О так называемом «самостоятельном» деепричастии в современном русском языке

1

Мои примеры взяты у следующих авторов: Булаховский Л. А. Курс русского литературного языка. Т. II. Киев, 1953; Буслаев Ф. И. Опыт исторической грамматики русского языка. М., 1858; Валимова Г. В. Особые случаи употребления деепричастий // Уч. зап. Рост. гос. ун-та. Т. 74, вып. 1, 1945; ГА — Грамматика русского языка. М., 1954; Коротаева Э. И. Особые случаи употребления деепричастия в литературном языке XVII и XVIII столетий // Уч. зап. ЛГУ. 1959, №277; Никифоров С. Д. Глагол, его категории и формы в русской письменности 2‑ой половины XVI в. М., 1952; РГ — Русская грамматика. М., 1980.

2

Правило Ломоносова, так сказать, укоренилось в русской грамматике раз и навсегда. Вот как о нем отзывается специалист по деепричастию Репина: «Есть случаи, когда деепричастие употребляется самостоятельно, т. е. без связи с подлежащим […]. Такое употребление деепричастий в русском языке встречается очень редко, и против него высказывался еще Ломоносов.» Больше ничего. Репина Е. Е. Роль деепричастия в современном русском литературном языке // Русский язык в школе. 1939. №2, стр. 62. Вообще отзывы о правиле Ломоносова только хвалебны.

3

Сборник Симони.

4

Пример, приведенный Валимовой (1945: 15), ошибочно присоединен ею к инфинитивным конструкциям.

5

Имея «я»: условность, основанная на истории причастия—деепричастия. Пока оно могло группироваться со своим подлежащим (напр., в XVIII в. у Кантемира, выше у самого Ломоносова), то последнее было в им. п., унаследованном от причастия (в деепричастие перешло причастие в им. п.). Можно считать все-таки, что с тех пор деепричастие стало индифферентным к системе падежей.

6

По известной теории Потебни.

7

Ср. Монументальная фраза древнерусских писателей. М., 1999: 15 и сл. Ферран М.

8

Критерий субъекта признан ГА: «В соответствии с существующей в современном русском языке нормой субъект действия, обозначаемого деепричастием, совпадает с субъектом действия, обозначаемого глагольным сказуемым. В литературе XIX в. встречаются отступления от этого правила» (ГА, ч. II, I, 1954, с. 653). Следуют три примера: первый — с субъектом мне (Крылов), второй с субъектом у ней (Достоевский, см. здесь выше). Третий, с подлежащим главного глагола его мечта и идеал (Толстой), требует особого оправдания, см. выше. По-видимому, указанная «норма» нигде в ГА прежде не установлена. Коротаева (1959: 93) допускает деепричастные конструкции с безличным сказуемым при условии, что «деепричастие подразумевает действующее лицо или предмет, безразлично, выражен ли он прямым или косвенным падежом». Однако «вполне нормативными могут быть признаны лишь деепричастия при безличном сказуемом, выраженном неопределенной формой» (Там же).

Русская грамматика 1980 г. (§2106) также ограничивает правило субъекта инфинитивной конструкцией: «Деепричастие может относиться также к неподлежащно-сказуемостным предложениям, включающим в свой состав инфинитив; обязательным условием такого употребления является совпадение субъекта действий (или состояний), названных деепричастием и инфинитивом. В таких конструкциях присутствует дат. п. со знач. субъекта». Один из приведенных РГ примеров ошибочен (деепричастие играя относится не к инфинитиву захватить, а к глаголу не удалось): Играя черными, чемпиону не удалось захватить инициативу (разг.).

9

Ср. также Булаховский (1953: 361).

10

Это употребление считается совсем неправильным и резко критикуется грамматистами (критика сходного явления резче на французской почве, чем на русской), ср. Thomas A. V. Dictionnaire des difficultés de la langue française, P., 1956, 307.