Обладание

Глава третья

Мне нравилось возвращаться домой на автобусе, но совсем не потому, что я страдала клаустрофобией и ненавидела метро. Автобус номер 19 шел из Блумсбери и довозил меня до Ислингтона. Откровенно говоря, это был не самый быстрый способ добираться до работы и обратно, но я неизменно предпочитала именно этот маршрут. Я любила прогуляться по Флит-стрит и Кингсуэй до автобусной остановки, чтобы проветрить мозги, проходить мимо красных телефонных будок у Олд-Бейли и церкви Святого Климента Датского, особенно когда ее печальные колокола вызванивали старинную колыбельную «Апельсины и лимоны». Сев же в автобус, я принималась наслаждаться видами и звуками города. Впервые приехав в столицу, я могла целыми днями кататься на автобусе 19-го маршрута, прижавшись лицом к стеклу и глядя, как мимо проплывает город: Сэдлерс-Уэллс[3], перемигивающийся огоньками «Ритц», фешенебельные бутики на Слоун-стрит, а потом вниз по Чейнуок и мосту Баттерси-Бридж. Передо мной представала дистиллированная версия того, что мог предложить город, и все по цене единого проездного билета «Трэвелкард». Это был Лондон моей детской мечты.

Опустившись на сиденье и вытирая кончиками пальцев влагу со стекла, я мельком подумала, а не стоило ли мне приложить чуточку больше усилий и отпраздновать свой день рождения по-настоящему. Даже Дэвид Гилберт, трудоголик, какого свет не видывал, полагал, что я возьму выходной, чтобы погулять и повеселиться. Но я не видела причины нарушать свой еженедельный распорядок только из-за того, что стала на год старше. Одним из недостатков моей работы всегда была нехватка времени на личную жизнь. Вокруг Темпла имелось множество пабов, как и людей, с которыми можно пропустить стаканчик, но я всегда придерживалась той точки зрения, что, если хочешь сделать свою работу хорошо, ради нее приходится чем-то жертвовать.

Достав из сумочки мобильный телефон, я позвонила в китайский ресторан по соседству, торгующий едой на вынос. Поскольку сделать выбор между говядиной со свежим базиликом и курицей с соусом из желтых бобов я не смогла, то заказала и то, и другое, присовокупив к ним клецки в тесте и рагу по-китайски. Какого черта? В конце концов, сегодня у меня день рождения.

Сделав заказ, я мысленно вернулась к своему разговору с Вив Мак-Кензи насчет подачи заявления на получение шелковой мантии, после чего спросила себя: что принесет мне, Франсин Дей, звание королевского адвоката?

Вообще-то, каких-либо значительных перемен в моей жизни за прошедшие пять лет не случилось. Я жила в той же самой квартире на непритязательной окраине Ислингтона с тех самых пор, как мне исполнилось тридцать, и жизнь моя текла по размеренному распорядку. Я ходила в тренажерный зал два раза в неделю в одни и те же дни, а каждый август брала отпуск на десять дней, который проводила в Италии. Два скоротечных романа лишь усугубили мое долгое одиночество. С друзьями я виделась куда реже, чем должна была. Даже мелкие события в моей жизни происходили со знакомой регулярностью. По пути на работу я пила один и тот же кофе в «Старбаксе», а газету «Биг иссью» покупала у одного и того же румына, торгующего прессой у входа на станцию метро «Холлборн». Какая-то часть меня была вполне довольна этой привычной рутиной и не видела ровным счетом никакой необходимости менять сложившееся положение вещей.

Вглядываясь в капли воды на холодном стекле, я сообразила, что мы выехали на Сент-Пол-роуд. Отпихнув храпящего соседа, я выскочила из автобуса и остальной путь к своей квартире проделала по дороге, спускающейся в Дальстон.

Подойдя ближе, я увидела фару подъехавшего и остановившегося скутера службы доставки. Застонав от отчаяния, я бросилась бежать, но тротуар был мокрым. Поскользнувшись и едва устояв на ногах, я выругалась себе под нос и остановилась, роясь в сумочке в поисках кошелька. Билеты и обертки от конфет посыпались на землю, словно лепестки цветков, которые сдуло с дерева шальным порывом ветра. Наклонившись, я принялась подбирать разбросанные вещи, но скутер не стал меня дожидаться и вновь растворился в темноте.

Запыхавшись, я добрела наконец до своей входной двери. В дверном проеме виднелась чья-то фигура, державшая в руках белый пакет с ручками, полный картонных упаковок.

– Ты должна мне двадцать три фунта, – сообщил мне сосед Пит Кэрролл, аспирант Имперского колледжа Лондона, проживавший в квартире подо мной последние полтора года.

