Обаятельный гарем желает познакомиться

Глава шестая. А в малом зале дуб зеленый…

Что меня всегда поражало в нашем общем муже – так это то, насколько он способен был не замечать ничего вокруг. Интересовали его всегда только его исследования и изобретения.

Вообще-то я очень уважаю увлеченных людей и профессионалов своего дела – независимо от специальности. Но оглядываться вокруг-то все равно иногда полезно!

Ирмаин страшно удивился, когда я сообщила, что дворец нуждается в уборке.

– Не может быть! – убежденно сообщил он мне. – Во дворце замечательные, проверенные уборочные артефакты. Прислуга за этим следит!

Я закатила глаза. Прислуга, ага. Керим, которому уже за семьдесят, и пара служанок немногим моложе него. Есть еще садовник и кухарка, примерно тех же лет, но, к счастью, пока вполне справляющиеся со своей работой, пусть и тоже не без помощи магических штучек.

– Ирмаин-ала, – я очень постаралась быть тактичной. – А когда вы в последний раз заряжали уборочные артефакты?

– Кхм…

– Кроме того, все наши слуги уже в годах…

– Чепуха! Никому из них нет и ста лет!

– Они не маги, – напомнила я со вздохом. Маги живут куда дольше неодаренных людей – даже если дара им достались какие-то крупицы. Сильных-то магов можно по пальцам пересчитать. Самому Ирмаину перевалило за триста. Но у обычных людей срок жизни ничем не отличается от земного. Так что мне и здесь, похоже, бонусов не перепало. Никаких необычных способностей у меня-Нилы замечено не было. Правда, девочек на наличие дара особенно и не проверяли. И этим тоже придется заняться… но не сейчас. Сейчас на повестке дня – уборка.

В общем, я сильно подозреваю, что наши слуги элементарно подслеповаты, вот и не видят ни пыли и грязи, ни обветшавших тканей.

– Кхм… кхм!

– На женской половине все еще хуже – вы зайдите, взгляните сами…

– Нет! – Ирмаин даже отшатнулся. – Зачем это мне… на женскую половину?

– Но там живет ваш гарем!

– Да! Вот именно! Там все эти, кхм… женщины!

Кажется, закатывание глаз становится моей привычной гримасой.

Зато у Джарис, которая, конечно, зашла в лабораторию Ирмаина следом за мной, лицо сделалось прямо-таки каменно-неподвижным. “При исполнении” – то есть всегда, когда мы не одни, она практически не выказывала никаких эмоций. Но сейчас я могла бы поклясться, что внутренне она демонически хохочет.

– Да, – мягко согласилась я. – Там женщины. Ваши наложницы – которые, кстати, все еще с вами незнакомы – и ваша новая супруга, видевшая вас только на церемонии. С которой вы сбежали, к слову.

– Она пыталась меня поцеловать! – негодующе пояснил старик. – Надеюсь, следующую ты, кхм, выберешь более осмотрительно.

– О… разумеется.

Конечно, Сафира сразу попыталась привлечь к себе внимание нового мужа. И совсем не такой реакции ожидала!

Вот и поди объясни теперь бедному старику, что с младшей женой ему, конечно, не повезло, зато наложницы у него – сплошь умницы и не полезут, куда их не звали. Да и ни к чему сюда кого-то звать…

Мастерская Ирмаина – единственное прямо-таки стерильно-чистое место во всем дворце, хоть и захламленное донельзя. Слуги сюда не допускаются – ведь они могут по незнанию тронуть что-то, чего трогать нельзя! Он и меня-то в свою святая святых пустил не сразу. Только после того, как убедился, что ни я, ни моя неотступная тень – Джарис не собираемся здесь даже шевелиться без спросу.

Зато посмотреть здесь было на что! Мастерская артефактора – самое удивительное место, которое мне доводилось видеть в Зенаиле. Со всех сторон что-то мельтешило, кружилось и шевелилось.

