Нулевой контракт

Глава 1

Колено подвело в самый неудачный момент — на построении.

Ногу пронзило болью, я не удержался, пошатнулся. Случилось это как раз в момент, когда мимо проходил краснорожий офицер поперек себя шире. Странно, но я не смог вспомнить ни имени его, ни звания.

— Что-то не так, боец? — он повернулся ко мне, из-под светло-желтой фуражки блеснули маленькие острые глаза.

— Никак нет, — отозвался я.

Форма на офицере тоже была не совсем правильная — обычный пустынный камуфляж, который я видел сто раз, но на том никаких известных мне знаков различия.

— А что же ты стоишь криво, словно плохо надроченный хер? — спросил этот тип.

— Виноват, — отозвался я, с усилием выпрямляясь, не обращая внимания на полыхающее огнем колено.

Боль помогла немного развеять туман в голове… и откуда он взялся, кстати? Вспомнилась небольшая комнатушка, улыбчивый вербовщик, две страницы договора, под каждой нужно поставить подпись.

А… я больше не на государственной службе, я работаю на ЧВК!

«Нулевой контракт, — сказал вербовщик. — Для новичка. Совершенно безопасно. Охранять склад или еще чего-нибудь».

Ну да, на большее я со своей искалеченной ногой все равно не гожусь.

— Наберут хер знает кого, — офицер продолжал буравить меня злобным взглядом. — Назовись, боец!

Обычное дело — на первом построении нужно кого-то вытрахать и высушить, просто в назидание остальным, чтобы сразу поняли — не в сказку попали; сегодня жертвой стал я.

— Рядовой Серов! — рявкнул я.

В ЧВК — понятно, но вот где мы находимся и как меня сюда привезли?

После разговора с вербовщиком в голове зиял провал… словно я расписался на втором листе, где куча подпунктов мелким шрифтом, и тут же очутился в строю, на обычном плацу, которых повидал за годы службы немало. Никакой дороги в памяти не осталось, а судя по жаре, мы не в центральной России, где сейчас царит февральский дубак… а где-то южнее.

Сильно южнее.

— Русский? — офицер наклонился ближе, я разглядел на его погонах сине-зеленый кругляш, римскую цифру V и обычную семерку; на меня пахнуло сладким запахом одеколона и еще чем-то пряным, незнакомым.

— Так точно.

Это что, наше ЧВК интернациональное… и как же оно называется, ешь меня кони? Название ускользнуло, поманило на поверхности памяти, словно большая серебристая рыба, а затем плеснуло хвостом и ушло на глубину.

Хотя вроде бы такое простое.

— Вы нам еще за тридцать девятый не ответили! — прорычал офицер, и рожа его стала еще краснее, хотя миг назад я бы поклялся, что это невозможно. — Но ты вот мне ответишь! Лично! Мамочку звать будешь, под юбку проситься!

Он орал, а я молча смотрел на него, делал каменную рожу и пучил глаза.

Обычное дело, через такую «процедуру» я не раз проходил, и ради тех денег, которые я буду тут получать, можно и потерпеть — сумма из договора намертво засела в голове. Получилось так, что из семьи у меня только бабушка, и лет ей немало, и хотя голова ясная, ноги уже не ходят… и это значит, что нужна сиделка, дорогие лекарства, прочие расходники.

А кто возьмет на хорошо оплачиваемую работу отставного вояку-инвалида, который только и умеет, что ходить строем?

— Все уяснил? — мордень офицера покрылась испариной, дышал он тяжело, надрывно.

— Так точно!

Краснорожий смерил меня злобным взглядом и зашагал дальше вдоль строя.

И все же где я?

Плац окружали деревья с серебристо-зеленой листвой, торчало меж них здание в три этажа, сине-желтое, с округлыми углами. Ослепительно блестела крыша сплошь из солнечных батарей,дальше поднималось нечто большое, монотонно-серое, без окон… склад, часть фортификационных сооружений? Пылало в блеклом небе необычно яркое светило, а ведь даже в Африке, где мне довелось побывать, оно не такое.

Я напрягся, пытаясь вспомнить, чем закончился наш разговор с вербовщиком — опоил он меня, что ли, как в давние времена — кружку рома тебе на халяву, чтобы очнулся ты уже на корабле, в море?

— Вольно! Разойтись! — после этой команды колено вновь решило покапризничать.

