Новый Год - страшная сказка!

4. Алинна — Сказка о настоящем человеке (Nestinna)

«Больничная сказка»

«И воздастся каждому по вере его»

Вязкая темнота… Вот впереди появился свет… и голоса… где-то очень далеко…

— Что с ней?

— Сотрясение мозга, сознание затемненное… Возможен перелом лодыжки…

— Пьяная?

— А то… Кто ж сегодня трезвый? Разве что мы с тобой… Да и то вот сейчас эту определим и …

— Где ж она так приложилась?

— Забирали с улицы… С горки они там в компании катались…

— Документы есть?

— Ее друзья принесли сумочку. Вот паспорт, страховой полис, так что все имеется…

Двое говоривших удаляются… Интересно, о ком они говорили?

Провал…

Мужественно пытаюсь открыть глаза. Неимоверные усилия и… лежу на спине, потому что надо мной полок, весь в подтеках, голые окрашенные в жуткий грязно-голубой цвет стены. И все кружится, кружится, а еще хочется блевать…. Голова замотана бинтами, левая нога в лодыжке туго стянута, а на правой по-прежнему сапог.

Что со мной? Глаза закрываются, нет сил держать их открытыми. А кто я? Хороший вопрос. Я … ну, в общем, помню. Лена, 25 лет, планктон офисный, обыкновенный, не замужем, детей нет, живу с мамой. А почему я здесь? В ответ на все эти вопросы стала болеть голова. Ой, как же больно…

Сегодня ж новый год! Мой любимый праздник 31 декабря 200… года. Вроде и выпила немного, а вот таблеточки «для настроения» я явно зря проглотила. Мансур, дурак, сказал, что от них весело будет. Да, весело было, пока я головой не приложилась, это уже когда мы с горки катались. А потом ничего не помню… Как же голова БОЛИТ!!!

Маменька моя меня запилит. Она у меня преподаватель, да еще в пединституте, да еще литературы. Рехнуться можно от ее правильности! Странно как я вообще у нее отпочковалась, похоже от какого-то святого духа. Насколько святого, история умалчивает… Но она, вспоминая о ком-то, даже не вытирала крупных как градины слез.

Тут то, на чем я лежала, пришло в движение, головокружение даже с закрытыми глазами, усилилось, и я невольно застонала.

— Ну что, болезная, пришла в себя?

Открыла глаза. Лучше бы я этого не делала. Надо мной нависала огромная РОЖА. Толстые щеки, маленькие глазки, почти полное отсутствие волос и щербатый, улыбающийся рот.

— Вы кто?

— Конь в пальто…

— А пальто где?

— У-у-у, как тебя приложило-то… Санитар я.

— А куда вы меня везете?

— В морг.

— Как уже?

— Да не пугайся…. в палату я тебя везу, в другой корпус. Вот сейчас вниз ни лифте спустимся и мимо морга, во вторую травму, а там тебе еще один укольчик сделают и баиньки… Новый год, конечно, пропустишь, ну да ничего страшного, чай не последний…

Пока я зачарованно слушала санитара и мужественно пыталась бороться со слабостью, головокружением и болью в голове и вообще во всем теле, мы уже добрались до лифта и добрая тетечка с веселыми глазами и запахом конька открыла, а потом и закрыла его двери. Сервис… ядрены пассатижи.

Лифт уехал, и мы оказались в почти полной темноте, но санитара это не смутило, и он широкой походкой быстро повез каталку куда-то в темноту гулкого коридора. Каталка грохотала, где-то впереди светила слабая лампочка, а под потолком вились грязные трубы. И тут тишину прорезал дикий вой мобильного… Санитар резко тормознулся и откопал в кармане заходящийся в истошном вопле телефон:

— Ну что еще? Я работаю… Вот отвезу девушку в травму и приду… Как перегревается? Да вы что? Хочешь испортить продукт? Там же сейчас все нафиг взорвется…

Санитар замолчал, слушая невнятное бормотание трубки, судя по его расстроенной физиономии, дела «продукта» были плохи.

— Слышь… — А это уже мне. — Ты как себя чувствуешь?

