Новый Мир ( № 5 2009)

КИНООБОЗРЕНИЕ НАТАЛЬИ СИРИВЛИ

«Хранители»

На фоне довольно унылой когорты оскаровских лауреатов этого года един­ственным кинособытием первого квартала 2009-го, хоть как-то вдохновляющим на подвиг написания статьи, оказалась экранизация комикса «Хранители» Алана Мура, осуществленная Заком Снайдром. Это, правда, не рядовой комикс, это суперкомикс, настоящий шедевр, включенный журналом «Тайм» в сотню лучших литературных произведений XX века.

Долгое время «Хранители» считались вещью принципиально неэкранизируемой по причине объема, интеллектуальной насыщенности и сложности композиции. К ним подступались такие мэтры интеллектуального арт-хауса, как Терри Гиллиам и Даррен Аранофски, но упаковать все это богатство в два часа экранного времени казалось практически нереальным. Зак Снайдер, прославившийся экранизацией другого комикса — «300 спартанцев», — совершил невозможное: фильм в экранной версии длится 2 часа 40 минут и вмещает все основные сюжетные линии и ключевые события графического романа. И в результате на свет появилось нечто неслыханное — крупнобюджетное голливудское кино с супергероями в костюмах из латекса, драками, полетами на Марс и прочими спецэффектами, напрочь разрушающее основы подросткового супергеройского жанра. Это кинокомикс для взрослых, исполненный неприкрытого насилия и откровенной эротики, кино, где яркие экшн-сцены сменяются «нудными» философскими диалогами, где от зрителя требуются знания хотя бы на уровне средней школы, а также готовность совершать определенные мозговые усилия. «Хранители» — это целая придуманная вселенная, в мизантропически искривленном зеркале отражающая всю нынешнюю американскую (да и мировую) цивилизацию с ее историей, политикой, идеологией, мифологией и проч.

Действие происходит в 1985 году в Америке, где третий срок подряд у власти ненавистный американцам президент Ричард Никсон. И эта альтернативная версия истории основывается всего на двух небольших допущениях.

1. В 1930-е годы в Америке возникла мода на супергероев в масках; и несколько психов пошили себе соответствующие костюмы и вышли на улицу бороться с преступностью. На рубеже 1930 — 1940-х они объединились в своего рода ассоциацию и при благосклонном попустительстве правительства США воевали с бандитами, стяжав невероятную популярность. Спустя восемь лет команда супергероев распалась, но начало было положено.

2. В 1966 году супергерои — Хранители — решили собраться снова. Частью это были те же самые персонажи, частью — их духовные и прямые наследники. Однако в ряды этих ряженых затесался один натуральный мутант, обладающий реальными сверхспособностями. Ядерный физик по фамилии Остерман, став случайной жертвой эксперимента, был расщеплен на атомы, но умудрился собрать себя заново и воскрес в образе голубого светящегося мужика, обладающего всеведением и всемогуществом. Компания фриков в латексных костюмах и в масках оказалась для него вполне подходящей. Вид у полубога, получившего кличку Доктор Манхэттен, был экстравагантный, под стать прочим супергероям; он мог то, что не под силу обычным людям, и был готов воевать со злом и выполнять деликатные поручения правительства Американских Штатов.

С появлением Доктора Манхэттена в рядах Хранителей история и начала отклоняться от той, что известна нам по учебникам. Никсону удалось победить во Вьетнаме, задавить в зародыше Уотергейт, быть переизбранным на третий срок, а главное, сам Доктор Манхэттен оказался настолько мощным оружием, что был нарушен ядерный паритет. Ситуация, в которой, как сформулировал один бойкий журналист, «Бог есть, и он — американец», натурально свела мир с ума. СССР в панике принялся клепать все новые и новые боеголовки, гонка вооружений стала развиваться с головокружительной скоростью, химера превентивного ядерного удара овладела умами руководства обеих супердержав, и к 1985 году, то есть к началу действия фильма, на «Часах апокалипсиса», отсчитывающих время до ядерной катастрофы, — без четырех минут полночь.

Накануне уничтожения мира компания супергероев, понятное дело, не может не активизироваться. Официально Хранители давно распущены и объявлены вне закона. Кто-то умер, кто-то спился, кто-то оказался в психушке. Более-менее

дееспособных осталось шестеро.

Комедиант (Джеффри Дин Морган) — солдат удачи, работающий на правительство.

Доктор Манхэттен (Билли Крудап), занятый научными исследованиями на секретной военной базе.

