О языках народов СССР

Действие закона развития наций в условиях буржуазного общества впервые раскрыл В. И. Ленин в работе «Критические заметки по национальному вопросу» (1913), где он писал: «Развивающийся капитализм знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробуждение национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнета, создание национальных государств. Вторая: развитие и учащение всяческих сношений между нациями, ломка национальных перегородок, создание интернационального единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д. Обе тенденции суть мировой закон капитализма»[39].

Ключ к пониманию двух тенденций в национальном вопросе нужно искать прежде всего в диалектике развития производительных сил и производственных отношений[40].

Развитие советских наций и расцвет культуры народов СССР

При социализме значительно увеличиваются возможности развития двух тенденций в национальном вопросе, заложенные в производительных силах и усиливающиеся социалистическими производственными отношениями. Новые производственные отношения, не отягощенные классовым и национальным гнетом, способствуют небывалому усилению как тенденции развития всех наций, больших и малых, так и тенденции их всестороннего сближения.

В буржуазном обществе, где характерной чертой национальных отношений является угнетение одних народов другими, различные классы по-разному влияют на развитие национальной жизни и ломку национальных перегородок. По своей интернациональной природе рабочий класс ускоряет и облегчает развитие наций и их сближение. Средняя и крупная буржуазия больше всего заинтересована в эксплуатации других народов.

При социализме отсутствие национального гнета и утвердившиеся отношения равенства, дружбы народов ускоряют как развитие, так и сближение наций. Нельзя недооценивать (наряду с могучими факторами социально-экономического порядка) также большое значение для процессов сближения такого фактора, как психология людей.

В капиталистическом обществе политика насильственного навязывания одним народам языка и культуры других народов порождает стремление во что бы то ни стало сохранить национальную специфику со всеми ее и прогрессивными, и реакционными элементами. В обществе, свободном от национального гнета, наоборот, народы охотно отказываются от отживших форм и добровольно воспринимают наиболее прогрессивные элементы культуры других братских народов.

Тенденция развития и тенденция сближения наций при социализме представляют собой две взаимодополняющие стороны единого процесса развития национальных отношений. Каждая нация и народность развивается, с одной стороны, развертывая свои внутренние потенциальные возможности, а с другой — используя достижения других наций и народностей.

Две тенденции не только не исключают, но и дополняют друг друга. Таким образом, формулы «через расцвет наций к их тесному сближению» и «всестороннее сближение наций на основе их расцвета» отражают различные стороны единого процесса развития национальных отношений. В социалистическом обществе в корне меняются социальное содержание, направление и последствия действия двух этих тенденций: они способствуют укреплению и развитию многонационального социалистического государства.

Эти теоретические положения можно было бы проиллюстрировать примерами развития национальных отношений в любом регионе нашей страны. Возьмем Среднюю Азию и Казахстан и проследим за современными процессами национального развития и сближения наций этого региона.

В многонациональных среднеазиатских республиках численно не всегда преобладает основная национальность. Так, узбеки составляют 62,2% населения своей республики, таджики — 53,1, киргизы — 40,5, туркмены — 60.

В многонациональном Казахстане казахи составляют лишь 29,6% всего населения, хотя абсолютная численность казахов, как и других народов республики, существенно выросла за 20 лет (с 3101 тыс. чел. в 1939 г. до 3622 тыс. в 1959 г.). В 40—50‑е годы здесь наблюдался особенно большой приток русских, украинцев и представителей других наций и народностей, что в основном было связано с перебазированием на восток многих промышленных предприятий из центральных районов страны в годы Великой Отечественной войны. Позднее приток переселенцев еще более усилился благодаря бурным темпам нового промышленного строительства в Казахстане и освоению целинных и залежных земель.

Население Средней Азии и Казахстана говорит на многочисленных языках, относящихся к разным языковым семьям и группам. Больше половины населения (55%) говорит на тюркских языках: казахском, узбекском, киргизском, туркменском, каракалпакском, уйгурском, татарском и др. В этом регионе сосредоточено более половины всего тюркоязычного населения СССР.

Из других языковых семей главное место занимает индоевропейская — точнее, две ее группы: восточнославянская и иранская.

В среде многонационального населения Средней Азии и Казахстана в условиях социалистического строя происходят интенсивные этнические процессы; с одной стороны, развиваются и становятся все более монолитными крупные нации, в составе которых прежние мелкие локальные и родо-племенные группы теряют следы своей былой замкнутости и обособленности; с другой — с местным коренным населением сближаются вкрапленные в разные районы группы национальных меньшинств, давно усвоившие язык окружающих их узбеков, таджиков или другого местного населения и ставшие двуязычными. Некоторые мелкие группы, с давних пор поселившиеся в Средней Азии и Казахстане и частично уже утратившие свои прежние языки, восприняв вместо них в качестве родного язык узбеков или таджиков (среднеазиатские цыгане, среднеазиатские арабы и др.), постепенно сливаются с этими нациями.

В среде социалистических наций протекают непрерывные этнические процессы. Как показывают исследования этнографов, они развиваются в нескольких направлениях[41].

В составе крупных наций растворяются их этнографические группы, которые обычно представляют собой локальные группы населения того же этнического корня, обособившиеся в прошлом из-за исторических, природно-хозяйственных условий или по другим причинам и сохранившие местные диалекты и некоторые самобытные черты культуры. Этнографические группы нередко представляют собой по своему генезису прежние племена и роды (особенно у тюркоязычных народов), которые, несмотря на многовековое существование по соседству или в составе классовых рабовладельческих и феодальных обществ, сохраняли родовые традиции и черты патриархально-родового быта еще накануне Октябрьской революции. Эти внутренние этнические перегородки в период консолидации социалистических наций стерлись, исчезла замкнутость локальных групп, живущих в горах, пустынях, потеряло свое реальное значение родо-племенное деление. Социалистические нации, таким образом, достигли более высокого общего уровня этнического развития.

В первые годы Советской власти, когда процесс формирования социалистических наций в нашей стране только начинался и особенно слабо проявлялся на ее окраинах, сознание принадлежности к определенной этнографической группе еще нередко преобладало у многих народов СССР над их национальным самосознанием, что отразилось в материалах тогдашних переписей населения. В переписи 1926 г. мы видим еще много родо-племенных групп. Так, часть узбеков (так называемые полукочевые узбеки) сохраняла родо-племенное деление. Помимо собственно узбеков (численностью 3905 тыс. чел.), переписями 1917 и 1926 гг. были отдельно учтены такие этнографические (родо-племенные) группы узбекского народа, как тюрки, общая численность которых превышала 60 тыс. чел. (в Ферганской долине их насчитывалось около 24 тыс. чел.), кипчаки (33,5 тыс. чел.), курама (50 тыс. чел.). Все они, хотя и были узбекоязычны, считали себя обособленными от узбеков; в частности, ферганские тюрки даже в паспортах в графе «национальность» обычно проставляли свое племенное название.

В материалах переписи 1959 г. кураминцы уже не фигурируют, так как окончательно слились с узбеками. Из кипчаков Ферганы назвали себя так всего около 100 чел. В то же время к группе тюрков причислили себя (главным образом в Фергане и Самаркандской области) немногим более 4 тыс. чел. Как показывают этнографические исследования, проводившиеся экспедициями Института этнографии АН СССР и Академии наук Узбекской ССР в Ферганской долине, былая обособленность родо-племенных узбекоязычных групп, по существу, уже исчезла и окончательная победа их национального самосознания как узбеков не вызывает сомнений.

Происходит и другой этнический процесс: сближение и слияние с крупными нациями издавна живущих в их окружении национальных групп — малых народов и национальных меньшинств. Как уже было сказано, постепенно сближаются с таджиками и воспринимают их язык мелкие припамирские народности: язгулямцы, рушанцы, шугнанцы, ваханцы и др., населяющие Горно-Бадахшанскую автономную область. В материалах переписи 1926 г. эти мелкие группы не были отражены. В 1939 г. они составили в общей сложности 38 тыс. чел. При переписи 1959 г. они уже не отмечены как обособленные этнографические группы, все назвали себя таджиками по национальности. Интересно отметить, что многие из шугнанцев, рушанцев, ваханцев, бартангцев, язгулямцев, баджуйцев своим родным языком назвали таджикский.

Устойчивое сохранение местных языков и некоторых этнографических различий в культуре отнюдь не отрицает реально происходящий прогрессивный процесс сближения с таджиками этих некогда совершенно оторванных от всего мира мелких, затерявшихся в высокогорных долинах этнографических групп; сближение происходит на основе таджикского языка, широко распространенного в среде припамирских таджиков, чему способствует интенсивное общение с равнинными районами Таджикистана, крупное промышленное строительство, рост культуры, переселение части жителей горных районов в долины и др.

