Ньюгейтская невеста

Глава 6 Слушающая болтовню прекрасных дам

Описанные выше события происходили утром 22 июня. В четверг 21 июля отмщение начало быстро осуществляться.

Кое-где оно было крупномасштабным. Корабль его величества «Беллерофонт», оснащенный семьюдесятью четырьмя пушками и стоявший на якоре неподалеку от Рошфора во Франции, отбыл в Англию, а оттуда – в дальние края, имея на борту пассажира – маленького толстого человечка в зеленом сюртуке и белых бриджах. В судовом журнале в графе «Имя» капитан Мейтленд вписал «Наполеон Бонапарт», а в графе «Занятие» поставил четыре восклицательных знака, в чем можно убедиться в Хранилище государственных архивов.

В другом месте отмщение происходило с куда меньшим размахом. Его сиятельство маркиз Даруэнт спустя два часа после полного оправдания в суде палаты лордов сидел в своей коляске на углу Пикадилли и Сент-Джеймс-стрит напротив сапожной мастерской Хоби.

На запятках открытой темно-красной коляски не было лакея, а на козлах сидел кучер в простой ливрее. Даруэнт старался выглядеть спокойным и не дрожать от волнения, глотая воздух свободы.

После тридцатидневного заключения в чистой и просторной камере он привык к новой одежде, хотя ему и мешал галстук. Раны зажили, а пища и отдых наполнили худощавое тело былой энергией.

Чисто выбритый, в новых шелковых рубашках, Даруэнт наслаждался прогулками в государственном секторе Ньюгейта. Он возобновил упражнения с саблей, чей прямой обоюдоострый клинок рассекал воздух так быстро, что, казалось, оставлял на нем замысловатые рисунки.

А затем состоялся суд пэров.

Так как правосудие совершило промах в уголовном суде, власти не допустили никакой огласки. По крайней мере, так считали они сами и Даруэнт. Вышедшему на свободу заключенному оставалось только удивляться, что его именуют милордом.

Но Даруэнт забыл, что изящные ушки дам, падких на скандалы, не упускают ничего. Сплетни разрастались и множились. Вся история не была известна никому, но все знали или делали вид, что знают какие-то ее обрывки. Она выглядела, подобно «Чайльд Гарольду»[51], настолько романтичной и насыщенной эмоциями, что разговоры о ней за чашкой чая не прекращались по всему Чарринг-Кросс – от Хартфорд-Хаус до Нортамберленд-Хаус.

– На последней неделе июня Джемми Флетчер посетил его в государственном секторе Ньюгейта, – сообщила леди Джерси (не следует путать ее с бывшей любовницей регента), смуглая красавица, похожая на театральную трагическую королеву. – И, как только Джемми узнал, что он там! Джемми говорит, он почти красив.

– Совсем как в романе! – задумчиво пробормотала леди Каслри, супруга военного министра.

– А как же Кэролайн? – допытывалась леди Сефтон.

Стало известно, что Кэролайн Росс, ныне маркиза Даруэнт, 22 июня отбыла в Брайтон.

– Говорят, он изнемогает от любви к ней, – заметила леди Джерси. – И я уверена, что Кэролайн тоже влюблена в него. Но она не желает в этом признаться и кидается щетками в бедняжку Мег.

– Значит, он любит Кэролайн? – мечтательно промолвила леди Каслри. – Как забавно! Но Кэролайн вряд ли платит ему тем же. Она всегда казалась… ну…

– Фи, дорогая моя! Вы не должны так говорить!

– Я хотела сказать, она всегда казалась синим чулком.

– Как романтично! – томно произнесла леди Сефтон. – Конечно, лорд Даруэнт должен получить билет?

Леди Сефтон имела в виду пригласительный билет в «Олмакс» – просторный танцевальный зал с зеркалами и оркестром, подвешенным в огромной плетеной корзине. Эти три дамы, вместе с леди Каупер, миссис Драммонд Бэррелл и княгиней Эстерхази, были его патронессами. Они управляли «Олмаксом» с таким высокомерием, что даже герцог Веллингтон, прибывший однажды вечером в брюках вместо официальных черных панталон и чулок, получил от ворот поворот.

