Новый старый 1978-й. Книга пятая

Глава 10

Дети — это цветы жизни. Так давайте дарить женщинам цветы.

Вот и настал этот день, когда у нас появится свой дом. Дом для нас и наших фанатов. Хоть мы и устали вчера, но проснулись рано. Сквозь тучи уже проглядывало солнышко и рядом тоже из-под одеяла выглядывала Солнышко. Да и аромат в квартире от такого огромного количества цветов стоял густой и приятный, что создавало атмосферу настоящего праздника. Теперь концерты у нас уже прочно стали ассоциироваться именно с запахом нескольких сотен цветов.

— Я вчера, когда ты после ванной спала в спальне, разметав свои длинные волосы по подушке, про себя назвал тебя русалкой, — сказал я проснувшейся подруге. — И у меня возникла мысль написать песню о русалке и её возлюбленном. Так как мужского рода у русалок нет, то я решил, что это будет дельфин. Как тебе такая оригинальная мысль?

— Очень даже хорошая, — сказала довольная русалка, сразу поняв, что эту песню мы будем петь вдвоём. — Я теперь буду звать тебя дельфином, а ты меня русалкой. Только у меня нет хвоста, а у тебя плавников.

— Так это же хорошо, что у тебя нет хвоста. Во-первых, везде бы по квартире валялась твоя чешуя, а во-вторых, как бы ты занималась сексом со мной с таким большим хвостом?

Она на секунду задумалась и представила себя с этим рыбьим отростком и засмеялась. Она скинула одеяло и показала мне, что никакого нижнего рыбьего плавника и чешуи у неё за ночь не выросло. Я в ответ на это показал ей, что мой брюшной плавник, корый был у самцов хрящевых рыб и в процессе эволюции видоизменился в особый совокупительный орган. После чего мы очень даже хорошо совокупились несколько раз, радуясь, что мы не рыбы.

Вот что значит молодость. Какая только ахинея в голову нам не взбредала, а в результате всё заканчивалось одним — восхитительным сексом. Когда мы были в состоянии хоть что-то соображать, я спросил свою бесхвостую русалку:

— Как ты относишься к тому, чтобы спеть сегодня пару-тройку песен?

— Нормально отношусь. Только никаких концертов у нас на сегодня не запланировано. Ты что, хочешь на открытии нашего центра устроить маленький концерт?

— Молодец, что догадалась. У меня есть мысль и я её думаю. Только вот пока не решил, на улице это сделать или в зале.

— Давай лучше в зале. Там серёгины колонки нормально будут слышны, а на улице их мощности не хватит и будет плохо слышно.

— Вот и я о том же думаю. Решено, будем петь в нашем концертном зале, заодно и опробуем его.

С бодрым настроением мы занялись своими делами, а потом встретились на кухне. Солнышко готовила завтрак, а я в это время позвонил Димке с Серёгой и предупредил их, что сбор у нас в половине девятого. Нам пораньше надо быть на месте. Серега берёт с собой свою аппаратуру, как обычно, плюс все шесть своих колонок. Я думаю их хватит для нашего небольшого зала. По-любому, нам придётся скоро всё оборудование для будущих звукозаписывающих студий закупать, вот и колонки с мощным усилителем закажем. О, а может в 200-й секции ГУМа купить, если будут? Или заказать там, я знаю, что так многие делают. Можно будет и Стиву в Лондон позвонить, если здесь ничего хорошего не найдём или сроки доставки заказа будут очень большие.

Завтрак продлился недолго, так как нам очень хотелось побыстрее попасть в наш Центр. Там будет телевидение и должен приехать один из заместителей Пастухова как представитель от ЦК ВЛКСМ, кто нам торжественно и передаст это здание. Из нашей школы будет много ребят вместе с Людмилой Николаевной плюс двое моих новых сотрудников, навязанных мне Андроповым. И много других моих людей и гостей. А главное будет Наташа и она впервые встретится с Солнышком, а Солнышко впервые увидит Наташу. За Наташу я спокоен, а вот за Солнышко нет. Но надеюсь, что всё пройдёт хорошо.

В этот раз я взял с собой только гитару, которую можно было и самому донести до машины. Мы собирались исполнить всего несколько песен, поэтому остальные наши музыкальные инструменты мне и Солнышку сегодня не понадобятся. Выйдя из подъезда, я увидел, что у моей «Волги» припарковался наш «рафик», рядом с которым уже стояли Димка с Серёгой и прогуливалось несколько наших фанатов. Остальные приедут чуть попозже сразу на объект. Погода сегодня была теплее и дождь не обещали, поэтому мы с Солнышком обошлись без плащей. Димка Машу тоже привёз и у меня создалось такое впечатление, что мы ни с кем и не расставались со вчерашнего вечера.

Я ещё раньше дал задание Димке заказать красивую табличку с названием нашего Центра и вот сегодня рано утром он её забрал из мастерской. Она была довольно большая и была оформлена в виде красивой вывески с указанием нашей организации и лежала в «рафике», аккуратно завернутая в ткань. Я её взял в руки, развернул и внимательно изучил. Всё сделали так, как я и просил. Слова «Демо» и «Центр» были выполнены крупными заглавными буквами, которые сразу будут бросаться в глаза даже издалека. А остальные слова, типа «молодежный» и «музыкальный», были написаны мелкими буквами и будут сливаться в строчку, когда кто-то захочет их прочитать на фасаде здания с большого расстояния. В итоге, если особо не присматриваться, получается только короткое и звучное название «Центр «Демо». Прямо бальзам на душу, а не название.

Когда мы уже почти подъехали к месту сбора, раздался звонок телефона. Это звонил Пахомов, генеральный директор фирмы «Мелодия».

— Привет, Андрей, — поздоровался он.

— Доброе утро, Василий Иванович, — ответил я на приветствие. — Как там наша новая пластинка поживает?