Боль стегнула аж до затылка, искусственный сустав подогнулся будто сам по себе.

— Аккуратнее, братан, — рокотнули сбоку, и ладонь буквально с лопату поддержала меня за предплечье.

Черная ладонь.

Я поднял взгляд — на меня с широкой улыбкой смотрел негр, громадный, как боксер-тяжеловес, блестели зубы и белки глаз.

— Я — Вася, — сказал он.

— Иван, — ответил я, пожимая уже другую руку, обманчиво мягкую и теплую на ощупь; хозяин наверняка мог дробить ей камни и вышибать дух из медведей.

Боль унялась, видимо от изумления.

Нет, черных парней я навидался по гроб жизни, но никто из них не звал себя Васей.

— Бойцы Серов и Макунга, смирно! — прошипел кто-то прямо мне в ухо.

Строить нас принялся крохотный азиат, круглолицый, с глазами-щелочками, высокими скулами и римской двойкой на погонах.

— Я ваш комотделения Цзянь! — объявил он. — И ты, Серов, сегодня меня подставил! Усек?

Вопрос ответа не требовал, поэтому я просто вытянулся по стойке смирно. Пропесочиваем новичков — серия вторая, на этот раз в исполнении младшего командного состава, а комотделения тут похоже что-то вроде сержанта.

Еще пару минут он пошипел на нас, причем досталось буквально каждому, не только мне. Потом Цзянь прошелся вдоль строя туда-сюда, и мы после его команды двинулись с плаца — следом за другими отделениями.

Теперь я смог увидеть больше.

В той стороне, куда я раньше стоял спиной, за контрольно-следовой полосой и оградой тянулась самая настоящая пустыня — серо-желтая, пыльная, изрядно помятая шкура громадного льва, кое-где украшенная черными валунами. Впереди, за такими же деревьями вздымался комплект ржавых то ли труб, то ли башен, и от него доносился негромкий рокот.

— Что за троллевы шутки? Где это мы? — пробормотал шагавший перед мной статный белобрысый парень.

Выходит, амнезия не только у меня.

«Трубы» мы оставили слева, мелькнул за ними КПП, ворота, вышки с грибками крыш. А потом впереди оказались три одинаковых двухэтажных барака, которые могли быть только казармами, разве что углы у них тоже были скруглены, а крыши из тех же солнечных батарей полыхали, отражая дневной свет.

Внутри все было до боли знакомым — на первом этаже столовая, душевая, оружейка, комната отдыха, учебный класс, второй отведен под жилые помещения.

— Двадцать минут на обустройство, — сообщил Цзянь.

Спальня выглядела почти как та, в которой я оттрубил срочную, разве что кровати в один ярус, да на окнах плотные занавески — ну, без них от местного светила не спрятаться.

— Чего замер? Не стой столбом! — меня сильно пихнули сзади в плечо, так что я едва устоял на ногах.

Я саданул локтем с размаха, не тратя времени на слова, и только затем развернулся.

Смуглый чувак с внешностью звезды индийского кино таращил на меня черные глазищи. Рот его был приоткрыт, а руку он прижимал к солнечному сплетению, куда я так удачно попал.

— Ща я тебе… — прошипел этот тип, восстановив дыхание. — Ты чего, вообще оборзел? Пал на колени и извинился!

Я нахмурился — драться не хотелось, но и отступать, показывать слабину сейчас нельзя. Проявишь себя как трус, и все, таким навсегда и останешься, лишь гора подвигов может стереть первое впечатление.

Странно только, что этот тип ведет себя как дед, столкнувшийся даже не с духом, а с запахом. Вроде бы все мы тут в равных условиях, все люди с опытом, пришедшие на нулевой контракт, охранять склад или что-то еще.

За спиной смуглого скалили зубы еще двое, один постарше, с проседью, второй длиннорукий, как обезьяна, с гривой черных волос.

— Давай, борзый, извиняйся, — прогундосил он.

Я молча показал им средний палец — этот жест международный, в отличие от нашего удара по сгибу локтя, а публика тут со всей Земли.

— Что? Да ты! — смуглый картинно расправил плечи, другие двое захохотали, начали обходить его с двух сторон.

— Э, братва, — рядом со мной воздвигся громадный черный Вася. — Так не по-чесноку!

