Обещание розы

Глава 18

В течение трех дней и ночей, пока длились свадебные торжества, молодые лишь изредка и ненадолго, отдавая дань приличиям, появлялись среди многочисленных гостей, пировавших в главном ЗШ16 Тауэра, чтобы при первой же возможности снова удалиться в отведенные им покои. Стивен, казалось, стремился вознаградить себя и Мэри за тот длительный период вынужденного воздержания, который предшествовал их свадьбе.

Мэри с восторгом отдавалась его страстным и нежным ласкам. Она быстро постигала искусство любви, которому он терпеливо обучал ее в тиши просторной спальни, и могла теперь удовлетворять его желания бесчисленными способами, о коих прежде не имела и понятия. Счастье ее было бы полным, оно поистине не знало бы границ, если бы его не омрачало неотвязное воспоминание о последних словах Малькольма. С того самого дня, когда ей стало известно, что Малькольм согласился отдать ее в жены де Уоренну, она не раз мысленно именовала его жестоким, бездушным человеком, пренебрегшим ее благополучием ради политических целей, но даже во время самых тяжких и горестных раздумий о том, что отец не моргнув глазом предан ее, ей и в голову не могло прийти, что он так коварен, хитер и вероломен. Это открытие стало для нее еще более жестоким потрясением, чем все события последних месяцев вместе взятые. Но она не могла поделиться своим горем со Стивеном, ведь это означало бы предать седа, которого в самых потаенных недрах души она не переставала любить. Слишком свежи были воспоминания о той отеческой заботе и ласке, о том доверии, коими он дарил свою любимую дочь на протяжении всей ее жизни. И как же мог он теперь, после всех этих долгих лет взаимной любви и приязни, предложить ей такое? Он хотел заставить ее предать Стивена! Он приказал ей шпионить за собственным мужем!

Предшествуемые отрядом рыцарей со знаменем Нортумберленда, гордо реявшим над кавалькадой, Мэри и Стивен приближались к Элнвику. Стивен то и дело обращал к ней испытующий взгляд, и каждый раз Мэри невольно вспыхивала и отводила глаза. Она впервые в жизни решила ослушаться своего отца, ибо ничто на свете не могло бы теперь заставить ее предать интересы Стивена, но она также не считала себя вправе открыть ему планы Малкольма, рассказав о последнем разговоре с ним. А ведь подобная ее скрытность могла таить в себе немалую опасность, ведь то, что Малькольм, как выяснилось, вовсе не намерен был идти на мировую со своим заклятым врагом и не собирался складывать оружие, грозило новой войной. Каково будет ей, если шотландские войска в самое ближайшее время неожиданно вторгнутся в Нортумберленд? Что она скажет Стивену? Как посмотрит ему в глаза? Снедаемая этими мыслями, Мэри растерянной, вымученной улыбкой ответила на очередной вопрошающий взор своего супруга.

— Вот мы и дома, Мэри! — ликовал Стивен, указывая рукой на возвышавшиеся впереди них башни Элнвика.

— Дома, — словно эхо, отозвалась Мэри. Она решительно тряхнула головой, отгоняя прочь мысли о вероломстве отца и новой угрозе миру между Англией и Шотландией. — Я буду вам хорошей женой, Стивен, верной, заботливой, преданной. Верьте мне! — Слова ее прозвучали так, будто она, отстаивая свою правоту, возражала какому-то невидимому собеседнику, и это не укрылось от внимания Стивена.

— Вас что-то беспокоит, Мэри? Скажите мне! Я заметил, что с самого дня нашей свадьбы вы порой становитесь грустной и задумчивой, говорите со мной через силу и печально вздыхаете. Что вас так тревожит, дорогая? За столом вы почти ничего не едите, по ночам то и дело вскрикиваете во сне? Неужто вы до сих пор не оправились после той ночи, когда какой-то негодяй столкнул вас в Темзу? — участливо спросил он.

— Да-да, вы угадали, Стивен! Я тогда так испугалась, что при воспоминании о том ужасном событии мне и теперь часто становится не по себе. Но это скоро пройдет, обещаю вам, — зардевшись от стыда, что вынуждена была прибегнуть ко лжи, скороговоркой выпалила она и искоса, украдкой бросила взгляд на его встревоженное лицо.

— А я уж готов был приписать это вашей тоске по родным, по дому, — он помедлил и нерешительно добавил, — или же тому, что я не мил вам.

К горлу Мэри подкатил комок. Не в силах вымолвить ни слова, она покачала головой и пришпорила коня. Стивен догнал ее лишь у подъемного моста, переброшенного через крепостной ров. Опередив свой эскорт, новобрачные въехали во двор замка.

Пока Стивен беседовал в оружейной с коннетаблем Элнвика Нейлом Болдуином, Мэри, обученная королевой Маргарет всему, что надлежало знать и уметь хозяйке большого поместья, отдавала необходимые распоряжения слугам, поварам и горничным. Она успела побывать в поварне и бельевой, в кладовых и погребе, заглянула в святая святых главной птичницы и в швейную мастерскую. Челядь замка охотно повиновалась своей новой госпоже.

Потом Мэри поднялась в просторную спальню, куда по ее приказу была принесена огромная медная лохань с теплой водой и где ее уже ожидал Стивен.

Она помогла ему раздеться и, когда он погрузился в воду, встала рядом, чтобы, как и подобало примерной супруге, помочь ему вымыться с дорога. Но не успела она приблизиться к лохани, как руки Стивена обвили ее талию. Еще мгновение, и она оказалась в воде, тесно прижатая к широкой, заросшей черными курчавыми волосами груди Стивена. Вода выплеснулась на каменный пол, одежда Мэри намокла, но она не замечала ничего вокруг, с упоением отдаваясь страстному поцелую, в котором соединились их губы.

Изнуренная бурными ласками, которым они предавались сперва в теплой воде, а затем на ложе, Мэри задремала. Когда она проснулась, служанка сказала, что вассалы и воины Стивена, поздравив своего господина, уже разошлись, а сам он ожидает ее внизу, в большом зале. Мэри надела нарядное платье из синего бархата с рукавами, отороченными собольим мехом, кожаный пояс с украшениями из золота и драгоценных камней и голубую вуаль, которую стягивал золотой обруч с сапфировыми подвесками и полюбовавшись своим отражением в зеркале из полированного серебра, спустилась вниз. Когда она вошла, Стивен поднялся ей навстречу, взял ее за руки и с улыбкой усадил возле себя. Глаза его лучились счастьем. На столе возле прибора, предназначенного для Мэри, лежала очень крупная, наверняка только что срезанная с куста ярко-алая роза с коротким стеблем. Мэри не верила своим глазам.

— Что это за чудо Господне, Стивен? Как вам удалось вырастить розу в это время года? — спросила она, когда к ней вернулся дар речи.

— Пусть это будет моей маленькой тайной, — лукаво улыбнулся он. — Я дарю ее вам, Мэри. — Она сразу же поняла все значение этого дара, и на глаза ее навернулись слезы любви и благодарности. — Я увидел ее нынче в розарии моей матери, — пояснил Стивен. — Вероятно, цветок распустился во время недавней оттепели. Вот ведь удача, что это произошло именно теперь, когда мы с вами вернулись под родной кров. Не правда ли, дорогая?

Мери кивнула, зардевшись от гордости и счастья, и полувопросительно прошептала:

— Она ведь точь-в-точь такая же, как та, что на вашем гербе, Стивен.

Он перевел влюбленный взгляд с цветка на лицо своей юной супруги.

— Я рад, что вы заметили это сходство.

— А что означают ваши цвета?

— Черный — это цвет власти, Мэри. Это предупреждение всем, кто не желает жить с нами в мире. — Мэри невольно поежилась от этих слов и переступила с ноги на ногу. — Белый — чистота, непорочность, целомудрие, золотой же издавна означает гордость и благородство.

Едва справившись со своим волнением, Мэри негромко, слегка дрогнувшим голосом спросила:

— А сама роза на вашем гербе?

От удивления брови Стивена поползли вверх. Он недоуменно пожал плечами и слегка качнул головой.

— Красная роза на языке цветов означает страсть, мадам. Я думал, что вам это известно и, признаться, не ожидал от вас этого вопроса.

— Откуда же мне может быть знаком язык цветов, милорд? — вспыхнула Мэри. — Ведь я росла и воспитывалась не в Нормандии, а в Шотландии, где нравы проще и грубее, где и слыхом ни о чем таком не слыхивали.

— Полноте, дорогая, не принимайте мои слова за упрек в невежестве! У меня ведь и в мыслях не было ничего подобного! Я уверен, что у вас в Шотландии наверняка существует множество интересных обычаев, которые нам, норманнам, в свою очередь не грех было бы перенять. А что до языка цветов…

— То я охотно изучила бы его, милорд, раз вы им владеете, — улыбнулась Мери, — тем более, что начало моему обучению уже положено.

Мэри смотрела на мужа, как завороженная. Вручая ей красную розу, Стивен клялся ей в своей страсти. Этот цветок, который он положил на стол у ее прибора, точное подобие розы, изображенной на гербе Нортумберлендов, означал не много не мало, что Стивен де Уоренн дарил ей себя!