Многие были готовы перерезать себе горло за пригласительный билет в «Олмакс» и потом ходить туда на танцы в качестве трупов.

– Билет у него должен быть, – согласилась леди Джерси. – Достаточно одного его имени…

– Не говоря о прочем, – пробормотала леди Каслри.

Леди Сефтон деликатно кашлянула.

– Но если бедняга все еще в тюрьме, – воскликнула она, – куда же посылать ему пригласительный билет?

– Дорогая моя, – отозвалась леди Джерси, – его рекомендовали в клуб «Уайте» Джемми Флетчер и Уилл Элванли…[52] Хотя есть более удобный адрес. Для молодого человека заказана комната в отеле «Стивене». Это подойдет лучше всего.

Пригласительный билет был отправлен, но Ричард Даруэнт еще не видел его.

Он сидел в красной коляске, стоящей на углу Пикадилли и Сент-Джеймс-стрит, понятия не имея о том, что дамская болтовня сделала его знаменитым.

Мимо проезжали кареты и повозки, гарцевали щеголеватые всадники. Стекла витрин сверкали на солнце. Леди в шляпах с красными, зелеными и голубыми перьями входили в магазины и выходили на улицу.

Даруэнту казалось, будто он все видит впервые. Ему с трудом удавалось усидеть на месте.

Впереди остановился наемный экипаж. Из него вылез толстый, умеренно трезвый мистер Малберри и заплатил вознице.

– Следите за собой, Дик! – предупредил он, подойдя к красной коляске.

– В чем дело, Малберри?

– Я всего лишь дотронулся до вашей руки, а вы резко повернулись и оскалились, как…

– Неужели? – Даруэнт провел рукой по лбу. – Простите, я задумался. В конце концов, меня освободили всего два часа назад.

Малберри, стоя у коляски, поздравил его.

– Я не мог при этом присутствовать, но знал, что так и будет.

– А я – нет. – Даруэнт уставился на свои лакированные сапоги. – Каждый раз, когда один из пэров произносил: «Не виновен, клянусь честью», я потел от страха, ожидая, что скажет следующий. Но теперь, слава богу, я свободен!

– Потише, Дик!

– Прошу прощения. Почему бы вам не сесть ко мне?

– А вы не возражаете против того, чтобы вас видели с такими, как я?

– Не говорите глупости, дружище. Садитесь!

Малберри повиновался. Он выглядел встревоженным. Со стороны казалось, будто он знает куда больше, чем может сказать.

– Я просил вас встретиться со мной здесь, – Малберри бросил взгляд на мастерскую Хоби, – так как у меня есть для вас новости. – Он стал шарить в кармане длинного коричневого пальто в поисках табакерки. – Когда я теряю голову, Дик, болтаю невесть что. Месяц назад в камере смертников я спросил, есть ли у вас враги. «Отомстите им, – сказал я, – и не помышляйте о милосердии!»

– У вас есть причина отказаться от этих похвальных чувств?

– Нет-нет! И все же…

– Ну?

– У вас есть враг.

– Только один?

– Дик, – настаивал адвокат, – у вас есть враг, которого вы не знаете и не можете видеть. Если я прав, что не подлежит сомнению, это тот человек, который заколол лорда Франсиса Орфорда. Ваша жизнь в опасности – это факт. Черт возьми, неужели вы хотите, чтобы вам проломили череп в темном переулке?

– Пусть попробуют! Буду очень рад.

– Вы стали другим человеком, Дик.

– Я такой, каким меня сделали. – Его лицо смягчилось. – Не расстраивайтесь, Берт. Поговорим об этом в другой раз. Выкладывайте ваши новости.

– Прежде всего, – мрачно произнес мистер Малберри, – ваша жена вернулась в Лондон.

