будут выплачены все долги, давая таким образом бывшим эмэмэмщикам еще один стимул для участия в игре.

Сами выплаты были похожи на пропагандистскую акцию. Для того чтобы получить свои 250 тыс. рублей, вкладчики должны были не только отстоять в очереди, но и ответить на вопросы «викторины», среди которых были, скажем, такие: «Кто получает пожертвования в СВДП?» и «Какое отношение к СВДП имеет Сергей Мавроди?» На первый вопрос следовало отвечать: «Вячеслав Мавроди как физическое лицо», а на второй: «Никакого». Ответил неправильно — денег не получишь. Но вкладчики не ошибались, они заранее заучивали правильные ответы.

К тому времени игра была уже достаточно раскручена и размеры ежемесячных выплат жертвенникам исчислялись миллиардами старых рублей.

А что думали по этому поводу те, кого закон обязывал охранять кошельки граждан? Сначала в МВД уверяли, что все претензии, которые у них есть к МММ, относились к старым делам брата Сергея. Алексей Петренко, в то время начальник управления информации и общественных связей МВД РФ, говорил, что «пока к Вячеславу Мавроди у нас никаких претензий нет.

Мы не видим, чтобы он занимался чем-либо предосудительным». Налоговая полиция реагировала более оперативно. По словам Владимира Сенина, в то время заместителя начальника департамента Налоговой полиции РФ по Москве, в отношении нового проекта проводились «оперативные действия». Однако рассказывать что-либо подробнее он категорически отказывался, ссылаясь на следственную тайну. Антимонопольный комитет и вовсе остался в стороне. По словам представителей этого ведомства, жалоб от кого-либо на новый проект МММ к ним не поступало, закон о рекламе они не нарушали (поскольку рекламы просто не было). Так продолжалось около года.

Однако в октябре 1997 года ОМОН и УЭП совместно с УВД Южного округа Москвы произвели обыск в офисе МММ на Варшавском шоссе, изъяв деньги и ценности на сумму 2 млрд рублей. В конце февраля 1998 года в офисе был произведен повторный обыск (оперативники изъяли компьютеры и 21 золотой слиток по 5 г каждый), после чего знаменитая Варшавка, 26 прекратила свое существование.

Заподозрив, что МММ-96 являлось аналогом знаменитой пирамиды, которую основал Сергей Мавроди, ГСУ возбудило против Вячеслава Мавроди уголовное дело по статье 172 («незаконная банковская деятельность»). Работа «Системы» была парализована.

Однако проведенная затем экспертиза показала, что банковской деятельностью Мавроди не занимался. Генпрокуратура признала изъятие денег незаконным, но следствие подозреваемому так ничего и не вернуло. А в августе 1999 года ГСУ изменило формулировку дела Вячеслава Мавроди на «незаконные действия с драгметаллами в особо крупных размерах». Одновременно он был объявлен в розыск.

Стечение обстоятельств наводило на размышления: уголовное дело на Вячеслава Мавроди было заведено именно тогда, когда акции МММ стали относительно ликвидны, деньги были изъяты как раз в день выплаты «дивидендов». Вкладчики заподозрили, что законность тут совсем ни при чем, просто кто-то захотел прибрать к рукам деньги, накопившиеся за год в СВДП. А потому жертвователи достали свой арсенал поизносившегося в затяжных боях оружия: плакаты для пикетов, листы для сбора подписей. Они пикетировали правительство с требованиями вроде «руки прочь от Мавроди», и новое уголовное дело, возбужденное против Вячеслава Мавроди, называли самым возмутительным со времен 1994 года. Следственные органы настаивали на том, что их действия законны. Людмила Суслова, в то время следователь УВД Южного округа, говорила: «Два миллиарда мы приняли по акту и положили на счет УВД. Вернем вкладчикам, если суд признает, что деньги им принадлежат. Но ведь они сами утверждают, что вкладчиками не являются. И расписку давали, что деньги Мавроди жертвуют. Поэтому теперь им придется подавать иск на Мавроди». В прокуратуре, тем не менее, рассудили, что законность нарушена. Валерий Мишин, в то время заместитель начальника управления Генпрокуратуры по надзору за следствием, дознанием и оперативно-розыскными действиями в органах внутренних дел, считал, что денежные средства были изъяты необоснованно, а следствие субъективно относилось Вячеславу Мавроди.

Но самое интересное, что жертвователи на подачу исков шли неохотно, объясняя свое нежелание тем, что суд может присудить только возврат самого вклада, а изъятых денег на всех, скорее всего, не хватит. А Вячеслав Мавроди, дескать, выдаст «обратное пожертвование» с процентами. Всего в Пресненском суде принято к рассмотрению пять исков к Вячеславу Мавроди и ни одного — к органам внутренних дел.

Встретиться с Вячеславом Мавроди было практически невозможно. Даже его адвокат, по собственному признанию, за полтора года работы так ни разу с ним и не встречался. Общались они исключительно по телефону или через Интернет. Тем не менее корреспонденту журнала «Деньги» Ольге Бухарковой удалось связаться с Вячеславом Мавроди.

«Я не скрываюсь, — рассказывал Вячеслав. — Тем не менее я уверен, что дело это заказное и по отношению ко мне возможны любые провокации, поэтому веду себя достаточно осторожно. Правоохранительные органы поставили себе задачу найти мифические миллиарды долларов, которые им померещились. Для них сейчас все равно, какой Мавроди — для любого статья найдется. Очевидно, что судебный процесс властям не нужен, ведь для этого необходимо будет представить вещественное доказательство — изъятые из офиса деньги. А я думаю, что деньгам нашли другое применение. За все это время я не получил ни одной повестки. Зато в офисе и в квартире моей жены выломали двери и произвели обыск. При обыске не изъяли никаких документов, лишь ценности и деньги.

Вряд ли кто-то может подумать, что акция против СВДП — инсценировка перед очередными выплатами. Никто из желания сэкономить деньги не пойдет под следствие. Играть с нашей судебно-правовой системой довольно опасно. Тем не менее действия УВД совершенно алогичны: если кто-то и наказан, то это бабушки-пенсионерки, инвалиды и ветераны. Это и был основной контингент СВДП, это у них они отобрали деньги.

Могу сказать еще об одном результате, которого добились правоохранительные органы своей акцией против СВДП. Правда, они вряд ли на него рассчитывали и еще пока о нем не знают. После того как в результате налета милиции на офис СВДП на Варшавке стали невозможны ежемесячные выплаты по акциям МММ-94, я понял, как можно по-другому использовать на благо народа эти деньги. Я решил тратить $40 тыс. в месяц на покупку у граждан документально подтвержденного компромата на коррумпированных российских чиновников всех уровней. Сейчас я уже заканчиваю работу над созданием специального сайта на сервере в Сингапуре, через который в самое ближайшее время буду по Интернету принимать соответствующие документы и договариваться с владельцами о цене. Я назвал этот сайт „Народный компромат“. Уверен, что эта акция приобретет масштабность и безусловно пойдет на пользу новой России».

Пока Вячеслав Мавроди строил планы глобальной борьбы с коррупцией, наиболее предприимчивые и умудренные опытом «жертвователи» организовали собственную игру под названием «Дом на камне». Условия ее мало чем отличались от МММ образца последних лет: приведи четырех вкладчиков — получишь 30 % от суммы их вклада, за каждого последующего — 5 %. Минимальная сумма вклада — 250 новых рублей. Да и схема все та же: муниципальные организаторы, достигшие совершенства по части строительства пирамид, обзванивают «десятников» (тех, у кого в подчинении десятки); те, в свою очередь, рядовых знакомых вкладчиков; последние привлекают новичков со стороны, потенциальных «крайних». Логика была проста: раз третьего брата Мавроди нет, уповать на СВДП-98 не приходится, поэтому самое время делать вклады в новую игру, чтобы и потерянное вернуть, и еще заработать. Так что дело Мавроди жило и без Мавроди.

В январе 2001 года Мавроди-младшего задержали. Оперативники приехали за ним вечером 9 января. Последние несколько месяцев он снимал трехкомнатную квартиру в доме номер 22 по Лазоревому проезду. Когда в квартиру позвонили, Мавроди открыл ее, даже не спрашивая, кто там. Войдя, сыщики предъявили ему постановление об аресте и проведении обыска. По словам представителей угрозыска, Мавроди был удивлен их визитом, но вел себя «довольно спокойно».

В ходе обыска, который длился несколько часов, были изъяты два компьютера, документы и валюта. После этого бывшего вицепрезидента АО «МММ» препроводили в СИЗО Петровки, 38. Следователи предъявили ему обвинение, избрав мерой пресечения содержание под стражей.

Станислав Ветров утверждал, что его клиент от следствия не скрывался и повесток из ГСУ не получал. Хотя и признает, что найти Вячеслава Мавроди было непросто: он развелся с женой и жил на квартирах, которые снимал по объявлениям. Бизнесом Мавроди не занимался, зато организовал несколько интернет-проектов. В частности, «Наш президент» (создание общественного движения по выборам президента России) и «Народный заем» (сведение партнеров по бизнесу через Интернет). А незадолго до ареста он распространил через Интернет открытое письмо к Владимиру Путину и «всему российскому народу», в котором предсказал обесценивание американского доллара, которое произойдет в ближайшие годы, рекомендовав хранить сбережения в немецких марках.

«Золото, цветные металлы и полезные ископаемые сегодня меняют на бумажки, которые завтра не будут стоить и гроша. В результате в выигрыше останутся не владельцы реальных ценностей, а хитроумные заокеанские Остапы», — предупреждал он. И следовал собственным умозаключениям — во время последнего обыска у него изъяли DM50 тыс. По словам адвоката, золотые слитки, в использовании которых обвинили Вячеслава Мавроди, его клиент официально приобрел в Инкомбанке. Они служили гарантией возврата денег «жертвователям» МММ-96. Станислав Ветров считает, что доказать это обвинение в суде не удастся. На вопрос, не является ли арест Мавроди-младшего попыткой следствия выйти на его брата, адвокат ответил отрицательно. По его сведениям, братья поссорились еще в 1995 году. «Насколько мне известно, — отметил адвокат Ветров, — за последние пять лет они не только ни разу не встречались, но даже не разговаривали по телефону».

24 августа 2001 года Главное следственное управление (ГСУ) ГУВД Москвы предъявило окончательное обвинение Вячеславу Мавроди. По предварительным данным следствия, обвиняемый совершил более 200 эпизодов преступной деятельности, общий ущерб от которых превысил 4,7 млрд неденоминированных рублей.

Адвокаты несколько раз обжаловали меру пресечения предпринимателю, но суды различных инстанций отказывались освобождать Вячеслава Мавроди, веря следствию, считавшему, что он, как и его старший брат, немедленно уедет из страны. Сам Вячеслав Мавроди не признавал своей вины. Он утверждал, что «в его действиях отсутствовал состав преступления, и он всегда соблюдал Уголовный и Гражданский кодексы».

Процесс по делу Вячеслава Мавроди начался 28 января 2002 года. Несмотря на отсутствие журналистов, коридоры Чертановского суда, расположившегося в здании типовой столичной школы, были буквально забиты сочувствующими подсудимому пенсионерами. Престарелые клиенты организованной в 1996 году Вячеславом Мавроди системы взаимных добровольных пожертвований МММ-96 развернули здесь активную деятельность по сбору подписей в поддержку обвиняемого. Они были уверены, если Мавроди выпустят, он обязательно вернет вклады по акциям МММ.

Суть обвинений, предъявленных Вячеславу Мавроди Главным следственным управлением внутренних дел Москвы, сводилась к тому, что, создав в 1996 году СВДП, он в течение последующих 20 месяцев фактически занимался незаконной банковской деятельностью. Как незаконный оборот драгоценных металлов следствие расценило приобретение по просьбе Мавроди сотрудниками СВДП мерных золотых слитков. После окончания слушаний адвокат Мавроди Клен заявил, что его подзащитный считает свои отношения с гражданами (взаимные добровольные пожертвования) «чисто гражданско-правовыми отношениями», поскольку ст. 582 ГК предусматривает право любого гражданина совершать денежные пожертвования.

«Мавроди действовал открыто и публично. О системе взаимных добровольных пожертвований знало через СМИ очень большое число граждан и тем более правоохранительные органы, — сказал Николай Клен. — Ни финансовые, ни налоговые, ни правоохранительные органы не только не пресекали деятельности, но и не делали ему никаких официальных предупреждений. Кроме того, сведения о деятельности СВДП систематически публиковались в газете „Московская правда“».

Кстати, завершение процесса над Мавроди-младшим почти совпал по времени с арестом Мавроди-старшего. Оперативники считали это не случайностью, а закономерным итогом своей работы. «Не нужно людей обманывать, сколько не прячься, конец один», — сказал замначальника ГУУРа Виктор Прокопов.

В феврале 2003 года в Чертановском суде Москвы под крики «Свободу, свободу Славе!» целый день оглашался приговор предпринимателю Вячеславу Мавроди. Суд признал младшего брата строителя пирамиды МММ виновным в незаконной банковской деятельности, в незаконном обороте драгметаллов, а также в нанесении ущерба вкладчикам на 3,5 млрд неденоминированных рублей. Вячеслав Мавроди получил пять лет три месяца с конфискацией имущества.

За несколько часов до начала оглашения приговора около сотни сочувствующих и престарелых вкладчиков фирмы Вячеслава Мавроди «Система взаимных добровольных пожертвований» (СВДП) собрались у здания Чертановского суда, клеймя позором правосудие и милицию. Вкладчики призывали судей к «благоразумию» и умоляли отпустить «благодетеля, который вернул бы нам наши денежки», а милиционеров крыли за штурм здания АО «Волна», где располагался офис Мавроди-младшего. После этого штурма, жаловались они, из кассы исчезло свыше 2 млрд неденоминированных рублей. «Они эти денежки раздали тем, кто на Славу заявление накатал, да и себе небось оставили! Задаром, что ли, хлеб жуют?» — кипятился один из вкладчиков СВДП. «Да мы сейчас вот Вячеслава Пантелеевича освободим, а потом пойдем Сергея Пантелеевича освобождать! Вот так!» — присоединился другой потерпевший. После этих слов бойцы СОБРа быстро поднялись на третий этаж суда и заняли позиции на подступах к залу заседания.

К полудню туда же ринулись сторонники Вячеслава Мавроди, но собровцы без разрешения судьи в зал их не пускали и даже стали теснить стариков, освобождая проход для подсудимого. Когда же тот замаячил в конце коридора, здание огласилось многократным «Свободу, свободу, свободу…»

Процесс над Мавроди-младшим все время был закрытым, однако послушать приговор судья Надежда Маркина все же пустила человек тридцать из числа все тех же пожилых вкладчиков. А вот журналистам не повезло: им было выделено всего две минуты для протокольной съемки Мавроди за решеткой. Шесть часов судья читала приговор. Первые три часа ушли на оглашение одного лишь списка потерпевших, вторая половина приговора была посвящена собственно преступлениям Мавроди-младшего. Он был признан виновным в том, что, не имея лицензии на проведение банковских операций, занимался сбором денежных средств с населения, набрав таким образом около 55 млрд «старых» рублей, с которых не заплатил 14 млрд рублей налогов. Кроме того, по мнению суда, приобретя в Инкомбанке 215 золотых слитков по 5, 10 и 100 г на 715 млн «старых» рублей, предприниматель занимался незаконным оборотом драгметаллов.

13 февраля 2003 года Чертановский суд признал Вячеслава Мавроди виновным в незаконной банковской деятельности и незаконном обороте драгоценных металлов и камней и приговорил к пяти годам и трем месяцам лишения свободы. Адвокат Николай Клен заявил о намерении обжаловать решение суда в Верховном суде России, предварительно согласовав этот вопрос с подзащитным. Выступая в суде, адвокат заявил, что считает обвинения в отношении его подзащитного необоснованными. Господин Клен утверждал, что созданная семьей Мавроди «система взаимных добровольных пожертвований» не являлась финансовой пирамидой и не имела отношения к банковской деятельности, поскольку в системе не было устава, печати, уставного капитала и других атрибутов, необходимых для банка. Адвокат отметил, что граждане вносили пожертвования добровольно и были уверены в правомерности существования подобной системы.

Братья Мавроди сидели в тюрьме одновременно. Но, по словам начальника следственного изолятора № 2 (Бутырская тюрьма) Владимира Ступина, не в соседних камерах, как сообщали некоторые СМИ, а в разных концах тюремного корпуса. Их соседи по камерам — люди, которых впервые привлекают к уголовной ответственности. «В Бутырке есть камеры и комфортнее, чем у господ Мавроди», — отметил начальник СИЗО. Между собой братья не общались — это было запрещено внутренним распорядком СИЗО. В камерах, где сидели Мавроди, впрочем, как и во всех других, были телевизоры. «Пока братья нам хлопот не доставляли, — говорил Владимир Ступин. — Вячеслав Мавроди, который сидит уже второй год, в отличие от Сергея вполне освоился».

В апреле 2006 года Вячеслав Мавроди вышел на свободу из колонии ИК-5, расположенной в пригороде Самары. Он провел в заключении пять лет и три месяца. В колонии заявили, что проблем с бывшим миллионером у администрации не возникало: «Он хорошо трудился в хлебном цехе, а макароны от Мавроди пользовались на зоне особым успехом».

Утром Вячеслав Мавроди получил справку об освобождении, свою одежду и небольшую сумку с личными вещами и в 11.30 покинул территорию зоны. За воротами Вячеслава Мавроди ждал джип с московскими номерами, а также журналисты, надеявшиеся на интервью. От общения с прессой Вячеслав Мавроди категорически отказался, сказал лишь, что «пока не знает, куда поедет и чем будет заниматься».

В ИК-5 сообщили, что за время пребывания Вячеслава Мавроди в колонии замечаний к нему не было. Единственным заявлением, поданным заключенным Мавроди, была просьба оградить его от журналистов — за весь срок он не дал ни одного интервью. «Конфликтов с администрацией и другими осужденными Мавроди не имел. В отряде его считали несколько замкнутым человеком: много работает и мало болтает! Наравне с другими надевал ватник, кирзовые сапоги и шел в промзону», — рассказали в колонии.

Вячеслав Мавроди работал в хлебопекарне оператором аппарата по изготовлению макарон, получая за свой труд более чем скромную для бывшего миллионера зарплату — около 1000 рублей в месяц.

Не просто приятная дама «Властилина» и Валентина Соловьева

Невысокая полноватая дама с неопределенными чертами лица, похожая на продавщицу из советского продмага. Ничего примечательного, просто приятная дама. Но… не просто приятная. Дама эта обладала редким талантом — вызывать у людей доверие. И голова у нее варила: в отличие от братьев Мавроди, она додумалась предлагать своим клиентам не деньги, а сразу товар — причем такой, который в годы советской власти был и дорогим, и дефицитным — автомобили. Первые «пайщики» получили свои «Жигули» за полцены…

Слухи о некоей фирме в Подольске, которая наичестнейшим образом рассчитывается со своими клиентами автомобилями, поползли весной 1994 года. Истории, рассказываемые знакомыми и незнакомыми людьми, заставляли сердце учащенно биться, и многим в голову лезла мысль: а не рискнуть ли? И действительно, такая фирма существовала и даже какое-то время выполняла перед вкладчиками свои обязательства по «автомобилизации».

ИЧП «Властилина» было зарегистрировано постановлением главы администрации Подольска № 2008 от 17 ноября 1992 года. Регистрационный номер свидетельства 690. Уставный фонд — 1 млн рублей. Уставная деятельность включала производственнозакупочные операции, брокерские услуги, проведение рекламных кампаний, строительство, торговля ТНП и «иные не запрещенные законодательством виды деятельности». ИЧП имело два офиса в Подольске — в помещениях, арендованных у Подольского электромеханического завода и у музея «Астафьево».

Учредителем и генеральным директором «Властилины» была Валентина Ивановна Соловьева. Родилась она в 1951 году в поселке Сокол города Корсаково и имела среднее техническое образование. Прописана была в Москве, на Рязанском проспекте, а фактически в то время проживала в Подольске.

Собственно пирамида возникла в 1994 году. Популярность ее началась с рекламы в газетах. Рекламная кампания была довольно скромной, но когда первые клиенты «Властилины» (именно так называлась подольская фирма) поверили и, внеся на один месяц $2 тыс. за «Оку» и $4 тыс. за «Жигули» получили свои автомобили, в Подольске выстроились километровые очереди. Клиент платил за машину примерно 30–40 % ее реальной стоимости. В тех случаях когда фирма не могла вовремя выдать вкладчику машину, она, по словам самой Соловьевой, выдавала вкладчику сумму, достаточную для приобретения автомобиля в ближайшем магазине (несколько магазинов по продаже машин находилось в Подольске). Тем же, кто пропустил рекламу в газетах, о чудесах рассказали соседи. Любовь к автомобилю и вера в подольское чудо объединила в очереди простых трудящихся, бизнесменов, милиционеров и даже сотрудников Федеральной службы контрразведки.

Откуда, собственно, брались автомобили?

Валентина Соловьева заключила договоры с АЗЛК, «АвтоВАЗом» и ГАЗом о поставке автомобилей и вскоре начала продавать «Москвичи», «Волги» и «Жигули» себе в убыток. Кроме того, она брала кредиты у Подольского коммерческого земельного банка, подольского филиала Уникомбанка и московского Русско-славянского коммерческого.

К концу лета Валентина Соловьева вложила деньги в жилищное строительство и проинвестировала несколько сверхприбыльных проектов. Затем «Властилина» стала принимать вклады на приобретение в рассрочку (на полгода) квартир в Жулебине, Бутове, Митине. Цены на эти квартиры, едва достигавшие четверти от их реальной стоимости, привлекли новую волну вкладчиков.

Одними из первых об этом узнали милиционеры. В частности, деньги своих подчиненных разместило во «Властилине» руководство Регионального управления по организованной преступности ГУВД Москвы. Такого рода сотрудничество до поры до времени создавало фирме своего рода «милицейскую крышу» и являлось хорошей приманкой для других клиентов.

Но идиллия длилась недолго. Первый звонок прозвенел, когда в 1994 году автозаводы резко повысили отпускные цены на автомобили.

О повышении цен на автомобили милиционеры тоже узнали раньше других. И решили досрочно получить свои вклады, причем с процентами.

Ровно в полдень на охраняемую территорию Подольского электромеханического завода, где арендовала помещения «Властилина», прибыли несколько сотрудников РУОП ГУВД Москвы, которые, как можно было понять с их слов, намеревались забрать деньги, сданные ими на автомашины «Ока». Представители фирмы сообщили прибывшим, что из-за большого количества клиентов (к офису стояла очередь из нескольких сотен человек) деньги можно будет получить после обеденного перерыва. Один из сотрудников РУОП, минуя очередь, подошел к входу в фирму и попытался «выяснить отношения» с ее руководством. Охранявшие офис милиционеры его не пропустили и вскоре между ними и руоповцем произошла потасовка, в которой сотруднику РУОП нанесли побои. После этого пострадавший борец с организованной преступностью удалился.

А через полтора часа на машинах и автобусах к фирме подъехали около 90 вооруженных спецназовцев и сотрудников РУОП в масках, вооруженных дубинками и автоматами. Приехавшие милиционеры оттеснили от офиса посетителей, после чего тринадцать из них провели отработанную на учениях молниеносную операцию по захвату помещения. При этом были жестоко избиты три сотрудника УВД Подольска и пять сотрудников службы безопасности «Властилины». По словам некоторых очевидцев, избитых сотрудников местного УВД нападавшие обезоружили, сорвали с них погоны, выволокли на улицу, надели наручники и поставили на колени перед толпой посетителей.

Впоследствии у одного из местных милиционеров врачи обнаружили черепно-мозговую травму, у другого — перелом двух ребер, а у третьего — множественные ушибы. Троих охранников фирмы также пришлось доставить в больницу для оказания медицинской помощи. Но особенно не повезло одному из посетителей. Его госпитализировали с подозрением на перелом позвоночника. Очевидцы рассказывали, что ему нанесли удар по спине прикладом автомата.

В результате нападения пострадали не только местные жители и милиционеры. Нескольких сотрудников Федеральной службы контрразведки, также приехавших получать автомобили, руоповцы и спецназовцы избили, отобрав у них табельное оружие. Правда, оружие возвратили после того, как на место происшествия приехал первый заместитель министра внутренних дел России, начальник Главного управления по организованной преступности Михаил Егоров. С его приездом избиение прекратилось.

