Обожженная

Глава 26

Старк

Старк инстинктивно поднял свой меч и сделал выпад, чудом отразив смертельный удар Другого, который был им — и в то же время, не был.

— Зачем ты это делаешь? — закричал он. — Я уже сказал тебе. Ты сможешь пройти только в том случае, если убьешь меня, а я не собираюсь умирать.

Оба Воина принялись настороженно кружить друг перед другом.

— О чем ты говоришь? Ты — это я. Как ты можешь умереть, если я пройду?

— Я — часть тебя. Согласен, не самая приятная часть. А ты тоже часть меня, причем самая хорошая, как мне ни противно это признавать. Не строй из себя идиота. И не делай вид, будто ты меня не знаешь. Вспомни о том, как мы славно ладили, пока ты не познакомился с этой добродетельной дрянью. В то время мы с тобой лучше знали друг друга.

— Ты — все плохое во мне.

— Плохое? Это с какой стороны посмотреть, размазня. С моей стороны я вовсе не так уж плох, — расхохотавшись, Другой продолжал: — Слово «плохой» даже близко не исчерпывает моего потенциала. Зло — это роскошь. Мой мир полон вещей, намного превосходящих твое жалкое воображение.

Старк потряс головой, отвергая его слова, и потерял концентрацию. В тот же миг Другой, сделав молниеносный выпад, рассек ему правое предплечье.

Старк грозно выставил вперед меч, невольно удивившись тому, что вместо ожидаемой боли чувствует лишь жжение в раненых руках.

— Не очень больно, да? — осклабился Другой. — Это потому, что лезвие настолько острое, что не чувствуется. Но посмотри повнимательнее — кровь хлещет, будь здоров. Очень скоро ты уже не сможешь поднять меч. И тогда я избавлюсь от тебя, раз и навсегда. А может, мы поиграем. Я не прочь освежевать тебя заживо, срезая кусочек за кусочком, пока от тебя не останется ничего, кроме окровавленного скелета!

Боковым зрением Старк заметил, что жар, который он чувствовал в руках, был ничем иным, как теплом его собственной крови, хлещущей из обеих рук. Другой был прав. Ему не выиграть.

Он должен был сражаться — и прямо сейчас. Если он будет топтаться на месте, продолжая обороняться, то проиграет.

Повинуясь инстинкту, Старк рванулся вперед, готовый во что бы то ни стало прорвать оборону Другого, но его красноглазый двойник с легкостью блокировал каждое его движение. А затем, стремительный, как кобра, он опрокинул защиту Старка и прочертил глубокую длинную рану на его бедре.

— Ты не можешь меня победить. Я знаю все твои выпады. У меня есть все, чего ты лишен. Эта добрая телочка превратила тебя в слабака. Вот почему ты даже не сумел ее защитить! Любовь к ней делает тебя слизняком.

— Нет! Любовь к ней — это самое прекрасное в моей жизни.

— Ну да, конечно. И само последнее, потому что сейчас ты...

И тут Старк рывком вернулся в свое тело. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Шораса. В одной руке у Хранителя был зажат дирк, другую он держал на лбу Старка.

— Нет! Я должен вернуться! — застонал Старк. Его тело горело, будто на костре. Боль в боках была просто невыносимой — Старк чувствовал, как она лихорадочно разносит адреналин по всему его телу. В первый миг нерассуждающий инстинкт подсказал ему одно-единственное решение — бежать. Убраться отсюда! Сражаться!

— Нет, парень. Помни, что ты не должен шевелиться, — напомнил Шорас.

Старк тяжело задышал, заставляя себя оставаться неподвижным — оставаться в этом мире.

— Верни меня обратно, — прохрипел он. — Я должен вернуться.

— Старк, выслушай меня, — внезапно он увидел над собой лицо Афродиты. — Все дело в Хите. Он — ключ ко всему. Тебе придется иметь дело с ним, прежде чем ты сможешь добраться до Зои. Скажи ему, что ему придется уйти. Он должен оставить Зои в Потустороннем мире, иначе она никогда не вернется обратно.

— Что? Афродита?

Вместо ответа она крепко схватила его за руку и еще ниже склонила над ним лицо. Увидев ее налитые кровью глаза, Старк сразу понял, что у Афродиты снова было видение.

— Верь мне. Найди Хита. Заставь его уйти. Иначе Зои никогда к нам не вернется, и уже никто не спасет мир от Неферет и Калоны!

— Если он хочет вернуться, ему нужно уходить, — сказал Шорас.

