Обещанная небом

Глава 31

С тех пор как в моей, если так можно выразиться, семейной жизни с Никой появился Сенатор.

Так как когда — то мне обещала моя любимая девушка, нам на самом деле жить стало ну совершенно не скучно.

До сих пор мне не известным, каким именно способом, но эта собака изменила нашу жизнь.

И я не говорю, что мне было плохо от того что творилось в наших семейных отношениях, но порой мне очень хотелось, безумно мечталось о спокойствии, о той спокойной обыденности в жизни, которая когда-то была у меня.

Но я полюбил ту собаку, чисто и искренне полюбил.

На тот момент в моей жизни мне казалось, что моя Ника и уже наша собака были единственными ради которых я жил.

Я не понимаю, как у них получилось это так сделать, но я не мог представить своей жизни и дня без них участия.

Я не скрою, но иногда были и такие моменты, когда я злился на эту собаку, но так или иначе я всегда находил те выводы о том, что хорошего произошло в наших отношениях, чтобы даже для такого человека как я находились причины для того чтобы этот домашний питомец заслуживал мою любовь.

Как-то в один день Ника оставила меня дома один на один с Сенатором, а сама утром ушла по каким-то своим делам.

В тот день, когда я проснулся утром, моей Ники дома уже не было.

Но зато, уже проснувшись и словно уже как по привычному для меня ритуалу последовательности утренних поступков изо дня в день. Я машинально ещё с закрытыми глазами повернулся в сторону части постели Ники, для того чтобы намеренно вдоволь как можно подольше пообниматься с ней с утра закинул свою правую руку в сторону Ники.

Не тут то же это было.

Вместо нежной на ощупь и приятной для моих прикосновений кожи моей Ники, я наткнулся своей рукой на Сеню и погладил густую и лохматую шерсть этого домашнего питомца.

Сенатор частенько любил спать по ночам на нашей постели между мной и моей любимой девушкой.

Не могу сказать, что я сильно был этому рад, но после долгих очень долгих уговоров моей Ники, я согласился пойти к ней на некоторые уступки.

И для меня уже вовсе неважно, какие уступки мы тогда с ней обсуждали.

И, если сказать по правде, то я даже позабыл о них.

На самом же деле для того чтобы я согласился совершенно на любую просьбу моей Ники мне просто было достаточно взглянуть в её глаза синего цвет.

Услышать её нежный голос и уловить на её губах её нежную улыбку.

И ради этих моментов я был готов согласиться с ней на все, совершенно на все даже на самые, по моему мнению, её безумные просьбы.

А, если признаться честно, то её такие просьбы в нашей жизни я слушал от неё довольно таки часто.

Ника прекрасно догадывалась, а может быть даже и знала о моей такой слабостью перед ней.

И частенько не скрывая своей порой смешившей меня своей наглостью в её поступках пользовалась этим.

И вот после вот таких вот не долгих её уговоров было решено то, что Сенатор имеет полное право на то, чтобы спать с нами в одной постели и на одной же кровати.

В ответ на мои ласковые поглаживания этот сосед по нашей постели в кровати облизнул мне руку.

«Ну, такое начало утро тоже можно назвать не плохим» подумал мысленно про себя я и улыбнулся.

— Ты же мой питомец — сказал я с нотками нежности в голосе Сенатору и потрепал его за его ухом.

От моих таких прикосновений и слов Сеня довольно, словно как медведь заурчал и заворочался в нашей кровати.

Сеня со всей той настойчивостью, которой он обладал, стал стягивать с меня плед.

Не могу сказать, что я был сильно этому рад, но таких сил больших сил, чтобы устоять перед настойчивыми поступками такой большой собаки не было даже у меня.

По моей собственной неволе мне пришлось обратить своё мнение на просьбы этого домашнего питомца и подняться с постели.

Сенатор, обрадовшись тому, что он от меня добился своего, замахал своим хвостом, и нежно не кусая, с бережностью обняв мою кисть моей руки, повёл меня за собой на кухню.

Ему, так же как и мне хотелось кушать. Об этом можно было понять и без слов.

Не успел я достать из холодильника колбасу для бутербродов, как Сеня выхватил у меня её из рук.

И вместе с ней в зубах убежал из кухни в комнату.

Я естественно решил догнать этого мохнатого беглянца для того чтобы отобрать у него забранную у меня его добычу.

Когда я пришёл за ним в нашу комнату, Сеня лежал на кровати, словно демонстративно положив свою правую лапу на колбасу.

При самой первой моей попытки подойти к нему этот лохматый питомец зарычал на меня.

Я такому его поведению, если сказать по правде был искренне удивлён.

Та собака, которая за всё то время, которое она жила с нами и ни разу ни на кого не гавкала, на меня зарычала.

И всё было бы более — менее хорошо, но нашей постели остался мой свитер.

— Ну, хоть одежду то мою отдай — умоляюще попросил я Сеню.

Но в ответ на мою просьбу он опять только зарычал.

Я уселся в коридоре, прижавшись к стене, рядом с комнатой и уговаривал нашего питомца пойти мне на уступки.

— Понимаешь, мой друг. Я же тебя даже полюбил и практически даже искренно.

Возможно, что даже и так как мою любимую девушку — в ответ, на что Сенатор зарычал.

— Ну ладно, ладно, уговорил, возможно, что даже больше чем неё — продолжил я. — Ну отдай мне свитер и хоть кусочек колбасы. А взамен ты можешь попросить у меня всё то, что ты хочешь. И поверь мне я тебя не обману.

В этот момент я услышал чей-то смешок, в том же коридоре в котором я находился.

Обернувшись в ту сторону откуда доносился смех я видел Нику, которая еле — еле сдерживала себя для того чтобы не рассмеяться во всей свой голос.

Увидев то, что я обратил на неё внимание, она сквозь смех сказала мне:

— Не то, чтобы я была удивлена, но я никогда сама не подумала бы о том, что ты любишь собаку больше чем меня.

— Солнце моё поверь мне, пожалуйста, что всё то, что я сказал Сене, было не серьёзно — усмехнувшись, ответил я моей Нике и подмигнул ей правым глазом.