Обожженная

Глава 13

Рефаим

Рефаим сразу почувствовал, когда Тьма материализовалась. В этот момент он сидел на балконе, грыз яблоко и смотрел в ясное ночное небо, стараясь не обращать внимания на назойливый призрак маленькой девочки, которому имел несчастье чем-то понравиться.

— Ну расскажи, ну пожалуйста! Правда, что летать — это здорово? — в сотый раз канючил приставучий призрак. — Мне кажется — еще как здорово! Я никогда не летала, но уверена, что махать собственными крыльями куда лучше, чем сидеть в скучном самолете.

Рефаим испустил страдальческий вздох. Эта девчонка болтала больше, чем Стиви Рей, а ведь у той рот почти не закрывался! И что ему теперь делать? Продолжать игнорировать это назойливое дитя в надежде, что ей когда-нибудь надоест к нему приставать, или попробовать придумать какой-нибудь другой способ, поскольку она явно не обращала внимания на его равнодушие? Может, спросить Стиви Рей о том, что это за призрак?

Мысли его снова вернулись к Красной. Впрочем, честность требовала признать, что его мысли и так все время крутились вокруг нее.

— А это опасно — летать? На собственных крыльях? Наверное, опасно, потому что ты вот разбился, правда? Это все потому, что ты летал...

Дитя продолжало лепетать свою чушь, когда сама ткань мироздания вдруг изменилась. В самый первый жуткий момент Рефаим испытал волнующее чувство узнавания, и на какой-то сумасшедший миг поверил, что его отец вернулся.

— Тихо! — заорал Рефаим на призрачную девчонку. Вскочив с места, он жадным взглядом обшарил темные окрестности, трепеща от желания поскорее увидеть глубокую черноту отцовских крыльев.

Призрак испуганно ойкнул, отшатнувшись от него, и поспешно растаял в воздухе.

Но Рефаим и думать о нем забыл. Горькое понимание и вихрь самых разных чувств переполняли все его существо.

Первым пришло понимание. Он почти сразу же понял, что ошибся, приняв произошедшее за возвращение отца. Да, Калона был могущественен и очень давно вступил в союз с Тьмой, однако он ни за что не смог бы столь мощно всколыхнуть мир.

Рефаим чувствовал, как великий трепет пробудил темных, сокрытых от глаз духов земли, о существовании которых давно забыл жалкий современный мир, упивающийся своим искусственным светом и электронной магией. Но Рефаим ничего не забыл, он видел дрожь и волнение в самой гуще ночных теней, и был потрясен силой этого отклика.

Какая страшная сила могла пробудить сокрытых от глаз духов?

А потом его поразил страх Стиви Рей. Ее панический ужас, странное волнение духов и мгновенное чувство узнавания подсказали Рефаиму единственно возможный ответ.

— Клянусь всеми богами, сама Тьма вступила в этот мир! — ахнул Рефаим.

Не рассуждая, он сорвался с места. Подбежав к дверям ветхого особняка, он распахнул их здоровой рукой с такой легкостью, словно они были сделаны из картона, и, как вкопанный, замер на крыльце.

Куда ему идти?

Новая волна ужаса накрыла его. Теперь он понял, что Стиви Рей полностью парализована страхом. Жуткая мысль пронеслась у него в голове: неужели это она, Рей, вызвала Тьму? Но как она могла? И зачем?

Первым пришел ответ на самый важный из этих трех вопросов. Стиви Рей могла пойти на что угодно, если думала, что это поможет Зои.

Сердце Рефаима колотилось, как бешеное, кровь стремительными толчками разбегалась по его телу. Где она? В Доме Ночи?

Нет, ни в коем случае. Если бы она надумала вызвать Тьму, то сделала бы это где угодно, только не в школе, посвященной Свету.

— Почему ты не пришла ко мне? — в отчаянии прокричал он. — Я знаком с Тьмой, а ты ничего не знаешь о ней!

Он еще не успел договорить, когда понял, что это не совсем так. Стиви Рей тоже ощутила прикосновение Тьмы, когда умерла. В то время он не знал ее, зато он знал Старка и своими глазами видел Тьму, сопровождавшую смерть и воскресение недолеток.

— Однако она избрала Свет, — еле слышно пробормотал Рефаим. — А Свет вечно недооценивает коварство Тьмы.

То, что он продолжал жить, в очередной раз доказывало эту нехитрую истину.

