О любви, семье и государстве

Вступление: идеал, смысл жизни и прогресс

Наука начинается с этапа, когда «здравый смысл» остается обывателям, а исследователь переходит на язык понятий и категорий, т. е. на язык науки. Иначе мы никогда не сможем вникнуть в явления, с которыми мы постоянно сталкиваемся, в том числе и с такими, как семья. Чуть ли не каждый скажет, что семья — это союз между мужчиной и женщиной, ведущих совместное хозяйство, — расхожая фраза из словаря «здравого смысла». А если у такой семьи нет детей, то можно ли ее назвать семьей? Одни скажут, да, можно, другие — нет. Например, немецкий философ Фр. Кирхнер в когда-то популярной в России книге писал: «Главная опора всякой культуры и нравственности… есть семья, т. е. происшедшее от супружества потомство»[1]. В этой связи может возникнуть и другой вопрос: а можно ли тогда считать семьей разведенную мать с ребенком? Опять же одни скажут: да, это — семья, другие — нет. «Здравый смысл» перестает работать.

Более сложный вопрос: а зачем нужна семья? Для продолжения рода? Но в эпоху дикости семьи не было, а род продолжался. Боюсь, «здравый смысл» не ответит и на этот вопрос.

Еще большее многообразие цитат-ответов можно услышать при вопросе: а что такое идеальная семья? Или вообще: что такое идеал? Эти слова довольно затерты носителями «здравого смысла» до ветхой банальности, однако, не найдя однозначного ответа, в котором они и не нуждаются, заявят, что идеал — это субъективная вещь. Достаточно взять любой вопросник на эту тему, чтобы убедиться, что для одних идеал будет воплощен во внешности, для других — в характере или уме, для третьих — в сексуальных потенциях и т. д. Все это может напомнить анекдот про султана, которому привели несколько десятков женщин на выбор. К удивлению многих он выбрал не самую красивую, не самую умную, не самую покладистую, а самую пышногрудую.

Но и оценка каждого из перечисленных качеств султановых невест может варьироваться очень широко. Что такое красиво-некрасиво, умный-неумный и т. д.?

Опять все субъективно? Может быть, у термина идеал вообще нет объективных критериев? Но если это так, тогда почему «Мона Лиза» или «Сикстинская мадонна» всеми народами (умеющими читать и писать) признаются идеальными произведениями? Почему музыка Баха, Моцарта, Бетховена, Шостаковича считается классикой (что есть выражение идеала)? То же самое можно сказать о поэтах Шекспире, Гете и Пушкине. Значит, в идеале есть нечто всеобщее, не зависимое от субъективных восприятий конкретных личностей.

Уже в предгегелевской философии термин «идеал» начал получать понятийное содержание, отраженное в определенных словах, соответствующих сфере их приложения. В эстетике идеал воплощался в прекрасном, красоте; в этике — в добре, добродетели; в политике — в справедливости. Все эти понятия, безусловно, имели и имеют на себе печать историчности и географии, поскольку в каждую эпоху и для различных культур прекрасное, добродетельное и справедливое сопряжено с особенным (по Гегелю), т. е. отражает пространственно-временную специфику.

Но есть ли в идеале всеобщее? В своей «Эстетике» Гегель писал: «Идеал нуждается в субстанциональном в себе содержании, которое воплощается в форме и образе внешнего материала, хотя и приобретает ограниченный характер, но заключает внутри себя эту ограниченность таким образом, что все только внешнее в нем отбрасывается и уничтожается»[2]. На основе утверждения о субстанциональности, т. е. бытийности идеала, он анализирует формы всех видов искусств, в том числе и поэзию, чтобы понять их субстанции. Но все это из области эстетики — на понятийном, т. е. отраженном уровне. Для Гегеля этого было достаточно. Для нас — нет. Так как нам надо выяснить: а есть ли у идеала бытийная субстанция?

Я утверждаю, что есть. И его бытийное содержание определяется ответом на вопрос: в чем смысл жизни? Ответов масса. Богословы будут утверждать, что смысл жизни «в служении богу», революционеры — в борьбе, обыватели — в покое, буржуа — в деньгах. В таких ответах часто путают «смысл жизни» с «целью жизни».