— Стивен… Благодарю вас! Я постараюсь быть достойной этого дара.

Она потянулась к цветку, но он удержал ее руку в своей и предостерегающе проговорил:

— Будьте осторожны, Мэри. Роза красива и нежна. Она символизирует страсть, она себя вам вверяет, но… Не пораньте свои нежные пальцы об острые шипы!

На следующий день в Элнвик возвратились граф и графиня Нортумберленд с Изабель и Джеффри. За семейным обедом царила дружеская, непринужденная и такая веселая атмосфера, что Мэри с трудом верилось, что она и в самом деле видит перед собой знатнейших вельмож Англии, высокородных норманнов, коих привыкла считать надменными, чопорными и донельзя спесивыми. Мэри с радостью убедилась также и в том, что родители Стивена не обинуясь считают ее полноправным членом их большой семьи. Джеффри и Изабель выказывали ей знаки самого искреннего расположения. Однако от Мэри не укрылись быстрые, исполненные тревоги взгляды, которые Стивен на всем протяжении обеда то и дело бросал на отца и брата Сердце ее сжалось в тревожном предчувствии, и она с тоской подумала о том, что, суда по всему, на свете просто не бывает ни безмятежного веселья, ни безоблачного счастья, ни даже полного покоя и бесстрастия. Как ни силилась она отогнать от себя мысли о Малькольме, о чудовищном поручении, которое он ей дал, образ сурового короля Шотландии нет-нет да и возникал перед ее взором.

Вечером мужчины уединились в оружейной для серьезной беседы о текущих делах. Мэри, сложившая с себя после возвращения леди Седры бразды правления замковым хозяйством, решила подняться в их со Стивеном покои и пораньше лечь спать. Проходя по коридору мимо неплотно притворенной двери той комнаты, где собрались граф Нортумберленд и два его сына, она остановилась как вкопанная, внезапно услыхав слово «Карлайсл», произнесенное кем-то из них вполголоса. Страх парализовал ее и пригвоздил к месту. Даже захоти она продолжить свой путь, ноги отказались бы повиноваться ей. Мэри вся обратилась в слух, начисто забыв, куда и зачем она направлялась. Мужчины говорили так тихо, а сердце ее колотилось в груди так неистово, что в течение нескольких томительных минут ей удавалось уловить лишь смутный гул их голосов. Но вот Джеффри, возражая на какое-то осторожное, высказанное полушепотом замечание Стивена, раздельно и отчетливо произнес:

— Зато мы по крайней мере застанем Малькольма врасплох! В этом можно нисколько не сомневаться. Ведь ты только что женился на его дочери!

— Да! — раздраженно повторил Стивен. — Мы застанем его врасплох!

От ужаса у Мэри подкосились ноги. Она невольно подалась вперед, чтобы сохранить равновесие. Тяжелая дверь, на которую она опиралась рукой, протяжно скрипнула, и в то же мгновение на пороге оружейной появился Стивен. Он захлопнул дверь, схватил Мэри за плечи и силой повлек ее в зал.

— Вы посмели шпионить за мной, своим мужем? Вы подслушивали наши разговоры? — спросил он, усадив ее на скамью и грозно склонившись над ней.

— Вы посмеете пойти войной против моего отца? Теперь, когда только что женились на мне и заключили с ним мир? У вас хватит низости напасть на Шотландию теперь, когда не истек еще наш медовый месяц? — выдохнула она.

— Мадам, я прежде всего обязан выполнять свой долг. Это вы считаете себя вправе пренебрегать вашими клятвами.

— Ничего подобного! — воскликнула Мэри. — Я была и буду верна вам во всем, но я не могу оставаться равнодушной, когда моей стране грозит война!

Он впился глазами в ее побелевшее от страха и напряжения лицо.

— Зачем вы шпионили за мной? Мери отвела взгляд.

— Я… это вышло случайно…

Статен грозно сдвинул брови и помотал головой.

— Не лгите мне, Мэри! Я вижу вас насквозь! Вы собирались предупредить Малькольма о нашем наступлении! Вы готовы были предать меня!

Мэри втянула голову в плечи и со слезами в голосе проговорила:

— Нет! Я вовсе не собиралась предавать вас, Стивен. Разве те дни и ночи, что мы провели вместе, не убедили вас в моей любви и преданности вам?

На лице его появилась жестокая улыбка.

— Не считайте меня глупцом, Мэри. Вам не удастся обвести меня вокруг пальца, выдавая за любовь вожделение, которое вы питаете ко мне и которое вы в течение всех этих дней удовлетворяли в моих объятиях.

Она вздрогнула, как если бы он наотмашь ударил ее, и беззвучно заплакала. Вот, оказывается, как невысоко он ценил то, что она щедро дарила ему на протяжении стольких ночей, что казалось ей вершиной счастья, залогом вечного единения не одних лишь их тел, но также их душ и судеб.

— Довольно! — резко бросил он. — Осушите свои слезы, мадам. Вам не удастся ни разжалобить меня, ни убедить в том, что вы и в самом деле оказались там случайно. Что бы вы ни попытались мне сказать в свое оправдание, поступки ваши гораздо красноречивее любых слов.

Он повернулся и направился к выходу из зала.

— Нет! — отчаянно крикнула Мэри ему вслед. — Выслушайте меня, Стивен! Стивен!

Он не оглянулся и не замедлил шага. Мэри упала на пол и зарыдала в голос, не стыдясь присутствия сбежавшихся в зал компаньонок леди Седры и замковых служанок.

Глава 19

Три томительных дня — все то время, пока длился военный поход Англии против Шотландии, о подготовке к которому Мэри узнала из разговора де Уореннов в оружейной, она провела взаперти в одной из башен Элнвика. Таково было наказание, которому подверг ее Стивен.

Предоставленная самой себе, она предавалась своим невеселым думам, плакала, лежа ничком на своем жестком, неудобном ложе, и подолгу молилась. Она была почти уверена, что Карлайсл будет взят армией короля, и заранее примирилась с неизбежностью поражения своей страны, моля милосердную Матерь Божию лишь о сохранении жизней всех, кто был ей дорог — отца, братьев и Стивена.

Ибо ни предательство Стивена по отношению к ее отцу, ни его жестокость с ней самой не могли победить в сердце Мэри любовь к нему. Все дни своего заточения она ждала его возвращения из военного похода с все возраставшей тревогой и надеждой. Она была готова, когда он вернется в Элнвик, поступиться своей гордостью и молить его о прощении, хотя вовсе не чувствовала себя виноватой перед ним. Она была готова на все, лишь бы он снова вернул ей свое расположение, позволил бы ей как прежде любить себя и заботиться о себе. Мэри проклинала досадную случайность из-за которой произошла эта их размолвка, и ей было досадно, что муж не поверил в невинность ее намерений, в то, что она вовсе не собиралась оповещать своего отца о планах короля Англии, как бы страстно ей ни хотелось предотвратить это новое кровопролитие. Она пообещала себе самой впредь, когда Стивен вернет ей свое доверие, вести себя осторожно, чтобы не навлечь на себя новых подозрений в намеренном выведывании политических секретов. Лишь бы только он остался жив и невредим!

Заслышав стук копыт и возбужденные, радостные голоса воинов, доносившиеся со двора, Мэри поднялась со своей постели, подбежала к окошку, распахнула его и выглянула наружу. Среди рыцарей, спешившихся у конюшни, она отыскала взглядом высокую ладную фигуру Стивена. Он уверенно спрыгнул со своего коня и передал поводья конюху. Благодарение Богу, он держался прямо, и жесты его были как всегда изящны и уверенны. Значит, молитвы ее были услышаны, и он нисколько не пострадал в боях! Ах, если бы только она могла теперь же узнать о судьбе отца и братьев! Но с ее стороны было бы большой неосторожностью сразу же осведомиться о них у Стивена. Необходимо выждать хоть какое-то время. Достанет ли у нее сил, сходя с ума от тревоги, держаться с ним приветливо, ровно и невозмутимо?

Но для начала следовало привести себя в порядок. Ведь он может оказаться в башне через несколько минут. И Мэри дрожащими руками схватила костяной гребень, поспешно пригладила волосы и покрыла голову вуалью. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем на лестнице раздались шаги Стивена. Звякнул металлический запор, дверь скрипнула, и Стивен, перешагнув через высокий порог, подошел к ней почти вплотную.

— Добрый день, мадам супруга, — с холодной учтивостью и легким поклоном произнес он, впиваясь в ее лицо испытующим взглядом. Тон его не предвещал ничего хорошего. От волнения и обиды у Мэри сжалось сердце.

— Добрый день, милорд, — прошептала она. Стивен обвел глазами комнату и снова вперил в нее неподвижный взгляд, и Мэри, смешавшись, вдруг забыла все те слова, которые еще несколько минут назад собиралась сказать ему. В наступившей тишине слышалось лишь потрескивание поленьев в очаге. Собравшись с духом, Мэри наконец спросила:

— Вы все еще сердиты на меня?

Он не ответил, продолжая все с тем же выражением обиды и осуждения оглядывать ее с ног до головы.

