Новый Мир ( № 7 2004)

Периодика

“Арба”, “Газета.Ru”, “Гуманитарный экологический журнал”, “GlobalRus.ru” ,

“День литературы”, “Завтра” , “Знание — сила”, “Известия” ,

“Иностранная литература”, “Книжное обозрение” , “Критическая масса”,

“Левая Россия”, “Литературная газета”, “Литературная Россия” ,

“Литературная учеба”, “Логос”, “LiveJournal”, “Международная еврейская газета”, “Московские новости” , “Народ Книги в мире книг”, “Наш современник” ,

“НГ Ex libris”, “Нева”, “Независимая газета” , “Новая газета” , “Новая Польша”, “Новая Юность”, “Новые Известия” , “Огонек”, “Октябрь”, “Подъем”,

“ПОЛИТ.РУ”, “Политический журнал”, “Посев”, “Простор”, “Русский Журнал”, “Спецназ России” , “Топос”, “Труд” , “Урал”

Cергей Аверинцев. Христианство в истории европейской культуры. — “Знание — сила”, 2004, № 3 .

“Евангелие и вообще все новозаветные сочинения мы имеем по-гречески; но и они явились уже как перевод. Я прошу не понимать меня слишком буквально. Я просто хочу напомнить, что Христос говорил по-арамейски. И тем не менее ни единое Его изречение не дошло до нас в своем подлинном виде. Таким образом, христианство стоит с самого начала под знаком перевода, передвижения из одной языковой сферы в другую (и передвижения очень серьезного, ибо арамейский язык принадлежит к числу семитских, для которых греческий — совершенно иной мир, иное языковое мышление). <…> С перевода все начинается, и наши глаза даже не проникают в то место, где еще этот акт перевода не был совершен”. Фрагменты лекции, прочитанной в одном из московских лицеев. Печатается в сокращении.

См. также: Михаил Немцев, “Не-жест Аверинцева” — “Топос”, 2004, 8 апреля ; “С. С. Аверинцев, независимо от деталей его личной жизни (это тема специальных исторических разысканий), теперь уже давно стал исторической фигурой; и эта фигура — указатель определенных тем. Это темы самоопределения русской интеллигенции . Можно представить себе классификацию позиций русских/советских интеллигентов, где задаются следующие координаты: Лосев (минус социальной активности — внутренняя эмиграция, отворот от мира) — Солженицын (плюс социальной активности, трибуна, жжение глаголом сердец и умов). Заметим, при противоположности позиций плодотворность в количественных показателях сопоставима; “легендарность” — тоже. Но выстраивание жизни <…> принятие одних правил и отвержение других — совершенно различны. Via media — Аверинцев. Не кабинетный ученый. Не трибун. Верующий, но не монах. Писатель, учитель. Делатель. Не без жестов — как же их избежать? Но без жестов как жестов”.

См. также: Лев Аннинский, “Средиземноморский почвенник. Памяти Сергея Аверинцева” — “Труд”, 2004, № 67, 13 апреля ; “<…> он хотел именно того, что считал истинным”.

См. также: Сергей Аверинцев, “Опыт петербургской интеллигенции в советские годы — по личным впечатлениям” — “Новый мир”, 2004, № 6.

См. также: Михаил Гаспаров, “Памяти Сергея Аверинцева” — “Новый мир”, 2004, № 6.

Сергей Агафонов. Тень сурка. Заметки. — “Новая Юность”. Литературно-художественный познавательный журнал тридцатилетних. 2004, № 1, 2, продолжение следует .

“<…> демократическое „возможно все, что не запрещено” в Японии смотрится как дикость и правовая анархия. В Японии для регламентации нет „белых пятен” и неосвоенных зон”.

Александр Адамский. Религия в школе стала инновационным проектом. — “Известия”, 2004, № 55, 27 марта .

“<…> религия для образования стала тем инновационным проектом, в котором ожили лучшие педагогические стороны российского образования. Это означает, что нашему образованию в принципе нужны инновационные проекты”. Автор — ректор Института образовательной политики “Эврика”. Статья напечатана на полосе “Наука” (совместный проект газеты и РАН) .

Владимир Алейников. Ленинградская богема. — “Литературная Россия”, 2004, № 12, 13 .

“Костя Кузьминский, тощий, лохматый, с развевающейся бородой, в кожаных штанах, в сандалиях „Скороход” на босу ногу, в расстегнутой рубахе, с огромным крестообразным шрамом на голом животе, стуча по тротуару внушительным посохом, подходил к пивной очереди — и, не говоря ни слова, выразительно смотрел на мужиков…”

См. также: Владимир Алейников, “Нет ни участья, ни вести благой” — “Литературная Россия”, 2003, № 19-20, 16 мая; “Самиздат моей эпохи” — “Литературная Россия”, 2003, № 34, 22 августа; “Белая ворона” — “Литературная Россия”, 2003, № 45, 7 ноября; “Артур Фонвизин” — “Литературная Россия”, 2003, № 52, 26 декабря; “Свидание с Фурцевой” — “Литературная Россия”, 2004, № 7, 20 февраля.

Лев Аннинский. Михаил Светлов: “Приговор прозвучал, мандолина поет…” Из цикла “Медные трубы”. — “День литературы”, 2004, № 4, апрель .

“Чуть не к каждому очередному юбилею Октябрьской революции — стихотворное приветствие. В 1927: „Труби... десятая труба!” В 1930: „Встает годовщина, тринадцатой домной горя”. В 1931: „Гудят четырнадцать Октябрей”. В 1933: „Мы тебя навеки зацепили за шестнадцать крепких якорей”. В 1934: „До семнадцати твоих высот дотащить бы выдумку свою!” Все это могло бы показаться элементарной конъюнктурщиной, если бы не... выдумка: изобретательность талантливого человека, искренне верящего в то, что он говорит, и действительно тратящего на эти ортодоксальности глубинные запасы души. Он позволяет себе воспевать что угодно. Автодор и МОГЭС. ЧК и ОГПУ. Вождей, которые просто, „как друзья, руки нам на плечи положили” (это в 1932 году!). И при всем том Светлов умудряется невозмутимо оставаться „в стороне от парада” ”.

См. также беседу Льва Аннинского с Ольгой Таракановой (“Новые Известия”, 2004, 19 апреля ): “Для интеллигента нет универсальных характеристик. Как нет их, скажем, для христианина. Человек может соблюдать все 10 заповедей, но при этом оставаться номинальным христианином”. И даже — вовсе не христианином, десять заповедей были открыты Моисею на горе Синай (Исх. 34: 14 — 26).

Юрий Арпишкин. Турист-культуролог. Архитектура сталинской Москвы как явление культуры. — “Московские новости”, 2004, № 14 .

Говорит Владимир Паперный: “Происходящее в Москве, на мой взгляд, вполне естественно, потому что российская архитектура существует в условиях прерванной традиции. В 20-е годы почти ничего построено не было. Конструктивизм в основном был чисто художественным занятием, а не строительным. Когда объявили конкурс на строительство Днепрогэса, там конкурировали братья Веснины и Жолтовский, сделавший очень архаичный проект. И все инженеры, безусловно, отдавали предпочтение Жолтовскому, поскольку изящную идею братьев было невозможно реализовать. И вот сегодняшние архитекторы выступают, скорее, наследниками лозунгов, производителями художественных жестов. И в смысле практики очень уязвимы. Они производят впечатление людей, говорящих на языке, выученном по словарю, из которого вырвали страниц 250. Но с определенной точки зрения здесь, конечно же, много любопытного. Вот красный дом-яйцо архитектора Ткаченко мне кажется очень интересным объектом; если бы я преподавал архитектуру, то обязательно показал бы его, но попросил бы студентов никогда так не делать”.

А. Артеньев, С. Немировский, А. Сальников. Движение экологов — путь в бездну. — “Гуманитарный экологический журнал”, Киев, 2003, том 5, выпуск 1-2 .

“Куда и к чему они нас ведут? Не пора ли оказать им решительное противодействие? <…> Даже атеист вызывает большее уважение, нежели „зеленый” язычник”.

От редакции: “Этот материал мы публикуем в качестве провокации и предупреждения, что уже появились силы, готовящиеся к борьбе с природоохранниками”.

Авторы “провокационной” статьи представляют Антиэкологический союз (Новосибирск). См.: .

См. также: Андрей Скурлягин, “Так ли важна экология, как ее малюют?” — “Экономические стратегии”, 2003, № 5.

Федор Бармин. Кольцо и полумесяц. — “Спецназ России”, 2004, № 3, март .

“Создавая мир „до Христа”, Толкиен создал мир „без Христа”, и религиозному человеку погружаться в него довольно тягостно, хотя и не настолько, как в мир последующих фэнтезийных авторов”.

Павел Басинский. Горького “заказывали”? Почему автор “Несвоевременных мыслей” решил вернуться в Советскую Россию. — “Литературная газета”, 2004, № 15 .

“Он мог быть хитрым, лукавым. Не любил неприятной для него правды и именно поэтому нередко позволял ввязывать себя в темные провокации. Но подлецом, провокатором Горький не был. И, наконец, он действительно был болен”.

Павел Басинский. Конец революции! — “Политический журнал”, 2004, № 14 .

“Однажды, проснувшись утром, я испытал престранное чувство облегчения. Я вдруг с физической ясностью осознал: а ведь очередная-то „русская революция” закончилась! <…> Начало жизни в государстве. Каком? — еще не совсем понятно. Но понятно, что в этом государстве Совет безопасности не будет возглавлять Березовский. Про большого русского писателя Максима Горького не напишут в „Московском комсомольце”, что он „сволочь” и что Бабель „великий”. Просто язык изменился. Люди изменились. Государство появилось...”

“А права человека? — спросите вы. Какого человека? Русского человека? Так его ж скоро не будет”.

“Кончилась революция. И вот, проведя весь день с этим странным, новым ощущением, я задумался. А ведь именно такое чувство, наверное, испытал какой-нибудь советский человек, проснувшись однажды утром. Что кончилась революция. Кончился бардак. Возникло новое, но все-таки — государство. Я думаю, что это было в году эдак 1938-м. Когда всем известный человек окончательно расправился с политической оппозицией... То есть со своими бывшими друзьями”.

Александр Беззубцев-Кондаков. Мутация Революции. — “Урал”, Екатеринбург, 2004, № 4 .

“Вор” Леонида Леонова: читаем заново, подробно.

См. также солженицынский этюд об этом романе: “Новый мир”, 2003, № 10.

Андрей Битов. “Общество состоит из каждого”. Беседу вел Михаил Поздняев. — “Новые Известия”, 2004, 13 апреля .

“Бывают у меня иногда помрачения в виде видений или видения в виде помрачений. Было, в общем, замечательное видение. Вроде бы какие-то тени передо мной стояли, большие и неразличимые. Я их потом счел ангелами, хотя, может, они были совсем не ангелами. И на какой-то мой внутренний ропот в полусне они сказали: „Черт с тобой, ладно, мы тебе передаем это оборудование”. И показали на что-то, стоящее посреди комнаты, неуклюжее с виду, накрытое старым брезентом. Я спрашиваю: „Что это?” — „Ну, — говорят они, — ты заслужил, и мы тебе это передаем”. — „Нет, а все-таки что это?” — „А это, — говорят, — оборудование 1942 года”. Я про себя подумал, что меня в который раз обижают оттуда, сверху. Они прочитали мои мысли и говорят: „Битов, ты не думай, это очень хорошее оборудование”…”

В. Е. Борейко. Радикальная природоохрана. — “Гуманитарный экологический журнал”, Киев, 2003, том 5, выпуск 1-2.

“Некоторые природоохранники вообще считают, что пришло время исключить из понятия „насилие” разрушение артефактов, то есть созданных человеком вещей. Они настаивают на том, что насилие — это когда наносится вред живым существам или природным объектам, например горе. <…> Конечно, насилие не лучший путь в природоохране. Однако что делать, когда законы не действуют, Бог молчит, пресса безмолвствует <…>?”

А. Борисенко, В. Сонькин. Литературные премии США — XXI век. — “Иностранная литература”, 2004, № 4 .