— Вот по этому поводу я и звоню. Завтра она поступает в продажу, так что поздравляю всю вашу группу с успешным завершением этого дела.

— Огромное вам спасибо. Я лично и вся наша группа теперь ваши должники, поэтому мы обязательно завтра приедем к вам и подпишем нашу пластинку для вашей дочки.

— Буду ждать. Как будете получать причитающийся вам гонорар? Сумма получилась очень даже немаленькая.

— Можно штук сто получить пластинками, а остальное перевести мне на счёт?

— Конечно можно. Сегодня же и переведём и подготовим для вас две коробки с дисками.

— Ещё раз спасибо вам большое и тогда до завтра.

Народ в машине уже понял, о чём я с Пахомовым разговаривал, и как только я положил трубку, все трое дружно закричали «Ура!». Вот это день, так день, одни сплошные радости. Все веселились от души. Мне даже пришлось на секунду остановиться, не доезжая буквально нескольких десятков метров до нашего Центра, чтобы народ перебесился и успокоился. Но тут опять зазвонил телефон и я крикнул всем: «Тихо!».

— Здравствуйте, — поздоровался со мной незнакомый мужской голос из трубки. — Это Андрей Юрьевич?

— Да, это я, — пришлось мне честно сознаться в этом.

— Это из аппарата ЦК вас беспокоят. К вам через пятнадцать минут выезжает Михаил Андреевич на открытие вашего Центра. Так что будьте готовы к встрече.

— Спасибо.

Вот обрадовали, так обрадовали. Второй человек в государстве и мой прямой начальник по линии ЦК КПСС едет к своему подчиненному на торжественное открытие здания нашего молодёжного центра. Это очень почетно, но, в то же время, очень хлопотно. Все притихли, понимая, что мне сообщили какую-то серьезную новость. Я их не стал томить и сказал:

— К нам едет ревизор.

— В каком смысле? — спросила Солнышко с заднего сидения.

— В смысле Суслов. Он решил к нам на открытие приехать. Будет минут через тридцать.

Немая сцена, как у Гоголя, меня развеселила.

— А что вы такие испуганные? — спросил я, улыбаясь. — Это большая честь для всех нас да и Солнышко с Михаилом Андреевичем знакома. Вот и вы с ним познакомитесь, с моим вторым начальником. А если быть точным, то с третьим. Мужик он нормальный, вот увидите. Хоть и выглядит строгим. Дим, у нас где-нибудь цветы после вчерашнего концерта остались?

— Да, — ответил Димка. — Мы часть в «рафике» в ведре были вынуждены оставить, так как каждый по целой охапке себе взял, а эти уже некуда было девать. Вот мы на ночь у водителя в машине в ведре с водой и оставили. А что, нужны?

Ребята немного успокоились и я поехал дальше. О, а телевидение уже здесь. Видимо, только что приехали, так как недавно начали выгружать свою аппаратуру. И это хорошо, я их сейчас обрадую, что к нам едет ревизор. Тьфу ты, Суслов. Они уже загнали и поставили свои автобусы на территории Центра, наверное, им сторож открыл ворота и впустил. Вспомнил, надо будет сегодня нового сторожа назначить. У меня один знакомый пенсионер на примете есть. Скучно ему дома сидеть, вот пусть наш новый дом и охраняет. Когда вчера ударную уборку устроили с участием взрослых, то три бабушки наших учеников согласились поработать у нас уборщицами. Так что какдровику сегодня работы будет много. Андропов же просил сразу загрузить их работой, вот и загружу.

Как только выгрузились, я послал фанатов вешать нашу вывеску над входом в здание. Им стал помогать сторож, который здесь работал последний день. Ему всё было интересно, поэтому он всем с удовольствием помогал. Димка молодец, не забыл заранее красную ленту купить и захватить с собой. Вот пусть они её и натягивают, а я с телевизионщиками пойду разберусь. Солнышко с Машей оставил пока возле машины, мало ли кто ещё может неожиданно позвонить.

Это была съемочная группа новостей первого канала. Они, конечно, меня сразу узнали и предложили мне дать им интервью. Только я их сразу предупредил, что через двадцать пять минут сюда приедет Суслов, поэтому долго с ними я задерживаться не могу. Они быстро всё подключили и симпатичная ведущая стала задавать мне вопросы. Я уже привык к камерам, поэтому отвечал чётко и всё время улыбался. Вопросы были о нашем Центре, о работе в ЦК и о дальнейших наших планах. Про дальнейшие плены я сказал, что завтра выходит наша новая пластинка, название которой придумали радиослушатели музыкальной программы «Маяк» и она называется «Небо». И завтра в три часа дня мы подъедем, как и прошлый раз было с нашим первым диском, к магазину «Мелодия» на Калининском проспекте и будем подписывать нашу пластинку всем желающим в течение часа. Вот такой очередной пиар-ход и бесплатная реклама с нашей стороны. Будем надеяться, что это не вырежут. Я теперь по статусу вхожу в группу «невырезаемыех», так как надо мной, в смысле руководства, только Суслов и Андропов, ну и Брежнев, конечно.

Далее я пошел встречать гостей. Вольфсон с Леной, Игорем и Зинаидой Павловной гостями не считаются, поэтому я им сразу дал задание проверить здание на предмет чистоты, порядка и готовности к встрече высоких гостей. Потом я подозвал Солнышко и Машу к себе и мы стали встречать всех прибывающих на праздник уже втроём. Вот появилась Наташа и я скрестил пальцы за спиной на удачу.

— Светлана, — обратился я к Солнышку, — позволь представить тебе Наташу. Я её переманил у Пастухова и она будет работать у нас начальником международного отдела. Это она курировала от комсомола эту стройку в течение года. А это моя невеста и наша солистка нашей группы Светлана.