Его подружка Лори (Малин Акерман), в прошлом выступавшая под псевдонимом Шелковый Призрак, дочка первого Шелкового Призрака (Карла Гуджино) из команды 1930-х, пошедшая в супергерои по стопам матери.

Роршах (Джеки Эрл Хейли) — угрюмый детектив, который продолжил явочным порядком бороться с преступностью и после запрета.

Ночная Сова (Патрик Уилсон) — расплывшийся очкарик, повесивший свой костюм в шкаф.

И последний — Озимандис (Мэтью Гуд) — самый умный человек на Земле, снявший маску еще до того, как Хранители были объявлены вне закона, и создавший процветающий бизнес на эксплуатации их коллективного бренда. Он поставил на поток производство игрушечных супергероев, издание бесконечных комиксов, газет и журналов, а на вырученные деньги он создает в Антарктиде по чертежам Доктора Манхэттена суперреактор, способный стать для человечества бесконечным источником бесплатной энергии.

Понятно, что все супергерои американских комиксов воплощают те или иные значимые для общества архетипы, но эта пестрая компания удивительно точно раскладывается по шкале Грейвза.

Напомню, американский психолог Клер Уильям Грейвз в 1960-е годы выдвинул теорию неких стадий, через которые проходят в своем развитии человеческие сообщества. Каждая из них характеризуется особой системой ценностей, верований, когнитивных навыков и способов социальной организации. Трудно сказать, знаком ли Алан Мур с работами Грейвза. «Хранители» были изданы в 1987-м, а теория Грейвза обрела второе дыхание лишь в 1996 году, когда его последователи Дон Бек и Крис Коуэн обозвали эти стадии «мемами» и раскрасили их в запоминающиеся цвета. Но это не так уж важно: и Грейвз с Беком и Коуэном, и Алан Мур описывают одну и ту же реальность — набор ментальных и психологических стереотипов, характерных для американского общества. И компания Хранителей наглядно репрезентирует полный их спектр.

Самый первый уровень на шкале Грейвза — бежевый , уровень элементарного физического выживания. Тут супергероям, понятное дело, ловить нечего.

Следующий — малиновый, где доминируют ценности, связанные с выживанием рода. К нему можно отнести спортивную красотку Лори, которая послушно начала скакать по крышам и махать ногами, подчиняясь диктату мамы. Все ее душевные переживания тоже любовно-семейного свойства: отец неизвестен, Манхэттен недодает ей человеческого тепла, а у ее нового дружка Совы проблемы с потенцией.

Дальше идет красный мем, где превалируют ценности разбойного, индивидуалистического самоутверждения: «кто сильнее, тот и прав». Ярко-красный в фильме — Комедиант, убийца, насильник, безжалостный солдат в маске и кожаных доспехах, который с улыбкой, сжимая сигару в зубах, поливает джунгли напалмом и способен недрогнувшей рукой пристрелить беременную (от него же) туземку. Комедиант в фильме — образ пугающе цельный и обладающий бронебойным обаянием дикого зверя и Стеньки Разина.

Следующий мем — синий . Тут царят закон, порядок и справедливость, возведенные в абсолют. Синий в картине — Роршах. Несчастный, сексуально фрустри­рованный сын проститутки, он ненавидит пропитанный насилием и пороком дух города и, походя ломая пальцы, руки и ноги, преследует злодеев с неумолимо­стью Рока. Это самый упертый, самый определенный и вызывающий наибольшее зрительское сочувствие персонаж фильма, наделенный по иронии авторов самой амбивалентной маской: лицо детектива скрыто шерстяным светлым мешком, по которому самопроизвольно ползают черные пятна Роршаха.

Оранжевый —мем преуспевающих дельцов и звезд шоу-бизнеса — представлен тут Озимандисом с его индустрией игрушек и империей СМИ. Однако Озимандис как самый умный человек на планете только прикидывается акулой капитализма; истинные его цели простираются намного дальше простой рубки бабла, так что роль «оранжевого» супергероя, добившегося неслыханного богатства и мировой славы благодаря своим интеллектуальным способностям, — лишь маска более высокого и продвинутого желтого мема (о нем речь пойдет ниже).

Дальше по классификации Бека и Коуэна идет зеленый , где ценности индивидуального успеха сменяются политкорректностью, толерантностью, мультикультурализмом, борьбой за экологию и так далее. «Зеленого» супергероя представить довольно сложно в силу присущего этому мему идейного пацифизма, но Ночная Сова — сын банкира, подавшийся в супергерои, поскольку деньги волновали его намного меньше, чем мифология, орнитология и разные летающие игрушки, — вполне может претендовать на данную роль. Сова — самый интеллигентный, терпимый и вялый из всей компании, хотя, надев костюм, машет ногами не хуже прочих.

