Новый старый 1978-й. Книга пятая

Глава 12

Французское посольство — это маленький островок Пятой республики на территории другого государства

Как приятно проснуться, зная, что сегодня никакого концерта не будет. Запись и исполнение двух песен на приёме во французском посольстве — это не в счёт. А классно мы вчера Маше помогли стать звездочкой, но сегодня сделаем из неё настоящую звезду. Я постараюсь договориться с Красновым и передать ему с нарочным или курьером катушки с её и моими песнями. Там будет их четыре: «Дельфин и русалка», «Не прячь зеленые глаза», «Я буду всегда с тобой» и «Осень» в исполнении Марии Колесовой, то есть нашей Маши.

Я их все уже зарегистрировал, кроме «Дельфина», но в своём исполнении. А сегодня мы их запишем у Сереги. Ещё запишем «Voyage Voyage» и «Joe le taxi» для EMI, чтобы звучало профессионально, но на отдельной плёнке. Для ВААПа сойдёт любое исполнение, главное, чтобы были ноты и мелодия с ними совпадала. А вот на «Маяк» или англичанам уже нужно везти запись очень хорошего качества и исполнения. Решено. Сейчас позвоню Краснову, он, я знаю, тоже рано встаёт, как и я.

— Привет, Анатолий, — сказал я в трубку телефона, когда мне ответил Краснов на том конце. — Не разбудил?

— Нет, — ответил тот абсолютно бодрым голосом. — Я давно встал. У тебя, я так понимаю, что-то срочное, раз ты звонишь в субботу рано утром.

— Точно. Мы тут Центр открыли имени себя.

— Видел и слышал тебя позавчера в программе «Время». Поздравляю.

— Спасибо. Одной из его задач, по словам Суслова, является открытие молодых талантов и их продвижение, в том числе, на Западе.

— Да, не слабая такая задача перед тобой поставлена руководством страны. У тебя ещё в ЦК теперь должность серьёзная. Мне уже некоторые наши исполнители, зная про нашу с тобой дружбу, звонили и спрашивали про тебя. Хотели узнать твоё отношение к ним, ну и дальнейшие перспективы.

— Я ещё вхожу в курс. Но с некоторыми проблемами я начал уже разбираться серьезно. Только вопрос сейчас в другом. У нас уже есть первый успех и первая молодая певица вчера при нашей поддержке выступила на нашем концерте.

— Отлично. И ты, наверняка, хочешь, чтобы мы её запустили на радио?

— Да. Песня моя и в ВААПе уже зарегистрирована, так что мы её сегодня нормально запишем и можно давать в эфир.

— Вези и мы вечером её начнём крутить.

— Дело в том, что мы идём сегодня на приём во французское посольство и когда вернёмся, я не знаю. А до приёма тоже масса неотложных дел, в том числе и сама запись. А ты сам прекрасно знаешь, что это процесс непредсказуемый.

— А ещё что-то ваше есть?

— Три песни на русском и две на французском. Только французские пока не выпускай без моей команды, я их англичанам предложу. У меня есть одна идея по поводу ещё одной или двух французских песен, но пока это в процессе.

— Давай сделаем проще. Во сколько у тебя приём?

— В шесть.

— Я могу подъехать к посольству без пятнадцати шесть и ты мне передашь плёнки с записями песен.

— Только ещё раз напоминаю про французские. Я их тогда на отдельной катушке запишу, чтобы не перепутать.

— Хорошо. Значит мы сегодня вечером запустим только на русском. Как зовут твою будущую звезду?

— Мария Колесова. Пусть ведущий объявит, что поёт Мария Колесова и группа «Демо».

— Отлично. Четыре новые песни от «Демо» — это будет настоящим подарком для наших радиослушателей. Мы, благодаря тебе и твоей группе стали самой популярной музыкальной программой в Советском Союзе.

— Я рад, что у нас с тобой установилось взаимовыгодное сотрудничество. Тогда до встречи в пять сорок пять у посольства.

Я убежал на пробежку и вернувшись, застал Солнышко на кухне.

— О, моя любимая проснулась, — сказал я ей и поцеловал это моё чудо. — Как изволили почивать?

— Хорошо, любимый, — ответила Солнышко и поцеловала меня в ответ. — В ГУМ едем?

— Обязательно. Только после завтрака я проверю, как там твой французский. Если всё отлично, я подарю тебе ещё одну песню. Тоже на французском.

— Merci beaucoup, — на довольно приличном французском ответила моя француженка.

— О, прекрасно. Très bien. Действительно, успех налицо. Значит, справишься с двумя песнями.

После завтрака мы отправились в комнату, где стоял синтезатор и четыре раза прогнали «Joe le taxi». Ну что ж. Её прапрабабушка точно согрешила с французом ещё в войну с Наполеоном. Я её чмокнул за такое хорошее исполнение. Я знал Глеба Семёновича и он прекрасно мог поставить произношение, если у человека имелась способность к французскому языку. А у Солнышка она имелась и очень неплохая.

— А теперь смотри, какую ещё песню я придумал для тебя, — сказал я и исполнил знаменитую «Tu es foutu» итальянской певицы In-grid на французском языке, которая была записана и спета ею со сцены в 2002 году и стала европейским хитом номер один.

— Вот это класс. А как переводится название?

— «Ты — подонок». Если Ситников в таком виде её не пропустит, то для Союза назову её по первой строчке «Tu m'as promis», что означает «Ты мне обещал».

— Я поняла в ней только несколько слов.

— Там всё просто. Мужчина обещал женщине золотые горы, а в результате она получила от него только почтовую открытку. Я, кстати, уже начал перевод её на английский, так что я постараюсь к часу добить её до конца.

— Какой же ты умничка. Вот здорово, тогда я смогу её петь и во Франции, и в Англии.

— Так, я пишу тебе слова и давай попробуем потихоньку.