— Очень приятно, — сказала Солнышко и внимательно посмотрела на Наташу, как будто оценивая её по своей какая-то ей одной известной шкале. — Андрей много о вас рассказывал.

— Я тоже очень рада с вами познакомиться, — ответила Наташа и посмотрела открытым взглядом на Светлану. — Мне очень нравятся песни в вашем исполнении, особенно «Стань моим».

Молодец, умная девочка. Доброе слово и кошке приятно. О, прямо в точку. Солнышко же у нас теперь и про кошку поёт. Вижу, что они друг другу понравились, можно вздохнуть спокойно.

— Наташа, — обратился я к своей второй любимой жене, — а это Маша, ты её вчера видела здесь на уборке здания. И давайте все перейдём на «ты», мы ведь совсем не старые и нам вместе предстоит долго работать.

Все дружно согласились с этим и женщины стали обсуждать, естественно, новости моды. Самое интересное, что всех трёх одевал я и все три были одеты в вещи, купленные в «Берёзке» на мои кровные. Ситуации анекдотичней и представить себе невозможно, потому, что я сплю со всеми тремя и все знают о Солнышке, но друг о друге они ничего не знают. Если не считать наташиного парня год назад, то всех их троих именно я сделал настоящими женщинами и в физиологическом, и психологическом плане. Именно со мной они превратились в настоящих красавиц и я стоял и любовался ими. Если их всех раздеть (что я часто и делаю, но по отдельности с каждой), то получится три грации — три хариты, прислужницы богини любви и красоты Афродиты. У Гесиода их звали: Аглая («сияющая»), Евфросина («благомыслящая»), Талия («цветущая»). Да, опять меня куда-то не туда занесло.

Тут появились двое мужчин, по внешнему виду которых я сразу определил, что это те отставники, которых сосватал мне Андропов.

— Андрей Юрьевич? — спросил меня темноволосый высокий мужчина и на мой положительный ответ он представился. — Перелётов Николай Николаевич. Назначен начальником отдела кадров в ваш Центр «Демо». А это Демидов Константин Васильевич. Он будет у вас начальником первого отдела.

Демидов был небольшого роста, плотный и седой, как лунь. Мы пожали друг другу руки, а потом я им представил своих женщин. Они были очень рады оказаться в компании таких очаровательных молодых девушек. Это они так сказали, а не я.

— Для вас двоих есть уже куча работы, — сказал я этим двоим из ларца неодинаковых с лица. — Наташа перешла к нам от товарища Пастухова и будет работать начальником международного отдела. Она должна была принести с собой паспорт, диплом и трудовую книжку.

— Это хорошо, что уже есть люди, — ответили они, — которых надо оформить на работу.

— Их ещё тут четверо ходит во главе с моим замом и тоже готовы сегодня официально трудоустраиваться.

Тут как раз вышел мой зам с главбухом и двумя помощниками и я их всех друг другу представил. Да, сегодня получился настоящий день знакомств. Я пока этим бывшим чекистам, хотя бывших чекистов в природе не бывает, предложил выбрать себе кабинеты и показал на плане, где мы выбрали свои. Они с удовольствием пошли знакомиться с будущим местом работы.

— Ну вот, — сказал я, немного отдышавшись, — первые знакомства состоялись, а теперь ждём Суслова. Я чекистов специально отправил подальше и не стал им ничего говорить. Сначала я Михаила Андреевича сам встречу, а то эти вперёд меня полезут, знаю я их.

Тут подошёл Димка и доложил, что вывеску они приделали и ленточку натянули. Так что всё готово к приезду высокого гостя или гостей. Я им сказал, что Пастухов, узнав, что у нас на открытии будет Суслов, сам примчится, а заместителя оставит вместо себя на работе.

А вот и Людмила Николаевна пожаловала, а с ней наши три класса. Сразу более шестидесяти человек с собой привела. Они что, вот так на одном автобусе все доехали? Как же они в один автобус влезли? Видимо двойной, с гармошкой, их сюда довёз. Многие их так и называют «венгерской гармошкой». Ого, толпа то приличная набирается. Нас все обступили и начали радостно галдеть. Только вчера я со всеми виделся, но уже успели соскучиться. Но больше соскучились по Солнышку, особенно девчонки. Многие её действительно давно не видели, поэтому вразнобой задавали самые разные вопросы. Никого не смущало, что тут присутствуют операторы с телекамерами. Все знали, что они пока не включены. Мы с Солнышком были в центре их внимания, а телевизионщики их особо не волновали.

О вчерашнем нашем вечернем концерте уже знала вся школа, особенно об огромном количестве цветов, которые мы всем раздавали. Точно, цветы. Я объяснил Людмиле Николаевне, что скоро прибудет товарищ Суслов и ему надо вручить цветы по окончании его выступления. Следует отобрать десять-двенадцать школьниц для этого ответственного мероприятия. Фамилия Суслов подействовала на нашу заведующую учебной частью, как заклинание. С такими людьми она ещё в своей жизни лицом к лицу не встречалась.

Я быстро вывел её из ступора и она, придя в себя, тут же развила бурную деятельность. Завуч есть завуч. Цветы принесли из «рафика» и раздали назначенным ею ученицам. Букетов было больше и решили их дарить не только Суслову после его речи, а и Пастухову, если он приедет, и мне тоже. Чтобы всем поровну досталось. Тогда я предложил и Людмиле Николаевне сказать пару слов обо мне и нашей группе. Она сначала не очень хотела это делать, но потом мой аргумент о том, что её покажут вечером в программе «Время» склонил чашу весов за моё предложение. Хорошо Солнышку, она просто весело болтала со своими подружками, а я в это время работал.