Зеленым заканчивается первый виток спирали Грейвза — Коуэна — Бека, так называемый Уровень существования, и дальше уже идет более высокий Уровень бытия.

Первый мем на втором витке — желтый . Тут прекращаются всяческий эгоизм, вражда и борьба за выживание, человек начинает мыслить в категориях человечест­ва, признает ценность и необходимость всех существующих мемов и ставит перед собой задачи глобального свойства. «Желтым» и является Озимандис с его идеей любой ценой спасти человечество от ядерной катастрофы.

Ну а дальше начинается что-то непредставимое: бирюзовый мем, коралловый… Здесь люди мыслят уже в масштабах Вселенной и воспринимают мир как непрерывный поток разнообразных волн и частиц. Сюда куда-нибудь можно поместить полубога Манхэттена.

Зачем я развожу все это занудство?

Дело в том, что последователи Грейвза видели в этой спирали определенный вектор духовной эволюции человечества. Нижние уровни существуют и — слава богу — никуда не деваются, но появление все более высоких расширяет возможно­сти Homo sapiens и дает надежду на гармоничное разрешение глобальных проблем. Иными словами, в спирали закодирована идея прогресса, в которую создатель комикса Алан Мур ни минуты не верит.

Мур — законченный мизантроп и социопат — вообще скептически относится к человечеству, и потому его супергерои, воплощение главных живущих в подсознании общества идеалов и ценностей: Семья, Сила, Справедливость, Успех, Мир во всем мире, технологическое и духовное Всемогущество, — дружно и рьяно по ходу фильма творят насилие. Их великий путь к спасению человечества усеян трупами простых граждан, причем чем выше герой располагается на шкале «прогресса», тем больше получается трупов. Чемпионами тут выступают Озимандис и Доктор Манхэттен: у них счет идет на миллионы. Короче, всю издевательскую философию фильма-комикса можно свести к короткому диалогу Комедианта и Совы в процессе усмирения уличных беспорядков: «Что с нами стало? Что случилось с американской мечтой?» — тоскливо вопрошает Сова. «Ты что, не видишь? Она сбылась», — с хищной улыбкой шутит Комедиант.

Поскольку все персонажи так или иначе считают себя обязанными спасать человечество, но пути этого спасения видят абсолютно по-разному, — воюют они, по сути, друг с другом. Кто же еще может противостоять супергерою, если не другой супергерой, одержимый идеей добра, только иначе окрашенной?

Первая жертва на этой войне — «красный» Комедиант. Ненастным осенним вечером некто в черном, наделенный мощью КамАЗа, вламывается к нему в квартиру и жестоко убивает пожилого супергероя и выбрасывает его из окна. Все происходит под издевательски-нежную мелодию «Unforgettable».

А затем следуют абсолютно гениальные титры, где в 15 минут уложена вся предыстория Хранителей: фото первой команды; первый Шелковый Призрак на сносях в окружении друзей в мизансцене «Тайной вечери» Леонардо да Винчи; дамочка в латексе по прозвищу Силуэт на фоне празднования победы во Второй мировой войне впивается поцелуем в губы выхваченной из толпы медсестры… Кадры мелькают, меняются времена, и вот уже фрика с крылышками по прозвищу Мотылек санитары волокут в перевозку; Силуэт застрелена в постели в объятиях подружки; Доктор Манхэттен здоровается за руку с президентом Кеннеди; Комедиант в Далласе целится из-за забора в президентский кортеж…

Невольно ждешь, что весь фильм будет таким же головокружительно остроумным и плотным. Конечно, ожидания не сбываются, хотя картина, чуть не покадрово воспроизводящая комикс, завораживает какой-то удивительной сновидческой атмосферой. Ты оказываешься на грани миров — реального и будто выползающего из подсознания, гениально придуманного, прорисованного до мельчайших деталей и населенного невероятной мощи галлюцинаторными образами.