Потихоньку растянулось на час, но в результате у нас неплохо получилось. Удивительно, но самое сложное для Солнышка были не французские слова и их произношение, а вот это пение «ту-ту». Серега с этим ещё поколдует и мы получим нечто очень танцевальное и сногсшибательное. Итого у нас с Солнышком получилось четыре песни на французском. У неё две и у меня две. До начала июня надо постараться написать ещё восемь и к вероятной поездке во Францию у нас будет готов французский диск. Но и без нового диска мы уже можем хоть сейчас завоевать любовь французской публики. Моя «Belle», судя по сообщениям «вражьих голосов», бьёт все рекорды по популярности в Европе и в Англии, а тут ещё дополнительные три хита готовы.

— Я всё наше с тобой творчество записал на магнитофон, — сказал я. — По дороге в эту закрытую секцию ГУМа будешь слушать и повторять.

А потом мы ещё минут двадцать репетировали «Дельфин и русалка». В песне пелось, что они не пара, но мы то знали, что мы любим друг друга и слова явно к нам не имеют никакого отношения. Так, удачно вспомнил группу «Непара», у них тоже отличные песни были. Надо будет заметочку себе в голове сделать и потом поработать в этом направлении.

По дороге мы напевали под магнитофон наши песни и получилась ещё одна маленькая и веселая репетиция. Лишней она точно не будет. Мы подъехали к самому ГУМу, но не к центральному входу, а сбоку. Оделся я в строгий костюм с двумя Звёздами на груди. Мало ли кого встречу, я же теперь член ЦК. Мог бы и джинсы надеть, но мы решили не выделяться из партноменклатурной элиты своим молодежным видом. Заветная дверь находилась на первом этаже здания прямо напротив Мавзолея. Только недавно я с его мраморной трибуны парадом командовал, а кажется, что месяц уже прошёл.

Я позвонил в неприметный звонок и нам открыл дверь милиционер с погонами старшего лейтенанта. Не узнать нас было невозможно, если только ты где-нибудь в тайге живёшь, но лейтенант старался сохранять невозмутимый вид.

— Ваш пропуск, пожалуйста, — вежливо поинтересовался он моим разрешением на проход в это вожделенное для всех советских людей место.

— Пожалуйста, — ответил я и протянул ему удостоверение начальника отдела ЦК КПСС.

Он для проформы сверил мою фамилию на пропуске с фамилий в удостоверении. Потом убедился, что со мной идёт один человек, как указано, а не два, и только после этого разрешил проходить, вернув оба документа. Тут и не такие стоят и ждут, и я подожду. За заветной дверью открылся сначала небольшой отдел сувениров. Дальше была представлена парфюмерия, затем — носки, чулки, трикотаж, готовое платье, обувь, шубы. В разделе пластинок я увидел наш новый двойной альбом. Стоил он так же, как и в «Мелодии», 5 руб. 70 коп. Пустячок, а приятно. Были импортные товары и наши, дефицитные, за которыми нужно было отстоять большую очередь, чтобы купить. В Советском Союзе всё дефицитное «доставали», а всё остальное — покупали. Самое главное, что здесь принимали только рубли. Никаких тебе чеков или инвалюты.

Солнышко купила себе платье Шанель. Я, в принципе, и вёз её сюда за этим. Оно было вечернее, длинное и строгое, как раз для приёма. Мы в Лондоне такое не покупали, так как на приём к королеве приглашали только меня и для этого я просто взял в аренду фрак и аксессуары к нему. О, может тут фрак тоже есть. Оказалось, что есть. Даже манишка с бабочкой и белая жилетка была к нему. Нашёл также чёрные лакированные туфли. И самое интересное, что всё было сделано в Великобритании. Как раз возьму всё это с собой в Лондон, а может и в Штаты. Всякие стиральные машины и бытовую технику мы брать не стали — возиться сейчас с ней не охота было. Чай не в последний раз сюда заглядываем, в следующем месяце мне обещали снова выдать в эту закрытую секцию пропуск. Вот тогда стиральную машину и купим.

Цены, действительно, приятно удивили. Нам все покупки обошлись в триста рублей. Думаю в Англии это стоило бы в полтора раза дороже. А всё просто, курс доллара к рублю тут был официальный, копеечный. А если быть точным, то 70 копеек за один доллар.

На выходе мы столкнулись с… Галиной Леонидовной Брежневой. Она меня узнала сразу и заулыбалась.

— Кого не ожидала здесь встретить, так это группу «Демо», — сказала дочь Брежнева и внимательно посмотрела на нас. — Привет, Андрей. Привет, Светлана.

— Здравствуйте, Галина Леонидовна, — приветствовали мы её хором и своими самыми обворожительными улыбками. — Мы очень рады с вами познакомиться. С вашим отцом мы уже несколько раз встречались, а с вами никак не получалось.

— Да, он мне рассказывал и об охоте, и вашем совместном пении в «России». Так вот вы, значит, какие. О вас вся Москва и страна гудит, а вы, оказывается, здесь вещи себе покупаете.

— Пришлось заехать, на приём сегодня идём к французам. Нас там выступить попросили, вот пришли вечерние туалеты к этому официальному мероприятию купить. Не пойдёшь же к иностранцам в обычном костюме, надо фрак надевать. Протокол есть протокол, тем более дипломатический.

— Молодцы. Отец недавно о тебе, Андрей, спрашивал. Когда, говорит, дачу приедет смотреть.

— Завтра, как раз, и собирались. У нас первая половина дня свободна, а вечером ещё один концерт в «России». Вот с утречка и поедем. А Леонид Ильич опять на охоту собрался?

— Да и тебя приглашал.

— Передайте ему и Виктории Петровне большое спасибо и что мы со Светланой завтра обязательно будем.