Но Стиви Рей отчаянно нуждалась в его помощи. Это тоже была истина.

— Стиви Рей, где ты? — прошептал Рефаим.

В ответ он услышал лишь испуганный трепет духов.

Может быть, попросить кого-нибудь из духов проводить его к Тьме? Нет-нет, это плохая мысль. Эти духи по первому зову встанут на сторону Тьмы. Кроме того, они предпочитают питаться объедками ее пиршества, держась на расстоянии. Нет, он не мог ждать, пока Тьма призовет этих жалких созданий. Он должен был придумать какой-нибудь...

«РЕФАИМ!»

Дикий вопль Стиви Рей грозным эхом отозвался во всем его существе. Ее голос был полон муки и отчаяния. Он рвал в клочья его сердце. Рефаим знал, что его глаза вспыхнули красным огнем. Ему хотелось рвать, терзать и убивать.

Багровый туман ярости начал овладевать им, обещая соблазнительный выход. Если он полностью отдастся гневу, то зверь в нем возьмет верх над человеком, и тогда этот непривычный, незнакомый страх за Стиви Рей будет вытеснен диким инстинктом и безумной жестокостью, которую он насытит, напав на беспомощных людишек в одном из темных домов, окружавших музей. На какое-то время это успокоит его. На какое-то время позволит перестать чувствовать.

Почему бы не поддаться этой свирепой ярости, которая столь часто сопутствовала ему в жизни? Это будет так просто, так знакомо — и так безопасно.

Но если он отдастся бешенству, его связи с Красной придет конец. Одна мысль об этом наполнила страхом все его существо. И эта дрожь страха разорвала алый туман, застилавший взор Рефаима.

— Нет! — закричал он, и его человеческий голос заставил отступить ревущего в нем зверя. — Если я предам ее Тьме, она умрет.

Рефаим испустил долгий судорожный вздох. Он должен успокоиться. Он должен подумать. По мере того, как красный туман продолжал рассеиваться, к нему возвращалась способность мыслить трезво. Ну конечно, как он сразу не догадался! Кровавая связь Запечатления приведет его к Красной!

Рефаим заставил себя выровнять дыхание. Теперь он знал, что должен сделать. Глубоко вздохнув, он заговорил:

— Я призываю силу духа древних Бессмертных, принадлежащую мне по праву рождения... — Он напрягся, приготовившись к потере энергии, которую такой призыв неизбежно вызовет в его ослабевшем теле, однако неожиданно почувствовал могучий прилив сил. Казалось, сама ночь вокруг него вдруг забурлила от дикой и древней мощи.

Рефаима охватило мрачное предчувствие, но он заставил себя принять эту силу, вбирая ее в себя, заряжая бессмертием своей крови — той самой крови, которая связала его со Стиви Рей. И когда сила вошла в него, его тело наполнилось такой могучей энергией, что Рефаима бросило на колени.

Он впервые догадался, что с ним произошло какое-то чудо, когда машинально выставил вперед обе руки, чтобы удержаться — и обе руки покорно повиновались ему, даже сломанная, висевшая на перевязи.

Дрожа всем телом, Рефаим стоял на коленях, упираясь руками в землю. Потом, часто задышав, он отпустил руки.

— Еще! — прохрипел он. — Приди ко мне! Темная энергия вновь хлынула в его тело животворным потоком ледяной ярости, которую он только что всеми силами пытался подавить. Рефаим сразу понял, что это был отклик совершенно иной природы, чем все силы, приходившие к нему раньше по зову отцовской крови. Он не был желторотым птенцом и знал жизнь. Он слишком долго жил среди теней и прочих существ, населявших ночь. Но он полной грудью вдыхал бурлящую энергию, он пил ее, как морозный воздух зимней ночи, а потом широко раскинул руки и расправил крылья.

Оба крыла безропотно повиновались ему.

— Да! — ликующий крик прорезал ночь, заставив робкие тени задрожать от волнения.

Он снова был цел! Его крыло полностью исцелилось!

Одним прыжком Рефаим вскочил на ноги. Темные маховые перья расправились, придав ему сходство с внезапно ожившей горгульей. Тело его пульсировало силой, но пересмешник продолжал призывать ее к себе.