По ходу знакомства с героями мурашки восторга то и дело пробегают по коже. Вот Роршах в пятнистой маске взлетает по стене небоскреба и приземляется на раме выбитого окна: ворон, почуявший запах крови и прилетевший на место убийства Комедианта. Вот он навещает грустного, расплывшегося Сову в нелепых очках; и в подвале его дома на фоне замурованного в стену костюма и глазастого Соволета, покрывающегося пылью на «запа2сном пути», толкует с Совой о том, что кто-то убирает героев в масках. Вот детектив пробирается на базу к Манхэттену, и мы впервые видим светящегося, обнаженного голубого гиганта величиной с дом, который потом любезно снисходит до человеческих размеров, но по ходу беседы не прекращает работать, равнодушно манипулируя какими-то летающими шестеренками, а потом на полуслове обрывает надоевшего Роршаха и телепортирует его за забор. Вот холеный, изнеженный Озимандис, красуясь, дает интервью рядом с собственной игрушечной фигуркой в костюме римского императора.

Следующая затем сцена похорон Комедианта, на мой вкус, — образец совершенства! Эпизод начинается с крупного плана ангела под дождем (еще одна ироническая ухмылка над мифом Хранителей), камера отъезжает, мы видим ворота кладбища… Под меланхолическую музыку в кадр вплывает черный лимузин. Гроб, покрытый американским флагом, печатая шаг, несут морские пехотинцы, во главе процессии — суровый ветеран с тростью. У могилы торжественно стоят боевые товарищи: синий Манхэттен в строгом черном костюме, Сова, по очкам которого дождь стекает как слезы, Роршах в своем потрепанном плаще и пятнистой маске, красавец Озимандис, над которым вышколенный слуга держит зонт. Каждый по-своему вспоминает Комедианта, и из этих мощных флешбэков складывается грозный и неотразимый образ могучего циника, сделавшего свою жизнь пародией на безумную и варварскую жестокость века.

Манхэттен вспоминает войну во Вьетнаме. Атаку, в которую они шли бок о бок, — смеющийся Комедиант в маске с сигарой и он — синий, пятиметровый гигант, простертой дланью взрывающий маленьких, узкоглазых вьетнамцев под звуки «Полета Валькирий» Вагнера (привет «Апокалипсису» Ф. Ф. Копполы); вспоминает фейерверк в честь победы Американских Штатов в этой войне и Комедианта в баре, походя пристрелившего беременную вьетнамку.

Сова вспоминает тот самый разгон демонстрации и разговор о сбывшейся американской мечте.

Озимандис — первую встречу Хранителей в 1966-м, когда Комедиант цинично поиздевался над их прекраснодушными намерениями сделать мир лучше и поджег карту США, бросив Озимандису главный вызов в его жизни: «Скоро ты будешь самым умным человеком на горстке пепла, который останется от Земли!» Собственно после той шутки Комедианта сознанием Самого Умного Человека и овладела навязчивая идея спасти человечество.

Бьющие по нервам, вызывающие зверства Комедианта; ритуальный пафос державных похорон, примиряющий, как дождь, льющийся на праведных и неправедных, заупокойный речитатив: «Прах к праху, земля к земле»... В одном эпизоде без швов и натяжек сплавлены воедино кровавая история и апокалиптический кошмар будущего, добро и зло, жизнь и смерть, торжественная серьезность и нескрываемая издевка, фантастика и реальность, красота и распад… Этот немыслимый, но завораживающе органичный сплав и составляет художественную материю фильма.

Дальше действие несколько стопорится, разделяясь на множество рукавов. Но это не вина авторов сценария, это свойство структуры первоисточника. Комикс состоит из двенадцати глав, каждая из которых драматургически вполне состоятельна, но общая интрига становится понятной только в конце. Сюжет «Хранителей» — сюжет гениальной разводки; он строится по принципу паутины, состоящей из множества нитей, сходящихся воедино к финалу. А если учесть, что полнометражное кино предполагает в основном линейное восприятие, зритель несколько теряется: за чем же ему следить?

За детективным расследованием Роршаха, убежденного, что кто-то убирает героев в масках?

За любовной интрижкой Совы и Лори, когда проблемы с потенцией у Совы решаются облачением в супергеройский костюм, головокружительным полетом с подружкой на Соволете и спасением людей на пожаре, после чего все завершается долгим оргазмом в летающем аппарате на фоне полной луны под песню Леонарда Коэна «Аллилуйя»?

За историей о том, как Манхэттена затравили журналисты, обвинив в том, что из-за контактов с ним люди умирают от рака; и полубог, озверев, отправился медитировать на Марс, лишив Америку живого ядерного щита?

За подготовкой к войне двух сверхдержав, когда пожилой президент с утиным носом объявляет важным седым генералам уровень готовности номер один?