Как объясняла Валентина Соловьева, по письму руководства РУОП ГУВД Москвы (дающему право на льготное приобретение автомобилей) сотрудники управления сдали деньги на 85 автомашин марки «Ока». По ее словам, планы милиционеров изменились, и они решили получить обратно деньги и проценты по ним (только дивиденды на сданные деньги, по расчетам фирмы, составили 340 млн рублей). При этом руоповцы почему-то решили получить их без очереди, а в качестве аргументов предъявили автоматы и дубинки. «Народ их не пропустил, — сказала Соловьева, — и они устроили настоящий разбой».

По факту массовых избиений местная прокуратура возбудила уголовное дело, а «Властилина» получила дополнительную рекламу как фирма, которая не боится даже милиции. Тем временем милиция и прокуратура провели проверку законности деятельности ИЧП «Властилина» и пришли к выводу, что фирма имеет лицензию и собирает деньги на законных основаниях.

«Властилина» начала работать только с процентами по вкладам — принимать деньги (от 50 млн рублей и выше) на депозитные вклады под стопроцентные ежемесячные дивиденды. Когда же фирма начала принимать суммы на депозит под 200 % в месяц, клиенты буквально наводнили ИЧП. Деньги несли все — от простых граждан до членов преступных группировок. В прокуратурах, МВД, ФСБ, в налоговых органах и госструктурах даже организовали централизованный сбор денег.

В сентябре 1994 года «Властилина» впервые не выплатила дивидендов вкладчикам, однако только один из них (вложивший 68 млн рублей) обратился в милицию. Другие же клиенты фирмы поверили на слово Соловьевой, которая объяснила просрочку платежей «временными затруднениями». Милиция же возбудила уголовное дело только после того, как в конце октября офис ИЧП внезапно опустел… Валентина Соловьева исчезла. Милиционеры не смогли ее найти ни в ее личной квартире (Москва, Рязанское шоссе, 45), ни в той, которую она снимала в Подольске. Стало ясно, что пирамида рухнула. Валентина Соловьева объявлена в федеральный розыск.

Сотрудники подольской прокуратуры рассказали, что обыск офиса «Властилины» не дал результата — из помещений фирмы бесследно исчезли как документы, так и оргтехника. А без документов не удалось установить в каких именно банках в последнее время Валентина Соловьева держала деньги.

В начале ноября 1994 года дело «Властилины» приобрело общественное звучание. Клиенты фирмы провели массовое шествие (в нем участвовало более тысячи человек) от офиса «Властилины» к зданию администрации Подольска. Затем они провели митинг и передали городскому руководству обращение, в котором потребовали немедленно арестовать Соловьеву и вернуть им деньги. К середине ноября 1994 года в милицию обратилось более 5000 человек — клиентов фирмы.

К моменту своего исчезновения Валентина Соловьева успела собрать, по разным оценкам, от 10 до 20 трлн рублей, которые бесследно исчезли.

А взяли Соловьеву только через год, в июле 1995 года.

Хозяйка «Властилины» встретила арест по-женски кротко, поэтому прошел он тихо, можно сказать «в рабочей обстановке». Не было ни шумного захвата с автоматными очередями, ни погони, без которой не обходится ни один детектив.

Теплый летний вечер. Пятница. Впереди выходные, обласканные июльским солнцем, восторженным лаем собак, вырвавшихся на свободу из «каменного мешка» пыльного города. Все устремились за пределы Москвы. Толпы трудящихся с чувством выполненного долга после напряженной трудовой недели, прихватив с собой сумки, саквояжи, котомки и портфели, двинулись к привокзальным площадям. В этот день, 7 июля, на углу Тверской-Ямской и Лесной улиц, что рядом с известной уже нам площадью, и была арестована Валентина Соловьева.

Валентине Соловьевой было предъявлено обвинение в мошенничестве по статье 147 УК РФ, которая гласит: «Завладение личным имуществом граждан или приобретение права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием называется мошенничеством. Мошенничество, причинившее значительный ущерб потерпевшему… наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет с конфискацией имущества».

Писали, что аресту предшествовала встреча с крупным деятелем правоохранительных органов в одной из принадлежавших Соловьевой квартир на Тверской-Ямской. По словам ее адвоката Марка Вознесенского, на этой встрече решался вопрос о легализации работы всем известной подольской фирмы «Властилина». А через некоторое время из здания, где располагался офис, в сопровождении нескольких лиц в штатском в элегантном костюме на высоких каблуках вышла сама Соловьева, дабы проследовать в Главное управление ОВД области. Позже в это же управление по требованию правоохранительных органов и распоряжению хозяйки «Властилины» были привезены два чемодана, в которых находился главный козырь хозяйки одной из самых скандальных российских пирамид, способный впоследствии стать ее главным алиби — документы, свидетельствующие о возобновлении выдачи «Властилиной» автомобилей своим вкладчикам.

По словам адвоката Соловьевой Марка Вознесенского, «арестовывали ее не службы МВД, а ФСБ. Причем приблизительно за неделю до этого по рекомендации следственных органов „Властилина“ приступила к выдаче автомобилей. Именно представителями МВД ей было предложено начать работу. Иными словами, предложение заключалось в следующем — покажи, на что ты способна, и мы разрешим тебе работать. Ну что ж, способности начали проявляться. Соловьева даже сняла специальный офис поближе к правоохранительным органам на проспекте Вернадского, чтобы являться по первому их требованию. Сюда она была намерена перебраться в тот момент, когда деятельность „Властилины“ была бы полностью легализована. Только перед арестом в этом помещении был закончен ремонт. Соловьева была согласна работать под наблюдением МВД. И вдруг скоропалительный арест».

Адвокат утверждал, что доказательства ее платежеспособности налицо: «У нее есть на Подольском электромеханическом заводе закупленная продукция на сумму 115 млрд рублей. На Муромском заводе им. Орджоникидзе, выпускающем холодильники, также находится крупная партия товара. На АвтоВАЗе есть какое-то количество автомобилей, недопоставленных по каким-то там проплатам. В подмосковных Вербилках на фабрике, выпускающей посуду, тоже есть принадлежащая ей продукция».

По его мнению, следственные органы раздражает то, что они не могут докопаться до точного местонахождения собранных ею средств. Ведь во «Властилине» большинство операций совершались через наличность. Для многих организаций — это очень удобный финансовый механизм, поскольку расчеты происходили без потерь во времени. Такая система работы, видимо, привлекала зарубежных партнеров, в том числе и из ФРГ. Например, напомнил адвокат, у Соловьевой есть серьезный договор с крупной торговой фирмой из ФРГ на сумму порядка $10 млн. Эти средства вроде бы выделены на оказание социальной помощи немцам, проживающим в России. Сам договор рассчитан на длительный срок и входит тоже в структуру ее бизнеса.

Адвокат заявил, что «вся история с исчезновением его подзащитной началась восемь месяцев назад. Тогда ей позвонили осведомленные представители правоохранительных органов и предупредили, что ее едут арестовывать, и в момент ареста она будет убита „при попытке к бегству“. На все было не больше часа. Ей ничего не оставалось делать, кроме как скрыться»…

Пирамида же, которую она построила, по его словам, — своеобразная финансовая игра, где нет никакого мошенничества. И вообще, о каком обмане может идти речь, если она собрала 21 трлн рублей, а выдала денег и товаров на 38 трлн рублей?

После ареста Соловьевой в Генпрокуратуре состоялось крупное совещание с участием высших чинов МВД, Генпрокуратуры и ФСБ. Генералы требовали освободить даму. Зампрокурора России Олег Гайданов сказал, что Соловьева будет сидеть.

Соловьева играла на том, что обманутые вкладчики заинтересованы не столько в том, чтобы наказать ее, сколько в том, чтобы вернуть свои деньги. И потому она писала, писала, писала… Например, депутату Госдумы Белле Денисенко: «Дорогая Белла Анатольевна! <…> Я прошу помочь мне и моим вкладчикам, с которыми я по вине правоохранительных органов не могу рассчитаться. <…> Арест был произведен в тот момент, когда я, так и не дождавшись решения правоохранительных органов об изменении мне меры пресечения, приступила к выполнению своих обязательств. За несколько рабочих дней я успела выдать 500 машин и подготовить еще 400 автомобилей. Мной был разработан детальнейший план, который был одобрен ассоциацией вкладчиков. Он предусматривал расчет с клиентами по всем договорам фирмы. Были составлены графики по выдаче автомобилей и средств гражданам России. Уполномоченные мной люди бывали в разных регионах страны и согласовывали план работы.

О всех моих действиях было хорошо известно следственной группе. Более того, работа началась по их требованию, чтобы показать мои способности. И в этот момент, прекрасно зная место моего нахождения, зная, что тысячи людей хотят получить автомашины, был произведен арест. Я считаю, что мой арест — это наказание за нежелание до официального возобновления работы фирмы обслуживать представителей правоохранительных структур. В том числе и работников следственных органов, в чьих руках теперь находится судьба моя и многих граждан. <…> Моя цель — рассчитаться со всеми клиентами по всем обязательствам. Поэтому я не могу допустить, чтобы был нанесен ущерб людям, доверявшим мне свои сбережения. Мой долг — отчитаться перед каждым из них. <…> Мной получена гарантия от 3 июля 1995 года от одной из крупнейших зарубежных фирм на сумму $800 млн. Это сингапурская фирма. Копия подтверждает эту гарантию. Кроме этого, моя фирма располагает нереализованными товарами народного потребления на сумму свыше 115 млрд рублей. По отчетам имеется недвижимость, которая оценивается более чем в $10 млн (имеются в виду недостроенные коттеджи и т. д.). У меня есть предложения конкретных организаций на покупку этих коттеджей.

<…> Я готова предоставить Вам мою личную и любую информацию о деятельности моих фирм за два года, дабы попытаться отчитаться за каждый доверенный мне рубль.»

Источники, знакомые со следственными делами, сообщали, что все факты, изложенные Соловьевой в письме депутату Госдумы, полностью совпадали с ее предыдущими показаниями следствию и публичными выступлениями. Однако по мнению следствия, большинство из них не соответствовало действительности. В частности, недвижимость, о которой она писала, в действительности ей не принадлежала. «Властилина» выступала только подрядчиком и привлекала клиентов дешевыми ценами на строительство. К тому же, ни один коттедж не был достроен, и все они были арестованы следствием. Что же касается сингапурской фирмы 2А&А International, предоставившей гарантию на $800 млн, то следствие было намерено начать ее проверку через Интерпол. Попросту говоря, правоохранительные органы ей не верили и продолжали настаивать на полном раскрытии информации о передвижении средств «Властилины».

А Соловьева продолжала писать, обращаясь к вкладчикам: «К сожалению, лично заинтересованные лица в правоохранительных органах не только пресекли начавшуюся по их же рекомендации работу по выполнению моих обязательств перед Вами, моими вкладчиками, но и лишают меня возможности лично встретиться с Вами, разъяснить ситуацию и дать свои объяснения. Вы, очевидно уже поняли, что никуда я не убегала, а фактически все это время была заложницей правоохранительных органов, которые пытались решать свои проблемы. Сообщаю Вам, что мной до настоящего момента полностью сохранен доверенный Вами возвратный капитал со 100 % наценкой. (То есть все полученные от вкладчиков деньги со 100 % дивидендами.) Эти деньги я успела перекинуть на расчетные счета доверенных фирм под сохранные проценты. Это дает мне сегодня возможность полностью рассчитаться со всеми моими клиентами. Подчеркиваю, со всеми, независимо от их служебного и ведомственного положения.

Мой долг перед Вами, моими вкладчиками, составляет на сегодняшний день 4 трлн рублей, а не 600 млрд, как пытаются доказать мне следователи. Весь мой долг я готова выдать Вам совместно с компанией „Боровой-Траст“ через ее депозитарий. Естественно, после предварительной проверки квитанций, договоров и паспортных данных клиентов. С полной ответственностью я гарантирую Вам, что полностью рассчитаюсь с каждым из Вас, в течение недели!

Автомашины я буду выдавать сама по 1000 (Одной тысяче) каждый день. В день по 250 (Двести пятьдесят) автомашин каждой марки. Задолженность по автомашинам „Мерседес-Бенц“ будет погашена в течение двух месяцев, ежедневно будет выдаваться по 30 автомобилей без всяких доплат. Все квартиры, приобретенные по договорам для Вас, будут переданы Вам в течение двух месяцев, с момента возобновления работы фирмы также без всяких доплат. Все готово к продолжению такой работы!

Отсрочка выплат <…> была не умышленной, а вынужденной, и связана она была с очень странной задержкой банками моего возвратного капитала. (Причины такой задержки и судьба этих денег будут обязательно выяснены после проведения независимой аудиторской проверки, договор на проведение которой мной уже подготовлен.)

Вот этой странной задержкой и воспользовались некоторые высокопоставленные сотрудники правоохранительных органов, чтобы „рассчитаться“ со мной.

Я призываю тех, кому я доверила на хранение конфиденциальную, бухгалтерскую и другую информацию ИЧП „Властилина“, быть готовыми предоставить ее по первому моему требованию, как только фирма начнет нормальную работу.

В настоящий момент на меня оказывают очень сильное давление, с тем чтобы помешать мне выполнить все свои обязательства перед Вами. Кому-то именно сегодня очень и очень нужны Ваши деньги!..»

С самого начала историю с «Властилиной» использовали политики. Приближались выборы. По опыту предыдущих выборных кампаний было хорошо известно, что около больших денег и массы потенциальных избирателей всегда найдется тот, кто не прочь заработать политические дивиденды. Так, например, было обращение Жириновского к и.о. генпрокурора Ильюшенко с предложением освободить Соловьеву.

Она умело пользовалась сложившейся ситуацией. Еще в июле, когда Валентину Соловьеву арестовали, она заявила, что расследование деятельности ее фирмы может кое-кому повредить. Предпринимательница, всегда утверждавшая, что среди ее клиентов немало «больших людей», до поры до времени не называла их имена. Но теперь она из всенародной должницы превратилась во всероссийскую обвинительницу. Она стала называть фамилии.

Среди названных ею «вкладчиков» были десятки высокопоставленных сотрудников президентских и правительственных структур, правоохранительных органов. Но достоянием гласности стали лишь семь-восемь фамилий. Корреспондентам ИД «Коммерсантъ» удалось получить уникальные документы, в которых названы 23 фамилии, от которых, в частности, у министра внутренних дел Анатолия Куликова «волосы встали дыбом».

Материал с компроматом из следственного изолятора «Капотня», где находилась Соловьева, был отправлен председателю думского комитета по безопасности Виктору Илюхину. Изучив послания «Властилины», Илюхин захотел поделиться частью из прочитанного с общественностью и собрал пресс-конференцию. Став «рупором» Соловьевой и присовокупив к ее фактам свою, полученную «из других источников информацию», председатель комитета нарисовал следующую картину.

Большинство следователей и оперативных работников, задействованных в деле «Властилины», сами же и являлись клиентами компании, вкладывая в нее деньги через подставных лиц. Прокурор Подольска Хиль «прокрутил» через компанию 2,5 млрд рублей. Начальник ГУВД Подольска Сивов — «всего» 250 млн. В числе вкладчиков «Властилины», получивших миллиардные доходы, были названы и руководящие работники Московского областного управления внутренних дел — Чекмазов, Воронин, Рогов и другие. Не отставали и работники московских органов внутренних дел. Они получили во «Властилине» прибыль почти в 10 млрд рублей. Причем протекцию своим коллегам в отношениях с Соловьевой оказывал начальник Московского регионального управления по борьбе с организованной преступностью Рушайло. Дошло и до ГУВД. В качестве примера Илюхин потряс в воздухе исковым заявлением сына начальника уголовного розыска ГУВД Купцова на 700 млн рублей, которые Соловьева ему не вернула.

Самыми громкими из названных фамилий были две. Первая — вице-премьер Правительства России Олег Сосковец (200 млрд рублей в ценах 1993 года). Вторая — председатель Совета Федерации Владимир Шумейко. Названа была и его жена. Г-жа Шумейко, имея свой бизнес, прокручивала деньги через «Властилину», используя влияние мужа. Помощник Владимира Шумейко. (Четыре дня спустя после пресс-конференции Соловьева вдруг уточнила: деньги Сосковца на самом деле по просьбе коммерческих структур были выданы наличными для выплаты зарплаты шахтерам. Структуры ссылались на просьбу Сосковца и предоставили три письма на его бланке. Эта сумма так и не была возвращена.)

Среди неназванных фамилий могли быть и фамилии банкиров. По словам Соловьевой, миллиардные суммы по рекомендации высокопоставленных должностных лиц «Властилина» перечисляла ряду коммерческих банков, которые в последующем отказались выполнить взятые обязательства.

Почему же Соловьева, которая с момента ареста сохраняла инкогнито своих высокопоставленных клиентов, начала их называть? Возможно, потому, что под страхом физической расправы ей предложили переданные деньги обратно не истребовать, а «залечь на дно». Это было похоже на некие правила игры. Но правила стали нарушаться. Следователи, ведущие дело Соловьевой, сообщил Илюхин, не вносили в протокол фамилии называемых на допросах должностных лиц. Было опасение, что многие документы, изъятые в фирме, вообще будут или уже уничтожены. Да и не всех тех, кто предлагал «правила», интересовали деньги. Многие наверняка согласны были потерять все вложенное, лишь бы оставить незапятнанной свою фамилию. Для них важнее всего было, чтобы документы, подтверждающие их связь с «Властилиной», канули в неизвестность.

Следствие тоже стало играть по своим правилам. Соловьеву внезапно перевели из Лефортово в Капотню. Мужа Валентины Соловьевой (в компании он работал водителем и грузчиком), арестованного после ее исчезновения, не выпускали и после ее ареста. В изоляторе он провел шесть месяцев. Началась, по выражению Соловьевой, охота на ее детей. Сама она опасалась, что ей и ее детям грозит физическая расправа.

Что дал этот демарш? Первое — через два дня из следственного изолятора был освобожден ее муж. Второе — требование о замене следственной бригады и назначении независимого прокурора на официальном уровне поддержал Илюхин. Он направил письмо президенту с просьбой поручить надзор над следствием специальному, независимому прокурору.

Возможно, вся история, связанная с созданием и деятельностью, а потом и разорением ИЧП «Властилина», была заранее спланирована и продумана кем-то. А сама Соловьева являлась по сути подставным лицом, мячиком для биты. Само дело было очень сложное, масштабное, запутанное, поэтому все должно было тщательно проверяться и расследоваться. Как бы то ни было, демарш мог дать выигрыш во времени. Ведь впереди были выборы. А это чудесное время, когда обвиняемые легко могут стать обвинителями.

Валентина Соловьева уже обдумывала планы своей будущей предвыборной кампании. Профсоюз предпринимателей Московского региона выдвинул ее кандидатом в депутаты Государственной Думы. Баллотироваться Соловьева была намерена по 112-му округу города Подольска. Шел сбор подписей. Забавно, что ее соперником мог стать сам мэр Подольска Никулин — один из списка «высоких» клиентов, который, как утверждает Соловьева, под видом шахтера через подставных лиц получил от «Властилины» две автомашины «Волга».

В октябре 1996 года, ознакомившись с обвинительным заключением по своему делу, Валентина Соловьева не признала себя виновной. Она дала отвод всем своим адвокатам и решила защищаться самостоятельно. По мнению следствия, собранных материалов было вполне достаточно для того, чтобы злоумышленница предстала перед судом.

Подполковник юстиции Владимир Вятковский, расследовавший дело Соловьевой, рассказал, что у нее нет денег для того, чтобы рассчитаться с обманутыми вкладчиками. Все арестованное имущество, а это восемь шикарных квартир в Москве, два коттеджа в Подмосковье, принадлежащих Соловьевой и ее дочери, несколько недостроенных коттеджей и автомобиль ее мужа, а также десятки холодильников и телевизоров, стоило в 1995 году 30 млрд рублей. Задолженность же вкладчикам составляла около 1 трлн рублей. Во время предварительного следствия милиционеры установили, что «Властилина» практически никакой коммерческой деятельностью не занималась и по сути была банальной пирамидой. Деньги вкладчиков ни в какие предприятия не вкладывались. Поэтому после краха предприятия средств у Соловьевой практически не осталось, так что никакого возмещения материального ущерба вкладчикам на стадии предварительного следствия не производилось и производиться не будет.

Не получили подтверждения заявления руководителя «Властилины» о причастности к разорению ее фирмы «различных высокопоставленных лиц» государства. Да и сама Соловьева в конце сентября послала письмо с извинениями бывшему спикеру Совета Федерации Владимиру Шумейко, которого сама же обвиняла в коррупции.

В итоге хозяйке «Властилины» было предъявлено обвинение в мошенничестве в крупных размерах, и теперь ей грозило тюремное заключение сроком до десяти лет.

В январе 1997 года Валентина Соловьева попросила передать арестованное имущество фирмы и ее личное имущество в специально созданный для этого фонд. Правда, это не ускорило возврат средств обманутым вкладчикам «Властилины». Эта сенсационная новость была объявлена на состоявшейся 16 января пресс-конференции, которую проводили управляющий Федерального общественно-государственного фонда по защите прав вкладчиков и акционеров Евгений Ковров и председатель Ассоциации по защите прав вкладчиков ИЧП «Властилина» Надежда Романова.

На тот момент судебные решения были вынесены по 5459 заявлениям вкладчиков на сумму 1,308 трлн рублей и $531,6 тыс. Несложные математические расчеты показывали, что «душевный порыв» Соловьевой не мог реально приблизить возврат обманутым вкладчикам их кровных триллионов. Как сообщила Надежда Романова, Ассоциацией собрано уже свыше 28 тыс. заявлений, и поступление их до сих пор продолжается. Что и объясняет двукратную разницу в оценках Ассоциации и Соловьевой размеров прямого ущерба: по данным Ассоциации, номинальные потери, без учета процентов и морального ущерба, приближаются к 2 трлн рублей. Сама же Соловьева призналась в заявлении, что должна вкладчикам 4 трлн рублей. Между тем имущество, найденное следствием, по предварительным оценкам 1995 года составляет порядка 30 млрд рублей.

Что же представляло собой добровольное «пожертвование» хозяйки «Властилины», учитывая, что на каждый вложенный рубль даже по данным Ассоциации приходилось меньше 2 копеек? Кроме 280 млн рублей наличными, основное имущество представляло собой устаревшие товары народного потребления отечественного производства: вентиляторы «Ветерок», настольные лампы, холодильники, пылесосы и 25 телевизоров марки «Рубин». Недвижимость: 7 квартир в Москве и 46 недостроенных коттеджей.

В апреле 1997 года в подмосковном Реутове начался суд над директором фирмы «Властилина» Валентиной Соловьевой, обвиняемой в мошенничестве в крупных размерах. Валентину Соловьеву приговорили за обман около 17 тыс. вкладчиков к семи годам лишения свободы. Но уже в 2000 году, через три года после ареста, она была освобождена условно-досрочно за «примерное поведение».

30 сентября 2005 года Валентина Соловьева снова оказалась за решеткой. Ее задержали по обвинению в мошенничестве оперативники УВД Юго-Западного округа Москвы. На следующий день Кузьминский районный суд дал санкцию на ее арест. Валентину Соловьеву опять обвинили в том, что она собирала с граждан деньги под обещание через некоторое время поставить автомобили по цене значительно ниже рыночной, а затем скрывалась. Правда, на этот раз масштабы аферы были значительно скромнее, в новом деле пока только двое потерпевших. Один из них утверждал, что передал Валентине Соловьевой $5 тыс. на приобретение ВАЗ-2112, но машины не получил. Второй потерпевший отдал ей $7,5 тыс. на покупку машины «Шеви-Нива». Но милиционеры полагали, что обманутых в результате окажется гораздо больше.

Сама Соловьева утверждала, что в обоих инкриминируемых ей эпизодах деньги от заявителей брала не она, а Людмила Ивановская. Эта женщина тоже была хорошо известна правоохранительным органам. Еще в 2001 году, почти сразу по выходе из колонии, Валентина Соловьева открыла в Подольске ЗАО «Интерлайн», которое предполагало привлекать средства населения в обмен на автомобили. Директором этого ЗАО и была Ивановская. Тогда милиционеры сработали на опережение: против «Интерлайна» возбудили дело о подготовке мошенничества, деятельность фирмы прекратили, а Людмилу Ивановскую объявили в розыск.

Однако свалить вину на Ивановскую Соловьевой не удалось. На расписках, выданных обоим пострадавшим в обмен на деньги, действительно стояла фамилия «Ивановская», но, согласно заключению экспертов-почерковедов, подписи были поставлены Валентиной Соловьевой.

Фальшивый «РуБин» Бизнес-клуб «РуБин» и пирамиды 2000-х

Казалось бы, после МММ, «Властилины» и прочих им подобных «фигур рынка» «пирамидальный процесс» должен был затухнуть. Не тут-то было! Весной 2008 года снова еще одна финансовая пирамида дала о себе знать, перестав выдавать деньги. Это был бизнес-клуб «РуБин».