Все более сближаются с узбеками и таджиками, теряя свою национальную обособленность, среднеазиатские арабы, цыгане, уйгуры и др. Частично с узбеками, частично с казахами сливаются группы каракалпаков, живущих за пределами Каракалпакской АССР. Подобные же процессы, при полном равноправии всех национальных групп населения независимо от их численности, наблюдаются и в других республиках.

Третье направление этнических процессов связано с общим ростом подвижности населения, интенсификацией межнациональных связей. Оно характеризуется усилением смешения населения разных национальностей — и, в частности, ростом числа смешанных браков, что убедительно свидетельствует об ослаблении былых религиозных и бытовых националистических предрассудков. Рост межнациональных связей в многонациональных городах и сельских областях отражается также на языковом развитии, материальной и духовной культуре.

Наконец, наблюдается еще один этнический процесс, выражающийся в возрастании региональных связей между некоторыми издавна живущими на смежных территориях нациями. Эти территории составляют по этнографической классификации крупные историко-этнографические области — такие, как Средняя Азия (четыре республики), Прибалтика (три республики), Закавказье (три республики) и др. Общность природно-географических и хозяйственно-бытовых условий, исторических судеб, издавна возникшие и все более усиливающиеся ныне экономические и культурные связи составляют благоприятные исторические предпосылки, способствующие сближению этих групп наций.

Собранный этнографами обширный материал показывает, что формы национальной культуры не окостеневают, а совершенствуются, что в период социализма отпадают устаревшие, не соответствующие современности формы и возникают новые. В процессе развития культуры и быта народов СССР национальные и интернациональные черты и традиции гармонично сочетаются.

Процесс культурного обмена и взаимообогащения распространяется на явления духовной жизни — такие, как литература, театр, изобразительное искусство, народное прикладное искусство и устное народное творчество. Яркие и самобытные национальные формы современной культуры и быта каждой социалистической нации включают прогрессивные традиции, имеющие перспективы развития в будущем и развивающиеся не изолированно, а в тесном контакте и взаимодействии с формами культуры и быта всех наций Советского Союза.

Большое значение для процессов сближения народов имеет миграция населения, которая в Советском Союзе (как и в других странах социализма) носит качественно иной характер, нежели в капиталистических странах. Там это обычно связано с классовым или национальным гнетом. В СССР миграция населения представляет собой плановое перераспределение рабочей силы по территории страны, производимое с целью более рационального размещения производительных сил, с целью широкого освоения природных богатств в слабозаселенных районах.

Уже в годы первых пятилеток в густонаселенных, преимущественно сельскохозяйственных районах Европейской части СССР, по мере механизации сельского хозяйства высвобождалось немало трудоспособного населения, которое направлялось в промышленные районы Европейской части СССР, Урала, Сибири, а также в многоземельные районы юга Сибири, Казахстана и Средней Азии. По имеющимся данным, с 1926 по 1939 г. на Урал, в Сибирь и на Дальний Восток переселилось свыше 3 млн. чел., в среднеазиатские республики — 1,7 млн., в Московскую область — 3,5 млн., в Ленинградскую — 1,3 млн. и т. д.[42]

Великая Отечественная война вызвала новую волну миграций из западных областей СССР на восток, включая Урал и Сибирь. После войны часть переселенцев осталась на месте, устроилась и обжилась. Приток населения в восточные и юго-восточные районы усилился за последние годы благодаря новостройкам, освоению новых земель и т. д. В результате, при росте численности населения в целом по СССР с 1939 г. по 1959 г. на 9,5%, число жителей Урала увеличилось на 29%, Западной Сибири — на 28, Восточной Сибири — на 34, Дальнего Востока — на 70, Казахстана — на 53, Средней Азии — на 30%[43].

Разумеется, передвижение населения из одних районов необъятной страны в другие не могло не сказаться на национальном составе краев, областей и национальных республик, интернационализируя и без того многонациональный состав их населения.

Как пример возьмем Узбекистан, который, кстати сказать, не входит в зону магистральных путей миграции населения за последние десятилетия. Если на территории Узбекской ССР в 1926 г. зарегистрированы представители 91 национальности, то по переписи 1959 г. эта цифра возросла до 113. Но что еще более характерно, удельный вес населения некоренного происхождения в Узбекистане поднялся с 9,5% в 1926 г. до 25,4% в 1959 г. В составе населения Узбекской ССР в 1959 г. численность русских по сравнению с 1926 г. увеличилась в 4,5 раза. Выросло намного также число украинцев и белорусов. А если взять другие неславянские народы, то их численность возросла на 523,5% (осетин — в 48 раз, марийцев — более 36, коми — более 30, татар волжских — 14,4, чувашей — более 13, мордвы — более 9, молдаван — в 8 раз и т. д.). По переписи 1959 г. в составе населения Узбекской ССР зарегистрированы представители таких национальностей, как удмурты, алтайцы, агулы, лакцы, табасаранцы, таты, шорцы, гагаузы, тувинцы, хакасы и др., которых не было в республике в 1926 г. В то же время численность узбеков в РСФСР увеличилась за этот же период более чем в 31 раз[44]. Подобные процессы характерны и для остальных республик и областей[45], а в Казахстане, на Алтае, в Сибири и некоторых других районах страны, разумеется, они протекают еще более бурно.

Процессы сближения советских социалистических наций происходят во всех сферах экономической и культурной жизни народов.

В экономике сближение происходит благодаря действию общих закономерностей развития социалистической экономики, представляющей собой достояние всех народов СССР. Большое значение в этом отношении имеет помощь более развитых наций экономически менее развитым нациям и народностям.

Происходящий процесс взаимовлияния и взаимообогащения национальных культур базируется на едином социалистическом содержании культуры советских народов, которое по своей сущности интернационально, т. е. народы СССР одновременно имеют национальную и интернациональную культурную общность. Единая социалистическая культура развивается в исторически сложившихся национальных формах, которые не окостеневают, а взаимно влияют друг на друга. Поэтому наряду с их дальнейшим развитием, несомненно, происходят и будут также впредь происходить процессы взаимовлияния самих национальных культур.

Общеизвестен марксистский тезис о слиянии нации и их культур в далеком коммунистическом будущем. Но было бы неверным усматривать в наблюдавшихся фактах сближения наций симптомы уже «начавшегося слияния наций и их ассимиляции». В условиях социализма происходят лишь процессы консолидации и слияния самых малочисленных (одноаульных) народов (этнографических групп) с большими нациями. Широко известны факты слияния отдельных этнографических групп и малых народностей Кавказа, Средней Азии, Крайнего Севера с более многочисленными народами, о чем уже частично было сказано.

При социализме коренным образом изменились условия, в которых происходит развитие и функционирование многочисленных языков. Все языки (как и их носители) в социалистическом обществе равноправны. Однако это не значит, что языки выполняют одинаковый объем общественных функций. По тем или иным причинам (количество носителей, наличие и давность появления письменности и др.) у различных языков разный объем функций.

Как и социалистические нации и народности, языки в своем развитии взаимообогащаются и в определенных областях (лексика, стилистика) сближаются. Однако существует коренное отличие между характером сближения наций и их культур, с одной стороны, и характером сближения языков, с другой.

Если перспективой сближения наций и их культур в отдаленном будущем может быть их полное слияние, то процессы сближения языков относительны и не могут привести к их полному слиянию. Это зависит от специфических особенностей самих языковых структур.

Взаимодействие языков и межнациональный язык

Процессы развития и сближения наций не могут не влиять на языковое развитие. Более того, лишь на их фоне, с учетом их специфики можно достаточно глубоко раскрыть многие явления, происходящие в многочисленных языках народов СССР.

Прежде всего, от характера взаимоотношений самих народов зависит и характер взаимодействия их языков. Поэтому не может быть одинаковым взаимоотношение языков в условиях антагонизма наций и в условиях дружбы народов. Выше мы рассмотрели специфические особенности развития социалистических наций и народностей, для которых нормой взаимоотношений стали пролетарский интернационализм и дружба народов. Шаг за шагом снимаются политические, идеологические и психологические барьеры, воздвигнутые между народами за предшествующие исторические эпохи. Сообразно этому взаимодействие языков носит характер благотворного взаимовлияния, взаимообогащения, а в функциональном отношении — характер взаимопомощи и «разделения труда».