— Вроде пока не помираю…

— Этто хорошо… Полежишь немножко в коридоре? Я скоро… мне тут надо… срочно…

— А сумочка моя где?

— Вот. Вот твоя сумочка… Держи…

Он движением фокусника откуда-то снизу достал сумочку и сунул ее мне в руки, быстро развернул каталку и почти побежал по коридору в обратном направлении. Меня замутило еще сильнее…

— Поставлю каталку сюда, я буквально на две минуты, температуру выставлю и… А ты мертвецов не боишься?

— А чего их бояться? Все плохое у них уже позади, а что?

— Ничего страшного, просто многие темноты боятся… Я побежал, скоро буду…

И санитар скрылся за дверью с надписью «Морг». Отвратительные, тревожные желтые буквы на черном фоне. «Нехороший цвет», — кто это сказал? Ну этот…, я сейчас не вспомню ничего, да и не важно это в больничном подвале. Мужественно попыталась сесть, но голова начала так кружиться, что попытка принять вертикальное положение чуть не кончилась падением с каталки.

«Ничего, главное, чтобы действительно в морг не отвезли…»

Скрюченными от страха пальцами, на ощупь достала из сумочки фляжку. Хорошо, что мой нынешний бойфренд до нашей новогодней вечеринки так и не доехал, и поэтому отдать ему подарок я не успела. Дарить пустую фляжку вроде как не правильно, это типа пустого кошелька, и потому я наполнила емкость коньяком 25-летней выдержки из домашнего бара, презент от студентов. Вот сейчас он мне и пригодится. Главное, чтобы обратно не полез.

Коньяк обжег рот и теплой волной полетел вниз. Желудок обиженно заворочался… Еще бы, его же толком не кормили, пить я пила, а вот с закуской было туго, ее почему-то берегли до новогоднего застолья. Ну и ладно, если пить я еще могла, то сомневаюсь, что еда не полезла бы обратно. Но «николашка» бы сейчас не помешал: лимончик, кофеек, сахарок, меня всегда это бодрило. Да где ж его взять?

Тусклая лампочка вдалеке мигнула и погасла. Темнота и тишина, а рядом дверь в морг. Мама дорогая, роди меня обратно, причем срочно!

Темнота обволокла меня и начала сладко убаюкивать, и тут в гулком коридоре послышались тяжелые шаги… Кто-то шел по коридору… Найти в сумочке мобильный и включить. Да будет свет! Шаги стихли. Я до рези в глазах попыталась рассмотреть, кто же там сюда идет? Ничего не видно. Мобильник жалобно пиликнул и погас… Опять тишина и ШАГИ… Жду, закусив от страха губу… жду… жду… все, терпеть нет сил. Еще раз нажимаю на кнопку. В круге света мобильника стоит огромный черный котище, вот кто тут жирует на казенных харчах. Мы играем с ним в гляделки, и я проигрываю с разгромным счетом 5:0. Мобильник еще раз пиликает и сообщает, что батарея разряжена полностью, и он умывает руки. Темнота…

Кот ушел, и я опять одна. Может санитара позвать?

Для лечения расшалившихся нервишек опять вливаю в себя коньячку, эх, хорошо пошел…

Не успела я на ощупь закрутить крышечку флажки как в коридоре появился тусклый свет и из стены вылезла полупрозрачная полноватая тетка, в драном больничном халате, волокущая за руку молодого парня в косухе и кожаных штанах с окровавленным лицом. Все! Больше никаких колес! И с выпивкой тоже пора завязывать, а то вместо травмы попаду в психушку с белочкой.

— Сима, ты опять промахнулась… Ой, тут кто-то есть!

— Ну и что, нас все равно никто не видит и не слышит. А морг должен быть где-то рядом… оттуда холодом веет, я чую. Ты читать еще умеешь? Посмотри, что на тех дверях написано?

Всю мою жизнь моя мама говорила мне: не лезь не в свое дело! Но горбатого могила исправит. Показываю на дверь морга, за которой скрылся санитар и вежливо поясняю:

— Морг вот тут…

— Ой, Сима, она нас слышит!

