Обед с призраком

Глава 2

Когда прозвенел звонок ко сну, Джастис поднималась по лестнице из общей комнаты второго класса и вдруг услышала громкое «псс!». Она обернулась, улыбаясь во весь рот. Конечно же, это Дороти, она пряталась за красной бархатной занавеской на верхней лестничной площадке.

– Дороти! Вот ты где!

– Тсс, – шепнула Дороти. – Вдруг Миссис Хопкерк услышит.

Миссис Хопкерк была экономкой, но Джастис видела её всего раз или два и считала существом полумифическим. Но она прекрасно знала, что одно из самых абсурдных правил школы запрещает ученицам разговаривать с горничными. Поэтому, быстро оглядевшись, Джастис тоже прошмыгнула за занавеску – тяжёлую, с затхлым запахом, местами основательно потрёпанную. Дороти была в форме прислуги, чёрном платье с белым фартуком, а её волосы, как обычно, пытались удрать из пучка. Она робко улыбнулась Джастис, но её светло-карие глаза задорно блестели.

– Почему ты не отвечала? – спросила Джастис шёпотом, хотя на лестничной площадке не было ни души. – Я написала тебе столько писем.

– Я собиралась, – сказала Дороти, – но у меня сестрёнка заболела, и на меня свалилось столько забот…

Дороти была старшей из пятерых детей. Джастис всегда завидовала большим семьям (у Стеллы было шестеро братьев и сестёр), но ей было трудно представить их жизнь. Она надеялась, что сестрёнка Дороти не сильно болела.

– Которая? – спросила она. – Она уже выздоровела?

– Элси, которой восемь. Да, но она ещё очень слаба. Она простыла, а потом началась пневмония. – Голос Дороти дрогнул.

В Хайбери-хаус когда-то работала горничная, которая умерла от пневмонии. Джастис понимала, почему Дороти так переживала, и обида на то, что она не отвечала на письма, исчезла.

– Знаешь, мне было приятно получать твои письма, – сказала Дороти. – Ты так здорово пишешь: про твоего папу, и Питера, и вашего смешного соседа, у которого целая свора собак. Я даже читала вслух маме, она так смеялась.

Джастис обрадовалась. Она много страниц исписала про Питера, своего друга-музыканта, и про соседей, например про старого Мистера Олтмана, который держал двенадцать мопсов, названных в честь двенадцати апостолов. Поскольку Дороти не отвечала, она думала, что ей наскучили её излияния.

– Ты работала на праздниках? – спросила Джастис.

– Конечно! – Дороти удивилась. – Перед новым семестром всегда дел невпроворот. Нужно заправить постели и прибраться в общежитии. Купить продукты и подмести в классных комнатах. Удивительно, сколько пыли там скапливается.

Джастис стало стыдно. Она ни разу не задумывалась, сколько людей готовят школу к их приезду. А она только и знала, что раздражаться на кошмарную стряпню и неудобные постели, и не думала, сколько труда потрачено на то, чтобы всё это приготовить.

– Тебе приходилось здесь ночевать? – сказала Джастис. Наверное, жутко оставаться в полупустой школе, с безлюдными коридорами и холлами, где гуляет эхо.

– Слава богу, нет, – ответила Дороти. – Каждый вечер я возвращалась в деревню. А на Рождество и День подарков [2] мне дали отгул.

Дороти была всего на три года старше Джастис, но Джастис и представить себе не могла, что за целый год у кого-то может быть всего несколько выходных дней. Почти все рождественские каникулы она провалялась на своей кровати, читая мамины книги. Мама писала криминальные романы о частном сыщике Лесли Лайте. Это были замечательные детективы, но Джастис часто становилось грустно, когда она их читала. Мама умерла в прошлом году, и иногда Джастис казалось, что она слышит её голос в этих книгах. Она немного завидовала Дороти, хотя ей и приходилось столько работать. Зато у неё была мама, с которой можно пошутить и посмеяться.

– Ты видела новую матрону? – спросила Дороти.

– Да, – ответила Джастис. – Вроде бы она ничего. Лучше старой.

– Мне кажется, в ней есть что-то таинственное, – сказала Дороти.

Джастис чуть не подпрыгнула от восторга. Наконец-то тайна. Или у Дороти просто разыгралось воображение? Если подумать, матрона походила на злодея из страшной истории, а Дороти, как и Джастис, была большой любительницей книг с таинственными злодеями.

Но Дороти не успела ничего сказать, – они услышали шаги на лестнице.

– Мне пора, – сказала Дороти. – Мне велели разжечь камин в учительской.

И она ушла, взмахнув занавеской.

В спальне сипух было, как всегда, холодно, а ванная больше напоминала Северный полюс. Джастис стучала зубами так сильно, что почистить их было невозможно. Поскольку это был весенний семестр, она надеялась, что в Хайбери-хаус будет чуточку теплее, но январь ещё не закончился, и зима на Ромни-марш тянется бесконечно долго. Джастис мигом умылась и побежала обратно в спальню, мечтая только об одном – поскорее залезть под одеяло.

Пока остальные сипухи готовились ко сну, Джастис удалось поговорить со Стеллой.

– Дороти считает, что новая матрона скрывает какую-то тайну.

Стелла бросила на Джастис знакомый взгляд – смесь любопытства и тревоги.

– Дороти во всём видит тайну.

– Да, но иногда она права, – сказала Джастис. – В прошлом семестре здесь произошло настоящее убийство, помнишь?

– Как это можно забыть? – Стелла вздрогнула. – Будем надеяться, что ничего такого больше никогда не случится.

Лёжа в постели, Джастис задумалась о словах своей подруги. Стелле вовсе не понравилось их приключение в прошлом семестре, хотя она были отважной, как лев. Джастис тоже не сказать что была в восторге. В конце концов, погиб человек и она и её подруги тоже чуть не распрощались с жизнью, но всё же раскрывать тайну – невероятно волнующее и увлекательное занятие. А ведь она действительно раскрыла тайну, и как раз вовремя.

Так странно снова лежать на узкой железной кровати под серым одеялом. Странно, но не так уж и противно. Когда Роуз погасила свет, Джастис слушала, как Стелла мирно дышит на соседней кровати. Ева, как обычно, повизгивала – это означало, что она уже сладко спит. Джастис сунула руку под кровать, в свой тайник под расшатанной половицей, куда она уже положила дневник, ручку и фонарик. Накрывшись с головой одеялом, она включила фонарик и написала:

– Джастис! – резко окрикнула Роуз с другого конца комнаты. – Ты пишешь. Я слышу, как скрипит твоя ручка. Спи уже.

– Минутку, – сказала Джастис.

– Она, наверное, сочиняет любовное послание Месье Пьеру, – хихикнула Нора.

– Ах, моя милая деточка, – произнесла Стелла, подражая голосу учителя французского языка.

– Я отвезу тебя в чудесный Париж, – подхватила Нора. – И скормлю тебе улиток.

– Замолчите вы, – сказала Роуз. – А то получите замечание по поведению.

Но судя по голосу, она тоже смеялась.