Нашу музыкальную аппаратуру я дал команду сразу по приезду отнести в концертный зал, куда отправил и Серёгу, чтобы он там всё подготовил. Мы с Солнышком решили исполнить четыре песни и все на русском. С утра и до семи вечера в Советском Союзе было запрещено играть и петь песни на иностранных языках. Поэтому Солнышко ещё вчера выбрала для себя «Стань моим» и «Кошку», а я решил спеть «Не прячь зеленые глаза» и нашу совместную «Я буду всегда с тобой». Перед входом в наше здание уже установили юпитеры и мы пока не начинали, ожидая только приезда Суслова. И вот дождались. Сначала подъехали две машины охраны и человек десять, открыв одновременно двери, вышли из них. Потом они рассредоточились вокруг «ЗИЛа», а двое открыли пассажирские двери. Слева показался Суслов, а справа — Пастухов.

Значит я правильно рассчитал, что приедет сам Пастухов, а не пришлёт своего зама, раз будет Суслов. Я, естественно, пошёл встречать Суслова. Я был его подчиненным и старшим по табелю о рангах советской партийной номенклатуры среди присутствующих здесь. Я был выше Бориса Николаевича, но я выступал здесь в роли хозяина и обижать его невниманием я не собирался. У меня на это дело была припасена Солнышко, которая с моей подачи пошла встречать Пастухова. Вот так я и выкрутился из довольно таки сложной протокольной ситуации. Все знали, что она моя невеста, то есть «де факто» является хозяйкой праздника.

— Рад вас приветствовать на открытии нашего Центра, — обратился я к Михаилу Андреевичу, когда он вышел из машины, — и спасибо за заботу и внимание ко мне.

— Ты же мне не чужой человек, — ответил мне Суслов, протягивая руку для пожатия. — Я тебя должен был поддержать и придать сегодняшнему событию государственный статус. Теперь твой Центр не просто обычное молодежное объединение, а новое направление в политике нашего государства в отношении подрастающего поколения. Так что я не мог не приехать.

К нам подошел Пастухов вместе с Солнышком и мы крепко пожали друг другу руки. Телевизионщики уже включили свои камеры, поэтому мы старались полностью следовать букве официального протокола. Я, как радушный хозяин, пригласил дорогих гостей подняться на импровизированную трибуну, функции которой выполняли ступеньки лестницы перед центральным входом в наш Центр. Мы вчетвером поднялись и встали лицом к собравшимся. Там операторы установили микрофон, к которому подошел я и объявил:

— Дорогие друзья и уважаемые гости. Товарищи. Сегодня на наш праздник приехал Член Политбюро и секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов и я с большим удовольствием передаю ему слово.

Все присутствующие захлопали и Суслов подошёл к микрофону. Его речь, которая длилась минут десять, я приводить не буду, так как это была сплошная партийная агитка, сдобренная многочисленными цитатами классиков марксизма-ленинизма. Но народ слушал и внимал его словам. На нас были направлены два юпитера, которые стояли довольно близко от нас. Поэтому они не только немного нас слепили, но очень сильно нагревали воздух. Было даже чуть-чуть жарко, но Суслова это, наоборот, очень устраивало. Но вот он закончил и раздались бурные аплодисменты. Шесть восьмиклассниц подбежали к ступенькам лестницы и подарили Михаилу Андреевичу цветы. Он был рад такому вниманию со стороны молодежи. Суслов решил сказать ещё несколько слов в микрофон, видимо, поблагодарить девушек за цветы.

Но в этот момент я неожиданно почувствовал некую угрозу, центр которой находился очень близко от меня. Но никаких чёрных энергетических сгустков и эгрегоров вокруг не было. То есть живые люди, окружавшие нас, не представляли никакой опасности. Но что-то нам, всё-таки, угрожало и довольно серьезно. И тут я обратил своё внимание на левый юпитер, который стоял на треноге. Я вдруг ясно понял, что он сейчас упадёт прямо на Суслова.

— Все в стороны, — крикнул я и потянул влево Михаила Андреевича за руку.

Солнышко, наученная моим поведением во время нападения на нас террористов в Лондоне, мгновенно среагировала на мой крик. И более того, успела схватить Пастухова за рукав и оттащить его в другую сторону. Буквально через секунду этот софит упал прямо на то место, где только что стоял Михаил Андреевич. Да, если бы эта двадцатикилограммовая конструкция упала бы на него, то только сотрясением мозга или переломом позвоночника он мог бы и не отделаться. Осколки от стекла и лампы этого прожектора разлетелись в сторону зрителей, поэтому нас ими не задело.

Сразу поднялась суматоха. К Михаилу Андреевичу подбежала охрана, был вызван из машины сопровождения врач, который всегда там присутствовал, когда Суслов куда-либо выезжал. Осветителя, который стоял около злополучного юпитера, быстро увели и я ему не завидую. За такую халатность, чуть не приведшую к гибели второго лица в государстве, его обязательно отдадут под суд. После осмотра Суслова врач сказал, что с Михаилом Андреевичем всё в порядке и он чувствует себя хорошо. Глядя на его реакцию, мне показалось, что он даже испугаться не успел, так быстро всё произошло. Остальные были тоже в порядке. Молодец, Солнышко. Судя по траектории падения этой железяки, её бы не зацепило, но всё равно молодец.

Михаил Андреевич повернулся ко мне и сказал:

— Спасибо, товарищ Кравцов. Вы всегда оказываетесь в нужное время и в нужном месте.

— Я везучий, — ответил я, — и это выручает не только меня, но и тех, кто находится рядом.

Ну не мог же я при всех рассказать всю правду, да и камеры никто не додумался приказать выключить. Завтра Суслов меня, наверняка, вызовет к себе и попросит уточнить в деталях этот момент. Люди, стоящие перед импровизированной трибуной, громко обсуждали этот инцидент. Все прекрасно понимали, что это случайность, но за неё кто-то должен будет отвечать. Стойку микрофона не погнуло от удара, она просто отлетела в сторону. Я её поставил на место и постучал по микрофону. Он работал и я обратился к присутствующим:

— Попрошу минуту внимания. Ничего страшного не произошло. Никто не пострадал. Предлагаю продолжить наше торжественное собрание и предоставляю слово Первому секретарю ЦК ВЛКСМ Борису Николаевичу Пастухову. Поприветствуем его, товарищи.