Очень интересный обзор. Среди прочего: “премией Лямбда (Lambda), одна из номинаций которой — „Литература для детей и юношества”, отмечаются литературные произведения гомосексуалистов, лесбиянок, транссексуалов”.

Александр Бренер, Барбара Шурц. Как должны действовать граффити? — “Арба”. Всемирный Независимый Казах/стан/ский Журнал. 2004, 20 апреля .

“<…> когда мы говорим здесь о граффити, мы говорим о политических граффити. Нас не интересуют эстетические поползновения граффитистов, мечтающих украсить своими инициалами уродливые городские стены, равно как нас не волнуют „экзистенциальные” попытки самовыражения „бунтующих” подростков и маргиналов, чьим определяющим свойством является незнание социальных условий, в которых производится уличная (и музейно-банковская) культура…”

Алексей Варламов. Заметки о прозе Пушкина и Гоголя. — “Октябрь”, 2004, № 4 .

“Удивительно, насколько скуп, лаконичен и даже однообразен в отличие от Гоголя Пушкин не только в языке своей прозы, но и в ее сюжетных ходах и поворотах. Возьмем две его вещи, „Барышню-крестьянку” и „Капитанскую дочку”…”

Франц Макс Веб. Немецкий ландшафт и немецкая душа. Сокращенный перевод с немецкого Киевского эколого-культурного центра. — “Гуманитарный экологический журнал”, Киев, 2004, том 6, выпуск 1.

“А загадочность немецкого человека разве не является тайной частью нашего ландшафта?” Источник: “Natur und Kultur” (1934, № 4).

Здесь же: Р. Доминик III, “Природоохранная идеология в нацистской Германии” (сокращенный перевод А. Елагина).

Всякая ксенофобия — греховна. Публикацию подготовил Александр Королев. — “Труд”, 2004, № 56, 27 марта .

Говорит митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл: “<…> Русской церкви нет необходимости каяться в антисемитизме — такого греха за ней нет”.

Владимир Гандельсман. Проза о стихах. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2004, № 3 .

“Он [Мандельштам] не заботится о том, чтобы мы непременно догадались, что „Фета жирный карандаш” идет от fat (англ.), fett (нем., идиш) — жирный или что „С миром державным я был лишь ребячески связан” можно читать как „С миром, Державин, я был лишь ребячески связан”, что это попутно обращение к государственному вельможному человеку, который, кстати, устриц любил и на гвардейцев смотрел не исподлобья и кому египтянка (цыганка) плясала: „Возьми, египтянка, гитару…” (у Мандельштама она отсутствует таким образом: „…я не стоял под египетским портиком банка, и над лимонной Невою под хруст сторублевый мне никогда, никогда не плясала цыганка”). Не заботится, потому что доверяет своему дару”.

См. также: Владимир Гандельсман, “Неизвестное письмо В. В. Набокова” — “Октябрь”, 2004, № 4; по ряду признаков — антикушнеровская мистификация .

Олег Давыдов. Цена местоимения. Статья Ходорковского о либерализме как человеческий документ. — “Политический журнал”, 2004, № 12, 5 апреля.

Я , Мы и Они в письме Ходорковского.

Петр Даймос. Да будет взрыв! К гибели шахтеров “Тайжины”. — “Левая Россия”. Политический еженедельник. 2004, № 6 (105), 18 апреля .

“<…> российские рабочие сами виноваты в том, что с ними происходит. Ведь и сейчас рабочие просто ждут, когда ужас произошедших трагедий заставит хозяев по-другому относиться к ним и их безопасности, что придет добрый начальник и все будет по справедливости. Конечно, зря ждут. <…> Должно лопнуть терпение, должен произойти взрыв в виде серии восстаний в шахтерских поселках, на стройплощадках, цехах. Эти восстания будут жестоко подавлены полицейской силой, но без них рабочий класс России не состоится”.

Михаил Дунаев. Искушение гордыней. Первым гуманистом был дьявол, соблазнивший наших прародителей. — “Труд-7”, 2004, № 54, 25 марта.

“<…> либеральное сознание не возникает само по себе, оно есть следствие более жесткого и губительного мировоззрения, более коварной идеологии, имя которой — гуманизм. Мы часто путаем два слова (лингвисты называют такие слова паронимами) — гуманизм и гуманность. <…> Истинное наименование гуманизма — безбожие, богоотступничество. Человек ставит себя в центр мира, но и обрекает себя на безнадежное одиночество, на конечную гибель”. Автор — профессор Московской Духовной академии.

Борис Евсеев. Участие и содействие. — “Литературная учеба”, 2004, № 1, январь — февраль.

“Ведь Толстой не отрицает ничего стволового и жизненно важного в опыте православия <…>”. Троицу? Воскресение Иисуса Христа? Символ веры? Евхаристию?

Александр Жолковский. “Я привержен традиционным эффектам”. Беседу вели Надежда Григорьева и Игорь П. Смирнов. — “Критическая масса”, 2004, № 1 .

“<…> эпизод с Михаилом Зенкевичем, которому жена запрещала печатать какое-то любовное стихотворение. Тут важно, что именно жена, а не Жданов, Союз писателей или цензура. То есть запрет исходит не сверху, от начальства, а от того сообщества (в минимальном случае — семьи), к которому принадлежит пишущий. Авторство предполагает выход из „родного”, — выражаясь по-толстовски, „роевого”, — институционального и мифологического пространства, которое отказывает пишущему в особой точке зрения”.

Сергей Земляной. Антропология левого интеллектуала Бертольта Брехта. — “НГ Ex libris”, 2004, № 14, 15 апреля .

“<…> плагиат, переделка чужого, контаминация своего с не своим в авторской вещи искусства суть разновидности того „очуждения” (Verfremdung), которое стало фирменным знаком творчества Брехта. И, как можно убедиться, не только в брехтовском театре, но и в его прозе”.

Сергей Земляной. Был ли Ленин контрреволюционером. Термидор, Наполеон и возрождение капитализма в Советской России 1920-х годов. — “Политический журнал”, 2004, № 14.

“<…> крутой государственно-политический поворот, для которого его инициатор Владимир Ленин нашел емкий термин „самотермидоризация”. <…> Полемический пыл Ленина в его филиппиках против Устрялова был во многом наигранным; очень может быть, по существу дела он был согласен со сменовеховством”.

Михаил Золотоносов. Жена двух господ. (“Воспоминания” Зинаиды Пастернак). — “Московские новости”, 2004, № 11.

“С кого списана Лара — с нее или с Ивинской — Зинаиду волнует сильно, и ответ Пастернака о синтетическом характере образа ее злит спустя три года после его смерти”.

“Исходя из стиля воспоминаний Зинаиды Николаевны, уход Пастернака от первой жены, Евгении Владимировны Лурье, к новой, „отбитой” у Нейгауза, можно понять как итог стремления к ПРОСТОТЕ”.

“Конечно, проще всего все объяснить тем, что Евгению он разлюбил, а Зинаиду полюбил. На самом деле все сложнее”.

Михаил Золотоносов. Закуска для людоедов. Вышла книга Людмилы Петрушевской об участи современной интеллигенции. — “Московские новости”, 2004, № 13.

“По большому счету метафорический роман Петрушевской [„Номер Один, или В садах других возможностей”] и посвящен тому, что мышление среднего человека уродливо деформировалось. Мозг — уже не орган мышления, а орган выживания, как клыки или когти. Резко вырос порог чувствительности, настолько резко, что если нет убийства (пусть не сотни человек — хотя бы одного, но желательно в изощренной форме), нет кражи „в особо крупных”, нет мафии или шайки бандитов, нет борьбы за деньги, то это уже „несобытие” (в оруэлловском смысле ). <…> наш современный мир — это мир бандитов. А тотальная криминализация современной России делает существование интеллигенции невозможным в принципе . Мысль, впервые выраженную В. Маканиным в „Андеграунде” (1998), Петрушевская „ороманила” вновь, но только ярче. За шесть лет ситуация только усугубилась”.

Михаил Золотоносов. Муму forever . Повесть о беспомощном существе, убитом „киллером” по приказу свыше, стала зеркалом современной русской жизни. — “Московские новости”, 2004, № 14.

“Более того, и от всего Тургенева в оперативной памяти русской культуры осталось одно „Муму”. <…> Немота выносливого и бесправного народа, симбиоз из тайной зависти/ненависти к власти и наслаждения от подчинения ей вследствие любви к ежовым рукавицам — видимо, это и есть те главные значения, которые сделали повесть „Муму” вечно актуальной в России. Глухонемой Герасим — образ, найденный однажды и навсегда. „Муму” в начале XXI века воспринимается как универсальный текст обо всей жизни в целом, и это определило ее особую культурную роль. В дополнение к этому бессловесный Герасим, убивающий по приказу, оказывается „киллером” — функция, в современной культуре отмеченная особым вниманием”.

Ср.: “Впрочем, я знаю двух мужественных людей, которые могли бы бестрепетно признаться в неподдельном интересе к этой книге [„Муму”], если бы она действительно была им интересна. Но для Курицына в ней не хватает духа постмодернизма. А для Золотоносова в ней, в отличие от тургеневского „Жида”, нет повода для исследования СРА (субкультура русского антисемитизма — термин Золотоносова). Ну пусть это буду я. <…> Эта штучка посильнее „Бесконечного тупика” Галковского” — так писал ваш покорный слуга десять лет назад (“Памяти Муму” — “Литературная газета”, 1993, № 51-52, 29 декабря).

Андрей Зубов. “Истина обязывает”. Пределы и возможности христианской политики. — “Посев”, 2004, № 4 .

“Если бы апостол писал сейчас, он бы сказал, что во Христе Иисусе нет ни либерала, ни социалиста”.

Геннадий Зюганов. Растущая опасность. Заявление. — “Левая Россия”. Политический еженедельник. 2004, № 6 (105), 18 апреля .

“<…> подготовка Запада к вооруженной интервенции против нашей страны уже практически не скрывается”.

Александр Иванов. “Мы попробовали посмотреть на литературу как не на литературу”. Беседу вел Владимир Шухмин. — “Критическая масса”, 2004, № 1.

“Серия [издательства „Ad Marginem” ] „Атлантида” — это попытка реконструировать винтажный массовый советский продукт, первые образцы жанра: шпионский роман, фантастический роман, приключенческая повесть и т. д. <…> В низовых жанрах уровень включенности в интернациональный контекст был на порядок более серьезным и интенсивным, нежели в так называемых высоких жанрах. И совершенно не важно, имеется в виду „Поднятая целина” или „Доктор Живаго”. И Шолохов, и Пастернак ориентировались на литературный канон XIX века, а, скажем, Роман Ким, автор ориенталистских детективов, такой советский Ван Гулик, — на канон своего времени. В конце 1960-х он проводил для молодых писателей семинар по современному актуальному американскому и европейскому детективу. Оказывается, что в сфере массовой культуры советские авторы шли, что называется, ноздря в ноздрю с Гришемом, с тем же Ван Гуликом и с массовой культурой своего времени. А в сфере высокой литературы авторы продолжали эксплуатировать тот же канон XIX века, который уже к 1980-м годам превратился в очевидный атавизм. Этот атавизм до сих пор поддерживается некоторыми литературными институциями вроде толстых журналов и ряда литературных премий”.

Наталья Иванова. Родине своей мечты. Предательство и преданность — лейтмотив романа “Долог путь до Типперэри”, первую часть которого печатает журнал “Знамя”. — “Московские новости”, 2004, № 14.

“На самом деле роман [Георгия] Владимова должен был по замыслу автора состоять из трех частей, каждая из которых вмещала „один день из жизни” — как бы пик судьбы: август 1946-го; прощание с Россией в начале 80-х; конфликтная жизнь в эмиграции. Не уверена, сможем ли мы прочесть роман в целом — скорее всего, после расшифровки могут быть доступны лишь фрагменты. И тем не менее — уже по первым главам можно судить и о том, что Ахматова называла величием замысла, и о реализации этого замысла”.

Юрий Каграманов. Русское бремя. — “Посев”, 2004, № 4.