Национальные отношения складываются из разнородных компонентов, представляющих собой экономические, социальные, идеологические и психологические явления. Каждый структурный элемент системы национальных отношений по-своему включается в общий процесс взаимовлияния и взаимообогащения наций. В производственной жизни, в материальной культуре этот процесс развивается быстрее, в духовной, в особенности в языковой, — медленнее.

Язык, будучи всесторонне связанным с жизнью нации (народности), имеет свою специфику и относительную самостоятельность в своем развитии и взаимодействии с другими языками. Несомненно, большую роль играет степень структурной и генетической близости взаимодействующих языков. Однако на взаимодействие языков общественные условия оказывают несравненно большее влияние, чем фактор сходства и различия языков. Что касается интенсивности процессов взаимодействия и взаимообогащения, то она всецело зависит от интенсивности процессов обмена материальными и культурными ценностями между народами, от степени интернационализации различных сторон жизни наций и народностей.

Только в этом социологическом плане можно понять сущность и характер таких сложных явлений, как взаимодействие и взаимообогащение языков.

Под взаимодействием языков обычно понимают все возможные разновидности взаимовлияния, взаимопроникновения двух и более языков и диалектов, заимствования каким-нибудь одним языком различных языковых фактов из других языков, а также результатов контактирования языков в разные периоды[46]. Содержание термина «взаимодействие языков» охватывает все языковые явления, обозначаемые обычно терминами «языковая смена», «смешение языков», «скрещивание языков», «суперстрат» и т. д.

Все эти термины по своему содержанию у́же, чем термин «взаимодействие языков». Еще в 1926 г. Л. В. Щерба отмечал: «Понятие „смешение языков“ — одно и самых неясных в современной лингвистике, так что, возможно, его и не следует включать в число лингвистических понятий, как это сделал А. Мейе»[47]. Щерба предлагал заменить этот термин термином «взаимное влияние языков».

Взаимное влияние языков имеет большое значение для их развития. Выдающиеся лингвисты отводили этой проблеме особую роль. Так, Г. Шухардт писал: «Среди всех тех проблем, которыми занимается в настоящее время языкознание, нет, пожалуй, ни одной столь важной, как проблема языкового смешения (имеется в виду взаимовлияние языков. — М. И.). Она должна быть подвергнута тщательному изучению прежде всего там, где имеются наиболее благоприятные условия как для наблюдения самого процесса смешения, так и для научного его изучения»[48].

В зависимости от конкретных исторических условий процессы взаимодействия языков могут проходить по-разному.

Результатом усиленных языковых контактов, в какую бы эпоху они ни происходили, как правило, было взаимообогащение, т. е. усвоение определенных лексических элементов, усиливавших выразительные возможности языков. Но процесс взаимообогащения особенно характерен для социалистического общества, где языковые контакты происходят в обстановке национального равноправия народов и расцвета литературных языков.

В социалистическом государстве взаимообогащение из стихийного процесса становится управляемым. Бурный рост и расцвет национальных языков требует выбора оптимальных вариантов и наиболее перспективных путей их развития.

Взаимообогащение — процесс двусторонний, т. е. это такой вид взаимодействия языков, при котором обогащаются все контактирующие языки. При этом объем вклада одного языка в другой (или другие) может быть неодинаковым. Языки с наибольшим общественным значением, более развитыми литературными традициями и разнообразной терминологией обычно вносят больший вклад в развитие других языков, чем получают от них сами. Типичным примером в этом отношении могут служить многие старописьменные языки национальных республик нашей страны, взаимодействующие с местными младописьменными, бесписьменными языками и диалектами. Скажем, такие языки с древними литературными традициями, как армянский, грузинский, таджикский, значительно обогатили лексику языков малочисленных соседних народов с более молодой письменностью (или вовсе не имеющих письменности на родном языке).

Другая особенность процесса взаимодействия заключается в его исторической определенности. Это значит, что характер взаимодействия двух (или нескольких) данных языков может с течением времени претерпевать определенные изменения. В зависимости от конкретных исторических условий сила воздействия одного языка на развитие другого зачастую резко меняется. Общеизвестно, например, что в нашу эпоху из русского языка и через него в другие языки народов СССР попадает гораздо большее количество слов, чем из них в русский. Однако в разные периоды своего развития и сам русский впитал немало слов из других языков.

К сожалению, еще недостаточно изучены вопросы, связанные с обогащением русского языка в процессе взаимодействия с языками соседних народов — тюркских, иранских, кавказских, финно-угорских и др. Как показывают исследования, наиболее ранние языковые контакты славян происходили с иранскими, финскими (в первых веках нашей эры) и тюркскими племенами (в V—VII вв.). Выделяют несколько периодов в истории обогащения русского языка, каждый из которых имеет свои специфические особенности[49].

1. I—VIII вв. н. э. (до образования Киевской Руси) характеризуется широким проникновением в язык восточных славян древнеиранских, финских, адыгских и тюркских лексических элементов.

2. IX—XII вв. (Киевская Русь) — развитие русско-иранских, русско-финно-угорских, русско-кавказских, русско-тюркских языковых связей.

3. XIII—XV вв. — период монгольского нашествия, когда отмечено воздействие языка Золотой Орды, через которую шли также заимствования из арабского, персидского, монгольского и более древних: из санскрита, китайского, тибетского и пр.

4. XVI—XIX вв. — период присоединения к России народов бывшего Казанского, Астраханского, Сибирского, Крымского ханств, Средней Азии и Кавказа. Новые интенсивные контакты привели к новым заимствованиям.

5. Период после Октябрьской революции.

Особенно значительное место занимают тюркские заимствования, которые проникли в русский язык в разные периоды из других языков и диалектов. По своей тематике тюркские заимствования относятся к самым различным лексическим пластам русского языка. Ср. например:

а) явление природы и географические понятия: буран, бархан, такыр, курган;

б) растения: карагач, тал, тут, саксаул, шафран, инжир, алыча, кунжут и др.;

в) животный мир: архар, джейран, киик, сайга и др.

г) административно-социально-экономическая терминология: меджлис, хан, эмир, есаул, мирза, аксакал, базар, мулла, муфтий, казий, коран, аллах, газават, дервиш, имам, ишан, гяур, мазар, шариат, адат, шейх, халиф, минарет, мечеть и др.;

д) поселения, дом и домашняя утварь: кишлак, аул, очаг, сандал, мангал, кизяк, пиала, кумган, кетмень, арба, аркан, камча;

е) одежда: халат, тулуп, чалма, паранджа;

ж) пища, напитки: плов, кавардак, шурпа, катык, бешбармак, манты, кумыс, айран, кокчай, щербет;

з) косметика: хна, амбра, сурьма и др.

В русском языке почти нет непосредственных заимствований из монгольских языков (если не считать диалектных инфильтраций в пограничных с Бурятией и Калмыкией районах). Об этом свидетельствует и фонетический облик имеющихся в русском монгольских корней, проникших через тюркские языки. Все эти слова выступают в звуковом оформлении тюркского языка (кыпчакский с уйгурским элементом), являвшегося в период монгольского нашествия на Русь официальным как устным, так и письменным языком.

Общие тюркско-монгольские корни имеют такие слова, как каймак, карий, бугай, ясак, темляк, маклак, кочерга, курень, бунчук, буран, тесьма, очаг, кайма, кутерьма, буза, бурый и др., выступающие, однако, в тюркском фонетическом оформлении. Это же можно сказать о явных собственно монгольских словах нукер (дружинник), мерин, ямщик, вошедших в русский язык через тюркское посредство.

Однако отдельные исследователи (например, Т. А. Бертагаев) выдвигают положение о непосредственном заимствовании ряда монгольских слов, например: мерин, конь, кочерга, богатырь, караул, орда, тесьма, таран, капкан, есаул, ясак, ярлык, ямщик, тайга, яга, конура, волдырь, Ирга и др.[50]

Влияние финно-угорских языков больше всего ощутили севернорусские диалекты, но и литературный язык воспринял некоторое количество слов. Прежде всего, это топонимы, такие, например, как: Кама, Пермь, Вологда, Рязань, Урал и др. Финно-угорское происхождение имеют почти 50% названий рек и озер северной и средней части России. В литературный язык вошло сравнительно небольшое число финно-угорских слов, например: камбала, карбас, кулига, лох, лямка, палтус, пахтарь, пурга, сайда, салака, семга, сиг, сорога, таймень, тундра, хариус, нерпа, шуга, ягель и др.

Значительно большее количество заимствований финно-угорского происхождения в говорах и диалектах. Так, в «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера их насчитывается 315 (включая слова западнофинского происхождения)[51]. Отдельные слова, разумеется, попали и в литературный язык (невод, тундра, пельмени, и др.).