Но и в том, и в другом случае мы получим громадное разнообразие ответов. Не вдаваясь в полемику, обозначу свою позицию, которая на философском уровне мной была обоснована в книге «Диалектика силы: онтoбия». Вкратце эта философия сводится к следующему.

Все понятия являются отражением бытия, которое реализует себя через материю, движение, пространство/время и силу. Во всех трех мирах: неорганическом, органическом и общественном бытие реализуется по-разному, и эта разность фиксируется в соответствующих законах, некоторые из которых являются фундаментальными. Не во всех законах употребляется слово «сила», но будучи атрибутом бытия, в скрытой или явной форме (в последнем случае слово сила обозначается) сила присутствует во всех явлениях, происходящих в нашей Вселенной. В упомянутой книге силу как философскую категорию я обозначил словом ontobia, в микро-и макромире — как force, в органическом мире как orgabia, во Вселенной как cosmobia. В мире общественных отношений эта сила слилась у меня со знанием (сила=знание), основным средством человечества в борьбе с законом возрастания энтропии за пространство и время во Вселенной.

В этой же книге я доказываю, что жизнь начинается с человека. Все, что вне человека, вне общества — это неорганический и органический миры, включая животных и прочих тварей. Следовательно, к примеру, понятие любви присуще только человеку, т. е. это понятие социальное. За пределами общества такого понятия, равно как и всех общественных понятий (вражда, счастье, удовольствие и т. д.), не существует. Поэтому, когда некоторые философы или писатели/поэты пишут о любви животных, растений и т. д., то это или метафоры, или сказки, очень полезные для детей. Если же они об этом пишут всерьез, то это просто свидетельство научной неграмотности.

Итак, жизнь. В чем ее смысл? Вслед за Гете я повторяю, что смыслом жизни является сама жизнь. Следовательно, чем протяженнее эта жизнь, тем больше в ней смысла. Вся история становления и развития человечества — это история продления жизни самого человека как вида и сохранение человечества как рода.

Из этого положения вытекает мое определение понятия прогресса, которое звучит так: прогресс есть «приращение» жизни, т. е. разница между тем, сколько отпущено человеку природой (законами неорганического и органического миров), и тем, сколько он реально (актуально) проживает благодаря своим знаниям. Эту разницу я называю дельтой жизни, или прогрессом. Для наглядности ее можно выразить так: L_Δ = L_A — L_N, где L — продолжительность жизни, A — актуальная, или реальная, средняя продолжительность жизни, N — естественная, или биологическая продолжительность жизни, отпущенная природой. Отсюда, цель жизни заключается в стремлении добиться прогресса, т. е. увеличить дельту жизни. На всякий случай напомню, что первоначальная средняя продолжительность жизни гуманоида на протяжении более 99 % времени его существования на планете была равна 18 годам[3]. Ныне она доведена в развитых странах почти до 80 лет. Причем, скачок пришелся на последние два столетия. Это означает, что человек благодаря своим знаниям «обошел» природу, увеличив дельту жизни в четыре раза[4].

Что является главным врагом жизни? Ответ однозначен — смерть. Смерть не только человека, но и всей Вселенной, которая грядет неизбежно согласно второму закону термодинамики. Для тех, кто не очень посвящен в этот закон (его также принято называть законом возрастания энтропии), воспроизвожу одно из определений: энтропия есть деградация материи и энергии во Вселенной до предельного состояния инертного единообразия. Другими словами, этот закон постулирует смерть Вселенной. Закон этот фундаментальный, он касается и человека. Однако в отличие от всего нечеловеческого мира, только человек в состоянии, нет, не отменить, а «замедлить» темпы действия второго закона термодинамики. Хочу подчеркнуть, что хотя человек через этот закон катится к равновесию и умирает, в то же время он умудряется продлить свое существование как вида. На уровне же человечества он уже претендует на бессмертие. В этом заключается его конечная цель как представителя и носителя ноосферы. И хотя эта цель в соответствии с тем же законом энтропии недостижима в принципе, однако борьба за ее достижение, именно борьба, а не пассивная вера в прогресс, является сутью человеческого существования. По сути дела прогресс человеческого развития является не чем иным, как продолжением жизни рода человеческого и человека как его ядра. Человек появился случайно, но человечество должно выжить закономерно.