За попытками тюремного психолога излечить Роршаха путем демонстрации ему пресловутых пятен? Эту линию венчает рассказ о том, как человек по имени Вальтер Ковач стал Роршахом, — жуткая новелла про маньяка и шестилетнюю девочку с раздиранием ребенка собаками и разрубанием черепа маньяка кухонным топором.

Все это прихотливое сплетение сюжетных линий и бьющих по нервам флеш­бэков вводит непривычного зрителя в настоящий ступор, заставляя особо нетерпеливых покинуть зал. И лишь в последней трети фильма действие обретает некое единое русло и неторопливо выруливает на финишную прямую.

Сова и Лори эффектно освобождают Роршаха из тюрьмы. Затем счастливую Лори Доктор Манхэттен прямо из Соволета забирает на Марс для беседы: «Ты должна убедить меня спасти мир». А Сова с Роршахом, проникнув в офис Озимандиса, докапываются наконец, что за убийством Комедианта, изгнанием Манхэттена и подлым арестом Роршаха стоит Самый Умный Человек на Земле.

Друзья направляются в снега Антарктиды в резиденцию Озимандиса, архитектура которой повторяет дворец Рамзеса II в Карнаке, и там происходит финальная разборка, окончательно опрокидывающая все привычные ожидания любителей комиксов. Обычно в фильмах такого рода вопрос о победе Добра над Злом решается на уровне рукопашной. Здесь же «злодей» Озимандис, как на грех, совершенно непобедим. Расшвыряв друзей, как котят, он хладнокровно излагает им свой план спасения мира: используя энергию, генерированную Манхэттеном, взорвать пару-тройку мировых столиц, свалив атаку на полубога; тогда соперничающие сверхдержавы передумают швыряться боеголовками, объединятся против общего недруга, и наступит наконец мир во всем мире. На все вопли: «Безумец, ты ведь этого не сделаешь!» — Озимандис спокойно заявляет: «Я уже сделал это 35 минут назад».

Апокалиптические кадры (сильно напоминающие хронику «9.11»): прохожие, задрав головы, смотрят, как по городу носятся гигантские синие шаровые молнии, от которых рушатся небоскребы, а люди превращаются в черные скелеты на фоне ослепительной вспышки и исчезают, распавшись в пыль.

Манхэттен и Лори, душевно побеседовав на Марсе о ценности человеческой жизни, возвращаются аккурат на пепелище Нью-Йорка. Поняв, что к чему, они телепортируются в Антарктиду, где происходит второй раунд схватки супергероев с зарвавшимся Умником. Однако и здесь, несмотря на явное преимущество полубога Манхэттена, Озимандис, уже прижатый практически к синему ногтю, одерживает победу. С помощью телевизионного пульта. Он просто включает свои бесконечные телевизоры, где по всем существующим каналам всех стран транслируется заявление Никсона: «Ввиду великой трагедии мы прекращаем вражду, чтобы совместными усилиями...» и так далее. Озимандис добился своего — он спас человечество. Принеся в жертву миллионы жизней — сохранил миллиарды. Всем прочим супергероям остается только молчать о том, как это произошло. Бескомпромиссный Роршах, конечно же, протестует, и Манхэттену приходится разнести его на куски. Остается только красное пятно Роршаха на белом снегу.

Итак: Справедливость повержена; Всемогущество, устав от людских этиче­ских непоняток, отбывает в другую галактику; влюбленные Обыватели — Сова и Лори — отправляются в частную жизнь, а перехитривший всех Самый Умный остается в полном антарктическом одиночестве, заметаемый снегом в своем роскошном Карнаке с разбитой стеклянной крышей.

Эпилог: Лори и Сова счастливы, принимают у себя в гостях маму Лори и поддерживают гармонию в сексуальной жизни периодическими подпольными вылетами на Соволете.

Нью-Йорк отстраивается после катастрофы (в кадр ненавязчиво попадает знаменитый «Граунд зеро» — котлован на месте рухнувших башен-близнецов). Мир процветает и напоминает коммуну хиппи. Но ничего не кончается. В редакции газетчики, опупевшие от отсутствия новостей, раскапывают среди старой почты дневник Роршаха — так что есть шанс, что правда выйдет наружу и хрупкое равновесие будет нарушено. Круг замыкается: начало фильма (и комикса) — желтый, запачканный кровью значок-смайлик на халате Комедианта, конец — желтый смайлик на майке толстого редакционного недотепы. Он жует гамбургер, кетчуп, как кровь, пятнает улыбающуюся желтую рожицу. Вечное возвращение. Вечная, кровавая шутка.

