Нулевой контракт

Глава 11

За проломом царила тьма, густая, как сироп, но окунувшись в нее, я осознал, что тут можно видеть: уходящий вправо и влево коридор с высоким потолком, впереди стена, пол абсолютно черный и гладкий, словно отполированный.

— Пыли нет, — с разочарованием сказал Ингвар.

Ну да, на пыли бы остались следы, было бы видно, куда рванул беглец.

— Ты с Сычом направо, мы налево, — приказал я. — Потом возвращаемся. Встреча тут.

Не люблю быть старшим, отмолчаться не получается, нужно все время что-то говорить.

— А что делать с Франсуа, когда наткнемся? — спросил Вася. — Вдруг он это, ну того… Кукухой поехал?

— Поехал — стрелять. Нет — уговаривать, — сказал я, почесав в затылке.

Если наш товарищ превратился, то глупо рисковать, надо валить его на максимальной дистанции. А то укусит кого-нибудь, и все, вместо одного трупа у нас будет как минимум два, правда второй не сразу, чуточку «но потом», как говорит наш комвзвода.

Коридор тянулся пустой и скучный, как подземный переход, наши шаги глухо отдавались от стен. Воздух в башне был не затхлый, как всегда в давно и хорошо закрытых помещениях, а свежий, иногда я даже ощущал на лице слабое дуновение — работала вентиляция.

Наверняка тут имелось и освещение, вот только мы не умели его включать.

Коридор уткнулся в квадратный вестибюль — слева, в наружной стене ворота, справа начинается широкая лестница вверх, а прямо напротив виден такой же туннель, как и наш. Наверняка оттуда вот-вот появятся Ингвар с Сычом.

— А снаружи не видно. Как так, братан? — Вася имел в виду ворота, массивные створки, словно выплавленные из серого камня.

Я только плечами пожал.

Донеслись негромкие шаги, и в вестибюль шагнули две фигуры в камуфляже, сначала маленькая, потом большая.

— Пусто, — констатировал Ингвар.

Лестница закончилась уже через дюжину ступеней, и мы очутились в широком проходе между двумя рядами… я не знаю, как это сказать, блоков, клетей, ограниченных пространств. Сзади оказалась глухая стена, за ней явно пряталось что-то такое, к чему нельзя было пускать случайных визитеров.

Ну и Франсуа вряд ли мог попасть в пространство за ней.

— Да поможет нам мудрость предков, — пробормотал Сыч.

Клети казались то плотными, то истаивали до прозрачности, то становились конструкцией из светящихся лиловых сетей. Каждая ограничивала куб с длиной стороны примерно метра в четыре, и внутри у них находилось нечто… очень разнообразное, в ближайшей например стояли две безголовых, но человекоподобных фигуры из серебристого металла, соседнюю заполнял штабель из алых, синих и зеленых «бочонков».

Сверху нависал потолок, вроде бы зеркальный, но отражавший лишь мешанину черных и белых пятен, которые двигались туда-сюда, кружились вокруг друг друга, смешивались, образуя нечто вроде искореженной мишени, затем расползались снова.

— И это склад? — предположил Ингвар.

Да, помещение напоминало хозяйство нашего Левона, разве что Левона из далекого будущего, не имеющего ограничений по пространству и по стоимости запасаемого барахла.

— Ну уж не птицефабрика, — буркнул Вася.

— Оставайся здесь, — велел я. — Беглец появится — ори. А мы осмотримся.

Башня имела в диаметре, насколько я помнил, метров сто, и если вычесть пространство, занятое мощными стенами, а также «клетками», то нам нужно было обыскать не так и много. Вопрос в том — как тут все спланировано и устроено, нет ли укромных закутков,где может спрятаться человек.

Ну и понятно, это только первый ярус, над ним должны быть другие,.

Мы неторопливо шагали между «клетками», невольно заглядывая в каждую. Металлическая стенка превращалась в сверкающую сеть, потом вовсе исчезала, и эта пульсация шла вразнобой, раздражала и отвлекала.

— О… — только и смог выдавить Сыч, когда в очередном блоке нам предстало золотое яичко, сиротливо лежавшее на полу.

Это что, тут побывала курочка Ряба?