В русском языке прочно осели молдавские слова, усвоенные в результате тесных взаимоотношений между восточнороманскими (молдавский и румынский) и славянскими народами[52]. Эти слова в большинстве своем обозначают скотоводческие понятия: брынза, кошара, муругий (о животных рыже-бурой или буро-черной масти), папуша (пачка, связка сухих листьев), цыгейка, арнаут (ополченец войск гетеристов; добровольный ополченец), слуга, гальбин (старинная молдавская золотая монета), каруца (молдавская телега). Эти и другие молдавские заимствования широко использованы в произведениях Гоголя, Пушкина, Л. Толстого, Шолохова и др.

Несомненен и факт проникновения в русский язык лексики украинского и белорусского народов. Однако далеко не все случаи заимствования можно определить, так как генетическая и структурная близость не всегда позволяет отделить «свое» от «чужого». Тем не менее уже выявлены десятки таких заимствований, например украинские: вареники, бублики, черевички, хутор, хата-лаборатория, пятисотница, девчата, дивчина, хлопец, парубок, косовица и др.

Обогащение русского языка за счет других языков народов СССР, вопреки утверждениям некоторых языковедов, не пройденный этап. Местные русские диалекты, как и прежде, испытывают влияние национальных языков соседних народов. Как показывают последние исследования, заимствуемые слова чаще всего бывают связаны с топонимикой или предметами и специфическими понятиями данного народа.

Например, в пределах Бурятской АССР и Читинской области много мест, гор, рек, озер, протоков, долин, урочищ, сел, приисков, охотничьих и сельскохозяйственных угодий носят нерусские названия. Нерусские названия в Забайкалье, безусловно, даны бурятами и эвенками[53]. Характерно, что местные русские не осознают уже иноязычное происхождение сотен заимствованных слов и выражений.

Существует ряд других аналогичных исследований местных русских диалектов[54]. В них выявлены интересные закономерности, свидетельствующие о непрекращающихся процессах взаимодействия русских диалектов с местными языками. Усвоенные диалектами слова выступают как часть обычной диалектной лексики, являющейся источником дальнейшего пополнения богатств литературного языка.

В настоящее время можно считать общепринятым положение о том, что в результате проникновения заимствованных слов язык не только не теряет своей национальной самобытности, но и совершенствуется. Однако в прошлом существовали концепции, согласно которым заимствованные слова лишали языки их национального колорита.

Еще А. С. Пушкин в 1825 г. в статье «О предисловии г‑на Лемонте к переводу басен Крылова» писал: «Г‑н Лемонте напрасно думает, что владычество татар оставило ржавчину на русском языке. Чуждый язык распространяется не саблею и пожарами, а собственным обилием и превосходством»[55].

Говоря о заимствованиях в русском языке, необходимо отметить обширные лексические пласты, усвоенные из различных зарубежных языков. Как указывают проведенные языковедами исследования, различные группы иностранных слов проникали в русский язык в разные эпохи и из разных языков. При этом, в зависимости от конкретных исторических событий и взаимоотношений русского народа с другими, поток заимствований из одних языков усиливался, а из других, наоборот, убывал[56].

Процессы взаимодействия и взаимообогащения языков народов СССР за последние десятилетия характеризуются особыми закономерностями.

Во-первых, заимствуемая лексика в основном утверждается через литературный язык, хотя и через устную речь (в особенности диалектную) по-прежнему продолжается усвоение иноязычных слов. Именно литературный язык благодаря печати, радио, телевидению становится главной ареной процессов взаимообогащения языков.

Во-вторых, основные процессы взаимообогащения языков народов СССР приобретают, если так можно сказать, «централизованный» характер. Это значит, что из ограниченных, локальных, эти процессы становятся неограниченными благодаря русскому языку. Если раньше речь могла идти в основном о взаимообогащении языков соседних народов, то теперь богатства многочисленных языков, попадая в русский, могут быть далее усвоены другими языками. На эту роль русский язык, вобравший в себя богатства и многих зарубежных языков, выдвинула сама история.

Русский язык — родной язык многомиллионного русского и близкородственный язык украинского и белорусского народов. В силу исторических особенностей развития нашей страны знание русского языка издавна распространено и среди других наций и народностей. Будучи языком наиболее развитой нации, оказавшейся во главе революционных преобразований в нашей стране и заслужившей любовь и уважение всех других народов, русский язык стал, естественно, превращаться в язык общения и сотрудничества всех народов социалистического государства, по мере того как усиливались экономические и производственные межнациональные связи, интенсифицировалась интернационализация населения, стирались психологические преграды, расцветали братская дружба, доверие и взаимопомощь.

В дружной семье советских народов русский язык стал средством обмена опытом коммунистического строительства, средством приобщения каждой нации к культуре и достижениям других наций, прежде всего к революционным традициям и богатейшей культуре русского народа, к подлинникам бессмертных творений В. И. Ленина, к шедеврам русской литературы, к трудам ученых, развивающих самую передовую в мире науку и технику, а также и к мировым достижениям. В этих условиях русский язык все более становится фактически родным языком или «вторым родным языком» большинства советских людей. Особая роль русского языка сделала его одним из основных источников обогащения национальных языков.

Влияние русского языка на многие языки народов СССР своими корнями уходит в глубокую древность. Оно было довольно сильным и до революции. «Но есть глубокая принципиальная разница между прежним, дореволюционным влиянием русского языка на языки соседних народностей и между влиянием русского языка на языки народов СССР в наше время.

Сходства и соответствия в языках Страны Советов, обусловленные воздействием русского языка, проявляются: 1) в расширении сферы влияния русских, особенно новых, советских выражений, в калькировании их; 2) в стремительном распространении советизмов, в их движении из одного языка в другой; 3) в освоении основного фонда интернациональной лексики через посредство русского языка; 4) вообще в усилившейся тенденции к языковой интернационализации, в особенности к советской языковой интернационализации…»[57]

Наиболее быстро развивающимся разделом словарного состава любого литературного языка в Советском Союзе является терминология. В большинстве языков советских народов 70—80% новых научно-технических, общественно-политических, учебно-педагогических и других терминов составляют заимствования из русского языка и через него из других языков. Таким образом, проблема развития терминологии литературных языков имеет прямое отношение к вопросам о роли русского языка в развитии языков советских народов, о месте русских лексических заимствований в словарном составе языков народов СССР.

Влияние русского языка по-разному сказывается на других литературных языках, что во многом связано с давностью литературных традиций тех или иных языков.

В старописьменных языках — таких, как украинский, армянский, грузинский, азербайджанский, узбекский, таджикский, литовский, латышский, эстонский и др., — еще до революции сложилась довольно богатая терминология. Поэтому они меньше нуждались в заимствовании терминов, чем младописьменные (аварский, башкирский, лезгинский, кабардино-черкесский, чеченский, ингушский, карачаево-балкарский, адыгейский, каракалпакский, алтайский, хакасский и др.).

Младописьменные языки заимствовали из русского и через его посредство тысячи слов и терминов из самых различных областей общественной жизни:

а) общественно-политические термины: партия, совет, колхоз, вождь, совхоз, социализм, коммунизм, съезд, философия и др.;

б) термины, связанные с производством: бригада, звено, веялка, сортировка, ледянка, поток и т. д.;

в) названия учреждений: институт, техникум, педучилище, совнархоз, поликлиника, книготорг, филиал (Академии наук), райком, райисполком, сельсовет и др.;

г) виды транспорта: автобус, самолет, такси, катер, паровоз, автомобиль и др.;

д) военные термины: танк, колонна, миномет, лейтенант, майор, маршал, катюша, старшина и т. д.;

е) меры веса, длины и т. п.: тонна, грамм, литр, пол-литра, метр, километр, сантиметр и др.;

ж) наименования профессий: шофер, летчик, тракторист, комбайнер, механик, монтер и др.;

з) глаголы, связанные с развитием промышленности и сельскохозяйственной науки и техники, и т. д.

Разумеется, заимствованные из русского (и через него) слова и термины осели в языках по-разному. Входя в активный состав словаря, они не могли не адаптироваться под влиянием внутренних законов конкретных языков. В этом отношении характерно деление всех заимствований на два больших пласта — дореволюционный и послереволюционный (советский).

Например, в осетинском языке к первой группе относятся слова: стъол (стол), скъапп (шкаф), пец (печь), скьола (школа), дохтыр (доктор), къабуска (капуста), къантор (контора), къамис (комиссия), сара (сарай), цай (чай) и т. д. Эти слова сейчас подчиняются семантическим, морфологическим и фонетическим законам осетинского языка. На них полностью распространяются также все орфографические правила, предназначенные для исконно осетинских слов.