— Вы подвергли меня наказанию, — с усилием проговорила Мэри, — но я еще не имела возможности попросить у вас прощения. Я… — она набрала полную грудь воздуха, — прошу вас простить меня за все, в чем вы считаете меня виноватой.

Он насмешливо изогнул бровь, затем пересек всю просторную комнату, подошел к узкому окну, затворил его и снова повернулся лицом к Мэри.

— Ваш голос звучит так искренне!

— Но я ведь искренне раскаиваюсь в содеянном! — с мольбой воскликнула она. — Стивен, поверьте, я вовсе не собиралась выдавать отцу ваши планы! Да и у дверей оружейной я оказалась совершенно случайно. Клянусь!

— Вспомните-ка лучше, — грозно сверкнув глазами, возразил ей он, — как вы клялись перед лицом Всевышнего почитать меня и во всем повиноваться мне!

— Я об этом помню. Я дала эти обеты охотно и искренне намеревалась выполнять их все до единого. Вы можете мне не верить, это ваше право, но клянусь, что никогда еще я не нарушала своих обетов! — Мэри обхватила плечи руками, чтобы унять дрожь, сотрясавшую ее тело.

— Довольно, — устало проговорил он. — Я вижу, что вы ни за что не сознаетесь в проступке, в котором я вас уличил. Вы с жаром и выражением обиды на лице готовы отрицать очевидное до самого дня Страшного суда. Ох, не лгите мне, Мэри, не выводите меня из терпения. — Он покачал головой и умолк, словно обдумывая что-то, а через несколько мгновений бесстрастно добавил:

— Вы уже понесли достаточное наказание за свою вину и можете теперь вернуться в наши общие покои. А к обеду извольте спуститься в главный зал, чтобы занять свое место за общим столом.

— О, как вы милосердны и снисходительны ко мне, милорд супруг мой! Благодарю вас, — с сарказмом произнесла Мэри, до глубины души задетая не столько словами его, сколько тоном, каким они были произнесены.

Стивен, собиравшийся выйти из комнаты, остановился у самого порога и обернулся к ней со словами:

— Повторяю: не выводите меня из себя Мэри! Благодарите лучше Бога, что наказание ваше было таким мягким и недолгим и что я пока не намерен разрывать узы, которые связали нас с вами, чтобы дать вам возможность загладить свою вину!

— А что же вам еще остается? — вскинув голову, возмущенно и с некоторым недоумением спросила его Мэри. — Ведь брак наш ни в каком случае не может быть расторгнут, и вы об этом прекрасно знаете. Как бы вы ни относились ко мне и в чем бы меня ни обвиняли, наш супружеский союз сохранится до моей или вашей смерти или же до одновременной кончины нас обоих, если Господу будет угодно призвать нас к себе в один день.

— Напрасно вы себя тешите подобными соображениями. Есть много способов положить конец этому союзу, отнюдь не прибегая к попыткам расторгнуть узы брака, — мрачно усмехнулся он.

Мэри побледнела и схватилась рукой за спинку стула.

— Но ведь вы не станете просить у Папы аннуляции нашего брачного соглашения?

Стивен решительно помотал головой.

— Нет, мадам, не стану. Ведь вы должны подарить мне наследника. Или вы успели позабыть и об этом своем обещании? — Он снова подошел к ней вплотную и медленно, с угрозой проговорил:

— Но если вы еще раз предадите меня, то, видит Бог, я этого так не оставлю. Я сошлю вас в Тетли — одно из моих отдаленных владений на побережье, а возможно, что и во Францию, в монастырь. Поэтому я настоятельно вам советую подумать, стоит ли ваша преданность отцу такого риска.

Мэри побледнела. Глаза ее округлились от ужаса. Ей казалось, что весь этот разговор происходит не наяву, что он пригрезился ей в ночном кошмаре. Разве мог влюбленный в нее, нежный и предупредительный Стивен сказать такое?

— А если… Если я буду беременна? — с надеждой спросила она.

Стивен равнодушно пожал плечами.

— Это ничего не изменит. Рождение детей ссыльными женами — отнюдь не редкость в наши дни.

Он зашагал прочь из комнаты, но на пороге обернулся и ледяным тоном произнес:

— Прошу вас не опаздывать к обеду, чтобы не заставлять нас всех дожидаться вашего прихода.

Мэри не принимала участия в общей беседе за столом, где речь шла о подробностях и перипетиях только что завершившейся кампании. Она не поднимала глаз от тарелки, чувствуя себя бесконечно чужой всем этим людям, которые так равнодушно обсуждали поражение армии ее отца. Леди Седра подробно расспрашивала сыновей о деталях сражений, и Стивен с Брендом обстоятельно и с охотой отвечали на все ее вопросы. Граф Нортумберленд остался на севере с частью своей армии, и возвращения его ждали через несколько дней, Джеффри же направился к себе в Кентербери. Бренд вместе с рыцарями, находившимися под его началом, ненадолго остановился в Элнвике, прежде чем отправиться в Лондон к королю.

Мэри совсем было уверилась, что разговор этот, столь тягостный для нее, — еще одно наказание, которому решил подвергнуть ее Стивен. Она с трудом сдерживалась, чтобы не выбежать из-за стола или не зажать ладонями уши, но внезапно леди Седра положила руку ей на плечо и с сочувствием проговорила:

— Бедняжка Мэри! Да на вас прямо лица нет! Вам нелегко выносить все это, не так ли?

Мэри удивленно взглянула на графиню, заподозрив в ее словах скрытую издевку, желание лишний раз унизить ее, дочь их поверженного врага.

— Ведь вы замужем за норманном, который воюет против вашей страны и ваших близких, — пояснила та. — Представляю, какой мрак царит теперь в вашей душе. Если бы вы знали, дорогая, как я вам сочувствую и как мне вас жаль!

Мэри, поначалу вслушивавшаяся в слова свекрови с недоверием и тревогой, без труда распознала в голосе леди Седры теплоту и неподдельное участие, какими та всегда дарила ее. Графиня с ободряющей, полной сочувствия и приязни улыбкой глядела в лицо невестки. И это несмотря на то, что Стивен наверняка оповестил мать о мнимом предательстве своей жены! Мэри во второй раз за нынешний день показалось, что чувства обманывают ее. Неужто графиня Нортумберленд и впрямь так великодушна и милосердна?

— Да, — еле слышно прошептала Мэри и прерывисто вздохнула. — Вы правы. Это нелегко. — По щеке ее поползла слезинка.

— Возможно, Стивен еще не успел сообщить вам, что никто из ваших родных не пострадал? — полувопросительно проговорила леди Седра и с улыбкой добавила:

— Я ведь, говоря по правде, так хорошо понимаю вас еще и оттого, что когда-то была в таком же положении, как вы нынче, да и вела себя точно так же! Да-да, представьте себе, я не преувеличиваю: все было у меня точь-в-точь, как теперь у вас.

Взгляд Мэри оживился. Известие о том, что Малькольм и братья целы и невредимы, придало ей бодрости, а последние слова графини возбудили ее любопытство.

— Вы ведь по рождению принадлежите к племени саксов. Все дело в этом, да? — предположила она.

— Не только, — улыбнулась графиня. — Кроме всего прочего, я была незаконнорожденной, и, являясь побочной дочерью моего отца, не могла рассчитывать на хорошую партию. А Рольф был тогда — самым знатным вельможей из окружения Вильгельма Завоевателя. Как видите, нас с ним разделяло очень многое. Он был послан королем для усмирения мятежей на севере. Его жестокость, казалось, не имела пределов. О, как я его тогда ненавидела! Вы себе этого и представить не можете, дорогая. Он казался мне воплощением всего самого скверного, отталкивающего, низменного в человеке, порождением преисподней.

— И все же… — Мэри запнулась и покраснела, украдкой бросив быстрый взгляд на Стивена. — И все же вы ведь потом полюбили его?

— Да, дорогая! — С радостной готовностью подтвердила графиня. Лицо ее осветила счастливая, мечтательная улыбка. — Ведь он так красив, вы не находите? — Мэри согласно кивнула. Граф Нортумберленд и в самом деле показался ей весьма привлекательным мужчиной. — Со временем я поняла, что, жестоко подавляя восстания, он лишь выполнял волю своего короля, которому поклялся служить верой и правдой. Первым браком он был женат на моей сестре Элис, законной дочери моего отца. Но я уже тогда сгорала от любви к нему. Видит Бог, я не желала ей смерти, но Элис умерла в родах, и тогда мы с Рольфом обвенчались. Но я продолжала оказывать всемерную поддержку моим братьям, участвовавшим в мятежах. Тем самым я предавала интересы своего супруга. А Рольф… Уличив меня в очередном предательстве, он впадал в ярость, он метал громы и молнии, а после… всегда прощал меня.

— Это потому, что он любил вас, — глухо проговорила Мэри.

Графиня добродушно рассмеялась и, согласно кивнув, склонилась к Мэри.

— И еще потому, дорогая, что я отвечала ему взаимностью. Вот увидите, у вас со Стивеном все будет хорошо! Я от души желаю вам этого!