Во как. С Галиной Брежневой познакомились. Приятная оказалась женщина. Светлана уже привыкла и совсем не оробела при виде дочери Генсека. У нас теперь каждый день то Брежнев, то Суслов. Поневоле привыкнешь к таким величинам. Хорошо, что Галина Леонидовна напомнила мне о даче в Завидово, а то с этими парадами, концертами и Центрами совсем вылетела из головы эта дача. А вылетела, потому, что не нужна она мне. Многие за такую дачу готовы Родину продать, а мне она и даром не сдалась. Но придётся ехать. Значит, с Солнышком завтра утром поедем и посмотрим, что там за дача цэковская такая.

Домой я подниматься не стал, а сразу поехал за Машей. Маша уже ждала меня у своего подъезда в обновках.

— Красавица, ты ли это? — спросил я свою звездную любовницу.

— Я это, — смеясь, ответила та и поцеловала меня. — Ну, что, похожа я на звезду?

— Настоящая поп-звезда.

— Это ты про мою хорошенькую попку намекаешь?

— Попа у тебя, действительно, аппетитная, но я говорю про популярную музыку. Это название придумано на Западе, а у нас это называется «эстрадная музыка» или просто «эстрада».

— Тогда согласна быть поп-звездой с классной попой. Всё в «Берёзке» купила, как ты велел. Мама, когда увидела, в каких нарядах я приехала, просто дар речи потеряла. Она, после вчерашней истории с морем цветов и моим первым выступлением на сцене, второй день ходит обалдевшая. Ко мне тут Ленка час назад забегала, так вся обзавидовалась. Про песню по «Маяку» я ей не стала рассказывать, только про концерт и моё выступление рассказала. А от вещей она просто в шоке. По тебе так всё и сохнет.

— Пусть сохнет, она не в моём вкусе.

— Правильно, я у тебя самая лучшая после Светланы.

Это она ещё про Наташу и леди Ди не знает. Ну и хорошо, пусть считает себя второй. Я её разубеждать в этом не собираюсь. Дома две подружки стали хвалиться друг перед другом своими покупками. Ну вот, теперь можно спокойно одевать Машу и ходить вместе с ними в «Берёзку». Теперь Солнышко точно ни о чем не догадается.

Солнышко рассказала Маше о том, что мы ГУМе встретили Галину Брежневу и что поедем завтра в гости к Леониду Ильичу и дачу заодно посмотрим. Маша нам откровенно позавидовала.

— Везёт вам, — сказала, вздыхая, Маша. — С Брежневыми дружите, дачу рядом с ними получили.

— Ты только начинаешь свою музыкальную карьеру, — сказала Солнышко. — Андрей теперь твой продюсер и у тебя скоро тоже всё будет.

— Так, Маш. У тебя когда сегодня занятия по вокалу? — спросил я её.

— В пять.

— Тогда давайте обедать и пойдём к Серёге. Надо записать всё, что у нас есть. Пляши, Маша. Твоя песня будет звучать сегодня по «Маяку» после семи вечера.

— Ура! Я всех наших предупрежу. Можно я, пока Солнышко накроет на стол, позвоню трём своим подругам и расскажу им эту потрясающую новость?

— Звони, я сам Солнышку помогу.

Смешно было слушать, как Маша звонит девчонкам и хвалится этим радостным известием. Мы быстро приготовили обед, накрыли и пообедали. Маша аж ерзала от нетерпения, так ей хотелось побыстрее отправится на запись. Она один раз была с нами и осталась в полном восторге от этого процесса.

У Серёги всё повторилось, как всегда, только с одним маленьким исключением. С нами пела Маша и это было для неё в первый раз. Одно дело сидеть рядом и переживать, и совсем другое быть непосредственным участником. При помощи Солнышка всё вышло замечательно, но только с четвертого раза. Маша немного волновалась, поэтому сразу у неё и не получилось. Я добивался идеального звучания и в четвёртом варианте получилось то, что я хотел. Маша так разошлась от радости, что всё у неё, наконец-то получилось, что мне на неё даже пришлось прикрикнуть. Вот ведь неугомонная, что в пении, что в сексе.

Далее уже работали мы. Две французские песни у Солнышка получились ещё лучше, чем утром. Даже акцент, практически, не был заметен. Потом я показал английский перевод её песни «Tu es foutu». Я её назвал «You Promised Me», так было в рифму и чётко попадало в ритм песни. Солнышко немного порепетировала её и мы её тоже записали. Моя «Voyage Voyage» тоже пошла очень хорошо. Маша была в полном восторге от нас и от себя, конечно. «Зеленые глаза» она уже слышала вчера на концерте, а вот «Дельфин и русалка» для неё были новые.

— Андрей, — обратилась ко мне Маша, — а можно тебя попросить написать песню, чтобы мы тоже вместе с тобой её исполнили? Если Светлана не против.

— Я не против, — сказала спокойно Солнышко. — Тебе на первых порах понадобиться наша с Андреем поддержка.

— Я напишу, но позже, — ответил я. — Я уже думал над таким вариантом. Вот мы из Англии вернёмся и я это сделаю. Да, для твоей раскрутки пока будет необходимо наше имя и участие. Но потом, когда подберем ещё двоих, вы будете выступать как отдельная группа. Хотя тебя можно и сольным проектом сделать, а для трио других девушек набрать. А ты сама-то как хочешь?

— Одной пока боязно, но мне бы хотелось попробовать начать сольную карьеру певицы.

— Ладно. Пока ты будешь с нами, а там увидим. Если ты будешь выступать одна, то это получится уже два проекта нашего Центра, что даже лучше. В общем, ты продолжаешь заниматься вокалом, а в начале июня я определюсь с твоим будущим. Для этого я ещё для тебя напишу одну песню, чтобы быть полностью уверенным, что ты одна справишься.

Все были довольны таким решением. В сольном варианте для Маши наша группа становилась некоей кузницей кадров, что ещё больше поднимет наш авторитет. И Суслов убедится в успешности нашего Центра в области музыкального продюсирования.