— Отправь его обратно, — велела Ских. Свет начал меркнуть перед глазами Старка, но он усилием воли удержался на грани между мирами и прохрипел:

— Постой! Скажи мне! Как... Как мне победить самого себя?

— Да ты что, парень? Это же совсем просто. Воин в тебе должен умереть, чтобы уступить место Шаману.

Старк не понял, был ли это ответ Шораса, или слова просто всплыли из его памяти, однако у него уже не было времени на размышления.

Шорас крепко схватил его за голову и молниеносно полоснул дирком по векам. Последовала ослепительная вспышка жгучей боли — и вот уже Старк снова очутился перед своим двойником, словно никуда не исчезал. Несмотря на боль от последнего пореза, тело его действовало быстрее, чем разум, и Старк с изумлением понял, что с успехом защищается от выпадов Другого.

Казалось, линия последнего пореза каким-то чудом помогла ему проникнуть в геометрию ударов, зарождавшуюся в сердце и разуме Другого. Старк никогда не знал этого раньше, а раз так, то, возможно, его двойник тоже не мог этого знать. Во всяком случае, у Старка появился шанс, а пусть и совсем небольшой.

— Я могу играть так целый день. А ты нет. До чего же просто оказалось вздуть самого себя! — расхохотался красноглазый Старк.

Пока он смеялся, Старк-Воин Зои сделал выпад, следуя за линией ударов, подсказанной болью и страстной необходимостью, и рассек мечом край предплечья своего двойника.

— Черт возьми! Да ты все-таки пустил мне кровь. Не думал, что у тебя хватит на это духу!

— В этом и заключается твоя главная проблема, — ответил Старк. — Ты слишком самоуверенный. — Он заметил, как тень пробежала по лицу его Двойника, и тихий шепот понимания впервые прозвучал у него в мозгу. Эта мысль была столь же проста и непреложна, как его поднятый для обороны меч или следы порезов на теле. — Нет, это не ты самоуверенный. Это я. На самом деле, это я — заносчивый придурок.

Его двойник задрожал. Старк понял, что не ошибся и добавил:

— И эгоистичный. И тщеславный. Из-за этого я убил своего наставника. Я был слишком эгоистичен, чтобы позволить кому-то победить меня!

— Нет! — закричал красноглазый Старк. — Это не ты — это я!

В смятении он открылся, и Старк стремительным выпадом полоснул его с другой стороны.

— Это неправда, и ты это знаешь. Ты — все плохое во мне, и все-таки, ты — это я. Воин никогда не смог бы признать того, что начинает понимать родившийся во мне Шаман. — Говоря все это, Старк безостановочно наступал, делая выпады в сторону своего двойника. — Мы с тобой заносчивые. Эгоистичные. Себялюбивые. Иногда злые и подлые. За последние дни мне не раз напоминали об этом. У нас отвратительный характер, а когда мы злимся, то ведем себя, как скоты.

Казалось, его слова пробудили что-то в Другом, и он отреагировал с невероятной прытью.

Вновь завладев инициативой, он с каким-то страшным озлоблением и невероятным мастерством стал наступать на Старка.

«Богиня, нет! Только не это!»

Неужели он испортил все своими глупыми словами? Беспомощно пятясь под несокрушимым натиском, Старк вдруг понял, что до сих пор действовал слишком рационально, слишком предсказуемо. Единственная возможность победить самого себя заключалась в том, чтобы сделать нечто такое, чего сам от себя не ждешь!

Он должен открыться, позволив Другому себя убить.

Шатаясь под градом ударов, которыми осыпал его двойник, Старк понял, что нашел ответ.

Притворившись побежденным, он открылся слева. Не в силах остановиться, Другой рванулся в образовавшийся просвет, на какую-то долю секунды став еще более уязвимым для удара. Старк ясно увидел линию своего будущего броска, и с поразившей его самого яростью обрушил рукоятку меча на голову Другого.

Его двойник тяжело рухнул на колени. Жадно хватая ртом воздух, он с трудом удерживал в дрожащих руках свой меч.

— Ну что ж, теперь ты убьешь меня, пройдешь в Потусторонний мир и доберешься до девушки.

— Нет. Теперь я приму тебя, потому что, каким бы хорошим и мудрым мне ни удалось стать, ты все равно будешь жить во мне.

Красные глаза встретились с карими. Отбросив свое оружие, Другой вдруг бросился вперед, вырвал меч из рук Старка и по рукоятку вонзил его себе в грудь. Он был так близко, что когда захрипел, Старк невольно вдохнул его последнее дыхание.

У Старка похолодело в животе. Он убил самого себя! Не помня себя от ужаса, он затряс головой и закричал:

— Нет! Я... — но красноглазый Старк лишь понимающе улыбнулся ему и прошептал окровавленными губами: — Мы еще увидимся, Воин, и гораздо раньше, чем ты думаешь.

