Обнажись для убийства

Глава 10

— Итак, вы Эд Норман, — сказал я.

— Правильно, Скотт. И... Какого дьявола ты корчишься, Фостер? Что с тобой?

Несомненно, Фостер — это не кто иной, как тот самый джентльмен, с которым я оказался так тесно связан. Увидев Эда Нормана, я бессознательно напрягся, в результате чего автоматически усилился захват. Фостер согнулся с широко открытым ртом, издавая при этом слабый писк.

— Он как-то странно повел себя. Я притащил его сюда и теперь, по-свойски говоря, не знаю, что с ним делать дальше.

На скулах Нормана заиграли крупные желваки, но тут же исчезли. Вчера вечером я заметил какую-то необычность его лица и сейчас рассмотрел шрамы — один справа от глаза и второй на щеке. Такие шрамы обычно бывают от ножа. Норман сказал:

— Мне кажется, что вы чересчур искушаете судьбу, Скотт.

Он произнес это как бы между прочим, тихо, неторопливо и даже умиротворяюще. Я не умиротворился, но предпочел промолчать.

Норман поднялся из-за стола, подошел к двери, открыл ее и приказал:

— Убирайся отсюда, Фостер!

После этого он бросил на меня выжидающий взгляд. Я развернул Фостера, придал ему некоторое ускорение и отступил в сторону. Тот, спотыкаясь, заковылял к выходу, но, не достигнув его, развернулся и двинулся на меня.

— Вон, — негромко сказал Норман.

После секундного колебания, испепелив меня взглядом, Фостер резко повернулся и с гордым видом прошествовал к выходу. Норман закрыл двери, вернулся в свое кресло за письменным столом и небрежно махнул рукой в сторону стула. Я уселся. Зазвонил телефон.

Он поднял трубку, что-то буркнул в нее и внимательно выслушал собеседника, не сводя с меня взгляда. Положив трубку на место, он лениво откинулся на спинку кресла — этакая махина из кованой стали и сжатых пружин, но с глазами снулой рыбы. Если бы не глаза, он был бы вполне хорош собой. Даже шрамы говорили, что этот парень готов схватиться с самим дьяволом и выйти из этой схватки победителем.

Он заморгал, как будто его мысли витали где-то очень далеко, и неожиданно произвел на свет роскошную улыбку.

— Итак, Скотт, ради чего вы искали встречи?

Норман начал играть роль очаровательного хозяина, но оказался никудышным актером. От его улыбки веяло теплом Аляски, и еще меньше, чем тепла, было в ней искренности.

Я улыбнулся и уклонился от ответа.

— Вот уж не предполагал, что вы тот, кого я видел в доме миссис Редстоун вчера вечером. С Эндоном Пупеллом и Гарликом.

Он слегка нахмурился, но при этом оскал — улыбка мертвой головы — остался на месте.

— Да, я заметил вас там. Однако я не был с Эндоном или с этим... как вы его назвали?

— Гарлик.

— С Эндоном я, правда, перекинулся парой слов, но пришел совсем с другими людьми. С друзьями. Вы ведете дело, Скотт?

— Ага. Полагаю, вы и не слыхивали о Гарлике?

— Никогда. На кого работаете?

— На клиента. Странно, что вы никогда не слыхали о Гарлике. Он вчера намеревался проломить мой череп, а возможно, и пристрелить. Я подумал, что вы могли подослать его. Вчера я и не подозревал, что вы Эд Норман.

Он хмыкнул, не разжимая зубов.

— Ну, теперь вы знаете.

— Абсолютно точно. Теперь о Пупелле. Не подсовывал ли он вам не так давно пустую бумажку вместо чека? Тысяч на пятьдесят или около того?

— Откуда вам это известно, Скотт?

— Слышал сплетню где-то в городе. Значит, это правда?

— Вопрос решен.

— Пупелл сумел расплатиться?

— Вопрос решен.

— Так, видимо, и есть. — Я не забыл улыбнуться. — Видел, как Пупелл поигрывает за этой дверью. Это означает, что он расплатился, правда?

— Скотт, — начал Норман, но уже без улыбки, — запустите-ка палец или лучше два в свои уши и выдерните оттуда всю растительность. Ну а теперь скажите всю правду. Ведь вы явились не для того, чтобы расспрашивать меня о Пупелле, не так ли?