— Да не может такого быть… Хотя, может она медиум? Эй ты, жертва ДТП, ты что нас слышишь?

— Да, а еще я вас вижу.

— Совсем интересно… Надо позвать Доктора, пусть посмотрит на сей преинтереснейший экземпляр — «их бин больной». Левчик, держись за меня….

И энергичная дама просочилась сквозь дверь морга, рывком протащив за собой призрак молодого человека.

Обещала свинья дерьма не жрати… Пришлось еще раз приложиться к почти опустевшей фляжке, нервы, они у меня, чай, не железные.

Глаза постепенно сами собой закрылись… тишина… покой… хорошо!

— ГОТОВЬСЯ!!! — Взрывается в моей многострадальной голове чей-то оперный бас.

Прямо передо мной стоит седой мужик с усами, длинной бородой, в шубе и шапке.

— Дед Мороз! — А вы бы что подумали, увидев такого субъекта 31 декабря?

— Нет, я Святой Николай!

— А это разве не одно и то же?

— А вот хамить не надо… Я еще не решил, куда тебя определить в ад или в рай. А ты сама-то куда хочешь?

— Я?!? А можно мне дать немного времени для, так сказать, принятия обоснованного решения?

— Времени? Да пожалуйста… До нового года хватит?

— А сколько до него осталось?

— Час.

— Не, мало.

— Больше не дам… У меня и без тебя забот перед новым годом много… так что или, или…

— Тогда, я подумаю.

И Святой Николай с пшиком растворяется… Приснится же такое! Последний раз прикладываюсь к фляжке. Все, коньяк кончился… Чем дальше буду нервы лечить?

Но подумать о бренности всего сущего мне не дали. Прямо из двери морга вывалилась большая шумная компания. Уже знакомые мне Сима и Левчик, какой-то непонятный длинный и облезлый субъект в полосатой пижаме с волочащимися за ним трубочками от капельниц, и кто-то в белом халате и со стетоскопом на шее.

— Это она?

— Да, Доктор…

— Ты меня видишь?

— Да, и слышу тоже. И не кричите вы так… голова сильно болит.

Полупрозрачный доктор с добрым лицом, шустро так подплывает ко мне и начинает вполне профессионально осматривать:

— Следите за моим пальцем… Пили много? — ощупывает мою многострадальную голову и шишку на затылке.

— Не помню…

— А как головой ударились, помните?

— Не очень… А Вы настоящий врач?

— Нет, я игрушечный! И я тебя попрошу не называть меня врачом, лучше лекарем.

— Ну «лекарь» это как-то допотопно.

— Зато правильно, лекарь от слова лечить, а врач — сама догадайся. Сотрясение мозга, хотя… было бы чего сотрясать… Лодыжка, наверное, уже прошла. — Подозрительно принюхивается. — А пить я вам, барышня, не советую. С сотрясением мозга это может для вас плохо закончиться.

— Уже…

— Что «уже»?

— Уже плохо закончилось!

— Почему?

— А вы считаете, что видеть привидения — это нормально? А еще ко мне святой Николай приходил…

— И что он вам сказал?

— Дал час на раздумья, куда мне больше хочется в ад или в рай. А вы как думаете, куда лучше?

— В раю скучно, в аду тяжко. Но это в любом случае лучше, чем если ты останешься здесь.

— Я бы предпочла остаться…

— В смысле остаться человеком? Настоящим человеком? С телом и всеми проблемами?

— Ну, да… А можно?

— Уже нет, если сам Николашка приходил, то нельзя. Он тебе час дал?

— Д-д-да…

— Ну, тогда молись, в кого ты там веришь, чтобы за этот час он про тебя не забыл. А то у него последние годы склероз, вечно забывает за душами зайти. Вон сколько тут их по больнице неприкаянными болтается.

— Простите, доктор, я что, умерла?

— Почти…

Хватаюсь за фляжку, а в ней пусто… Не вовремя коньячок кончился, ой, не вовремя.