— Спасибо, — пробормотала Мэри, борясь со слезами, которые вновь готовы были пролиться из ее глаз. — Но только знайте, графиня, я не предавала своего мужа. И никогда, ни в чем не нарушу клятвы, данной ему перед алтарем!

Стивен допоздна засиделся в зале, беседуя с Брендом и рыцарями. Дамы давно уже поднялись в свои покои. Переступая порог спальни, он был уверен, что Мэри уже спит, но, едва он опустился на ложе, как ее тонкие руки обвили его шею и она прижалась к нему всем своим хрупким телом.

— Что это вам не спится в такой час, мадам? — недовольно пробурчал он, однако плоть его немедленно отозвалась на прикосновение Мэри. Почувствовав это, она медленно провела рукой по его груди и животу.

— Ведь я ваша жена, Стивен.

Ладонь ее скользнула ниже, коснувшись головки его напряженного члена. Она принялась ласкать его, поглаживая снизу вверх и слегка сжимая.

— — Ведьма! — выдохнул он.

Мэри сотрясала дрожь. Она развела бедра в стороны и взмолилась:

— Стивен, я больше не могу! Иди же ко мне! Возьми меня, Стивен, прошу тебя!

Он молча перевернул ее на спину и ввел свой огромный член в ее лоно, но остался недвижим.

— Стивен, я этого не выдержу! — всхлипнула Мэри. — Почему ты борешься со мной и с самом собой?

Он издал протяжный стон и принялся двигать бедрами, все глубже входя в тело Мэри, вторившее его движениям. Просунув ладони под ее ягодицы, он прижал ее тело к себе, чтобы сделать острее их наслаждение и полнее — свое обладание ею.

— Пожалуйста, не отворачивайся от меня, Стивен!

Он хмуро взглянул на нее, сидевшую на постели со скрещенными ногами, с распущенными по плечам волосами и призывной улыбкой на алых губах, делавшей ее разрумянившееся лицо еще прекраснее. Даже теперь, после того как они несколько раз кряду соединились в любовном объятии, он почувствовал, что вид ее, звуки ее нежного, бархатистого голоса снова вызвали прилив крови к его чреслам.

— У вас весьма довольный и счастливый вид, мадам, — холодно проговорил он.

Мэри притворилась, что не заметила сарказма, прозвучавшего в его словах.

— Благодаря вам, милорд.

— Да будет вам известно, что я делю с вами ложе вовсе не для того, чтобы доставлять вам удовольствие! Мне нужен сын! — сердито заявил он.

Мэри, уже несколько дней тому назад удостоверившаяся в своей беременности, решила как можно дольше скрывать это от него, чтобы он по-прежнему дарил ей свои ласки, чтобы не осуществил свою угрозу отправить ее в ссылку…

— Нас с вами неизменно влечет в объятия друг друга взаимная страсть, — уверенно возразила она, — но вы из одного упрямства не желаете признать этого, как не хотите поверить, что я не предавала вас!

О, как ему хотелось, чтобы слова ее оказались правдой! Но улики против Мэри были слишком тяжелы, и он пытался побороть в своем сердце любовь к ней, чтобы не дать ей, дочери Малькольма, действующей по указке отца, возможности взять верх в их противостоянии. Обнаружив свои чувства к ней, он тем самым дал бы ей в руки мощное оружие против себя.

— То, что толкает нас в объятия друг друга, принято называть похотью, — назидательно промолвил он.

— Да будет вам известно, милорд, — возвысила голос Мэри, — я не раз видела людей, предававшихся вульгарной похоти, и то, что они проделывали друг с другом, ни в каком случае нельзя сравнить с нашими объятиями.

— Позвольте, миледи, как прикажете понимать ваши слова? Вы что же это, исподтишка подглядывали за парочками? — недоверчиво спросил Стивен, приподнимаясь на локте. В отблесках пламени из очага его черные волосы отливали синевой, в глазах плясали веселые, насмешливые искры. Мэри невольно залюбовалась им. Как он был красив в эту минуту, ее Стивен! — И вы даже не покраснели, сознавшись в этом, принцесса Шотландская?!

Мэри улыбнулась ему лукавой, хотя и несколько смущенной улыбкой, и принялась оправдываться:

— Ведь у меня трое старших братьев, и мы росли все вместе. Мне, разумеется, стало любопытно, чего они добиваются, преследуя служанок, а на мои вопросы они лишь отшучивались, но при этом всегда переглядывались между собой и весело смеялись. До этого у нас с ними не было друг от друга секретов, и их внезапная скрытность вызвала у меня нешуточную досаду. Вот я и решила узнать, что именно они от меня утаивали. По правде говоря, — поспешно добавила она, когда Стивен при этих ее словах укоризненно покачал головой, — сам любовный акт показался мне со стороны просто какой-то забавной игрой. Я не поняла его значения.

Внезапно Стивен прыснул со смеху, представив себе Мэри, зоркими глазами следившую из-за кустов или из-за толстого ствола дерева за галантными похождениями братцев. Увидев, что он вновь готов любить ее, она обняла его за шею и притянула к себе. Он стал покрывать поцелуями ее лицо, бормоча:

— Мне нужен от вас сын, миледи! Наследник моего титула и владений. Сын — и больше ничего.

— Как прикажете, милорд! — усмехнулась она.

Со дня возвращения Стивена в Элнвик миновало две недели. Надежды Мэри на примирение с ним заметно оживились. Хотя при свете дня он держался с ней холодно и церемонно, ночи их были полны бурных, восторженных ласк, которыми они без устали осыпали друг друга до первых лучей солнца. Ее смущало лишь то, что ей поневоле приходилось утаивать от Стивена свою беременность. Мэри не могла рисковать столь зыбким миром, воцарившимся между ними, но умолчание в таком важном вопросе казалось ей равносильным лжи, и совесть ее все эти дни оставалась неспокойной.

Однажды поутру Стивен внезапно появился на пороге кухни, куда, по словам леди Седры, ни один из де Уореннов не заглядывал ни разу в жизни. Повара и кухарки, не говоря уже о крутившихся в просторном помещении мальчишках, застыли на местах от удивления и поразевали рты. Мэри, едва взглянув на хмурое лицо супруга, поняла, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Она кивнула старшему повару, который только что вынул из печи огромный мясной пирог, и заторопилась к выходу.

— Что случилось, милорд?

Он помедлил с ответом, явно наслаждаясь ее замешательством, и спустя несколько мгновений веско, с оттенком укоризны произнес:

— К вам пожаловал гость.

— Кто же это может быть? — недоуменно пробормотала Мэри. — Я никого к себе не жду.

— Ваш брат Эдвард.

Мэри остановилась как вкопанная и с недоверием взглянула на него.

— Эдвард? Вы уверены?

— Вы очень искусно разыгрываете удивление, мадам, и я в который уже раз восхищаюсь вашим талантом актрисы! — процедил Стивен.

— Но я ничего не разыгрывала! — возмутилась Мэри. — С чего вы это взяли, Стивен? Откуда мне было знать, что он приедет в Элнвик? Разве не вы пригласили его сюда, чтобы поделиться добытыми сведениями? Такая возможность предоставится вам тотчас же, как только вы подниметесь в холл, где принц Эдвард ожидает вас. Так что вы можете действовать безо всякого стеснения, — с сарказмом ответил он и зашагал прочь.

Глава 20

— Вы заблуждаетесь, милорд, я не имею к его визиту никакого отношения, — убеждала супруга Мэри, стремительно следуя за ним по коридорам и лестницам Элнвика. На ходу она успела снять с себя фартук, в котором помогала на кухне главному повару, и передать его встретившейся на их пути служанке. — Каким образом, по-вашему, я могла бы вызвать сюда Эдварда, даже если бы захотела этого?

— Не пытайтесь показаться глупее и наивнее, чем вы есть, Мэри, — ответил он, не сбавляя шага. — Вы наверняка тайком от всех нас послали к нему, а вернее, к своему отцу одного из ваших слуг-шотландцев.

— Но никто из моих слуг не покидал Элнвика, и вы легко можете удостоверится в этом, — не сдавалась Мэри. Нелепость и необоснованность новых подозрений Стивена начали не на шутку злить ее. Разве стала бы она, и в самом деле пожелав шпионить за мужем и сообщать добытые сведения Малькольму, делать это столь неуклюже, столь открыто?

Стивен пожал плечами.

— Значит, вы воспользовались каким-либо другим способом, ведь ума и смекалки вам не занимать, дорогая супруга!

— Думайте что хотите, — устало проговорила Мэри, подходя к дверям большого зала. — Бог свидетель, я не сделала вам ничего дурного, я никогда даже и не помышляла о предательстве ваших интересов, и настанет час, когда вы пожалеете о том, что оскорбили меня своим подозрением!

Обменявшись сдержанным приветствием со своим шурином и его дальним родственником Фергюсом, Стивен кивнул Мэри, поспешно покинул зал и нарочито плотно притворил за собой тяжелую дверь.