Я не имел ни малейшего представления, что сказать. Зачем я пришел сюда? Я ожидал увидеть кого угодно, только не участника вчерашнего обеда, бесспорно, приятеля Пупелла. И кроме того, я не мог избавиться от чувства, что сказал Норману больше, чем он мне. И это при том, что вопросы задавал я.

Однако надо что-то придумать, правдоподобно и быстро.

— Не о Пупелле. Я хотел добраться до этого подонка Гарлика. Он махал своей пушкой у моего носа, чем сильно рассердил. Естественно, я не прочь поболтать с ним.

— Почему вы решили, что я могу быть полезен в этом деле?

— Я слышал, что он бывал здесь пару раз. Немного побаловаться картишками.

— Повторяю, я не слышал об этом человеке.

— Верно. Но я не знал этого до прихода сюда.

— Теперь знаете. Полагаю, мы исчерпали тему нашей беседы.

— Тоже верно. — Я встал со стула.

— Надеюсь, — сказал Норман, — вы поймете меня правильно, Скотт, я хотел бы, чтобы вы не появлялись в замке. Более того, я решительно настаиваю на этом. — Он опять показал мне свою фирменную улыбку.

Норман продолжал речь, но я пропустил все слова мимо ушей. В дальнем углу кабинета, позади стола Нормана, находилось мягкое, обитое тканью кресло. Весьма странное месторасположение для этого предмета мебели. Я взглянул на покрытый бежевым ковром пол офиса, из-под основания кресла выступило темное пятно. Если бы здесь кого-нибудь застрелили, меня к примеру, подумал я, а кровь пролилась бы на ковер, то она, после того как ее замыли, выглядела бы как коричневое пятно.

Норман все говорил.

— ...Не буду повторять, Скотт. Но все же я рад, что вы разок побывали у нас.

Он может заговорить до смерти, подумал я, но вслух произнес:

— Конечно, конечно. Единственного посещения вполне достаточно для меня. У вас прекрасное заведение, Норман. До встречи.

Честно говоря, уходить мне совсем не хотелось. Я предпочел бы немного пошарить в его кабинете. Однако мне нравятся порядок и чистота, и одного пятна крови на ковре более чем достаточно. Кроме того, это сооружение-крепость, и, пока Норман не даст сигнал, гориллы просто не выпустят меня живым через стальные двери, даже если я и уложу на некоторое время их босса.

Пришлось уйти.

Первые стальные двери сторожил интеллектуальный гигант. Выражение недоумения еще не покинуло его лицо. Он долго и пристально смотрел на меня, я физически ощущал, как ворочаются его мозги. Титан мысли раздумывал, где же он мог видеть эту физиономию раньше. Наконец он что-то невнятно буркнул, повернулся, отодвинул запор, распахнул дверь и позволил мне пройти, так и не спросив ничего.

Пупелл и Вера отсутствовали в игровом зале. Безуспешно поискав их глазами, я спросил у крупье за столом, где играл Эндон:

— Что случилось с Пупеллом? Он же только что швырял здесь кости.

— Мистер Пупелл ушел примерно пять минут назад. Мне кажется, сэр, ему стало не по себе.

— Вы видели, как он уходил?

Крупье утвердительно кивнул.

— Он ушел сразу? А может быть, он прежде позвонил по телефону?

По всем сторонам зала у стен находились небольшие столики с телефонными аппаратами цвета слоновой кости.

Крупье заморгал, вспоминая.

— Да, мистер Пупелл воспользовался телефоном, сэр, — сказал он и указал на один из столиков. — Я обратил внимание, потому что гость выглядел больным.

— Видимо, он решил, что покидает этот мир, и позвонил своему доктору. Спасибо.

Я подошел к телефонному столику, нашел в телефонном справочнике номер «Афродиты» и набрал его. Это была внешняя линия, а не внутренняя система, однако Эндон мог свободно позвонить отсюда в офис Нормана по городскому номеру. Старый, добрый доктор Норман. Он умеет все так хорошо организовать. Неожиданно мне очень захотелось исчезнуть и оказаться подальше от этого места. Но прежде чем повесить трубку, я убедился, выслушав несколько длинных гудков, что «Афродита» сегодня закрыта.

Фостер пропустил меня через дверь, вновь опалив взглядом. Но я был уверен, что в данный момент он ничего больше сделать не может, особенно здесь, где так много свидетелей. Я прошел через первый зал, заполненный престарелыми Ромео и юными Джульеттами, но Пупелла здесь не было. Рыцарь на подъемном мосту все еще торчал в седле.