– Ты дал ему на чай? – поморщилась я.

– Я – аспирант, – с деланным неодобрением возмутился он.

А я размышляла, бежать ли мне вслед за разносчиком еды. Я давно стала их постоянной клиенткой. Они бесплатно привозили мне крекеры с креветками, и мне очень не хотелось лишать их чаевых или давать повод думать, что у меня туго с деньгами.

– Я вызвала их всего каких-то пятнадцать минут назад. Обычно на доставку им требуется целая вечность.

Я протянула Питу двадцатифунтовую банкноту и добавила пятерку, после чего вошла в наше запущенное фойе, забрала свою почту и сунула ее в сумку.

– Заказывать еду вечером во вторник – это неприличная роскошь, – улыбнулся Пит, неловко складывая руки на груди.

– Сегодня у меня день рождения, – без всякой задней мысли отозвалась я.

– То-то я думаю: а что это поделывают разноцветные конверты среди прочей макулатуры? Значит, ты сегодня никуда не идешь?

– Сейчас – середина недели. У меня куча работы.

– Зануда.

– Мне надо готовиться к завтрашнему выступлению в суде.

– Скучная ты личность. Пожалуй, я все-таки выгоню тебя в паб.

– Нет, Пит. Я действительно занята. Работаю с пожирателем свиных клецок, – отшутилась я, показывая ему пакет с китайской едой. – Понимаю, со стороны этот способ отпраздновать собственный день рождения может показаться странным, но такое случается, когда тебе вот-вот стукнет сорок.

– Отказ не принимается, – с жаром заявил он, и я поняла, что так легко отделаться мне не удастся.

– Пожалуй, я купила слишком много китайской еды. С меня – рагу по-китайски, если ты обеспечишь выпивку. Но через час я должна сидеть за письменным столом.

– Я мигом, – во весь рот улыбнулся он.

Пит исчез в своей квартире на первом этаже, а я стала подниматься по лестнице к себе домой.

Оставив дверь приоткрытой, я повесила пальто на вешалку, а пакет опустила на пол. Скинув туфли, я с наслаждением зарылась пальцами ног в ковер и расстегнула верхнюю пуговку на блузке.

Моя квартира была моим убежищем. Прохладным, мирным раем, выкрашенным краской модной расцветки «Фэрроу энд Болл», и я моментально пожалела о том, что пригласила постороннего человека разделить его со мной.

Смирившись с тем, что гость у меня все-таки будет, я достала две тарелки из шкафа на кухне, и в это время в холле появился Пит с четырьмя банками светлого пива в упаковке.

– Дай мне бокал. Полагаю, что ты – не из тех девчонок, кто готов пить прямо из жестянки.

Он налил мне полный бокал пенного лагера, затем открыл еще одну банку для себя, а я принесла в гостиную китайскую еду.

– Значит, тебе уже почти сорок, – заявил он, усаживаясь на софу рядом со мной. – А по тебе и не скажешь.

– Мне – тридцать семь, – ответила я, только сейчас сообразив, как мало мы с Питом знаем друг о друге.

Хотя разговаривали мы чаще других соседей в Лондоне: встречались на автобусной остановке, а еще он охотно чинил ноутбуки и сгоревшие предохранители в электрическом щите. Как-то прошлым летом я шла мимо местного паба, а он пил пиво снаружи. Он пригласил меня составить ему компанию, и я согласилась, потому что тогда было душно и жарко и солнце пекло неимоверно, а после тренажерного зала мне ужасно хотелось пить. Но вот другом я его не считала.

– Кстати, вчера я получил письмо от домовладельца, – сообщил Пит, снимая фольгу с коробки китайского рагу. – Он поднимает арендную плату, потому что крыша якобы нуждается в ремонте. Решил, что оба нанимателя должны внести пятнадцать штук в амортизационный фонд.

– Проклятье, я еще ничего не слышала об этом.

– Но пятнадцать штук – это дневной заработок знаменитой леди-барристера, – улыбнулся он.

– Если бы.

– Перестань, ты купаешься в деньгах.

– Ничего подобного, честное слово, – отозвалась я, качая головой. – Я – барристер на подработке по мелочам и сижу по уши в долгах, если учитывать тысячи фунтов неоплаченных счетов.

– Тебе заплатят. Банки знают, что с тобой можно иметь дело. И тогда ты станешь богатой.