— И это верно, — с другой стороны от меня оказался тот самый белобрысый, что шел впереди. — Если ты чем-то недоволен и хочешь решить вопрос по-мужски, то схватка должна проходить один на один.

Вся спальня, все три отделения сгрудились вокруг нас, образовался круг из любопытных, ухмыляющихся лиц — ну а чего не посмотреть, трое на трое, честный махач.

— Я Джавал! — воскликнул смуглый гордо. — Предки мои служили махараджам Дели! Рискнувшие оскорбить меня должны быть наказаны!

— Ну так иди, и накажи, — пригласил Вася, улыбаясь во все сорок белоснежных зубов.

— А мои предки ловили рыбу в Норвежском море, — в тон ответил белобрысый. — Претензии есть? Если нет, то втяни язык в задницу. Если есть, то предъяви. Или боишься?

Джавал вспыхнул и вскинул кулаки.

Эх, колено, ну хоть сейчас не подведи меня… после операции по замене сустава я ни разу не дрался, и не знал, на что способен.

— Нна! — завопил смуглый, и обрушил на меня шквал ударов.

Почти все я заблочил, но один прилетел в висок, да так, что в голове зазвенело. Рванулся вперед, сокращая дистанцию, коротко ткнул Джавала в солнечное сплетение, и он с хеканьем согнулся.

Еще бы, получил туда второй раз за пять минут!

Я замахнулся, чтобы отправить противника в нокаут, но он гибким движением извернулся, и я едва не потерял равновесие. Получил в левое плечо, не смертельно, но ощутимо, и тут по ушам хлестнуло злобное шипение:

— Что тут у вас? Драка? Отставить!

Комотделения Цзянь протискивался через толпу бойцов, словно маленькая свирепая акула через стадо китов.

— Никак нет, — ответил Джавал, опуская руки и выпрямляясь.

Я последовал его примеру.

Разборки между своими — дело неприятное, но случается, а впутывать в них командира нельзя, это чистый зашквар.

— Просто разговор, — добавил мой противник, глядя на меня с ненавистью.

Я кивнул.

— У вас десять минут, — Цзянь обвел бойцов взглядом. — Потом нас ждет медосмотр. Усекли?

И развернувшись, он двинулся к выходу из спальни.

— Я еще с тобой разберусь, — пообещал Джавал, когда комотделения скрылся из виду. — Потом. Поймешь, ничтожная тварь, что такое — встать на пути настоящего кшатрия!

Я пожал плечами и отвернулся — вольному воля, и семь футов над мачтой.

— Мое имя Ингвар, — сказал белобрысый, чьи предки ловили рыбу в Норвежском море. — А твое?

Я назвался, и в этот момент мне показалось, что с новым знакомым что-то не так, волосы не светлые, а крашеные, и на лице слой грима в палец толщиной.

Хотя я только что получил по башке, а после такого и себя в зеркале не узнаешь.

— Что, ищем место? — влез в разговор Вася.

Нам достались три койки в центре слева от прохода, и когда я сел на одну, то ощутил под задницей хорошо знакомые пружины. В тумбочке обнаружились два полотенца, одно для лица, другое для организма, и гигиенический набор — зубная щетка, паста, мыло,упаковка одноразовых бритв.

Я все хотел спросить у новых приятелей — не знают ли они, где мы находимся и как сюда попали, но вопрос уплывал, терялся меж других мыслей. Голова и так была дурная, словно после тяжелого сна, да еще и висок после драки пульсировал болью, мешал сосредоточиться.

Смог только оглядеть обмундирование — полевой хэбэ в пустынном камуфляже, все подогнано четко под меня, на погонах палочка-единичка, отметка рядового бойца, и тот же символ, что и у остальных, земной шар, и под ним два перечеркнутых калаша; кепка с козырьком, а сзади к ней платок на пуговках, чтобы закрывать шею от местного солнца; берцы на первый взгляд добротные, но только практика покажет, на что они годятся.

А затем десять минут истекли и пришлось бежать туда, где ждал нас шипливый Цзянь.

Пока шагали до санчасти, удалось еще немного рассмотреть окрестности — с юга и востока внешняя ограда, следовая полоса и за ней пустыня, а вот с запада тянулась ограда пониже, и за ней из песка торчало множество серых кубов без окон, каждый метров в двадцать высотой, и за ними вдалеке красовались круглые черные башни, исполинские столпы.

