Облом

Глава 49 Мэгги

Боже мой. Неужели я это сказала?

Ага. Совершенно точно я произнесла это вслух. Неприличная Мэгги. Очень похотливая и дерзкая Мэгги.

Медленно встав на ноги, Рай уложил меня на кровать.

— Почему бы тебе не начать?

Сняв свитер, он начал расстегивать пуговицы на рубашке, которая была под ним, торопливо теребив пальцами в попытке быстро избавиться от одежды. И я надеялась, что возможной причиной этому была я, лежавшая в его кровати и медленно ласкавшая клитор, и это подталкивало его к действию.

Спустив штаны и боксеры сразу, он забыл, что был всё еще в обуви, и чуть не споткнулся, когда пытался распутать одежду.

Тихонько рассмеявшись, я почувствовала как мои щеки загорелись.

— Куда-то торопишься?

Ухмыльнувшись, Рай снял лоферы, отбросил штаны с трусами и швырнул носки к остальной одежде.

— Вроде того. Меня здесь ждет срочное дело.

Забравшись на кровать, он лег на меня, и я практически зашипела от ощущения его голого тела. Приблизившись, он коснулся моих губ.

— На самом деле, это замечательное и чертовски срочное дело.

— Это так? — шептала я в ответ, дразня его. Я зажала парня бедрами, обвив его ногами, и мой центр пульсировал прямо рядом с его членом.

— Разве я говорил тебе перестать ласкать себя? — произнес он, постаравшись придать голосу строгость.

Я выгнула бровь.

— Ну, это ужасно сложно делать, когда ты уже на подходе.

— Что ты хочешь сказать? Не мешать тебе?

— Возможно. — Мои губы подергивались в попытке растянуться в озорной улыбке.

Вдруг Рай переместился, оказавшись лицом между бедер. Его теплое дыхание окатило мой центр, когда он спросил:

— Может, мне сделать так?

Наклонившись, он коснулся меня ртом, проведя языком возле моего входа.

— Может быть, — выдохнула я.

Он ласкал меня языком и губами, а я расставила ноги и уперлась ими в матрас, после чего стала приподниматься, еще больше предложив себя его рту. Он промычал в одобрении, и я почувствовала еще большее возбуждение. Я провела рукой по волосам парня, прошептав его имя.

— Рай… — новый тихий стон сорвался с моих губ. — Не останавливайся.

Он вошел языком в меня глубже, а я еще больше подалась к нему в то время, как пальцами он начал массировать клитор, заставив мои внутренние мышцы сжаться.

— Рай, я… — не успела закончить, как моим телом овладело наслаждение, я выгнулась, мои внутренние мышцы сжались, освободившись. И Рай был всё это время со мной, с каждой пульсацией моего тела, в каждом сжатии мышц, подтолкнув, ласкал своим языком и пальцами.

Когда мое тело стало расслабляться, он оставил нежный поцелуй на моем холмике и подтянулся ко мне, где я лежала с закрытыми глазами, а моя грудь всё еще тяжело вздымалась.

Он наклонился к моему уху и прошептал:

— Я недоволен тобой, юная леди.

Как по сигналу я открыла глаза.

— О, правда?

— Да. Ты ведь знаешь, что это значит?

— Нет, что?

Сдвинувшись так, чтобы кончик его члена был напротив моего входа, он ответил:

— Это значит, что в следующий раз ты так легко не отделаешься. — Он сдвинулся на дюйм, и мы оба ахнули от прикосновения. — Я собираюсь вовсю взяться за тебя.

За этим движением бедрами последовало новое сладкое движение.

— Думаю, что смогу справиться.

Меня не волновало, что мое затрудненное дыхание противоречило сказанному. Всё, что в данный момент имело значение, — это то, что он был внутри меня. Я схватила его за задницу, притянув ближе и заставив его медленно, мучительно медленно, погружаться глубже до тех пор, пока он не вошел полностью.

Тяжело сглотнув, я взглянула на него и знала, что он старался сдерживаться. Рай тяжело выдохнул мне в шею.

— Лучше не пытайся отсрочить события, — мои слова, сказанные хриплым голосом, заставили его поднять голову и взглянуть на меня с любопытством. — Иначе тебе придется дорого заплатить за это.

Ухмылка, которая появилась на его лице после моего поддразнивания, была такой мальчишеской и… такой милой.

Боже, я любила его.

— Что ты скажешь, если я сделаю вот так. — Он медленно вышел из меня, чтобы быстро и так же глубоко вернуться обратно. — Тебе понравится?

Я выгнулась, сильнее прижавшись головой к подушке, приоткрыла рот, а глаза закрыла.

— Я… не уверена. Думаю, тебе следует сделать так еще раз, чтобы проверить.

И он сделал. Снова и снова. На протяжении всей ночи мы любили друг друга, исследовали и изучали наши тела. Пока, наконец, мы не были измучены настолько, что провалились в сон. Я находилась в его объятиях, положив голову на плечо, а ладони расположив на груди. Именно там, где сердце. Где, как я надеялась и молилась, оно билось для меня. Молилась о том, чтобы каким-то образом он полюбил меня так, как я любила его.

— Иногда мне кажется, что твои поцелуи приведут к тому, что я скажу: «Господи, Боже. Думаю, что я беременна».

Рай уставился на меня через зеркало в ванной, ополоснув рот после чистки зубов, пока я скручивала спутанные волосы в пучок.

Послав мне взгляд полный веселья, он выгнул бровь.

— Разве ты не знаешь, как появляются дети, Мэггс?

— Почему же, знаю, конечно, Рай. Но ты понимаешь, о чем я. Мои яичники практически выкрикивают твое имя, когда ты так меня целуешь.

— Ты о том, когда я между твоих ног?

Игриво стукнув по его руке, я фыркнула от смеха.

— Ты ужасен.

Он притянул меня ближе.

— Ты любишь это.

Я люблю тебя.

— М-м-м, возможно. — Я изобразила задумчивость, будто и правда раздумывала об этом.

— Держу пари, если я приготовлю свои знаменитые рогалики, тебе станет лучше.

Взглянув на него, я медленно сказала:

— Ты просто кладешь их в тостер и смазываешь маслом.

Притворившись, что он задыхался от негодования, Рай произнес:

— Как ты смеешь насмехаться над моими бубликами? Да ты знаешь, что я живу в…

— Стеклянном шкафу эмоций? — подсказала я.

Улыбнувшись, он быстро поцеловал меня и отпустил, повернувшись к выходу из ванной.

— Шучу. Пойду схожу в «Сладости и удовольствие», узнаю у Мишель насчет круассанов и еще чего-нибудь вкусного. Скорое вернусь.

— А что потом? — полюбопытствовала я и пошла за ним по коридору, пока он брал ключи и направлялся к двери.

Взявшись за дверную ручку, он повернул голову.

— Затем, — в его глазах промелькнула какая-то вспышка, сулившая неприличное, — мы поедим.

То, как он произнес слово «поедим», дало мне понять, что он говорил не только о еде.

Он говорил обо мне.

Если бы я надела трусики под большую футболку Рая, которую он натянул на меня этим утром, они были бы очень мокрыми.

Забудьте. Эти неудачники сгорели бы.