“Раз уж Россия — по крайней мере на данный исторический момент — не может отпустить Чечню, воевать надо не против чеченцев, а за них. Задача на порядок труднее”.

Юрий Карякин. Бес смертный. Главный заказчик и его мысли о кастетах, кипятке и кислоте, а также о Боге, Гегеле, Достоевском, а еще об уме, чести и совести партии. — “Новая газета”, 2004, № 28, 22 апреля .

“Невольный вопрос: а сам, сам бы мог вот так, кастетом в висок, кипятком на голову, кислотой в лицо? А сам бы мог поехать в Екатеринбург, спуститься в подвал Ипатьевского дома и перестрелять заключенных, глядя им прямо в глаза, начиная с царя и царицы и кончая дочерьми и мальчиком, да еще и врачом? <…> Нет, пусть это делают те, кто считается „мясом революции”. А он лишь — высший мозг, высшая честь, высшая совесть. А он — „самый человечный человек”. Вот оно, это проклятое „разделение труда”, о котором говорилось выше”.

Капитолина Кокшенева. Связующая в род. О повести В. Распутина “Дочь Ивана, мать Ивана” и о ее интерпретациях в литературной критике. — “Подъем”, 2004, № 2 .

“„Хочу новую Россию” или „хочу русскую девушку” — все это в своем похотении звучит, в сущности, одинаково”.

Здесь же: “Богатые таких книг не читают”, — пишет Валентин Курбатов по тому же поводу (“Диагноз”).

См. также: Роман Сенчин, “В авторской колее” — “Литературная Россия”, 2004, № 8, 27 февраля .

См. также: Дмитрий Быков, “Зори над распутьем” — “Новый мир”, 2004, № 4.

Агнешка Колаковская. Imagine… Интеллектуальные истоки политкорректности. — “Новая Польша”, Варшава, 2004, № 3 (51), март .

“Среди многих популярных утопических образов самый легкоузнаваемый, лаконичнее всего выражающий и вернее всего отражающий мечты и идеалы целого поколения содержится сегодня в популярной песне Джона Леннона „Imagine”. В ней предсказана окончательная победа стражей политкорректности: победа идеологии над здравым разумом, интеллектом, языком, над историей, наукой и фактами — над человеком и свободой. Напомню содержание песни Леннона: <…> „Вообрази, что нет ни небес... ни ада под нами, / Над нами просто небо... Вообрази всех людей, живущих сегодня... ни стран... и ничего, за что стоит убивать или умирать, / Никакой религии... Вообрази, что нет собственности... Нет нужды алкать или голодать, / Братство человека... Вообрази, что все люди владеют всем...” <…> вообразить всех людей в таком утопическом мире — это вызывает ужас. И не только потому, что образ мира без стран, без религии, без ценностей, за которые стоит убивать или умирать, без небес и ада, без собственности — это образ, веющий жуткой пустотой, и не только потому, что дрожь пробирает при мысли о том, как — с помощью каких репрессий — можно было бы (гипотетически) достичь такой утопии, противоречащей человеческой природе, и кто бы ее поддерживал. Но еще и потому, что как раз такая в общих чертах утопия, похоже, широко входит в чаяния XXI века, особенно в новой Европе”. В подзаголовке статьи содержится отсылка к книге Алена Безансона “Интеллектуальные истоки ленинизма” (1977).

Владимир Котельников. “Архипелаг ГУЛАГ”: археология зла. К 30-летию издания. — “Посев”, 2004, № 4.

Это наш эпос.

Владимир Крупин. Выбранные места из дневников 70-х годов. — “Наш современник”, 2004, № 4, 5 .

“И хотя я вижу, что в моем окружении много людей, которым я дорог, но я дорог тем, кто не пишет” (из записи от 4 ноября 1972 года).

“Все думал о Распутине, о смерти Шукшина и вдруг подумал, что мне говорят: Распутин умер, и я вскочил и побежал, обливаясь слезами, и на самом деле упал на кровать и рыдал. Значит, Валентин будет жить долго. Хорошо” (из записи от 15 октября 1974 года).

“Идиотское письмо от идиотки девушки” (из записи от 17 января 1975 года).

См. также: “16 марта [1998], понедельник. <…> Читал последние номера „Нашего современника”. <…> Вызывает недоумение Крупин — христианствующий неофит. Его стиль иногда странно похож на стиль Жванецкого — „Мы не люди, мы вятские” <…>”, — это из дневниковых записей покойного ныне поэта Евгения Курдакова (“Простор”, Алматы, 2004, № 3 ).

Константин Крылов. Предзнаменование. — “Спецназ России”, 2004, № 3, март.

“Самое худшее — это если в пожаре [Манежа] и в самом деле никто не виноват. То есть если это действительно случайность — случайная искра или молния какая-нибудь ударила. Потому что в таком случае это знамение, omen . Знак свыше. И знак совершенно ясный и отчетливый. То есть предвещающий какие-то очень крупные неприятности стране вообще и Москве в частности. Скорее всего — войну”.

Cм. также: “Собственно „психологическая война” возможна именно и только против русских. Негру, еврею или англичанину ты хоть чё хочешь объясняй — он cлушать не будет . А русский будет. Потому что у негра, еврея и англичанина „биос прошит намертво”, а у русского можно залезть туда и перепрограммировать все к черту. <…> Что делать? Во-первых, превратить изъян в сильное место. Заняться самопрограммированием. Первое, что нужно вбить себе в подсознание, — абсолютный запрет на запись программ определенного типа. Для начала — запрет на самоненависть, на все разрушающие программы. В том числе и абсолютный запрет на „национальную критику и самокритику”, сколь угодно „справедливую” и „меткую”. <…> Далее — перепрограммировать себя на уровне культуры. „Заказать себе станок для вывертыванья шеи” © Заболоцкий — и положить туда голову. (Об этом пока, впрочем, не будем. Замечу только, что это дело может потребовать не только духовных усилий. Я бы, например, был бы только за искусственное — химией и скальпелем, если нужно — усиление кое-каких свойств, слабо выраженных у русских. Например, агрессивности. „Пить озверин” квантум сатис. <…>) И, наконец, последнее — Русская Идея. Русская Идея состоит в том, чтобы все идеи были русскими. То есть — чтобы каждая хоть сколько-нибудь значимая мысль, суждение, умозаключение, изобретение, теория и прочий „интеллектуальный продукт” был произведением русского ума — или, уж во всяком случае, шел бы России и русским людям на пользу. Других же идей быть не должно. „Чтобы и думать против нас не смели, даже замышлять в голову не приходило ”. Заметим, что для нас этот вопрос принципиален — именно потому, что мы не защищены от „умственной заразы”. У нас нет тех здоровых защитных инстинктов, которые спасают остальные народы. Поэтому мы или погибнем, или займем место „думающих за всех”. Собственно, человек как вид — это прежде всего животное с ослабленными природными инстинктами. Много подобных видов вымерло, человек же заимел разум. И вышел из круговорота „природной жизни”, занял место не просто на верхушке пищевой пирамиды, а вне ее. Русские — это „люди в квадрате”, люди с ослабленными социальными инстинктами. „НЕО”. Которых или съедят успешные, либо они займут место, аналогичное месту людей в биосфере”, — читаем в сетевом дневнике Константина Крылова от 4 апреля 2004 года .

Александр Кушнер. “Мне нравятся чужие „мерседесы””. Разговор с поэтом и главным редактором “Библиотеки поэта” — не только о поэзии. Беседу вел Леонид Дубшан. — “Новая газета”, 2004, № 19, 22 марта.

“Мне 67, в молодости я думал, что такие годы — это глубокая старость. А сейчас — нет”.

“<…> вот уже лет десять я являюсь главным редактором „Библиотеки поэта”, и эта работа для меня — сознательное сопротивление хаосу <…>”.

“Иногда думаю: сочувствую ли я национально-освободительной борьбе? И понял, что нет…”

Александр Кушнер. “Жизнь без стихов непредставима”. Беседу вел Владимир Шемшученко. — “Литературная газета”, 2004, № 14, 7 — 13 апреля.

“Поэзия — не табель о рангах и не спорт, рекордов в ней не ставят. Шкловский, сказавший „Хлебников был чемпион”, совершил грубое насилие над законами искусства”.

“Издавать поэтов, умерших недавно (вы спросили о Ю. Кузнецове), очень трудно. У нас [в „Библиотеке поэта”] есть опыт издания такой книги (Булат Окуджава) — и должен сказать, что она вызвала много нареканий: это и понятно — сначала необходимо привести в порядок архив, от составителя требуется очень кропотливая работа. Что касается книги Рубцова, то мы бы ее издали, но пока нет предложений, нет заявки на такую книгу”.

Алла Латынина. “У меня нет аргументов, чтобы убедить людей читать современную русскую литературу”. Беседу вел Михаил Эдельштейн. — “Русский Журнал”, 2004, 9 апреля .

“Сегодня живет только один писатель, место которого в литературе ХХ века прочно зарезервировано, — Александр Солженицын. Что ж до остальных — тут все зыбко и подлежит пересмотру. Скажем, еще недавно очень значительной фигурой казался Владимир Маканин. Но то, что он делает сегодня, мне не нравится. Более того, мне все меньше нравится его роман „Андеграунд, или Герой нашего времени”, который я в свое время оценила достаточно высоко. Сейчас интерес к нему справедливо меркнет. Тем не менее Маканин кажется мне самым крупным писателем своего поколения, способным на сюрпризы. От Андрея Битова, скажем, никаких сюрпризов ждать уже не приходится, Владимир Войнович пишет какие-то злобные трюизмы, Василий Аксенов выстраивает свои фантасмагорические романы все более замысловато и все менее удачно, Анатолий Ким поглощен мистическим опытом, откровения которого не всегда совпадают с литературными”.

Владимир Личутин. Душа неизъяснимая. — “Завтра”, 2004, № 13, 24 марта .

“Свастика, крест, звезда — древнейшие символы, неподвластные земному сознанию и нашей воле. Они возникли за тысячи лет до египетских пирамид и иудейской каббалы и будут жить до той поры, пока не сойдет с земли нынешнее человечество и не возникнет новое. <…> Свастика (как и крест, звезды, геометрический и растительный орнамент) проникла не только в существо православной веры, в иконы, украшения храмов, но и в сам крестьянский приземленный быт. До сей поры на моей родине в Поморье бабы вышивают свастику на подзорах, полотенцах, занавесках, скатертях, ширинках, вывязывают на шерстяных рукавицах, носках, кушаках, вылепливают на лепешках (весенние вьюхи, тетерки) и козулях, рисуют на туесах, прялках и деревянной посуде, утицах и ковшах; это один из элементов народного орнамента”.

Александр Львов. Талмуд Переферковича: автор, читатели, текст. — “Народ Книги в мире книг”. Еврейское книжное обозрение. Санкт-Петербург, 2004, № 49, февраль.

Критический взгляд на перевод Талмуда, сделанный Наумом (Нехемией) Абрамовичем Переферковичем (1871 — 1940). Кстати, Переферковичем созданы — под псевдонимом Н. Абрамов — “Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений” (пятое издание — 1996) и “Словарь русских рифм” (1912, 1996).

Клаудио Магрис. Дунай. Главы из книги. Перевод с итальянского А. Н. — “Иностранная литература”, 2004, № 3.

“Дунай — австрийская река, и австрийским же является неверие в историю, которая разрешает противоречия, уничтожая их, неверие в синтез, преодолевающий и отменяющий правила игры, в будущее, которое приближает смерть. Наверное, потому сегодня старая Австрия и представляется нам родиной, что породила людей, которые усомнились в том, что у их мира может быть будущее, и не пожелали разрешать противоречия старой империи, сознавая: в любом случае окажутся разрушены некие основополагающие элементы и тем самым будет приближен ее конец”.

Ольга Мартыненко. Динарий кесаря. Антисталинская стратегия Шостаковича и стоицизм Бродского. — “Московские новости”, 2004, № 14.