— Что это такое? — спросил негр Вася, задумчиво почесывая затылок.

— Если бы я знал, — отозвался Ингвар, и посмотрел на меня. — Типа военной базы что-то. А ты говорить умеешь?

— Умею, — я кивнул. — Просто слова экономлю.

Особо болтливым я не был никогда, ну и жизнь научила, что излишняя разговорчивость только вредит. Поэтому уже на срочной ко мне прилипла кличка Молчун, и всегда, когда можно, я стараюсь обходиться без слов… дела куда красноречивее на самом деле, чем любой треп.

— Даже шутить умеешь? — восхитился Вася, но тут Цзянь рявкнул «Разговорчики!», и пришлось заткнуться.

Санчасть пряталась за тем зданием, которое я увидел с плаца первым, и тут стояла длинная очередь из бойцов. Понятно, никто не будет менять всю охрану такого объекта в один день, но здесь ошивались все жители нашего казарменного корпуса, то есть примерно — я быстренько прикинул на глаз — сто восемьдесят человек, побольше роты, поменьше батальона, если по российским меркам.

Солнце палило, хотелось пить, башка трещала, комотделения надзирал за порядком. Очередь двигалась с мучительной неторопливостью, и выходившие из санчасти бойцы выглядели по-разному, кто-то улыбался и напевал, кто-то разглядывал собственные ладони так, словно видел их впервые, кто-то двигался механически, вытаращив глаза и открыв рот.

— Что там с ними делают? — спросил стоявший перед нами невысокий чернявый тип.

— Кто бы знал… — Вася пожал широкими плечами, и на лице его отразилось мучительное недоумение.

Ингвар нахмурился, поскреб лоб.

— А мы вообще где? — сумел я наконец озвучить давно мучивший меня вопрос. — Попали сюда как?

Через пять минут я знал, что чернявого зовут Пестрый Сыч, и он настоящий индеец. Еще я был в курсе, что никто из моих соратников не помнит ни момента прибытия, ни процедуры отбытия, и не имеет представления, куда нас занесло.

Все подписали контракт… и затем пришли в себя на плацу, примерно тогда же, когда и я, кто чуть раньше, кто позже, Ингвар вот очнулся, когда офицер вовсю орал на меня.

— И это все странно, — пробормотал норвежец, растирая переносицу.

Но тут рядом оказался Цзянь, и нам пришлось замолчать.

До входа в санчасть мы добрались примерно через час, и внутри меня встретили обычные «медицинские» запахи — хлорка, йод и прочая гадость, которой с такой охотой пользуются эскулапы. Нанюхался, пока лежал в больнице перед операцией, да и после нее, и замена сустава сожрала все деньги, заработанные на предыдущих контрактах.

— Имя? — спросил меня сидевший за столом лысый дядечка в белом халате.

— Иван Серов, — отозвался я.

Дядечка защелкал клавишами ноута, а я пока огляделся.

В углу стоял, печально свесив голову, настоящий скелет, стену украшали плакаты, ярко-красно озаглавленные «САМОПОМОЩЬ», отличались только подзаголовки: «солнечный удар», «обезвоживание», «песчаные черви»… это что еще за ерунда?.. «мокнущая почесовина», «рдеющий лишай»… гмм.

О таких болячках я никогда не слышал, ну так я и не доктор.

— Жалобы есть? Головокружение? Тошнота? Удушье? — равнодушной скороговоркой поинтересовался лысый.

Я покачал головой.

На амнезию жаловаться глупо, она похоже часть нормы, ну а на звон в башке после удара — тем более, ведь никакой драки официально не было.

— Если что-то подобное в ближайшие сутки появится, немедленно доложить командиру, — продолжил лысый. — Адаптация не всегда проходит гладко. Разное возможно. Понятно?

Очень хотелось спросить «и песчаные черви возможны?», но я только кивнул.

— Тогда тебе туда, — лысый указал на дверь меж двух плакатов. — Сначала прививки. Затем сканирование и вмешательство.

Тут я нахмурился — какое-такое вмешательство, зачем?

— Все, пошел, — велел он. — Следующий, заходи!

За указанной дверью я столкнулся с шагавшим навстречу Сычом, который был в очереди через одного впереди меня.

— Чего там делают? — тихо спросил я.

Может индеец уже прошел через это самое «вмешательство»?