Перед нашим уходом Серёга задал вопрос, которого я давно ждал, но надеялся, что у друга хватит мозгов его не задавать. Но, видимо, не хватило.

— А можно в Париж с нами Ирина полетит? — спросил, смущаясь, Серёга.

— В качестве кого? — вопросом на вопрос ответил я.

Серега замялся, а я продолжил. Мои девушки затихли и с волнением ожидали, что будет дальше. Я мог послать друга куда подальше, но я решил для себя, что буду бороться за него до конца.

— Вот Маша научилась петь, — продолжил я. — Хоть она уже и может хорошо исполнять одну песню, но ей ещё рано в Париж. Месяца через три-четыре уже можно её будет взять, если французским серьёзно займётся. Вот Солнышко несколько дней упорно занималась этим французским до умопомрачения, но смогла поставить произношение. Маша, к тому же, наш стилист, но не входит в состав группы. Что умеет твоя Ирина? Петь, играть? Какую помощь она нам оказывала? Никакую. Но если ты так за неё просишь, то займись с ней сам вокалом. И если через две недели она сможет петь лучше Маши, то я её возьму в качестве бэк-вокалистки. Только в таком варианте.

— Я понял. Я ей всё передам.

Мы уходили грустные от Серёги. Я создал новую певицу, но одновременно теряю друга. Нет уж, не отдам я Серегу Ирке. Вот из принципа не отдам. У меня появилась одна мысль. Это будет жестоко и больно по отношению к Серёге. Но иначе нельзя. В варианте послать его был тоже свой резон, но слишком кардинальный. Как только я его уберу из группы, то его бросит эта Ирка. Серега без «Демо» и моих денег ей не нужен. Сейчас она прощупывала через него почву, до какого предела она может давить на него и через него на меня. Серега расскажет, что я чётко намекнул, что дальше нажимать на меня не получится, иначе она потеряет всё.

На крайний случай я могу, выражаясь фигурально, выжечь её мозги. Но я этого делать не буду. У меня у самого после таких напрягов может быть серьёзный откат. Я же это ещё не пробовал. Прошлый раз я только разозлился на неё и у меня полдня потом голова болела. А если я за неё возьмусь всерьёз. Она превратится в результате в овощ, а я слягу на пару дней с нервным истощением. Значит, этот вариант не подходит. Я знал, что Ирка петь не умеет и никогда не научится. Слышал её попытки напевать наши песни, фальшивила просто жутко. Поэтому я ничего не терял, предлагая Серёге решить заведомо нерешаемую задачу.

Мы вернулись втроём домой и переоделись для приёма. Маша по старой памяти помогла Солнышку с причёской и макияжем. А я сам одел свой фрак, мне было не впервой. Я моим двум женщинам такой солидный очень понравился. В один голос они заявили, что во фраке я выгляжу года на двадцать два, если не больше. Солнышко тоже в своём новом наряде выглядела на пару-тройку лет старше. Вот что хорошая и дорогая одежда с человеком делает.

Было уже без пятнадцати пять, поэтому мы решили отвезти Машу к Лидии Петровне и поехать во французское посольство. Мари мне говорила, что мы можем приехать пораньше, чтобы посмотреть аппаратуру и сцену. Если нужно, то и порепетировать. Я взял с собой минусоки наших двух французских песен и, на всякий случай, ещё две на другой кассете. Я думаю, французы уже катушечными магнитофонами не пользуются.

Здание французского посольства находилось на улице Димитрова в доме купца Игумнова. Рядом строилось новое современное здание канцелярии, но туда посольство переедет только через год, а в этом доме в псевдорусском стиле останется резиденция посла Франции. Мне вспомнились строчка из песни Александра Городницкого 1970 года «Жена французского посла»:

В нём постель распахнутая настежь,

И жена французского посла!

Что это меня на жену французского посла потянуло? Французского посла звали очень длинно и витеивато: Мари Жозеф Луи Брюно барон де Лёсс де Сион. Вот так, опять Мари, только мужского рода. И супруга его ему была под стать: баронесса Леонтина Брюно де Лёсс де Сион. Прямо как «Приорат Сиона» какой-то у них получился. А вот один из предыдущих французских послов Морис Дежан был завербован с помощью КГБ с использованием старой, как мир, «медовой ловушки». Посол влюбился в советскую актрису Ларису Кронберг-Соболевскую и один из сотрудников КГБ разыграл её ревнивого мужа, застав их вместе. Послу пришлось, чтобы избежать скандала и суда, согласиться работать на КГБ.

Этот Мари де Сион в связях, порочащих себя, замечен не был, да и справку по нему я не запрашивал. Мы туда петь идём, а не вербовать этого старичка. Я свою Солнышко в качестве «медовой ловушки» под него подкладывать не собирался, для этого профессиональные актрисы у комитетчиков имеются.

Нас беспрепятственно пропустили по пропуску-приглашению на территорию посольства и мы прошли в само здание. Красота, конечно, неописуемая. Мы сначала попали в аванзал. Хоть и псевдорусский стиль, но сразу захотелось продекламировать: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Нас встречала Мари Грину. Давно не виделись, аж со среды, когда она была на нашем концерте в «России» и сидела в первом ряду. Мы раскланялись, как хорошие знакомые, а я опять поцеловал руку француженке. В этот раз она спокойно приняла моё правильное соблюдение этикета на приёме. Я был во фраке и меня это ко многому обязывало. Вот так, мне ещё руку жены французского посла целовать. Но и Солнышку французы тоже будут руку целовать, значит мы с ними будем квиты. Судя по всему, Мари назначили нашим сопровождающим на время приёма.