Говорит Соломон Волков: “И вот [партийный] инструктор, знавший об этом разговоре, сказал Шостаковичу: „Как же вам повезло, говорили с самим товарищем Сталиным. Конечно, и вы человек знаменитый, но ведь он же владыка полумира. Вы по сравнению с ним... ” И Шостакович продолжил: „Червяк...” — „Да, да, червяк”, — подхватил инструктор”.

Лариса Миллер. “А жизнь все тычется в азы”. — “Русский Журнал”, 2004, 24 марта .

“24 марта 2004 года исполняется 65 лет со дня рождения ленинградского поэта Леонида Аронзона, погибшего в 70-м году. Его имя я впервые услышала не в России, а в Лондоне от английского переводчика Ричарда Маккейна…”

Мы отстали на целую вечность. Беседу вели редакторы Вальтер Майер и Кристиан Неф ( “Spiegel”, Германия). — “Международная еврейская газета”, 2004, № 11 .

Говорит Виктор Ерофеев: “Наши демократы, многих из которых я считаю своими друзьями, слишком надменны. Их не интересует народ, они его презирают. А народ, в свою очередь, чувствует это”.

См. также: Наум Коржавин, “Обескураживающие годы” — “Новая газета”, 2004, № 27, 19 апреля ; “Я ее [интеллигенцию] обвиняю не в корысти, а в наивном равнодушии к жизни большинства народа. Равнодушии от незнания и непонимания. От убеждения, что все само наладится”.

На Луне даже дышать нечем. Беседу вел Валерий Мастеров. — “Московские новости”, 2004, № 13.

Говорит Станислав Лем: “За ним [Путиным] объединенные выборами и настроениями россияне. Народу нельзя сопротивляться”.

“Надеяться всегда”. Отрывки из дневника Георгия Эфрона. — “Независимая газета”, 2004, № 78, 16 апреля .

Сын Марины Цветаевой, Георгий Эфрон (1925 — 1944), начал вести дневник четырнадцатилетним мальчиком — сразу после приезда с матерью в СССР в июне 1939 года. “Мы сейчас на самом низу волны — может быть, что окажемся скоро наверху этой волны. Такое систематическое чередование бед и неприятностей не может долго еще продолжаться. Я верю, что будут для нас и хорошие времена. Я верю, абсолютно уверен в том, что отец и сестра будут оправданы и освобождены. И это будет началом, как мне думается, нового течения нашей и моей жизни вверх, к чему-нибудь хоть немного похожему на счастие” (из записи от 11 марта 1940 года). Дневники готовятся к выпуску в издательстве “Вагриус”.

Аркадий Недель. Ненужный. — “Критическая масса”, 2004, № 1.

“Фильм Звягинцева „Возвращение” парадоксальным образом спорит с холстом Рембрандта „Возвращение блудного сына” <…>”.

См. также: Дмитрий Быков, “Никогда не путешествуйте с отцом. (Быков- quickly: взгляд-62)” — “Русский Журнал”, 2004, 27 января .

См. также “Кинообозрение Натальи Сиривли” (“Новый мир”, 2004, № 1).

Юрий Нерсесов. Большая пересъемка истории. — “Спецназ России”, 2004, № 3, март.

“Если для героев западного кино замочить русского, серба или жителя арабского Востока не сложнее, чем опрокинуть рюмку виски, то у нас в этом отношении до сих пор действуют запреты построже коммунистических. Продюсер известной боевиками „Империя под ударом”, „Спецназ” и „Русский спецназ” киностудии „Сварог” Николай Суслов самолично рассказал мне о нынешней цензуре на ОРТ. В одной из серий „Спецназа” свароговцев заставили вырезать из фильма кадр, где во время российско-американской антитеррористической операции наши радары засекают штатовский самолет. Потому что янки могут счесть это оскорблением своего технического гения и обидеться”.

Орхан Памук. Белая крепость. Роман. Перевод с турецкого Веры Феоновой. — “Иностранная литература”, 2004, № 3.

“Белая крепость” — уже третий роман знаменитого турецкого писателя, опубликованный “Иностранной литературой”, и одновременно посмертная публикация замечательного переводчика Веры Борисовны Феоновой (1940 — 2003).

Здесь же — беседа Орхана Памука с Глебом Шульпяковым: “В моем Стамбуле всегда идет снег”. В частности: “ В современной русской словесности Стамбул встречается нечасто. Но есть знаменитое по своей непримиримости эссе Бродского, посвященное Стамбулу. Правда, на английском языке. <…> — Насколько я помню, это эссе было напечатано за пару лет до того, как Бродский получил Нобелевскую премию и стал знаменитым. Я в то время жил в Нью-Йорке, где моя жена получала ученую степень, и писал „Черную книгу”. Общее настроение турецких интеллектуалов — и мое в частности — в ту пору было довольно унылым. Поскольку на интеллектуальной карте мира Турция не значилась. И тут появляется это эссе в „Нью-Йоркере”. В то время я толком еще не знал, кто такой этот Бродский. Слышал, что да, русский поэт, живет в Америке, и только. И я очень внимательно прочитал его эссе, и оно меня очень и очень расстроило. Не столько тем, что Россия и Турция в нем были представлены как тотально закрытые страны, где правят какие-то монструозные деспоты, где все изношено и ничего не ново. Нет. Просто представьте себе ситуацию. Я сижу в Нью-Йорке и пишу ностальгическую книгу, где действие происходит в Стамбуле. И тут появляется такой разгромный текст. Не потому, что это Бродский — повторяю, я почти ничего о нем не знал, — а потому, что это „Нью-Йоркер”, а „Нью-Йоркер” это журнал с высокой репутацией, который читают в мире. <…> Когда посторонний человек приезжает в город, проводит там несколько дней, а потом выносит чудовищный приговор и городу, и культуре. И все это печатается, да еще в „Нью-Йоркере”! Дело не в том, хороший это город или плохой, — любовь к городу, как и любовь к женщине, не определяется логикой. Как я уже говорил, я пишу книгу о Стамбуле, но это не значит, что я пишу панегирик. Город нельзя только хвалить или только ругать. Он всегда больше, чем то, что мы о нем думаем, вот что я хочу сказать в данном случае”.

Людмила Петрушевская. Три истории о любви. — “Октябрь”, 2004, № 4.

“Крошка М. И., худая и подвижная как мужской живчик, внедрилась в его жизнь влюбившись”. Это — стиль.

Евгений Пономарев. От Чонкина до Чонкина. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2004, № 3.

“Владимир Войнович в последнее время дважды напомнил о себе. Во-первых, написал гимн. Во-вторых, получил Государственную премию”.

“Войнович неоднократно утверждал, что, в отличие от многих, пишет грамотным русским языком. Да, это специфическая грамотность советской газеты”.

“Мышление Войновича дробит окружающий мир, создает примитивные двоичные системы и тут же их разрушает. На этом в большинстве случаев строится характерный юмор писателя”.

Здесь же: “Удивительное дело: В. Войновича не любят многие, но даже те, кто не любит его, читать его прозу отнюдь не отказываются. <…> Писатель он сложный, и эту-то сложность мы и попытаемся разгадать. Но однозначно отрицательный и притом почти что грубый отзыв о нем Е. Пономарева хочется оспорить сразу”, — возражает Евгения Щеглова (“О солдате Чонкине, Аглае Ревкиной и других”).

М. Почитаева. Экологические традиции бардовских песен. — “Гуманитарный экологический журнал”, Киев, 2003, том 5, выпуск 1-2.

“<…> наличие среди природоохранного фольклора определенной доли того, что принято называть экологическим экстремизмом”.

Валерий Прозоров (Саратов). О семантических горизонтах понятия “власть”. — “Логос”. Журнал по философии и прагматике культуры. 2003, № 4-5 (39) .

“В отечественном ценностно-семантическом пространстве различаются по крайней мере три обширных и взаимопроникающих смысловых спектра универсального (все равно — реального или иллюзорного по своим проявлениям и последствиям) понятия „власть” <…>”.

Франсин Проуз. Жизнь муз. Главы из книги. Перевод с английского Сергея Нещеретова. — “Иностранная литература”, 2004, № 3.

Алиса Лидделл и Льюис Кэрролл. Лиззи Сиддалл и Данте Габриэль Россетти. Лу Андреас Саломе и Рильке. Джон Леннон и Йоко Оно.

Александр Проханов. Пасха — национальная идея России. — “Завтра”, 2004, № 16, 13 апреля.

“Я прожил большую жизнь. Главное желание моей жизни — я хотел бы умереть и лечь в одну могилу с отцом. Отыскать наконец его могилу и в ней вместе с ним упокоиться. И вместе с ним воскреснуть”.

Публичная лекция Виталия Найшуля. Автор ваучера о либеральных реформах. — “ПОЛИТ.РУ”, 2004, 21 апреля .

Говорит Виталий Найшуль, директор Института национальной модели экономики : “Либерализм есть очень мощный способ осуществления социального контроля. <…> Либерализм является одним из самых сильных инструментов. Если вы его сняли с рынка экономики, то покажите другой инструмент, который работает так же сильно и так же эффективно. — Валитов: Я правильно понял, либерализм — один из самых эффективных инструментов принуждения? — Найшуль: Да. Социального принуждения”.

См. также беседу Виталия Найшуля с Дмитрием Быковым (“Огонек”, 2004, № 14 ): “<…> один из фундаментальных законов российской жизни формулируется так: „Если чего-то можно не делать, это не делается”. Верно и следствие из этого закона: „Если чего-то нельзя не сделать, оно будет сделано любой ценой””.

Александр Пятигорский. “Философия — это род склонности, переходящей в болезнь”. Беседу вела Наталья Кочеткова. — “Известия”, 2004, № 60-М, 5 апреля.

“<…> философ — это человек, у которого своего дела нет”.

Валентин Распутин. “Пишу о том, что нужно людям”. Беседу вел Савелий Ямщиков. — “Завтра”, 2004, № 14, 30 марта.

“Они действительно богатыри, нравственные богатыри. И [Владимир] Осипов, и [Леонид] Бородин, и [Владимир] Богомолов. Как скала. Ветры, бури, снегопады — несмотря ни на что стояли непоколебимо”.

Станислав Рассадин. Тайная свобода равнодушных. — “Новая газета”, 2004, № 19, 22 марта.

“Что же касается не пришедших на выборы, здесь — спокойное равнодушие. Которое не пугает, а, наоборот, обнадеживает. <…> А запас „равнодушия”, энергия неучастия (именно так!) суть залог общественного здоровья, постоянное напоминание власти, кто перед кем должен быть ответствен. Пуще того, возможно, даже форма того, что на высотах Пушкина и Блока именуется „тайной свободой””.

Ольга Рогинская. Глянцевое “я”: женские журналы и кризис автобиографизма. — “Критическая масса”, 2004, № 1.

“В качестве путеводителей по жизни они [женские журналы] продуцируют инфантилизм как основу женского мироощущения. То, что должно быть получено однажды в детстве и стать основой для получения индивидуального опыта, началом жизненного пути, предполагающего осознанный выбор и принятие решений, в журнале растягивается на годовой и жизненный цикл, оказываясь мнимой заменой собственно личного опыта. В результате (авто)биографический дискурс в „глянцевом” изводе теряет временное измерение (история жизни) и приобретает пространственное (обустройство себя и жизни вокруг). Время застывает в пространственной картине мира. Так, любопытно проследить, как в женском журнале функционирует категория возраста. Акцент делается не на естественном течении времени и соответственно возрастных изменениях, сопровождающих человека на его жизненном пути, а на остановке времени, мотиве вечной молодости”.

Романов Улицкой больше не будет. — “Газета.Ru”, 2004, 14 апреля .

Говорит Людмила Улицкая в беседе с Софьей Гамаюновой : “Дело в том, что роман — безумно тяжелая форма, требует огромного напряжения. В сущности, это дистанция марафонская. Я же по своему устройству скорее спринтер и в пространстве меньшем чувствую себя гораздо увереннее. Так что никак нельзя сказать, что мне что-то мешало писать романы последние три года. Это роман мне мешал писать рассказы и радоваться жизни. Но есть темы, которые никак не укладываются в рамки рассказа. И тогда происходит роман. По ощущению состояние писания романа напоминает затяжную болезнь. И чувство, которое я испытываю, заканчивая большую книгу, дает счастье освобождения, напоминающее выздоровление”.