Воздух вокруг него окрасился красным, и он стоял, окутанный фосфорисцирующим кровавым туманом. Напитавшись одолженной у Тьмы силой, Рефаим воззвал к ночи:

— Бессмертной властью моего отца, Калоны, от которого я унаследовал свою кровь и дух, я приказываю этой силе перенести меня к Красной — к той, что пила мою кровь, к той, с которой меня связывает Запечатление и долг спасенной жизни. Перенеси меня к Стиви Рей! Я приказываю — и ты должна повиноваться!

Багровый туман на миг застыл, а затем всколыхнулся и расстелил перед Рефаимом тонкую сверкающую дорожку, похожую на ярко-алую шелковую ленту. Быстро и уверенно он поднялся в небо и полетел следом за путеводной Тьмой.

Он нашел Красную неподалеку от музея, в парке, полном запахов дыма и смерти.

Бесшумно опустившись с небес на землю, Рефаим невольно подивился слепоте живущих вокруг парка людей, не замечающих ничего, что происходит за пределами обманчивой безопасности их входных дверей.

Озеро черного дыма, в которое превратился парк, было темнее всего в самом центре. Рефаим с трудом различил верхушку могучего старого дуба, под которым царил хаос. Подлетев ближе, он замер, широко расправив крылья, а потом втянул в себя воздух и бесшумно опустился на землю.

Недолетка не заметил его, и Рефаим с усмешкой подумал, что парнишка сейчас не обратил бы внимание на высадку целой армии. Он был слишком поглощен попыткой прорубить своим длинным смертоносным кинжалом круг тьмы, образовавшей нечто вроде сплошной стены мрака — по крайней мере, именно так это представлялось недолетке.

Рефаим не был недолеткой, и он гораздо лучше знал Тьму.

Оставаясь незамеченным, он прошел мимо парня к северной части круга. Он не знал, что привело его сюда — безошибочный инстинкт или притяжение Стиви Рей — а возможно, на какой-то краткий миг обе эти силы стали едины.

Остановившись, Рефаим одним сильным движением нехотя сложил крылья, аккуратно убрав их за спину. Потом поднял руку и тихо произнес, обращаясь к багровому туману, все еще послушному его воле:

— Укрой меня. Позволь переступить границу.

С этими словами он набрал в горсти пульсировавшую вокруг энергию, а потом быстрым движением пальцев рассыпал ее по всему своему телу.

Он ждал, что придет боль.

Бессмертная сила повиновалась ему, однако это повиновение имело свою цену. Чаще всего, оно покупалось болью. На этот раз боль кипящей лавой прокатилась по только что исцеленному телу пересмешника, но Рефаим с радостью приветствовал ее, ибо это означало, что плата принята.

У него не было времени приготовиться к тому, что ожидало его в кругу. Он просто собрался и, одетый унаследованной силой своего бессмертного отца, шагнул вперед. Стена тьмы покорно расступилась перед ним.

Стоило Рефаиму ступить в круг, как его оглушил запах крови Стиви Рей, пропитанной болью и смертью.

— Пожалуйста, прекратите! Я больше не могу! Убейте меня, если хотите, только не мучайте больше!

Он не видел Стиви Рей, но судя по голосу, она была совершенно сломлена. Рефаим быстро зачерпнул еще одну горсть кровавого тумана, обволакивавшего его тело.

— Иди к ней — дай ей силы! — шепотом приказал он.

Он услышал, как Стиви Рей ахнула, и готов был поклясться, что она произнесла его имя. Затем тьма расступилась, открыв картину, которую Рефаим не забудет уже никогда — даже если проживет столько же, сколько его отец.

Стиви Рей стояла в самом центре круга. Щупальца липких черных нитей плотно обвивали ее ноги. Они жадно шарили по телу Стиви Рей, оставляя глубокие кровавые порезы всюду, где к ней прикасались. Джинсы Стиви Рей были порваны в лоскуты, из ран сочилась кровь.

Вот на глазах у Рефаима еще одна черная змея выползла из клубка тьмы и стремительно, словно кнут, захлестнулась вокруг талии Стиви Рей, оставив кровоточащий след на ее коже. Стиви Рей застонала и уронила голову. Глаза ее погасли.

В этот момент перед Рефаимом предстал зверь. Стоило пересмешнику увидеть его, как он сразу понял, что перед ним сама Тьма, принявшая облик животного. Бык оглушительно фыркал, извергая дым из ноздрей. Он терзал копытами землю, извергая кровь, слизь и мглу. На глазах у Рефаима чудовище, окутанное облаком самого густого дыма, приблизилось к Стиви Рей. Его белая шкура была белизной самой смерти, и цвет ее был подобен мертвому сиянию луны, озаряющий склеп.