Вторая группа заимствований образует довольно обширный круг слов (главным образом терминов), усвоенных осетинами за годы Советской власти. Эта группа слов охватывает важнейшие понятия из самых различных областей материальной и духовной деятельности человека, например: совет, колхоз, партия, коммунист, большевик, автономи, трактор, комбайн, кассӕ, коллективон, советон, колхозон, коммунистон, революцион, поэмӕ, ямб, рифмӕ, музыкӕ и т. п.

Особенностью заимствованных в советское время слов является то, что в их фонетическом облике не произошло больших изменений. Во многих из них явно чувствуются фонетические явления, которые не присущи осетинскому языку. К таким явлениям можно отнести прежде всего наличие в заимствованных словах целой группы фонем, не характерных для осетинского: э, ж, ш, щ, ы и ряда мягких согласных (например: эпохӕ, коэффициент, жюри, журнал, маршал, шахмӕттӕ, щеткӕ, Щедрин, промышленность, вымпел, стиль, Горький, Харьков, вольт и т. д.). Произношение этих звуков обычно приближается к русскому.

Заимствованные слова, как правило, сохраняют русское ударение, хотя оно часто не совпадает с осетинским.

Исходя из всей совокупности фонетических особенностей заимствованных в советское время слов и учитывая их многочисленность, в принятой орфографии установлены особые правила их правописания. Русские слова и интернациональные слова и термины, вошедшие в осетинский язык в советский период, принято писать без изменения в основах, т. е. в русском орфографическом написании, при этом они принимают осетинское грамматическое оформление: коммунист, элеватор, редакци, революцион, бригад, орфографи, кинотеатр, партизан, коллективизаци и т. д. Оговаривается, что в некоторых именах и названиях сохраняются и окончания: Александрия, София, Византия, Афины, Горький и т. д.

В отличие от исконно осетинских слов, в заимствованиях перед группами согласных в начале заимствованных слов протетический гласный звук не пишется; то же самое и между группами согласных в основе слова: трактор, центр, студент, стан, министр, тактикӕ и т. д.

Фамилии, имена и отчества лиц других национальностей пишутся так, как они оформляются в языке-источнике: Александр Сергеевич Пушкин, Алексей Максимович Горький, Николай Васильевич Гоголь и т. д. Однако допускается и другое написание: Александр Сергейы фырт Пушкин, Алексей Максимы фырт Горький, Николай Василийы фырт Гоголь и т. д.

Старописьменные языки также обогатились и продолжают обогащаться за счет заимствований из русского, что позволяет ученым говорить о формировании общего лексического фонда языков народов СССР.

Разумеется, процессы взаимообогащения не ограничиваются одной лексикой, хотя наиболее четко и действенно проявляются именно здесь. Они, кстати сказать, и наиболее изучены.

Определенные сдвиги происходят под влиянием русского языка также в звуковом строе языков. Только они менее заметны, и их толкование нередко вызывает споры среди специалистов.

Несколько более очевидно влияние русского языка на синтаксис и развитие стилистических систем (в особенности младописьменных языков). К сожалению, и эти проблемы все еще ждут глубокого научного изучения.

Становление общего интернационального лексического фонда

Процессы сближения наций и народностей в экономической и культурной жизни имеют большие перспективы и в коммунистическом будущем могут привести к полному единству, которое вберет в себя все самое лучшее, самое прогрессивное, что есть у народов.

На пути к сближению находятся и национальные языки. Однако структура языка, ее специфические особенности таковы, что процессы сближения здесь относительны и не могут привести к слиянию языков. Относительность этих процессов проявляется и в том, что по-разному они сказываются на различных сторонах языка. Больше всего сближение проявляется в словарном составе, где уже за годы Советской власти образовался общий лексический фонд всех литературных языков народов СССР[58].

Основу общего лексического фонда составляет так называемая интернациональная лексика, или интернациональная терминология, о характере и границах которой пока нет единого мнения[59].

Интернациональная лексика — это обширный терминологический пласт, охватывающий понятия из области политики, культуры, науки, техники, искусства и представленный в нескольких наиболее развитых языках. Разумеется, по своему внешнему оформлению (фонетическому и морфологическому) слова могут и не совпадать. Но их основы, как правило, легко распознаются в различных языках. Сохраняется также их основное лексико-терминологическое значение.

В подавляющем большинстве интернациональные слова имеют древнегреческое или латинское происхождение. Это объясняется той ролью, которую классические языки сыграли в истории развития культуры.

В средние века латинский язык считался международным языком. Он был также языком науки и церкви. Вплоть до XVIII в. им пользовались при написании ученых сочинений. Даже в наше время в некоторых университетах сохраняется традиция в торжественных случаях обращаться к латыни. Латинские слова широким потоком хлынули в языки Западной Европы. Они по-разному и в разной степени осваивались в различных языках. С XIV в. в Западной Европе проявляется интерес к древнегреческому языку, знакомство с которым в Восточной Европе, в частности на Руси, произошло гораздо раньше. Это было своеобразной реакцией на засилие схоластической науки, пользовавшейся латынью.

Латинские слова проникали в русский, как правило, из других языков (французского, английского, немецкого и др.). Что касается греческих слов, то они усваивались как из первоисточников, так и через посредство старославянского языка, особенно интенсивно в связи с введением на Руси христианства.

На материале латинского и древнегреческого языков образуется множество новых слов и в нашу эпоху, например: автомобиль, телефон, телевизор, телеграф и др.

Кроме слов греко-латинского происхождения, в интернациональную терминологию вошла небольшая группа арабских слов, связанных с математикой, астрономией и химией: алгебра, алгоритм, цифра, азимут, алкалоиды, алкоголь, ализарин и др. Арабское происхождение имеют и некоторые другие слова, например: арабески, адмирал.

В музыкальной терминологии много итальянских слов: альт, баркарола, виолончель, интермеццо, канцона, каватина, мандолина, фортепиано, бемоль, клавесин и т. д.; в спортивной — английских: спорт, футбол, волейбол, бокс, хоккей, баскетбол, ринг, аут и т. д.; в морской — голландских: док, компас, рейд, фрегат и т. д.

Интернациональная лексика заняла прочное место в русском языке, в словаре которого насчитывается до 10% заимствований. Она представлена во всех отраслях современной культуры, науки, техники, искусства, политики. Интернационализмы стали неотъемлемой составной частью терминологии русского языка, которая в своей основе опирается на ресурсы общенародной речи.

Интернациональную терминологию русского языка разные авторы классифицируют по-разному. Так, Ю. А. Бельчиков определяет[60] следующие группы: 1) терминология общественных наук (в том числе политическая); 2) терминология естественнонаучная; 3) терминология техническая (в том числе специальная), тесно переплетающаяся с терминологией естественнонаучной.

Каждая из указанных групп может далее подразделяться на лексические подгруппы в соответствии с установившейся системой наук, дисциплин, специальностей, профессий и т. д. Например, в терминологии общественных наук можно выделить: а) термины политические — партия, класс, коммунизм, социализм, пролетариат, демократия, конституция и др.; б) философские — материализм, материя, диалектика, метафизика, идеализм, агностицизм, гносеология и др.; в) литературоведения и этики — литература, эстетика, критика, поэзия, лирика, проза, драма, комедия, трагедия, драматургия, театр, романтизм, классицизм, реализм, композиция, метафора, ямб, хорей, эпитет, фабула, сюжет и др.; г) языковедческие — грамматика, лингвистика, семантика, лексика, синтаксис, фонетика, морфология, фонема, стилистика, парадигма, синтагма, субъект, перфект, инфинитив, фонология и др.; д) юридические — юстиция, кодекс, нота, ратификация, экспертиза, меморандум и др.; е) политической экономии — экономика, капитал, кризис, базис и др.

Следует четко разграничивать интернациональную терминологию, необходимую для полноценного развития и функционирования современного языка, в том числе русского, и тот ненужный балласт иностранных слов, которыми зачастую загромождают свою речь некоторые люди.

Речь идет о необходимости бороться с ненужным и неуместным употреблением иностранных слов. Что касается заимствованной интернациональной терминологии, то она прочно усвоена русским языком и не воспринимается как «чужая».

Русский язык является не только распространителем иностранной лексики, но и активно содействует ее обогащению.

Еще до Октябрьской революции из русского языка вошли в интернациональную лексику такие слова, как нигилизм, нигилист, фагоцит, а также большевик, совет, хвостизм, ликвидатор и др.