Полупрозрачный доктор собирается уходить, я хватаю его за руку и сажусь на каталке. Я сижу, а тело лежит… Приехали…

— В нашем полку прибыло. — Объявила Сима. — Слышь, ты, девка, мы рядом с тобой побудем, пока за тобой Николай не придет. Может, он вспомнит про нас и заберет отсюда. Мне хоть куда, страсть, как надоело по больнице болтаться — и не выйти никуда, и поговорить не с кем. А ты, Левчик, как?

— Не, тетя Сима, я лучше тут, в больнице… Мне в бойлерной нравится, я лучше там, чем в аду. Он меня в ад хотел засунуть, а я сбежал… Я лучше тут останусь, ты меня обратно в бойлерную проводишь?

— Нет, я тут с девахой останусь, а то вдруг он раньше времени за ней зайдет. А в бойлерную тебя Доктор проводит. Он у нас добренький, всем помогает…

— Сима!!! — возмутился лекарь.

— Что Сима, что Сима! Я тебе говорила, не лезь к настоящим докторам со своими советами? Говорила?

— Говорила…

— Вот! А ты все равно лезешь… Да они же тебя не слышат, только нервы зря треплешь.

— Не правда, меня слышат… Только называют это интуицией… А вот сегодня меня точно услышали!

— Да ты что… Не удивительно… сегодня день какой, ты знаешь? — Доктор почесывает в затылке. — Сегодня последний день года, завтра, вернее, сегодня новый год. Сейчас во всей больнице ни одного трезвого врача нет. Поэтому он тебя и услышал! А ты думал почему? Думал, твои упражнения помогли? А вот и нет!

И чего эта тетка на доктора наехала?

— А вот и не подеретесь… — Все привидения дружно повернулись ко мне. Запал у Симы, видно уже прошел, а Доктор решил покинуть место конфликта.

— Левчик, давай руку, я тебя в бойлерную отведу.

Добрый Доктор взял рокера за руку, и они растаяли где-то в конце коридора.

— Я пожалуй тоже пойду… Не хочу с Николаем общаться, мне и в реанимации не плохо живется… — И длинный и нескладный субъект в пижаме растаял…

— Иди, иди…, а то как там без тебя обойдутся, — ядовито напутствовала его Сима. — Трусы!

Как у них тут все запущено, однако… Я, астральное тело, слезла с каталки и пошла к моргу. По всем обстоятельствам я должна была хромать, если одна нога туго забинтована, а на другой сапог с высоченным каблуком. Но я передвигалась с грацией лебедя из «Лебединого озера».

— А ты, красавица, далеко собралась? — и передо мной с руками на боках нерушимой стеной встала Сима.

— Пойду, поищу санитара…

— И зачем он тебе?

— Ну, может, если его поторопить, то он отвезет меня наверх…, а там реанимация и все дела…

— Ага, как же… Пошли, я тебе покажу санитара…

Сима схватила меня за руку и ловко протиснулась сквозь дверь морга, а потом рывком протащила за собой меня. Проходить через двери оказалось очень прикольно и щекотно…

Я, наивная, думала, что морг это комната где трупы лежат. Ага… За дверью с многообещающей надписью был длинный темный коридор со множеством дверей. Одна из них была плохо прикрыта, оттуда пробивался яркий лучик света, и было слышно, что там работает телевизор. Шел мой любимый новогодний фильм с Мягковым и Барбарой Брыльской. Лучше бы я осталась дома с мамой, смотрела бы кино, и чего меня понесло на эту вечеринку?

В искусственном свете Сима стала совершенно невидимой, но я по прежнему чувствовала ее руку, и она уверенно тащила меня за собой, туда к свету и цивилизации. Посреди комнаты стоял накрытый стол с вполне приличной домашней закуской. У стола диван. А на нем в обнимку спят два мужика в грязно-белых халатах.

— Выбирай, который тут твой?

— Но он не мой! И нет его здесь…

— Как нет? Погодь, значит, он у Михалыча… больше негде.