Как выяснилось, Эдвард прибыл в Элнвик по поручению отца. Малькольм был вне себя от ярости и желал узнать, почему дочь не предупредила его о готовившемся штурме Карлайсла. Мэри твердо и решительно заявила Эдварду и Фергюсу, что не желает шпионить за собственным мужем, что она любит Стивена и его близких и останется верна супружеским обетам. Эдвард не сделал попытки переубедить ее. Он слишком хорошо знал свою сестру, и ему было ведомо, что она всегда остается верна принятым решениям. Разговаривая с Эдвардом и Фергюсом, Мэри старалась произносить слова как можно громче и отчетливее, словно они предназначались не одним лишь ее собеседникам. Она не сомневалась, что Стивен оставил где-то здесь, в глубине огромного зала, кого-то из своих людей, чтобы узнать от них о содержании беседы между женой и ее родственниками. Подобное было вполне в порядке вещей, и Мэри внутренне ликовала, ожидая, что нынешний день положит конец недоразумению между нею и Стивеном. Он наконец убедится в том, что она предана ему всей душой, он повинится перед ней и вернет ей свое доверие и свою любовь.

Во время обеда она с тревогой и затаенной надеждой вглядывалась в его хмурое лицо. Он почти не разговаривал с ней, но Мэри приписала это тому, что он еще не успел переговорить со своим осведомителем. Хорошее настроение не покидало ее на всем протяжении обеда. Она с нетерпением ждала вечера, который должен был ознаменоваться ее триумфом, когда Стивен, узнав о ее отказе следить за ним, станет просить у нее прощения.

Поначалу гости из Карлайсла чувствовали себя за столом скованно и неловко, но леди Седра, радушная хозяйка и терпеливая, внимательная, остроумная собеседница, сумела вовлечь их в разговор на отвлеченные темы, не касавшиеся политики и войны, и вскоре за большим столом воцарилось всеобщее оживление. Мэри, почти не принимавшая участия в беседе, внимательно наблюдала за всеми. Переводя взгляд с брата на мужа, она с радостью убедилась, что Стивен и Эдвард не питали друг к другу вражды, хотя совсем недавно сражались друг против друга на шотландской земле. Когда-нибудь Эдвард станет королем Шотландии, а Стивен — графом Нортумберлендом, и их взаимное расположение, возможно, послужит залогом мира на севере страны. Пока же приходилось мириться с тем, что лишь чудо могло предотвратить новое столкновение между враждующими армиями.

Проводив брата и Фергюса до ворот крепости, Мэри вернулась в замок, поднялась в спальню и в волнении, меряя шагами комнату, стала ждать прихода мужа. Когда на лестнице послышались его шаги, она распахнула дверь и с радостной улыбкой приветствовала его:

— Ну, вот и вы, наконец. Я уже хотела было спуститься за вами вниз. Позвольте, я помогу вам раздеться!

— Не трудитесь! — сухо бросил он. — Я справлюсь с этим и без вашей помощи.

Мэри оторопела и отступила на шаг назад. Улыбка исчезла с ее лица, уступив место выражению недоумения и обиды. Она не могла поверить своим ушам.

— Я надеялась, что, убедившись в моей невиновности, вы, если и не повинитесь передо мной, то, по крайней мере, станете вести себя любезнее! — с обидой произнесла она.

Стивен обратил к ней изумленный взор. Рука, которой он расстегивал крючки камзола, замерла у ворота.

— Мне? Виниться перед вами? Я, часом, не ослышался? В чем же, позвольте узнать я перед вами виноват?

— Разве ваши люди не слушали мой разговор с Эдвардом? — недоверчиво спросила она.

Он решительно помотал головой и принялся невозмутимо и неторопливо, привычными движениями освобождать свою шею от крахмального воротника.

— Конечно же, нет!

— Но почему? — голос ее дрогнул, по бледным щекам потекли слезы.

— Именно потому, что вы ожидали этого, мадам! — раздраженно воскликнул он, бросая снятый воротник на комод и наклоняясь, чтобы стянуть с ног сапоги. — Или вы рассчитывали перехитрить меня?

— Что вы, милорд, Господь с вами. Я не настолько умна, — всхлипнула Мэри. Все ее надежды в который уже раз пошли прахом, и она ничего, совершенно ничего не могла с этим поделать. Своими расспросами о возможных соглядатаях она лишь укрепила его подозрения на свой счет.

— О, вы себя недооцениваете, мадам! — и с этими словами он лег в постель, завернувшись в одеяло с головой. В голосе его сквозила насмешка и столь высокомерное презрение к ней, что досада и боль, снедавшие душу Мэри, в мгновение ока сменились яростью. От гнева у нее потемнело в глазах, и не помня себя, она набросилась на него с кулаками.

— Потише, потише, мадам! — крикнул он, стремительно поворачиваясь на постели и хватая ее за запястья. — Я сочувствую вам: вы положили столько сил на то, чтобы своими ласками, своей притворной кротостью усыпить все мои подозрения…

Мэри пыталась высвободить руки из его ладоней, но эти движения лишь причиняли ей боль. Разжать пальцы Стивена было невозможно, они сжимали ее запястья, словно железные, тиски.

— Не правда! Я не жалела сил для того, чтобы убедить вас в своей невиновности, в своей неизменной верности принятым на себя обетам!

— Ах, если бы все это могло быть правдой! — вздохнул он. — Я был бы тогда самым счастливым человеком во всей Англии. Но разве может супружеская клятва, данная мне, презренному норманну, так много значить для вас? Ведь в вас с детства воспитали ненависть к завоевателям.

— Их я ненавижу, но вас — нет. Вернее, говоря по правде, я одно время вас ненавидела и презирала, но согласитесь, у меня были для этого все основания. Вы взяли меня в заложницы и надругались над моей честью. Зато еще два года назад в Эбернети, куда я проникла тайком, с помощью брата, переодевшись его пажом, я внимательно вглядывалась в ваше лицо, ища и не находя в своем сердце ненависти к вам, Стивен!

Он вскинул голову и взглянул на нее с недоверчивой усмешкой.

— Скажите на милость! После этих слов вы, вероятно, поклянетесь, что любите меня? — он произнес эти слова в своей обычной полунасмешливой манере, но дрогнувший голос выдал волнение, которое он пытался скрыть. Мэри пожала плечами.

— Зачем бы я стала это говорить, если вы все равно мне не поверите? Да вы и не заслужили моей любви!

— А следовательно, и не удостоился ее! — мрачно заключил он, несколько раз кивнув головой, словно для того, чтобы сделать свое утверждение более весомым.

— Послушайте, Стивен, — быстро заговорила она, тревожно оглянувшись на неплотно притворенную дверь, — я была уверена, что кто-то из ваших людей подслушивал мой разговор с Эдвардом и что вы знаете об опасности, грозящей Нортумберленду. Ведь брат сказал мне, что огромная армия моего отца готовится к скорому вторжению в ваши земли!

Он равнодушно пожал плечами.

— Меня уже успели известить об этом. Мэри тряхнула головой и горячо, убежденно заговорила:

— Стивен, послушайте меня! Эту войну можно и нужно предотвратить! Я знаю, как это сделать. Я слишком люблю вас и отца, чтобы остаться в стороне от того, что происходит!

— Не слишком ли много вы на себя берете? — Он сел в постели, и лицо его снова обрело исчезнувшее было выражение недоверия и подозрительности.

Мэри печально вздохнула и покачала головой. Губы ее дрогнули, сложившись в слабую, нежную улыбку, зеленые глаза блеснули в отблесках пламени из очага.

— Те, кто любит по-настоящему, всегда берут на себя слишком много. Вы не находите, что так и должно быть?

Глава 21

— Еще не поздно избежать кровопролития, Стивен, — заклинала мужа Мэри, стараясь вложить в свои слова всю силу убеждения, на какую была способна. — Еще есть время предотвратить войну, которая может стоить жизни вам, Малькольму или моим братьям! Пока шотландские войска не вторглись в пределы Нортумберленда, вы должны отправиться к моему отцу с предложением о перемирии. Он не останется глух к вашим доводам, уверяю вас, и мир будет восстановлен.

— Вы что же это, всерьез предлагаете мне отдать себя в руки врага накануне войны с ним? — нахмурившись, раздраженно спросил он.

Мэри помотала головой и с прежним жаром воскликнула:

— Но ведь эту войну можно предотвратить только таким образом! И лишь добровольно отправившись в Шотландию, вы докажете Малькольму, что готовы вести с ним переговоры. Стивен, вы ведь сами не раз говорили мне, что мечтаете о мире с моей страной. Докажите это на деле теперь же, когда от вашей решимости, от вашей доброй воли зависит так много!

Стивен окинул ее злобно-насмешливым взглядом.

— Скажите, мадам, вы только делаете вид, что обезумели, или разум и в самом деле покинул вас? А может, вы, напротив, считаете умалишенным меня самого?! В таком случае, что дает вам основания для этого?

— Ах, вы просто не хотите понять меня! Вы даже не пытаетесь вникнуть в смысл моих слов! — с отчаянием воскликнула она и дрожащей рукой провела по распущенным волосам.

— Отчего же, я прекрасно вас понял, — презрительно процедил он. — Но я, признаться, не ожидал, что ваша ненависть ко мне столь велика. Вы дошли даже до того, что пытаетесь послать меня на верную смерть!