Всё торжество будет происходить, как она нам объяснила, в Большой гостиной, где была оборудована импровизированная сцена и куда мы втроём и направились. Там стояли три стула, к одному из которых была прислонена виолончель, на втором лежал альт и на третьем скрипка. Значит, будет скрипичное трио ублажать слух гостей, а потом выступим уже мы. И похоже, что будет обычный фуршет без всяких застолий. Это даже к лучшему. Я, конечно, помню, какая посуда и какие столовые приборы какому блюду предназначены, а вот Солнышко не знает. А то подадут нам этакое эскарго со щипчиками и будет она, как Джулия Робертс в фильме «Красотка», этими «скользкими ублюдками» швыряться в официантов.

— Андрей, — обратилась ко мне Мари по-русски, так как мы ещё прошлый раз договорились разговаривать именно на нем, чтобы она могла постоянно практиковаться в языке, — мы с вами не обговорили сумму вашего участия в сегодняшнем мероприятии.

— А я думал, что этот вечер благотворительный, — удивился я такой постановке вопроса. — Я, право, не знаю. Тут всего-то две песни нам исполнить придётся.

— Я приблизительно в курсе, за сколько покупают англичане всего лишь одну вашу песню.

— Но они потом её перепродают в виде пластинок и получают хорошую прибыль. А здесь ни о какой прибыли речи не идёт.

— Я уполномочена предложить вам чек на девяносто тысяч франков, что в долларах составляет двадцать тысяч.

— Большое спасибо, я польщен столь высокой оценкой моего со Светланой талантов.

— Это только аванс. У нас к вам будет необычное предложение, которое, мы надеемся, вы примите.

— Вы меня заинтриговали. Видимо, разговор об этом состоится после нашего выступления.

— Как вы поняли, вот сцена. Сейчас принесут магнитофон с усилителем и колонки. Потом поставят и подключат микрофон, после чего вы сможете настроить всё под себя.

— Сколько людей будет?

— Человек двадцать пять-тридцать. Будет ваш министр культуры Демичев и ещё несколько ваших. Будут также наши и несколько американцев. Чисто фуршетный вечер, чтобы пообщаться. Подавать станут шампанское и канапе.

— Мы не пьём алкоголь, поэтому будем пить вашу знаменитую минеральную воду «Perrier».

— Я пока отойду, а вы не скучайте.

Она развернулась и пошла в сторону входа. А ничего так у неё фигурка. И ведь как держится. Я же помню её глаза на нашем последнем концерте. Молодец, хорошая школа. Посмотрим сегодня на тебя, когда ты будешь стоять совсем рядом со мной, когда я буду петь. Я так понимаю, женщин будет мало. Это и к лучшему. Совсем голову потерять не успеют в присутствии своих мужчин.

— Это что, нам заплатили за сегодняшние две песни двадцать тысяч долларов? — спросила поражённая Солнышко.

— А мы так и соим, — ответил я ей. — Если бы мы всё это оформляли через ВААП, то мы бы получили только три тысячи на руки, да и то в чеках.

— Значит, нам надо самим получать наши заработанные.

— Если бы было всё так просто. Не переживай, мы ещё много сможем заработать.

Вот и принесли наше оборудование. Ну что ж, сейчас начнём с распевки. Исполнять новую французскую песню мы пока, до начала выступления, не будем. Пусть она станет для всех сюрпризом. Я отрегулировал громкость усилителя и микрофон под нас. Потом просто прогнали через магнитофон фонограмму моей и солнышкиной песни без слов. На наши манипуляции со звуком пришла Мари и стала вслушиваться в мелодии. «Belle» она узнала сразу, а вот вторая её очень заинтересовала.

— Это у вас что-то новенькое, — сказала она, довольная. — Мелодия мне понравилась.

— Я написал для Светланы песню на французском языке специально к сегодняшнему вечеру, — ответил я, улыбаясь. — Она несколько дней занималась постановкой произношения. От ваших носовых звуков и грассирующих «р» она чуть с ума не сошла, но справилась. Теперь могу точно заявить, что все французы её полюбят за эту песню.

— Как и вас уже любят за вашу. Вы очень талантливы, сэр Эндрю.

— Мы не в Великобритании. Можете меня называть на ваш манер André или как раньше Андрей.

— Значит, эту песню ещё никто не слышал?

— Нет, я её только вчера зарегистрировал и собираюсь в понедельник предложить представителям EMI здесь, в Москве.

— Это очень хорошо. Если не секрет, вы больше ничего не написали на французском языке?

— Написал ещё две песни. Их тоже в понедельник покажу англичанам.

— Значит я в вас не ошиблась.

— Вы это о чём?

— Скоро узнаете. Вы бы не смогли и эти две песни исполнить сегодня? Я сейчас пойду и договорюсь по поводу второго такого же чека для вас.

— Хорошо. Мы всегда готовы выступать, если хорошо за это платят.

Вот так, за четыре песни, которые мы исполним за двадцать минут мы заработаем сорок тысяч долларов или сто восемьдесят во французских франках. Солнышко тоже была довольна. Она такого даже не ожидала. Хорошо, что Серёга этого не видел. Я ему, естественно, заплачу из тех денег, которые нам англичане в понедельник заплатят. Надо будет Стиву позвонить, как вернёмся с приёма и предупредить, чтобы в десять часов приезжали за нашими новыми тремя песнями на французском.

Когда мы закончили нашу распевку, пришли три девушки и принялись на своих инструментах тоже готовиться к выступлению. На фуршетах принято общаться под звуки легкой классической музыки, желательно струнно-смычковой. Иногда приглашают для этого дела арфисток, но чаще именно вот так, как сегодня. Мы с моей подругой отошли в сторонку и стали обсуждать порядок исполнения. А что обсуждать, если на второй кассете идёт сначала моя песня, а потом её. Можно, конечно, наоборот, но это морока возиться с кассетой и постоянно её перематывать. Но, всё-таки, я решил свою «Belle» исполнять последней. Помня, какое впечатление она производит на окружающих, я решил дать первой выступить Солнышку, а потом уже я. Сэр я или не сэр.