Все захлопали и Пастухов, как ни в чём не бывало, подошёл к микрофону и произнёс речь о нашем молодежном Центре и роли комсомола в современной жизни страны. Потом он передал мне символический ключ от здания, а я его принял и поднял над головой, чтобы все его видели. Он был деревянный и небольшой, но это был ключ теперь уже от нашего Центра. Я его повешу на стену у себя в кабинете. Пастухову подбежавшие школьницы подарили цветы, а потом я пригласил к микрофону нашего завуча Людмилу Николаевну. Она рассказала обо мне и как я стал известным музыкантом. Все, а особенно ученики нашей школы, ей аплодировали и тоже вручили цветы. После неё слово взял я:

— Спасибо партии, правительству и комсомолу, под руководством которых было построено это замечательное здание. Там будет располагаться молодежный центр имени нашей музыкальной группы. Я, как генеральный директор этого Центра торжественно клянусь, что мы будем достойно здесь трудиться и учиться и воспитаем отличные кадры будущих строителей коммунизма. А теперь приглашаю Михаила Андреевича и Бориса Николаевича разрезать всем вместе символическую ленточку.

Все опять захлопали и мы тремя ножницами одновременно разрезали ленточку в трёх местах. Потом грянуло «Ура!» и сначала мы, а затем все гости, прошли в здание. Я туда так и не успел сегодня попасть, поэтому был приятно удивлён образцовым порядком и чистотой внутри. Мебели никакой ещё не было, но и без неё было всё красиво. Суслов и Пастухов немного прошлись по зданию, посмотрели, а потом засобирались обратно.

— На концерт мы не останемся, дел много, — сказал Михаил Андреевич. — Ещё раз тебе спасибо, что вовремя среагировал на опасность. Это у тебя очень хорошее качество всё делать вовремя. Я тут посмотрел документы, которые ты подготовил и подписал. Толково у тебя получается и очень идеологически выверено. Правильно, что сразу начал жёстко бороться с безалаберностью, очковтирательством и политической близорукостью. Успехов тебе, товарищ Кравцов.

С Пастуховым мы тоже тепло попрощались и я их проводил до автомобиля. А потом вернулся в концертный зал, куда Солнышко и Димка пригласили всех гостей и наших сотрудников. Там Серёга всё уже подготовил и мы сразу начали наш концерт. Естественно, четырьмя песнями мы от зрителей не отделались, нам пришлось исполнить десять песен и три из них на бис, но мы были к этому готовы. Шесть серегиных колонок было, конечно, маловато, но публика этого и не заметила. Для неё было главным, что они присутствовали на выступлении её любимой группы «Демо». А потом мне сообщили, что приехали обещанные Сан Санычем машины и мебель с оборудованием. Все дружно пошли это встречать и выгружать.

Приёмкой занимался Вольфсон и его помощники. Радость у всех по поводу того, что нам завезли мебель, просто била через край. Ведь теперь наш дом становился уютным и удобным. Часа два мы этим занимались, после чего наши кабинеты приобрели более-менее обустроенный вид. Главное, пологостью оборудовали два кабинета наших чекистов, которые сразу приступили к выполнению своих непосредственных обязанностей. Пока они будут заниматься своей писаниной, я решил отвезти Солнышко в МГИМО на занятия французским языком. Я предупредил всех, что мы отъедем часа на два. Вместо себя оставил командовать Александра Самуиловича.

Маша тоже напросилась с нами. Да пусть едет, мне то что. Хорошо Наташа всё понимала и не лезла особо на глаза. Но я часто ловил её украдкой брошенные на меня взгляды. В машине Солнышко сказала:

— А симпатичная эта Наташа и одета хорошо.

— Да, приятная женщина, — ответил я, понимая, что эта тема обязательно должна была возникнуть. — Главное толковая. Она ещё несколько своих подружек из ЦК переманила к нам. Завтра будут оформляться на работу.

— И смотрела на тебя так, что было понятно, что ты ей нравишься.

— Маш, — решил я идти ва-банк, — я тебе симпатичен?

— Спрашиваешь, — ответила Маша с заднего сидения. — У нас все девчонки в школе в тебя влюблены. Даже мелочь пузатая мечтает скорей подрасти и выйти за тебя замуж.

— А я этого и не знала, — ответила слегка обалдевшим голосом Солнышко. — Да, я заметила, как все наши на тебя посматривают.

— Вон и Маша посматривает. И Наташа, наверное, тоже. Я же уже говорил тебе, что я на них внимания не обращаю. Для меня есть только ты. На тебя вон тоже мальчишки как смотрят. Мне тоже тебя к ним ко всем ревновать?

Уф, первая атака отбита и с большой поддержкой Маши. Она сразу всё просекала и подыграла мне. Солнышко минут пять переваривала всю эту информацию молча и я её не перебивал. Сегодня по «Маяку» стали крутить оставшиеся наши пять английских песен, среди них и солнышкину «Believe» и мою французскую «Belle». Ох, что сейчас в стране начнётся. Наконец Солнышко, тоже прослушав наши песни, сказала:

— Я, получается, тебя ко всей стране собралась ревновать?

— Получается, что так, — ответил я. — Но это нормально. После выхода наших последних двух песен мы станем настоящими кумирами в нашей стране. Поэтому придётся терпеть всенародную любовь.

— Ладно, я поняла, что была не права. Сама теперь жалею, что затеяла этот разговор.

— Ничего, проехали. Вон Маша тоже вся за тебя испереживалась. Пойми, мы не можем с тобой находиться в вакууме. Нас окружают тысячи людей, которым мы нравимся, а многие из них в нас влюбляются. И это не повод для ревности. Договорились?