Бык был так огромен, что ему пришлось склонить свою огромную голову, чтобы слизнуть языком кровь, выступившую на поясе полумертвой Стиви Рей.

Вопль Стиви Рей слился с криком Рефаима: — Нет!

Огромный бык замер. Затем повернул свою тяжелую голову и обратил бездонный взгляд на Рефаима.

— Эта ночь становится все более и более интересной, — прогрохотал в голове пересмешника могучий голос.

Рефаим с трудом подавил страх, когда бык, сотрясая землю, сделал два шага в его сторону и с шумом втянул в себя воздух.

— Я чувствую запах Тьмы.

— Да, — ответил Рефаим, пытаясь заглушить стук своего испуганного сердца. — Я долго жил во Тьме.

— В таком случае странно, что я тебя не знаю, — бык снова принюхался. — Но я знаю твоего отца.

— Сила крови моего отца позволила мне разорвать темную завесу и войти сюда, чтобы оказаться перед тобой, — ответил Рефаим.

Глаза его были прикованы к быку, но он ни на миг не забывал об окровавленной и беспомощной Стиви Рей, стоявшей всего в шаге от него.

— Правда? Мне кажется, что ты лжешь, человекоптица.

Голос быка нисколько не изменился, но Рефаим сразу почувствовал, что тот разгневан.

Стараясь оставаться спокойным, Рефаим провел пальцем по груди, вытянув тонкую нить красного тумана, а затем протянул быку раскрытую ладонь, словно давая подношение.

— Вот что позволило мне перейти темную границу круга. Эта сила принадлежит мне по праву рождения и подчиняется мне по праву бессмертной крови моего отца.

— Ты не солгал, сказав, что в жилах твоих течет бессмертная кровь. Но сила, переполняющая твое тело и приказавшая моему кругу расступиться, была заимствована у меня. Она не принадлежит тебе, человекоптица.

Холодок страха пробежал по спине Рефаима. Он низко склонил голову, давая понять, что признает правоту быка.

— В таком случае я должен поблагодарить тебя, ибо я не призывал твою силу. Я звал лишь силу моего отца, которой имею право приказывать.

— Теперь ты говоришь правду, сын Калоны, но ответь, зачем ты приказал силе Бессмертных перенести тебя сюда и пройти в мой круг? Что тебе или твоему отцу сегодня понадобилось от Тьмы? Ни один мускул не дрогнул в теле Рефаима, но его мозг лихорадочно работал. До сегодняшней ночи он всегда брал силу по праву крови Бессмертного и благодаря хитрости ворона, так же участвовавшего в его сотворении.

Но теперь, когда он стоял перед лицом Тьмы, переполненный не принадлежавшей ему силой, Рефаим с внезапной ясностью понял, что хотя она и позволила ему добраться до Стиви Рей, он не сможет спасти Красную при помощи Тьмы, от кого бы она ни исходила — от быка или от его отца. Инстинкты ворона тоже не могли помочь ему сокрушить зверя, рвущего перед ним землю. Ибо бык был воплощением самой Тьмы, которую нельзя победить при помощи ее же союзников.

Поэтому Рефаим призвал себе на помощь единственное, что ему оставалось — остатки человечности, унаследованные от тела своей умершей матери. Вот почему он ответил быку как человек, надеясь тронуть сердце Тьмы своей откровенностью:

— Я здесь из-за нее, ибо она принадлежит мне, — не сводя глаз с быка, Рефаим кивнул на Стиви Рей.

— Я почувствовал ее запах, исходящий от тебя, — бык сделал еще один шаг к Рефаиму, и земля снова содрогнулась под его копытами. — Возможно, она принадлежит тебе, но ей хватило наглости призвать меня. Она попросила у меня помощи — и я даровал ей то, чего она просила. Ты знаешь, что она должна расплатиться за это. А теперь уходи, человекоптица, я дарую тебе жизнь.

— Уходи, Рефаим, — слабеющим голосом произнесла Стиви Рей, но когда Рефаим, наконец, обернулся к ней, то встретил твердый и ясный взгляд. — Тут не так, как на крыше. На этот раз ты не сможешь меня спасти. Уходи.

