Ньютоново яблоко

8. Санька-миллионер

Несколько дней на «Карамбаче» ничего не предпринимали. Директор тоже молчал. На всех переменах друзья торчали около директорского кабинета и всякий раз с энтузиазмом кричали:

– Доброе утро, Ванкстиныч!

Иван Константинович отлично понимал, откуда вдруг взялись столь необыкновенная вежливость и предупредительность. Но что он мог сделать? Автотрест сразу согласился подарить школе списанную полуторку, но почему-то тянул с передачей. И директор молчал, не желая раньше времени ни огорчать, ни обнадеживать пятиклассников. А если по-честному, то он хотел им сделать сюрприз. Поэтому, здороваясь с мальчишками, он делал вид, что не замечает их красноречивых взглядов.

Директор злоупотреблял терпением друзей. На «Карамбаче» было затишье перед бурей. «На директора надейся, а сам не плошай», – придумали они пословицу и принялись лихорадочно искать новые пути к решению финансовой проблемы.

– Зря только ньютоново яблоко съели, – пожалел Зебрик.

– Думали, не понадобится, – вздохнул Санька.

Это открытие произошло так же неожиданно, как и тогда с бутылками. Но на этот раз помогла открытию не книжка, а сама Леночка Весник. Последнее время она как-то странно поглядывала на Саньку. Он уже стал подумывать, не догадалась ли она, что ее «Граф Монте-Кристо» вымазан постным маслом. Но Леночка об этом не догадывалась. Она смотрела так на Саньку совсем по другому поводу. Вырвав тогда у Владика Синицына галстук, она теперь не знала, как его отдать Саньке. С Владиком она тоже перестала дружить и ходила из школы домой одна. Красная косынка с маленьким чернильным пятнышком лежала в ее портфеле и мешала жить. Однажды Капелька не выдержала, догнала Саньку и сердито спросила:

– Сколько я буду таскать его? Пионер называется.

– Кого? – удивился Санька.

– Твой галстук, вот кого.

Капелька открыла портфель и протянула его Горскому, чтобы он сам взял. Санька заглянул в портфель, увидел пламя красной косынки с чернильным пятнышком и опять удивился:

– Мой… Откуда он у тебя?

– Откуда, откуда. От Владика Синицына.

– От Круглого?..

– От Владика Синицына, – повторила Леночка и еще ближе пододвинула к нему портфель. – Бери!

– А как же спор? – спросил Санька.

– А как же пионерская линейка? – передразнила Капелька. – Забыл, что скоро праздник «За честь школы»?

И тут Санька почувствовал опять жжение в животе. Он всегда чувствовал это жжение, когда собирался совершить какой-нибудь безрассудный поступок в честь Леночки Весник.

– Не возьму! – гордо сказал Санька и спрятал руки в карманы штанов.

– Нет, возьми!

– Нет, не возьму.

Он поглубже засунул руки в карманы штанов, по самые локти, показывая этим, насколько решительно он отказывается взять галстук.

– Нет, возьми! – настаивала Леночка.

– Машина будет – тогда возьму. А так не возьму.

– А я тогда его выброшу, – пригрозила Капелька.

Но Санька знал, что пионерский галстук она ни за что не посмеет выбросить. Поэтому он и не подумал вынуть руки из карманов.

– Ну и выбрасывай!

– Ну и выброшу.

Леночка подошла к фонтану и с нарочитой решительностью занесла руку с Санькиным галстуком над водой.

– Сейчас брошу…

В это время Санька увидел на противоположной стороне фонтана парня и девушку, которые засмеялись и бросили в воду по монетке. Санька вспомнил, что он и раньше видел, как люди бросают в фонтаны деньги. Горский хотел стукнуть себя ладонью по лбу, но руки у него были слишком глубоко спрятаны в карманах. Тогда он подпрыгнул, крикнул Капельке: «Нашел!» – и побежал разыскивать Зебрика.