Даруэнт продемонстрировал крепкие белые зубы в подобии улыбки.

– Благодарю вас, Берт, но я это уже знаю.

– Откуда?

– Хотя я на свободе всего два часа, но успел нанести пару визитов. Один – в отель «Стивене», дабы убедиться, что для меня приготовлен номер. Второй – в дом моей дражайшей супруги на Сент-Джеймс-сквер. Хотел познакомиться со слугами. Они объяснили, что «ее милость», то есть моя жена, должна сегодня вернуться из Брайтона. Я собираюсь навестить ее вечером.

– А она знает о вашем намерении?

– Нет.

Мистер Малберри встревожился еще сильнее.

– Дик, почему она вернулась?

– Откуда мне знать? Я не знаком с повадками кобр и гремучих змей.

– Нет-нет, так не пойдет! – Адвокат наконец достал табакерку. – Когда вы приходили в дом номер 38 на Сент-Джеймс-сквер, вы обратили внимание на соседний дом?

– На соседний?

– Да, на дом номер 36?

– Он казался пустым – ставни были закрыты. Но для Лондона в июле это вполне естественно.

Мистер Малберри взял понюшку.

– Это городской дом покойного лорда Франсиса Орфорда.

Даруэнт выпрямился.

Никто из них не слышал скрипа колес и цокота копыт по Пикадилли. Даруэнт уставился на белую вывеску над витриной, где было написано черными буквами: «Перочинные ножи, бритвы, иголки». Рядом находилась аптека.

– Это мы также можем обсудить впоследствии, – наконец отозвался он. – А другие новости?

Мистер Малберри, взяв еще одну понюшку и рассыпав большую ее часть, постарался успокоиться.

– Они касаются Долли Спенсер. Я нашел ее… Эй, полегче!

– Где Долли? Она больна?

– Да, Дик, она больна.

Даруэнт ударил себя кулаком по колену. Светло-серая накидка – странное одеяние для столь теплого дня – соскользнула с его левого плеча, и он поправил ее.

– Так я и знал! Долли болеет целых два месяца… Где же она?

– Если вы успокоитесь, я постараюсь объяснить. Она не болела два месяца. Я нанял раннера, чтобы разыскать ее, но сам случайно все узнал сегодня утром. Вы знакомы с мистером Арнолдом, помощником режиссера из «Друри-Лейн»?

– Конечно!

– А с мистером Роли, декоратором, и его женой?

– Встречал их. Долли… – Даруэнт не договорил.

Адвокат захлопнул табакерку и сунул ее в карман.

– Тогда вы все поймете. Арнолд сообщил мне, что ваша… ваша молодая леди после полуторамесячного отсутствия явилась в дом Роли. У нее жар и лихорадка. Вызвали врача, но он только пустил ей кровь и не смог определить, чем она больна. У нее болит бок, Дик, и ей может понадобиться хирург. Роли уступили ей свою спальню, но они небогатые люди.

Даруэнт прижал руки к глазам, потом опустил их.

– Кто лучший хирург в Лондоне?

– Эстли Купер – по крайней мере, так говорят. Если бы он мог осмотреть ее…

В сапожной мастерской Хоби было две двери – одна на Пикадилли, другая за углом на Сент-Джеймс-стрит. Первая дверь открылась и закрылась. Даруэнт услышал слишком хорошо знакомый голос.

– Как поживаете, приятель? – окликнул его мистер Джемми Флетчер.

Даруэнт, хотя и был раздосадован, удержался от приказа кучеру ехать дальше.

Джемми Флетчер – «всего лишь мотылек», как он сам говорил о себе, хотя смышленое выражение, иногда появляющееся в его светло-голубых глазах, делало эту характеристику сомнительной, – подошел к карете, жаждущий новостей. Высокий и худощавый, с пышной светлой шевелюрой, Джемми жил ради клубов, сплетен и обитого зеленым сукном карточного стола. Правда, сидеть за ним он редко мог себе позволить.