…Глобус на столе, над которым величаво плыли проекции облаков. Если хорошо присмотреться – лучше с лупой – можно рассмотреть точки кораблей в океане. А еще можно приблизить какую-то местность – и разглядывать, как со спутника, в режиме онлайн.

…Часы с деревянной танцовщицей, которая выбегала, чтобы отбить каждый новый час крохотным молоточком. Но иногда она засыпала, ленилась или капризничала.

…Расшитые бисером тапочки-скороходы, которые много лет стоят на полке и неустанно нетерпеливо притопывают.

…Экспериментальный почтовый ящик. Обычная магпочта способна отправлять бумажные послания, но Ирмаин давно пытался создать такой ящик, через который можно передавать полноценные посылки, образы или речь в записи. Я подкинула ему идею переговорника для разговоров на расстоянии – ну как же жить без телефонов! – и он забросил идею с почтой, сосредоточившись на новой. А ящик время от времени звенит и выплевывает из себя разнообразные предметы, которые когда-то неудачно пытался переслать артефактор. Или вдруг распахивает крышку и сообщает голосом Ирмаина что-то вроде “Попытка номер 39, использую ключ-слово и связку плетений на сырой магии…”

…Еще более экспериментальный коврик-самолет. Пока в модели размером с носовой платок. Вообще-то он мирно лежит на полке и ждет, когда мастер о нем вспомнит, но стоит случайно произнести в разговоре слово “вперед” или, например, “вниз”, как модель ковра соскакивает со своего места и принимается исполнительно носиться в воздухе. Недоработанная модель, сетует Ирмаин.

Такими предметами здесь были заполнены все мыслимые и немыслимые поверхности. Здесь непрерывно что-то шебуршало, стучало, а то и разговаривало, но для увлеченного своим делом старика только здесь было по-настоящему спокойно.

– Ирмаин-ала, – я была само терпение. Все-таки я старалась на него не давить – Ирмаин и так позволяет мне ну очень много. И даже отчеты по расходам, по-моему, не особенно проверяет. Святой человек! И практически идеальный муж в наших условиях. – Если вы зарядите для нас уборочные артефакты, то мы с девочками сами пройдемся по всему дворцу и проследим за всем.

– Что?! По всему, кхм, дворцу?! Они?! – у моего бесценного супруга сделался такой вид, как будто я предложила впустить в его дом орду диких варваров.

– Сюда никто не зайдет! Клянусь! И мы… мы будем ходить только когда вы здесь!

– Ну… – старик вздохнул и сморщился с самым несчастным видом. – Совсем ты меня заморочила. Ладно! Я и забыл, зачем тебя звал. Сегодня с визитом прибудет великий визирь. Кажется, ему не понравились те изменения, что ты предложила к договорам на мои артефакты. Вот зачем ты его злишь? Так хорошо все было. Меня не трогали… сама будешь с ним объясняться. Я вообще не понял, о чем речь. И организуй… что там требуется.

– Он будет у нас останавливаться?

В Зенаиле нередко даже деловые визиты специально планируют на вечер – чтобы гость остался ночевать. Таким образом он показывает свое доверие и уважение к хозяину и его дому.

Великий визирь Саид ай-Джариф – гость, которого хотели бы видеть под своей крышей многие. Хотя вот я бы с удовольствием от такой чести отказалась. Помню я, что он рассказывал о преимуществах зенаильских женщин.

– Возможно.

Оу… кажется, у моих девочек намечается дебют. И… мне срочно нужна Зарема! Надеюсь, она не удрала на очередное свидание?

*

– Это провал! Провал! Девочки не готовы! Прима пропала! Нас поднимут на смех! – Маруф трагически заламывал пухленькие ручки и страдал так картинно, что могло бы показаться, что он просто играет на публику.

Но я-то знала – он совершенно искренен. Просто привык драматизировать все, что касается его профессиональной сферы. А еще – в той среде, где он жил прежде, вести себя так, восклицать, картинно падать в обмороки и преувеличенно страдать считалось совершенно нормальным.