Пришла Мари и принесла чек. Я его тоже сразу убрал в карман, как и первый. В Москве получить по ним наличные не получится, засвечусь по полной. А вот в Англии обналичу без проблем или сразу переведу деньги на счёт моей фирмы. Там уже должна скопиться приличная сумма. Вот и проверю заодно, что там Стив мне на её счёт отправил.

Я извинился и сказал, что мне необходимо отойти на пару минут, чтобы передать Краснову наши новые русские песни для радиостанции «Маяк». На улице рядом с посольством уже стояла машина Анатолия.

— Ого, какой ты сегодня солидный и нарядный, — сказал мне Краснов, когда я сел к нему на переднее сидение его «Волги».

— Ну так приём же, надо выглядеть на пять с плюсом, — ответил я ему и достал две катушки. — Вот это русские, я их все подписал. А это три новых французских. Там есть одна и та же песня, но на двух языках. Так что получается четыре. Специально сделал и для Франции, и для Великобритании. Как только с англичанами разберусь в понедельник, позвоню тебе и скажу, когда их можно будет пустить в эфир. Но я думаю, это будет в следующую пятницу, как раз это будет на четвёртый день, как мы и договаривались с ними.

— Я всё понял. Сделаем четко, как прошлый раз. Но анонс о них дадим в понедельник, чтобы заинтриговать наших радиослушателей.

— Без проблем. Это условиями нашего контракта не запрещено.

— Как новая певичка?

— Отлично. Буду и дальше её раскручивать. На очереди новый проект, но это уже в июне, как вернёмся из Лондона. Спасибо тебе, я побежал.

— Беги, а я на радиостанцию поеду. Мы уже объявили на всю страну, что сегодня в вечернем эфире будут ещё песни от «Демо» и прозвучит их новый проект с юной солисткой.

Я вернулся в Большую гостиную и застал там мирно беседующих Солнышко и Мари.

— Мы сегодня запускаем наш новый проект, — сказал я Мари. — Я подготовил певицу, первую песню которой сегодня на радио услышит вся страна и она завтра проснётся знаменитой. Её будут крутить по «Маяку» где-то через час. Ну и наши новые песни тоже прозвучат.

— Я уже говорила, что вы талант и это ещё одно подтверждение моим словам, — ответила мне француженка.

Так, а вот и первые гости. Я уже здесь освоился и чувствую себя чуть ли не хозяином. Солнышко тоже чувствует себя здесь свободно. Атмосфера такая или, действительно, некий русский дух так на нас влияет. Первых пришедших я не знал. Это были американцы, с которыми нас познакомила Мари. Оказывается, они нас прекрасно знают и наш англоязычный альбом у них тоже есть. Я их обрадовал, сказал, что у нас выходит через две недели вторая пластинка. Минут пять мы поговорили о музыке. Солнышко рассказала им, что мы скоро летим к ним в Лос-Анджелес на награждение «Грэмми». Они об этом читали в газетах и были рады за нас.

Потом пришли французы, а за ними наши во главе с Демичевым.

— А вы тут откуда? — удивлённо спросил Пётр Нилович.

— Петь будем, — ответил я, пожимая его руку. — Пригласили на благотворительный вечер и обсудить заодно какой-то вопрос, связанный, видимо, с нашей концертной деятельностью.

— Ну что ж, с удовольствием послушаю.

Заиграло струнно-смычковое трио и стали разносить напитки. Специально для нас с Солнышком принесли бокалы с мною заказанной ранее минеральной водой «Perrier» и мы стали ходить по залу, медленно фланируя между гостями. Мари периодически нас с кем-то знакомила. Я пожимал правую руку мужчинам, а мужчины целовали правую руку у дам. Солнышко сначала смущалась, а потом ей это даже понравилось. Она об этом читала в книгах, поэтому быстро привыкла. Тут появился посол с супругой, и мы, так как они были барон и баронесса, были им представлены как сэр и леди. Моя подруга сияла от счастья. В Москве её так никто не называл, только в Лондоне.

Послу было около шестидесяти лет, а его супруге лет сорок пять. Вполне нормально. Я знал, что у них было двое детей, но не знал, сколько им лет и находятся ли они сейчас здесь, в Москве. Мы минуты две поговорили о музыке, а потом они пошли дальше к другим гостям. Затем к нам подошла Мари и сказала, что минуты через две она нас объявит. Ну что ж, мы всегда готовы, так как ещё недавно я и Солнышко были пионерами и пионерский девиз ещё не успели забыть.

И вот классическая музыка закончила звучать и все вежливо похлопали исполнительницам. Затем на импровизированную сцену вышла Мари и объявила, что на сегодняшний приём были приглашены всемирно известные солисты группы «Демо». Аплодисменты были намного более громкие, чем до этого. Значит, мы являлись изюминкой сегодняшнего раута. Мы подошли к аппаратуре и я объявил, что специально для сегодняшнего приёма мною были написаны три песни на французском языке. Первую, под названием «Joe le taxi» исполнит Светлана. Я включил минусовку и Солнышко запела. Я ей ещё дома показал очень простые танцевальные движения, которые изображала Ванесса Паради в своём клипе на эту песню. Она их хорошо запомнила и теперь прекрасно их воспроизвела. Получилось очень мило. Гости были довольны и с удовольствием хлопали. Затем уже я исполнил «Voyage Voyage». Песня была встречена с восторгом. Было видно, что гости не ожидали такого сюрприза с нашей стороны и были приятно удивлены. Ну а песня «Tu es foutu» просто поразила публику. Особенно понравился припев и эти «ту-ту-ту».