«РуБин» был создан в мае 2007 года (по другим данным — в сентябре 2005 года) никому не известным петербургским ООО «САН» и действовал в нескольких городах России и СНГ. Клуб гарантировал сверхвысокую для «тучных» лет доходность — 25–50 % годовых. Впрочем, это вкладчиков не смущало, как не смущало их и то, что у «РуБина», который обещал инвестировать в высоконадежный стройкомплекс Санкт-Петербурга, не было даже лицензии на работу со средствами населения.

Деньги принимались как по безналу, так и наличными; в Петербурге работало несколько касс «РуБина». В регионах вклады аккумулировались и затем доставлялись в Санкт-Петербург, подчас курьеры перевозили до нескольких десятков миллионов рублей наличными. В январе 2008 года приток средств в региональных филиалах вырос настолько, что инкассирование денег производили «неизвестные региональным представителям инвестпроекта „РуБин“ люди».

В декабре 2007 года «РуБин» прекратил прием денег, а его руководство исчезло. За полгода работы только в России было собрано несколько десятков миллиардов рублей более чем со 100 тыс. человек. Общее количество пострадавших оценивается в 500 тыс. человек. Несостоявшиеся инвесторы писали заявления в милицию, а та пыталась разыскать организаторов аферы. По факту мошенничества было возбуждено уголовное дело. Правда, следователи говорили, что шансов на возврат средств у вкладчиков практически нет. От «РуБин» не осталось ничего, кроме офиса в Петербурге, аренда которого была оплачена вперед.

История этого проекта началась, когда в петербургском метро появилась реклама бизнес-клуба «РуБин». На сайте бизнес-клуба можно было прочитать, что он работает на рынке 12 лет, деньги инвестирует в землю и недвижимость, а также незначительную часть — в ценные бумаги и бизнес-проекты. В России и странах ближнего зарубежья распространялся информационно-аналитический ежемесячный журнал «РуБин», проводились презентации проекта. Менеджер московского офиса ООО «САН» Татьяна Ланг рассказывала газете «Коммерсантъ», что компания на тот момент работала в 70 городах России и других стран СНГ (в Москве, Архангельске, Казани, Екатеринбурге, Краснодаре, Калининграде, Орле и др., а также Украине, Казахстане и Узбекистане).

Создателем новой пирамиды был уроженец Батуми — предприниматель Александр Польщенко, приехавший в Петербург в 2004 году. Это он зарегистрировал ООО «САН» и стал его единственным участником. Примечательно, что уставный капитал ООО составлял всего 10 тыс. рублей — в такую сумму был оценен компьютер Samsung, внесенный бизнесменом Польщенко. Именно эта структура, по мнению следствия, и реализовывала инвестиционный проект «Бизнес-клуб „РуБин“», от которого пострадало множество доверчивых вкладчиков.

И вот стало известно, что проект внезапно закрылся. По данным членов бизнес-клуба, для которых это стало сюрпризом, с 18 февраля 2008 года руководители ООО «САН» перестали появляться в своем офисе на Лиговском проспекте. В этот день из помещения компании, по информации все тех же пострадавших, «были вывезены все документы якобы в связи с проверкой ОБЭП»; деньги платить перестали. Далее они так описывают хронологию событий: 20 февраля телохранители главы ООО «САН» Александра Польщенко «вывезли последние деньги из банка» (4 млн рублей), после чего с 21 февраля «Польщенко и его жена перестали выходить на связь». «Граждане отправились к теще Польщенко», которая «отдала документ о продаже ООО „САН“ 16 декабря за 10 тыс. рублей», а затем поехали в особняк, где жил Александр Польщенко, и «обнаружили, что дом пуст».

В результате пострадавшие члены бизнес-клуба стали подавать заявления в милицию. Председатель Общественной палаты Санкт-Петербурга Игорь Риммер и председатель комиссии по законности и правопорядку законодательного собрания Аркадий Крамарев на встрече с инициативной группой обманутых инвесторов сообщили о возбуждении уголовного дела по факту мошенничества.

В июле 2008 года Главное следственное управление ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области объявило в федеральный розыск Александра Польщенко, которому заочно было предъявлено обвинение в мошенничестве — организации финансовой пирамиды «РуБин». К тому времени в правоохранительные органы Петербурга поступило более 5500 заявлений от пострадавших вкладчиков, а ущерб от обрушения «РуБина» по версии следствия составил свыше 2 млрд рублей.

Следователям удалось обнаружить лишь небольшие земельные участки (общей площадью в 32 сотки) и квартиру в Санкт-Петербурге, принадлежащие Александру Польщенко. По решению суда на это имущество наложен арест. Однако вырученных от продажи земли и квартиры денег вряд ли хватит, чтобы возместить ущерб всем вкладчикам.

По мнению экспертов, перспективы возврата вложений безрадостны. С учредителя «РуБина» ООО «САН», имеющего символический уставный капитал 10 тыс. рублей, взыскать нечего, а чтобы через суд потребовать возмещения убытков с Польщенко со товарищи, сначала нужно их найти. К тому же все активы уже наверняка давно выведены в разные офшоры.

Точных данных о размахе аферы ни у кого не было. По приблизительным оценкам, ущерб, нанесенный деятельностью бизнес-клуба «РуБин» своим членам, составлял десятки миллиардов рублей. По словам Аркадия Крамарева, информация, полученная от членов инициативной группы, свидетельствовала о том, что в Петербурге от действий бизнес-клуба пострадало 20–50 тыс. человек, а во всей России, возможно, 100 тыс. человек.

Таким образом, бизнес-клуб «РуБин» мог войти в историю как одна из самых масштабных финансовых пирамид в истории России. Правда, не очень понятно, как можно было бы доказать размер потерь и количество пострадавших. Ведь, как говорили сами потерявшие деньги на участии в бизнес-клубе, все документы были уничтожены. А значит, если появилась бы хоть малейшая возможность получения денег, тут же объявились бы сотни тысяч пострадавших. Если стало бы очевидно, что получить деньги шансов нет, то даже многие из тех, кто действительно вложил деньги в проект, не стали бы тратить время и силы, чтобы доказать окружающим, что их так легко обманули.

Тем не менее по вниманию со стороны СМИ бизнес-клуб «РуБин» можно считать продолжателем МММ и «Властилины» на ниве пирамидального движения. Конечно, финансовые пирамиды в России и после «лихих 90-х» никуда не пропадали, так же как карманники и брачные аферисты. Но масштаб их был таков, что говорить о них всерьез как о финансовых пирамидах на фоне теней прошлого было как-то неразумно. Да и всевозможные секты, действующие по принципу сетевого маркетинга, были и есть (кстати, этот метод отъема денег иногда называют «схемой Понци» в честь Карло Понци, обманувшего в начале XX века 40 млн американцев на $15 млн).

Строго говоря, большинство из широко известных финансовых пирамид таковыми не являлись. Ведь по канонам финансовая пирамида должна выпустить ценные бумаги, которые котируются на какой-либо площадке, а деньги, полученные от их продажи, пускаются на рекламу бумаг и их скупку для роста котировок. Инвесторы видят, что бумаги растут, и начинают вкладывать в них деньги, которые идут на рекламу. Так продолжается до тех пор, пока собранная сумма не удовлетворит аппетиты организатора пирамиды.

В России тем не менее принято называть финансовой пирамидой любую аферу, связанную с массовым отъемом денег у населения. Та же «Властилина», например, не выпускала финансовых инструментов, как того требует классическая финансовая пирамида, а просто продавала автомобили за две трети их официальной цены. Продавала целый год самым честным образом. Заработала репутацию и стала принимать вклады под 100 % на месяц в рублях и 40 % годовых в валюте.

На эту схему больше всего похожа до сих пор находящаяся у всех на слуху история с обманутыми дольщиками, доверившими свои деньги коммандитному товариществу «Социальная инициатива». Этот застройщик собрал деньги с граждан под строительство для них квартир. Какая-то часть квартир была построена, но заметная часть доверивших фирме деньги свое жилье так и не получила. В результате с осени 2005 года до конца 2006 года шли митинги обманутых дольщиков перед Белым домом. Кстати, тогда клиенты «Социальной инициативы» уверяли, что компания не выполнила свои обязательства перед 50 тыс. клиентов. Цифра, вполне сравнимая с заявленной членами бизнес-клуба «РуБин».

Тем не менее «РуБин» имеет больше прав называться крупнейшей финансовой пирамидой России XXI века, поскольку конечной целью его клиентов было не получение квартиры, а прибыль от вложенных денег. Стоит заметить, что бизнес-клуб, под вывеской которого привлекались деньги, не был самостоятельным юрлицом. А ООО «САН» не имело ни лицензии Банка России, ни лицензии Федеральной службы по финансовым рынкам. Таким образом, деятельность этой компании больше всего напоминает МММ в ее самом позднем варианте — после запрета продавать акции и даже билеты с портретами основателя пирамиды Сергея Мавроди. Но сбор денег с населения это не остановило — МММ придумала новый способ сбора средств, пожертвования в пользу компании, которая на словах обещала вернуть деньги под огромные проценты.

Обманутых вкладчиков, среди которых много пенсионеров и неимущих, жаль. Но где у участников пирамид элементарный здравый смысл, возмущаются эксперты. Подумайте, дескать, сами: зачем инвестиционным фондам привлекать деньги «физиков» под 50 % годовых, тратиться на аренду офисов, зарплаты менеджерам и бухгалтерам, если можно взять кредит в банке под 18 % годовых и заработать те же 50 %, не делясь ни с кем. Ответ очевиден: компании с мифическими активами в банке денег не дадут, а вот граждане в поисках легких денег могут запросто поделиться последним.

«РуБин» не назовешь редким пережитком недавнего прошлого. Строительство пирамид в стране снова набирает обороты. Сейчас правоохранительные органы расследуют десятки случаев «пирамидального» финансового мошенничества, прежде всего в регионах. «Золотая лига», «Гарант-кредит», «Иркутский фондовый центр», Ex Investment Group — имя им легион. Чемпионом по размеру ущерба и географии охвата может считаться «Глобал гейминг экспо», основанная екатеринбургским валютным трейдером Алексеем Калиниченко. Он обманул вкладчиков в 64 регионах РФ и восьми государствах, а сумма нанесенного им ущерба исчисляется $150 млн. Сейчас трейдера разыскивает Интерпол.

Во что только не предлагают вкладывать деньги мошенники: в золотоносные прииски в Перу с гарантией доходности 96-180 % годовых (ноу-хау компании «Золотая лига»), авиастроительный ПИФ и даже в строительство завода по глубокой переработке молока с использованием нанотехнологий (идея «Гарант-кредита»), в реализацию федеральных программ (тот же «РуБин»).

Однако все пирамиды имеют общие черты. Они существуют не более двух лет и работают по накатанной схеме сетевого маркетинга: сдал деньги сам, приведи новых вкладчиков, получи причитающееся. За каждого участника вербовщикам выплачивают до 25 % суммы его взноса. У этих фирм нет лицензий на брокерское обслуживание, доверительное управление средствами и инвестиционных деклараций (чаще всего они работают по договору займа).

Самое главное — пирамиды предлагают сверхдоходность, варьирующуюся от «скромных» 50 % до астрономических 1000 % годовых. И не просто предлагают, а гарантируют. Это, по мнению юристов, тоже явное нарушение. По нашим законам управляющие и инвестиционные компании не имеют права обещать своим клиентам никакой конкретной доходности, ведь инвестор должен сам нести ответственность за свои риски. Риски инвестирования, как показали случаи с «РуБином» и другими подобными «золотоносными» фирмами, случаются обязательно у вкладчиков любых финансовых пирамид.

И тут встает вопрос: а опасны ли для общества финансовые пирамиды? Ответ, как это ни покажется странным, совсем не однозначен. Во времена МММ, «Телемаркетов», «Гермесов» и «Властилин», когда пирамиды росли как на дрожжах и выпирали из всех средств массовой информации, далеко не все и даже не большинство граждан несли им деньги. На возможность быстро заработать, ничего не делая, клевали люди с вполне определенным психотипом. Судите сами. Когда «Властилина» стала принимать вклады (не имея банковской лицензии), вкладчики занимали крупные суммы, чтобы отдать их Валентине Соловьевой. Во время кризиса 1998 года вкладчики Инкомбанка рассказывали, что ЦБ не должен был отзывать у него лицензию, поскольку теперь он не сможет вернуть им деньги с процентами, а они ради этого вклада заложили квартиру. Игорь Риммер в своем обращении в прокуратуру по поводу проверки бизнес-клуба «РуБин» отметил, что «многие вкладчики получали банковские кредиты для вложения в бизнес-клуб».

Таким образом, в России большую часть населения проблемы финансовых пирамид никак не затрагивают. Те же, кто регулярно теряет деньги в подобных структурах, не сильно отличаются от игроманов, которые пытаются обыграть казино. И есть надежда, что с годами их будет становиться все меньше. Конечно, большинство не будет играть в финансовые пирамиды, потому что потеряет все деньги. Но кто-то с третьего или четвертого раза, может быть, поймет, что зарабатывать деньги иногда все же выгоднее, чем выигрывать.

Вообще же проблема финансовых пирамид — явление далеко не новое. Так, при императоре Александре II в 1870-х годах в России прошла целая волна крушений банков. Они собирали деньги с населения и исчезали. Получить лицензию тогда было легко, а надзора толком не было. Более того, в это время создавались так называемые городские банки, которые могли даже не иметь капитала — их обязательства должны были гарантировать городские власти.

Что же касается современных финансовых пирамид, то случаев, когда в результате разбирательств вкладчикам возвращали все деньги, наверное, и не было. Но шансы на моральное удовлетворение у клиентов бизнес-клуба «РуБин» неплохие (из чисто статистических соображений). Ведь и Валентина Соловьева, и Сергей Мавроди были арестованы и осуждены. И даже один из основателей «Социальной инициативы» Николай Карасев был задержан, причем по горячим следам, а не спустя несколько лет, как первые двое.

Хитрый «грек» и армия казнокрадов Имущество Западной группы войск и Григорий Мирошник

В феврале 1998 года в Лос-Анджелесе был арестован человек, до которого российская прокуратура мечтала добраться шесть лет. Еще бы — ведь он украл у нашей армии и государства DM 18 млн! Следователям российской прокуратуры этот человек был известен под именем Григорий Мирошник, американским спецслужбам — как Георгиос Николаидис, гражданин Греции. Русскоязычная общественность Южной Калифорнии знала его как Гарика и гордилась знакомством с ним…

Слух об аресте Мирошника, которого вся тамошняя русская элита знала как нового русского миллионера со связями в большой русской политике и крупном бизнесе, облетел весь «русский» Лос-Анджелес. Все знакомые Мирошника страшно перепугались. И начали пересказывать про него друг другу страшные слухи.

Рассказывали, что взяли его за незаконное хранение пистолета. А пистолет якобы выпал из «бардачка» его машины, когда ее эвакуировали на штрафную площадку (нарушение правил парковки). Эвакуаторы передали ствол в Beverly Hills Police Department. Туда же посоветовали зайти и Мирошнику, когда он забирал машину. Месяц он собирался, советовался с адвокатом и наконец пошел… Там его и взяли. В то же утро люди из ФБР обыскали дом в Беверли Хиллз, в котором жил Мирошник с семьей. И якобы нашли еще пару стволов. Слухи даже называли имя человека, продавшего в своем магазине на Long Beach эти пистолеты, — Сеня Карабас.

А самый страшный и неподтвержденный слух был такой. Якобы при обыске в доме Мирошника нашли ящик с файлами «постановочных» аварий, которые устраивают русские аферисты, чтобы незаконно получить страховку. Это вроде и дало основание заподозрить Мирошника в причастности к организации этих «постановок».

Однако доказательств не было никаких. И на суде Мирошнику предъявили обвинение только в хранении пистолетов. Его адвокат попросил суд выпустить клиента под залог. Прокурор Стивен Ларсен, который ранее вел несколько дел по «русской мафии», на это возразил:

— Мы следим за этим человеком с момента его приезда в Америку. И мы подозреваем его в связях с русской организованной преступностью. Несколько месяцев назад мы получили сообщение из офиса ФБР о том, что русское посольство ищет Николаидиса, настоящее имя которого Мирошник, за хищение государственной собственности в особо крупных размерах. Мы изъяли огромное количество бумаг, в которых, без сомнения, есть доказательства нелегальных действий Николаидиса.

— У меня в офисе тоже есть ящики с бумагами! — заметил судья. — Но это же не повод, чтобы держать человека в тюрьме.

Тогда прокурор предъявил некое письмо, в котором шла речь о подробностях одной «постановочной» аварии. Автор письма — по мнению прокурора, это был Мирошник — угрожал адвокату: «Если вы не заплатите мне деньги, я напишу на вас донос в полицию».

После того как суд отказался выпустить Мирошника под залог, у того случился сердечный приступ.

Были также слухи о том, что в октябре Мирошник пытался договориться с прокурором о сделке: он выдает своих сообщников в России, а за это его выпускают из тюрьмы (после того как он отсидит десять месяцев за незаконное хранение оружия). После подобных сделок судебные приговоры обычно выносят через 30 дней. Однако судебное заседание было отложено до 12 января, а после еще на 45 суток. Поговаривали, что эта тема может получить развитие после поездки Ларсена в Россию…

После ареста Мирошника стали возвращаться выписанные им чеки: денег на счету не было. По приблизительным оценкам пострадавших кредиторов, всего Мирошник задолжал в Лос-Анджелесе полмиллиона долларов. Многие солидные люди из числа русских эмигрантов потеряли на этом кучу денег, обиделись и теперь злобно пересказывали подробности обыска в доме Мирошника: там якобы нашли 150 пар обуви по $500 за каждую и коллекцию пиджаков по $2500; самое возмутительное, что с них даже не были сорваны бирки! А поместье в Беверли Хиллз, про которое все знали, что Мирошник его купил за $2,2 млн? Теперь говорили, что он его снимал за $12 тыс. в месяц… А цех по производству минеральной воды? Теперь появилась версия, что вода фальшивая и изобретена она была для торговли акциями цеха; вполне, кстати, успешной… А российско-американский клуб, президентом которого был Мирошник? Теперь рассказывали, что это была вывеска collection agency, которое выбивало деньги с должников и устраивало «постановки». В Лос-Анджелесе говорили, что в этом популярном среди русских бизнесе Мирошник был посредником между адвокатом, врачом, пострадавшим и страховой компанией.

После ареста Мирошника были задержаны его жена и восьмилетний сын. Их продержали десять дней в специальном отеле под охраной и отпустили при условии, что они уедут из Штатов. Они улетели в Германию, откуда через Грецию приехали в Россию к теще Мирошника.

Сотрудники Генпрокуратуры об этих слухах, конечно же, ничего не знали. Но арест Мирошника в США для них большой неожиданностью не стал. В поле зрения правоохранительных органов Георгий Михайлович Мирошник (по специальности искусствовед) попал еще при советской власти. В 1973 году (ему тогда не было тридцати лет) он совершил первое мошенничество, подделав документы, и по приговору Печерского суда Киева сел в тюрьму на два с половиной года. Через три месяца после освобождения попытался совершить аналогичное преступление в Минске и сел уже на четыре года. В третий раз его вновь судили на родной Украине — и вновь получил четыре года за мошенничество и подделку документов.

После освобождения Мирошник переехал в Россию. В 1986 году вновь был арестован, на этот раз за участие в групповом разбойном нападении на квартиру. За это преступление, а также за спекуляцию в особо крупных размерах ему дали десять лет тюрьмы, признав особо опасным рецидивистом. Но отсидел он менее двух лет: дело направили на доследование, и оно было прекращено за недоказанностью.

С таким послужным списком в конце 1980-х легко становились успешными предпринимателями, вхожими во властные структуры страны. Мирошник создал фирму «Интеркомцентр-Формула-7», записав в качестве ее учредителей более 40 юридических лиц, якобы зарегистрированных по всему бывшему СССР. Себя назначил президентом.

Выйдя на свободу, Григорий Мирошник устроился на работу гендиректором концерна «Интеркомцентр-Формула-7». Летом 1991 года он поехал в Германию и стал уговаривать руководство Западной группы войск (ЗГВ) отдать ему на реализацию товары из «Военторга». Предложение военным казалось выгодным и правильным. Во-первых, потому, что на складах «Военторга» скопилось огромное количество неликвидного советского трикотажа, которым трудно было соблазнить наших избалованных немецкими универмагами офицеров. А советские люди могли на неликвид позариться. Во-вторых, военные поверили, что Мирошник не только гендиректор фирмы, но и помощник вицепрезидента России Александра Руцкого. Поэтому начальник главного управления торговли Министерства обороны СССР генерал-лейтенант Николай Садовников и велел выдать Мирошнику товаров на DM18 млн. В сентябре 1991 года по приказу Садовникова советские товары на военно-транспортных самолетах были возвращены на родину. Там Мирошник и получил их со склада по доверенности.

Прошло три месяца, то есть вышел срок, по окончании которого Мирошник должен был вернуть советской армии деньги за ввезенные в Советский Союз товары. И советская армия, и Советский Союз к тому времени свое существование прекратили… Но генералы все ждали денег.

Сначала ждал генерал Садовников, потом — сменивший его на посту начальника главного управления торговли Григорий Каракозов. Он пожаловался на предпринимателя в Генпрокуратуру России, попросил возбудить уголовное дело и принять меры по розыску Григория Мирошника. Однако это оказалось делом непростым. Генпрокуратура не считала Мирошника бывшим помощником Руцкого, однако это не помешало бизнесмену вылететь с вице-президентом в Испанию на одном самолете.

Следователи, расследовавшие это дело, вспоминают, что поначалу Мирошник, сделавшись невозвращенцем, сам звонил им из Европы и давал показания: «Генералы подсунули мне дрянной товар. Я не смог его реализовать. Поэтому ни в чем не виноват». Сотрудникам Генпрокуратуры было не очень удобно говорить по телефону, и они приглашали Мирошника зайти к ним на настоящий допрос. Мирошник отказывался, объясняя это опасностью ареста. Тогда договорились встретиться на нейтральной территории — в Берлине.

Следователи решили перехитрить Мирошника и тайком привезли с собой группу захвата. Но Мирошник на встречу не пришел. Более того, он обиделся и перестал звонить в прокуратуру (а чего он от нее, интересно, ждал?). То есть прокурорам пришлось ехать домой и там допрашивать одного Садовникова, вменяя ему злоупотребление служебным положением. Впрочем, безуспешно: суд генерала оправдал. А дело Мирошника было приостановлено — за недосягаемостью подозреваемого.

В августе 1992 года было вынесено постановление о привлечении Мирошника в качестве обвиняемого и заключении его под стражу. С тех пор вплоть до 1998 года российские спецслужбы пытались заполучить Мирошника.

В 1997 году по приговору американского суда он сел на год в тюрьму за то, что ездил по городу с незарегистрированным пистолетом.

Когда Мирошник находился в Испании в составе правительственной делегации, возглавляемой Руцким, прокуратура провела обыск на его даче в Успенском и нашла там пистолеты «Вальтер» и «Дженнингс», малокалиберную винтовку и боеприпасы к ним. Так в деле Мирошника появилась еще одна статья УК: «Незаконное приобретение и хранение оружия».

Узнав об обыске, Мирошник решил не возвращаться в Россию. Съездив в Грузию, он купил фальшивое свидетельство о рождении, в котором указывалось, что его родители были греками. Такие же бумаги сделал жене и сыну. Взяли они себе и новую фамилию — Николаидис. По этим документам в префектуре Нома Иматия он получил гражданство Греции.

После этого Мирошник уехал в Бельгию, а оттуда — в Дюссельдорф, где, по его словам, купил ресторан. Но прогорел. Следующим местом его жительства стала Южная Калифорния (Беверли Хиллз). Занимался он там, по собственному утверждению, «решением споров между предприятиями», посредничеством и владел компанией по производству минеральной воды. Ездил на «Роллс-ройсе». При регистрации фирм в Америке пускал компаньонам пыль в глаза, показывая подложные документы о наличии у него крупных компаний в России.

Он очень гордился, что живет по соседству с кузеном Клинтона, семьями Рейгана и Форда. За то, что Мирошник ходил мимо их домов и по городу с незарегистрированным пистолетом, в 1997 году он сел на год в тюрьму по приговору американского суда. Когда заканчивался срок его содержания под стражей, Генпрокуратура России попросила США депортировать мошенника на родину. Но тут консульство Греции заявило, что он гражданин этой страны. В итоге Мирошник, объявленный в США персоной нон грата, был выдан Афинам. 22 августа 1998 года после 14-часового перелета он был взят под стражу прямо у трапа самолета. Теперь вопрос о его выдаче России должен был решить греческий суд.