В этой конструкции пленяет в первую очередь не столько разгул фантазии, не столько азарт и последовательность, с какими авторы вслед за Аланом Муром деконструируют супергеройский миф, который в итоге оказывается приемлемым разве что в качестве домашнего средства от импотенции, — поражает больше всего абсолютная законченность и герметичность этой постройки.

Альтернативная реальность «Хранителей» очень походит на нашу, но наглухо отделена от нее целым рядом мизантропических мировоззренческих аксиом. Здесь история, как заезженная пластинка, движется по кругу, а не развивается по спирали. Здесь исключен всякий прогресс. Человеческая природа дика и неизменна; ее невозможно исправить, можно лишь обмануть и запугать, да и то ненадолго. Здесь любая сверхчеловеческая попытка спасения мира оборачивается горами трупов, человечество напоминает огромный термитник, а Мироздание в целом — часы без Часовщика.

Таков взгляд на жизнь отчаянного человеконенавистника Алана Мура. В комиксе он выражен намного острее, чем в фильме. Чего стоит хотя бы вставная новелла, комикс в комиксе — история «Черной шхуны», о том, как моряк, пытаясь спасти родной город от нападения инфернальных пиратов, плывет с острова на материк на ужасном плоту, связанном из вздувшихся мертвых тел, и за время пути сам неумолимо превращается в исчадие ада, занимая в конце концов подобающее ему место на борту черного адского корабля.

Безнадежный, придуманный мир Хранителей, с его альтернативной исто­рией, искаженной вмешательством сверхчеловеков, напрашивается на сравнение с нашим. Сравнение это невольно наводит на мысль, что мы живы, кажется, только за счет того, чего в мире Хранителей нет. Наш падший, нелепый, дикий и глупый мир все еще существует благодаря незаметному присутствию невидимого Часов­щика. Суперспособности — это все ерунда, человечество может уничтожить и себя и планету в любой момент, недаром прозвище Доктора Манхэттена напрямую отсылает нас к Манхэттенскому проекту. Мы живы просто потому, что Кто-то присматривает за нами и не позволяет сбыться всем обуревающим нас разрушительным сверхчеловеческим, то бишь человекобожеским, фантазиям и порывам.

«Кто сохранит от Хранителей?» — эта цитата из Ювенала — последняя фраза комикса и слоган рекламной кампании фильма.

Это — «доказательство от противного».

Можно подумать, что для России, где комикс всегда был презренным жанром, а супергеройский американский миф — забавной сказкой для любителей кино, попкорна и пива, вся эта изощренная деконструкция не имеет никакого значения.

Хочется верить, что это не так. Дело в том, что с выходом «Хранителей» российскому зрителю и читателю одномоментно, и в кинематографическом и в печатном варианте (книга «Хранители» недавно вышла в издательстве «Амфора»), подарили такое неведомое явление, как интеллектуальный комикс. И если данный жанр приживется в России, это будет для всех нас большой удачей.

Сознание российского обывателя в еще большей мере, нежели сознание среднего американца, представляет собой мутное варево взаимоисключающих мифов и всякого рода интеллектуальных химер. И они так агрессивно атакуют наш неокрепший мозг, что хочется найти для них какую-то более-менее безопасную оболочку. Комикс — идеальное средство для эстетической утилизации всех этих радиоактивных продуктов мозговой деятельности.

Во-первых, это дешево. Во-вторых, чтение книжек, состоящих из картинок с репликами, заключенными в «пузыри», задействует одновременно множество всяких нейронных связей и позволяет погрузиться в альтернативную реальность по уши, сполна утоляя мифологический голод. В-третьих, комикс, в отличие от печатного текста и даже кино, никак не спутаешь с «жизнью»; это по определению придуманная реальность.

Как прекрасны были бы комиксы по мотивам произведений всех наших любимых альтернативных историков, философов, политологов и языковедов: Галковского и Проханова, Задорнова и Фоменко, Дугина и Леонтьева! Поклонники с утра занимали бы очередь у газетных киосков, чтобы купить очередную рисованную историю про каких-нибудь древних Атлантов, живших с незапамятных времен на русской равнине и давших начало всем человеческим языкам. А скольким писателям и художникам нашлась бы работа! А каким качественным стало бы наше кино, снятое по заранее и тщательно прорисованным раскадровкам! И главное, народ перестали бы планомерно сводить с ума, печатая весь этот бред вперемешку с новостями на страницах газет и транслируя по телевидению!

Красота!

А в общем, мечтать не вредно…