После революции появился ряд слов, которые обозначают явления и понятия советской действительности, а также технические открытия и новшества, родиной которых явился Советский Союз. Интернациональный характер приобрели такие советизмы, как ленинизм, колхоз, комсомол, мичуринец, коминтерн, стахановец, агробиология, гибридизация, коллективизация, тракторист, комбайнер, автоблокировка, автобаза, индустриализация, агротехника, парторганизация, ударник, пятилетка, агитатор, бригада, план, комиссар, спутник, лунник и др.

Русский язык вносит огромный вклад в распространение интернациональной лексики и терминологии. Так, по свидетельству Л. Андрейчина, в болгарский язык через посредство русского проникла и проникает международная культурная терминология, в основном из древнегреческих и латинских элементов[61]. Речь идет о таких словах, как революция, конституция, конференция, цивилизация, прокламация, культура, температура, структура, фигура, цензура, варваризм, эгоизм, деспотизм, дуализм, студент, агент, темперамент, директор, профессор, ревизор, музыка, минерал, экватор, меридиан, полюс, плюс, минус, минимум, микроб, автор, министр, секунда, миллион, миллиард и др.

Об аналогичных русских заимствованиях в чешском языке говорит также Ф. Травничек[62].

Но особенно много интернационализмов попадает через русский в языки народов СССР, где они, «обрастая» другими лексическими пластами, образуют общий словарный фонд языков советских народов. Границы последнего трудно очертить достаточно четко, как и границы интернационального лексического фонда. Однако общий лексический фонд языков народов СССР более обширен, более компактен, что во многом зависит от сплоченности самих советских наций и народностей, от однотипных условий их развития и духовного единства.

Наряду с интернациональной лексикой в общий лексический фонд языков народов СССР попадают многочисленные слова и термины, отражающие состояние и развитие советской социалистической экономики и культуры.

Общий лексический фонд включает также немало слов, взятых из разных языков народов СССР и распространяющихся через русский язык. Это — различные слова, обозначающие специфику быта разных народов: мацони, чанах, лаваш, пиала, паранджа, арык, чайхана, аксакал, акын, шашлык, бастурма, инжир, изюм. Сюда же входят многочисленные названия народов и местностей: осетины, балкарцы, чуваши, марийцы, грузины, сваны, чукчи, Кахетия, Алтай.

Увеличению вклада национальных языков в общий лексический фонд в значительной степени способствуют переводы произведений национальных писателей на русский язык, с которого они вторично переводятся на другие национальные языки. Советский читатель знает уже немало имен больших писателей и поэтов — таких, как Шота Руставели, Тарас Шевченко, Джамбул Джабаев, Коста Хетагуров, Дмитрий Гулиа, Сулейман Стальский, Расул Гамзатов, Муса Джалиль, Чингиз Айтматов, Кайсын Кулиев и др.

Нельзя, однако, представлять дело таким образом, будто слова из основного словарного фонда в одном и том же фономорфологическом виде функционируют во всех языках. В таком случае они не входили бы в ткань национальных языков, а представляли бы собой нечто чуждое духу конкретных языков. Общая лексика существует в соответствующем (фонетическом и морфологическом) обрамлении национальных языков, составляя неотъемлемую часть их словарного состава. Поэтому в зависимости от структуры каждого данного языка и слова общего фонда будут оформлены по-разному[63].

С другой стороны, общий лексический фонд не обязательно должен отражаться во всех языках одинаково. Как правило, он в более значительной степени представлен в младописьменных языках, которые нуждались в более срочном пополнении лексики и терминологии из-за отсутствия богатых литературных традиций. Старописьменные языки, наоборот, накопили известный терминологический запас, на базе которого в большинстве случаев из собственного языкового материала строились и многие новые термины, что не могло не приводить к определенным сдвигам во всей лексической системе[64].

Закономерности развития общего лексического фонда таковы, что он и в дальнейшем будет пополняться и укрепляться. Это явление прогрессивное, так как находится в полном соответствии с тенденцией постоянного сближения всех наций и народностей нашей страны. С другой стороны, наличие общего фонда лексики не только не мешает, но в значительной мере способствует развитию всех национальных языков, являясь неисчерпаемым источником, откуда пополняют свою терминологию многочисленные национальные языки в процессе своего развития.

Языковое строительство и взаимообогащение явились теми рычагами, благодаря которым за годы Советской власти литературные языки народов СССР удалось поднять на невиданный уровень развития. Однако сама возможность и необходимость расцвета языка заложена в социальных условиях их существования, в бурных процессах экономического и культурного подъема советских социалистических наций и народностей.

В нашей стране — одной из самых многонациональных в мире — решение национального вопроса имело принципиальное значение. В кратчайшие исторические сроки ликвидирована вековая отсталость многих народов, которые, минуя капиталистическую стадию развития, из феодальных народностей преобразовались в социалистические нации и народности. Этот беспримерный в истории скачок стал возможным благодаря марксистско-ленинской идеологии, дружбе и взаимопомощи народов СССР.

Только в обстановке взаимопомощи могли быть достигнуты замечательные успехи советских народов в области экономического и культурного строительства. Особенно разительны достижения отсталых в прошлом колониальных окраин царской России — таких, как районы Средней Азии и Кавказа.

Расцвет экономики в СССР способствовал достижению социалистическими нациями и народностями грандиозных успехов в области культуры. Четверть всей мировой книжной продукции издается в нашей стране на 64 языках народов СССР, а также на различных иностранных языках. Советский Союз стал передовым государством по насыщенности высшими и средними учебными заведениями. Это относится ко всем национальным республикам. Если, например, на территории Средней Азии до революции не было ни одного высшего учебного заведения, то в 1968 г. в вузах Узбекистана обучалось 104,7 тыс. чел., Казахстана — 176,1 тыс., Киргизии — 40,6 тыс., Таджикистана — 37,9 тыс., Туркмении — 24,6 тыс.

Происходящее на базе социализма возрождение наций и народностей, расцвет их экономики и культуры с исторической неизбежностью ведет к развитию и расцвету национальных литературных языков.

Языковое развитие различными учеными зачастую понимается по-разному. Не имея возможности остановиться на всех точках зрения, напомним, что понятие «развитие языка» раскрывается в двух планах: в так называемом внутриструктурном и социологическом, функциональном. В первом случае обычно речь идет о тех имманентных изменениях, которые в разные исторические эпохи наблюдаются в грамматическом строе языка и в его лексике. В социологическом аспекте рассматриваются функциональное развитие языков и те процессы в языковом строе, которые обусловлены социальными факторами. В данном случае нас интересует социологическое понимание понятия «развитие языка».

Язык функционирует и развивается в тесной взаимосвязи с обществом. Возникнув как историческая необходимость, язык призван отвечать тем требованиям, которые предъявляет к нему общество. С другой стороны, он отражает состояние общества и активно способствует его прогрессу. В этом диалектическая связь языка и общества.

В качестве критерия при определении развитости языка берется состояние самого общества. Не может быть развитым язык народа, который сам находится на сравнительно низкой ступени общественного прогресса. И, наоборот, язык цивилизованных наций не может быть неразвитым (исключения могут иметь место при двуязычии).

Таким образом, под «развитым языком» понимается язык, являющийся средством общения такой исторически сложившейся общности людей, которая соответствует наиболее высокому уровню производства, науки, техники, культуры и общественно-политической жизни, достигнутому человечеством в данный исторический отрезок времени[65].

По своим внутренним качествам нет развитых и неразвитых языков. Скажем, наличие или отсутствие грамматического рода, большого количества падежей, тех или иных звуков и т. п. не свидетельствует о степени развитости языка. К тому же в процессе функционального развития в структуре языка происходят определенные изменения.

Основным показателем степени развитости языка служит его лексика. В ней, как в зеркале, отражается состояние общества. Это и понятно, ибо слова не появляются, если нет необходимости выразить соответствующие понятия. Так, словарь племенных языков отражал круг понятий, необходимых в соответствующем коллективе. Количество слов языков народностей уже намного больше в связи с расширением круга понятий, необходимых при общении данного коллектива. Языки современных цивилизованных наций имеют богатый словарный состав, отражающий достигнутый передовой частью человечества уровень развития промышленности, техники, науки, общественно-политической жизни, культуры и т. д.

Другим показателем развитости языка является его стилистическая дифференциация. Так, в неразвитых бесписьменных языках мы находим в основном разговорно-бытовой и фольклорно-сказочный стили. В литературных языках передовых наций существует широко развитая система различных стилей: художественный, публицистический, научный, официально-деловой и др.

