Новый Мир. № 12, 2000

Извлекая из мрака свет,

я ослеп и опять прозрел.

В этом времени нас как нет.

Брат, вне времени наш удел.

Наливается колос зла.

Распускается цвет добра.

С чем пожаловала, пчела?

Мед твой больно горчил вчера.

Прихожу к искомому итогу:

Прочен мир, в котором мы живем!

Выхожу один я на дорогу.

Возвращаюсь тоже не вдвоем.

Заблокирован мозг, осаждаемый слева и справа.

А единственный мост взорвала, отступая, держава.

Там, где свет кое-как пробивался и бил из-под камня,

как последний дурак, я стою и не знаю — куда мне.

Грехопадение звезд.

Мертвого марта привет.

И крестовиной — внахлест

чуть подмороженный свет,

небом дарованный сверх

странноприимного сна

в ночь с четверга на четверг,

в день с понедельника на…

Чуть подмороженный свет,

перестилаемый вновь.

Незаживающий бред.

Остолбеневшая кровь.

Ничего не получается

в мире мнимых величин.

Я — угрюм. И ты — печальница.

Но об этом помолчим.

Всюду мгла — как ни расписывай.

Но, светясь, снимает боль

теплый крестик кипарисовый,

крест, подаренный тобой.

И прилюдно сердце кружится,

разметав грудную клеть.

Боже мой, даруй мне мужество

долюбить и дотерпеть.

Пепел в груди. В легких — светлое марево.

Две головы у орла государева.

Лет временных раскулачены повести.

Рыщешь и алчешь чего позабористей.

Точку поставь. Повезет — успокоишься.

В банные дни все равно не отмоешься.

Молодо-зелено. Велено: «Весело!»

Дутое золото закуролесило.

Расдухарилось. А мне-то что, мне-то что…

Грех многоклеточен. Жизнь одноклеточна.

Если долго я проживу,

много разума наживу.

Столько разума наживу,

что умру — и вновь оживу.

Буду жить себе поживать.

Разум нажитый проживать.