Маруф действительно родился в Зенаиле, был сыном невольницы и получил рабское клеймо с рождения. Вот только еще совсем мальчишкой его попросту проиграли в кости заезжему иностранцу.

Новый хозяин оказался главой театральной труппы, прибывшей в Аифал на гастроли. Что делать со своим новым приобретением, он совершенно не представлял, а потому просто отдал мальчишку своим актрисам и танцовщицам кордебалета – нянчиться. Нянчиться те, правда, не особенно-то и умели… После Маруф вместе с труппой уехал на родину своего нового хозяина – который хозяином, впрочем, вовсе себя и не считал.

Так и вышло, что Маруф буквально вырос на подмостках. В ранней юности и сам играл какие-то небольшие роли. Но настоящий талант у него оказался не к актерской игре, а к танцам. Увы, невысокий рост и не слишком удачное телосложение делали невозможной карьеру танцовщика-премьера. Зато учитель танцев и хореограф-постановщик из него вышел просто гениальный! Кордебалет под его руководством неизменно блистал и срывал море аплодисментов.

Вместе со своей труппой Маруф объездил полсвета и повидал, кажется, мир…

Вот только на самом деле театр и его служители – это такой отдельный маленький мирок. В нем бывают свои интриги, склоки и подковерные игры, но его обитатели, что называется, все “на одной волне”. И повсюду, куда бы ни приезжал, постановщик танцев общался исключительно с такими же творческими личностями слегка не от мира сего. И самой обычной жизни – попросту не знал. Обычные люди – они всегда были где-то там, по другую сторону сцены. В зрительном зале. И непременно – с цветами.

Свое рабское клеймо он с детства привык воспринимать как нечто вроде родинки. Жить же не мешает!

Однажды в разгар гастролей Маруфа вдруг осенила гениальная идея. Он придумал, как добавить изюминки, оживить надоевший, сотни раз отработанный спектакль, который давали уже много лет. Добавить несколько танцевальных сцен, в которых будут выражены все эмоции героев, кое-каких эффектов…

Увы, глава труппы не пожелал ничего и слушать. Зачем улучшать то, что проверено временем?

Слово за слово – и хозяин театра насмерть разругался со своим хореографом-постановщиком. Последний ушел, хлопнув дверью, и пообещав, что создаст свою собственную труппу – балетную! – которая будет блистать на лучших сценах мира.

Правда, с чего начать, Маруф совершенно не представлял.

Дело было в Селинтии, стране по соседству с Зенаилом. И отчего-то вдруг в голову Маруфа пришла “гениальная” идея – вернуться к истокам. Попробовать собрать свою труппу на родине. Из детства он очень мало что помнил, но совершенно отчетливо вспоминалось, как восхищался отточенными плавными движениями танцующих наложниц…

Увы, стража на границе Зенаила заметила рабское клеймо сразу – и вовсе не сочла его “чем-то вроде родинки”. Маруфа посчитали беглым рабом, и говорить он мог что угодно – его клеймо оказалось куда важнее. Объявили в розыск хозяина, а когда тот не нашелся – отправили пойманного невольника на рынок.

Там-то я на него и наткнулась. Честно говоря, даже не знаю, кому из нас двоих повезло больше.

Во всяком случае, в обучение танцам моих девчонок он погрузился с полной самоотдачей.

По сути, и задача-то стояла на первый взгляд несложная: силами четверых наложниц создать небольшое танцевальное представление для развлечения гостей Ирмаина. Все девушки красивы, молоды, с отличными фигурами. И Маруфу даже было что взять за основу – в репертуаре его театра был спектакль, где девушки из кордебалета, изображающие зенаильских невольниц, исполняли яркий и необычный танец.

Правда, к примеру, Тария никогда в жизни не танцевала ничего кроме подобия менуэтов, принятых на ее родине. А уж извиваться и делать соблазнительные телодвижения, да еще в легких и довольно откровенных одеждах, оказалась и вовсе не готова!