Ср.: “Такой крупный жанр — это настоящая марафонская дистанция, требующая от писателя безумного напряжения сил. Я же скорее спринтер, и в небольшом пространстве чувствую себя гораздо увереннее. „Шурик” целых три года мешал мне писать рассказы и радоваться жизни. Состояние работы над ним напоминало затяжную болезнь. Закончив эту большую книгу, я испытала счастье освобождения, больше всего похожее на выздоровление”, — говорит Людмила Улицкая в беседе с Марией Кормиловой для “Новых Известий” (2004, 21 апреля ).

См. также: Галина Ермошина, “Биологический эксперимент” — “Дружба народов”, 2004, № 4 .

См. также: Сергей Беляков, “Александр третий, или Шурик в женском царстве” — “Урал”, Екатеринбург, 2004, № 5 .

Андрей Столяров. Русский мир. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2004, № 3.

“Представим себе карту мира, где не существует России”.

“„Европейская вечность”, судя по всему, завершилась. Пространство глобального проектирования внезапно очистилось”.

“Нации — это проклятие человечества”.

“Границы Русского мира пройдут там, где будут жить его граждане”.

“Создав Русский мир, Россия, конечно, потеряет свою старую государственность, но она так и так потеряет ее под напором нового времени”.

Страна деморализована нефтью. Беседу вела Наталья Конрадова. — “ПОЛИТ.РУ”, 2004, 21 апреля .

Говорит культуролог Михаил Ямпольский: “Разные люди подразумевают под стабильностью разное. Для одних — это если у них не отбирают больших денег, джипы и виллы. Но для большинства населения — это когда государство в распределительном порядке не дает им умереть. И они безумно боятся, что у них это отберут. По максимуму ты можешь что-то потерять и чем-то рискнуть, а если все по минимуму и работает на биологическое выживание, то ты просто боишься, что тебе не принесут пенсию такого-то числа. И ради того, чтобы эта пенсия пришла, люди сдают все, что касается любой формы дестабилизации, активности, борьбы. Страна поддерживается на таком уровне нищеты, которая делает стабильность формой раздачи жизненно необходимого пособия”.

Юрий Табак. Уникален ли Холокост? — “Независимая газета”, 2004, № 63, 30 марта.

“<…> „Это (т. е. Холокост) не должно повториться!” Однако если Холокост „уникален”, т. е. единичен, неповторим, то ни о каком его повторении речи изначально идти не может и указанный важный вывод обессмысливается: никаким „уроком” Холокост тогда не может являться по определению; либо это „урок”, но тогда он сравним с другими событиями прошлого и современности. В итоге остается либо переформулировать идею „уникальности”, либо отказаться от нее”.

Михаил Тарковский. Енисейские очерки. — “Октябрь”, 2004, № 4.

“Бывает, особенно по осени, накатит чем-то женским от теплого ли ветра, воды какой-нибудь особенно живой и черной среди камней или кочек, деревиной какой-нибудь наклоненной, раздвоенной и на женский стан походящей страшно и понятно. А тут еще и добыча, и кровь, и вина твоя перед добытым зверем, и собаки, и пот, и голод — и близина к жизни и к смерти такая, что звенит и плавится все внутри, и все равно чего-то не хватает, а душа полноты просит”.

См. также: Михаил Тарковский, “Бабушкин спирт” — “Новый мир”, 2004, № 6.

Виктор Троицкий. “…сумма, которая заставляет нас отступать перед чужой культурой”. — “Посев”, 2004, № 4.

Первая полная публикация большого письма А. Ф. Лосева к П. Н. Милюкову от 8 ноября 1915 года (хранится в ГАРФе). Алексей Лосев на тот момент был, как тогда выражались, “оставлен при университете” для подготовки к профессорскому званию (вроде нынешнего аспиранта). Письмо — о жалком материальном положении таких молодых ученых. Очень современно.

Андрей Фурсов. Счет победителей. Невыученные уроки войн, проигранных Россией. — “Политический журнал”, 2004, № 13, 12 апреля.

“Между 1991 и 2001 гг. Запад добился тех целей, которые ставил как программу-максимум в ходе Крымской войны в 1853—1856 гг., — загнать Россию в границы первой половины XVII в., то есть последних годов царствования Михаила, превратить ее в изолированную, без выхода к морям континентальную державу (хотя бы отчасти таким образом ослабить трансконтинентальность), уничтожить флот, военный и научный потенциал. Прекратилась ли после этого информационная психологическая война Запада против России? Сошла ли на нет русофобия? Не прекратилась и не сошла”.

“Не надо демонизировать Запад; он стремится убрать конкурента — ничего личного, он просто делает свою работу; русофобия при том, что настоящих русофобов на Западе немало (но и не так много), выполняет инструментальную роль. И ответ должен быть симметричным — тоже ничего личного”.

“Если кого винить — то только себя, за допущенные ошибки. За то, что не следовали простым правилам: „права или не права — это моя страна” (Россия); „хочешь мира — готовься к войне” (с Западом, с чертом, с дьяволом, тогда будут уважать, опасаться — а нам любовь и не нужна); „не верь, не бойся, не проси” (у Запада)”.

“<…> нам в нашем нынешнем положении важно теоретическое изучение любого опыта восстановления государства после унизительных поражений с последующим селективным практическим применением изученного. <…> Большевики и нацисты переиграли своих оппонентов в собственных странах и в мире (последнее в большей степени относится к большевикам, интернационал-социалистам, чем к национал-социалистам), потому что раньше других стали людьми ХХ в., осознали, поняли и вычислили основные системные тенденции развития века. И уж чему точно следует поучиться у большевиков, по крайней мере в 1920—1940-е гг., так это анализу современного мира и организации его изучения — несмотря на всю идеологизированность последнего <…>”.

“Нынешний мир и так рушится, причем рушить его начали не мы, а Америка, и, чтобы выжить в этом мире, увернуться от летящих обломков и самим не превратиться в обломки, нам нужно злое, то есть беспощадно честное, прежде всего по отношению к себе, знание. <…> у нас мало времени, нас поставили на „геоисторический счетчик”, и счет идет не на десятилетия, а на годы. „Крымская война-2” — вполне реальная вещь. Результаты ее могут быть для России намного более плачевными, чем таковые предыдущих западно-русских войн и ордынского господства. Это в XIX—ХХ вв. слабых били. В XXI в. — веке глобализации — слабых будут просто стирать. Из Истории. Навсегда”.

Александр Храмчихин. Годы национальной катастрофы, или Лучшее время в истории Государства Российского. — “GlobalRus.ru”. Информационно-аналитический портал Гражданского клуба. 2004, 22 марта .

“Формальная легитимность всей нынешней политической системы, включая т. н. оппозицию, возникла 22 августа 1991 г. и 4 октября 1993 г. Это безусловный юридический и исторический факт. <…> Однако даже в 90-е годы, когда у власти находился творец сегодняшней системы, для ее ментальной легитимации не было сделано ничего. Интерпретация происходящего в стране была полностью отдана людям, не приемлющим новую Россию („третью Россию”, если считать первой страну до 1917 г., а второй — СССР). Вполне естественно, что 90-е, которые по многим параметрам были лучшим периодом в истории Государства Российского, воспринимаются большей частью населения, в т. ч. многими из тех, кто стал жить значительно лучше, чем при Совдепии, как годы национальной катастрофы. Поэтому, кстати, никого не смущает тот странный факт, что систему громят те, кто не просто плоть от плоти системы (Зюганов, Явлинский, Рогозин, дальше можете перечислять сами, называйте любого — не ошибетесь), но просто немыслимы вне ее (речь идет, естественно, не о физическом существовании, а о статусе). Если человек открыто заявляет о преступном характере развала СССР и „расстрела парламента” в октябре 1993 г., он не имеет права занимать каких-либо должностей в органах исполнительной, законодательной и судебной власти любого уровня, поскольку все эти органы созданы в результате вышеназванных „преступлений”. <…> „Третья Россия” практически не имеет патриотов, по крайней мере — среди элиты, которая до сих пор в основном делится на патриотов США (или граждан мира, что примерно одно и то же) и на патриотов СССР (при том, что нынешняя Россия создана как отрицание СССР). <…> Легитимирует Россию политическая сила, которая придет к власти, четко заявив, что страна родилась 22 августа 1991 г. и именно этой страной мы гордимся. Причем надо будет сначала это заявить, а уже потом под этим лозунгом завоевывать голоса избирателей”.

Алексей Цветков. На долгом перекрестке. — “Иностранная литература”, 2004, № 4.

“<…> именно эти люди [Оливер Уэнделл Холмс, Уильям Джеймс, Чарлз Пирс и Джон Дьюи], выпускники кембриджского „Метафизического клуба”, стали окончательными победителями в борьбе с рабовладельческим Югом”. Здесь же — фрагменты интервью с Луи Менандом, автором книги о четырех вышеперечисленных философах.

Кирилл Черевко. Первый планерист в русской поэзии. К 110-летию со дня рождения Георгия Шенгели. — “НГ Ex libris”, 2004, № 15, 22 апреля.

“Меня глубоко поражала огромная работоспособность Георгия Аркадьевича — монументальный труд в 800 страниц машинописного текста по теории стихосложения — продолжение его „Трактата о русском стихе”, около 140 000 строк (что равно почти 5 томам “БВЛ”) переводов стихов зарубежных поэтов <…>”. Тут же публикуется (в сокращении) поэма Георгия Шенгели “Тайна кавторанга” (1944 — 1947).

Бора Чосич. Словарь попа Теодора. Перевод с сербского и послесловие Василия Соколова. — “Иностранная литература”, 2004, № 3.

“Книги Боры Чосича можно читать в разных направлениях. Например, тот же „Теодор” читается и по вертикали: названия „словарных статей” при сквозном прочтении складываются в отдельный рассказ” (от переводчика). Здесь же — эссе Андрея Битова о Чосиче.

Лев Усыскин. Кульминация советского кино. Фильмы рекордного, 1979 года. — “ПОЛИТ.РУ”, 2004, 20 апреля .

“Однако, на мой вкус, самым аутентичным фильмом семьдесят девятого года стала почти никем не замеченная картина Аиды Манасаровой „Утренний обход”…”

“И, наконец, два шедевра мирового калибра, созданные советским кино в тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Первый из них почти никто не видел — лишь особо интересующиеся и специалисты . Я имею в виду „Грузинскую хронику 19 века” — фильм, по-видимому, самого талантливого грузинского режиссера последних десятилетий Александра Рехвиашвили...”

Марта Шарлай. Поэзия Бориса Рыжего: избирательное сродство. — “Урал”, Екатеринбург, 2004, № 5.

Рыжий и Фет. Рыжий и Лермонтов. Рыжий и Есенин. Рыжий и Блок. Рыжий и Гандлевский.

Ярослав Шимов (Прага). Пир побежденных. Современная демократия как путь к катастрофе. — “Логос”. Журнал по философии и прагматике культуры. 2003, № 4-5 (39).

“<…> об активной самообороне евро-американской цивилизации”.

Михаил Эпштейн. Проективный словарь философии. Новые понятия и термины. № 12. — “Топос”, 2004, 21 апреля .

“Сексуальность, так сказать, первична, цивилизация вторична, а эротика третична, это уже не нагое и не прикрытое, а раздетое” .

“Это время для нас абсолютно не утрачено…” Михаил Айзенберг, Лев Рубинштейн, Михаил Шейнкер. — “Критическая масса”, 2004, № 1.