В Генпрокуратуре надеялись, что процедура выдачи не будет сложной, ведь существует двусторонний договор о правовой помощи между СССР и Грецией от 1981 года. Несмотря на то что в архивах российских судов, колоний и СИЗО не оказалось тюремных и оперативных дел Мирошника, а в главном информационном центре МВД почему-то отсутствовали сведения о его судимостях (во время штурма Белого дома исчезли и документы о его работе помощником Руцкого), прокуратура все же нашла подтверждения его криминального прошлого. В частности, в Украине была найдена его дактилокарта и по документам исследовано происхождение его родственников до шестого колена, оказавшихся явно не греками.

Тем не менее через полтора месяца после ареста Мирошника в аэропорту Афин апелляционный суд его освободил, признав греческим гражданином. Суд не поверил самому арестованному, признавшемуся на заседании, что он не Николаидис, а Мирошник Георгий Михайлович (это зафиксировано в судебном протоколе). Зато суд поверил двум свидетелям, которые сообщили, что знают «Николаидиса» давно, а также документу из префектуры Нома Иматия о том, что он якобы проходил в Греции военную службу.

К декабрю 1998 года префектура разобралась в этих липовых документах и все же лишила его греческого гражданства. Греческие полицейские по поручению Генпрокуратуры России начали его розыск. 28 января 1999 года Мирошника снова арестовали, а 13 июля совет апелляционного суда Афин окончательно решил выдать его России.

Но тут Мирошник и его адвокат сделали ход конем: они подали в Верховный суд по гражданским делам жалобу о неправомерности лишения его греческого гражданства. Рассмотрение жалобы было назначено судом на 7 ноября 2000 года. Но главной причиной задержки выдачи его России была не столько жалоба, сколько очередное преступление, совершенное им в Греции. По местному законодательству оно было незначительное, но для Мирошника весьма характерное: подделка документов. Судить его по этому делу должны были в феврале 2000 года, а до того времени Греция была вправе его не выдавать.

Через некоторое время Генпрокуратура получила официальное уведомление от министра юстиции Греции Евангелоса Яннопулоса о том, что Мирошник освобожден из-под стражи.

Он остался в Греции, хотя его жену и сына депортировали из этой страны, признав тем самым, что их греческое гражданство — подлог.

Сотрудники ФСБ России задержали Мирошника в декабре 2001 года в Москве, куда он приехал по поддельным документам, чтобы найти связи в Генпрокуратуре и «замять» свое уголовное дело.

Его тянуло в Россию — к жене и сыну, которых депортировали из Греции. По сведениям ФСБ, в конце ноября 2001 года мошенник по поддельному загранпаспорту пересек границу России. Но побыть с семьей ему удалось чуть больше недели: 9 декабря он был арестован. Во время обыска у него были найдены фальшивые российский и греческий паспорта на имя Георгиоса Аматсидиса, пистолет Макарова и патроны. По словам представителей спецслужб, арест Георгия Мирошника прервал уже начатый им поиск связей в Генпрокуратуре, нужных для того, чтобы замять его затянувшееся уголовное дело.

Генпрокуратура провела первые следственные действия с преступником и была намерена предъявить ему обвинение в мошенничестве, контрабанде, подделке документов и хранении оружия. Его надежды на то, что дело может быть прекращено по истечении срока давности, вряд ли могли оправдаться: дело было приостановлено в связи с длительным розыском мошенника — теперь Генпрокуратура хотела возобновить его и направить суд.

«Моя настоящая фамилия действительно Николаидис. Дело в том, что я много лет не знал, что я грек. Мои настоящие родители Елена и Владимир Николаидис — греки по национальности — жили в Тбилиси, где я и родился. Однако в 1946 году по приказу Сталина греков стали депортировать. Родители хотели бежать в Грецию, но их схватили в Румынии и посадили в лагерь в Фокшанах, где они потом умерли. Меня усыновила семья начальника лагеря, офицера НКВД Михаила Мирошника. Потом семья переехала в Киев, где я и окончил школу. О том, что я приемный сын, мать рассказала мне, только когда мне исполнилось 38 лет. Мой адвокат нашел в Тбилиси справку о моем рождении, и на ее основании греческие власти выдали мне потом паспорт и предоставили гражданство. Так что я теперь — грек!

Я был профессиональным антисоветчиком. У меня нашли книги Солженицына, Синявского и Буковского издательства „Посев“ — страшная по тем временам крамола. Но, как известно, политических заключенных в СССР быть не могло, а потому меня посадили по уголовной статье.

Выйдя из лагеря, я переехал в Москву. Я узнал, что в Западной группе войск скопилось громадное количество неликвидов: зубных щеток, просроченных консервов, залежалых курток, устаревших телевизоров и т. п. Мой концерн „Формула-7“ заключил контракт с ЗГВ о продаже этих товаров. Генералы заявили, что продали товаров на DM 18 млн. А в ноябре 1991 года произошел знаменитый обвал рубля. Ельцин издал указ о запрете расчетов в валюте между российскими организациями. Поэтому мы выплатили ЗГВ 15 млн рублей по факту завозки. Именно в рублях, потому что у нашего концерна не было валютного счета и мы не могли платить, согласно указу, в валюте. Меня сейчас обвиняют в краже нескольких миллионов, а генералы украли DM 10 млрд!»

Коррупцию, процветавшую в Западной группе войск в 1990-х годах, кто только ни вскрывал — и госинспектор РФ Юрий Болдырев, и Госдума, и Генпрокуратура. Однако итог масштабных расследований был скромен: одного генерала приговорили к условному сроку, другого — амнистировали, остальные вышли сухими из воды. Лишь предприниматель Георгий Мирошник, купивший крупную партию товара у ЗГВ, поплатился за это десятью годами скитаний по Европе и Америке, неоднократными арестами и потерей имущества на $50 млн.

В состав Группы советских войск в Германии на 1 января 1991 года (когда начался вывод войск) входили 2 гвардейские танковые армии (1-я и 2-я), 3 общевойсковые армии (3-я, 9-я гвардейская и 20-я гвардейская), а также 16-я воздушная армия. К ним необходимо добавить соединения и части, подчиняющиеся непосредственно командованию ГСВГ: 6 зенитных ракетных бригад, 2 ракетные бригады, 5 артиллерийских бригад, части обеспечения: связисты, саперы, автомобилисты и т. д. Всего в Германии находилось 9 мотострелковых, 9 танковых, 1 артиллерийская и 5 авиационных дивизий.

Для сравнения: армия ФРГ в 1980-е годы насчитывала 8 дивизий (4 моторизованных, 3 мотопехотных и 1 горная) и 3 отдельных корпуса (около 230 тыс. человек), армия Франции — 9 дивизий (около 240 тыс. человек), армия Великобритании — 5 дивизий (2 моторизованных и 3 пехотных), отдельный корпус и пехотную бригаду (около 86 тыс. человек). Американцы имели в Европе 17 бригад, насчитывавших в общей сложности около 217 тыс. человек.

В ГСВГ служили около 600 тыс. человек, на вооружении у группы было около 5 тыс. танков, до 10 тыс. бронемашин, около 1500 самолетов и вертолетов.

Для вывоза имущества ГСВГ в Россию в 1991–1994 годах потребовалось 131 703 вагона, перевезших 2,6 млн тонн материальных средств.

Стоимость недвижимого имущества ГСВГ (жилые и складские помещения, заводы, торговые предприятия и т. п.), по оценкам СМИ, достигала DM 40 млрд (около $28 млрд). В течение 1991–1992 годов руководство Министерства обороны России передало значительное число этих объектов на баланс гражданским коммерческим организациям. В результате из всей недвижимости, ранее находившейся в распоряжении ГСВГ, немецкой стороне было передано 21 111 зданий в 777 военных городках. Российские эксперты оценили стоимость компенсации за это имущество в DM 10,5 млрд (около $7,35 млрд). Немецкие власти настаивали на встречной компенсации — за экологический и имущественный ущерб. В мае 1992 года президент России Борис Ельцин направил канцлеру ФРГ Гельмуту Колю предложение о реализации недвижимости ГСВГ на основе так называемой паушальной сделки: из общей стоимости имущества DM 10,5 млрд Россия хотела получить DM 6 млрд ($4,2 млрд), а остальная часть должна была покрыть встречные претензии ФРГ. В результате переговоров российская сторона получила в качестве компенсации лишь DM 550 млн (около $385 млн).

31 августа 1994 года последний российский солдат Западной группы войск покинул Германию. А две недели спустя тогдашний глава комитета Госдумы по обороне Сергей Юшенков заявил: по данным инспекций в военных округах (Уральском и других), куда поступило военное имущество из Германии, оно годится разве что для свалок и покупателей вторсырья. То есть большая часть армейской собственности в ЗГВ была расхищена.

Поисками виновных первым начал заниматься главный государственный инспектор РФ Юрий Болдырев, направивший в ноябре 1992 года президенту страны Борису Ельцину докладную записку «О грубом нарушении должностными лицами Западной группы войск и Минобороны России государственной и финансовой дисциплины при реализации высвобождаемого военного имущества и коммерческой деятельности». Госинспектор подсчитал, что старшие офицеры ЗГВ нелегально перевели на банковские счета в США, Швейцарии и Финляндии около DM 17 млн. Кроме того, они «безосновательно предоставили банковские гарантии на сумму свыше DM 48 млн 13 иностранным фирмам, что позволило по крайней мере трем из них без всякой поставки товаров снять около DM13 млн с расчетных счетов».

Юрий Болдырев потребовал отставки командующего Западной группой войск генерал-полковника Матвея Бурлакова. Однако последний поначалу был даже повышен в должности — в 1994 году по протекции Павла Грачева Бурлаков был назначен ьзамминистра обороны. Однако год спустя Борис Ельцин все же снял его с занимаемого поста. В указе президента говорилось, что это сделано «в целях защиты чести вооруженных сил, их командования, авторитета государственной власти и в связи с проводимыми проверками».

Впрочем, от проверки фактов коррупции в ЗГВ, проводимой в Госдуме, Матвей Бурлаков успешно отбился. В своем выступлении перед парламентариями на специальных слушаниях по коррупции в ЗГВ он показал многочисленные документы (контракты, счета, платежки) и заявил, что руководство группы войск в Германии должно было «выполнять, а не обсуждать» распоряжения Главного управления торговли МО, что оно якобы и делало. Примечательно, что на защиту генерал-полковника Бурлакова встала Генпрокуратура. Ее пресс-служба опровергла сообщения в прессе о том, что летом 1993 года на польской границе был задержан грузовик с мебелью, картинами, старинным серебром и антиквариатом, который направлялся на дачу Матвея Бурлакова и в итоге был доставлен адресату. «Дела ЗГВ вообще не существует», — заявили в прокуратуре. Правда, там вынуждены были признать, что некоторые дела в отношении военнослужащих бывшей ЗГВ, в том числе высокопоставленных военных, находятся в стадии расследования, но особо отметили, что экс-главкома ЗГВ среди обвиняемых по этим делам нет.

Единственный обвинительный приговор армейскому генералу, похищавшему госимущество во время службы в ЗГВ, был вынесен военной коллегией Верховного суда России в январе 1995 года. Как установил суд, в 1991 году заместитель командующего 16-й воздушной армией Западной группы войск генерал-майор Николай Селиверстов совместно с немецкими коммерсантами организовал гонки драгстеров на российском аэродроме в Грос-Дельне. За помощь в проведении гонок немецкая сторона заплатила Селиверстову DM 29 тыс., которые он так и не перевел на счет армии. На суде генерал заявил, что денег не получал. Однако суд обвинил Селиверстова по этому эпизоду в присвоении чужого имущества и приговорил его к пяти годам лишения свободы условно с отсрочкой исполнения приговора на два года, а также к штрафу в 63 млн неденоминированных рублей.

Еще одно громкое дело по факту разбазаривания имущества ЗГВ завершилось амнистией. Обвиняемым по нему проходил начальник Главного управления торговли Минобороны Григорий Каракозов. По его приказу начальник управления торговли ЗГВ Федор Резапов заключил в 1991 году с фирмой «Реконт» две крупные сделки по явно завышенным, выгодным для этой компании ценам. Следствие пришло к выводу, что управление торговли напрасно переплачивало «Реконту»: военные получили от фирмы некачественные товары. Генпрокуратура собиралась отправить дело против Каракозова в суд. Однако Госдума в честь 50-летия Победы объявила амнистию участникам войны с Чечней, а Каракозов числился участвующим (выполнял обязанности по снабжению войск, выезжая для этого в Моздок и Грозный). В общем, генералу повезло — прокуратура признала его виновным, но его уголовное преследование было прекращено в связи с амнистией.

Наибольшее усердие следователи Генпрокуратуры проявили, выясняя, не на похищенную ли в ЗГВ валюту Минобороны приобрело две автомашины Mercedes-Benz 500 SEL, одна из которых поступила в личное пользование тогдашнего главы министерства Павла Грачева. В октябре 1994 года по заявлению последнего Генпрокуратура возбудила уголовное дело в отношении автора статьи в «МК» «Паша Мерседес» Вадима Поэгли. Подзаголовком статьи были слова, принятые Грачевым на свой счет: «Вор должен сидеть в тюрьме, а не быть министром обороны». Так вот, прокуроры выяснили, что первый Mercedes был приобретен на выручку, поступившую от немецких фирм за размещение ими рекламы на территории ЗГВ, а второй — на средства «одной инофирмы», которая намеревалась купить воинское имущество и внесла аванс. Затем сделка сорвалась по вине этой фирмы, и российская сторона в соответствии с договором забрала себе часть аванса в качестве штрафа. Следствие предъявило журналисту Вадиму Поэгли обвинение в оскорблении Павла Грачева, однако в итоге он был оправдан Верховным судом.

Дело «главного обвиняемого» по делу о расхищении имущества ЗГВ закончилось ничем. Мирошника осудили этот раз лишь за хранение пистолета. По эпизоду о мошенничестве с товарами ЗГВ его полностью оправдали. Дело было закрыто «за непричастностью обвиняемого к совершению преступления». По эпизоду о контрабанде этих же товаров (Георгию Мирошнику вменялось в вину их недостоверное декларирование как отгруженных не его частной фирме, а центральной военно-торговой базе ГУТ МО и неуплата таможенных платежей на сумму 4,7 млн неденоминированных рублей) дело было прекращено в связи с тем, что сроки давности по нему истекли четыре года назад.

Только вот большую часть имущества, изъятого при обысках в 1992 году и оцениваемого предпринимателем в $ 50 млн, он назад не получил, так как она уже утеряна или разворована. Георгий Мирошник обещал отсуживать «все до последнего цента». В Генпрокуратуре же не видели поводов для беспокойства. «Он задумал тягаться с государственной машиной, — говорили там. — Ну что же, посмотрим, кто кого».

В итоговом постановлении Генпрокуратуры было указано, что часть имущества и ценностей, изъятых при обысках на его даче и в квартире в 1992 году (и оцениваемых им самим в $50 млн), следует «обратить в счет возмещения ущерба по гражданскому иску Главного управления торговли Минобороны». А другую его часть, в том числе дорогие ювелирные украшения жены обвиняемого, ему следует вернуть. Однако Мирошник рассказал, что прокуратура вернула ему «лишь 11 полотен живописи из 60, 3 поломанных телевизора, чужие радиоприемник и магнитофон, 6 бабушкиных ложечек из меди и разбитый сервиз, который принадлежал теще». Невозвращенными же остались «помимо картин более 20 икон, коллекция посуды из серебра и хрусталя, 700-граммовый золотой портсигар работы Фаберже, золотые украшения жены и более $11,5 млн, принадлежавших моему концерну „Интеркомцентр-Формула-7“».

Господин Мирошник и его адвокат Сергей Гребенщиков стали добиваться в Генпрокуратуре возврата остального имущества. В ответ прокуратура предъявила предпринимателю иск на сумму, эквивалентную 9 млн немецких марок. Так следствие оценило долг «Интеркомцентра-Формула-7» Министерству обороны за товары от ЗГВ. По мнению самого Мирошника, никаких доказательств того, что он должен оборонному ведомству, нет: в деле «лишь реестр накладных, выписанных на некоего Мирошниченко (чиновники ЗГВ ошиблись в фамилии. — Ред.), акт ревизии моего концерна и мои приговоры 28-летней давности». Предприниматель также подал иск к Генпрокуратуре: он просил Басманный райсуд обязать ответчика исполнить постановление о возврате ему изъятого при обыске имущества, в том числе «габсбургской пятикилограммовой серебряной вазы со 134 вкрапленными австро-венгерскими монетами XVII–XVIII веков» и «двое каминных часов венецианской работы», которые куда-то исчезли из закромов прокуратуры.

Споры о том, кто, кому и сколько должен — Мирошник государству или государство Мирошнику, продолжались несколько лет. Лишь в мае 2005 года Дорогомиловский райсуд Москвы отклонил иск Мосгорпрокуратуры к предпринимателю Георгию Мирошнику на 166 млн рублей, составивших долг за товары Западной группы войск (ЗГВ), поставленные его концерну в 1991 году Прокуратура просила обратить взыскание этой суммы на изъятую у Мирошника крупную коллекцию картин, икон и ценностей (133 наименования на $45 млн). В ответ прокуратура Центрального округа направила в Хамовнический суд новое уголовное дело против Георгия Мирошника. На этот раз его обвиняли в том, что, когда его судили за хранение пистолета, он на заседании суда оклеветал полковника ФСБ Александра Мороза, участвовавшего в обыске у него дома. За это ему присудили штраф в 100 тыс. рублей в пользу государства. По словам осужденного, он был готов «произвести с государством взаимозачет», однако в прокуратуре говорили, что «договариваться с этим человеком нам не о чем».

Трехлетняя судебная тяжба закончилась победой Георгия Мирошника: Дорогомиловский суд отказал в иске прокуратуре в связи с его необоснованностью. Суд признал, что договор с управлением торговли ЗГВ был заключен не Мирошником, а возглавляемым им юридическим лицом — концерном «Интеркомцентр-Формула-7». При этом ни в договоре, ни в уставе концерна нет указаний на то, что его руководитель отвечает по его обязательствам. Доказательств же причинения лично Георгием Мирошником ущерба ЗГВ прокуратура, как указал суд, не представила.

Но и после окончания процесса Генпрокуратура отказалась возвращать Мирошнику коллекцию антиквариата. Сначала это ведомство заявило ему, что «следствием дано поручение компетентным органам установить, не разыскиваются ли ценности как изъятые у законных владельцев в результате совершения преступления». А вскоре предпринимателя и его адвокатов ознакомили в прокуратуре с постановлением заместителя генпрокурора Виктора Гриня, обязавшего подчиненных полностью возобновить расследование его дела, вернув Мирошнику статус обвиняемого в мошенничестве и контрабанде. В постановлении было указано, что следствие за 15 лет так и не разобралось, кто был собственником концерна «Интеркомцентр-Формула-7», который возглавлял обвиняемый. Кроме того, Гринь обязал подчиненных установить, рассчитался ли Георгий Мирошник с главой некой фирмы «Корбис» Бискупски, который в 1992 году якобы жаловался Генпрокуратуре на то, что согласно контракту перечислил Мирошнику $400 тыс. в Дюссельдорфский филиал Немецкого банка, а также передал ему $99 тыс. наличными, однако контракт выполнен не был…

Адвокат Мирошника Владимир Волков назвал доводы замгенпрокурора Гриня надуманными: «Следствие возобновлено с одной лишь целью, — сказал адвокат, — не отдавать моему клиенту изъятую коллекцию ценностей, которая, похоже, просто разграблена. Господин Мирошник сказал мне, что не знает никакого Бискупски и никакой фирмы „Корбис“. А тот факт, что Георгий Мирошник ничего не должен Министерству обороны, установлен решением Дорогомиловского суда, вступившим в законную силу!»

В декабре 2009 года следственное управление следственного комитета при прокуратуре РФ по Москве прекратило уголовное преследование за истечением срока давности в отношении Мирошника. В ходе повторного расследования вину Мирошника доказать также не удалось. «Мне наконец-то вручили постановление, в котором говорилось, что все изъятое у меня во время обысков я могу получить обратно, — рассказал Георгий Мирошник. — Из усадьбы Кусково я получил 14 предметов в идеальном состоянии. То же самое я могу сказать и о Третьяковской галерее: в целости и сохранности мне вернули 44 предмета, за исключением картины русского художника Юрия Клевера и двух карандашных рисунков работы предположительно Леонардо да Винчи. Все они были в описи, а теперь отсутствуют».

Самый неприятный осадок у Мирошника остался от общения с представителями Гохрана России: «Там нам без всякой описи выдали четыре мешка. Когда следователь Андрей Бумажкин открыл их, я просто пришел в ужас: 90 % уникальных ювелирных украшений — кольца, серьги — оказались, по сути, уничтожены. Так сплющить и разломать их можно было только умышленно, притом что в Гохране все это находилось всего лишь на ответственном хранении и даже прикасаться ко всему этому они не имели права. О пропавших вещах я уже и не говорю. По факту якобы уничтожения из-за невозможности дальнейшего хранения принадлежащего мне имущества, насколько я знаю, Генпрокуратура даже возбуждала уголовное дело в отношении работников этого ведомства». В Генпрокуратуре говорить на эту тему отказались.

Теперь предприниматель намерен добиваться возбуждения нового уголовного дела в отношении сотрудников Гохрана, а потом через суд требовать с них возмещения причиненного вреда. В Гохране же заявили, что фамилия Мирошник им знакома, но сотрудника, который мог бы прокомментировать ситуацию, на месте нет. «У нас принята такая система: в каком состоянии вещи поступили на хранение, в таком мы их и выдаем».

Бриллиантовый дым Роскомдрагмет, Golden ADA и Андрей Козленок

Эта история началась в 1993–1994 годах, когда Роскомдрагмет заключил с компанией Golden ADA договор, по которому в США на переработку были вывезены алмазы на $88 млн. Golden ADA выполнила контракт лишь частично. Об этом узнала Генпрокуратура и начала уголовное преследование руководителя Роскомдрагмета Евгения Бычкова. В то же время американские власти задержали владельца Golden ADA Андрея Козленка. Начались переговоры с департаментом юстиции США о его выдаче…

В 1992 году некто Андрей Борисович Козленок пришел к директору московского завода «Кристалл», занимающемуся огранкой бриллиантов, Сорокину. Не один пришел, а «с другом» — Козленка привел на завод не никто иной, как самый большой и непосредственный начальник Сорокина — председатель Роскомдрагмета Евгений Бычков, «бриллиантовый» министр. Знакомство должно было стать деловым, а новый знакомый директора «Кристалла» — партнером: заводу необходим был выход на международный рынок. Козленок же, хотя и возглавлял тогда СП «Совкувейтинжиниринг», но представлен был как один из руководителей международной корпорации Golden ADA Inc. с офисом в Сан-Франциско и вообще «человек солидный, с колоссальными средствами». Речь шла о том, что корпорация может оказать заводу помощь в сбыте ювелирных изделий в Америке. Заговорили даже о последующей приватизации Козленком завода.

Соответствующий контракт о предоставлении заводу посреднических услуг был подписан 16 октября 1992 года. По контракту международная корпорация Golden ADA Inc. продавала заводу «Кристалл» услуги на «аренду помещения и сейфов, организацию охраны, маркетинговые и консалтинговые услуги, страховку, проработку рынка сбыта товаров, платеж Госдепартаменту США, транспортные магистрали и транспортные составляющие, и т. д.».

Цены за услуги определялись в Приложении к договору и прописаны были очень подробно: стоимость аренды магазина, рекламного стенда и сейфа под хранение товара, охрана, страховка, маркетинговые услуги по реализации товара в США (реклама: телевидение, радио, газеты, журналы, спорт), всего $1296 тыс. Цены были самые обыкновенные, но некоторые странности в контракте все же были. Например, неясно было, ни какой именно магазин имелся в виду, ни тем более по какому адресу он был расположен. То же самое касалось и рекламного стенда, и сейфа, и компании-страховщика. Однако, несмотря на некоторую туманность в формулировках, касающихся самих услуг, «Продавец» (то есть Golden ADA Inc.) гарантировал «высокое качество обслуживания, а также полное соответствие услуг условиям контракта». Платеж должен был осуществляться авансом в течение недели с момента подписания контракта — путем стопроцентной предоплаты.

Что завод «Кристалл» с завидной аккуратностью и исполнил: первый платеж был произведен 20 октября 1992 года — перечислено на счет братьев Ашота и Давида Шегирянов (двух других учредителей корпорации) в Сан-Франциско $800 тыс., а 27 октября 1992 года перечислены оставшиеся $496 тыс. Тоже на счет Шегирянов.