Таким образом, степень развитости языка непосредственным образом связана с широтой функций, которые он выполняет, т. е. с развитием нации (народности и т. д.). Однако роль общества не сводится к составлению некоего фона, на котором происходят процессы эволюции языка. Оно в состоянии осуществить активное вмешательство в развитие языка вплоть до воздействия на его структуру. В частности, результатом подобной активной деятельности являются многочисленные литературные языки.

Структура языка и его общественные функции находятся в тесной связи друг с другом. Но эта связь является односторонней, так как структура не оказывает заметного влияния на характер и объем функций языка. Структурное развитие представляет собой процесс изменений в строе языка в целом или в отдельных сторонах его. Такое развитие не всегда можно назвать «прогрессом». В то же время функциональное развитие языка — всегда прогресс, так как речь идет о расширении возможностей общения — основного предназначения языка.

Процесс развития главной функции языка как средства коммуникации складывается из совокупности изменений его частных общественных функций, взаимодействия последних, распределения и перераспределения сфер использования различных форм существования языка в общественной жизни.

Формами существования языка В. А. Аврорин считает разговорно-бытовой язык с его членением на территориальные и социальные диалекты и жаргоны, наддиалектное койнэ, особый культовый язык, литературный язык в устной и письменной разновидностях, язык межнационального общения, вспомогательный искусственный язык, единый общечеловеческий язык будущего[66]. В. А. Аврорин определяет также различные сферы использования языка: семейное общение, общение внутри производственного коллектива, в пределах населенного пункта, на разного рода собраниях, в школьном обучении всех ступеней, каналы массовой информации (печать, радио, телевидение, кино, лекционная пропаганда), литературное творчество, сфера науки, религии, общегосударственного и местного делопроизводства, личная переписка, общение внутри одноязычного коллектива, общение между разноязычными людьми и коллективами, общение с машинами (речевое управление).

Вопросы функционального развития языка впервые поставили советские языковеды. Характерно, что именно советские языковеды — свидетели бурного развития многочисленных языков социалистических наций и народностей — стали разрабатывать эту важнейшую социолингвистическую проблему.

Разумеется, социология языка не ограничивается функциями языков. Она шире и включает все вопросы, вытекающие из связи языка и общества, включая влияние общества на языковую структуру. Тем не менее функциональное развитие языков стоит в центре социолингвистических проблем. Это положение особенно важно для советского языкознания, которое призвано не только изучать происходящие процессы, но и по возможности прогнозировать пути их дальнейшего развития, исходя из учета потребностей коммунистического строительства в нашей многонациональной стране.

Под функциональным развитием языка обычно понимают процесс совершенствования языка как средства общения и расширения сфер его использования.

Предположим, на том или ином языке впервые начали издавать учебники для начальной школы. Это означает появление новой сферы употребления данного языка. Разумеется, из года в год язык учебников и речь учителей будут совершенствоваться. Появятся новые термины, некоторые старые термины отомрут, станут привычными специфические обороты речи и т. д. Таким образом, эти две составные части понятия «функциональное развитие языка» (совершенствование функционирования и расширение сфер использования) находятся в тесной связи друг с другом.

Следует подчеркнуть, что функциональное развитие не есть нечто, присущее языку имманентно. Новые сферы употребления появляются как результат развития самого общества. Совершенствование языка также происходит в процессе его функционирования в обществе. Таким образом, функциональное развитие языка всецело и полностью зависит от развития самого коллектива людей, общества, говорящего на данном языке.

Состояние функционального развития языка зависит от конкретно-исторических условий его существования, т. е. от социально-экономического уровня общества, уровня этнического его развития (племя, народность, нация), наличия или отсутствия государственности и ее формы, численности народа, компактности его расселения и характера социально-экономических и культурных связей с другими народами, наличия и давности литературных традиций и др.

В зависимости от перечисленных факторов, различных их сочетаний встречаются самые различные варианты функциональной развитости языков. Описать даже основные типы функциональных вариантов языков — дело весьма сложное. Поэтому обычно составляют тот или иной реестр основных сфер употребления языка, по которому можно с известной долей приближения к истине судить о состоянии функциональной развитости языка. При этом особое внимание уделяется «иерархии» сфер. Это значит, что берут самые очевидные, самые простейшие сферы употребления языков (язык семейного быта) и по восходящей линии доходят до максимально широкой сферы употребления в международном общении. Сопоставительное изучение сфер употребления языка в различные периоды может дать точную картину функционального развития того или иного языка.

Можно составить разные варианты схем с разным количеством пунктов и разным их расположением. Применительно к современному состоянию языкового развития подобная схема наглядно может показать сравнительную функциональную характеристику того или иного языка. Так, ягнобский или многие памирские языки, употребляемые только в быту, в функциональном отношении менее развиты, чем, например, курдский литературный язык или осетинский, на которых ведется определенная общественно-политическая и другая деятельность. Но сфера употребления таджикского языка еще шире, так как он еще используется в многочисленных общественно-политических и государственных учреждениях, на нем ведется обучение не только в средней школе, но и преподавание в вузах и т. п.

Схемы различных сфер употребления могут быть с успехом использованы при исследовании функциональной динамики языка, для чего необходимо эту схему применить к различным диахроническим срезам, — и сопоставление покажет, как проходили процессы функционального развития данного языка.

Нашей схемой можно воспользоваться при сравнительной характеристике функционального развития двух или большего числа языков. Для этого применительно к каждому языку «заполняется» несколько схем, причем хронологически для всех языков надо брать одни и те же годы. Сравнительно-сопоставительный анализ объективных данных не может не показать процессы функциональных сдвигов каждого языка и разницу в темпах функционального развития различных языков в те или иные периоды.

К сожалению, методика изучения функционального развития языков все еще не разработана достаточно точно. Предлагаемые различными авторами методы исследования нуждаются в тщательной проверке, на которую потребуется немало времени и усилий. А потребности науки и практики растут. Поэтому пока что преобладают методы непосредственных наблюдений, которые не раскрывают основные закономерности функционального развития языка.

Литературные языки народов СССР за последние полвека прошли путь, равный их многовековому развитию в дореволюционный период. Как пишет А. С. Чикобава, «поливалентность грузинского языка за все пятнадцать веков его существования не проявлялась так всесторонне, как за последние 40 лет благодаря национальной политике Советской власти»[67].

Стремительное расширение общественных функций старописьменных и, в особенности, младописьменных языков — основной итог их развития за последние десятилетия.

Одной из наиболее характерных особенностей развития старописьменных языков в советский период следует считать широкую демократизацию литературного языка, который перестал быть достоянием узкого круга интеллигенции и обслуживает широкие народные массы. За годы Советской власти эти языки начали употребляться в новых сферах государственной и политической жизни, всеобщего народного образования, в бурно развивающихся науке и технике, а также на радио, в кино, театре, телевидении и т. д.

В соответствии с расширением общественных функций появились и развились различные функциональные стили: научный, официально-деловой, газетно-публицистический, разговорный.

Расцвет литературных языков, их демократизация и ориентировка на устную народную речь неизмеримо подняли их значение в общественной жизни народов, повысили их авторитет. Литературные языки обогатились за счет диалектов, усилив одновременно процессы нивелировки диалектных различий, что в свою очередь способствовало консолидации советских социалистических наций.

Еще более разительные перемены произошли за последние полвека в младописьменных языках. За годы Советской власти была создана письменность на 50 языках.

Если до революции языки этих народов употреблялись главным образом в сфере патриархального, примитивного производства и быта, то за годы Советской власти эти языки стали отвечать многочисленным новым жизненным потребностям. Ныне общественные функции большинства младописьменных языков выражаются в том, что на них: а) создана значительная художественная литература; б) выходит периодическая литература (газеты, журналы, альманахи); в) ведется обучение в начальной, иногда даже в неполной средней школе; г) функционируют национальные театры и театральные труппы; д) осуществляется радиовещание, телевидение; е) проводится значительная хозяйственная, государственная и общественно-политическая деятельность; ж) нередко младописьменные языки употребляются в деловой и частной переписке.

Определенные сдвиги произошли и в бесписьменных языках. Особенно это сказывается на их словарном составе, в который не могут не проникать новые слова, отражающие изменения в жизни самих народов. Однако крайняя малочисленность носителей этих языков (нередко от нескольких сотен до нескольких тысяч) и потребность во все более интенсивном общении разных народов друг с другом привели малые народности к сплошному двуязычию (и многоязычию).