Говорит Лев Рубинштейн: “Я не думаю, что можно говорить об академическом уровне исследования андеграунда. Не потому, что это исследование не соответствует какому-то уровню. Просто пока это явление — то есть андеграунд — существует не только в виде корпуса текстов, но и физически. Оно еще не затвердело. Многие из нас еще живут не то чтобы этими прежними представлениями, но этими чувствованиями. О себе я это могу точно сказать. На многие культурные вещи я реагирую как человек андеграундной культуры, я не перестал им быть, хотя моя жизнь, культурные и жизненные обстоятельства здорово изменились. Это не хорошо и не плохо. Это так. Поэтому я не готов чувствовать себя той бабочкой, которую рассматривают под микроскопом”. Разговор в редакции “Критической массы” связан с появлением монографии Станислава Савицкого “Андеграунд. История и мифы ленинградской неофициальной литературы” (М., “Новое литературное обозрение”, 2002) и “литературной энциклопедии” “Самиздат Ленинграда. 1950-е — 1980-е” (составители Вячеслав Долинин, Борис Иванов, Борис Останин, Дмитрий Северюхин; М., “Новое литературное обозрение”, 2003).

Ювелир или хлебопек? Беседовал Сергей Шаргунов. — “НГ Ex libris”, 2004, № 14, 15 апреля.

Говорит поэт и переводчик Михаил Синельников: “<…> я был близко знаком в последние его годы с последним акмеистом Михаилом Зенкевичем. Смею сказать: из живых встреченных поэтов он мой единственный настоящий учитель. Зенкевич повлиял на мою поэтику, показав, что форма может быть не мертва! Конечно, вся поэзия ХХ века замешена на основе брюсовского стиха. Брюсов создал русский стих, на котором писали и Блок, и Белый, и даже Бунин, и газетные графоманы. Стих как отчеканенная валюта. Именно Зенкевич мне показал, что этим, часто мертвым, ямбом можно выразить живое”.

Александр Янов. Нелиберальная демократия и либеральная оппозиция. О политических последствиях терминологических заблуждений. — “Независимая газета”, 2004, № 78, 16 апреля.

“<…> свобода требует ограничения демократии”.

Составитель Андрей Василевский.

“Арион”, “Вопросы литературы”, “Дружба народов”, “Зеленая лампа”, “Звезда”, “Знамя”, “Новое литературное обозрение”

Алексей Алехин. Суп из топора. — “Арион”. Журнал поэзии. 2004, № 1 .

О 62-м, поэтическом, номере “Нового литературного обозрения”.

“Вообще-то я б на месте поэтов обиделся. Избавившись от критики, подменив ее „актуальным” литературоведением, потеряли тот этап, когда над стихами просто размышляют, когда ими любуются, когда их кто-то любит и учит наизусть: когда они делаются частью живой культуры — до того, как стать „объектом” изучения. Это как если бы тебя из родильного дома, минуя детскую, школу, дружбы и ссоры, вообще всю жизнь, — прямо поволокли б в прозекторскую. Но для того, чтобы обидеться, надо хотя бы самому чувствовать за собой иные достоинства, помимо „инновационных”. <…> Поэзия и без того достаточно жестокий род занятий. Она требует от решившего посвятить себя ей рискованного самопожертвования: целой жизни, причем безо всяких гарантий. Грех на том, кто соблазняет. Кто внедряет мысль, что стихи можно не написать, а построить — если следовать достаточно остроумной „концепции”. И жаль соблазненных, целыми табунами переезжающих нынче с фестиваля на „конференцию” и обратно на фестиваль, бубнящих там и тут свои „тексты” и, кажется, всерьез верующих, что они — участники „поэтических практик” в „эпицентре поэтического бума”.

Печаль <…> в том, что вся эта бурная деятельность — с точки зрения поэзии — впустую. Это ведь иллюзия, что, если плохие стихи хорошо объяснить, они сделаются хорошими”.

Георгий Владимов. Долог путь до Типперэри. Роман. Часть первая. Публикация Евгении Сабельниковой. — “Знамя”, 2004, № 4 .

Начало автобиографического романа-трилогии, охватывающего события с августа 1946 по август 1991 года. Вторая и третья части сохранились в фрагментах. В названии — солдатская песенка наших союзников времен Первой мировой — “It’s a long way to Tipperary”. Эта часть романа, условно говоря, посвящена походу двух пятнадцатилетних “оболтусов-суворовцев” к опальному Михаилу Зощенко. Но это очень условно. Эпос переплетается здесь с лирическим мемуаром, время пульсирует и растягивается, герой заглядывает в свою последующую судьбу из предыдущей. Кстати, фрагмент этой публикации я уже читал в 6-м выпуске литературного питерского альманаха “Камера хранения” (1997). Фрагменты следующих частей журнал также надеется со временем напечатать.

“Господу богу прошение от неверующего в него”. “Разговоры с богом” Геннадия Русакова читают Владимир Губайловский и Евгений Ермолин. — “Дружба народов”, 2004, № 4 .

Оба отклика — “Стихи — не слезы” и “Плач и зов” — в общем-то об одном: безжалостна ли “должность поэта”? Оба откликнувшихся критика крайне взволнованы деликатным поводом разговора и даже несколько обеспокоены фактом собственной критической интонации (отдельные стихи и — в целом — поэзия Г. Р. им дороги, что, впрочем, не мешает подвергать свои догадки — сомнению в собственной правоте).

Грузинский номер “Дружбы народов”. — “Дружба народов”, 2004, № 3.

Все восемь рубрик номера — от “Прозы и поэзии” до всегдашнего лев-аннинского “Эха” — приготовлены либо грузинами, либо — “по-грузински”. Большинство прозаиков (за исключением двух имен), представленных здесь, известны и читаемы еще с советских времен. В журнале публикуются: прежде всего уже нашумевший семейно-исторический роман Отара Чиладзе “Годори” (который мы подробнее отметим в следующем обзоре), страшноватая беллетристика Резо Чеишвили, саркастичные рассказы Реваза Мишвеладзе, “Грустные истории” Годердзи Чохели, живописно-лиричная новелла-воспоминание Джемала Карчхадзе и другие сочинения. Во вступлении к грузинскому номеру, названному “Безвизовый визит”, главный редактор “Дружбы народов” Александр Эбаноидзе, рассуждая о грузинской прозе, отмечает: “К сожалению, в нынешних условиях у нас нет полного представления о литературном процессе последнего десятилетия (в номере представлен его беглый обзор1), но знакомство с доступными и досягаемыми публикациями показало, что в новейшей грузинской литературе можно найти что угодно — грузинскую разновидность постмодернизма, минимализма, гиперреализма, мистицизма, неомодернизма, шокирующего эротизма, мнимого историзма, иронического сентиментализма, даже куртуазного маньеризма — словом, знаменитое „стендалевское зеркало” разбито вдребезги, и в нем нелегко разглядеть отражение реальной жизни, что, конечно же, по-своему тоже свидетельствует о состоянии общества. Однако отношение к писательству как общественно значимому делу, ответственность за написанное слово — трезвое, зоркое зеркало сберегли писатели, воспитанные на классике и утвердившие себя вопреки цензуре в нелегкие для творчества советские времена”.

Из документально-публицистических текстов отмечу мозаичное исследование Гагика Карапетяна “Сергей Параджанов/Эдуард Шеварднадзе. Кто, где и как прервал 15 лет молчания Мастера”, подготовленную Мамукой Арешидзе “Хронику событий в Грузии: 1989—2004” и блок мнений “„Революция роз” — взгляд из Тбилиси и Москвы”.

Украшением номера считаю маленькое, виртуозное эссе крупнейшего грузинского писателя XX века Григола Робакидзе (перевод Ии Мухранели), написанное в начале 20-х годов — в ответ на тогда же вышедшую статью “Думы о Грузии” некоего Николоза Мицишвили. Очевидно, это грузинский вариант сюжета “Чаадаев — Пушкин”: Мицишвили взял под сомнение самость, промыслительность и благость Грузии, а Робакидзе, встав на горло своему естественному эмоциональному взрыву и попытавшись рассуждать отстраненно, — ответил. Вышло историософское и страстное признание в любви — выпавшему на долю народа (и отдельно взятого человека) — грузинскому Пути.

Евгений Добренко. Молоко современности и творог истории: нарратив как способ производства социализма. — “Вопросы литературы”, 2004, № 2, март — апрель .

Стереоскопическое исследование многолетнего “репрезентационного” книжно-журнального проекта 30-х годов, являющегося важнейшей частью нового исторического мифа, замаскированного под общественную формацию. Чаще всего этот миф называют “историей становления пролетарского общества”. Речь идет о грандиозной “Истории фабрик и заводов”, “Былях горы Высокой”, “Людях Сталинградского тракторного” и других инструментальных частях сталинского переписывания истории . Тонкая была работа, художественная . Удивительно то, что на первых этапах этой истории описательно-документальная часть жизни новых рабочих, только приучающих себя к будущему статусу хозяев жизни, дана весьма правдиво, со всей неприкрытой грязью (в прямом смысле слова) “проклятого прошлого” и не менее свинских первых этапов “перековки”. Согласно указаниям РАППа, использовались дневники и живые свидетельства. Довольно скоро самих “хозяев” (среднюю и нижнюю часть пролетарского пирога) живописно представил Зощенко. А вот столь подробный рассказ о замесе и раскате теста попадается мне впервые.

Правда, текст, подписанный “г. Нью-Йорк (США)”, немного перегружен традиционным филологическим “эсперанто”, но это, надеюсь, не помешает живым читательским впечатлениям. Одни цитаты чего стоят. Жутковато.

К 160-летию Н. А. Римского-Корсакова. Из переписки Н. А. Римского-Корсакова с В. Я. Ястребцовым (1905—1907). Публикация, подготовка текста, вступительная заметка, сопроводительный текст и примечания Людмилы Барсовой. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 3 .

Эпистолярный диалог великого композитора — примерно с тем, кого когда-то так отчаянно призывал-заклинал Мандельштам, мечтая о разговоре хотя бы на колючей лестнице. Композитор заканчивал свои письма нотными росчерками, нежно поругивал своего визави за восторги и, похоже, был им/ими счастлив. Собеседник-то был любящий, понимающий и “необходимо-разжигательный”.

Вероника Капустина. Рассказы. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 4.

О детях и взрослых, их неуловимом “перетекании” друг в друга. Чуточку “сонные”, но очень ладные, как и ее стихи (см. “Новый мир”, 2002, № 9).

Александр Карасев. Рассказы. Вступительное слово Владимира Маканина. — “Дружба народов”, 2004, № 4.

Их три, и все — о последней чеченской. Вот — из эпилога первого, он называется “Запах сигареты”:

“Дождь прекратился, из-за двенадцатиэтажной бетонной коробки вышло и робко засияло солнце. Я с силою вдавливаю до фильтра скуренный окурок в мятую жесть кофейной банки: „Все, довольно об этом!” Внизу, по мокрому, испещренному мелкими лужицами асфальту идет, слегка прихрамывая, парень лет двадцати. Его движение неожиданно обрывается. Он как вкопанный застывает у невидимой преграды, собравшаяся сделать шаг его нога повисает в воздухе.

Господи, что же происходит с нами, если от прозрачной паутинки, одного из чудесных творений Твоих, мы шарахаемся как от противопехотной мины?”

А дальше идет длинный, полужирным шрифтом список “бойцов 1-го ВОПа”, рядовых, ефрейторов, сержантов, которым посвящен этот рассказ.

Отец Евгений Касаткин. Через тернии. Записки протоиерея. — “Зеленая лампа”. Литературно-публицистический альманах. Иркутское отделение Союза российских писателей. 2003.

Живущий в Иркутске (род. в 1934) протоиерей Крестовоздвиженской церкви вспоминает свои мытарства во взаимоотношениях как с церковным начальством (о. Евгений принял сан священника в 1967-м), так и с Большим домом. Эти записки сами собой ложатся на ту условную полку, где уже стоит, скажем, ретроспективная исповедь мирянина — писателя Л. Пантелеева (книга “Верую”, главы из которой были впервые опубликованы в “Новом мире”). Нельзя забыть рассказ о. Евгения об иркутском архиепископе Вениамине, десять послевоенных лет “отбывшем” на Колыме. Там он служил в санчасти лагеря, что не только спасло ему жизнь, но и дало возможность тайно молиться. На настольном календаре он нарисовал медицинский крест красного цвета и для маскировки сделал надпись “Чистота — залог здоровья”. И вот на этот красный крест владыка тайно молился.

Бахыт Кенжеев. Гроза над Средней Азией. — “Знамя”, 2004, № 4.