Леночка Весник вздохнула, свернула аккуратно Санькин галстук и спрятала его в портфель.

Увидев Зебрика, Санька еще издалека крикнул:

– Финансовая проблема решена!

– Ур-pa! – крикнул Зебрик.

Он всегда сначала кричал «ура», а потом уже начинал интересоваться подробностями, потому что был абсолютно уверен в гениальности своего друга.

Но Санька не мог ждать, когда ему начнут задавать вопросы. Его просто распирало:

– Сколько у нас в городе фонтанов? – задыхаясь после быстрого бега, загадочно спросил он.

– Три, четыре, пять…

– Видел, как в фонтаны деньги бросают? Видел?..

– Видел, – сказал Зебрик.

– А видел, как их оттуда вынимают? Видел?

– Нет.

– Ха-ха! И я не видел, потому что их никто не вынимает. Там лежит на дне знаешь сколько денег? По ведру в каждом фонтане. Понял?.. А мы их раз – и достанем. Пять фонтанов, пять ведер денег. А сколько это будет пять ведер, интересно?

– Миллион, – не задумываясь, ответил Зебрик.

– Ого! – сказал Санька.

Тут же был разработан детальный план изъятия миллиона из фонтанов и транспортировки его в надежное место. Вечером Санька утащил из сеней ведро и отнес в сарай, где уже лежали саперная лопатка и железное сито. Утром, без десяти четыре, на цыпочках вошел в кухню. С минуту стоял в раздумье, прикидывая, какую дверцу открыть, чтобы сразу попасть на съестное. Открыл духовку. Там лежали бабушкины ножницы и спал кот. Он потянулся, глянул на Саньку одним глазом и по-солдатски перевернулся на другой бок.

В шкафу нашлась черствая булка и огурец.

Трамваи спали в своем трампарке. Милиционер на перекрестке еще не заступил на дежурство. Ребята потащили тележку наискось через площадь. По асфальту тележка почти не громыхала. Зебрик вертел во все стороны головой, обреченно читая рекламы:

Друзья пересекли площадь, въехали в ворота сквера Трех крокодилов. Фонтан не шумел. В просветах между деревьями зеленели три крокодила. Они старательно задирали кверху морды, раскрывая свои облезлые пасти, но вода не била.

Тележка часто-часто загромыхала по боковой аллее. Зебрик первый подбежал к фонтану и первый остановился. По дну чаши разгуливал щуплый старичок в черной смешной шляпе. Он равномерно размахивал метлой, подметая бетонное, в трещинах, дно. За метлой тянулось облачко пыли и оставались ровные, полукруглые полосы. Если бы начертить поперечные линии, то получилась бы тетрадь в косую.

– Здравствуйте!

Мальчишки затормозили тележку, подошли:

– Ну и здравствуйте!

Зебрик подошел ближе.

– Здесь плавали рыбы, – сказал он.

– Зеркальные карпы, – весело отозвался старичок.

– А где ж они?

Старичок хитровато прищурился на мальчишек:

– На рыбалку пришли?

– Нет, просто так.

– Карпы ту-ру-ру! В рыбном магазине.

– А вода? – поинтересовался Санька.

– А я ее спустил. И фонтанам надо отдыхать.

– Зачем же им отдыхать?

– Чтобы подмести здесь, покрасить крокодильчиков, а то они за лето вон как облезли. А понабросали сюда всего, вот такие ухари, как вы, бумажек, пуговиц, денег.

Санька качнулся вперед:

– А где ж они?

– Кто?

– Ну, бумажки, пуговицы.

– Уже подмел. Как подсохло, я и подмел. Это я уж третий раз подметаю.

Старик остановился отдохнуть. Он подошел к барьеру, прислонил метлу, сел:

– Закурим, хлопчики?

– Мы некурящие, – грустно объяснил Зебрик и спросил: – Скажите, пожалуйста, а остальные фонтаны тоже осушают осенью?