Легче всех неожиданно вышло с Джарис. Она привыкла к физическим нагрузкам, отличалась гибкостью и умела двигаться плавно, а на свою одежду просто не обращала внимания, пока та не мешала. Но главное – наемница оказалась достаточно дисциплинированна, чтобы полностью сосредоточиться на занятии.

Однако все дело в том, что главной целью было – сконцентрировать все внимание зрителей на приме. Ясно, что блондинка и рыжая со своей экзотической для этих краев внешностью будут неизбежно привлекать больше всего взглядов. И перед ведущей танцовщицей – Заремой – стояла задача, близкая к невыполнимой: перевести все эти взгляды на себя, заставить смотреть только на ее движения, забыть об иноземных красавицах. Чтобы, глядя на нее, ни одному гостю и в голову бы не пришло пожелать другую наложницу.

Я глубоко вздохнула.

– Маруф, у представления будет два зрителя. Два. Один из них – наш муж, который вообще боится женщин и вряд ли станет смотреть. Второй – великий визирь, который прибывает, чтобы обсудить деловые вопросы. Так что он тоже едва ли уделит танцовщицам так уж много внимания, они просто скрасят немного…

– Вот именно! – трачески воскликнул Маруф, продолжая заламывать руки. – Это провал! Зрители должны следить неотрывно, даже если считают женщин исчадиями ада и собрались обсуждать вопрос собственной жизни и смерти! Сила искусства…

Я зарычала.

– Тария! Выдай этому страдальцу успокоительного. Потом беги в город искать Зарему.

– Но я…

– Цыц! Не верю, что ты не знаешь, где она обычно назначает свидания. Хоть за ухо ее приведи! Честное слово, заставлю Ирмаина сделать для вас маячки, будете у меня как коровы с колокольчиками… или переговорники! С маячками, да… бегом! Рами, пришли ко мне Айсылу, Сафиру и попроси у Керима уборочные артефакты для нас – и смотри, чтобы они были заряжены! И Азата к нам пусть отправляет. Потом дуй на кухню. Убедись, что кухарка точно помнит, что у нас будет гость. В ее возрасте всякое может быть… и проследи, чтобы Ники был в своей комнате. Маруф, выпей успокоительного и присоединяйся к нам, нам предстоит до вечера привести в порядок хотя бы одни гостевые покои и малый зал, лишние руки не помешают… Почему вы все еще здесь?!

*

Заняться хотя бы минимальной уборкой стоило, конечно, давно – но у меня все как-то находились более важные и срочные дела.

Честно говоря, это и уборкой-то назвать нельзя с полным правом. Ничего чистить и мыть вручную не придется. Во дворце действительно множество превосходно работающих артефактов. Именно благодаря им здесь все не развалилось несмотря на полное пренебрежение хозяина и слишком старых и малочисленных для такого пространства слуг.

Но, во-первых, артефакты время от времени стоит заряжать или заменять, а Ирмаин об этом напрочь забывает, и напомнить ему некому. То есть было некому до моего появления. А во-вторых – кое-что в работе всех этих волшебных штучек требует контроля.

Заряжать можно двумя способами. Быстрым – с помощью мага. Ему нужно влить буквально крупицу своих сил в артефакт, чтобы зарядить его надолго. Или медленным – под солнечным светом. Этот метод меня позабавил: похоже оказалось на зарядку солнечных батарей. В спектре излучения местного солнца есть и магические лучи. Правда, заряжать артефакты таким образом приходится целыми днями. Но люди, не обладающие собственным даром, чаще всего используют именно такой способ – даже если они не так уж бедны. Не платить же магам за то, что можно добыть и даром!

Что касается контроля, это мне объяснял сам Ирмаин. В доме моего отца убирались невольницы-служанки без всякой магической помощи. Руками и тряпками.