Но не успел я как следует удивиться, как яйцо лопнуло, ошметки полетели в разные стороны. К стенкам клети устремились как струи дыма безглазые змеи цвета снега, я увидел оскаленные пасти, лоснящиеся мускулистые тела в руку толщиной.

Миг, и все исчезло, и вновь лежало на полу золотое яичко.

— Дальше, — сказал я, поскольку смотреть на то же самое еще раз мне не хотелось.

Поперечный проход обнаружился уже метров через двадцать, и в обе стороны, насколько я мог видеть, тянулись те же ряды «клеток».

— Пробегитесь сначала направо, потом налево, я подожду, — приказал я.

Если мы хотим уложиться в час, который нам выделил Цзянь, то надо поторапливаться.

Пока Ингвар с Сычом разведывали ответвления, я таращился вперед, напрягая глаза. «Клетка» рядом со мной тихонько вздыхала, по внутренним стенкам ее ползли вверх мутные капли размером с кулак, и добравшись до потолка, исчезали, чтобы снова возникнуть на полу.

Проход оказался тупиковым и пустым в обе стороны, и мы двинулись дальше.

Вскоре наткнулись на второй, точно такой же, разве что несколько более длинный — ничего удивительного, мы подошли к центру башни.

— То же самое, — буркнул я.

— То же самое, — откликнулся тонкий, словно детский голосок.

В угловой «клетке», что до сего момента выглядела пустой, началось движение. Ударили снизу зеленые струи, превратились в елочки, упало сверху замшелое бревно, и на нем обнаружилась девочка прямиком из сказки — в лаптях, сарафане и платочке, в руках корзинка, губки бантиком.

— Спасите меня, — сказала она жалобно, протягивая к нам руки. — Меня тут заперли. Нехорошие люди.

Что-то не так было с ее голубыми глазами, с лицом, я это понимал, но дальше логическую цепь выстроить не мог, что-то мешало, мысли обрывались, словно их рубили топором. А еще я медленно не шагал даже, шаркал в сторону клетки, ноги двигались сами, не спрашивая моего разрешения.

— Иван, что с тобой? — спросил Ингвар. — Эй, троллева дочь, оставь его в покое!

— Спасите меня, — повторила девочка, которая на глазах становилась старше, менялась: набухла под сарафаном грудь, лицо округлилось, из-под платка пробилась рыжая прядь.

Передо мной сидела Мила, моя школьная любовь, которую я так и не смог забыть, не смог, не смог… Но зато сейчас я сумею ее выручить, я вытащу ее обязательно, и мы будем счастливы, мы будем вместе…

— Держи его! — прозвучало сзади, рука легла мне на плечо, но я сбросил ее.

Теперь я уже не шаркал, я бежал к любимой, чтобы освободить ее, выпустить на свободу! Грудь распирало от радости, от восторга, и Мила улыбалась мне призывно и ласково, на щеках ее играли такие знакомые ямочки… погладить одну из них, а затем поцеловать, обнять за талию, ощутить, как она прижмется ко мне.

Со всего размаху я ударился о что-то твердое и колючее, тысячи игл пронзили тело. Даже не знаю, что помогло мне не заорать, наверное то, что челюсти свело судорогой и я не смог открыть рот.

— Иди же ко мне! Иди! — шептала Мила, от которой меня отделяли сантиметры, лицо ее кривилось так, как не может лицо человека, и голос превращался в злой механический зов. — Иди! Иди! Иди!

Перед глазами вспыхнуло, поле зрения перегородило что-то серое, отливающее металлом. Наваждение схлынуло, и я понял, что фактически прилип к стене «клетки», и пытаюсь вломиться внутрь.

А мускулы корячит от бьющих в них электрических разрядов.

Я сумел оттолкнуться от скользкой и теплой поверхности, на ощупь ничем не напоминавшей металл.

— Давай сюда! — Ингвар схватил меня за плечо и дернул назад. — Что с тобой?

В этот момент «клетка» вновь стала прозрачной, и я торопливо отвел глаза, отвернулся.

— Спасите меня, — теперь голос звучал много ниже, так могла говорить женщина средних лет.

— Мама? — прошептал Сыч, и двинулся к «клетке» шаркающими, дергаными шагами.

— Держи его! — Ингвар отпустил меня и прыгнул к индейцу.