Мари поняла, что «Belle» я оставил последней и объявила её сама. Я так понял, что все её уже слышали и пришли, в основном, ради неё. Раз хотели «Красотку», то получайте. И я запел. С первых минут песни женщины замерли и восхищенными глазами смотрели на меня до самого конца. А я наслаждался их реакцией и это придавало моему исполнению дополнительный шарм. А последний куплет, который я исполнял двумя голосами, чуть не сорвал их с места и не заставил броситься в мою сторону. Это их желание было видно невооружённым глазом. Особенно это было заметно по Мари. Она даже кончиком своего розового язычка водила из стороны в сторону по верхней губе. Я понял, что по радио «Belle» тоже звучит замечательно, но там нет визуального контакта со мной и женщины не ощущают, как сказала Солнышко, сексуальных волн, исходящих от меня. Мужчины тоже были под впечатлением от неё, но это не шло ни в какое сравнение с тем, какое магическое воздействие она произвела на женщин. Когда я закончил петь, женщины только через две секунды смогли выдохнуть, а потом страстно зааплодировать мне. Они все смотрели на меня влюблёнными глазами.

Потом баронесса подошла ко мне и сказала:

— Вы просто кудесник, — произнесла она, глядя с восторгом мне в глаза. — Я готова была слушать вас бесконечно.

Я поблагодарил её за такой изысканный комплимент. После баронессы ко мне подошёл её супруг и спросил разрешения у Солнышка похитить меня для делового разговора. Солнышко, тоже попавшая под очарование моего голоса, чисто машинально кивнула послу головой, что означало согласие. Посол взял с собой Мари в качестве переводчика и мы прошли к нему в кабинет, который находился на втором этаже. Я шёл последним и очень симпатичная верхняя часть ног Мари аппетитно раскачивалась перед моими глазами. Я так понял, что это она делала специально, чтобы соблазнить меня. Ох уж эти хитрые женщины. Всё своё оружие готовы использовать для того, чтобы заманить в свои сети нас, беззащитных мужчин. Но прежде всего дело, а десерт потом.

В кабинете мы удобно уселись в кресла вокруг стола и посол прямо, без всяких экивоков, сказал, а Мари перевела, хотя я и так всё прекрасно понимал:

— У меня есть к вам деловое предложение, сэр Эндрю. Наш президент Валери Жискар д’Эстен лично попросил меня передать вам его просьбу приехать к нам во Францию с гастролями вашей группы. Ему очень понравилась ваша «Belle», а особенно его супруге Анне-Эймоне и их восемнадцатилетней дочери Жасинте. Как вы на это смотрите?

— Я это предполагал. После празднования двадцатипятилетия коронации английской королевы мы готовы посетить вашу прекрасную страну.

— Мы бы хотели пораньше и готовы вам предложить за это сумму больше, чем обычно.

— А когда пораньше?

— Прямо на следующей неделе.

— Я в следующую пятницу обязательно должен быть в Москве. Девятнадцатого мая будут открывать памятник в мою честь и я должен обязательно на этом торжественном мероприятии присутствовать.

— Вот даже как. Не знал, что вас уже собрались увековечить в граните.

— Пока только в бронзе. Я же дважды Герой Советского Союза, мне положен бюст.

— Хорошо. А если вы дадите три концерта, например, во вторник, среду и четверг, а ночью восемнадцатого вернётесь в Москву?

— Я, в принципе, согласен. Только необходимо подписать гастрольный контракт и обговорить детали. С визами для нас троих, я так понимаю, проблем не будет?

— Да, мы их вам поставим за пятнадцать минут. Теперь самый главный вопрос — сумма.

— Так как мы являемся трижды номинантами премии «Грэмми» и, наверняка, получим хоть одну статуэтку, наши гастроли стоят дорого.

— Назовите свою цену.

— Так как это предложение несколько нарушает наши планы, но я готов этим пренебречь скажем за три миллиона долларов.

— Ого, а вы знаете себе цену. Мне установили потолок в два миллиона.

— Если уж торговаться, то два с половиной и ни долларом меньше.

— Ну у вас и хватка. Хорошо. Два с половиной миллиона и вы летите в Париж днём в понедельник на нашем частном самолёте, чтобы не связываться с рейсами авиакомпаний. И вечером даёте ещё один дополнительный концерт.

— Хорошо. Только пятьсот тысяч вы отправите утром на счёт моей офшорной фирмы, который я укажу.

— Договорились. В контракте мы укажем три миллиона и четыре выступления. И обязательно в них должны прозвучать все четыре сегодняшние песни.

— Мне нужно связаться с Лондоном. Они являются моими представителями в Европе, поэтому без их ведома я не могу выступать в европейских странах.

— Я знаю об этом. Вы можете позвонить с моего телефона, эта линия защищена от прослушивания. Мари побудет с вами. Она полностью в курсе дела и сможет сразу ответить на все вопросы английской стороны, если таковые возникнут в процессе вашего разговора.

— Согласен.

Конечно, чужого человека оставить в своём кабинете — это верх легкомыслия, поэтому он и оставил её со мной. Посол ушёл довольный к гостям, видимо, я, всё-таки, продешевил. Но такой расклад меня вполне устраивал. И государство получит два миллиона, и я получу свои пятьсот тысяч. Можно было всё это провести через наш молодежный Центр, но я думаю, что это делать пока рано. Вот следующий контракт я проведу уже через него. Мари мне объяснила, как созвониться с Англией и я набрал Стиву. Он был рад меня слышать и я ему объяснил ситуацию с нашими неожиданными гастролями во Франции, на которые я дал предварительное согласие.

Я сидел в кресле за столом посла, а Мари устроилась напротив меня. Она была не в длинном вечернем платье, так как являлась служащей посольства, а в относительно коротком, но строгом. Она сидела так, что я мог видеть её стройные ноги. Она заметила мой взгляд и сделала очень необычное движение правой ногой, вытянув её вперёд, как будто она у неё затекла. При этом её нижняя часть платья немного задралась, открыв мне очень соблазнительный вид того, что у неё находилось выше. А на самом верху стройных ножек у женщин обычно находились тонкие трусики, которых на Мари и не было. Вот так, я сразу увидел самое сокровенное, к чему стремятся все мужчины в мире. Мари знала, что я всё прекрасно вижу и была довольна произведённым эффектом. Это было откровенным приглашением к сексу, которое проигнорировать было невозможно. А зачем игнорировать и лишать её и себя удовольствия? Раз женщина хочет, то я, как пионер, всегда готов.