Скажем, можно заложить в очищающие артефакты параметры пыли и песка, который часто наносится с улицы. В результате пыль и песок отовсюду исчезают сами собой. Но чтобы, например, убрать с ковра пятно от пролитого вина, придется заложить в артефакт параметры вина. И если оставить такие “настройки по умолчанию”, то выпить вина в комнате станет невозможно – оно будет испаряться не только с ковра, но и из бокалов. Поэтому время от времени стоит проходиться по всей территории дворца, внимательно все осматривать и вручную перенастраивать артефакты для уборки конкретных пятен или нетипичного мусора. И для этого даже не нужен маг.

Вот именно этим я и собиралась заняться перед приемом высокого гостя. Не знаю, как складывались отношения моего мужа и халифа вместе с его визирем раньше. Зато точно знаю, что для деловой репутации важна каждая мелочь. Сейчас дворец буквально кричит всем своим видом о том, что здесь живет пусть богатый, но крайне рассеянный старик слегка не от мира сего, и облапошить его ничего не стоит. Я намерена изменить это. Я еще заставлю халифа считаться с домом Мируз!

…Конечно, мне не удалось заставить заняться делом Сафиру. По ее мнению, я сошла с ума – ведь наш муж достаточно богат, чтобы купить или нанять сколько угодно прислуги.

Хотя привлечь ее к уборке ну очень хотелось! В конце концов, она здесь единственная, у кого нет совсем никаких обязанностей. Но выслушивать ее истерики было все-таки некогда. Что ж… посмотрим, что она станет делать, когда уборка понадобится в ее собственных покоях. Немногочисленных служанок я на этот счет предупрежу. А наши “евнухи” туда и сами не сунутся, не дураки.

Так что я с командой из Айсылу, Джарис, Рами и Азата прошлась по малому залу и гостевым покоям сама. Мужчины двигали мебель, одна наложница орудовала магическим “пылесосом-пятновыводителем”, другая шла следом за ней с камнем-восстановителем, который возвращал всем поверхностям их исходные свойства и превращал потертые диванчики в новые на вид. А я проверяла и заменяла при необходимости разрядившиеся стационарные артефакты.

Помощь Маруфа сводилась в основном к моральной поддержке. Он подбадривал нас восклицаниями вроде “Все пропало!” и “Это провал!”. Правда, делал он это чуть менее высоким голосом, чем раньше, – то ли успокоительное подействовало, то ли подустал.

– Маруф! – не выдержала я наконец, – как ты с такой тонкой душевной организацией переживал премьеры?

– Трудно! – скорбно ответил толстячок. – Каждая премьера – на грани жизни и смерти. Всякий раз меня откачивала половина труппы.

– А вторая репетировала?

– Нет! – еще более драматично возразил Маруф. – Вторая откачивала нашу приму. Она, бессовестная, каждый раз падала в обморок или начинала рыдать. В такой ответственный момент! Никакого такта.

Я только головой покачала. Кажется, мне крупно повезло на самом деле, что у нас за приму – Зарема. У этой нервная система непрошибаемая, по-моему. Ну подумаешь, приходится эту девицу вылавливать по каким-нибудь злачным местам, как только она в кои-то веки понадобилась… интересно, как там успехи с поисками у Тарии? И не узнаешь ведь! Нет, надо поторопить Ирмаина с созданием переговорников.

Отвлечься от переживаний несчастного учителя танцев маня заставил шум, а следом слаженная хоровая ругань за спиной.

Резко обернувшись, я сразу поняла, что послужило поводом для словесных упражнений. Правда, как это могло случиться, предстояло еще выяснить.

– Твою мать! – это я сказала по-русски. Просто в зенаильском не нашла ничего достаточно выразительного.

*

…Посреди малого зала, там, где до сих пор стояла бесценная скульптура, изображавшая льва, высилось… дерево. Настоящее живое дерево, запустившее толстенные корни в плитки пола, по которым уже зазмеились трещины во все стороны. Крона упиралась куда-то под самый сводчатый потолок. А в обхвате оно было таково, что обнять можно разве что втроем.

Кажется, это был дуб. Я не сильна в ботанике, да и листья оказались высоковато. Во всяком случае, здесь, в жарком Зенаиле, дерево смотрелось настолько чуждо, насколько это вообще возможно.