А что сделала сторона (по контракту) сразу после его заключения? Если вы, следуя обычному российскому сценарию, вполне резонно предположите, что они банально сбежали, то ошибетесь. После того, как деньги были получены, братья Шегиряны Ашот и Давид, граждане США, и Андрей Козленок, гражданин России, в Сан-Франциско, зарегистрировали международную корпорацию — Golden ADA Inc. (Удостоверение Статуса Местной Корпорации (регистрационный номер (415) 664-4218), выданное Канцелярией Секретаря штата Калифорния). На печати корпорации Golden ADA Inc. имеется одна неброская деталь: на ней вместе с названием фирмы и штата содержится дата ее регистрации — 29 октября 1992 года. А контракт фирмы с заводом «Кристалл» был подписан 16 октября.

Через какое-то время обнаружилось, что условия контракта не выполняются — проданные услуги не предоставляются. Никаких маркетинговых исследований, никакой рекламы, никаких магазинов — вновь отстроенных или же арендованных нет.

Казалось бы, какие проблемы? Контракт надо разрывать и предъявлять претензии. Но контракт и был составлен таким образом, что в 1992 году «Покупатель», каковым согласно контракту завод являлся, потребовать ничего не мог. До истечения срока его действия («услуги должны быть осуществлены в течение 1993 года с проработкой на 1993-94 гг.»). Директор Сорокин, естественно, пожаловался Бычкову. Жаловался он не раз. А когда выяснилось, что жаловаться бесполезно, Сорокин написал письмо в МВД России. О том, что его обманули. Просил принять меры.

Но милиция не торопилась с принятием мер. Позже причины затягивания дела выяснились: 6 апреля 1995 года против Андрея Козленка, а также ряда работников ГУВД Мосгорисполкома и Ленгорисполкома было возбуждено уголовное дело по факту дачи и получения взяток. А 24 января 1996 года Генпрокуратурой РФ было возбуждено уголовное дело по факту финансовых махинаций на заводе (ст. 147 части 3 УК РСФСР).

Пока в МВД тянули, председатель Роскомдрагмета требовал отпуска ценностей для Козленка. Директор завода, естественно, возражал. Отказы стоили Сорокину трех инфарктов и должности. К тому же после того как он стал проявлять слишком большую непокорность, лицензию в 1993 году ему выдали только на три месяца (в 1992 году у завода «Кристалл» была годовая лицензия на право торговли, выданная Роскомдрагметом). Он оказался перед выбором: либо быть директором без лицензии, либо увольняться. 14 января 1994 года он сдался и написал заявление об уходе.

Но строптивость директора завода «Кристалл» развитию деловой активности новоиспеченной международной корпорации не помешала.

В 1993 году была заключена сделка между Роскомдрагметом и Golden ADA Inc.: российская сторона должна была поставлять ценности, американская — принимать, хранить в соответствующих помещениях и создавать условия для их реализации. Собственником ценностей оставалась российская сторона, она же должна была определять стоимость товара и принимать решение о его продаже. А корпорация за услуги должна была получить 10 %.

Но сначала о контракте. Для его заключения, согласно действующему законодательству, решение должно было быть принято на заседании Правительства. Либо — в исключительном случае — должно было быть издано специальное распоряжение первого вице-премьера. Однако Бычков ограничился лишь одной подписью, правда, ну очень большого начальника. Дело в том, что у больших начальников есть такие маленькие бумажки с их фамилией. Их называют по-разному — кто бегунком, кто уголком.

Так вот именно на такой бумажке (маленький квадратный листочек с конкретной фамилией) наш большой начальник начертал — «отпустить и поставить на контроль на декабрь». И поставил свою подпись. Одновременно он дал указание сделку засекретить, после чего практически вся переписка и все бумаги по контракту стали проходить с грифом «Секретно».

Благодаря этой подписи Бычков мог утверждать, что действовал по поручению правительства. Но дело в том, что пост министра, выдавшего ту злосчастную бумажку, не соответствовал тому, что предусматривает в таких случаях установленная процедура.

Как бы то ни было, контракт между Golden ADA Inc. и Роскомдрагметом, подписанные с каждой стороны соответственно вице-президентом Ашотом Шегиряном и Евгением Бычковым, был после этого «согласован» во всех инстанциях — в Минфине, МВЭС и ГТК.

Можно было приступать к его реализации.

В мае-июне 1993 года ценности на ориентировочную сумму $95 млн в пять приемов были вывезены из России. Для их отправки воспользовались профессионалами из Федерального управления фельдъегерской связи (ФУФС). При этом управлении создано некое ТОО «Медиар», где сотрудники ФУФС работали по совместительству. Они и осуществили доставку из Шереметьево-2. В том числе и… на пассажирских самолетах. Точный вес отправленных ценностей на сегодняшний день не знает никто. Больше их никто не видел.

Между прочим, еще до подписания этого контракта между корпорацией Golden ADA Inc. и Роскомдрагметом было заключено предварительное соглашение о намерениях (подписанное также Евгением Бычковым и Ашотом Шегиряном), в котором оговаривались «объемы» будущего сотрудничества. Предполагалось, что «российская сторона в течение десяти лет будет продавать американской стороне бриллианты в количестве до 400 тыс. каратов ежегодно и ювелирные изделия в количестве до 60 тыс. наименований ежегодно по договорным ценам». Условия поставок должны были оговариваться в конкретных контрактах по мере их заключения. На соглашении стоит дата — 29 апреля 1993 года.

На упомянутом контракте, по которому были вывезены ценности из России, дата отсутствовала, однако «согласован» он был 6 мая 1993 года. Однако в пункте «Предмет договора» говорилось о том, что «российский партнер экспортирует, поставляет на рынок, распределяет и продает определенные драгоценные камни, драгоценные металлы, ювелирные и другие изделия из драгоценных металлов и драгоценных камней и услуги по своему выбору». А американский партнер лишь «оказывает помощь» ему. Не было определено также, когда и каким образом должна производиться продажа и перечисление средств российской стороне. Не было данных о регистрации контракта в юридическом отделе Роскомдрагмета. Во всяком случае в этом комитете человека, который его готовил, обнаружить не удалось.

Никаких реальных гарантий сохранности товара корпорация не давала, хотя обычная практика подобных сделок такова, что корпорация обеспечивает гарантии либо собственным имуществом, либо поручителем и гарантом выступает крупный и авторитетный банк. При этом предоставляемые гарантии тщательно проверяются. В данном же случае вся проверка и все гарантии сводились к тому, что Бычков лично знал Козленка. Не было предусмотрено даже страхования заключенной сделки: в контракте оговаривалось лишь, что «полная стоимость страхования будет определена отдельным соглашением». Каковое, как нетрудно догадаться, заключено не было.

Наконец, российский партнер брал на себя обязательство уведомлять американского партнера в письменной форме в течение 10 (десяти) дней об угрозе действий со стороны любого официального государственного органа или частного лица… которые могут угрожать или препятствовать действиям американского партнера. Ни больше, ни меньше.

Через месяц после отправки ценностей, в июле 1993 года, проверку сделки все-таки провело Министерство финансов РФ. Почему? Кто догадался? Как? Неизвестно.

Выяснилось, что фирма Golden ADA совершенно неизвестна в Америке. И на этом проверка закончилась. О принятых мерах история умалчивает. Впрочем, это неважно, поскольку, несмотря на проверки Минфина, отношения между российским и американским «партнерами» и далее развивались вполне успешно.

В 1994 году была заключена еще одна сделка — на поставку алмазов. Ориентировочная сумма — $88 млн. Теперь уже дочернему предприятию корпорации Golden ADA Inc. — АОЗТ «Звезда Урала». Алмазы (приблизительно ведра два) были переданы новорожденной «Звезде» по двум договорам без предоплаты. Один был подписан самим Бычковым, другой — его первым заместителем Юрием Котляром. Оба предполагали оплату в течение 60 дней после получения. Скуратов указывал, что здесь была нарушена секретная инструкция Минфина России № 67 от 4 августа 1992 года и постановление правительства России от 18 марта 1994 года. «Звезда Урала», не расплатившись с Роскомдрагметом, отправила камни в адрес Golden ADA — та должна была обработать их и вернуть в Россию.

Вторая сделка, не отличавшаяся от первой по форме, по сути была принципиально иная. Первый раз вывозились драгоценные металлы и ювелирные украшения. Второй — неограненные алмазы. А ведь Роскомдрагмет алмазы такого рода мог отпускать только и исключительно российским предприятиям, имеющим собственное гранильное производство. Напрямую продать алмазы иностранной компании Россия не могла: порядок их продажи жестко регулировался договорами с корпорацией De Beers, контролировавшей 95 % добытчиков и реализаторов России. А «Звезда Урала» была российским предприятием, хотя и со стопроцентным иностранным капиталом.

В феврале-марте 1994 года АОЗТ «Звезда Урала» вывезла «проданные» ей Роскомдрагметом алмазы из России и передала корпорации Golden ADA Inc. — на так называемой давальческой основе. Суть заключалась в том, что «Звезда Урала» отдавала корпорации свои алмазы для огранки, оставаясь их собственником. Вопрос о ценах и продаже, разумеется, должен был решаться исключительно российской стороной. И разумеется, этих алмазов в России с тех пор уже больше никто не видел.

А кто зарегистрировал акционерное общество «Звезда Урала»? Правильно — Козленок. Но выяснилось, что в России офиса фирмы c таким названием не существует. Просто были внесены деньги на учреждение, открыт счет, который, естественно, был пустой. А фирма была зарегистрирована на адрес… жилищного управления — ЖСК ВЭИ-1 по адресу: 2-ая Синичкина ул., д. 26, по которому аналогичным образом зарегистрировано не менее десятка таких фирм. Некий Б.И. Аккерман дал гарантийное письмо о предоставлении помещения по этому адресу под офис.

Бухгалтером, кстати, в этом акционерном обществе работала по совместительству сотрудница Роскомдрагмета Степанова.

Точная сумма вывезенных ценностей и по этому контракту, за исключением первого миллиона завода «Кристалл», была не известна. Обе фигурирующие суммы — $95 млн и $88 млн — были весьма ориентировочны. Так как, во-первых, ценности отпускались не по рыночным, а по внутренним ценам, что при подобных сделках недопустимо. И во-вторых, не было сказано об их точном весе. Известно лишь, что в 1993 году их вывозили тоннами, а в 1994 году — ведрами.

Справедливости ради следует отметить, что Роскомдрагмет обращался в суд штата Калифорния — в гражданско-правовом порядке — где-то в 1995 году. С требованием принять соответствующее решение о допуске его представителей к оставшимся российским ценностям. Суд, признав часть требований обоснованными, главное, однако, не удовлетворил: к оставшимся ценностям Роскомдрагмет так и не подпустили. Дело в том, что в заключенных договорах, как уже было сказано, отсутствуют графики перечисления средств российской стороне. А ценности — опять же согласно договору — должны храниться у корпорации. Вплоть до 1999 года — в соответствии с условиями и сроком действия контракта. К тому же в отношении братьев Шегирян, которые вместе с Козленком с первого дня возглавляли корпорацию и которые являлись гражданами США, было возбуждено уголовное дело по факту мошенничества и уклонения от уплаты налогов. А по американским законам было положено сначала все сполна взыскать в пользу американской стороны и только потом уже выплачивать какой-либо другой. Так что Россия должна была терпеливо дожидаться своей (второй) очереди.

А Козленок открыл гранильную фабрику в США. Купил несколько зданий под офисы, самолет «Гольфстрим-4» и вертолет «КА-33С». Ну, и по мелочи — квартиры, дачи, машины… За годы успешного «сотрудничества» с Роскомдрагметом и дружбы с его председателем Бычковым Golden ADA Inc. превратилась действительно в международную корпорацию. Только в России у нее было шесть дочерних предприятий. Это фирмы «Атлас» (производство и продажа предметов ручных ремесел), «Рос-бомэ» (выставка и продажа картин — в ходе следствия изъято 44 картины), «Русский булат» (производство и продажа экзотического холодного оружия), «Росмед» (управление недвижимостью в Москве), «Андра» (производство и продажа ювелирных изделий). Ну, и разумеется, — АОЗТ «Звезда Урала». Кроме того, было семь дочерних предприятий в Америке и одно в Бельгии: «Шако Недвижимость» (США), «Рубин и сын» (Нью-Йорк, производство инструментов для обработки алмазов), «Шако ЭАР» и «Шако ЭАР Россия» (воздушные линии), «Алмазный комплекс», «Шако Энергия», «Голдберинг» (обработка и продажа золота и изделий из драгоценных металлов) и «Шако недвижимость» (Бельгия).

Забегая вперед, скажем, что когда все активы Golden ADA Inc. были арестованы, Козленок, до того как сбежать продал свою компанию с оставшимися ценностями некоему Радживу Госсейну, гражданину Индии, за несколько миллионов долларов. Впрочем, американская сторона оспаривала сам факт продажи: у правоохранительных органов США к Госсейну были свои претензии.

Против Бычкова («и ряда других высокопоставленных должностных лиц») 14 июня 1995 года Генеральной прокуратурой возбуждено уголовное дело — по ст. 170, часть 2 УК РСФСР, «злоупотребление служебным положением, повлекшее за собой тяжкие последствия в виде причинения крупного материального ущерба». От должности он был отстранен, но не арестован, так как будучи к тому времени пенсионером, подпадал под амнистию. В дальнейшем он возглавил Ассоциацию производителей бриллиантов в России, занимающуюся аналогичного рода сделками. Временным исполняющим обязанности председателя Роскомдрагмета был назначен его бывший первый заместитель Юрий Котляр.

Через год, в апреле 1996 года, отчитываясь перед Госдумой о ходе дела (по запросу депутата Андрея Козырева), генеральный прокурор России Юрий Скуратов писал в письме под грифом «Строго конфиденциально», что сотрудники Генпрокуратуры выясняют подробности сделки, заключенной между Роскомдрагметом, дочерней компанией американской фирмы Golden ADA «Звезда Урала» и самой Golden ADA. Первоначально обвинение в злоупотреблении служебным положением было предъявлено бывшему председателю Роскомдрагмета Евгению Бычкову. Бывшему хозяину Golden ADA Андрею Козленку инкриминировали мошенничество, а гендиректору «Звезды Урала» Николаю Федорову — нарушение правил о валютных операциях и уклонение от уплаты налогов (его дело слушалось судом в Миассе). Кроме того, проверялись бывший замминистра финансов Анатолий Головатый, первый замминистра финансов Андрей Вавилов, бывший министр финансов Борис Федоров, бывший начальник финансово-бюджетного отдела правительства России Игорь Московский и ряд других высокопоставленных должностных лиц. Хотя Московский проходит по делу как свидетель, прокуратура нашла достаточно оснований для того, чтобы провести у него дома обыск. Следователи узнали, что именно Игорь Московский вместе с Бычковым посетил в 1993 году офис Golden ADA в Сан-Франциско и ходатайствовал перед Борисом Федоровым о выделении американцам ценностей почти на $100 млн под обещания о предоставлении крупных кредитов. Управделами московского представительства Golden ADA Евгений Башинский и директор представительства бельгийской фирмы Bershder International в Москве Давид Чернис были обвинены в нарушении правил о валютных операциях. Правда, последний скрылся в Израиле сразу после того, как его выпустили из-под стражи под подписку о невыезде.

Гендиректору ТОО «Корона» (дочернее предприятие СП «Совкувейтинжиниринг», которым когда-то руководил Козленок) Сергею Довбышу предъявлено обвинение в мошенничестве. По данным следствия, в 1992 году он вместе с Козленком похитил у московского ювелирного завода «Кристалл» 120 млн рублей под фиктивный контракт. Довбыш проверяется также на причастность к хищению у «Кристалла» $1,3 млн, вложенных в уставный капитал Golden ADA. После предъявления обвинения он лег в психиатрическую больницу.

Список обвиняемых расширился до 14 человек.

В рамках расследования сотрудниками Генпрокуратуры было арестовано имущество, принадлежащее Андрею Козленку и сотрудникам Golden ADA: семь квартир, офисный особняк в Глазовском переулке в Москве, три автомобиля Mercedes, два Chevrolet, «Волга» и два автобуса. Кстати, «мерседесы» и «Волга» были отданы следствием заводу «Кристалл» в качестве компенсации за нанесенный ущерб.

Помимо этого продолжалась проверка коммерческой деятельности Роскомдрагмета. Проверяющих интересовали американские фирмы Lazar Kaplan и Kasajan. Поскольку они задерживали возвращение в Россию бриллиантов, Генпрокуратура заинтересовалась причинами задержки и порядком выдачи ценностей этим фирмам.

В середине августа 1996 года указом Президента России Роскомдрагмет был упразднен и его функции в дальнейшем должны были быть разделены между министерствами промышленности и финансов.

В ноябре 1996 года Федеральный суд США по Северному округу штата Калифорния удовлетворил иск Роскомдрагмета к американской корпорации Golden ADA. В результате российская сторона отсудила $165 млн. Теперь все имущество корпорации и ее дочерних компаний должно было быть передано в доверительную собственность правительства России. Однако было ясно, что полностью возместить ущерб не удастся: по разным оценкам, у Golden ADA осталось ценностей всего лишь на $10–25 млн.

Этот иск Роскомдрагмет подал еще в сентябре 1995 года, но по разным причинам начало процесса затягивалось. Основным препятствием было то, что по американским законом передача имущества Golden ADA могла произойти только после полной ликвидации задолженности корпорации перед федеральным бюджетом США (главным образом по налогам).

В начале 1997 года правоохранительные органы России и Бельгии задержали находившегося в международном розыске по делу о злоупотреблениях в Роскомдрагмете бывшего владельца корпорации Golden ADA Андрея Козленка. Искали его с 1995 года — практически с момента возбуждения против него уголовного дела по фактам мошенничества. Информация о его местопребывании была довольно противоречивой: его видели то в Америке, то в Израиле, то в Бельгии. Временами даже в прессу просачивались сведения о его аресте. Но все они оставались неподтвержденными.

В декабре 1996 года руководитель следственной бригады Генпрокуратуры Руслан Тамаев ездил в Америку, где от представителей ФБР узнал, что бывший глава Golden ADA по рабочей визе проживает в Бельгии. Перед командировкой в Брюссель следователь сказал: «У меня мечта привезти Козленка из Бельгии в наручниках. Мы знаем его адрес». Но найти Козленка оказалось непросто: он принял все необходимые меры предосторожности: купил себе поддельный паспорт на имя гражданина Греции Андреуса Илиадиса и сделал пластическую операцию. Предприниматель также учел, что между Бельгией и Россией нет договора о выдаче обвиняемых. Поэтому он не опасался ареста и жил на широкую ногу: купил трехэтажный дом в престижном районе Антверпена, снял офис на знаменитой алмазной улице Ховеньерс. Оттуда он и был доставлен 21 января бельгийской полицией на допрос к следователям Генпрокуратуры во главе с Русланом Тамаевым, которые специально для этого прилетели в Бельгию.

Впрочем, по словам Тамаева, поездка в Калифорнию была весьма продуктивной. Было изъято несколько коробок финансовых документов Golden ADA и допрошено девять свидетелей. Среди них бывший исполнительный директор компании Джек Иммендорфф, глава одной из дочерних фирм Golden ADA Эдвард Саркисян, сенатор Калифорнии Квентин Копп, жена Андрея Козленка Ирина, руководители фирм UPM и DAVO, которые переплавляли в обручальные кольца золотые монеты царской чеканки. Но самое главное, как говорит Тамаев, удалось получить показания Ашота Шегиряна, которому в ходе допроса было предъявлено обвинение в мошенничестве.

Вообще история с Шегиряном заслуживала особого внимания. «Американцы очень не хотели, чтобы мы его допросили, — рассказывал следователь. — Сначала они нам сказали, что Шегирян сидит в тюрьме и отказывается от каких-либо показаний, ссылаясь на пятую поправку к Конституции США (гражданин может отказаться от дачи показаний, если они направлены против него). Однако вскоре мы выяснили, что это вранье. Шегирян спокойно живет у себя дома и очень хотел с нами встретиться».

Позиция американцев объяснялась просто. Они вели дело против Шегиряна по обвинению в неуплате налогов. В рамках расследования они арестовали активы Golden ADA на десятки миллионов долларов. Им было невыгодно переквалифицировать это дело в мошенничество, поскольку в этом случае имущество компании пришлось бы передать российской стороне в качестве возмещения ущерба. Американцы этого, естественно, не хотели и потому пытались замять вопрос о встрече Шегиряна со следователями российской Генпрокуратуры.

И все-таки в последний день пребывания в Америке следователям удалось увидеться с Шегиряном. Пытаясь отвести от себя все подозрения, он заявил, что в афере с драгоценностями он был всего лишь мелкой сошкой и действовал по указаниям Козленка. Более того, по словам Шегиряна, Козленок подделал его подписи на коммерческих договорах компании с Роскомдрагметом и с московским заводом «Кристалл». В заключение он заявил: «Братья Шегирян — это жертвы, которые строго подчинялись приказам».

Несмотря ни на что российские следователи предъявили Шегиряну обвинение в мошенничестве. Но так как Шегирян был гражданином США, обвинение оставалось только на бумаге. Добиться его выдачи России было довольно сложно.

В Бельгии Козленка допрашивали как свидетеля. Неожиданно выяснилось, что греческий паспорт у него поддельный, а срок рабочей визы истекает 24 января. Предприниматель был арестован за нарушение паспортного режима. Местные полицейские задержали мошенника.

По словам следователей, Козленок оказался довольно словоохотливым. Он уверял, что Евгений Бычков был членом совета директоров Golden ADA и что концерн De Beers, в обход соглашения с которым была совершена сделка, знал о ней с самого начала. Стала известна и судьба алмазов, которые Golden ADA вывезла из России. Сначала они оказались в Америке. Затем через Швейцарию камни были перевезены в Бельгию, где были проданы через четыре заирские фирмы бельгийской компании Star Diamond. Президентом этой компании (одновременно являющейся деловым партнером южноафриканского концерна De Beers) был некий Жак Рот.

Это, кстати, косвенно подтверждало версию, которую выдвинули близкие к Роскомдрагмету круги: дело против руководства этого ведомства было инспирировано De Beers. В нужное время из южноафриканского концерна в Генпрокуратуру была дана утечка информации. Объяснялось это просто: руководство De Beers было заинтересовано в снятии Бычкова из-за его неуступчивой позиции на переговорах о новом соглашении между Россией и концерном.

Полученная в ходе допросов информация убедила бельгийские власти в виновности Козленка, и они были готовы его выдать. Но из-за того, что между Россией и Бельгией не было необходимого правового документа, возникла неувязка. Бельгийцы, правда, предложили признать документ, подписанный в 1872 году, но правовое управление МВД России отказалось это сделать. Поэтому руководство Генпрокуратуры попросило депортировать Козленка из страны за нарушение паспортного режима. «Они привезут его к нам как гражданина России, а мы его тут встретим», — заключил Руслан Тамаев.

В конце января состоялся суд, но решать вопрос о выдаче Козленка российским следователям бельгийцы не спешили. Дело затягивалось. Городской суд принял решение освободить Козленка под залог 2 млн бельгийских франков. По мнению бельгийских властей, доказательства вины Козленка, представленные следователями Генпрокуратуры России, были неубедительны, а сам он никакой опасности для общества не представлял. Кроме того, на допросах он неоднократно заявлял, что виновным себя не считает и поэтому скрываться ни от кого не собирался.

Пока Козленок давал показания, Евгений Бычков отвечал на вопросы журналистов. Он рассказал о том, как Козленок перепродавал алмазы. Отбирать алмазы помогал независимый бельгийский эксперт Чарльз Швайцер. У него была некая маленькая фирма, которая не состояла сайтхолдером De Beers. Представители De Beers ни с Козленком, ни с какими-либо другими клиентами при отборе никогда не присутствовали. Они, например Алан Кемпбелл, посещали Роскомдрагмет только при осмотре алмазов, предназначенных для продажи именно De Beers. Большую часть необработанных алмазов Козленок продал в Антверпене через заирские подставные фирмы Жаку Роту. При этом Golden ADA через подставные фирмы нелегально ввезла эти алмазы в Бельгию.

В январе 1998 года Козленок был арестован… в афинском международном аэропорту. В Грецию бывший совладелец Golden ADA прибыл из Бельгии, где он находился под домашним арестом по подозрению в неуплате налогов и подделке документов. Он хотел скрыться от следствия, но просчитался. Ашот Шегирян также был арестован — правда, в Англии и с доминиканским паспортом. Его депортировали в США. Там ему было предъявлено обвинение в неуплате налогов на сумму $63 млн.