Хотя Джемми Флетчер и был паразитом, но доброжелательным и услужливым. Навестив Даруэнта в государственном секторе Ньюгейта, он выразил ему сочувствие. Даруэнт, считавший карты пустой тратой времени, когда есть книги, сыграл с ним в пикет и нарочно проиграл крупную сумму.

– Какая удачная встреча, старина! – провозгласил Джемми с плохо скрытым торжеством. Его легкая шепелявость была данью моде – Джемми считался стопроцентным денди. – Вас приняли в клуб «Уайте». Что вы на это скажете?

Даруэнт на секунду отвлекся от своих страхов за Долли Спенсер.

– Благодарю за честь, – ответил он.

– Откровенно говоря, дружище, вы должны быть благодарны. Ведь вас никто не знает. Но сыграло роль ваше имя. И конечно, – добавил Джемми, скромно разглядывая свои ногти, – мои усилия тоже не остались без внимания.

– Джемми, – прервал его Даруэнт, – вы знаете сэра Джона Бакстоуна?

– Старину Джека? Еще бы!

– Я хочу с ним встретиться, так сказать, на его территории.

– Послушайте моего совета, Дик! – вмешался Малберри, но Даруэнт подал ему знак умолкнуть.

Хотя Джемми неоднократно встречал Хьюберта Малберри, он взялся за висящий на шее монокль, словно интересуясь, кто этот субъект.

– Когда я мог бы встретиться с Бакстоуном? – настаивал Даруэнт.

Джемми выглядел озадаченным.

– Уверяю вас, дружище, Джек страшный зануда! Вам лучше познакомиться с Харри Пиррпойнтом, лордом Элванли, который также рекомендовал вас клубу, и Дэном Маккинноном – он умеет проползти по всей мебели в комнате, ни разу не коснувшись пола.

– Поразительное достижение. Так когда я мог бы встретиться с Бакстоуном?

– Черт возьми, не давите на меня! – Джемми, облаченный в полную униформу денди, за исключением бриджей и сапог, которые заменяли темно-желтые брюки, напряг память. – Ну, от двух до четырех все собираются в клубе «Уайте», но сейчас уже пятый час…

– Вы в состоянии мне ответить?

– В пять он ездит верхом в Гайд-парке… Ну конечно! В шесть часов Джек всегда пишет письма в маленькой задней гостиной клуба, один Бог знает почему.

– Можете встретиться со мной в клубе ровно в шесть, Джемми?

– Да, но…

– И еще один вопрос. – Даруэнт посмотрел на часы. – Вы потрясающий парень, Джемми. Вы знаете всех, с кем стоит водить знакомство. Не скромничайте, так оно и есть. Не знакомы ли вы, случайно, с хирургом мистером Эстли Купером?

– Всего лишь костоправ. Зачем он вам нужен?

– Окажите мне великую услугу, Джемми. Уговорите его прийти… Где живут Роли?

– На Лукнор-Лейн, – отозвался мистер Малберри, задумчиво глядя на Джемми. – Недалеко от театра.

– На Лукнор-Лейн, неподалеку от Друри-Лейн, в дом мистера Огастеса Хорейшо Роли. Предложите хирургу любой гонорар, который его удовлетворит, и удвойте его, если он будет колебаться. Обещаете сделать это, Джемми?

– Да, старина, если вы настаиваете. Но…

– Благодарю вас. Приношу извинения за то, что покидаю вас так внезапно. – Даруэнт приподнял шляпу и подал знак кучеру. – Лукнор-Лейн!

Красная коляска тронулась, оставив Джемми Флетчера с моноклем в глазу и удивлением на добродушной физиономии, возле кучи сапог в витрине мастерской.

Хотя сначала карета продвигалась медленно среди заполнивших дорогу экипажей, она увеличила скорость на Лестер-сквер с ее борделями и игорными домами. Некто, придерживающийся республиканских взглядов, швырнул в карету ком грязи, просвистевший рядом с белой шляпой мистера Малберри.