— Договорились. Постараюсь больше не ревновать тебя ко всем девушкам и женщинам.

Всё, я отмазался и Машу полностью отмазал. Но это, видимо, не последний такой наш разговор. Надо быть ещё аккуратнее и внимательнее в мелочах.

— Я тебя через часа полтора заберу, — сказал я Солнышку, когда мы подъехали к институту. — Сама дойдёшь?

— Дойду, — ответила моя русалка. — А вы сейчас куда?

— В ВААП, а потом за тобой. Так как Маша сегодня с нами, то дома вы обязательно позанимаетесь.

— Опять заниматься. Я после лингафонного кабинета буду опять никакая.

— До экзаменов осталось всего восемь дней. Надо как следует подготовиться.

— Хорошо. Будем с Машей готовиться.

Я поцеловал Солнышко и она пошла в сторону входа в здание МГИМО.

— Мы правда в ВААП едем или как? — спросила Маша с надеждой в голосе.

— Или как, — ответил я и хитро прищурился. — Ты вчера на что-то намекала вечером?

— Ура! Я тебя люблю! Поехали скорее. А, кстати, куда поедем?

— А поехали опять в «Россию». До неё ближе, чем до Юго-Западной.

— Классно. Вот бы наш номер был свободен. Он мне даже иногда снится, ведь я там стала женщиной.

— Сейчас позвоню и узнаю.

Я набрал номер телефона моей знакомой из бюро пропусков и нам повезло. Тот номер-люкс, в котором мы были, оказался свободным до вечера и мне его могли выделить на час и, конечно, не бесплатно. Маша радовалась, как ребёнок. Когда мы подъехали к гостинице, я достал из бардачка две бейсболки и две пары солнцезащитных очков. Я теперь всегда вожу их с собой для себя и для Солнышка, чтобы не быть узнанными прохожими, когда мы куда-то с ней идём вместе. Вот опять эта маскировка пригодилась, только уже для другого дела.

В номере мы сразу побежали в спальню и устроили очередной секс-марафон. Маша действительно очень соскучилась по мне и была ненасытна. Она так самозабвенно вертелась на мне сверху, что в какой-то момент я случайно почувствовал, что презерватив лопнул, но я успел вынуть своего друга до того, как кончил. Вот засада. Маша, правда сначала ничего не поняла, а потом удивилась.

— Вот это мы дали жару, — засмеялась она, — даже резинка не выдержала.

— А если бы я не успел? — спросил я эту веселящуюся школьницу-любовницу. — Залетела бы и что тогда?

— Родила бы, конечно. Я от тебя готова родить хоть сегодня, но ты всё время предохраняешься.

— Вот что мне с вами делать? Солнышко тоже всё время ребёнка хочет и ты туда же. Да мне за такое дело точно по шее дадут. Вы же ещё малолетки, да и я вместе с вами.

— Да я никому и не скажу, что это твой ребёнок. Уеду летом в деревню, останусь там и рожу в местной больнице. Я слышала, что у них там несколько таких случаев уже было.

— Вот ты хитрая какая, всё уже продумала. Ладно, будем надеяться, что я успел и ни капли внутрь не попало. Одевайся давай. Слушай, а когда у тебя месячные начнутся?

— Дней через пять должны придти. А тебе зачем?

— Теперь пять дней буду переживать из-за этого.

— А я надеяться.

— Вот ты чудная. Сама ещё ребёнок и хочет родить ребёнка.

— Я не ребёнок, а женщина. И что ты вообще в этом понимаешь. Женщина, когда сильно любит мужчину, всегда хочет от него ребёнка. Это закон природы.

— Ладно, давай одеваться, законница. Солнышку скажем, что я дозвонился преподавателю вокала и мы поехали к ней на прослушивание. Кстати, как проходят твои занятия с Лидией Петровной?

— Хорошо. Она довольна мною, потому, что я стараюсь. Завтра у нас очередные занятия. Я была с вами на последнем концерте и сегодня на вас посмотрела, после чего мне ещё больше захотелось стать звездой. Твоя песня, которую ты мне в этом гостиничном номере подарил, точно станет хитом. Я её часто напеваю.

— Смотри, чтобы её никто не услышал. Я её не регистрировал, а надо бы.

— Что, я не понимаю, что ли. Этой мой пропуск на звездную сцену и никому я её не отдам.

Мы быстро собрались и поехали за Солнышком. Маша сидела счастливая, но это мы спишем на удачный визит к репетитору. Я, как и вчера, поднялся за Солнышком и забрал её из лингафонной кабинки. Судя по моей подруге, она сегодня не так устала.

— Уже привыкаю, — сказала она мне на мой немой вопрос, после того, как я её поцеловал. — Сегодня лучше получается. А ты как съездил?

— А я по дороге, — стал ей рассказывать я, пока мы спускались по лестнице и кивали проходящим мимо студентам, которые радовались и махали руками при виде нас, — позвонил по рекомендации Пугачевой одной известной частной учительнице вокала и она нас пригласила. Поэтому мы развернулись и поехали к ней.

— Ну и как Маша?

— Лидия Петровна сказала, что потенциал есть. Правда, дорого берет, но это фиг с ним. Главное, чтобы результат был. Я деньги вперёд за два месяца отдал. Маша счастливая сидит после нашего визита к ней.

— Это отлично. Теперь через год сможешь Суслову с Андроповым предьявить результат своей работы.

— Лидия Петровна сказала, что если Маша будет стараться, то может и через полгода всё у неё получится. И у неё есть ещё две девушки для нашего трио. Так что очень даже не зря съездили. А в ВААП я завтра заеду. И ещё я сочинил песню для совместного с тобой исполнения про дельфина и русалку.

— Ого, я помню утренние наши игры. Интересно, что у тебя на этот раз получилось.