«Ага, как же», – фыркнула я про себя. Моя семья тоже считала меня богачкой, но ведь все относительно, а в Лондоне, общаясь с адвокатами и бизнесменами, подобными Мартину Джою, мне было легче взглянуть на свое финансовое положение под другим углом. Быть может, если я заполучу-таки шелковую мантию, то положение дел действительно изменится. Я буду вести крупные, вкусные дела, моя почасовая ставка удвоится, так что когда-нибудь, не исключено, я смогу позволить себе один из особняков георгианской эпохи в Кэнонбери – тех самых, что изначально и побудили меня поселиться в районе N1. Я по- прежнему любила ходить мимо и мечтать о них.

Но тут я вспомнила о том, что мне предстоит где-то достать пятнадцать тысяч фунтов, и отпила большой глоток пива, чтобы успокоиться, хотя и знала, что делать этого не следует.

– Знаешь, сегодня я общалась с одним человеком, который тратит на ленч двадцать четыре тысячи фунтов в год, – сказала я, обмакивая клецку в соевый соус.

Пит покачал головой.

– И из-за таких вот людей ты даже не можешь по-человечески отметить свой день рождения.

Он рассмеялся, а я сказала себе, что в чем-то он, несомненно, прав.

– В этом конкретном разводе я представляю интересы мужа. Но тебе будет приятно узнать, что завтрашнее дело, то самое, к которому я должна готовиться, представляется мне куда более достойным.

– Очередной богатенький муж, которого хотят поиметь, – улыбнулся он.

– Ничуть не бывало. Мой клиент – мужчина, которого хотят лишить возможности видеться со своими детьми. Самый обычный малый, который застал свою жену в постели с другим мужчиной.

– Эх, люди, – негромко проронил Пит.

Я кивнула.

– Держу пари, что ты безмерно рад тому, что тебе приходится иметь дело исключительно с компьютерами. У них, по крайней мере, нет чувств.

– Как посмотреть.

– То есть?

– Если ты придерживаешься определенной точки зрения на то, как наш мозг порождает сознание, ты никогда не поверишь в возможность существования разумных компьютеров. Тем не менее разработчики искусственного интеллекта не сомневаются, что недалек тот день, когда компьютеры смогут имитировать человека.

– Какой ужас! Ведь тогда мы станем лишними и ненужными, не так ли?

– Некоторые виды занятости не потеряют актуальности никогда.

– Адвокаты по разводам, ты имеешь в виду?

– Машины оперируют логикой. А в любви и взаимоотношениях ей места нет. Я бы сказал, что в обозримом будущем с тобой все будет в порядке.

– Рада слышать, особенно учитывая то, что надо платить за новую крышу.

Воцарилось долгое молчание. Мы съели все китайские блюда и исчерпали темы для разговора.

– Ну, что ж, пора приниматься за работу.

Переложив объедки на одну тарелку, я понесла их на кухню. Обернувшись, я вдруг заметила, что в дверях стоит Пит. Шагнув ко мне, он взял меня рукой за подбородок. Я изумленно ахнула, не успев даже подумать о том, с чего это он решил, будто я умираю от желания, а он уже впился мне в губы поцелуем. От него пахло пивом и желтыми бобами. Его слюни размазались у меня по щеке.

– Пит, ты мой друг. И ты пьян, – сказала я, отталкивая его.

– Иногда бывает просто необходимо напиться, – ответил он.

Я попятилась от него. Впрочем, нельзя сказать, что его поведение стало для меня полной неожиданностью. Завидев, как он поджидает меня с заказом из китайского ресторана, я должна была насторожиться.

– Все дело в разнице в возрасте, не так ли? – Я уловила нотки досады в его голосе. Мужчины и их пресловутая самоуверенность. – Будь я тридцатисемилетним мужчиной, а ты – моей ровесницей, никто бы и ухом не повел.

Я чувствовала себя виноватой и жестокой. Ведь у него не было причин полагать, что я оттолкну его. В конце концов, это я пригласила его к себе, в свою квартиру, на ужин в честь собственного дня рождения.

– Мне очень жаль, – негромко проговорила я. – Я знаю, что веду себя, как жалкая старая дева, но мне это нравится.

– В самом деле? – с вызовом осведомился он.

– Я работаю по одиннадцать часов в день, Пит, потом прихожу домой и снова начинаю работать. Места для чего-либо иного попросту не остается.

– Перестань во всем винить свою работу.

Было время, когда я не обратила бы внимания на то, что Пит не в моем вкусе, и мы оказались бы в одной постели в моей спальне, но сегодня вечером я всего лишь хотела, чтобы он ушел.

– Пожалуй, мне лучше уйти, – ровным тоном произнес он.

Я кивнула, и он вышел, не сказав ни слова. Закрыв за ним дверь, я подалась вперед, уперлась в нее лбом и шумно выдохнула.

– С днем рождения, – прошептала я, отчаянно желая, чтобы этот день закончился.