Адвокат не обратил на это никакого внимания. Он сидел скрестив руки на груди.

– Ну, приятель, – мрачно произнес Малберри, нарушив долгое молчание, – начали вы превосходно.

– Надеюсь.

– В шесть часов вы встречаетесь с Бакстоуном, могу догадаться зачем, в клубе «Уайте». Немного позже, по причине, которую я угадать не в состоянии, вы встречаетесь с вашей женой на Сент-Джеймс-сквер. – Он повернулся к Даруэнту: – Черт побери, не собираетесь ли вы встретиться и с убийцей Фрэнка Орфорда?

Даруэнт, чья тревога за Долли усиливалась с каждым стуком копыт двух вороных лошадей, запряженных в коляску, барабанил пальцами по дверце.

– Обязательно бы это сделал, если бы знал, кто он. Но у нас достаточно времени, чтобы отправить его в камеру смертников.

– Будем говорить откровенно, – с горечью вздохнул Малберри. – Вы никогда не увидите его в камере смертников, и это факт.

Хотя Даруэнт покосился на адвоката, это замечание, похоже, не слишком его удивило.

– Вот как? Почему?

– Потому что вы сами повинны в лжесвидетельстве! Вы лгали под присягой в двух судах насчет дуэли с Орфордом. Нам пришлось это сделать, чтобы спасти вас. Но теперь вы не можете обратиться к магистрату с совсем другой историей. Вам это приходило в голову?

– Да.

– В самом деле?

Даруэнт улыбнулся. Казалось, улыбка изменила не только выражение его худощавого лица и спокойных серых глаз, но и все мысли и чувства.

– Я много думал об этом, – ответил он, – но всякий раз оказывался в тупике. – Даруэнт вновь побарабанил пальцами по дверце. – Почему меня доставили в Кинсмир-Хаус в голубой карете? Каким образом недавно меблированную комнату превратили за ночь в руину, покрытую пылью и паутиной? Кто может объяснить?

– Я! – неожиданно отозвался адвокат, ударив себя кулаком в грудь. – Старый Берт Малберри! Факт в том, Дик, что я предал вас!

– Предали? Каким образом?

– Напившись как свинья!

– Господи, и это все?

– «И это все?» – спрашивает он! – обратился мистер Малберри к спине кучера. – Я был пьян, когда впервые увидел вас в той комнате на Боу-стрит. А когда вернулся после поисков сельского дома, то еле держался на ногах.

– Да, помню. Но что это изменило?

Малберри в приступе раскаяния снова стукнул себя по груди.

– Когда мистер Брутейбл защищал вас на процессе, я сидел в зале с ухмылкой на лице и с головой полной грога. Как я инструктировал защитника? Никак! Чего я заслуживаю? Виселицы! Ибо мне понадобился целый месяц, чтобы понять то, о чем должен был догадаться, когда вы впервые поведали мне вашу историю.

Сердце Даруэнта словно перестало биться.

– Значит, вам известно, кто убил Фрэнка Орфорда?

– Нет. Но понять остальное не стоило труда, и я должен был доказать это на вашем первом суде. Вас бы оправдали, Дик, будь у меня на плечах трезвая голова. Вот почему я так старался спасти вас. Но я не мог рассказать вам об этом, пока вы не вышли на свободу.

Даруэнт глубоко вздохнул, убедился, что серая накидка держится на левом плече, и неожиданно засмеялся:

– К чему винить себя? Ведь все кончилось хорошо. Вы спасли меня, и я на свободе.

– Да, вы свободны! – Лицо Малберри побагровело. – Но я знаю правду о заколдованной комнате! Знаю, почему там оказался Орфорд! Тем не менее нам уже не удастся отправить убийцу на виселицу!

Оставив позади Лонг-Эйкр и миновав ряд мрачных переулков, карета свернула на Друри-Лейн.