Я был весь внимание, пока шел к «кадиллаку», затем очень медленно покинул стоянку. Однако, когда замок исчез из виду, я надавил на акселератор и примерно через милю быстрой езды, свернув на боковую дорогу, погасил фары.

Через минуту, а может, и меньше, обтекаемый черный автомобиль промчался мимо меня, словно ракета. Я, не торопясь, выкурил сигарету, поразмышлял немного, включил двигатель, и «кадиллак» покатил в Фэйрвью.

«Афродита» не работает, и дел на сегодня, по совести говоря, не оставалось. Кроме того, требовалось хорошенько рассортировать в уме те крохи информации, которые удалось собрать за день. Была еще одна причина, заставляющая ехать в Фэйрвью: мне хотелось еще раз увидеть Лорел. Конечно же мне следует убедиться, что с ней ничего не случилось и что за время моего отсутствия в лагере не произошло никаких неприятностей. Но в глубине души я знал, что еду, так как я просто хочу ее увидеть.

Я отыскал место на стоянке, оставил «кадиллак», открыл калитку и направился по тропе к центру лагеря. Подходя к низкому зеленому строению, я посмотрел налево, где в свете луны едва виднелась хижина Лорел. Окна домика не светились, и я решил, что она спит.

Было очень тихо. Только шелест листьев от легкого движения воздуха да шорох моих шагов нарушали тишину. В хижине налево рама окна была поднята и занавески, украшенные оборками, колыхались за ними. Я постучал, костяшки пальцев загрохотали по двери на удивление громко. Из дома не доносилось ни звука. По спине начал расползаться липкий холодок беспокойства.

Я вновь постучал, затем просунул голову в окно и негромко позвал: «Лорел! Эй, Лорел!»

Безмолвие. Я толкнул дверь. Она оказалась незапертой. Войдя в дом, я нащупал на стене выключатель и зажег свет. В дальней стене комнаты зиял прямоугольник распахнутой двери. Наверное, там находилась спальня, потому что в хижине было только две комнаты. Первая комната была обставлена очень просто — стол, три кресла и маленькая кушетка. Я прошел в спальню и нажал на выключатель.

Пустая постель была смята, как будто Лорел лежала на ней, прежде чем уйти. Я начал покрываться холодным потом.

Когда погас свет, через заднее окно спальни стало заметно какое-то свечение. Я подошел к окну и выглянул из него. В соседней хижине, всего в нескольких ярдах от меня, горел свет. Со слов Лорел я понял, что этот домик, видимо, предназначался мне. Я вышел на воздух, не забыв выключить электричество, и затрусил вокруг дома по направлению к источнику света.

Не останавливаясь у окна, а сразу распахнув дверь, я вбежал в дом и без задержки помчался в спальню.

Она покоилась на постели. Я обошел вокруг кровати и склонился над ней. Света, пробивающегося из другой комнаты, едва хватало на то, чтобы я мог опознать Лорел. Она лежала на боку, но тело изогнулось так, что плечи почти плоско лежали на матраце, она была частично прикрыта светло-голубой простыней. Лорел ровно дышала в спокойном сне. Я постоял над ней, пока сердце перестало бешено колотиться. С удивлением я обнаружил, что мускулы мои напряжены, нервы натянуты, как струны, горло пересохло.

В слабом освещении, со спокойным лицом она казалась мне еще милее, чем при свете дня, моложе и беззащитнее. Голубая простыня, натянутая на тело, лишь наполовину прикрывала ее грудь. С другой стороны из-под простыни виднелись крошечные ступни ног.

В этот момент я осознал, что неразрывно связан, нравится мне это или нет, эмоционально связан с этой девчонкой. Сегодня она частенько занимала все мои мысли. Но я отгонял опасения, убеждая себя, что с ней ничего не может случиться, все будет в порядке и нет причины беспокоиться. Но последние минуты достались мне тяжко. Я испугался, найдя ее хижину пустой, испугался гораздо больше, чем был готов признаться самому себе.

И облегчение, когда я увидел ее невредимой, было на грани шока. Я не спрашивал, почему она оказалась здесь, достаточно того, что она жива, в безопасности и в тепле.