Я подскочил к тому с другой стороны и вдвоем мы сумели остановить Сыча, хотя он дергался и сопротивлялся. Во время этой борьбы я бросил взгляд на «клетку», но обнаружил внутри только серый туман, в котором плавали желтые, бурые и коричневые облачка.

Это… эта, чем бы она ни была, похоже вызывала зрительные образы прямо в мозгу, извлекая оттуда самые сильные, намертво выжженные на нейронах эмоциональные впечатления.

— Нет… нет… пустите! — шипел Сыч, пока не обмяк у нас в руках, голова его опустилась на грудь.

— Эй, вождь?! — Ингвар хлопнул индейца по щеке. — Ты чего?

— А? — Сыч вскинулся, принялся озираться, дико вращая глазами. — Мама приснилась. Это точно мир мертвых, и мы сейчас в усыпальнице голодных духов, порождений Алчущей Бездны, — последние два слова он произнес так, что сомнений в заглавных буквах не оставалось.

Несет бред, но бред обычный, а значит пришел в себя.

— Спасите меня… — вновь зазудел голос, и уже норвежец покачнулся, кожа на его лице словно натянулась, руки задрожали.

Но тут тварь из «клетки» не на того напала.

Ингвар закрыл глаза и отвернулся, напряженная гримаса намекнула, что это простое действие далось ему нелегко.

— Уходим… иначе нет… иначе я тоже… а нельзя… лопнет… — забормотал он.

Приглядевшись к «клетке» я сообразил, о чем он говорит — на передней стенке, где я в нее впечатался, осталось еле заметное углубление, паутинка трещин, то в пустоте, то на монолите, то на светящейся сетке. И если шарахнуть по нему еще, а потом еще, используя работающее на эмоциях человеческое тело как таран, то преграда может и не выдержать.

— Надо боковые осмотреть, — выдавил я через пересохшее горло.

Нечто в угловой «клетке» продолжало голосить и менять обличья, но мы больше на него не реагировали.

Сыч с Ингваром сначала сбегали в одну сторону, потом в другую, и вернулись с известием, что оба тупика пусты. Мы пошли дальше, и когда стонущий жалобный голос затих позади, я вздохнул с облечением… придется вернуться за Васей, но ничего, там можно и бегом, чтобы не хватило времени на атаку.

Мы шагали мимо «клеток», ярко освещенных и темных, забитых до потолка и практически пустых. Не всегда хватало слов, чтобы описать то, что мы видели — вот сплетение ржавых канализационных труб, но по ним бежит легкая пульсация, а там и сям видны круглые черные глаза, совсем человеческие; вот гора из противотанковых ежей, только маленьких и ярко-синих, как васильки, а вот нечто вроде картинной галереи, только в рамах пустые белые холсты.

Потом я устал, и прекратил даже приглядываться.

На этом ярусе мы Франсуа не обнаружили, а главный проход привел нас к новой лестнице, винтовой, уводящей к потолку. Сыч сбегал за Васей, и когда они вернулись, мы двинулись дальше наверх, через каждые несколько ступеней останавливаясь, чтобы приглядеться и прислушаться.

Самое лучшее место для засады.

Следующий ярус выглядел почти так же, как предыдущий, только «клетки» тут были пирамидальные, а потолок — чисто-белым, таким ослепительным, что смотреть на него было неприятно даже в полумраке. По рядам точно так же пробегала пульсация по циклу — прозрачный, светящаяся сеть, монолит, и не очень хотелось смотреть на то, что тут хранилось.

Кто его знает, может быть Сыч и не так уж ошибся, когда назвал это «усыпальницей голодных духов»?

Здесь нас атаковали дважды, но первое нападение оказалось чистой иллюзией — под истошный вой из закрытой вроде бы «клетки» хлынула толпа созданий, похожих на обычных лесных клещей, только размером с фалангу пальца и очень шустрых. Полезли вверх по берцам, по штанинам, я инстинктивно заплясал на месте, попытался стряхнуть пару клещей с живота… и рука прошла сквозь пустоту.

— Это глюк! Глюк, братаны! — в голосе Васи прозвучало нескрываемое облегчение.

Самый быстрый насекомый добрался до моего лица и пробежал от подбородка до лба, но касаний я не ощутил.