— Изучили меня, — сообщил он степенно. — Да и все. Ниче…

— Не болтать! Серов, иди сюда! — перебил его обитавший в этой комнате врач: огромный, седой, с носом будто утиный клюв. — Садись сюда! Сейчас вколю тебе все разом!

Он и говорил так, словно колол — резкими, короткими фразами.

В этой комнате не было ни скелета, ни плакатов, зато имелось окно во всю стену, и за ним я видел нечто похожее на операционную, уставленную всякими медицинскими аппаратами: кушетка с нависающими над ней «лапами», установка типа МРТ, куда как раз заезжал раздетый до трусов Вася, и черная кожа его лоснилась в свете ярких светильников.

Я опустился на стул боком к врачу.

— Рукав закатай! — велел он, заряжая в штуковину вроде пистолета три разноцветных ампулы: иссиня-черную, светло-зеленую и голубовато-фиолетовую с искрами.

Никогда не слышал, чтобы кололи несколько вакцин сразу.

— Готов? Давай! — нос пощекотал запах спирта, я ощутил тройной укол. — Свободен! Тебе туда!

Я поднялся, откатывая рукав на место, и обнаружил, что за стеклом Вася уже натягивает штаны. Все там произошло очень быстро для МРТ, но может это вообще не оно, а рентген или УЗИ?

Макунга вышел из «операционной», я шагнул внутрь.

— Раздевайся, — велел третий доктор, самый старый из всех, в шапочке, сутулый и морщинистый, с неприятным прозрачным взглядом.

Под ним я ощутил себя мухой, которую сейчас аккуратно приколют к стеклышку и изучат, распотрошив до генов. Чувство опасности, которое не раз выручало меня, взвыло тревожной сиреной, но я попытался заткнуть его… что или кто может мне тут угрожать?

Стандартная проверка.

Доктор сменил простынку, я улегся на свежую и под тихое жужжание поехал в недра сканера.

— Глаза закрыть! — донеслось словно откуда-то издалека.

Я послушался, лица коснулось легкое дуновение, под веки полезли частые вспышки. Откликнулись на них мышцы в разных местах — дернуло бедро, напрягся левый бицепс, свело икру, но все тут же прошло.

Вновь зажужжало, и я поехал обратно.

— Глаза открыть, — приказал доктор. — Поднимайся, и вот сюда, на стол.

— Что? — я поднял веки.

Он смотрел на меня равнодушно-презрительно, да еще и улыбался краем рта — типичный врач-убийца из немецкого концлагеря. Я хорошо помнил, что Васю после сканера отпустили сразу, да и Сыч сказал, что его осмотрели, и на этом все безобразия закончились. Почему со мной дело обстоит иначе?

— Ты, Серов, обязан пройти через вмешательство, — проскрипел доктор.

— Не обязан, — покачал я головой.

— Контракт подписал? — на морщинистом лице появилась улыбка. — Внимательно читал? Пункт семь, подпункт один — Наниматель имеет право осуществлять с телом Нанятого любые медицинские процедуры, которые сочтет необходимым для максимально эффективного исполнения Нанятым его профессиональных обязанностей.

Я напрягся, пытаясь вспомнить.

Седьмой пункт — это вторая страница, где много всего мелким шрифтом, и где я не читал толком, даже не просматривал, так, скользнул взглядом и поставил закорючку. Проверить теперь невозможно, есть там такое или нет, вот ешь меня кони.

— Но ты можешь отказаться, разорвать соглашение, — доктор продолжал улыбаться. — Вернуться домой.

И что тогда? Охранником в ЧОП, за копейки сидеть на вахте и дуреть от тоски? Вспоминать Милу, того мудака, который увел ее у меня, и мучиться, глядя как умирает без нужных лекарств бабушка?

— Ладно, — сказал я.

Через мгновение я уже лежал на кушетке, и доктор суетился вокруг — нацепил на левое запястье широкий браслет, другой на правую лодыжку, посветил мне в глаза и нахмурился.

— Поехали, — сообщил он. — Это дело интересное, нестандартное.

Я поплыл, словно от наркоза, хотя мне ничего не кололи, но тут же в сладкий дурман ворвалась боль, дикая, режущая — затылок, позвоночник, обе ноги до самых пяток, и руки до пальцев. Я захрипел, выгнулся дугой, сдерживая рвущийся из горла крик, и черный бешеный водоворот засосал меня.