Из этих рассуждений вытекает, что субстанция идеала коренится в самой дельте жизни, которая реализуется через человека и самим человеком. А это значит, что идеал имеет объективные критерии для всех времен и народов, т. е. обладает всеобщим. Свое же особенное он проявляет во многих явлениях, в том числе и в семье.

Теперь возвращаемся к семье. Почему именно к семье? Я полагаю, что конечная судьба человечества зависит от семьи, точнее сказать, идеальной семьи. Конечно же, прогресс человечества, как восходящая тенденция, реализуется через множество факторов. Тем не менее семья, а в последующем и государство играли и играют особенную роль. До образования семьи дельта жизни, та самая разница между видовой и фактической жизнью, почти не увеличивалась: средняя продолжительность жизни[5] на протяжении нескольких миллионов лет оставалась на отметке между 18 и 20 годами. Становление же семьи, и прежде всего моногамной, явилось своего рода ускорителем темпов прогресса. Однако даже в моногамии есть разные типы семей. Где же критерии той семьи, которая является «идеальной», созидательной? В чем ее специфика? Ответ последует ниже, но прежде необходимо оговорить следующее.

В быту слово «идеал» может иметь два значения. Одно из них — идея. Тогда словосочетание идеальная семья может означать «семья по идее», т. е. выполняющая те или иные функции. В этом значении идеальное равнозначно нормальной, или естественной семье. Именно в таком значении можно воспринимать определение семьи, данное русским философом В. Розановым. Он писал: «Семья есть организм, ближайшим образом возникающая около индивидуума, физиологически слитая с ним, но остающаяся и после его смерти как ряд индивидуумов, вновь образующих около себя каждый подобную же организацию»[6].

Обращаю внимание на словосочетание «подобную же организацию». Это нормальная семья, которая реализует себя, выражаясь политэкономическим термином, в простом воспроизводстве с точки зрения его качествования. (В данном случае речь не идет о количестве детей.) Такая семья ляжет на страницы статистики там, где явление не работает на дельту жизни. В этом смысле она ничем не отличается от «семьи» некоторых видов животных, воспроизводящих «подобную же организацию».

Идеальная семья удлиняет дельту жизни, что отражает другое значение слова идеал — некое совершенство, высшую конечную цель стремлений или деятельности. Такая семья связана с понятием прогресса. «Фантастически» дерзкий путь сделать жизнь человека и, соответственно, человечества бесконечной, по крайней мере в рамках существования самой Вселенной, — это вызов распятию рабством. Но конечная цель никогда не достигается в принципе, поскольку своему существованию конечное обязано бесконечному. В этом смысле оно похоже на слово истина: конечная, или абсолютная истина — это бесконечная, или относительная истина. Эти слова как понятия существуют во взаимоопределениях. При всем этом и абсолютное и относительное обладают свойством объективности, поскольку их понятийное восприятие отражено от их онтологического, или бытийного существования. Точно так же, как и наши относительные и абсолютные знания. Их объективность проверяется на практике соответствием законам природы и общества.

К идеальней семье эти рассуждение имеют то отношение, что она объективно служит прогрессу, увеличивая дельту жизни. А это возможно только, если она воспроизводит потомство, качественно, превосходящее членов семьи, его породившей. Само же качество последующих потомств определяется объемом и глубиной знаний, которые они в состоянии использовать для увеличения продолжительности существования человеческого рода.

Приводить конкретные примеры, противоречащие высказанным рассуждениям, бессмысленно. Такие, как: семья родила гения, тот открыл законы, а умер в 25 лет. Законы открыл, а сам даже не дожил до среднестатистического уровня средней продолжительности жизни. Это все из области здравого смысла. Речь идет об общей тенденции, которая пробивает себе путь через массу частностей и деталей. Таким образом, идеальная семья есть такой социальный организм общества, который обеспечивает прогресс человечества в сторону бессмертия.

А теперь вопросы: почему, когда и в каком случае семья может обладать такими свойствами? Я утверждаю, что одним из таких универсальных свойств является любовь. «Любовь? А что это такое? — ехидно спросит очень начитанный читатель. — Ведь на него до сих пор нет ответа».

Хочу поправить: не было ответа. Теперь — есть. Читайте Первую главу, а заодно и все остальные. Как минимум, не повредит.