— Да, если бы они кусались, было бы куда лучше, — пробормотал Ингвар.

Мы прошли пару метров, вой стих, и бегавшие по нам клещи исчезли разом.

Второе нападение выглядело еще более странно.

В ближайшей «клетке» ярко засветился торчавший из пола стержень, и я осознал, что еле иду, что вешу невероятно много, ноги будто свинцовые, а голова давит на позвоночник с такой силой, что вот-вот провалится в трусы. Чтобы сделать очередной шаг, пришлось напрячься до хруста в затылке, я уперся берцем в пол, толкнул себя… и полетел кубарем.

Сзади донеслись проклятия Ингвара и Васи… в этот раз у лестницы мы оставили Сыча.

— Ах ты ж твою мать! — африканец упал на колено, лицо его налилось кровью, а норвежец совершил тот же кульбит, что и я, и оказался рядом.

Стержень потух, и все стало как обычно.

— Гравитация? — пробормотал Ингвар. — Или что-то другое?

— Да хоть что, — Вася шумно отдувался, вытирал мокрое от пота лицо. — Я чуть того… Едва не обделался.

На этом ярусе Франсуа мы тоже не нашли, и потащились на следующий, куда вела еще одна винтовая лестница. Интересно, как сюда затащили все «экспонаты», ведь не по этим же ступенькам… хотя со стороны входа, над воротами есть пространство, отсеченное от остальной башни глухой стеной, там скорее всего техническая зона, а в ней могут быть и лифты, и что угодно.

Я шел первым, и первым же увидел беглеца.

Франсуа стоял метрах в тридцати от нас, в центральном ряду, и смотрел в сторону, на что-то нам невидимое.

— Дружище! — окликнул я его: незаметно не подкрадешься, а если попытаться, то можно спровоцировать стрельбу, поэтому лучше дать понять, что вот они мы, настроены совсем не агрессивно.

Франсуа обернулся, глянул на меня, и прыгнул вбок, исчез из виду за «клетками».

— Вроде не рехнулся еще, — пробормотал Вася.

Мы побежали вперед, не обращая внимания на происходившее в «клетках», на этом ярусе шарообразных, из-за чего помещение напоминало склад колоссальных елочных шаров. Миновали первую развилку коридоров, а когда выскочили ко второй, впереди распахнулось нечто вроде стадиона.

Овальная чаша, петляющие по зеленой траве дорожки из серых каменных плит, разбросанные там и сям валуны, огрызки стен.

— Не подходите! Я буду стрелять! — Франсуа стоял в центре этой конструкции; спрятаться он не пытался, автомат держал нацеленным в нашу сторону, но выглядел нормально, да еще и разговаривал.

Может быть и правда укус впавшего в бешенство не всегда заразен?

— Мы не подходим, все хорошо, — сказал я, поднимая руки.

— Ой… — произнес Сыч.

Каменная плита под ногами Франсуа засветилась, следом заполыхали другие. Расположившаяся в центре группа каменюк выбросила вверх настоящий сноп света, тот уперся в купол потолка.

Судя по нему, выше ничего уже не было.

— Уходи оттуда! Быстрее! — заорал Ингвар, и я был с ним согласен.

Чем бы ни являлось это устройство, оно вряд ли годилось для безопасных прогулок. Заграждение типа «клетки» вокруг него отсутствовало, то ли ввиду слишком больших размеров артефакта, то ли оно почему-то отключилось, растворилось, ушло в другое измерение.

— Я… не… — Франсуа заозирался, опустил автомат.

То, что выглядело камнями, двигалось, неспешно, с негромким шелестом, от которого по спине бежали мурашки. Дорожки текли как эскалаторы, валуны поднимались и опускались, будто шагали, и в них самих угадывалось движение, словно они были мешками, коконами, а из них нечто рвалось на свободу.

Франсуа сделал шаг, вступил на траву и с проклятием отдернул ногу.

— Не могу! — воскликнул он. — Жжется!

— Вася, за мной! — приказал я. — Вы прикрывайте! Мы тебя вытащим!

Я соскочил на ближайшую дорожку, и в тот же момент что-то случилось с моим восприятием. Я стал очень, очень маленьким, хомячком, бегущим по искусственному лабиринту, и сверху надо мной склонились некие существа, любопытные, могучие, умные… но вовсе не доброжелательные.