— Пусть вам будет стыдно за то, что вы подозреваете меня в таком чудовищном коварстве! — крикнула она, и слезы градом полились из ее глаз. — Бог рассудит нас, а пока… пока — спокойной вам ночи, милорд!

Мэри заняла свое место на супружеском ложе, . ожидая, что Стивен, как всегда, обнимет ее, и ночь хотя бы на время положит конец их вражде. Но он повернулся к ней спиной и притворился спящим. Мэри не знала, на самом ли деле он уснул, и не пыталась это выяснить. Сама же она до самого рассвета не могла сомкнуть глаз.

Стараясь не потревожить Стивена, Мэри выскользнула из постели и бесшумно оделась.

Свечу она не зажигала, чтобы не разбудить мужа стуком кремня об огниво. Этим утром ей предстояло привести в исполнение план, который созрел у нее после разговора с мужем, в ночь, когда к ним в Элнвик приезжал ее старший брат Эдвард.

Конечно, просить его отправиться на переговоры с Малькольмом было с ее стороны и в самом деле неразумно. Теперь она это понимала. Король Шотландии мог, невзирая на связавшие их родственные узы, пленить Стивена и заключить его в один из своих замков в качестве заложника. Но ведь не сделает же он этого со своей родной дочерью! И Мэри решила, что для предотвращения новой войны ей остается только одно: отправиться к Малькольму самой и убедить его отказаться от нападения на Нортумберленд.

Руки Мэри дрожали, когда она торопливо натягивала на себя одежду, сердце бешено колотилось в груди. Ей следовало поторопиться, чтобы покинуть Элнвик незамеченной. Она заранее решила, что переоденется в платье виллана-подростка, выведет лошадь из конюшни и, оседлав ее за мостом, ведущим к замку, во весь опор поскачет к границе.

Спускаясь по лестнице в главный зал, Мэри с тревогой уловила доносившийся оттуда шум. К немалому ее удивлению, в столь ранний час по залу, повинуясь распоряжениям леди Седры, сновали десятка два слуг и камеристок. Мэри замерла, прижавшись к перилам и от души надеясь, что останется незамеченной. Она решила не теряя времени вернуться наверх и воспользоваться одним из боковых выходов. Но неожиданно взгляд свекрови упал на нее.

— Спускайтесь сюда, Мэри! — крикнула графиня, помахав ей рукой. Мэри пришлось повиноваться. — Я рада, что вы уже встали. В случае осады замка у нас будут раненые. Я хочу приготовить все, что понадобится для ухода за ними. Вы не откажетесь помочь мне, дорогая?

Мэри молча кивнула. В горле у нее стоял комок. Она с тоской подумала о том, что даже ее присутствие в Элнвике не повлияет на решение Малькольма взять замок в осаду, если он и в самом деле объявит войну Англии. Значит, она приняла правильное решение. Ей следовало незамедлительно выбраться из крепости, чтобы как можно скорее встретиться с Малькольмом и убедить его отказаться от наступления.

Графиня попросила ее пройти на кухню и присмотреть за приготовлениями к осаде, которые шли там полным ходом. Мэри, подобрав подол платья, послушно спустилась вниз. Среди слуг, сносивших в кухню мешки с мукой, бочонки с водой и элем, копченые окорока и связки сушеной рыбы, Мэри увидела нескольких мальчишек-поварят. Поманив к себе одного из них, она схватила его за руку и потащила в чулан, находившийся в боковом коридоре. Там паренек охотно отдал ей свою одежду в обмен на несколько медных монет. Взяв с него слово не рассказывать об этой сделке никому, она бросилась бежать по длинному коридору к одному из выходов во двор. До конюшни было рукой подать, и Мэри удалось пробраться туда никем не замеченной. Она быстро сбросила платье, плащ и сапога и надела деревянные башмаки мальчишки и его дурно пахнувшее ветхое тряпье, покрыла голову его засаленным шерстяным колпаком и стала выводить из стойла рыжую кобылу. Из глубины конюшни внезапно послышался детский голос:

— Что это вы делаете, леди Мэри?

От испуга у Мэри подкосились ноги. Она едва не выпустила из рук узду. Сестра Стивена высунула голову из-за стойла и воззрилась на Мэри с изумлением и любопытством.

— Изабель! — испуганно выдохнула Мэри. — Ты-то что здесь делаешь? Прошу тебя, никому не говори, что видела меня здесь. Никто не должен знать о том, что я покидаю Элнвик!

Девочка укоризненно покачала головой.

— Неужели вы бросите Стивена и всех нас?

— Нет, дорогая! Ничего подобного у меня и в мыслях нет, — заверила ее Мэри. — Я собираюсь встретиться с моим отцом и отговорить его от нападения на Нортумберленд, от осады Элнвика. Ты ведь знаешь, что иначе нам не миновать новой войны.

— А вы не обманываете меня? — и девочка подозрительно сощурилась.

— Нет, Изабель! И я прошу тебя помочь мне. Этим ты принесешь пользу всем своим близким. Ведь если мне удастся благополучно добраться до Шотландии и переговорить с королем Малькольмом, войны не будет!

Девочка подошла к ней вплотную и, испытующе глядя ей в лицо своими огромными карими глазами, с надеждой в голосе спросила:

— Но вы правда вернетесь?

Мэри энергично закивала головой, продолжая удерживать в руке уздечку и похлопывать по спине лошадь, которая нетерпеливо била копытом о землю.

— Я обязательно вернусь. Ты не думай, я вовсе не собираюсь сбежать отсюда, как тогда, когда Стивен держал меня в заложницах. Теперь ведь все переменилось, и я стала его женой. Мне хочется быть ему полезной, понимаешь? Только пообещай никому не рассказывать, что видела меня.

— — Хорошо. Обещаю.

Мэри с облегчением и благодарностью улыбнулась ей.

— Скажи, я похожа на мальчишку-виллана? Хотя бы издали?

Изабель критически осмотрела ее с головы до ног и скорчила насмешливую гримасу.

— Вы, видно, очень торопились и позаботились только о платье, а об остальном позабыли. У вас слишком чистые руки, леди Мэри, да и лицо тоже. А вилланы, они ведь никогда не умываются. — Она наклонилась к земле, быстро разгребла устилавшую ее солому и, зачерпнув горсть глины, старательно провела влажным комком по лбу и щекам Мэри, а затем, перехватив уздечку свободной рукой, еще и по ее ладоням. — Вот теперь гораздо лучше!

Поблагодарив Изабель за помощь и простившись с ней, Мэри осторожно прокралась по двору и беспрепятственно вышла за ворота. Она вела лошадь в поводу и шла, старательно подражая развязной мальчишеской походке. Вскоре принцесса оказалась в толпе тех, кто пешком, верхом или в повозке, запряженной волами, покидал Элнвик, чтобы вскоре вернуться туда с каким-либо грузом. Миновав подъемный мост, она вскочила на лошадь и пустила ее в галоп. Путь Мэри лежал на север.

Благополучно избежав встречи с воинами Стивена и принца Генриха, которые, окажись она в их руках, поступили бы с ней по законам военного времени, Мэри пересекла границу с Шотландией и к вечеру оказалась в расположении войск короля Малькольма.

Перед высоким шатром с увенчивавшим его королевским штандартом горел костер. У огня1 сидели сам Малькольм, его старшие сыновья Эдвард, Эдгар и Эдмунд, родственники и представители нескольких наиболее многочисленных и влиятельных кланов. Первой приближение Мэри заметил Эдгар. Он бросился к ней навстречу и, когда сестра спешилась, вместо того чтобы, как того ожидала Мэри, заключить ее в объятия, схватил ее за плечи и изо всех сил тряхнул.

— Мэри! Ради всего святого, что ты здесь делаешь?!

— Я рада тебя видеть, — невозмутимо проговорила она, стягивая с готовы грязный колпак поваренка.

— Значит, ты все же на нашей стороне? — удивился Эдгар. Он не мог скрыть от нее своего крайнего недоумения. — Но почему же тогда Эдвард сказал нам…

— Я приехала, чтобы серьезно поговорить с отцом, — перебила его Мэри. — И нынче же ночью собираюсь вернуться к Стивену в Элнвик.

К ним торопливо приблизились Эдвард и Эдмунд — оба были ошеломлены появлением сестры и совершенно сбиты с толку.

— Как ты здесь оказалась? — вместо приветствия спросил Эдвард.

— И зачем пожаловала? — хмурясь, добавил Эдмунд.

Мэри нетерпеливым жестом отмахнулась от их вопросов.

— Потом. Я обо всем расскажу вам потом. Мне надо прежде всего поговорить с отцом!

На лице Эдмунда появилась недобрая усмешка.

— Так выходит, это де Уоренн подослал тебя к нам? Он что же, решил спрятаться за спиной жены? Вот так герой! Кто бы мог подумать, что он на такое способен!

— Ничего подобного! — вспыхнула Мэри. — К твоему сведению, Стивен даже не подозревает о том, что я оставила Элнвик! Я действовала по собственному почину. Я тайком выбралась из крепости и проскакала весь путь до вашего лагеря, нигде не останавливаясь, чтобы увидеться с отцом, пока еще не поздно.