Уйдет, неласковая, сквозь долгую зевоту

долдоня — музыке наперерез —

перевранное пушкинское “что-то

мне грустно, бес”,

и пораженческая страсть немытою гадалкой

воспламенит воображение, бубня

о Лао-цзы, и друг лысеющий в тусовке жалкой

чурается меня.

................................................

…И если на место “друга” подходит, пожалуй, не один сотоварищ, “чурающийся” “бахытика” (как он сам назвал себя в одном из уже давних стихов), так и не освоившего набоковскую буржуазность поведения и “правильную” манеру держать себя в публичном “литературном сообществе”, — то уж “учитель бедный” в последней строфе не имеет “выбора кандидатов”. “А уж если пить учил, то — повышая градус, / схитрить, вильнуть — но только не уплачивая в срок / унылым мытарем на скорбь, огонь и радость / исчисленный налог”. Это — о поэте и философе Александре Сопровском, чье великолепное эссе о Книге Иова было однажды напечатано в нашем журнале.

Леонид Костюков. Путешествие из Петербурга в “Москву”. — “Арион”, 2004, № 1.

“ Всерьез говоря о Петербурге, надо наполовину говорить о Москве. Но не как о равноценной альтернативе, а, скорее, как об искушении, как о мифе (курсив автора. — П. К. ). Зададимся нелепым вопросом: а есть ли в Москве Петербург? Дворы-колодцы, узкие каналы, горбатые мостики, львы перед подъездами? Гость столицы сомневается, опытный москвич размеренно кивает: найдутся . Точно так же есть и люди (поэты — в том числе), ведущие немосковский образ жизни. <…> Поэтому, в частности, нелепо переезжать из Москвы в Питер. У нас все есть. Вообще, москвич не эмигрирует — в том смысле, что москвич-эмигрант перестает считать себя москвичом. Петербуржец эмигрирует”.

Мария Котова, Олег Лекманов. Плешивый щеголь (из комментария к памфлетному мемуарному роману В. Катаева “Алмазный мой венец”). — “Вопросы литературы”, 2004, № 2, март — апрель.

Замечательно написанное исследование, или, пользуясь приведенным в тексте определением Б. Я. Бухштаба, — “литературоведческое расследование”, освежающее и сам катаевский текст, и сложившееся отношение к нему — как широкой публики, так и профессионалов.

“Медленное чтение романа и тщательное сличение его текста с мемуарными источниками и документами эпохи позволяют со всей ответственностью утверждать: в произведении Катаева нет ни одного (sic! — П. К. ) полностью вымышленного эпизода. Даже самые малодостоверные на первый взгляд сюжетные линии „Венца” в итоге выдерживают проверку на подлинность”.

Примеры (все, все!) поражают своей убедительностью.

Джозеф Максвелл Кутзее. Нобелевская лекция. Он и его слуга. Перевод с английского Нины Жутовской. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 3.

Тексту лекции предшествует статья Ларисы Залесовой-Докторовой “Мир Джозефа Максвелла Кутзее”, где подробно рассказывается о шестидесятичетырехлетнем авторе девяти романов и нобелевце прошлого года. Романы Кутзее — жестоки, герои — “поперечники”, стремящиеся к свободе. Но быть свободным, по Кутзее, не значит быть счастливым.

Вместо лекции лауреат прочел главу из своей новой книги о Робинзоне Крузо: “высказался о пользе обучения и сочинительства и защитил право писателя преобразовывать происшедшие события в момент их описания. Когда его Робин был молод, он хотел, чтобы молодым писателям было запрещено обращаться к сюжетам, уже использованным другими. Но теперь, к концу жизни, он понял, что в мире мало сюжетов, и если молодых писателей обвинять в плагиате, то наступит молчание”.

У нас не наступит.

См. также рецензию Михаила Эдельштейна “Жизнь и время Джона К.” (“Новый мир”, 2004, № 5).

Александр Кушнер. Белый флот. — “Знамя”, 2004, № 4.

Замечательная подборка. Ближе к концу — пронзительно-потаенный стихотворный “комментарий” к запечатленным в Евангелии словам Спасителя о собирании сокровищ. Без исконно “кушнеровской” любви к оставляемым здесь родным вещам, вестимо, не обошлось. И так — от плоскости столешницы с вещами на ней и плоскости тетради, переплавляющей сердечное влечение к слову и музыке, — с трогающей надеждой:

................................................

Тот, кем обещано нам восполненье утрат,

Он о стихах ни намеренно, ни ненароком

Нам ничего не сказал, но, быть может, им рад.

Лучшие так и написаны, как перед Богом.

Как неожиданно получилось это прокатившееся, хрустальное ни-не-на — во второй строке!

Лирика и сатира Лазаря Лагина: архивные штрихи к портрету. Публикация Н. Л. Лагиной. (Рубрика “Юбилейное: смесь”). — “Новое литературное обозрение”, № 64 (2003, № 6) .

Лирика — это “Из поэмы „Ночь в контрразведке”” с финальным вздохом: “Теперь, наверно, в небесах погром…”, а сатира — это “обидная сказка” “Лев и зайцы”, где над зверушками верховодит звериное “черное духовенство”, а при своей кончине цари зверей принимают “монашеские чины”.

Все-таки не зря я так не любил Хоттабыча, басни для взрослых Сергея Михалкова и журнал “Крокодил”. Николай Носов и Джанни Родари тоже воспевали “направляющую и руководящую”, но в их иносказательности хоть брезжил какой-то искренний задор и юмор, а от этой продажной и мракобесной “сатиры” так и несет дубовым залом ЦДЛ и суетливо листаемой “Правдой”.

Владимир Медведев. Изольда. Рассказ. — “Дружба народов”, 2004, № 4.

Это не рассказ, а плотный, заботливо подобранный коллаж из газетных материалов (интервью, реклама, “срочно в номер!” и проч.), отрывков из думских стенограмм, отчетов, публичных досье и распечаток телеэфира. И даже надписей на заборе. Все крутится вокруг личности знаменитого “мусорного” олигарха Марка Каразова, сколотившего состояние на переработке отходов. Олигарх решил вступить в брак со своей собачкой, борзой Изольдой, которую он сперва понемногу выводит в свет, учится представлять публике и прессе и уже готовит к наследованию компании… Общество же бурлит: дискуссии, споры, митинги. Желтая пресса волнуется. Информационный повод растет вместе с рейтингом. Вспоминается Калигула со своим сенатским конем… Короче, приложение к “Незнайке на Луне” для взрослых.

Впечатляет как объем проделанной Медведевым “работы”, так и точность попадания во все информационные стили. Собственно, выдумывать-то много не пришлось. Да я бы и не удивился, случись все въяве. Выдвигали же у нас денщика (пардон, телохранителя) в президенты. И ничего. А тут всего лишь собачка.

Елена Невзглядова. О современном лиризме. — “Арион”, 2004, № 1.

И снова о 62-м, поэтическом, номере “Нового литературного обозрения”.

В отличие от статьи Алехина, здесь более чем трудолюбиво разбирается содержательная сторона “феномена современной инновационной поэзии”. И не только.

“Нет и не может быть другой поэзии в точном смысле слова, но вот филологи, за редким исключением, по сравнению с поэтами — действительно другие. Природа мышления другая. (Это, конечно, так, но у инновационных поэтов давно имеются, как видим, свои собственные филологи, причем половина из них самих — инновационные поэты. По совместительству. Такой вот замкнутый и постепенно расширяющийся круг. — П. К. ). Ничего печального в этом нет, и те способности, которыми обладают представители науки, тоже могут вызывать восхищение; только надо, чтоб ученые понимали, что поэтические тексты требуют для правильного прочтения специальных (врожденных) данных. Никого ведь не удивляет и не уязвляет, что партитуру читают одни профессионалы-музыканты. А поэтическим слухом, позволю себе заметить, обладают гораздо реже, чем музыкальным”.

На мой взгляд, самое печальное в том, что некоторые из ведущих “инноваторов” (как филологов, так и “авторов текстов”) этим слухом очень даже обладают. Перефразируя мысль Дельвига, донесенную до нас Пушкиным, для многих из них цель поэзии — политика . Особая, литературная, связанная и с определенной властью, и с определенными деньгами, и с влиянием-формированием. Примечательно, что и в ней тоже бывают свои “двойные агенты”, понять которых вашему обозревателю, увы, не дано. Но некоторых из них я лично знаю.

P. S. А кто-то ведь скажет: пусть ругают, пиар-то идет. И будет прав: идет. Все в дело идет.

Владимир Новохатко. “Так за царя, за Родину святую…” — “Вопросы литературы”, 2004, № 2, март — апрель.

Подробные, совершенно перестроечные по изложению воспоминания заведующего редакцией легендарной книжной серии “Пламенные революционеры” (для которой писали Аксенов, Войнович, Гладилин, Окуджава, Эйдельман и другие шестидесятники). На десятилетнем юбилее редакции (1978) ее авторы и сотрудники, “обнаружив приличествующую случаю недюжинную историческую память”, случилось, запели хором (см. заголовок мемуара), не убоявшись снующей неподалеку уборщицы.

Все курсивы в последующей цитате — наши.

“Отображаемая в книгах судьба многих ее героев была трагичной: они погибали в тюрьмах, на виселице, на гильотине, у расстрельных стенок и рвов, в концлагерях. Но поразило в нашей работе над рукописями другое: ни один, обращаем внимание, ни один из них за всю мировую историю не достиг поставленной перед собой цели — создать царство Божие на земле, справедливое общество. Достоевский говорил, что зло жизни коренится не в несовершенстве общества, а в несовершенстве человека. Ошибка революционеров была, очевидно, в том, что они брались за дело не с того конца, а во-вторых, действовали не убеждением , а насилием, террором. <…> Именно это историческое, гражданское, социальное бесплодие революционеров и жестокость употребляемых ими средств вызывало у читателей подспудное — а судя по читательским письмам, часто и осознанное — неприятие их усилий, их нравственного облика. Особенно ярко, ощутимо это выявлялось по отношению к таким романам, как „Нетерпение” Юрия Трифонова или „Две связки писем” Юрия Давыдова. Примечательно, что эти и подобные им книги становились объектом резкой критики со стороны отдела пропаганды ЦК КПСС”.

Вадим Перельмутер. Стихи. — “Арион”, 2004, № 1.

............................................................

Возле дома теперешнего невнятно рябит ручей,

Словно струит строку, не давая толком прочесть.

Забывается все, кроме самых пустячных вещей,

Например, как впервые не смог заснуть лет в шесть.

Как пропитанная легким потрескиванием паркета

Невесомая тишина совсем не была страшна,

И рассеянный луч то ли звездного, то ли фонарного света

Падал наискось, искажал крестовину окна…

Никогда не знаешь — что затаилось за дверью,

Потому подчас и мерещится, что именно там

Воздается каждому не по вере, но по неверью,

По недоверью к чьим бы то ни было опытам и словам.

............................................................

(Из стихотворения “Et cetera” )

Николай Работнов. “Война, в которой все — перебежчики”. — “Знамя”, 2004, № 4.

Тема, в общем-то, та же, что у А. Алехина и Е. Невзглядовой (см. выше). Только охват пошире, чем 61-й и 62-й номер “НЛО”. Несмотря на человечность, то бишь эмоциональность-оценочность, все здесь очень подробно и, я бы сказал, исчерпывающе академично. О “филологически углубленной критике поэзии”, одним словом.

(По)читателям Ильи Кукулина, Шиша Брянского и Псоя Короленко будет особенно (не)интересно.

Геннадий Русаков. “Я держусь за родные одежды этих слов, этих строк, этих дней”. Из книги “Стихи Татьяне”. — “Дружба народов”, 2004, № 4.

.................................................

Я тоже патриот, но позднего разлива:

и мне мила страна, когда она смазлива.

А тут сперва запой, а после мордобой…

Прикажете сгонять посыльного к варягам,

на Калке поумнеть, ливонцев бить с оттягом,

к Европе лезть в окно, потом в Китай гурьбой?

Любовь тогда проста, когда негромки чувства.