И Сима протащила меня за собой за маленькую неприметную дверь в углу комнаты. Там в крохотном и крайне запущенном помещении бывшего туалета стоял ОН — самогонный аппарат. Шедевр конструкторской мысли, объединяющий в себе электрическую плитку, скороварку и венец творения человечества — змеевик. По стеклянной трубочке змеевика, вокруг трубочки с паром, бежала холодная вода из крана и вытекала в канализационную трубу, а сам Его Величество САМОГОН медленно капал в банку из-под огурцов. В углу бывшего туалета в обнимку с большим алюминиевым бидоном с бражкой, лежал мой санитар.

— Судя по всему, в палату я уже не попаду…

— А ты попробуй его разбудить. А я посмотрю, может, получится?

Я попыталась потрясти санитара за плечо, рука прошла сквозь тело и стала чесаться… Тут из-за труб вылез мужик в белом халате, со свернутой на бок головой и веревкой на шее. И авторитетно заявил:

— Раньше, чем через час, не проснется!

— Чего ж ты, Михалыч, допустил в своем доме подобное безобразие? — выступила Сима.

— Молчи, женщина! Ты ничего не понимаешь в празднике… И вообще, ПРОЧЬ ИЗ МОЕГО ДОМА! — Меня и Симу подхватил теплый ветер с явным ароматом самогона и резко выдул нас из бывшего туалета и из приветливой комнаты отдыха, а по телевизору незабвенный Мягков плясал на морозе, приговаривая: «Надо меньше пить, надо меньше пить…»

— Ну!? И дальше куда? До нового года времени еще полно. — Мрачно поинтересовалась Сима.

Мы стояли…, или висели? Нет, все же стояли, посреди коридора и я судорожно пыталась сообразить: а действительно дальше-то что делать? В плату я самостоятельно ну никак не попаду, с реанимацией — облом. Вот и встретила новый год с одноклассниками…

— Сима, проводи меня к Доктору, может он чего посоветует?

— Да чего он может… Ладно, пошли, развлечемся… — И она неспешно, с грацией воздушного шарика, поплыла вглубь помещения морга.

— Сима, а кто такой этот… Михалыч?

— Он раньше санитаром был, тут в морге. Словил белочку, и повесился в туалете, ну, где мы были… Потом, как освоился, стал безобразить, то унитаз засорится, то раковина расколется, то кран сорвет, а уж зеркала больше суток там никогда не висели… А когда этот гад всю плитку отбил, туалет заколотили. Вот он и живет там… А самогонщиков пустил, алкоголик.

Доктор обнаружился уже в самом помещении морга. Посреди комнаты на металлическом столе лежал обнаженный труп, девушка-готка могла бы быть красивой, но еще при жизни разукрасила себя под труп, шикарные черные волосы (мне бы такие), черные ногти, черные губы, черная обводка глаз, блестящая нержавейка пирсинга, и презрительная усмешка над всеми живыми существами. На бедре тату в виде колючей проволоки привязывающей к нему кровоточащую розу. Страшная, но все же красивая.

— Вот чего людям не живется! Молодая, здоровая… детишек бы могла народить. А так, прах к праху.

— А что с ней?

— Передоз, — привычно ответила Сима.

Прямо над трупом в позе лотоса сидел Доктор.

— Сима, чего это он?

— Готовится. Ты нормально говори, чего шепчешься? Он сейчас все равно тебя не слышит. Проверено.

— А что он собирается делать?

— А это у него хобби такое… Он все пытается, понимаешь, труп какой оживить и в него вселиться.

— А зачем?

— Ну как же… Наш Добрый Доктор, мы его так называем, потому как имени своего он не помнит. У нас почти все свои имена сразу забывают, и остальное, все, что личное, тоже забывают… Я вот помню, что Сима, а кем была раньше, какая фамилия или отчество — как отрезало. Вот про других, что появились тут после меня, знаю и помню. А про себя все забыла…

— А Доктор?