Каким-то образом Козленку удалось приобрести поддельный паспорт, с которым он и отправился в Грецию. По одним данным, в этой стране у него было немало друзей, которые были готовы предоставить ему убежище. По другим, через Грецию он летел транзитом. В одном из афинских банков у него был открыт счет, сняв деньги с которого, мошенник должен был перебраться куда-то в Азию. Так или иначе, но обмануть греческих полицейских Козленок не смог. 6 января он был задержан за незаконное пересечение границы, а затем арестован на основании ордера, выданного Интерполом.

Возможно, уехав из Бельгии в Грецию, Козленок совершил самую большую в своей жизни ошибку. Во-первых, теперь всем стало ясно, что это обычный мошенник, скрывающийся от правосудия. Во-вторых, с Грецией, в отличие от Бельгии, Россия заключила договор «Об оказании правовой помощи по гражданским и уголовным делам», который предусматривает выдачу преступников. Узнав об аресте мошенника, Генпрокуратура России направила в Грецию документы о его выдаче. В течение 30 дней греки должны были либо выдать Козленка российским властям, либо депортировать его в Бельгию. В любом случае соучредителю Golden ADA придется сидеть в тюрьме — после побега под залог его не отпустят.

«…Но думаю, что Козленок боится не бельгийцев, а своих бывших партнеров по компании Golden ADA. Например, нами установлено, что в 1995 году он встречался в Мексике с человеком по фамилии Чернухин, который, представившись уполномоченным правительства России, потребовал от него продать фирму предпринимателю Радживу Госсейну и уничтожить все документы, касающиеся сделок с алмазами и золотом. В случае невыполнения требований он угрожал физической расправой. Козленок все сделал, но вскоре на него все равно было совершено покушение. Также не стоит забывать, что бывший учредитель Golden ADA, скажем помягче, ненадежный человек и, находясь под домашним арестом, мог только и ждать удобного случая, чтобы сбежать.

Бычков на допросах заявил, что эти сделки он совершил по прямому указанию тогдашнего министра финансов Бориса Федорова. Косвенные подтверждения этому есть. Так, еще в Бельгии Козленок нам рассказал и представил документы, что больше $1 млн, вырученных от реализации алмазов, было потрачено на издание книги Бориса Ельцина „Записки президента“. Причем эти средства Козленок переводил на фирмы, которые тогда курировала Служба безопасности президента. Интересно, что названная сумма в несколько раз превышает затраты на книгу. Мы сейчас разбираемся, как были потрачены остальные деньги. Контакты Андрея Козленка с такими людьми красноречиво свидетельствуют, что это не рядовое мошенничество.

…Впрочем, сейчас практически все чиновники, так или иначе связанные с этой историей, не у дел. Достаточно вспомнить министра финансов Бориса Федорова, замминистров финансов Анатолия Головатого и Андрея Вавилова, начальника финансово-бюджетного отдела правительства России Игоря Московского. Все они уже бывшие.

…В ближайшее время я отправляюсь в Израиль, где рассчитываю допросить одного из ближайших помощников Козленка Давида Черниса. Он по указанию своего босса распоряжался имуществом Golden ADA и ее дочерних фирм. После того как мы его в 1996 году обвинили в нарушении правил валютных операций, Чернис уехал в Израиль. Кроме того, сейчас мы разбираемся с финансовыми документами компании, которые мы привезли из США.»

После ареста Козленка в Афинах алмазный скандал, который журналисты окрестили «делом Роскомдрагмета», разгорелся с новой силой. Сотрудники Генпрокуратуры России явно были довольны таким поворотом событий, надеясь на скорую выдачу бывшего совладельца американской компании Golden ADA. Но не все было так просто.

Пока Козленок в греческой тюрьме дожидался депортации, в России многим было не до шуток. Например, Гохрану. Его руководители (и действующие, и бывшие) потеряли сон и аппетит. А сотрудники рангом пониже заключали пари: кого Козленок сдаст и какие последуют кадровые перестановки. В явных аутсайдерах у гохрановских букмекеров ходил бывший и.о. главы Роскомдрагмета (так когда-то назывался Гохран), а в то время заместитель генерального директора «Норильского никеля» Юрий Котляр. Он, как говорили в Гохране, своих подписей нигде никогда не ставил, так что опасаться ему в связи с этим нечего.

В феврале 1998 года в «алмазном деле» произошел неожиданный поворот. В конвойной камере Мещанского суда был найден труп предпринимателя, бывшего майора МВД СССР Сергея Довбыша — «правой руки» Козленка. Его труп обнаружили в конвойной комнате суда в 11 утра. Он висел на ремне, привязанном к оконной ручке. Охранники не смогли объяснить, почему в нарушение ведомственных инструкций они оставили его без присмотра. «Нас не было всего лишь несколько минут», — пробормотал один из них.

В обвинительном заключении Довбышу инкриминировались хищение 20 млн рублей, принадлежавших московскому ювелирному заводу «Кристалл», незаконное хранение нескольких ружей, боеприпасов и 57 кг золота в слитках. Кстати, с золотом произошла довольно любопытная история. Когда следователи проводили обыск в офисе Golden ADA, они не смогли попасть в комнату, закрытую на кодовый замок. Один из сотрудников фирмы сказал, что там хранятся слитки драгметалла. Следователь не стал сразу взламывать дверь и опечатал ее, чтобы на следующий день приехать со слесарем. Но ночью Сергей Довбыш забрал золото из офиса и спрятал его в гараже у своего приятеля в Подмосковье. Об этом сам предприниматель рассказал на допросе после ареста. Но в указанном им тайнике золота не оказалось. Куда оно делось, никто не знает, тем не менее эпизод со слитками остался в уголовном деле.

Первым на смерть Довбыша откликнулся бывший глава Роскомдрагмета Евгений Бычков. Он заявил, что хотя он и знал Довбыша, но никаких дел с ним никогда не вел и о причинах самоубийства ему также ничего не известно.

Между тем смерть Сергея Довбыша могла негативно повлиять на решение греческих властей об экстрадиции Козленка. Теперь в его руках появлялся лишний козырь: возможно, в России и ему не гарантирована безопасность. Кстати, на это прежде всего и упирал Козленок, когда афинский суд решал его судьбу.

В марте 1998 года в интервью газете «Коммерсантъ» Козленок сказал, что не хочет возвращаться в Россию. В греческой тюрьме его хорошо кормят, приносят свежие газеты, разрешают смотреть телевизор. «А в России, — заявил он, — я не проживу и двух-трех дней. Я, хотя и был акционером Golden ADA, никогда не был директором компании и не несу за нее какой-либо финансовой ответственности. Я не подписывал соглашения и не совершал незаконных поступков. Это подтверждается документами, полученными греческими властями как от Генпрокуратуры России, так и от министерства юстиции США. Следователи это знают.

Несмотря на это мне постоянно угрожают, фабрикуют против меня обвинения. Кроме того, во время судебного заседания в Москве „повесился“ бывший сотрудник Golden ADA Довбыш. Это же невозможно, чтобы человек, находясь под постоянной охраной, совершил самоубийство. Этот инцидент страшит меня и наглядно показывает, как в России могут затыкать рты людям, которые хотят рассказать правду. Я больше чем уверен, что если приеду в Россию, то у меня будет такая же судьба, как и у несчастного Довбыша, который был одним из немногочисленных свидетелей моей защиты. Очевидно, что если я вернусь, то проживу не больше двух-трех дней.

…В России, как известно, существует государственная монополия на драгоценные камни и металлы. Если компания занимается этим делом, ее обязательно курируют ФСБ и чиновники, в той или иной степени относящиеся к спецслужбам. Что касается вывоза ценностей, то экспорт был абсолютно законным, осуществлен он был по постановлению правительства, и поэтому препятствий не чинилось.

Лично я никогда из Роскомдрагмета ничего не получал. Все сделки между российским правительством и Golden ADA были совершенно законными. Да и ценностей было не на $200 млн, а гораздо меньше… Golden ADA была создана на собственные средства, ведь для учреждения компании не требуется больших денег. Я лично не получал деньги от завода „Кристалл“ для организации компании. Завод по контракту перечислил средства Golden ADA. Взамен фирма создала для „Кристалла“ в Сан-Франциско торговый центр с выставкой, сейфами, лабораториями общей площадью 400 м². Насколько мне известно, этот центр существует до сих пор. Что же касается братьев Шегирян, то они были поставлены в руководство компании по согласованию с бывшим председателем Роскомдрагмета Евгением Бычковым. Насколько мне известно, цель этой сделки состояла в том, что правительство России через нашу компанию хотело подготовить американский рынок для того, чтобы реализовать „неходовые“ камни, которые десятилетиями лежали в Гохране. Далее, между Golden ADA и Роскомдрагметом был подписан подробный консигнационный договор.

В Грецию я приехал по личным делам, но был задержан по телеграмме, которая была отправлена российским Интерполом после моего вылета из Бельгии. Получена она была всего за несколько минут до посадки самолета, в котором я находился, в афинском аэропорту. Кстати, в Грецию я прилетел, имея вид на жительство в Бельгии, шенгенскую визу в загранпаспорте и письменное разрешение от бельгийских властей. Поэтому до сих пор не могу понять, почему меня держат в тюрьме и собираются выдать России.»

В апреле 1998 года стало известно, что большая часть имущества компании Golden ADA, нанесшей огромный ущерб России, будет реализована, а деньги должны поступить в российский бюджет. Представители Гохрана сообщили, что им удалось добиться существенного снижения финансовых претензий Внутренней налоговой службы США к компании и таким образом увеличить сумму компенсационных выплат России.

Потери российского бюджета от сделок с Golden ADA составили более $180 млн. В 1993–1994 годах Роскомдрагмет передал компании алмазов на $88,7 млн и золотых украшений почти на $100 млн. По словам главы Гохрана Германа Кузнецова, из них на начало апреля удалось вернуть только $27 млн валютой и ценностями.

Все имущество Golden ADA оценивалось в $164 млн. В ноябре 1996 года адвокатам Гохрана удалось добиться в американском суде признания его собственностью России. Более того, следователям Генпрокуратуры и адвокатской конторе «Клишин и партнеры» удалось разыскать имущество Golden ADA на территории США (дома в Сан-Франциско, самолет, вертолет), а также Швейцарии, Бельгии и России (сейчас оно арестовано). Однако внутренняя налоговая служба США требовала выплаты задолженности Golden ADA по налогам (а также штрафов и пени) на общую сумму $118 млн, что еще на полтора года затянуло процесс реализации имущества Golden ADA. Лишь совсем недавно Гохран и налоговая служба США заключили мировое соглашение: финансовые претензии американцев снижены в 11 раз — до $10 млн. Такова сумма налогов на зарплату руководителей и сотрудников корпорации Golden ADA.

Теперь имущество Golden ADA должно было быть продано на открытых аукционах. Однако следовало учитывать, что стоимость собственности Golden ADA была несколько завышена. К примеру, самолет «Гольфстрим-4» был приобретен совладельцем Golden ADA Козленком за $35 млн, в то время как реально он стоил не более $16–17 млн. Поэтому, по оценкам главы Гохрана, российская казна могла рассчитывать только на $70–75 млн из ожидаемых $154 млн.

Этим, видимо, и объяснялась решительность, с которой в Гохране и Генпрокуратуре настаивали на продолжении уголовного дела в отношении руководителей Роскомдрагмета и Golden ADA и поисков их имущества. По мнению руководителя следственной бригады Генпрокуратуры Руслана Тамаева, дело Golden ADA было расследовано «процентов на 80». «В принципе нам осталось дождаться выдачи Козленка, после чего мы его допросим, проверим показания и направим дело в суд», — говорил он. Следователь надеялся, что Козленок прольет свет на роль чиновников в этой алмазной афере, после чего Генпрокуратура установит степень ответственности бывшего председателя Роскомдрагмета Евгения Бычкова, бывшего министра финансов Бориса Федорова и других чиновников. Кстати, у следствия на Козленка, помимо дела Golden ADA, были и другие материалы. Они касались его деятельности на посту гендиректора фирмы «Совкувейтинжиниринг». Было установлено, что в начале 1990-х годов он набрал кредитов на несколько сотен миллионов рублей и не вернул их.

Греческий суд почти полгода рассматривал вопрос о выдаче Козленка. Суд несколько раз откладывался, поскольку адвокаты предпринимателя настаивали, что дело сфабриковано и носит политический характер. Предприниматель твердил судьям, что располагает важной информацией о бывших высокопоставленных российских чиновниках, однако предпочитал не называть их фамилий. Кроме того, адвокаты напоминали, что условия содержания в российских тюрьмах плохие, а обвиняемый болен циррозом печени. Но, видимо, убедить судей они не сумели. Четверо из пяти высказались за экстрадицию и только один выразил особое мнение, сославшись на некие «политические причины». Если до оглашения вердикта в зале суда Козленок улыбался, то затем явно расстроился и отказался от каких-либо заявлений.

В мае 1998 года Верховный апелляционный суд Греции решил выдать Козленка российским правоохранительным органам. Адвокатом предпринимателя так и не удалось доказать, что дело их подзащитного сфабриковано и носит политический характер. В июне судьбу предпринимателя окончательно решил министр общественной безопасности Греции Георгиос Ромеос, отклонивший его просьбу о предоставлении политического убежища в этой стране. Рейсовым самолетом из Афин Козленок был доставлен в Москву.

К 17 часам первый этаж аэропорта Шереметьево-2 был до отказа забит журналистами. Все ждали рейса № 296 из Афин, которым в Москву под конвоем должны были доставить известного алмазного афериста Андрея Козленка. Каково же было разочарование собравшихся, когда сотрудники МВД прямо с трапа самолета затолкали предпринимателя в спецавтомобиль и увезли в «Лефортово». Позднее следователи объяснили, что это было сделано в целях обеспечения безопасности Козленка, чьи показания могут привести к громким разоблачениям в правительстве России.

Его поместили в следственный изолятор «Лефортово», где он дал первые показания. Как сказал Руслан Тамаев, он «ни на минуту не сомневался, что Козленок будет передан российской стороне». В Генпрокуратуре надеялись, что арестованный даст интересующие следствие показания. Тем более что, по словам Тамаева, во время его предыдущих бесед — в Бельгии — между ними «установился нормальный контакт». Вслед за Козленком должны были быть допрошены и другие участники дела, в том числе и бывший председатель правительства Виктор Черномырдин, который был в курсе алмазных сделок.

Но разговорить Козленка никак не удавалось. Он упорно молчал и отрицал обвинения в свой адрес и в адрес правительственных чиновников. Сначала его пытались уговорить, объяснив, что отдуваться за всех придется ему, если он не расскажет, кому и как давал взятки. Это не подействовало, и предпринимателя попытались припугнуть, но он на случай своего физического устранения подстраховался, заявив через адвоката, что «сводить счеты с жизнью в камере не собирается». Его позиция была проста: он не занимал в Golden ADA руководящих постов, не вел переговоры, касающиеся финансовых вопросов, не подписывал никаких документов, а значит, все претензии к нему необоснованны.

Козленка поместили в четвертый спецблок «Матросской тишины». Первую неделю его сокамерником был заведующий одной из лабораторий института «Гиналмаззолото» Роман Зезин, который обвинялся во взяточничестве. Когда его освободили под залог, он рассказал, как ему сиделось с Козленком.

«В один из вечеров в дверях нашей камеры появился Козленок с матрасом под мышкой, — вспоминал Зезин. — Сначала он был подавлен. С сокамерниками общался мало, видимо думая, что мы подсадные утки. Но как только узнал мою фамилию и специальность, все подозрения отпали. Мы проговорили до двух часов ночи. Козленок был искренне уверен, что его дело политическое, а из него решили сделать козла отпущения. Он говорил, что сначала все было нормально, но потом алмазы, предназначенные для Golden ADA, стали пропадать где-то в Бельгии. Говорил, что ничего не крал. Я вообще думаю, что его не посадят, ведь он ничего не подписывал».

Однако позицию Козленка могли сильно поколебать показания его компаньона по Golden ADA Андрея Чернухина, которые тот дал судье верховного суда Лос-Анджелеса Джастину Квакенбушу.

Чернухина, помощника бывшего вице-премьера России Юрия Ярова, называли «серым кардиналом» алмазных сделок Роскомдрагмета. Российским правоохранительным органам он ни разу не давал показаний. Зато выступил с письменным заявлением в верховном суде Лос-Анджелеса, который рассматривал иск правительства России к Golden ADA о возмещении ущерба на сумму $200 млн.

По его мнению, причиной краха суперприбыльной для России операции стало «преступное поведение» руководителей Роскомдрагмета, а также бывших совладельцев Golden ADA Козленка и братьев Шегирян. «Россия получала возможность помимо De Beers шлифовать алмазы в США и осваивать новый рынок с большой выгодой для себя, — считал Чернухин. — Я делал все, чтобы сохранить и развивать алмазное производство, созданное на государственные деньги. Например, когда Роскомдрагмет ввел запрет на поставку сырья из России, мы компенсировали их алмазами из Ботсваны и Намибии. По моей рекомендации были привлечены опытные специалисты-руководители — как русские, так и африканцы… Ясно, что Козленку сейчас крайне выгодно объявить и представить себя в роли этакого „ягненочка“, простого исполнителя чужой воли».

Фигура Андрея Чернухина довольно любопытна. В начале 1980-х годов он работал первым секретарем одного из московских райкомов КПСС, затем ушел в коммерцию и стал гендиректором фирмы «Экопром» и помощником вице-премьера России Юрия Ярова. Правда, сам Яров это отрицал.

«Я впервые встретился с ним в 1994 году, — рассказывал о Чернухине Козленок. — Он был назначен в совет директоров Golden ADA по поручению правительства России, на что у него было соответствующее удостоверение. Чернухин нанял в компанию в качестве своего персонального финансового консультанта Раджива Госсейна, предпринимателя индийского происхождения. Затем они вместе в августе 1995 года организовали мое похищение из США в Мексику. Держа в заложниках моего сына Алексея, эти люди заставили меня подписать документ о передаче моих акций Golden ADA Госсейну. Позже я узнал, что этот предприниматель подписал агентское соглашение с Россией на ликвидацию компании за вознаграждение $5 млн. Кстати, он до сих пор является официальным агентом правительства… Чернухин, Госсейн и другие продали существенную часть имущества компании и перевели средства в Швейцарию».

Дальше след Чернухина терялся. Его видели то в Лос-Анджелесе, то в Сан-Франциско, то в Женеве. После скандала с Golden ADA он всем представлялся исполнительным директором Горбачев-фонда. Правда, в самом фонде такого человека не знают. По словам руководителя пресс-службы фонда Павла Палажченко, Чернухин никогда в этой организации не работал.

Впрочем, с российскими правоохранительными органами Чернухин все это время поддерживал постоянный контакт. «Невозможно понять одного: зачем российское правительство подало иск к Golden ADA, тратило миллионы долларов на юристов, когда в августе 1995 года новый владелец компании Госсейн письменно подтвердил, что все имущество фирмы принадлежит Роскомдрагмету, и он согласен вернуть все долги в течение двух лет (все письма Черномырдину, Сосковцу, Давыдову и Лившицу имеются в деле)», — писал Чернухин. Он чуть ли не каждый месяц присылал в МВД факсы, в которых то просил о встрече где-нибудь за границей, то обещал вернуть миллионы долларов, полученные им в Golden ADA, то просто «стучал» на своих бывших компаньонов. Например, в одной из таких бумаг бизнесмен написал, что Раджив Госсейн в результате аферы с алмазами похитил $20 млн, и посоветовал милиционерам поискать его в Малайзии, указав при этом домашний адрес Госсейна.

Однако, по мнению сотрудников Генпрокуратуры, свои сенсационные признания он, по их мнению, сделал для того, чтобы подготовить почву на случай возвращения в Россию. Разделять участь Козленка он не хотел.

Через год Генпрокуратура России добралась до госчиновников, не без помощи которых американская компания Golden ADA похищала алмазы и золото. В феврале 1999 года следователи отменили постановление о прекращении уголовного дела в отношении бывшего руководителя Роскомдрагмета Евгения Бычкова, а бывшему начальнику финансово-бюджетного отдела правительства России Игорю Московскому предъявили обвинение в получении взятки, хищениях и злоупотреблениях служебным положением.

Кстати, стало известно, что в Малайзии убили последнего главу Golden ADA американца индийского происхождения Раджива Госсейна. Следователи Генпрокуратуры говорили, что «сейчас многие заинтересованы в устранении нежелательных свидетелей». Это связано прежде всего с тем, что находящийся в «Матросской тишине» Козленок начал давать показания.

По словам сотрудников Генпрокуратуры, они «не собираются ограничиваться Московским и Бычковым». Они проверяли, были ли причастны к криминальным сделкам с алмазами бывший премьер Виктор Черномырдин, его заместитель Юрий Яров, экс-министр финансов Борис Федоров, а также заместители последнего Анатолий Головатый и Андрей Вавилов (всех их допрашивали в качестве свидетелей).

Осенью 1999 года в Мосгорсуд наконец поступило дело о хищении крупной партии алмазов и золота. Обвиняемыми были бывший председатель Роскомдрагмета Евгений Бычков, бывший начальник финансово-бюджетного отдела правительства России Игорь Московский и сотрудники американской компании Golden ADA. Бычков и Московский обвинялись в том, что в 1993 году посетили офис Golden ADA в Сан-Франциско, после чего ходатайствовали перед тогдашним министром финансов Борисом Федоровым о выделении фирме ценностей. В 1999 году удалось доказать, что сделано это было отнюдь не бескорыстно. Golden ADA не только оплатила шикарные апартаменты, в которых жили чиновники, но и приобрела переводчице Роскомдрагмета Наталье Теплинской (которая, как сказано в обвинительном заключении, является близким к Бычкову человеком) квартиру на Малой Грузинской улице.

Как установила Генпрокуратура, остальные ценности, переданные Golden ADA, были похищены. Причем драгоценные камни были перепроданы другим фирмам в Израиле и Бельгии, а из золотых монет сделали украшения, контрабандой ввезли их в Россию и распродали.

Чтобы расследовать и передать это дело в суд, следственной бригаде Генпрокуратуры России во главе с Русланом Тамаевым понадобилось четыре года. За это время следователи допросили более ста свидетелей, включая бывших руководителей правительства Виктора Черномырдина и Егора Гайдара, вице-премьеров Олега Сосковца и Олега Давыдова, министра финансов Бориса Федорова, а также его заместителей Анатолия Головатого и Андрея Вавилова.

По словам Тамаева, российские правоохранительные органы наложили арест на имущество Golden ADA и ее зарубежные счета на сумму около $30 млн. Пока шло расследование, американские кредиторы Golden ADA и Гохран России выиграли несколько арбитражных исков о возмещение ущерба. Так, в апреле 1996 года Гохран добился через американский суд решения о выплате российской стороне $154 млн из имущества Golden ADA. С возвратом средств была, правда, заминка, которая объяснялась, тем, что часть бывших владельцев Golden ADA, претендовавших на имущество компании, также подали судебные иски.

Набор статей, который инкриминировался подсудимым, впечатлял. Хищение, мошенничество, получение взяток, контрабанда, подделка документов, должностные преступления и т. д. Обвиняемые, естественно, защищались как могли. Так, Игорь Московский утверждал, что в истории с Golden ADA нет ничего криминального. По его словам, «в мае 1992 года Бычков в своем служебном кабинете познакомил его с Андреем Козленком. При этом присутствовал мой заместитель Барышников, который в основном и общался с Роскомдрагметом, — рассказывает Московский. — Поначалу должность Козленка названа не была. Позднее Бычков представлял его своим советником. После 1992 года возникло катастрофическое положение с государственными финансами. Правительство активно искало денежные ресурсы. В Гохране были большие запасы алмазного сырья, но их, как и золото, в одночасье на мировой рынок выбросить было нельзя, так как он контролируется De Beers. Бычков настаивал на расширении присутствия России на рынке ограненных бриллиантов. Он начал налаживать обработку алмазов, в том числе с участием иностранного капитала.

Из всего мирового рынка ювелирных изделий с бриллиантами примерно $20 млрд приходятся на США. Этот рынок привлекателен для нас и тем, что там очень суровое антимонопольное законодательство, которое для De Beers как кость в горле. Идея Бычкова, одобренная, кстати, правительством, заключалась в том, чтобы создать в США производство бриллиантов из российских алмазов. Фирма Golden ADA должна была гранить камни и заниматься сбытом. Я, как руководитель отдела аппарата правительства, тогда все это знал только на уровне общей концепции: всеми техническими вопросами занимались Бычков и его люди. Известно, что есть обращение руководителей ведущей американской гранильной фирмы Lazare Kaplan, сделанное еще в декабре 1991 года. Их предложения полностью соответствовали схеме, которая была реализована Роскомдрагметом.