— Вроде неплохо в голове звучит. И пока ждал Машу, то и для их будущего трио придумал песню. Правда, она ещё совсем сырая. Но пока вы с Машей будете заниматься на кухне, я посижу за синтезатором и постараюсь доделать её.

— Вот Маша обрадуется. А давай попросим её спеть?

— Давай. Ладно, вон Маша у машины радостно топчется, не может усидеть спокойно. Надо нам будет как-нибудь в бассейн «Чайка» зайти поплавать. Завтра возьмём с собой плавки и купальник. А вот про шапочки я не помню, покупали мы их с тобой в Лондоне или нет.

— Я много чего покупала. Поищу дома.

Маша сразу стала рассказывать Солнышку ту историю, как мы первый раз приезжали к Лидии Петровне. Мы с ней так договорились и она придерживалась этого сценария. Солнышко ничего не заподозрила и мы поехали в наш Центр, чтобы проверить, как там идут дела. Своему знакомому, которого я собирался взять к себе сторожем, я ещё утром позвонил и он со старым сторожем открыли мне ворота. Внутри периметра, сбоку от здания Центра, стоял новенький, теперь уже наш, «Икарус», вокруг которого ходил Димка и какой-то мужчина, видимо, водитель. Машин с мебелью видно не было, значит их все разгрузили и они уехали. Димке я сказал, чтобы завтра на «демоакцию» взял «Икарус». Он солиднее смотрится и вместительнее, чем два «рафика» будет.

Внутри Центра, в холле, уже стояли банкетки. Всё это напоминало нашу школу, только теперь это был наш второй дом. Наши школьные помощники уже разъехались и было относительно тихо. Мы поднялись в мой кабинет. В приёмной сидела Лена, которая первое время взяла на себя роль нашей с Вольфсоном секретарши. Мой кабинет был почти укомплектован. Подошёл Александр Самуилович и сказал, что шкаф и сейф привезут завтра. Два сейфа, которые привезли сегодня, он отдал чекистам.

Всё правильно, им нужнее. Потом мы зашли к ним. У них, действительно, стояли два сейфа и они уже копались в своих бумагах. Я подписал необходимые назначения новых сотрудников и мы зашли в кабинет к Наташе. Она в этот момент разговаривала с кем-то по телефону, так как телефонные аппараты уже привезли и поставили нам семерым в первую очередь.

— Ну как у тебя дела? — спросил я Наташу, которая при нашем появлении закончила разговор.

— Хорошо, как видишь, — обвела она рукой вокруг, — рабочее место, практически, готово. Я сейчас разговаривала со своими знакомыми и они завтра уже выйдут к нам на работу. Так что мой отдел будет полностью укомплектован. Трудовую сдала, заявление написала, Зинаида Павловна в зарплатные ведомости меня внесла.

— Отлично. Я рад, что всё готово к работе и завтра хоть один отдел в нашем Центре будет заполнен полностью согласно штатного расписания.

Ну вот. Первый день не получился у нас комом. Вольфсон и Димка пока побудут на хозяйстве. Все сейчас выполняют по несколько функций одновременно. Но это поначалу всегда так. К понедельнику всё утрясется и войдёт в норму. К Зинаиде Павловне мы тоже зашли, ведь она не последний у нас в Центре человек. У неё тоже было всё в порядке. Я ей озвучил суммы в рублях и в валюте, которые нам выделил Суслов, от чего у неё округлились глаза от удивления.

— Да, Андрей Юрьевич, — сказала она восхищённо-удивлённо. — Я, конечно, надеялась, что в будущем у нас что-то такое будет, но чтобы сразу у нас на счетах появились миллионы, да ещё и в валюте. Я о таком даже и мечтать не могла.

— Со мной все мечты всегда сбываются. Я завтра заеду на Старую площадь и уточню, когда они их нам перечислят. Вам помощницы нужны будут?

— На первое время и одной хватит, а так нужно обязательно три в отдел бухгалтерии.

— Подбирайте сразу трёх, чтоб потом не бегать и не искать в спешке.

Ну вот, кажись всё. Серегу с музыкальным оборудованием увезли на старом «рафика». Новый пока не трогали, его второй водитель осматривает и готовит. Концерт, похожий по времени на репетицию, прошёл хорошо. Все довольны. Наташе перед уходом я подмигнул и она меня поняла, что я о ней помню и что пусть ждёт. Всех своих женщин за день я осчастливить не смогу, но к этому надо стремиться. В концертном зале есть небольшая комната, которую мы оборудуем под гримерную. Вот там мы с ней и будем уединяться. Не каждый день, конечно, но регулярно, пару раз в неделю, это точно.

Так, с Димкой я договорился по поводу нашей «демоакции» на завтра на три у «Мелодии». Как раз после уроков они спокойно смогут приехать. Завтра пятница и уроков на следующий день делать им не надо. Домашнее задание на понедельник в субботу сделают. Значит можно ехать домой. Да, по поводу питания. Надо будет договориться о небольшом буфете прямо у нас в здании на первом этаже. Но это я Вольфсона по телефону вечером озадачу. Подумал о еде и есть сразу захотелось.

Мы втроём поехали к нам домой, где Солнышко нас накормила вкусным обедом. Девчонки опять за мной ухаживали. Эх, разбалуюсь я с ними. Потом и Машу от нас за уши не оттащишь. Ладно, разберусь.

— Так, — сказал я, поглаживая сытый живот, — пятнадцать минут отдыхаем. Потом вы за учебу, а я за работу.

Эти хитрюги первыми убежали в спальню и мне пришлось опять в гостиной на диване устраиваться. Из спальни раздавался смех, а мне тут одному куковать. Ладно, полежу и подумаю о песнях. Пока думал и вспоминал слова, пятнадцать минут прошли. Я пошёл и растолкал этих двух лежебок, которые чуть не заснули. Нет уж, заниматься так заниматься. Они поплелись на кухню, взяв по дороге учебники.