— Доктор… он раньше в этой же больнице работал, вроде как хирургом. Так и умер на рабочем месте. Как раз на какой-то новый год. Его коллеги приняли на грудь, а у нас в это время аншлаг, сама понимаешь. Он и стоял за операционным столом, пока его удар не хватил. И главное, медсестре сказал, что просто обморок от переутомления, и чтоб она домой шла к мужу и детям, а ему потом хуже стало. Другая смена его и будить не стала, все же бесчувственные были, а когда хватились, то уже поздно. И с тех пор все пытается обратно в тело вернуться, хоть в какое. Все рвался кого-то найти… На все операции ходит, чтоб, значит, квалификацию не терять. Все норовит коллегам подсказывать, да напоминать, а они его не слышат. Вот ему и обидно…

— А что он может им подсказать?

— Ну как же… Он же может сам внутрь пациента заглянуть, все своими глазами увидеть, без всякого рентгена. О, смотри….

Добрый Доктор повернулся в воздухе головой вниз, и словно нырнул в … труп. Тело девушки дернулось, улыбка сменилась гримасой страдания и все…

— Счас вылезет…. Опять у него ничего не получилось, — прокомментировала телодвижения трупа Сима.

Пирсинг на брови чуть зашевелился и из тела выполз грустный-грустный Доктор, вздохнул и уставился на татуировку.

— Вам не нравятся розы?

— Нет, я люблю розы, но не кровавые.

— А я всякие, только не желтые.

— Это зря желтый это самый яркий, оптимистичный цвет. Первым из цветов новорожденный начинает различать именно желтый, это я тебе как имеющий высшее медицинское говорю. Желтый, обычно, вызывает чувство радости, легкости, тепла. На знаменитой йеллоувой субмарине Битлы сражались с силами зла. Но в большом количестве он становится назойливым, и способен раздражать так же, как зачастую раздражает непрерывно радующийся человек. Желтый стимулирует мозговые процессы, но, к сожалению, не только положительные. Недаром древние греки приписывали холерический темперамент переизбытку в организме желтой желчи. Также считалось, что именно этот цвет способен вызывать эпилептические припадки, поэтому его часто связывали с безумием, а сумашедшие дома называли «желтыми».

— Значит, правильно, что моя мама желтым цветам радуется?

— Конечно, женщина должна радоваться цветам. Она, наверно, у тебя веселая?

— Нет. Перечитывает который раз одну и ту же книгу и рыдает на моменте, где любовь выскакивает из-под земли, как убийца в переулке, и поражает сразу обоих.

— Так поражает молния, так поражает финский нож! — процитировал Доктор.

— Ну вот, и Вы туда же!

— Но я же при жизни читал книги, много читал. Любил книги, даже сам пытался писать. Ведь тот писатель, он сначала людей лечил… А я толком ничего не успел….

— Ничего, в следующий раз может и получится, — успокоила Доктора Сима.

— Нет, не получится! Я при жизни был бездарностью и после смерти остался бездарностью! Не получается у меня обратно стать настоящим человеком, из плоти и крови. — И Доктор пригорюнившись присел прямо на труп. — Я хотел оставить о себе какую-то память, да видать не судьба. Я так стремился стать настоящим ЛЕКАРЕМ, у меня и девушек можно сказать не было. Какая-то бессмысленная жизнь получилась. И даже смерти толком не выходит.

А я все думала: а зачем ему все это… Эксперименты, хождение на операции, попытки подсказать врачам, где они ошибаются. Ладно бы они его слышали и благодарили, так нет…

И тут абсолютная тишина, и темнота морга взорвались. Из стен, пола и потолка полезли приведения разной степени прозрачности:

— Сюрпрайс… сюрпрайс… С новым годом, вас Доктор!

Среди этого мельтешения я заметила знакомую полосатую пижаму, косуху Левчика и Михалыча с призрачной бутылкой в руке, помахивающего остатком веревки. Привидения кружились, кричали, поздравляли Доктора и всех присутствующих, стало очень весело. Бутылка Михалыча пошла по кругу…

Общее веселье неожиданно обломил появившийся Святой Николай. Он возник ниоткуда среди общего веселья, и сразу его даже и не заметили. Только виновник торжества, так и продолжающий сидеть на трупе, вдруг неожиданно опять нырнул в окоченевшую готку.

— Этто я удачно зашел, — прогудел басом Святой, оглядываясь по сторонам.