В середине марта 1993 года Бычков сказал мне, что едет в командировку в США, и предложил поехать вместе с ним. Он объяснил, что в Америке у него будут различные переговоры с официальными лицами, на которых он хотел бы видеть и меня, поскольку речь будет идти о реализации правительственных программ. Тогда я впервые и услышал название Golden ADA. Бычков сказал, что ее сотрудники помогают Роскомдрагмету в организации поездки. Кто заказывал и оплачивал гостиницу в США, меня не интересовало, так как я знал, что все организовано Роскомдрагметом. Сейчас $3000 за гостиницу и $1600 за авиабилеты Москва-Сан-Франциско и обратно мне вменяют как взятку. Оказывается, Ашот Шегирян показал, что он оплатил билеты и забронировал номера для делегации в гостинице „Мариотт“. Но я ничего об этом не знал.

Даже если Golden ADA оплатила поездку, это не было взяткой и не могло быть. Что касается переговоров, то, как и обещал Бычков, я выполнял лишь декоративные функции, никакого реального участия в них не принимал. Спустя примерно неделю после возвращения ко мне в кабинет зашел мой зам Барышников и положил на стол проект письма на имя заместителя председателя правительства Бориса Федорова. Я его подписал, потому что доверял Роскомдрагмету и своим подчиненным.

Позднее замминистра финансов Головатый поправил текст письма и добавил, что ценности передаются под залог под открытие кредитной линии на $500 млн, в счет которой будут ежемесячно поставляться 20 тыс. карат алмазов. Всю эту переписку Федоров засекретил.

Следователи говорят, что я не принял никаких мер „к пресечению незаконных действий Бычкова“. Между тем с 1992 года в Роскомдрагмете действовала практика отпуска драгоценностей из Гохрана не по постановлениям правительства, а по так называемым поручениям заместителя председателя правительства — практически таким же, что подписал Федоров в случае с Golden ADA. Например, так Гохран произвел выдачу алмазов в адрес компании Lazare Kaplan. Эти действия признаны почему-то законными.

Бычков с его политикой был неугоден De Beers. Неприятности у него возникли сразу после того, как Golden ADA „засветилась“, открыв свою фабрику в Сан-Франциско. Но я отвечаю только за себя и считаю, что возбуждение против меня уголовного дела связано с тем, что в 1995 году я был одним из реальных претендентов на должность председателя ЦБ, а позднее министра финансов. Думаю, тогда многие были недовольны моим возможным назначением и постарались избавиться от конкурента».

Понятно, что чиновники лоббировали интересы Golden ADA не просто так. Следователи искали коррупцию, но не нашли. Козленок ни в чем не сознался, а предъявлять Бычкову и Московскому обвинения во взятках в виде оплаты их авиабилетов и гостиничных номеров в Америке было просто смешно. Поддельный греческий паспорт Козленка? Он использовал его в Греции, Бельгии, США, но никак не в России. Контрабанда? Но Бычков ведь не в чемодане алмазы провозил — таможня дала «добро». Что же касается хищения и мошенничества, то здесь обвиняемые легко могли отбиться: дескать, умысла воровать у нас не было, вывозили из благих побуждений, все вкладывали в дело, но немного не рассчитали.

В декабре 1999 года в Московском городском суде начался процесс.

На скамью подсудимых сели бывший председатель Роскомдрагмета Евгений Бычков, бывший начальник департамента финансов правительства РФ Игорь Московский, соучредитель американской корпорации Golden ADA Андрей Козленок и директор фирмы «Звезда Урала» Николай Федоров.

Особого ажиотажа в Мосгорсуде не наблюдалось. Первым из обвиняемых появился Игорь Московский, находящийся, как и Евгений Бычков, под подпиской о невыезде. «Еще не началось? Ну, тогда пойду покурю», — бросил он на ходу и исчез. Затем пришел Бычков. «Обвинение абсурдно. Это Скуратов себя выгораживает, — заявил он журналистам. — Начал бороться с коррупцией, когда самого без штанов поймали. А я еще в июне 1995 года направил в Генпрокуратуру письмо, в котором попросил прокуроров взять на себя координацию вопросов, связанных с возвратом ценностей. До этого была полная тишина. Меня сейчас часто спрашивают, как я отношусь к Козленку. Отвечаю: как к мошеннику и жулику. Вместо того чтобы перерабатывать алмазы, Козленок втайне от всех продал камни в Бельгии компании Star Diamond, являющейся сайтхолдером De Beers, а деньги растранжирил».

…Суд шел уже четвертый месяц. Все обвиняемые уже дали показания, и суд приступил к допросу свидетелей, которых около двухсот. В их числе были в том числе заместитель управделами президента России Анатолий Головатый, бывший замглавы Роскомдрагмета Юрий Котляр и экс-вице-премьер Борис Федоров. Последний заявил, что лишь подписал документ, согласно которому юридический департамент правительства России должен был изучить возможность сделки с драгкамнями и подготовить соответствующее постановление кабинета министров. «Моя подпись не могла служить основанием для вывоза», — подчеркнул Федоров.

В апреле 2000 года Мосгорсуд должен был допросить Виктора Черномырдина, являвшегося главным свидетелем по делу Golden ADA. Несмотря на то что он не подписывал ни одного финансового документа по этой сделке, суд счел, что только бывший премьер сможет объяснить, каким же образом ценности все-таки оказались у мошенников. Но экс-премьер на суд не пришел. В секретариате «Газпрома» удалось выяснить, что «Виктор Степанович занят на важном совещании, после чего сразу вылетит в командировку». Впрочем, разыскать Черномырдина оказалось несложно. В 17 часов в офисе НДР он встречался с членами независимой международной комиссии по Косово. После чего корреспонденту газеты «Коммерсантъ» удалось задать экс-премьеру вопросы, интересовавшие суд.

— Виктор Степанович, вы знаете, что сегодня вас вызывали свидетелем в Мосгорсуд?

— Я? В качестве свидетеля? Свидетеля чего?

— По делу о хищении алмазов и золота!

— Я, собственно, и не знал. Я только прилетел из командировки, и мне сказали, что завтра начинается какой-то суд. А при чем здесь я?

— Вы же проходите по этому делу.

— Я прохожу?! (Смеется.) Если по-честному, я не в теме. Занимались этими сделками те, кому положено. Если Федоров, значит, Федоров. Это обязанность вице-премьера. Пусть суд и разбирается. Но при этом отмечу, что, когда вскрылась эта афера, мы на комиссии Черномырдин-Гор несколько раз поднимали этот вопрос. Просили помочь вернуть ценности.

— И все-таки вы готовы прийти на суд и дать показания?

— Готов, а что здесь особенного. Я подниму документы, все проверю. Процедура узаконена, не в первый раз вывозили. Если есть моя подпись, я отвечу. Председатель правительства несет ответственность за все. А когда все это началось? (Обращается к помощнику. — Ред.)

Помощник:

— В 1992–1993 годах.

— Что, суд сейчас начался?

Помощник:

— Он уже четыре месяца идет.

— Да, жулье всегда есть. Надо наказывать.

Приговор был вынесен в мае 2001 года. Из четырех подсудимых крупный срок получил лишь один. Другой должен был отсидеть меньше года. А еще двое вообще попали под амнистию.

Судебное следствие по этому преступлению, которое многие в России называли чуть ли не аферой века, длилось полтора года. Суд пытался выяснить, кто же из них выдал в 1993–1994 годах никому не известной американской компании Golden ADA разрешение на вывоз из страны алмазов и золота. Под большую часть алмазов и золото предполагалось получить кредит в $500 млн в Bank of New York. Незначительная часть алмазов, проходившая через АОЗТ «Звезда Урала», должна была вернуться в Россию после огранки. Но все камни и золото были в итоге похищены, и только с помощью американских властей и через суды удалось добиться возврата незначительной части ценностей.

Прокурор требовал признать всех четверых обвиняемых виновными, но реальные сроки просил назначить только подсудимым Козленку и Федорову. Подсудимые Бычков и Московский, которым по УК грозил незначительный срок (статья о взятках была исключена самим обвинителем), как орденоносцы попадали под амнистию.

Суд совещался почти месяц. Наконец был оглашен приговор. Из родственников подсудимых в зал пришла только мать Козленка. Во время чтения приговора, продолжавшегося более шести часов, ей стало плохо. Сами подсудимые выслушали решение суда без особых эмоций. Козленок получил шесть лет, ему осталось отсидеть три года и два месяца. Николаю Федорову, которому назначили срок в три с половиной года, — 10 с небольшим месяцев.

В ноябре 2001 года Верховный суд России значительно смягчил приговоры троим осужденным. С бывшего председателя Роскомдрагмета Евгения Бычкова сняли обвинения в контрабанде. После суда все участники процесса выглядели весьма довольными. И только мама Андрея Козленка заплакала. Наверное, от счастья.

Знание — сила «Дело статистиков»

Статистика, как известно, знает все. А знание — это сила. В том смысле, что за него можно получить деньги.

В 1998 году впервые в мире была разоблачена преступная группировка… работников статистики. Бессловесные до сих пор работники учета оказались на пересечении интересов бюджета и олигархов. Данные, которые они кропотливо собирали, оказались интересны различным рыночным структурам, желавших, с одной стороны, знать как можно больше о конкурентах и, с другой стороны, скрыть информацию о своем бизнесе. За это они готовы были платить деньги, и немалые…

Торговать конфиденциальной информацией, конечно, нехорошо. Тем более нехорошо информацию искажать. Но, если уж на то пошло, если бы достоверные данные об экономике были открыты и доступны, как в других странах, никому не пришло бы в голову их покупать, да и искажать их было бы труднее. И возможностей у теневого бизнеса поубавилось бы…

В июне 1998 года были взяты под стражу глава Госкомстата Юрий Юрков, его первый заместитель Валерий Далин и директор Главного вычислительного центра Госкомстата Борис Саакян. Во время обысков у них были изъяты крупные суммы денег и драгоценности. У одного только Саакяна нашли $2,5 млн. Затем в этом деле появились новые обвиняемые: заместители директора ГВЦ Валерий Сальников и Зоя Денисенкова, начальник управления Минтруда Михаил Малышев и два офицера ФАПСИ. Всего в качестве подозреваемых по делу проходили более 20 человек. Их обвиняли в незаконной торговле информацией, в том числе о конкурентах; умышленном искажении данных о предприятиях и получении за это взяток; искажении сведений об одних участниках приватизационных аукционов и конкурсов в пользу других.

По данным прокуратуры, чиновники продавали коммерческим структурам конфиденциальную информацию, получали черный нал при заключении хозяйственных договоров или сдаче в аренду помещений, занижали отчетную прибыль от издательской деятельности, получали взятки от строительных и торговых фирм. Как установили следователи, сначала сотрудники ГВЦ узнавали, какие государственные или коммерческие учреждения нуждаются в статистической информации, затем подыскивали работников этих структур, которые соглашались быть посредниками. Посредник получал вознаграждение, если помогал продать информацию по той цене, которую назначали продавцы. Вырученные средства поступали на счета подставных фирм, а затем обналичивались. Сотрудники же финансового управления ФАПСИ были уличены в том, что по явно завышенным ценам покупали у Госкомстата статистическую информацию. За это сотрудники спецслужбы, подписывавшие соответствующие договоры, регулярно получали от статистиков вознаграждение. Таким образом, по версии следствия, государству был нанесен ущерб на 5 млрд неденоминированных и 2 млн деноминированных рублей.

Статистикам были предъявлены обвинения в получении и вымогательстве взяток, хищениях и служебных злоупотреблениях.

Госкомстат на самом деле имел совершенно законное право торговать результатами своего труда. Вернее, их частью — обобщенными по множеству предприятий данными (такими, например, как убытки или прибыль в той или иной отрасли). Единственный вид информации о конкретном предприятии, которым располагал Госкомстат, — бухгалтерский баланс.

В апреле 1995 года вышло постановление правительства, разрешающее Госкомстату продавать бухгалтерские балансы предприятий. Они не являются коммерческой тайной, поскольку большинство предприятий — это акционерные общества, которые обязаны составлять годовой отчет. Так что если не из Госкомстата, то из годового отчета можно было получить баланс любого конкурента.

Однако были у Госкомстата и другие сведения. Один только стандартный набор вопросов Госкомстата предприятиям включал около 230 позиций. Среди них были такие, которые в открытых отчетах не публиковались. Естественно, многие были не прочь заплатить за подобную информацию. Например, за данные о затратах на производство и реализацию продукции с расшифровкой по 87 позициям или финансовые вложения, развернутые по 40 пунктам.

Следует также учесть, что Госкомстат регулярно совершенствовал свою базу данных, используя при этом свое уникальное положение. Он не просто собирал информацию, он имел право вводить все новые и новые данные, которые предприятия обязаны были ему предоставлять.

Как оказалось, небескорыстно. Последняя форма — «федерального государственного статистического наблюдения за затратами на производство и реализацию продукции» — была введена за подписью Юркова в феврале 1998 года. На каждом бланке этих запросов были напечатаны слова, звучащие теперь издевательски: «Конфиденциальность гарантируется получателем информации».

Из всех названных следствием неофициальных обвинений, пожалуй, труднее всего было опровергнуть торговлю информацией. Не случайно, как явствовало из заявлений заместителя начальника Главного следственного управления Генпрокуратуры Сергея Аристова, следствие сосредоточилось именно на разработке этой версии. Хотя, по его словам, статистики допускали и другие злоупотребления. Но прочие подозрения вызывали массу вопросов. Например, искажение информации об участниках приватизационных конкурсов. Начальник управления статистики предприятий Госкомстата Елена Шустова не смогла припомнить случая, чтобы Госкомимущество (ныне Минимущество) обращалось в Госкомстат за какими-либо сведениями о предприятиях. К тому же Госкомстат собирал данные только о предприятиях реального сектора экономики (промышленность, сельское хозяйство, торговля), в то время как большинство участников крупных приватизационных конкурсов к этому сектору не относится.

Кроме того, участники конкурсов использовали гарантии банков, которые — ни для кого не секрет — обычно и являлись истинными покупателями госимущества. Так что требовалась проверка в основном этих банков. Но сбор сведений о банках — исключительная прерогатива Центробанка.

Или, например, искажение информации о предприятиях. Как заявил тогдашний премьер-министр Сергей Кириенко, в результате неправильной информации Госкомстата ряд фирм и организаций получали возможность ухода от налогообложения. Однако в Госналогслужбе утверждали, что налоговики, взимающие налоги с предприятий, не пользуются данными Госкомстата. У них есть собственная база данных и свои способы получения информации. Не пользовалась сведениями от статистиков и налоговая полиция.

Информацию Госкомстата использовали другие структуры — главным образом Минэкономики, правительство, Совет безопасности, когда анализировали экономическую ситуацию и составляли разного рода программы и прогнозы. Конечно, если статистические данные не верны, то большинство программ требуется пересмотреть.

Но и в этом случае Госкомстат формально не виноват. В советские времена работники Центрального статистического комитета (ЦСУ) могли приходить на предприятие с проверкой, но с начала 1990-х годов статистики лишились права проверять предоставляемые им сведения. Тогда зачем, спрашивается, платить взятки чинам Госкомстата, если они и так «проглотят» все, что им дадут предприятия?

Однако смысл давать взятки Госкомстату все же был. Начать с того, что статистики имели уникальные возможности для выявления теневого производства. Именно Госкомстат путем сопоставления косвенных данных впервые оценил масштабы теневого сектора в ликеро-водочной промышленности и «сигнализировал», что россияне в год выпивают от 150 до 190 млн декалитров нелегальной водки. Налоговики пожелали обложить этот оборот налогами. С этого и началась кампания по усилению контроля за оборотом спиртного. Поскольку в большинстве доходных отраслей погоду делает весьма ограниченный круг крупнейших предприятий, поиск источников теневого оборота мог быстро привести к ним. Например, в неофициальных разговорах сотрудники Госкомстата признавались, что давно подозревали о существовании нелегального производства автомобилей в России — естественно, не в кустарных мастерских, а на всем известных автомобильных предприятиях.

Впрочем, Госкомстат мог делать выводы, отталкиваясь не только от общих данных. Ведь он располагал детальными сведениями по каждому предприятию за много лет. Эти сведения могут дать многое. Скажем, можно сопоставить показатели предприятий-аналогов — положим, двух нефтяных компаний. Причем анализировать ее могут и специалисты совсем других органов. Госкомстат в этом случае выступит лишь как огромный банк данных, подобного которому нет ни у одного другого ведомства.

Словом, от статистиков вполне могло потребоваться молчание. И руководители многих предприятий были бы не прочь за это заплатить. Ведь у них перед глазами был пример алкогольной отрасли, потерявшей заметную часть теневых доходов.

Кстати, данные искажались на уровне не только отдельных предприятий, но целых районов и даже субъектов Федерации. Как заявил после арестов в Госкомстате Сергей Аристов, в производстве следователей Генеральной прокуратуры находилось не менее 15 уголовных дел, связанных с незаконным использованием или преднамеренным искажением статистических данных представителями муниципальных и региональных органов власти. А при подтасовке данных на уровне целой территории обойтись без содействия Госкомстата было гораздо труднее, чем при искажении в масштабе одного предприятия.

Арестованные продавали информацию не только коммерческим, но и государственным структурам. «Чем дальше продвигается это дело, тем страшнее», — признавался следователь Николай Волков, который вел это дело.

Одним из потребителей статистических данных с 1996 по 1997 год было ФАПСИ. Посредниками в сделках с агентством, по словам следователя, выступали подполковник Боровой и майор Суров, сумма всех сделок составила 1,2 млрд старых рублей. Боровой за свою работу в качестве посредника получил $ 10 тыс., Суров — $4 тыс. Теперь им инкриминируется получение взяток.

Как известно, взятка — одно из наиболее тяжело доказуемых преступлений. Однако в случае со статистиками работа оперативников была несколько облегчена, так как обвиняемые, как правило, делили деньги в своих служебных кабинетах, которые были буквально нашпигованы спецтехникой.

Валерию Далину повезло больше всех — уже в сентябре 1998 года он покинул изолятор. Впрочем, адвокат Юркова Виталий Хавкин к этому отнесся скептически: «Это было просто сделка — Далин дал признательные показания и его отпустили. Между тем он вместе с остальными сотрудниками Госкомстата, как считают следователи, входил в состав организованной группы. Это значит, что отпускать их должны были или всех вместе, или никого вообще».

Между тем адвокат Юркова продолжал настаивать на политической подоплеке дела «Скарабеев» (так окрестили расследование в ФСБ). «Новому правительству (правительству Кириенко. — Ред.), — говорил Виталий Хавкин, — был нужен некто, кого можно использовать как козла отпущения, чтобы было на кого списать свою собственную немощь. Ничем другим я не могу объяснить тот факт, что о деле статистиков прокуратура вместе с премьером Кириенко раструбили на весь мир, в то время как арест чиновника в ранге министра никогда не был эпохальным событием. Во всяком случае, в нашей стране».

В мае 1999 года из Лефортовского изолятора под подписку о невыезде был освобожден бывший председатель Госкомстата Юрий Юрков, которому инкриминировалось получение взяток и хищения. Следователь Генпрокуратуры Николай Волков был уверен, что на свободе Юрков не сможет препятствовать ходу расследования. Таким образом, под стражей оставался только один фигурант дела — начальник издательства Главного вычислительного центра Вячеслав Барановский.

Юрий Юрков провел в «Лефортово» 11 месяцев. Его содержали в относительно неплохих условиях: камера на двоих, в ней были телевизор, холодильник. Чиновник регулярно получал передачи от родных. В Госкомстате его не забыли и вспоминают с теплотой. «Он классный специалист, — отметил один из сотрудников. — Такие люди должны не в тюрьме сидеть, а работать. Юрков, например, является консультантом МВФ. Именно на основании его заключений фонд ранее без особых проволочек предоставлял кредиты».

Все остальные проходящие по делу чиновники, кроме Барановского, к этому времени давно были на свободе, включая зампреда комитета Валерия Далина и директора ГВЦ Бориса Саакяна. Адвокат Юркова Виталий Хавкин рассказывал, что: «формально их выпустили в связи с ухудшением состояния здоровья, но истинная причина в том, что Далин и Саакян признали свою вину, хотя и частично. Именно на их показаниях и строится обвинение против Юркова, который все категорически отрицает. Ему тоже предлагали дать „признательные показания“ в обмен на свободу, но он отказался».

Тем не менее следователь Волков сообщил, что освободил Юркова потому, что дело статистиков практически завершено и бывший руководитель комитета не сможет повлиять на ход расследования: вскоре подследственным будет предъявлено окончательное обвинение.

По словам следователя, Юркову инкриминировались хищения и взятки на $120 тыс., а Саакяну — больше чем на $500 тыс.

В августе 2001 года Генпрокуратура передала «дело статистиков» в Московский гарнизонный военный суд. Владимир Подберезный, защищающий экс-директора Главного вычислительного центра Госкомстата Бориса Саакяна, заявил, что по его мнению, Генпрокуратура направила материалы дела не в общегражданский, а в военный суд, чтобы максимально закрыть процесс от журналистов. На суде всплывут все ляпы следствия, свидетели начнут отказываться от своих показаний, и дело рассыплется.

О том, как возникло это дело, он рассказал следующее.

«Борис Саакян в 1997 году за многочисленные финансовые нарушения уволил одного из сотрудников ГВЦ Александра Тетивкина. Неожиданно у того в ФСБ оказался покровитель — старший оперсотрудник первого отдела управления экономической контрразведки капитан Новиков. Он начал названивать главе Госкомстата Юрию Юркову с требованием не увольнять проштрафившегося приятеля. Юрков не стал вмешиваться. После этого Тетивкина пристроили на работу в подопечное ФСБ ООО „Альфа-Экспертиза“.

Вот эти люди решили во что бы то ни стало отомстить Саакяну и сфабриковали против него заявление в ФСБ. 13 июня 1997 года оно было принято в производство, а уже через три дня Мосгорсуд дал разрешение на прослушивание в течение полугода служебных телефонов главы ГВЦ. Снималась информация и с других технических каналов связи: факсов, селекторов, электронной почты. Были установлены подслушивающие устройства во многих служебных помещениях, на что разрешения суда, конечно, не было.

Уже в Генпрокуратуре это дело попало в руки небезызвестного следователя Николая Волкова. А ему были нужны квартира, погоны генерала, и он „погнал волну“ в прессе. Желая раздавить арестованных, начал навешивать на них ярлыки врагов народа. Вместе с чекистом Новиковым следователь разработал схему возможных нарушений со стороны руководства Госкомстата и начал подгонять под нее свидетельские показания. Люди подбирались по принципу наличия служебных обид на Бориса Саакяна.

Причем Волков с целью заставить говорить то, что ему надо, практически всем сначала предъявлял обвинения, а затем по достижении результата снимал. При этом он постоянно пугал записью телефонных переговоров, хотя многие из них на поверку оказались фиктивными и скомпилированными.

Дошло до того, что на очередном допросе следователь предъявил Борису Саакяну обвинение в даче взятки мэру Москвы Юрию Лужкову. Ну, знаете, все можно ожидать, но такое просто уму непостижимо. Ясно, что Волкову нужен был мировой скандал и лишний повод для своей телерекламы. Когда ему объяснили, что Госкомстат предлагал столичной мэрии свой пансионат „Пестово“ балансовой стоимостью 18 млрд рублей в счет погашения долгов в местный бюджет, следователь больше к этому разговору не возвращался.

Будучи в „Лефортово“ Саакян обратился с жалобой к надзирающему прокурору, и буквально через два дня его вызвал на допрос Волков. Он заявил, что все подобного рода бумаги попадают к нему и он нам устроит такую жизнь, что пропадет всякое желание их писать. Затем он зачитал все мои беседы с Саакяном в „Лефортово“. Вы представляете, до чего дошло? Подслушивали разговор клиента с адвокатом!

Ну ладно только Волков. В августе 2000 года следственную бригаду возглавил Эльсултанов, который на первой же встрече с Саакяном отказался его выслушать, заявив, что он все знает и разговоры излишни. А ведь Борис Хачатурович — уважаемый специалист. Кстати, следователь Волков уже после увольнения из органов передал Саакяну через других лиц свои извинения».