— Хррреенннь… — выдавил Вася, чей топот я слышал за спиной.

Если бы не те глюки, через которые мы прошли двумя ярусами ниже, я бы наверное сломался. А так я напомнил себе, что все это мне только кажется, и добавил скорости — пересечение, свернуть влево, там второй поворот, и должен выскочить как раз к Франсуа.

Тот встал на колени, выронил калаш на траву и тупо смотрел на него, нас он не видел и не слышал.

Сбоку из травы, раздвигая ее, выдвинулся камень, словно зуб чудища с город размером. Верхушка его с треском раскололась, но я даже не посмотрел, что произойдет дальше, я только добавил ходу.

В какой-то момент Франсуа поднял голову и уставился на меня.

— Это… не могу… больше… — произнес он. — Не могу… извините… прооощайтеее…

Последнее слово перешло в вой, и мускулистое тело сотрясла невероятной силы судорога. Лицо изменилось резко, в один миг, точно сменили кадр — только что были обычные человеческие черты, и вот уже жуткая харя со вздувшимися сосудами, выставленной челюстью и слюной из приоткрытого рта, где блестят кривые зубы.

Вот оно как происходит.

Я ощутил запах раскаленного металла, и понял, что упавший на траву автомат начал плавиться, что жарко мне не только потому, что я бегу, что весь «стадион» разогрелся, точно доменная печь! Но почему не взорвались патроны, которые должны были разорвать оружие?

Франсуа вскочил и оскалился, и я мигом забыл про калаш и остановился.

— Снять его, может? — предложил Вася. — В ногу подранить?

— Это мы всегда успеем, — ответил я.

Тут произошло что-то еще, нас словно толкнуло вверх, не нас двоих, а всю башню, или может быть планету. Могучие и любопытные, наблюдавшие за нами из несусветной дали, переключили что-то на своей приборной доске, и исследовательский лабиринт, куда мы залезли сами, изменился.

Это походило одновременно на взлет самолета и на удар по мозгу изнутри.

Я распался на кучу фрагментов, покачнулся, глядя на зеленую траву, манящую, мягкую… далекую и раскаленную. Ухватился за то, что еще осталось от моего сознания — меня зовут Иван Серов, прозвище — Молчун, сейчас я выполняю особое задание командования, мне надо забрать вон того оскаленного типа и пулей свинтить отсюда.

Все стало как обычно, а вот Франсуа с горловым возгласом завалился набок.

— Вася? — я обернулся.

— А? Что? Кто? — он изо всех сил тер лицо. — Да, готов. Тут…

Мир вокруг колыхался и плыл, воздух обжигал легкие, но мы могли действовать и двигаться.

Руки Франсуа связали его же собственным ремнем, а вокруг головы обмотали штаны — даже если очнется, то сразу укусить не сможет. В таком виде загрузили Васе на могучие плечи и побежали обратно по дорожке — два направо, пересечение, и дальше по прямой.

Ингвара и Сыча я не видел, не видел вообще ничего за пределами «стадиона», поле зрения ограничивало нечто вроде стены дыма.

— …юда! Давай сюда! — крик норвежца хлестнул по ушам, когда мы выскочили за границы чаши.

Грудь моя ходила ходуном, в берцах хлюпало от пота, но мы выбрались!

— Что там было? — спросил Сыч. — Вы то пропадали, то увеличивались раза в два.

— Не спрашивай, — ответил Вася, а я просто махнул.

До первого яруса мы пронеслись с максимальной скоростью, не обращая внимания на чудеса в «клетках». Вот только в нижнем коридоре, ведущем к выходу, оказалось неожиданно темно, словно оба местных солнца уже зашли… хотя если верить часам, мы уложились в девяносто минут.

Я выбрался наружу и удивленно заморгал — небо было черным, в ярких звездах. Двигавшийся следом Вася охнул, хмыкнул Сыч.

— Одно резкое движение, и мы стреляем, — сказали сбоку.

Джавал!

Я повернул голову, и обнаружил, что на нас нацелено аж с полдюжины стволов — красавчик-индус, тут же Энрике, и малознакомые люди, похоже что из первого и второго отделений.