Надо было уходить. Рефаим понимал, что ему ничего больше не остается. Всего несколько дней назад он и представить себе не мог, что бросит вызов Тьме, пытаясь спасти вампира — пытаясь спасти кого бы то ни было, кроме себя и своего отца! Но, заглянув в нежные голубые глаза Стиви Рей, пересмешник увидел в них совершенно новый мир — мир, в котором эта странная красная вампирша была сердцем, душой и даже истиной.

— Пожалуйста, уходи. Я не хочу, чтобы из-за меня ты пострадал, — сказала она.

Эти искренние, простые и самоотверженные слова помогли Рефаиму решиться.

— Я сказал, что она моя. Ты чувствуешь это и знаешь, что я говорю правду. Значит, я могу уплатить долг за нее, — сказал он.

— Нет! — вскрикнула Стиви Рей.

— Подумай хорошенько, прежде чем предлагать такое, сын Калоны. Я не убью ее. Она обязана уплатить мне долг крови, а не долг жизни. Я верну ее тебе, когда закончу трапезу.

Рефаима затошнило от этих слов. Тьма хотела питаться Стиви Рей, словно чудовищная пиявка. Она хотела лизать ее исполосованную порезами кожу, наслаждаясь железистым привкусом теплой крови — их общей крови, навечно соединенной Запечатлением!

— Возьми мою кровь. Я заплачу ее долг, — повторил Рефаим.

— Ты истинный сын своего отца. Подобно ему ты хочешь защитить существо, которое никогда не даст тебе того, чего ты больше всего жаждешь. Но быть по-твоему. Я приму от тебя оплату этого долга. Освободите ее! — приказал бык.

Острые, как лезвия, щупальца тьмы отхлынули от Стиви Рей, и она тут же рухнула на пропитанную кровью траву, как будто только эти черные мучители удерживали ее на ногах.

Рефаим хотел броситься ей на помощь, но черные змеевидные нити вновь высвободились из окружавших быка мрака и теней. С нездешней быстротой они метнулись к пересмешнику и оплели его ноги.

Он не вскрикнул, хотя ему очень хотелось это сделать. Превозмогая неистовую боль, Рефаим собрал все силы и крикнул Красной:

— Возвращайся в Дом Ночи!

Он видел, как Стиви Рей попыталась встать, но поскользнулась на луже собственной крови и, плача, упала на землю. Глаза их встретились.

Рефаим рванулся к ней, расправив крылья, готовый вырваться из черной паутины и вынести ее из круга.

Но тут черное щупальце обвилось вокруг тугого бицепса его только что исцелившейся правой руки, прорезав ее почти на дюйм в глубину. А потом из темноты на него набросилась еще одна змея, и Рефаим рухнул на землю, не сумев сдержать крика, когда та присосалась к его спине под крыльями и принялась злобно терзать его живую плоть.

— Рефаим! — рыдала Стиви Рей.

Он не видел быка, но чувствовал, как земля задрожала под его тяжелой поступью. Повернув голову, сквозь застилающую глаза боль Рефаим увидел, что Стиви Рей пытается подползти к нему. Он хотел приказать ей убираться, сделать хоть что-то, лишь бы она убежала. Но когда язык быка приник к ране на его лодыжке, и жгучая боль пронзила все его тело, вдруг понял, что Стиви Рей вовсе не ползет к нему.

Она стояла на четвереньках, прижимая руки и колени к земле. Она была вся в крови, руки ее дрожали, но к мертвенно-бледным щекам уже начал возвращаться цвет. И тут с каким-то невероятным облегчением Рефаим вдруг догадался, что Красная вытягивает из земли силу. Теперь она сумеет выбраться из круга и убежать в безопасное место!

— Я уже забыл сладость крови Бессмертного, — Рефаима обдало гнилостным дыханием быка. — В крови вампирки был лишь слабый привкус этого блаженства. Я буду пить и пить из тебя, сын Калоны. Сегодня ночью ты одолжил силу у Тьмы, так что твой долг гораздо больше долга девчонки, с которой ты связан кровью.

Рефаим не удостоил его взглядом. В какой-то момент черные нити, полосовавшие его тело, подняли его в воздух и перевернули так, что он прижался щекой к земле. Он лежал и смотрел на Стиви Рей, а бык склонил свою тяжелую голову и принялся жадно пить из глубокой раны у основания кровоточащих крыльев пересмешника.