А ежели она — почти что вид искусства,

психоанализ, нет — одно дранье волос,

поскольку “наших бьют”, евреи в Израиле

и НАТО?.. А хлеба, как водится, сгноили.

И демокрапит март… Но вроде обошлось.

Как быть, читатель-друг, когда такая слякоть,

захлюстаны сады и вечно тянет плакать,

шесть месяцев в году хронический рассвет?

А поезда гремят в свои Тмутаракани,

в тартарары, вразнос, и чай зацвел в стакане…

И ничего тебе страшней и ближе нет.

“…Сама хозяйка своей судьбы”. Письма Галины Старовойтовой. Публикация, вступительная заметка и примечания Ольги Щербининой. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 4.

Три письма на житейские темы: 1974, 1982, 1985 годов. Из примечания: “Старовойтова любила общество, большие компании; на днях ее рождения, на Новый год в их с мужем (социологом М. В. Борщевским. — П. К. ) квартире в Ленинграде, затем в Москве собиралось до полусотни человек. Пели, читали стихи, свои и чужие, больше „запретные”: Мандельштама, Цветаеву, Бродского; спорили о политике, обменивались номерами „Хроники текущих событий”. Помню, где-то в середине 1980-х выводили „Боже, царя храни”. <…> Круг общения Старовойтовой был обширнейшим, включая „провинциалов”, которые приезжали, звонили, писали (не было в ней и следа плебейского высокомерия). Галина обычно входила в подробности обстоятельств собеседника, любила вместе с ним обсуждать его дела, давать советы, помогать, устраивать”.

Как видим, державное спивалы не только в сумеречных стенах московского Политиздата (см. выше — воспоминания В. Новохатко).

Бенедикт Сарнов. Тамара ему, конечно, изменила. — “Вопросы литературы”, 2004, № 2, март — апрель.

Памфлет, спровоцированный прошлогодней книгой академика-экономиста Николая Петракова “Последняя игра Александра Пушкина”. Коротко говоря, петраковская сенсация в основе своей не нова и выдержана, по мнению Б. Сарнова, в старых советских гострадициях. Но помимо сообщений о том, что Пушкина убили самодержавие и царь, неровно дышащий к первой петербуржской красавице, “вспомогательные” озарения академика РАН развиваются весьма причудливо. Вот их перечень, без объяснений: 1. У Идалии Полетики с Натальей Николаевной встречался отнюдь не Дантес, а сам царь, который никакого пистолета к виску, естественно, приставлять и не думал. 2. Оскорбительные “дипломы рогоносца” изготовил и стратегически разослал друзьям… сам Пушкин . 3. Наталья Николаевна была Дантесу до лампочки; ухаживать за ней, изображать влюбленность было партийным заданием, которое наш умный Пушкин легко разгадал. 4. А “заказал” поэта, как вы уже догадались, самолично Николай Палкин.

Гасан Гусейнов. Революционный символ и коммерция. — “Новое литературное обозрение”, № 64 (2003, № 6).

Печатается в блоке “Революционный дискурс как коммерческий бренд”.

Оказывается, бренд “Сталин” и иже с ним — это продукт новой, “протестной” эстетики, не зря ведь, по словам Псоя Короленко, сам Иосиф Виссарионович был в душе… ребенком и обэриутом, “литературным хулиганом”. “Это превращение не нужно связывать только с высокой скоростью реабилитации советско-чекистской России в послеельцинскую эпоху и вообще с политической злобой дня. Она [эстетика] в том более общем духе времени, в тех людях, для которых Муссолини и Калигула, Гитлер и Наполеон — лишь торговая марка крутизны. Весело раскрутить ее, а не умно кручиниться о ее жертвах — вот, как им кажется, задача момента <…> все покажет политический и коммерческий успех их проекта”.

Я понимаю, “им” еще ни разу весело не раскручивали собственные кишки по периметру спинки стула и не мочились в лицо. А так… что ж, занимательно иной раз бывало некоторым представителям старшего поколения — в Сухановской-то, например, спецтюрьме, славящейся своими забавными аттракционами. Сухановский луна-парк такой.

“Это представление, сколь бы вопиющим ни был разрыв стёба с личным опытом миллионов людей и историческими представлениями образованного меньшинства, с неумолимой силой вытесняет из медийной среды Сталина, каким его „помнят” читатели Александра Солженицына, Василия Гроссмана или Анатолия Рыбакова”. Ну ничего, ведь эти читатели с их закавыченной памятью — носители старой, отжившей, скучной и занудной эстетики (не умеющей встроить себя в современный рынок, в жизненно необходимую нам всем “медийную” среду). Отработанный материал.

Анна Трушкина. Ореховый пирог. Рассказ. — “Зеленая лампа”. Литературно-публицистический альманах. Иркутское отделение Союза российских писателей, 2003.

Прозаический дебют филолога. На мой взгляд, удавшийся — и сюжетно, и интонационно. Рассказчица (род. в 1972) ведет непрерывный “воздушный” разговор со своей бабушкой, которую она никогда не видела и которую уже обогнала по количеству прожитых лет. Всматриваясь в чужую-родную жизнь, отразившуюся лишь в вещах, фотографиях да семейных былях, героиня беспрестанно вглядывается и в свое сегодняшнее бытие. Как завороженная, она проверяет себя той жизнью, боязливо-отважно примеряя к себе такую привлекательную, ясную и таинственную судьбу двадцатисемилетней Ксенечки. Мне сразу захотелось читать после фольклорного эпиграфа и первых трех фраз: “ Если хочешь жить легко и быть к Богу близко, / Держи сердце высоко, а головку низко… Моя дорогая! Больше всего на свете мне бы хотелось с тобой встретиться. Увы”.

Как просто и вместе с тем неожиданно глубоко: “Больше всего на свете”.

Арнольд Харитонов. Заглавная роль. Рассказ. — “Зеленая лампа”. Литературно-публицистический альманах. Иркутское отделение Союза российских писателей, 2003.

Известный иркутский писатель и журналист (род. в 1937): сцены из жизни провинциального театра и исполнителя роли Дон Гуана — Аркадия Фридриховича Валя. О вживании в роль и последствиях этого. Нежный беллетристический вариант известной песни Александра Башлачева про водовоза Грибоедова, однажды попавшего в кинотеатр на фильм о войне 1812 года. Здесь финал тоже грустный, но не столь трагический: чуть-чуть шукшинский.

Глеб Шульпяков. Чертов палец (о поэзии Олега Чухонцева и стихах из его новой книги “Фифиа”). — “Арион”, 2004, № 1.

“Большой плюс наших дней в том, что нынешнее время не терпит полутонов (странно, а мне кажется, нынешнее время все (с)терпит; и на улицу выходить не надо — включите телеящик, зайдите в Интернет, откройте пару-тройку светских газет или журналов. — П. К. ). <…> Если брать крайности, то картина будет такой. По отношению к настоящему времени поэты делятся на тех, кто его демонстративно игнорирует, и тех, кто идет у него на поводу. То есть по стихам первых дальний потомок (если эти стихи до него дойдут) никогда не поймет, когда, где, при каких обстоятельствах жил автор: в какое время года и суток писал, что имел на обед или ужин и какой город или деревня лежали у него за окошком. Напротив, стихи вторых настолько будут перегружены деталями реальности, что условный читатель будущего просто не поймет значения многих слов из их словаря.

По мне, оба варианта — это одна большая и очень злая шутка времени, которое не терпит ни панибратства, ни равнодушия и наказывает единственным способом: забвением (забавно, что под оба варианта этой грозной схемы в том или ином положении могут подпасть и Пушкин, и Грибоедов, и Цветаева, и Мандельштам, вот ведь беда какая. И, кажется, пока не особенно наказаны. — П. К. ).

Выгораживая в поэзии частную территорию вне времени, ты расписываешься в страхе перед настоящим, в своей неспособности найти для него язык. Заискивая со временем, ты расписываешься примерно в том же.

Но есть третий и, скажем так, срединный путь: когда поэт принимает правила игры своей эпохи. Когда он подыгрывает времени. Притворяется временем. Принимает его формы. Свободно впускает время в свои строки и растворяет время в них. Приучает рифмой и размером, ритмом, а приручив, начинает навязывать свои правила игры. Собственно, это единственный путь, на котором поэт может если не совладать со временем, то уж поспорить на равных. Олег Чухонцев, на мой взгляд, поэт такого, третьего, пути…”

Собственно о работе Чухонцева с нашим хаотичным, “смещенным” временем тут рассказано довольно занимательно и образно. Между прочим, о своем понимании некоего третьего пути как в жизни, так и в поэзии иногда высказываются не только критики, но и сами поэты. Прямо внутри стиха (см. прошлогоднюю книгу Юрия Кублановского “В световом году”, стихотворение “Третий путь”).

См. также рецензии Дмитрия Полищука и Ирины Роднянской на новую книгу Олега Чухонцева в июньском номере “Нового мира” за этот год.

Станислав Яржембовский. Дырка от бублика. Заметки о современной прозе. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 3.

Блестящая, жесткая, убедительная статья, в которой автору не пришлось называть по имени ни одного представителя этой “пластилиновой”, как он ее называет, прозы. Очевидно, не было нужды. Читатель сам подставит, если захочет.

IN MEMORIAM. Алексей Матвеевич Зверев (21 октября 1939 — 14 июня 2003). — “Новое литературное обозрение”, № 64 (2003, № 6).

О нашем выдающемся филологе-зарубежнике проникновенно и дельно пишут Борис Дубин и Т. Венедиктова. Вот из ее “Воспитателя среды…”: “Он обучал подчас и неучастием, как бы демаркирующим границу между профессионально достойным и профессионально сомнительным. Человек самодостаточный, независимый и нетерпимый к давлению, он не был воспитателем-дидактом — скорее питателем того окружения, в котором оказывался”.

Здесь же приложен “Библиографический список” публикаций А. М. Зверева (без сведений о его составительских, комментаторских и переводческих трудах и бесконечных предисловиях к журнальным публикациям; 254 позиции, последняя датирована маем прошлого года).

Составитель Павел Крючков.

.

ПОПРАВКА

Редакция “Нового мира” и автор “Книжной полки Павла Крючкова” (“Новый мир”, 2004, № 3) приносят свои глубочайшие извинения за досадную неточность, допущенную в рецензии на книгу “Под Воронихинскими сводами” (СПб., 2003).

Составителем этой антологии стихов и воспоминаний является, конечно же, замечательный деятель культуры, геолог и выпускник Ленинградского горного института Виктор Алексеевич Царицын.

Приносим также искренние извинения поэту и переводчику Владимиру Британишскому.

1 Сделанный 38-летним поэтом и прозаиком Шотой Иаташвили , который, представляя новую грузинскую прозу, среди прочего рассказал и о квазипостмодернистском романе некой Дианы Вачнадзе “Ната, или Новая Юлия” (2003). Фишка, как говорят новые молодые, в том, что Д. Вачнадзе — одно из литературных имен самого Шоты. О чем он, впрочем, и рассказывает здесь же, в интервью Наталье Игруновой. Отмечу и то, что свой обзор Шота не ограничил молодежью. Старшее поколение — от родившегося в 1920-м Отара Чхеидзе (в номере публикуется его двухлетней давности интервью Белле Шалвашвили ) и Чабуа Амирэджиби (род. в 1921) до “языкового колдуна” Гурама Дочанашвили (род. в 1939) и оформившего этот номер “Дружбы народов” знаменитого сценариста, режиссера и прозаика Резо Габриадзе (род. в 1936) — здесь тоже представлено.

ИЗ ЛЕТОПИСИ “НОВОГО МИРА”

Июль

10 лет назад — в № 7 за 1994 год напечатана статья А. Солженицына “„Русский вопрос” к концу ХХ века”.

35 лет назад — в № 7, 8, 9 за 1969 год напечатан роман Георгия Владимова “Три минуты молчания”.

40 лет назад — в № 7, 8 за 1964 год напечатана повесть Юрия Домбровского “Хранитель древностей”.

75 лет назад — в № 7 за 1929 год напечатана “Повесть” Бориса Пастернака.