Стив понял ситуацию и был только за по поводу наших гастролей в Париже, ведь они имели с этого свой процент и немалый. Мы договорились, что его представители приедут в понедельник к десяти часам в ВААП и всё подпишут с французами. Пока я продолжал разговор, эта чертовка продолжала меня откровенно соблазнять. Она встала, закрыла кабинет на ключ и медленно стянула с себя платье через голову, чтобы я мог наблюдать за тем, как постепенно открываются все её прелести. Действие шампанского и моей песни просто окончательно вскружили ей голову. Она, абсолютно голой, так как и лифчика на ней тоже не было, подошла к столу и стала целовать меня в ухо, покусывая мочку.

Хорошо, что мы со Стивом успели всё обсудить, так как мой верхний мозг к концу разговора с ним практически полностью отключился и во мне говорили только инстинкты размножения, которые требовали безотлагательно заняться продолжением рода. Я положил трубку, подхватил Мари на руки и мы устроили настоящую любовь по-французски. У неё в области лобка была сделана аккуратная стрижка в виде тонкой ниточки волос, как я люблю. Я Солнышко давно научил делать интимную стрижку, но в виде «бразильского» треугольника. Машу я приучил, для разнообразия, к полоске или «взлетной полосе», а Наташе тоже сам сделал «бразильский» треугольник и ей это очень понравилось. Теперь у меня было две женщины с треугольниками и две с полосками.

Мари явно любила смотреть фильм «Эммануэль», поэтому мы вытворяли всё, что хотели на диване в кабинете главы посольства. Ну прямо как в песне, если считать Мари женой французского посла. Мы успели по два раза насладиться друг другом, когда зазвонил телефон на столе. Это была баронесса, она просила Мари придти и поработать для неё в качестве переводчицы.

— Жаль, что у нас было мало времени, — сказала она и посмотрела на моего «друга», который показывал, что двух раз ему и мне мало. — А ты, оказывается, ещё тот жеребец. Я редко таких встречала. Я надеюсь, мы вскорости продолжим наши любовные игры. Мне очень понравилось. Не смотря на мой богатый опыт, ты смог сегодня меня удивить.

Мы ещё раз поцеловались и она убежала, оставив меня одного. Значит, посол не волновался за свои секреты. Это сама Мари решила остаться со мной наедине. «Другу» пришлось пообещать, что дома он ещё покажет себя. Я оделся и тоже спустился в Большую гостиную. Там опять музицировали те же три девушки. Народ разбился на группки неспешно беседовал с бокалами шампанского в руках. Я взял бокал с минералкой и одно канапе с тарелки, которую мне предложил официант, и подошёл, как ни в чём не бывало, к Солнышку. Она беседовала с какой-то американкой и я, извинившись и попросив разрешения, увёл под локоть свою подругу в сторону.

— Только не прыгай от радости, — сказал я ей тихо, — но мы в понедельник летим в Париж.

— Вот это да, обалдеть, — восторженно воскликнула Солнышко. — Это ты по этому поводу вёл переговоры с послом?

— Да, торговались упорно, а потом я звонил в Лондон Стиву и утрясал этот вопрос уже с ним. Знаешь сколько они нам заплатят за четыре концерта?

— Судя по твоей довольной физиономии и если включить всю мою фантазию, то один миллион долларов.

— Ты не очень высоко себя и меня ценишь. Бери выше в два раза.

— Что? Два миллиона долларов? Я с миллионом-то пошутила, а тут ещё больше. Ну ты даёшь.

— Мы получим деньги потом в чеках и в несколько раз меньше, но всё равно это чертовски много. Только Серёге ничего не говори, я сам посчитаю и озвучу ему сумму.

— Ты прав, Ирка от такой суммы умрет. Слушай, я после твой песни так тебя хочу. Может поедем домой? Мне хоть пока нельзя по-обычному, но я готова это компенсировать другими способами.

— Я тоже тебя хочу. Пойдём попрощаемся тогда с послом и его супругой. Потом скажем до свидания Демичеву и домой.

Мы всё это сделали степенно, выслушав многочисленные похвалы в наш адрес за наше великолепное пение. После чего мы быстренько ретировались. Напоследок я поймал направленный на меня влюблённый взгляд Мари. Ну что ж, ещё одна любовница в моей копилке есть, на этот раз француженка. Всю обратную дорогу я напевал песню про Эмманюэль из одноименного французского фильма, а Солнышко целовала меня и говорила, что я у неё самый лучший и что она меня очень любит. А из автомобильных колонок раздавались наши новые песни, которые я только два часа назад передал Краснову. Звучали они просто божественно. И голос Маши раздавался не только у нас в салоне, но и на всю страну. Вот и стала она знаменитой, чего она так хотела, и завтра она проснётся настоящий звездой.

А дома я выпустил своего «друга» на волю и три раза отправил Солнышко на вершину экстаза. Да, удачный вечер сегодня получился. Слава, женщины и деньги — вот результат всего двух часов, проведённых во французском посольстве. Теперь нас ждала уже вся Франция. Ну не вся, конечно, а только Париж. Но Париж это и есть Франция. Осталось только завтра посмотреть нашу дачу, заехать в гости к Брежневу и выступить на концерте в «России». А потом в путь.

Все вопросы с серегиной Иркой в связи с нашим срочным отлетом во Францию снимались автоматически. Я думаю, она будет довольна теми подарками, которые Серега ей привезёт из Парижа. Да и денег он получит достаточно по приезде в Москву. А я успею осуществить часть плана по его спасению.

Copyright © Андрей Храмцов

К О Н Е Ц П Я Т О Й К Н И Г И

Опубликовано: Цокольный этаж, на котором есть книги: https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!