— Маш, я тут и для вашего будущего трио песню придумал, — сказал я заранее оговорённую фразу. — Так что будет и у тебя хит. Завтра с Лидией Петровной можете его прорепетировать, так как я его завтра утром и зарегистрирую.

— Ура! — закричала Маша вполне естественно. — Спасибо Андрей, ты настоящий друг и товарищ. В честь этого наши сегодняшние занятия со Светланой пройдут ударным темпом.

— Только не замучь её. У нас завтра ещё «демоакция» и концерт в ЦК ВЛКСМ. Стилист, кстати, нам там тоже понадобится.

— Да куда я теперь от вас денусь.

Я ушёл в комнату к синтезатору и стал записывать песню «Осень» группы «Лицей» для Маши и «Дельфина и русалку» Королевой и Николаева для нас с Солнышком. И ещё я решил сделать, как Сергей Минаев, и исполнить песню «Voyage Voyage». Её споёт через восемь лет французская певица Desireless. Но, помимо Минаева, её исполняли и другие певцы. Эта песня unisex, поэтому её может исполнять как певица, так и певец. Она будет очень популярной в 1986-87 году, ну а в этом времени она станет, благодаря мне, европейским хитом чуть раньше.

Так, неспешно, пролетели несколько часов и я опять проголодался. Как там мои школьницы поживают? Придя на кухню, я понял, что они тоже проголодались, так как рядом с учебниками стояли чашки с чаем и тарелка с бутербродами.

— А мне? — спросил я этих двух моих подруг. — Я тоже хочу.

— Присаживайся, — сказала деловая Маша, уже вовсю командующая на кухне. — Мы слышали твои песни. Очень красивые. Я так поняла, что «Осень» для меня?

— Да, для тебя. А вторая русская для нас с Солнышком. Ну а французская для Парижа.

— Красивые песни получились, — сказала Солнышко, убирая учебники на холодильник. — Мы не стали тебя отвлекать, хотя очень хотелось послушать вблизи. Знали, что как проголодаешься, так сам к нам придёшь.

— Как у вас успехи?

— Отлично. Светлана уже хорошо ориентируется по всем предметам. Видимо, лингафонные занятия подтолкнули развитие её памяти. Она, буквально, стала на слух или с первого прочтения запоминать целые страницы текста. Может мне тоже с ней сходить и французским заняться?

— Потом всё будет. Сейчас решаем основные задачи, а второстепенные оставим на лето. Так, уже темнеет. Мы все сегодня молодцы, но Маше завтра в школу. Так что собирайся, будущая звезда. Вот тебе слова песни, дома выучишь. Я тоже собираюсь и отвезу тебя домой. Мы хотели попросить тебя её сегодня нам исполнить, но это теперь в другой раз.

Мы быстренько собрались и спустились к машине. Сначала мы заскочили к Серёге и он, прослушав то, что я записал на кассету, написал мне ноты трёх моих новых песен. Я его предупредил, что мы их в субботу обязательно нормально запишем вечером часов в девять, когда вернёмся из французского посольства. Так что на это время чтобы он никаких дел не планировал. Пусть со своей Иркой дома встречается, уж как-нибудь переживем её присутствие. И завтра к трём у «Мелодии» его явка тоже обязательна.

— Сколько получим за три песни? — спросил мой расчетливый друг.

— По тысяче рублей за песню тебе лично будет достаточно? — вопросом на вопрос ответил я.

— Вполне.

Мы попрощались с этим, ставшим очень прижимистым под влиянием Ирки, другом и я подумал, что Серёга совсем испортился. Раньше он таким не был. Надо подыскивать ему замену. Вот студии нам сделают и тогда буду решать. А сейчас надо решить вопрос с нотами. Солнышко тоже в этом вопросе не сильна. Маша только начала заниматься, поэтому этот вопрос так и повис в воздухе.

По дороге мы с Машей опять целовались. Вот ведь ненасытная какая мне любовница попалась. Возраст такой. Гормоны бурлят и ищут выхода. Поцеловавшись ещё раз на прощание, я поехал домой и позвонил Вольфсону. Озадачив его по поводу буфета, я со спокойной душой вернулся в свою квартиру, где меня с порога огорошила новостью Солнышко:

— У меня задержка.

— Сколько дней? — спросил я у неё как можно спокойнее.

— Четыре дня. Но у меня такое часто бывает. Что будем делать, если месячные и завтра не придут?

— Ты же хотела малыша, вот и будешь рожать. Аборт я тебе делать не позволю.

— Спасибо, любимый. Я очень хочу маленького, но и на сцену тоже хочу.

— То-то ты такая странная последние два дня ходила.

— Заметил? Я думала, что ты не обратить внимание. Ладно, пойдём посмотрим телевизор и спать. Утро покажет, станешь ты папой или нет.

— А ты мамой.

Мы включили в гостиной телевизор, чтобы посмотреть программу «Время». Почти в самом конце выпуска показали сюжет об открытии нашего Центра. Естественно, кадры о падении нам на головы юпитера в эфир не пропустили. Моё интервью тоже чуть сократили, но сообщение о том, что вся наша музыкальная группа завтра в три часа будет возле магазина «Мелодия» общаться со своими поклонниками в связи с выходом нашей новой пластинки, оставили.

После просмотра новостей мы легли и долго болтали обо всём, но больше всего о детях. А я в это время думал о том, что вот будет весело, если Солнышко и Маша после сегодняшнего случая обе забеременеют. И мы не заметили, как уснули. Мне снился сон, что я стою у дверей роддома, а из него выходят Солнышко и Маша и держат в каждой руке по конверту с младенцем. У Маши конверты для новорожденных розового цвета, а у Солнышка — синего. И обе, в один голос, называют меня папой.

Copyright © Андрей Храмцов