Страшная боль, которой Рефаим никогда прежде не испытывал, пронзила его. Он не хотел кричать. Не хотел корчиться от боли. Но не смог сдержаться. Лишь глаза Стиви Рей удерживали птицечеловека от того, чтобы потерять сознание, отдавшись Тьме, которая продолжала пить его кровь, бесконечно терзая тело.

Когда Стиви Рей встала, вскинув руки, Рефаим решил, будто у него уже начались галлюцинации — настолько сильной, могущественной и гневной она выглядела. В руке у Красной была зажата какая-то длинная дымящаяся плеть.

— Я уже сделала это однажды. Сделаю еще раз!

Голос ее долетал до Рефаима словно издалека, и все-таки он показался ему очень сильным. Он удивился было, почему бык не пытается остановить Стиви Рей, но громкие стоны наслаждения, издаваемые Тьмой, и раздирающая боль в спине быстро подсказали ему ответ.

Забыв обо всем на свете, бык жадно лакал дурманящую кровь Бессмертного.

«Пусть пьет, пусть только позволит ей уйти», — из последних сил взмолился Рефаим всем богам, которые только могли его услышать.

— Мой круг пока не разорван, — быстро и четко произнесла Стиви Рей. — Рефаим и этот отвратительный бык пришли сюда по моему зову. Поэтому силой Земли, я призываю другого быка — того, который вечно сражается с этим. Я обещаю отдать ему все, что он попросит, пусть только спасет моего ворона-пересмешника от этой твари!

В тот же миг дымную завесу тьмы перед Стиви Рей прорезала ослепительная вспышка света, и чудовищный бык оторвался от Рефаима. Пересмешник увидел, как глаза Красной изумленно расширились, а потом она улыбнулась и расхохоталась в голос, весело воскликнув:

— Да! Я заплачу эту цену! Ой, божечки, ну просто глазам своим не верю. Ты такой черный и такой красивый!

Белый бык, все еще стоявший над Рефаимом, громко заревел. Черные змеи начали отползать от Рефаима, устремившись к Стиви Рей, и пересмешник открыл было рот, чтобы предупредить ее, но Стиви Рей смело шагнула в луч света.

Раздался звук, похожий на удар грома, а затем дым прорезала еще одна вспышка света, и из нее выступил другой огромный бык — и если первый был сама белизна, то этот был сама чернота. Но тьма этого быка не имела ничего общего с липкими черными тенями, разбегавшимися от него во все стороны.

Шкура его была черной, как ночное небо, усыпанное сияющими звездами, и эта темнота была глубокой, загадочной и невыносимо прекрасной.

На миг черный бык встретился с глазами Рефаима, и у того перехватило дыхание. Никогда в жизни он не видел такой доброты, и даже не знал, что она существует.

«Не дай ей сделать неправильный выбор, — раздался в его голове незнакомый голос, столь же глубокий и могучий, как и голос первого быка, но при этом исполненный сострадания и милости. — Потому что, стоишь ты того или нет, но она заплатила за тебя выкуп».

Черный бык наклонил могучую голову и отогнал белого от тела Рефаима. С оглушительным грохотом быки столкнулись рогами, а затем наступила столь же оглушительная тьма.

Извивающиеся щупальца тьмы рассеялись, как роса под летним солнцем. Но не успела Стиви Рей броситься перед Рефаимом на колени, как в круг ворвался недолетка с занесенным для удара ножом.

— Отойди, Стиви Рей! Сейчас я его убью! Стиви Рей дотронулась ладошкой до земли и прошептала:

— Земля, отшвырни его. Да посильнее! Глядя через плечо Красной, Рефаим увидел, как земля вдруг вздыбилась под ногами парня, и тощий недолетка грохнулся навзничь — довольно сильно.

— Ты можешь летать? — шепотом спросила Красная.

— Вроде, да, — так же тихо ответил Рефаим.

— Тогда лети обратно в музей, — быстро прошептала она. — Я приду к тебе попозже.

Рефаим заколебался. После всего, что они только что пережили вместе, ему не хотелось так быстро с ней расставаться. Он даже не знал, как сильно она пострадала, и что с ней сделала Тьма.

— Со мной все в порядке, честное слово, — тихо сказала Стиви Рей, словно прочитав его мысли. — Улетай.

Рефаим встал. Бросив последний взгляд на Стиви Рей, он расправил крылья и с усилием поднял в небо свое истерзанное тело.