– Про остальные неизвестно. Я работаю здесь.

Мальчишки торопились. Ведро, лопатка, сито для угля – все это подпрыгивало, стукалось и, не успев коснуться дна тележки, снова с шумом подпрыгивало.

В Петровском сквере друзей встретил хмурый Петр Первый. Он стоял на своем треснувшем пьедестале такой огромный, что за его спиной совершенно не было видно маленького фонтанчика. Ребята обогнули памятник и… Фонтан был сух.

В Детском парке фонтан, как всегда, шумел. Но когда Санька заглянул в бетонную чашу, он понял, что ее успели осушить, почистить и снова наполнить водой.

Приходилось расставаться с миллионом из-за глупой чистоплотности. Неужели в городе нет ни одного фонтана, который не чистят? Друзья сели на лавочку и задумались…

В городском парке, вернее, там, где парк начинал становиться лесом, раскинулось небольшое озеро. Лет тридцать пять назад не существовало на этом месте никакого озера. Из-под горы выбулькивался родничок и стекал в низину грязной лужицей. Местные жители набирали здесь воду, мыли калоши.

В городском комитете комсомола смотрели, смотрели на антисанитарную лужицу да и решили превратить ее в культурное озеро с памятником посередине. Памятник взяли из сказки Пушкина, с той самой страницы, где из вод выходят ясных тридцать три богатыря и с ними дядька Черномор. Отливали Черномора в депо. Железнодорожники постарались, и дядька получился что надо. Его поставили на пьедестал, а вокруг соорудили бетонную чашу. Родниковой воды хватило как раз, чтобы заполнить ее.

Никто этого озера не чистил, и очень скоро бетонное дно покрылось толстым слоем ила. Появились водоросли, тритончики, головастики.

Вот про это озеро и вспомнили друзья. Операцию решили провести ночью, чтобы не возбуждать подозрений.

По черной воде озера плавали желтые листья. Фонарь на столбе раскачивался, и лампочка то гасла, то зажигалась. Ветер наверстывал упущенное. Казалось, он вместе с листьями хочет сорвать и фонарь и бросить его в озеро. Если бы это случилось, фонарь, наверное, зашипел бы и медленно утонул.

По широкой аллее, испуганно оглядываясь и со страхом прислушиваясь к шуму деревьев, крались отчаянные смельчаки. Трехколесная тележка «ЗИГ-1» мягко шуршала по листве. Ведро на этот раз не громыхало. Под ним лежал собранный в кольцо шланг. Кроме шланга, лопатки, угольного сита и ведра в тележке подпрыгивала клетка Для ужа. Можно было подумать, что ребята выехали на опасную работу – охоту за ядовитыми змеями. Но нет, клетка, в которой до сегодняшнего ночного путешествия у Саньки жил уж, нужна была совсем для другого.

Заехали с подветренной стороны. На спине у Черномора каким-то чудом держался большой кленовый лист. Мигание фонаря придавало озеру и особенно дядьке Черномору причудливый и таинственный вид. Зебрик посмотрел на воду, поежился:

– Черная.

– А ты думал какая?

– Холодная, наверное.

– А ты думал какая?

Зебрик наклонился, пытаясь при свете мигающего фонаря разглядеть дно:

– А может, здесь ничего и нет?.. Только зря простудимся.

– Сам говорил, есть, а теперь нету, – разозлился Санька.

– Теоретически есть.

Деревья раскачивались и шумели, шумели, шумели. Ветер посрывал с них все пожелтевшие листья, но иногда откуда-то вдруг срывался еще один и медленно планировал на воду.

Санька стал разуваться. Но, развязав шнурки, подумал и завязал опять. Он вспомнил, что рыбаки, когда тянут бредень, не разуваются, чтоб не простудиться и не порезать ноги.

– Подожди, – засуетился Зебрик. – Я налажу шланг.