— Мэри, ну как же ты не побоялась пускаться в такой опасный путь! — всплеснул руками Эдвард. — Ведь любой из наемников твоего мужа мог захватить тебя в плен и… — Он запнулся и, мучительно покраснев, отвел глаза и с трудом выдавил из себя:

— И убить.

— Я не могла оставаться в Элнвике в ожидании осады, — устало возразила Мэри. — Что угодно, но только не это. Ты представляешь себе, как бы я себя чувствовала, оставшись там и зная, что у стен крепости, которая стала теперь моим домом, собрались шотландские войска под предводительством нашего отца. Мне нужно немедленно поговорить с ним.

— О чем же это ты хочешь со мной говорить? — грозно спросил Малькольм, внезапно появляясь из-за спины Эдварда, и по тону его Мэри поняла, что он настроен к ней более чем враждебно и заранее предубежден против всего, что она собиралась ему сказать.

— Отец! — Мэри с мольбой вытянула вперед руки, готовая броситься в его объятия, но король своим суровым взглядом пригвоздил ее к месту.

— Я задал тебе вопрос. Изволь отвечать!

— Почему вы так суровы со мной, отец? — дрожащим голосом спросила она.

— И ты еще спрашиваешь, почему?! — взревел Малькольм. — Ты хочешь, чтобы я повторил, по какой причине я не отправил тебя во Францию и не выдал за моего вассала, а позволил этому ублюдку взять тебя в жены?! Я рассчитывал на твою помощь, я надеялся, что ты станешь моими глазами и ушами в стане проклятых Нортумберлендов, но ты и пальцем не пошевельнула, чтобы предупредить нас о близившемся штурме Карлайсла! Падение нашей крепости на твоей совести, леди де Уоренн! Кровь наших воинов на твоих руках, предательница!

— Отец! Послушай же меня! Я не предавала тебя! Ты не должен был просить меня следить за Стивеном. Разве я могла повести себя иначе? Ведь он мой муж!

Она с кротким сожалением взглянула в его горевшие злобой глаза. Малькольм, замахнувшийся было, чтобы ударить ее, опустил руку и глухо проговорил:

— Ты больше не дочь мне!

— Отец!

— Ты слышала, что я сказал? Ты — одна из них. Для того ли я растил, и наставлял, и вразумлял тебя все эти годы? Я больше не хочу тебя знать!

— Отец! Но я же люблю тебя! — крикнула она, но Малькольм повернулся к ней спиной и зашагал к костру.

Мэри заплакала навзрыд. Миссия мира, которую она столь самоуверенно взяла на себя, потерпела полный крах. Она не сумела предотвратить нападение шотландской армии и, не обретя доверия и понимания Стивена, лишила себя любви и поддержки отца. Худшего исхода своего опасного путешествия она не могла предвидеть.

— Мне пора домой, Эдвард. Я, наверное, и вправду была не в своем уме, воображая, что смогу отговорить его от наступления! — всхлипывая, пробормотала Мэри.

— Он сейчас зол на тебя, но потом это пройдет! — пряча глаза, утешал ее Эдвард. — Вот увидишь, Малькольм простит тебя! Ведь ты же всегда была его любимицей.

— Ты сам не веришь тому, что говоришь, Эд, — все еще продолжая плакать, возразила Мэри.

— Зато я верю, что настанет день, когда войны между Англией и Шотландией прекратятся, — твердо произнес он. — Я со своей стороны готов положить конец этим кровопролитиям, не приносящим ни одной из сторон ничего, кроме потерь, если только муж твой сдержит свое слово.

— А что такое он тебе пообещал? — удивилась Мэри. Она впервые слышала о соглашении между ее мужем и братом.

Эдвард не считал нужным скрывать от сестры условия сделки, заключенной с де Уоренном.

— Он поклялся поддержать мои притязания на шотландский трон. Такова была цена согласия Малькольма на ваш брак.

— Но почему же я до сих пор ничего об этом не знала? — возмущенно воскликнула она.

Эдвард задорно рассмеялся.

— Потому что мы осмелились решить этот вопрос без твоего участия и согласия. Вы уж простите нам эту вольность, сиятельная принцесса!

Мэри слабо улыбнулась ему в ответ.

— Эд, мне и вправду пора. Дай мне свежую лошадь и надежную охрану. Я боюсь, что Стивен начнет разыскивать меня по всему Элнвику и еще чего доброго снарядит погоню. Мне и так предстоит нелегкий разговор с ним.

— Мэри, — со вздохом ответил он, — тебе нельзя возвращаться в Нортумберленд. Дело в том, что через несколько часов, на рассвете, мы начинаем наступление. Твою безопасность не смогла бы обеспечить даже целая сотня воинов.

— Тогда… Тогда позволь мне расположиться на ночь в твоем шатре, Эд, — покоряясь неизбежному, пробормотала она и подняла на него вновь затуманившийся слезами взор.

Но Эдвард решительно помотал головой.

— Нет, Мэри. Об этом даже и речи быть не может. Ты не должна оставаться здесь, пойми это. На рассвете мы маршем двинемся на Нортумберленд. Я сейчас же дам тебе надежных провожатых, которые доставят тебя в Эдинбург.

Глава 22

Над заснеженной равниной занимался хмурый рассвет, когда Мэри в сопровождении нескольких шотландских воинов въехала в ворота Эдинбургской крепости. Спешившись и передав поводья конюху, она направилась в крепостную часовню, небольшое каменное здание с островерхой крышей. Именно там она рассчитывала встретить королеву Маргарет.

Королева, как и ожидала Мэри, молилась, стоя на коленях у алтаря. Взор ее был сосредоточенным и отрешенным, губы беззвучно шевелились, пальцы перебирали жемчужные четки. Зная, что в такие минуты королева полностью погружена в свой безмолвный разговор со Всевышним и не замечает ничего вокруг, Мэри бесшумно опустилась на колени за ее спиной и тоже стала молиться. Она смиренно просила Бога сохранить жизнь всем ее близким.

— Милосердный Боже, — беззвучно шептала она. — Сделай так, чтобы Стивен узнал всю правду обо мне! И чтобы он снова полюбил меня. Ты видишь и знаешь, что ради этого я готова пойти на любые жертвы, пройти через все испытания. О, снизойди к моей молитве!

Мэри стояла на коленях с опущенной головой до тех пор, пока мать не закончила чтение утренних молитв и не поднялась на ноги, чтобы идти в свои покои. Только теперь она заметила Мэри и, слабо улыбнувшись, взяла ее под руку . Казалось, ее нисколько не удивило появление дочери в Эдинбурге.

Мэри с тревогой вгляделась в постаревшее, осунувшееся лицо матери, окинула встревоженным взглядом ее поникшие плечи. Как сильно она изменилась за время их недолгой разлуки!

— Мама, неужто ты нездорова? — с беспокойством спросила она.

— Нет, дорогая, я просто немного устала, — с видимым усилием ответила Маргарет и повлекла Мэри к выходу из часовни. — Я чувствую себя вполне хорошо. Пойдем в башню, дитя мое, и ты расскажешь мне, что привело тебя сюда.

Сидя у очага в большой комнате одной из башен крепости, где кроме них с матерью собрались все придворные леди королевы, Мэри подробно рассказывала Маргарет о своем решении помешать началу войны, о безрассудном и рискованном бегстве из Элнвика, о встрече с Малькольмом и братьями. Но посреди своего взволнованного рассказа она внезапно заметила, что Маргарет почти не слушает ее. Лицо королевы нервно подергивалось, глаза приняли отсутствующее выражение, как бывало всегда, когда мысли ее блуждали где-то далеко. Мери умолкла, но королева даже не заметила этого. Она продолжала глядеть в огонь с выражением тоски и ужаса на бледном, изможденном лице.

Мэри подалась вперед.

— Что с тобой, мама? Тебе нехорошо? Ты так побледнела. Может быть, тебя знобит?

— Нет, дитя мое, — отозвалась Маргарет, с усилием стряхивая с себя охватившее ее оцепенение. — Не тревожься понапрасну. Со мной все в порядке. Я совершенно здорова. Но меня не покидает тревожное предчувствие, какое-то смутное томление все сильнее гнетет мою душу.. Прежде со мной не бывало ничего подобного, хотя отец твой участвовал во множестве сражений. Как бы нынче с ним не случилось беды!

— — Что ты, что ты, мама! — испугалась Мэри. — Вот увидишь, он вернется к тебе цел и невредим, как всегда бывало прежде. Ведь он — величайший воин Шотландии. Он непобедим в сражении! А ты, наверное, просто устала. Может быть, тебе следовало бы пройти в спальню и немного отдохнуть?

Но королева вялым, безжизненным взмахом руки отказалась от предложения дочери.

— Мне теперь не до отдыха, дорогая. Дай Бог, чтобы ты оказалась права! Ведь если с моим мужем случится что-нибудь худое, это будет для меня во сто крат хуже собственной кончины. Мне тогда останется только одно: молить милосердную смерть не разлучать меня с ним. — Маргарет вздохнула, и на лице ее вновь появилось так испугавшее Мэри выражение тоски и страха. Но вот королева тряхнула головой, отгоняя навязчивые видения, поднялась со стула и протянула Мэри руку. — Но я утомила тебя разговорами, дорогая моя Мэри. Довольно об этом. Пойдем-ка теперь « в обеденный зал, дитя мое. Настало время завтрака, а ты ведь наверняка очень голодна после столь долгого пути.