Значение языкового строительства не ограничивается функциональной стороной развития языков, хотя оно само по себе чрезвычайно важно и, пожалуй, представляет собой конечную цель. Многие процессы, происшедшие и происходящие в грамматическом строе, лексике, стилистике литературных языков, связаны со значительным расширением общественных функций этих языков, активным вмешательством общества в стихийный ход языкового развития.

Для иллюстрации этого положения приведем материал иранских литературных языков — таджикского, осетинского, курдского, которые дают представление о трех характерных типах языкового развития в Советском Союзе: таджикский литературный язык обслуживает союзную республику; осетинский — автономную республику и область; курдский — советских курдов, которые, будучи разбросанными незначительными группами среди более многочисленных народов (в Армении, Азербайджане и Туркмении), не имеют своей собственной автономии. Наряду с историческим прошлым, и это обстоятельство не могло не сказаться на своеобразии функционального развития трех языков.

Подобно языкам некоторых других мусульманских народов, в таджикском языке преобладала до революции арабизированная терминология, чуждая народной речи. Сама жизнь потребовала ориентации на русскую и европейскую культуру. Поэтому пришлось преодолеть тенденции, исходящие от ислама, и в дальнейшем развитии лексики и терминологии широко использовать ресурсы народной таджикской речи, а также русскую и интернациональную терминологию.

В осетинском и курдском языках проблема развития лексико-семантических систем сводилась в основном к поискам правильной пропорции при использовании собственных языковых ресурсов и заимствовании новых слов и терминов. Хотя были допущены отдельные крайности, в общем процесс был направлен по верному руслу. Кроме того, в каждом из них — осетинском и курдском — имеется много специфических черт, имеющих отношение как к прошлому, так и к современному состоянию и конкретным путям дальнейшего развития самих языков. В частности, в осетинском языке, обладающем более широкими общественными функциями, процессы терминотворчества происходили интенсивнее и приняли более широкий размах, чем в курдском. К тому же на развитие осетинской лексики большое влияние оказывают русский язык и, отчасти, грузинский (в Южной Осетии). В то же время курдский литературный язык, наряду с русским, испытывает влияние также армянского.

Для фонетического развития литературного языка большое значение имеет оптимальное решение вопросов графики и орфографии. Вот почему они были поставлены чрезвычайно серьезно в первые же годы Советской власти.

Начало культурной революции застало иранские литературные языки в различном состоянии. Таджики пользовались арабским письмом; осетины использовали русскую графику, а курды до революции не имели своей письменности.

Деятельность по усовершенствованию старых и созданию новых алфавитов, которая в первые годы Советской власти составляла основу языкового строительства, захватила и ираноязычные народы. Таджики, как и многие другие народы, заменили в 20‑е годы арабскую графику на латинскую, что, бесспорно, сыграло большую роль в деле культурного подъема народа. В те же годы осетины перешли на латинизированный алфавит. Однако это было менее оправданно, так как уже существовала довольно совершенная письменность на основе русской графики. Курды получили письмо на армянском алфавите.

Произошел еще ряд переходов от одного алфавита к другому, прежде чем утвердились ныне существующие письменности на основе русской графики. Последовательность смены график была следующей. В таджикском: арабский — латинский — русский; в осетинском: русский — латинский — русский (в Южной Осетии: русский — латинский — грузинский — русский); в курдском: армянский — латинский — русский.

Происходящие в иранских языках за годы Советской власти фонетические процессы связаны главным образом с уточнением диалектной базы литературных языков. Ориентация на народную речь, которая, естественно, распадается на диалекты и говоры, замедляет окончательное определение орфоэпических норм литературных языков. Кроме того, она требует усиленной работы по нормализации общелитературного правописания и произношения.

Почти все изменения, происшедшие в морфологии таджикского литературного языка в течение последних десятилетий, можно объяснить влиянием разговорной речи. Наиболее важным в этом отношении можно считать развитие сложноглагольных перифрастических образований видовременно́го нюансирующего значения. В говорах они получили распространение с давних пор, однако классический литературный язык от них оберегали.

Несколько иную картину представляют осетинский и курдский литературные языки, которые с самого начала строились на базе массового народного диалекта. Здесь веками выработанные морфологические средства народной речи успешно обслуживают и литературные языки.

Из происходивших морфологических изменений можно указать на распространение некоторых словообразовательных средств. Так, в отличие от разговорной речи, в осетинском литературном языке значительно расширилось употребление объектного суффикса ‑он: адӕмон (народный), хъӕууон-хӕдзарадон (народнохозяйственный) и др. Большое распространение получили в литературном языке также форманты абстрактных слов — дзинад и ад, которые в диалектной речи очень редки. К новым явлениям следует причислить и широкое употребление в литературном языке сложносокращенных слов, появившихся под влиянием русского языка.

Для курдского литературного языка характерно использование в определительном «изафетном» сочетании особого изафета ‑ед для множественного числа. Это явление ранее было малораспространенным, да и то только в устном народном творчестве.

Расширение общественных функций литературных языков приводит к большому разнообразию и гибкости синтаксических конструкций. Так, за последние десятилетия в иранских литературных языках широкое распространение получили сложноподчиненные и сложносочиненные предложения. Они, как правило, в разговорной речи почти не встречаются.

Другая общая особенность трех языков заключается в том, что их синтаксические системы испытывают активное влияние русского языка. На курдский язык влияет также синтаксис армянского языка, а на речь южных осетин — грузинского языка.

Для развития синтаксической системы таджикского языка характерна также утрата некоторых элементов классического языка и приближение к синтаксису народной разговорной речи.

Одним из ярких показателей зрелости литературного языка является его стилистическое разнообразие. В этом отношении рассматриваемые три языка неодинаковы.

Наиболее богат таджикский литературный язык, который унаследовал традиции средневековой таджикско-персидской классической поэзии. Произведения основоположника советской таджикской литературы Садриддина Айни (1878—1954) и его последователей обогатили художественную прозу. Советская таджикская поэзия по своим особенностям значительно отличается от классической.

В таджикском языке наметились функциональные стили: научный, официально-деловой, газетно-публицистический, разговорный. Все это свидетельствует о больших выразительных возможностях таджикского литературного языка.

Характерная особенность стилистического развития осетинского и курдского литературных языков состоит в том, что они строились на базе народной речи. Сокровищницей, из которой оба языка черпали свои стилевые ресурсы, был народный фольклор.

На осетинском языке создан всемирно известный нартовский эпос. Именно у эпоса учился лаконичности и точности выражения мыслей основоположник осетинской художественной литературы и литературного языка Коста Хетагуров (1859—1906).

Наряду со стилем художественной прозы и поэзии в осетинском и курдском языках выработались также стили: научный, официально-деловой, прессы и др.

На стилистическое развитие этих языков благотворное влияние оказывает русский язык. Это понятно, так как таджики, осетины и курды (как и другие народы СССР), наряду с родным языком, во все возрастающем масштабе используют в своей повседневной жизни русский язык. Увеличивается также объем переводов с родного на русский и наоборот.

Аналогичные процессы происходили и в других литературных языках, о чем свидетельствует исключительно богатый материал, представленный в книге «Вопросы развития литературных языков народов СССР» (Алма-Ата, 1964)[68].

Нередко приходится слышать, что языковое строительство имело место лишь в прошлом. С этим трудно согласиться. Нормализаторская деятельность в области литературных языков не может иметь преходящего характера. Постоянно развивающийся язык требует непрерывного нормирования. Вот почему всегда актуальны вопросы терминологии, улучшения орфографии, орфоэпии и алфавитов. Немалое значение для развития языка имеет также создание различного рода словарей и нормативных грамматик.

По-видимому, правомерно говорить не о прекращении языкового строительства, а о возможности перенесения центра тяжести с одних вопросов на другие. Так, в первые годы Советской власти, как уже об этом говорилось, создание и усовершенствование письменностей было первоочередной проблемой в языковом строительстве; 30‑е годы почти полностью были заняты терминотворческой деятельностью, и только в самом конце на первое место выступили снова вопросы графики и орфографии. На современном этапе языкового строительства наблюдается повышение интереса к культуре речи. Как известно, эти проблемы привлекали внимание и в прошлом, однако интенсивно разрабатывались они лишь в отдельных языках, прежде всего в русском, а также грузинском, армянском, украинском, прибалтийских, молдавском и некоторых других.

В настоящее время вопросами культуры речи занимаются специалисты по литературным языкам как в союзных, так и автономных республиках и областях. Примечательно, что уже ставятся вопросы не только культуры родного языка, но и культуры русской речи у нерусского населения национальных республик.