Все собравшиеся на мгновение застыли в воздухе, а потом дружно попытались удрать, но стены вдруг стали твердыми и попытки просочиться сквозь них заканчивались гулкими ударами, визгами и матом. Через минуту другую, все присутствующие присмирели и смирились со своей участью, некоторые безуспешно попытались спрятаться под столами и в морозильниках.

Святой тем временем вытащил из карманов шубы два мешка, стал хватать заблудшие души по очереди, осматривать, со всех сторон. И убирать их в мешки. Кого в левый, кого в правый. Последней в мешке исчезла Сима.

— Ну что, решила, куда тебя?

— А можно я еще подумаю?

— Нет, нельзя.

— А остаться, в смысле, остаться человеком мне можно? А то …

— Что ты? Детей нет, мужа тоже не завела. Чего тебе тут делать-то?

— Так я … э-э-э это… вот из больницы выйду и сразу и замуж выйду, и детей нарожаю. Честно слово…

Святой смотрел на меня скептически и почесывал в бороде.

— Я бы может тебя и отпустил, но у меня план… До нового года осталась одна минута, а у меня одной души не хватает. Не, не могу.

И Святой протянул ко мне свою загребущую руку… Тут из тела наркоши вылез Доктор:

— Возьмите меня, Вам же все равно, какая душа…

— А ты откуда взялся? О, буду знать, где ты прятался все это время. Давно тебя пытаюсь поймать, мы даже, одно время, на тебя ставки принимали, да… А чего это ты вдруг решился уйти из больницы, я на тебя уже плюнул и ловить-то перестал, все ждал, когда же тебе надоест неприкаянным по больнице шляться. Ну, что надоело?

— Надоело. Ничего у меня не получается… Я все это время хотел обратно в тело вернуться, опять стать человеком…

— Человеком? Хм… Это ведь ты третьего дня подсказал хирургу, что он идет не так?

— Я.

— А говоришь, что не человек…

— Так ведь не настоящий… Настоящие после себя какой-нибудь след оставляют…

— Ну, это ты батенька, не прав. Не прав… Ну, раба Божия Елена, собирайся. Цигель, цигель, Михаил Светлов! Давай живо, мне сегодня на сверхурочные оставаться не охота.

— Так ты Елена?! А маму, случайно, не Маргарита зовут?

— Да, а откуда Вы знаете?

— Только не говори что ты Елена Сергеевна.

— Именно так, мама была так помешана на этой книге, что назвала меня в честь возлюбленной писателя.

— Это не она, это я, — призрак Доктора вдруг вспыхнул как новогодняя елка. По обшарпанным стенам поплыли блики, жуткая комната вдруг показалась цветущим майским садом.

— Так Вы…, - сотрясенные мозги со скрипом, но соображали, — МАСТЕР!

— Я хотел им стать, мастером от медицины, но ты видишь, что в жизни ничего не получилось.

— Как ничего! А я? Я же твоя дочь!

Лицо высунувшееся из мешка Симы заливалось слезами умиления:

— Рассказать кому — не поверят. У Доктора теперь дочка есть, а теперь и внуки будут, деваха самому Николаю обещалась нарожать. Такого ни в одном сериале еще не бывало!

— Ну да ладно…. Раз такое дело, исполню я еще одно твое желание. Утверждаю тебя «в степени лекаря с отличием со всеми правами и преимуществами, законами … сей степени присвоенными». Будешь с того света своих коллег консультировать, при современном развитии средств связи это довольно просто. Все, прощайся со своей дочкой. Беру тебя вместо нее, может, после сегодняшней ночи из нее что и получится. Поняла? Человек, ради тебя, можно сказать псевдожизнью пожертвовал. Так что не меньше троих. Через год проверю…

— Троих чего?

— Детей, дура….

Темнота…

Пришла в себя утром в больничной палате… Это был кошмарный сон? Или и на самом деле придется замуж выходить и детей рожать? Б-р-р

На тумбочке стоят желтые розы, лежат желтые лимоны. Через раскрытые двери палаты я вижу, как мой бой-френд беседует с моим палатным врачом, прошу прощенья, ЛЕКАРЕМ.