Я не отрывал от нее взгляда, ощущая, как уходит напряжение. Ее дыхание прервалось. Она слегка повернулась и широко открыла глаза. Схватив воздух открытым ртом, она откатилась подальше от меня и, задев ногами за спинку кровати, соскочила с нее и бросилась к дверям.

— Лорел! — завопил я.

Она остановилась, схватившись рукой за косяк двери.

— Шелл?

— Да, дорогая. В чем дело?

Плечи Лорел слегка обвисли, затем вновь выпрямились. Она повернулась ко мне лицом.

— Я не знала, что это ты. Я думала... я спала и... — Конец фразы повис в воздухе.

— Успокойся, — сказал я. — Это всего лишь несколько растерянный директор оздоровительной программы. Помнишь такого?

Она рассмеялась негромко и нервно.

— Ты напугал меня, Шелл. Подожди, я должна прийти в себя.

— Я должен тебе заявить следующее. Поскорее укройся простыней, иначе нам обоим придется приходить в себя. Или мне уж точно. Я только что явился из мира, где все...

Она рассмеялась на сей раз гораздо естественнее и непринужденнее и прошла от двери к постели, при этом между нами были какие-то дюймы.

Вместо членораздельной речи у меня получились слабые неразличимые звуки.

— Присаживайся, Шелл. Я уже в полном порядке.

— Ты больше чем в полном порядке.

Я оглянулся в поисках стула. Стульев в спальне не оказалось.

— Садись на кровать, — сказала она. — Я тебя не укушу.

— Что ж, если это необходимо, — ответил я и уселся на самый краешек.

Лорел с художественной небрежностью слегка прикрылась простыней.

— Ладно, — сказал я, — пожалуй, пойду-ка я к себе. Ха-ха! Здесь ведь я у себя, не так ли?

— Извини, я вела себя как последняя дура, Шелл. Я открыла глаза и увидела тебя, но я не знала, что это ты. — Голос ее был нежен, как ветерок за окном спальни. — Больше всего меня испугало то, что ты полностью одет.

— Испугало что? Замечательно. — Я откашлялся. — Эту беду без труда можно исправить.

— Последнее, что можно узреть в Фэйрвью, так это одетый мужчина, склонившийся над твоей кроватью, — закончила она.

— Да... а... Наверное, мне следовало включить свет. Что? Я сейчас это сделаю. — Я заторопился. — Пусть будет свет в доме. Беседа во тьме не для цивилизованных людей.

Мой голос дребезжал по-стариковски, хотя я таковым себя вовсе не ощущал. Во мне полыхало пламя юности, я был наполнен энергией и горячими красными кровяными тельцами, которые опаляли мозг и тело.

— Лорел, — начал я скрипучим голосом, — помнишь, что я сказал, когда мы впервые встретились? Как я объяснил, я живой человек и не привык к...

Она наклонилась и закрыла двумя теплыми пальцами мои губы.

— Не продолжай. Зачем ты так?

— Ты не понимаешь, что со мной?

Она коротко рассмеялась.

— Конечно, понимаю, — и после секундной паузы добавила: — Я пришла сюда, потому что мне было страшно. Одна в хижине и в полном неведении, когда ты вернешься. И вернешься ли вообще. Я хотела подождать здесь, но уснула. Я боялась одиночества. Сейчас мне лучше, но я все-таки боюсь... оставаться одна.

Свет из соседней комнаты, казалось, стал ярче, он освещал обнаженные плечи и груди, которые были глаже слоновой кости и нежнее пуха.

Лорел смотрела на меня сквозь полуопущенные длинные ресницы. Ее рот был приоткрыт.

— Ты не останешься в одиночестве, — сказал я, наклоняясь ближе к ней. Кончик ее языка скользнул по губам, открывшимся мне навстречу.

Я целовал ее шею, плечи, грудь.

Губы Лорел погладили мою щеку и коснулись уха. Она что-то шептала мне.

Я поднялся. Когда же я вновь скользнул в постель рядом с ней, она неподвижно покоилась на спине. Долгие секунды она лежала не двигаясь, затем медленно повернулась ко мне и прижалась всем своим прекрасным телом.

Я один раз произнес ее имя, и она один раз прошептала мое. После этого для слов не осталось места. Ни одного слова, лишь много позже Лорел сказала уставшим сонным голосом:

— Покойной ночи, Шелл, дорогой.

— Покойной ночи, — ответил я.