Он высвободил его и скрылся в кустах, где надел одним концом на водопроводную трубу. Включил на всю воду. Шланг, как живой, стал извиваться и чуть не окатил Саньку водой раньше времени. Друзья подкрались к шлангу, поймали, привалили тяжелым камнем. Клетку, в которой жил уж, перевернули вверх дверцей.

Санька повернулся спиной к озеру, чтобы не видеть черной воды, и начал осторожно спускаться. Раздался легкий всплеск. Ноги до колен провалились в жидкую грязь.

– Холодно? – участливо спросил Зебрик.

– Не-не очень, – стуча зубами, ответил Санька. – Дно жидкое.

– Противно?..

– Агга… Давай ведро.

Зебрик подал ведро. Санька зачерпнул жидкого дна у самого берега В воде ведро казалось легким, а как только вытащил из воды, так сразу ощутил тяжесть.

– Держи.

Зебрик обеими руками принял ведро, вылил содержимое в открытую дверцу клетки Жидкая грязь потекла через круглые дырочки наружу, как из мясорубки.

Санька выскочил из озера.

Отвалил камень и направил струю в дырочки – сначала с одной стороны, потом с другой, с третьей. Шланг упруго вздрагивал в руках и рычал. Через минуту в клетке ничего не осталось, кроме нескольких камешков и осколка бутылочного стекла. Санька взял все это и со злостью швырнул в кусты.

– Нету.

– Ты близко зачерпнул.

Второе ведро зачерпнул в трех шагах от берега. Промыли – опять ничего: несколько камешков да солдатская пуговица.

– Ты далеко зачерпнул, – сказал Зебрик.

В третий раз отмерил два шага и набрал полное ведро первоклассной грязи. Подал Зебрику, а сам не стал вылезать.

Грязь вместе с водой со свистом вылетала через дырочки в разные стороны, и вдруг Зебрик услышал, как какие-то мелкие предметы заметались по клетке, словно попавшие в силок птицы.

– Есть! Есть! – закричал он.

Санька выскочил из озера, поддерживая штаны. Они стали такими тяжелыми, что их не мог уже удержать пояс. «Еще никому из мальчишек не доводилось открывать такие трудные клады, – подумал он. – Тому Сойеру с Геком было хорошо: их клад находился в сухой пещере». Санька запустил руку в клетку. Да, это были деньги. Но, во-первых, на них ничего нельзя было купить, потому что это были старые деньги, во-вторых, они долго пролежали в воде и поржавели, а в-третьих, их было всего две монеты. И сколько потом Санька ни лазил, ничего стоящего в озере Черномора больше не зачерпнул.

В два часа ночи друзья вернулись домой, а утром Зебрика отправили в больницу с воспалением легких. Начался опять шум, опять вызовы к директору. Все спрашивали у Саньки, почему его друг заболел, а он не заболел. Что мог Санька ответить на эти глупые вопросы? Зебрик и в озеро-то не лазил, только под струю воды один раз попал. А Санька и лазил везде, и не заболел. Да он, может, даже завидует Зебрику: тот лежит в больнице и не учится и к директору никто его не вызывает. И вообще Саньке пришла в голову мысль, что жизнь ужасно несправедливо устроена. Все они с Зебриком вместе делали, а как болеть, так Зебрик заболел, а Санька ходит как дурак, совершенно здоровый. Он попробовал было тоже заболеть, начал кашлять и даже почувствовал температуру, но когда бабушка принесла градусник и проверила, у Саньки никакой болезни не оказалось.

А Зебрик в это время лежал в палате и слушал разные звуки. Дождь монотонно бубнил по крыше, как первоклассник, читающий наизусть стихотворение из хрестоматии, дождь стучался в заплаканное окно. Дождь, дождь. И Зебрику казалось, что это теперь на всю жизнь. Он будет вот так лежать в палате, а за окном будет идти дождь.