Поддерживая мать под руку, Мэри стала спускаться из башни на первый этаж замка. Следом за королевой и принцессой попарно вышагивали придворные дамы.

Весь долгий день, вся ночь и начало следующего дня прошли в Эдинбургской крепости в тревожном ожидании вестей. Мэри и Маргарет почти не разговаривали между собой, снедаемые страхом за жизнь своих мужей, сражавшихся друг с другом, и молясь об их благополучном возвращении.

В середине второго дня после начала военных действий королеве доложили о прибытии гонца.

— Пусть он войдет, — приказала она, выпрямившись во весь рост. На лице ее не дрогнул ни один мускул, и лишь побелевшие костяшки пальцев, сжавших четки, выдавали ее волнение.

На пороге появился светловолосый юноша-оруженосец в боевых доспехах. Он отыскал глазами королеву, сделал несколько шагов по направлению к ней, упал на колени и бурно разрыдался.

— Простите меня, ваше величество, что я привез вам дурные вести, — захлебываясь слезами, едва внятно пробормотал он. — Его величество король Малькольм мертв!

— Мертв! — словно эхо, повторила Маргарет и лишилась чувств.

Юноша оправился от слез и хотел было, как велели ему принцы, сообщить овдовевшей королеве подробности гибели своего короля и господина, но Мэри, хлопоча возле матери вместе с придворными дамами, махнула ему рукой, приказывая удалиться.

Вскоре холодные компрессы и растирания висков уксусом возымели свое действие, и Маргарет открыла глаза.

— Слава Богу, ты жива, мама! Мы все так за тебя боялись! — радостно воскликнула Мэри. Она поручила королеву заботам придворных, а сама выскользнула за дверь, чтобы выслушать рассказ прибывшего с поля боя гонца о последних минутах короля Малькольма.

Юноша, едва державшийся на ногах от усталости и отчаяния, дожидался Мэри в полутемном замковом коридоре. Он стоял у скамьи с высокой спинкой, прислонившись к каменной стене, но не осмеливался присесть и отдохнуть без позволения принцессы. Когда Мэри неслышными шагами приблизилась к нему, оруженосец приветствовал ее поклоном и тотчас же скорбно вздохнул, не решаясь заговорить первым.

— Говорите же! — нетерпеливо воскликнула Мэри. — Расскажите мне, как и где это случилось.

Молодой оруженосец устремил на нее взгляд, исполненный вины и сострадания, и от страха за братьев и Стивена у Мэри потемнело в глазах, а язык словно прилип к гортани. Она не решалась напрямик спросить о них юношу и только молча смотрела на него, ожидая, когда он заговорит сам.

— Я еще не все сказал вам, принцесса! — после долгого, как сама вечность, молчания произнес он. — Принц Эдвард тяжело ранен в одном из сражений. Когда я отправлялся сюда, он был еще жив, но…

— Где и как это случилось? — перебила его Мэри.

Оруженосец вздохнул и снова окинул ее виновато-сочувственным взглядом.

— При осаде Элнвика. Мэри всплеснула руками.

— Так они все же осадили Элнвик?! Не может этого быть!

Ее собеседник смущенно кивнул.

— Да, принцесса, Элнвик взят в осаду. Но наши войска терпят поражение за поражением на других участках битвы. При Элнвике-то и погиб наш отважный король и ваш родитель Малькольм, упокой, Господи, его душу. Вражеский отряд подобрался к нему с тыла и отрезал короля с его высочеством Эдвардом от остального войска. Когда мы подоспели на помощь, король был уже мертв, а раненый принц Эдвард истекал кровью.

Мэри слушала юношу, не пропуская ни слова, и перед глазами ее разворачивалась картина жестокого, неравного боя, в котором погиб ее отец и едва не лишился жизни старший брат.

— Под чьим командованием находился этот отряд? — побелевшими от ужаса губами спросила Мэри. Она заранее знала ответ на свой вопрос.

— Графа Нортумберленда.

Мэри обреченно кивнула и с горькой усмешкой пробормотала, словно разговаривая сама с собой:.

— Так я и думала. Иначе ведь просто и быть не могло. Смешно было бы надеяться…

Молодой воин взглянул на нее с некоторым недоумением и робко вставил:

— Его высочество Эдвард очень слаб… Мэри вцепилась в рукав его камзола и страстно выкрикнула:

— Нет! Не может быть! Это ужасно! Эд не может умереть!

Юноша-воин тяжело вздохнул.

— Мы отброшены назад, к самой Кумбрии. И теперь, без нашего доблестного короля и без принца Эдварда…

Он не закончил фразы. Мэри тоскливо вздохнула. Ей и так все было ясно. Она закрыла глаза и прислонилась спиной к холодной каменной стене. Чувства и мысли почти покинули ее. В ушах слышался гул, перед глазами плыли алые круги. Лишь через несколько томительных минут она стала понемногу возвращаться к реальности.

Первым, что она увидела, было участливо склоненное к ней серое от усталости, голода и недосыпания лицо молодого оруженосца.

— Принцесса, вы нездоровы? Я могу вам чем-нибудь помочь? Позвать к вам кого-нибудь? — с беспокойством спросил он.

Мэри ласково улыбнулась ему и отрицательно помотала головой.

— Спасибо, все уже прошло. Но скажите, кто же теперь станет командовать Шотландской армией?

Ее юный собеседник пожал узкими плечами и, недовольно хмурясь, буркнул:

— Похоже, принц Эдмунд.

Мэри испытующе взглянула на него и через силу улыбнулась. Но юноша не ответил на ее улыбку.

— Но ведь Эдмунд — испытанный воин. И другие вожди…

— Что до вождей, то они, к вашему сведению, принцесса, готовы повернуть назад и снова сцепиться между собой, — мрачно проговорил гонец. — Беда в том, что не все видят в Эдмунде преемника нашего короля!

Мэри нечего было ответить на эти горькие слова молодого воина. Она коротко поблагодарила его и предложила отдохнуть на скамье, сама же пошла распорядиться, чтобы его накормили на кухне и предоставили ему ночлег.

Известие о смерти мужа подорвало и без того истощенные силы королевы Маргарет. Она перестала принимать пищу, почти не спала, с трудом отличала свои тягостные, кошмарные грезы от реальности и через несколько дней последовала за своим горячо любимым супругом. Тело ее еще не успело остыть, когда в Эдинбург вернулся принц Эдгар. Он привез убитой горем Мэри ужасные вести: Эдвард умер от полученных ран, шотландская армия потерпела сокрушительное поражение, королевский престол, опустевший после гибели Малькольма, вознамерились захватить брат покойного, Дональд Бейн, и примкнувший к нему Эдмунд. Весть об этом подлом предательстве интересов семьи со стороны одного из братьев глухой болью отозвалась в истерзанном сердце Мэри. Прибытия объединенных войск двух самозванцев в Эдинбург следовало ожидать в ближайшие часы.

— Но это еще не все, Мэри, — продолжал Эдгар, обнимая сестру за плечи. — Твой муж передал нам через одного из освобожденных им пленных, что он намерен силой возвратить тебя в Элнвик.

— Чтобы подвергнуть меня заслуженному наказанию, — едва слышно произнесла Мэри. Она едва держалась на ногах. Сознание ее от всех пережитых ужасов словно помутилось: она едва понимала, что происходит вокруг, и почти ни на что не реагировала.

— Боюсь, он может даже убить тебя! — возвысил голос Эдгар, слегка тряхнув ее за плечи. — Армия наша разбита, отец мертв, престол пустует. Пойми, теперь тебя некому защитить, сестра.

Подумай, что можем мы противопоставить огромной армии де Уоренна? Ты слышишь, что я говорю, Мэри? Нам надо как можно скорее покинуть Эдинбург, дорогая, и укрыться в аббатстве Данфермлайн! Похоже, что все негодяи, кто притязает на шотландский трон, вот-вот устремятся сюда и станут искать случая расправиться с нами!

Собрав в дорогу самых младших своих братьев — Александра и безутешно рыдавшего маленького Дэвида, погрузив в крытую повозку гроб с телом королевы Маргарет, Мэри, Эдгар и несколько верных им воинов замкового гарнизона подъехали к воротам крепости.

— Поторопитесь, ваши величества! — крикнул им часовой, при их приближении поспешно спустившийся с башни. — Враги ваши уже совсем близко. Я видел боевой штандарт, реявший над головой высокого всадника в сверкающих доспехах. Я его хорошо разглядел. Это трехцветное знамя с красной розой поперек полос!

— Не может быть! — выдохнула Мэри. Эдгар с силой ударил кулаком по луке седла.

— Значит, и этот туда же! Выходит, что ублюдок Нортумберленд опередил Дональда Бейна и Эдмунда! Неужто и он хочет захватить шотландский трон?!

— Нет, — помертвевшими губами прошептала Мэри. — Ничего подобного у него и в мыслях нет. Все, что ему нужно, — это снова захватить меня!