Говоря о долларах, которые нашли у Саакяна ($2,6 млн), адвокат сказал, что «это чужие деньги, родственника брата Саакяна, который уехал в Америку и оставил их ему на сохранение. Это вообще очень богатая семья. Отец того брата, дядя Саакяна, был владельцем нескольких фабрик в Иране по производству безалкогольных и алкогольных напитков. После войны он перевез эти заводы в Армению. По этому поводу было даже специальное разрешение, подписанное самим Сталиным. Дядя как бы подарил их государству, а взамен его сделали главным инженером и разрешили получать с этих предприятий часть прибыли. Генпрокуратура по линии Интерпола проверяла эту информацию, и в деле есть ответы армянских и американских спецслужб и ФБР, подтверждающие чистоту изъятых средств».

Но здесь возникает другой вопрос. Где эти арестованные $2,6 млн? По некоторым данным, их поместили в Собинбанк под проценты. Сейчас ставка по валюте, даже если брать по минимуму, допустим, 10 %. Значит, за три года накапало почти $0,8 млн. Где эти проценты, кто ими пользуется? На мой взгляд, это одно из объяснений длительных сроков расследования. Кстати, в прошлом году на таможне была задержана дочь заместителя генпрокурора Василия Колмогорова за то, что попыталась вывезти из страны незадекларированные $50 тыс. Откуда эти деньги?

«Чтобы вы поняли, о чем идет речь в обвинении, кое-что поясню. В 1994 году, когда Юрков позвал Саакяна обратно на работу в Госкомстат, эта структура переживала сложные времена: все счета были арестованы, людям нечем было платить зарплату. Два года Саакян налаживал работу. Искал клиентов среди государственных и частных организаций, кому были необходимы разного рода информационные продукты. Начал заключать договора и зарабатывать. Деньги шли не напрямую в ГВЦ или Госкомстат, а в учрежденные ими фирмы, например в ассоциацию „Статинформ“. Люди, выполнявшие эти работы, по договорам получали гонорары: насколько я знаю, от $200 до $10 тыс. Причем были это не только статистики, но и представители Минтруда, ФАПСИ. Теперь им это все инкриминируется как взятка. Дескать, сотрудники ФАПСИ за взятку способствовали заключению этих договоров. Абсурд!»

А саму схему следователи считают хищением, «уводом государственных средств». Хотя более двух лет вменялось мошенничество. Какие хищения, какое мошенничество, когда все выполнялось? Ни один заказчик претензий никогда не выдвигал. Госкомстат после возбуждения дела проверяли КРУ Минфина, Счетная палата, налоговая инспекция и полиция. Серьезных нарушений, тянущих на хищения, не обнаружили.

Кроме того, Саакяну инкриминируется коммерческий подкуп: якобы коммерсанты платили ему сверх арендных платежей. По версии следствия, Саакян вместе со своим заместителем подделывал документы от имени несуществующих фирм и получал какие-то деньги. А Юрий Юрков и Валерий Далин (заместитель главы Госкомстата) получали от Саакяна взятки. Здесь дошло до полного бреда: например, Саакян, оказывается, заплатил на далинской даче за электричество. А то, что у них участки рядом и они знакомы 20 лет, в деле почему-то отсутствует. Если хотите знать, они и деньги друг у друга одалживали. Что это, тоже взятка?

Спор о том, слушать ли дело в гражданском или военном суде, длился с осени 2002 года. Наконец, 30 сентября 2002 года Московский гарнизонный военный суд направил его на рассмотрение в Мосгорсуд. Главным основанием для этого стала смерть одного из обвиняемых — сотрудника ФАПСИ Игоря Сторчевого, поскольку среди подсудимых он был единственным военнослужащим. Однако 4 декабря президиум вышестоящего Московского окружного военного суда это решение отменил и вернул дело в гарнизонный суд. Затем уже это решение Военная коллегия Верховного суда признала незаконным, удовлетворила протест Главной военной прокуратуры и 4 февраля 2003 года направила дело в Мосгорсуд.

В марте в Мосгорсуде начался судебный процесс. В числе восьми обвиняемых были бывший председатель Госкомстата РФ Юрий Юрков, его заместитель Валерий Далин, бывший директор главного вычислительного центра Госкомстата Борис Саакян, а также сотрудники Госкомстата, Минтруда и ФАПСИ Валерий Сальников, Зоя Денисенкова, Вячеслав Барановский, Михаил Малышев, Евгений Гуров. Однако Мосгорсуд не смог приступить к рассмотрению дела по существу и отложил слушания до 21 апреля в связи с отсутствием одного адвоката и занятостью другого.

Прения по делу завершились только в январе 2004 года. Прокуроры потребовали приговорить Юрия Юркова к 12 годам лишения свободы, а Бориса Саакяна, которого прокуроры назвали мозговым центром преступной организации, — к восьми годам заключения. Впрочем, к такому же сроку заключения государственные обвинители попросили приговорить и его товарищей — Валерия Сальникова и Зою Денисенкову. Далин, Малышев и Гуров, по мнению прокуроров, заслуживали заключения на сроки от четырех до шести лет. Но, как отметили сами прокуроры, кое-кто из них мог попасть под амнистию. В ответном слове подсудимые заявили, что не признают вины. По словам адвоката, защитники всех семи подсудимых попросили их оправдать. Сами обвиняемые заявляли, что получали не взятки, а вознаграждения за работу, которую они выполняли сверхурочно. А это, указывали подсудимые, не является преступлением, особенно учитывая то, какую зарплату им платили в Госкомстате.

В феврале 2004 года суд огласил приговор. Реальные сроки получили лишь бывшие руководители Госкомстата. Остальных суд счел возможным амнистировать.

Как следовало из материалов дела и показаний обвиняемых, в середине 1990-х в Госкомстате сложилась трудная финансовая ситуация. Сам комитет и его подразделение ГМЦ фактически обанкротились и были переведены «на картотеку» (финансовый режим, при котором налоговые органы могут списывать со счета предприятия деньги). В этой ситуации руководитель ГМЦ Борис Саакян решил заключать договоры на поставку информации с Министерством труда и ФАПСИ (основными потребителями) не через Госкомстат, а через его дочернюю организацию «Статинформ». Соответственно, и деньги шли в обход бухгалтерии Госкомстата на счета «Статинформа». Затем средства, по данным следствия, переводились на счета подставных структур, с помощью которых обналичивались и делились между сотрудниками ГМЦ. При этом значительная часть средств доставалась Борису Саакяну, а он делился заработанным с руководителем Госкомстата Юрием Юрковым. В последнем случае следствие считало Саакяна взяткодателем, а Юркова — получателем взяток.

Кроме того, руководителя ГМЦ Саакяна обвиняли в получении «черного нала» за сдаваемые в аренду помещения центра. Поскольку и в этом случае деньги проходили мимо бухгалтерии ГМЦ, следствие квалифицировало это как хищение. Большинство сумм, по данным следствия, присваивали Борис Саакян, его подчиненный Валерий Сальников и руководитель Госкомстата Юрий Юрков. Впрочем, сами обвиняемые постоянно твердили, что хоть и получали за аренду наличными, но делали это ненамеренно. По их словам, договоры аренды они заключали, но их долго согласовывали в Госкомимуществе. И поэтому какое-то время после вселения арендаторов приходилось брать у них наличность напрямую.

Также руководство Госкомстата обвиняли в незаконной продаже статистической информации, в том числе на магнитных носителях. Организовал эту продажу в обход счетов Госкомстата и ГМЦ бывший сотрудник центра Вячеслав Барановский. Он так успешно работал, что, по данным следствия, выручил 572 млн неденоминированных рублей и еще 521 тыс. рублей деноминированных. Всего же ущерб от действий обвиняемых следствие оценило в 7 млн деноминированных рублей. Прокуратура посчитала также, что в качестве взяток лицами, проходящими по делу, было получено более 1 млн рублей.

Однако суд критически отнесся к выводам следствия. Например, переквалифицировал эпизоды с хищениями денег, вырученных за продажу информации Минтруду и ФАПСИ, на менее тяжкую статью УК — присвоение или растрата. Отпали в суде и часть эпизодов со взятками. В частности, Мосгорсуд посчитал недоказанным, что обвиняемый Барановский передал в качестве взяток 60 млн рублей Саакяну и Юркову. Оказалось, что он платил им не взятки, а вознаграждение за работу.

С учетом же того, что большинство подсудимых были крупными научными работниками, имели госнаграды и ранее не привлекались к уголовной ответственности, суд, признав Валерия Далина, Валерия Сальникова, Зою Денисенкову, Михаила Малышева и Евгения Гурова виновными, счел возможным применить к ним амнистию. Вячеслав Барановский получил четыре года условно. Реальные сроки лишения свободы были назначены только Борису Саакяну и Юрию Юркову, которые должны отсидеть четыре с половиной и четыре года соответственно.

Несущие вместе Несуны-2010

Если помните, Кот Матроскин на вопрос Печкина о происхождении посылки, якобы набитой гуталином, ответил примерно так: «А это мой дядя прислал. Он на гуталиновой фабрике работает, у него этого гуталину — ну просто завались…» Логика здесь настолько очевидна и обыденна, что фраза не режет слух ни детям, ни взрослым, и даже цензоры не моргнув глазом оставили ее в детском мультфильме. Этот пример говорит о масштабах явления, фигурантов которого в Советском Союзе не решались даже именовать ворами, для них придумали специальный термин — «несуны».

В стране победившего социализма миллионы трудящихся ежедневно выносили с предприятий все, что только могли, для личных нужд. Капитализм у нас победил опять, однако несуны по-прежнему несут.

Наверное, каждый, кто работал в советское время на каком-нибудь предприятии хотя бы во время летней практики, знаком с этим явлением не понаслышке. Порой несуны проявляли недюжинную ловкость и изобретательность. «В 1980-е годы одна сотрудница нашего предприятия пробовала пронести через проходную пол-литровую флягу со спиртом в своей прическе, — рассказывает Екатерина Гамова, руководитель пресс-службы группы компаний „КиН“ (производство коньяка). — Попытка увенчалась бы успехом, но бдительный охранник в последний момент заметил торчащий из волос работницы колпачок. Еще рассказывают про мужчину, который, жалуясь на нездоровье, принес с собой на работу грелку. В конце рабочего дня во время процедуры досмотра на проходной сотрудник охраны учуял запах спиртного из грелки». Как вспоминает бывшая сотрудница одного текстильного комбината, куски ткани у них выносили, обматывая вокруг талии. Сама она работала на ниточном производстве, соответственно, выносила за смену просто в сумке по паре катушек — накопленного запаса хватит, наверное, на несколько десятилетий.

Когда-то повсеместное распространение несунов объяснялось советской бесхозяйственностью и отсутствием безработицы. Был популярен миф, что при капитализме и частный владелец не допустит воровства, и сами работники, дорожа своим местом, не рискнут. Капитализм пришел, однако несуны не исчезли. Конечно, выносить стали значительно реже. Однако этот спад во многом объясняется исчезновением тотального дефицита в торговле: зачастую мелочи для домашнего хозяйства проще купить, чем украсть, да и продавать украденное поштучно, с рук, как широко практиковалось когда-то, уже сложно. Зато с тех пор, как появились частные торговые точки, несуны ориентируются на них. «Моя теща в начале 1990-х несколько лет подряд ежедневно просто в сумке выносила с кондитерского комбината кексы и сдавала их в палатку у дома, — вспоминает Виктор Томин, директор по персоналу торговой компании. — На вырученные деньги она тогда купила мебель в квартиру».

По наблюдениям Александра Брежнева, представителя пресс-службы координационного совета при ДООП МВД России, наиболее активны несуны на предприятиях в сфере производства, строительства, на складах, в меньшей степени — в торговле. Наиболее часто выносят металлолом и все, что можно в него превратить, стройматериалы, ГСМ, реже — товары народного потребления. Вообще, несунов привлекает все, что можно быстро, не привлекая внимания, продать. Сергею Козлову, эксперту-консультанту по вопросам экономической безопасности предприятий, известен случай, когда работники склада бытовой техники «экономили» упаковочную пленку, которой обертывали палеты с готовой продукцией перед транспортировкой. Излишки продавали предпринимателям, имевшим точку по упаковке багажа в аэропорту. Прибыль несунов составляла около $800 в неделю. «По статистике на нашем производстве 70 % пойманных выносили для собственного употребления, 20 % — на продажу, 10 % — по просьбам знакомых, родственников, друзей, — рассказывает Геннадий Щиглов, руководитель службы безопасности „Артпласт“. — Несут в раздевалку и прячут в сумки, одежду, обувь. Был случай, когда пакеты пытались вынести в пачке из-под сигарет. Объясняют воровство тяжелым материальным положением, необходимостью купить какую-то вещь, семейными обстоятельствами (бракосочетание, например). Однажды была раскрыта цепочка, в которой участвовали материально ответственные сотрудники и клиенты. Вывезли две тонны пакетов, перегрузив товар сверх накладной».

Зачастую для вывоза украденного не требуется и поддельных документов. Например, по наблюдениям Сергея Елисеева, кризис-менеджера, управляющего партнера УК «Менеджмент 911+», на многих предприятиях персональные автомобили высшего руководства не досматриваются, соответственно, при наличии сговора рабочих с водителем украденное можно вывозить в неограниченных количествах. А на иных предприятиях основной канал утечки — арендаторы. «Транспорт арендаторов досматривают меньше, и в накладных они могут указывать практически любое имущество, — комментирует Николай Хоронжук, начальник охраны ОАО „ГОЗ Обуховский завод“. — Именно контроль над деятельностью арендаторов является главной задачей в борьбе с хищениями на промышленных предприятиях».

Случается, что вывозят по абсолютно законным документам, используемым несколько раз. «На одном производстве инструмента сотрудник предприятия за наличные вполне официально со скидкой приобретал продукцию, — рассказывает Сергей Елисеев. — Соответственно, вывозил на собственном автомобиле. Если охрана не досматривала, то вывозил следующую партию, и так до первого досмотра, на котором он предъявлял официальные документы о покупке».

Нередко, руководствуясь, казалось бы, здравым смыслом, администрация предприятия позволяет работникам забирать себе бракованную продукцию — все равно выбрасывать. «На складе одного крупного импортера канцтоваров утратившие товарный вид изделия, например со стертой краской или в рваной упаковке, после списания разрешали забирать себе грузчикам-упаковщикам, — рассказывает бизнес-тренер Анна Хорева. — В итоге мало того, что грузчики умышленно портили товар, так они еще списанный брак отправляли клиентам, а домой уносили качественные изделия». Как вспоминает Игорь Журавлев, председатель Коллегии бизнес-консультантов, когда на одном известном заводе соков ввели жесткую процедуру уничтожения бракованной продукции, запретив распитие сока из помятых пакетов, сразу пропала и мотивация портить часть товара. Складской брак сократился в полтора раза.

Определенный процент потерь магазинов относят на кражи из торгового зала — подразумевается, что совершаются они покупателями. Однако, по наблюдению Вячеслава Сергеева, эксперта по предотвращению потерь, руководителя служб безопасности ряда розничных компаний, 70 % общего объема украденного — на совести персонала, действующего зачастую в сговоре с сотрудниками аутсорсинговых фирм (охрана, эксплуатация, клининг) или поставщиков. «Непроданный товар с истекшим сроком можно списать и забрать, — рассказывает Сергеев. — Для этого часто специально заказывают товар со слишком коротким сроком реализации. А бывает, что товар поступает в магазин не фактически, а только по накладным. Если поступило 100 единиц и списано 100 единиц, то есть вообще ничего не было продано, — это нереально и, скорее всего, означает, что товар в торговый зал вообще не выкладывался».

«Один из моих клиентов, директор мясокомбината в Сибири, решил организовать дополнительное производство — изготовление молочных продуктов (сырков, творожков), — рассказывает Сергей Козлов. — Так его пришлось закрыть через полгода, поскольку никто из работников, включая охрану, не считал зазорным после смены прихватить с собой что-нибудь. В итоге уровень потерь превысил рентабельность». По подсчетам Дмитрия Потапенко, владельца Воронежского сырного завода, розничных сетей «Гастрономчикъ» и ProdЕСО, при нормальной работе потери от несунов на производстве составляют 0,5–1 % оборота, в рознице — 0,4–0,7 %. «У меня на сырном заводе работает около 600 человек, и каждого охрана при выходе досматривает, — делится опытом Потапенко. — При этом каждые четыре месяца я охрану меняю — нанимаю другой ЧОП. А в течение этого времени периодически проверяем охранников на детекторе лжи. И это притом, что охранники не наняты из местных жителей, а привозятся для работы вахтовым методом. Все равно через некоторое время они устанавливают с рабочими неформальные отношения. Примерно такая же картина в рознице. У меня были магазины в деревнях, где приходилось менять не только охрану, но и по три состава персонала. Все вышеперечисленное — это не что-то экстраординарное, а обычная рутина, элемент бизнес-процесса. И если этим не заниматься, то можно закрывать предприятие».

В связи с появлением и удешевлением средств технического контроля противодействовать несунам сегодня значительно проще, чем раньше. «Камеры наблюдения фиксируют происходящее на каждом метре заводской территории в течение 24 часов, — рассказывает Екатерина Гамова. — Дополнительные системы видеонаблюдения установлены на производстве. Возможность незаметно снять бутылку с конвейерной ленты полностью исключена. Дальше специальные датчики фиксируют количество упакованных бутылок, в электронном виде цифры передаются на склад, где продукция вновь пересчитывается и данные соотносятся».

Но и несуны совершенствуют свои технологии. «На одном металлургическом предприятии установили по всему периметру вращающиеся камеры, которые срабатывали на датчики движения, — рассказывает Евгений Косарев, генеральный директор ООО „Спецсталь“. — Но несуны смогли их перехитрить очень простым способом. В зону действия камеры входит человек и начинает заниматься полезным трудом (подметать, сортировать сырье и т. д.), при этом второй человек, пока камера нацелена на его партнера, перекидывал через забор пакеты алюминиевого лома. Так через забор за ночную смену перекидывалось до 10 тонн дорогостоящего сырья (средняя цена лома была $1200 за тонну)».

Теоретически охрану предприятия можно организовать так, что краж не будет вовсе. Однако это нецелесообразно, расходы на такую безопасность, скорее всего, превысят предполагаемый ущерб от действий несунов. Иногда потери от краж сразу вносят в цену товара, а иногда компенсируют при определении зарплат для персонала — оценивая, сколько тот себе доворует. Чаще всего руководители выбирают промежуточный вариант: кое-какая охрана, периодические охоты на ведьм, чтобы не допустить роста проблемы несунов выше критического порога. «На рынке охранных услуг есть множество предложений охраны по низким ценам, — говорит Александр Брежнев. — Это опасная экономия. Нормальный ЧОП попросит 100–120 тыс. рублей в месяц за пост, вневедомственная охрана — 160–180 тыс. рублей. Это будет оборудованный пост с квалифицированными охранниками, работающими в смены по суткам и регулярно проверяемыми своими начальниками. „Дешевые“ ЧОПы готовы охранять и за 30 тыс. рублей за пост в месяц. Однако в таких случаях речь идет о плохо оборудованных постах с нищими охранниками низкой квалификации, приехавшими из депрессивных регионов. Они будут работать вахтой, то есть жить у вас на предприятии неделями или месяцами. А значит, неизбежно будут „складываться отношения“ между охранниками и вашими сотрудниками, что облегчает жизнь несунам и на порядок расширяет их возможности».

При этом, как пояснил Александр Брежнев, система постов охраны, пропускной и внутриобъектовый режим, видеонаблюдение ставят заслон только рядовым несунам — рабочим, грузчикам, кладовщикам, продавцам и т. д. Для противодействия злоумышленникам более крупного калибра, менеджерам среднего звена, которые в состоянии организовать вывоз крупных партий имущества с соблюдением формальных требований к документации (накладные, путевые листы, пропуска и проч.), необходима работа более серьезной службы безопасности.

В брежневские времена несунов по-настоящему не наказывали. Конечно, с ними боролись, объявляли выговоры, лишали премий, прорабатывали на собраниях и высмеивали в киножурнале «Фитиль». Но что касается уголовных дел, то заводили их крайне редко. Более того, даже увольняли несунов крайне редко — от смены кадров ситуация не изменится, да и рабочих всегда не хватало. На каждом предприятии существовали свои неписаные понятия об объеме и форме допустимого выноса. Ну например, вынести за раз кило сахара можно, а мешок — уже нельзя. Или начинку радиоприемника выноси горстями, а готовое изделие в сборе — извини. С тех пор изменилось, конечно, многое, но не принципиально. И хотя многие эксперты этой статьи признавались, что против несунов их предприятия возбуждали уголовные дела и даже доводили их до условных сроков, доля подобных мер в общей массе случаев воровства крайне мала. Обычно тех, кто превысил негласный порог по выносу, просто увольняют «по собственному желанию».

«Во многих случаях для возбуждения уголовного дела и ведения следствия необходимо собирать доказательную базу на самом предприятии, — рассказывает Алексей, в прошлом оперативный сотрудник ОБЭП, а ныне внутренний ревизор в крупной коммерческой структуре. — Последнее подразумевает доступ сотрудников правоохранительных органов к внутренней кухне. А это уже чревато даже для вполне чистой компании. Ну зачем органам какой-то несун? Гораздо интереснее воспользоваться случаем и взять за жабры и кошелек владельцев компании. За 15 лет работы не помню ни одного случая уголовного преследования мелких воров по инициативе хозяев предприятия».

Тут можно припомнить знаменитую историю с проворовавшимся экспедитором «Евросети». Евгений Чичваркин объяснял, что его служба безопасности была вынуждена принять меры, так как правоохранительные органы бездействовали. Как предполагает Алексей, администрация «Евросети», видимо, действительно подала заявление в милицию, однако на этом и остановилась — не решилась сделать второй шаг и допустить органы к сбору доказательной базы на своем предприятии. Соответственно, милиция умыла руки.

По словам Алексея, почти всегда ущерб с внутренних воров взыскивает собственная служба безопасности — оказывает моральное и психологическое давление, в частности угрожает возбудить уголовное дело. На самом деле даже угрозы физической расправы или шантаж, на которые вынуждены идти сотрудники СБ, считаются преступлением. Получается, что в случае встречного обращения несуна в органы защищаться придется уже предприятию.

«Несуны были, есть и будут всегда, — говорит Сергей Козлов. — К этому виду хищений их толкают факторы, описанные так называемым треугольником мошенничества: есть условия и возможности хищения, есть давление внешних обстоятельств (для несунов это чаще внутренний климат коллектива) и есть мотив самооправдания (все так делают)». Как заметил Павел Скирневский, генеральный директор «Фракталь-СБ» (разработка и производство приборов для систем охраны), из всех сотрудников какого-либо предприятия 20 % никогда не украдут, еще 20 % будут красть в любом случае, оставшиеся 60 % работников — колеблющиеся. Проценты эти, конечно, довольно условны, однако общая картина такова. Соответственно, задача руководства — создать систему организационно-технических мер, при которых воровать становиться невозможно либо невыгодно.

«Наш завод начал работу в 2001 году, и тогда, конечно, несунов было много. Но они достались нам, так сказать, из прошлого, — рассказывает Александр Филатов, заместитель генерального директора ООО „Дымовское колбасное производство“. — Однако с каждым годом случаев воровства становилось все меньше. Безусловно, существует система охраны, но на протяжении этих лет велась и активная работа с коллективом, вводилась система мотивации и профилактики, чтобы сами люди пресекали и выявляли подобные вещи в коллективе. Сегодня на нашем предприятии такие случаи единичны — и только с участием новых сотрудников. Мы отменили, как на других российских заводах, тотальную проверку вещей при выходе. У нас может быть выборочный контроль, но чтобы всех досматривали — такого уже давно нет».

По словам Екатерины Гамовой, на «КиНе» система защиты тоже включает в себя помимо охранного психологический блок: «Если убедить людей, что нести с завода себе дороже, то и камеры не понадобятся. Мы регулярно проводим тренинги и собрания с работниками по различным вопросам, в том числе по поводу возможных краж. Объясняем, что вместе с продукцией можно легко унести собственные премии и бонусы. И не потому, что таким образом руководство мстит всему коллективу за недобросовестных сотрудников, а потому, что украденные бутылки — это возможная прибыль компании. Она же впоследствии превращается в дополнительные премиальные выплаты».

По наблюдению Сергея Козлова, проблема несунов отсутствует на предприятиях со здоровым морально-психологическим климатом, где правильно построена политика в сфере корпоративной мотивации и кадровой безопасности. Получается, теоретически выход есть. Практически же при сегодняшней структуре экономики несуны никуда не денутся.

Замечено, что основной процент мелких краж приходится на низовой, низкооплачиваемый персонал, зарплату которому, исходя из рыночного закона «Соглашается, тогда зачем платить больше?», назначают на грани выживания, а то и ниже. Соответственно, соглашающиеся оказываются либо ворами, либо альтруистами-волонтерами. Последние, понятно, — экзотика.