Старк опустил его на колени и вырвал меч из груди.

И тут время для него остановилось.

Божественный свет царства Никс вспыхнул на его мече, пробежал по всей длине его окровавленного, но прекрасного лезвия, ослепляя Старка с не меньшей силой, чем последний порез, нанесенный Шорасом. На какой-то миг Старку показалось, будто древний Хранитель стоит рядом с ним и Другим, и они все трое не могут отвести глаз от меча.

А потом Шорас заговорил, по-прежнему глядя на рукоятку меча:

— Свершилось то, что должно было свершиться. Отныне это будет твой клеймор, старинный шотландский меч, закаленный в свежей теплой крови. Сей меч должен использоваться только для защиты чести, рукой человека, решившего охранять свою асу, свою банн ри, свою королеву. Лезвие этого клеймора заточено до идеальной остроты, поэтому режет, не причиняя боли, и Хранитель будет без жалости, страха и милости разить им всех, кто порочит наше благородное призвание!

Словно зачарованный, Старк не мог отвести глаз от сверкающей рукоятки клеймора, а Шорас продолжал:

— Пять кристаллов украшают рукоятку этого меча — четыре расположены по углам, а пятый помещен посередине, и все они будут пульсировать в одном ритме с сердцем своего Хранителя до тех пор, пока он будет истинным Воином, для которого честь дороже жизни, — Шорас помолчал и впервые посмотрел на Старка. — Ты такой воин, мой мальчик? Ты готов стать настоящим Хранителем?

— Я хочу им быть, — ответил Старк, страстно желая, чтобы этот прекрасный меч забился в такт с его сердцем.

— В таком случае, ты должен всегда следовать дорогой чести и никогда не подпускать к себе того, кого только что победил. Если ты сможешь сделать это, как Хранитель, а не как мальчишка... если твоя кровь чиста, а дух силен, тогда, сынок, только что пережитый ужас укрепит твою волю и поможет принять и исполнить этот вечный долг. Но знай, что пути назад уже не будет, ибо таков закон. И еще знай, что наградой за свою чистую службу, не запятнанную себялюбием, злобой, предубеждением и мстительностью, будет лишь неколебимая вера в путь чести. Но этот путь не гарантирует ни любви, ни счастья, ни выгоды. Ибо для Хранителя этого всего не существует. — В глазах Шораса Старк прочел отражение древней мудрости. — Ты будешь нести это бремя до конца дней своих, ибо кто хранит Хранителя, кроме него самого? Теперь ты знаешь все. Решай, сынок.

Образ Шораса исчез, и время вновь пошло своим чередом. Другой стоял на коленях перед Старком, глядя на него со страхом и покорностью.

Смерть и честь. Стоило Старку мысленно произнести эти слова, как рукоятка клеймора в его руке согрелась и запульсировала в такт ударам его сердца.

Старк накрыл меч второй рукой, наслаждаясь этим прикосновением.

Внезапно вес меча превратился в источник жизненной силы, наполнившей Старка совершенно чудовищным, немыслимым могуществом и мудростью. Не думая и не рассуждая, без малейших эмоций, он занес меч над головой и обрушил его на Другого, одним ударом рассекая его от темени до поясницы. Раздался глубокий вздох, и тело исчезло.

И тут Старк осознал полную меру своей жестокости. Опустив клеймор, он рухнул на колени.

— Богиня! Как я мог сделать это, оставаясь благородным?

Тяжело дыша, он стоял на коленях, и мысли его путались. Рассеянным взглядом Старк осмотрел свое тело, ожидая увидеть зияющие раны и кровь — очень много крови.

Но он ошибся. На теле не было ни царапинки. Единственная кровь, которую он видел, быстро впитывалась в землю, на которой он стоял. Единственной раной, терзавшей его, было воспоминание о только что содеянном.

Почти против воли пальцы его вновь нащупали рукоятку тяжелого меча.

Рука Старка задрожала при воспоминании о последнем ударе, но при этом он крепко вцепился в рукоять, наслаждаясь ее теплом и эхом грохота собственного сердца.

— Я — Хранитель, — прошептал он, и вместе с этими словами к нему пришло долгожданное понимание. Он не убил все дурное в себе — этого ему никогда не удастся сделать. Он должен будет всю жизнь бороться со своим злом и контролировать его. Но он сделал то, что должен был сделать Хранитель. Ибо Хранитель не отвергает жестокость, а лишь использует ее с честью.

Старк уронил голову на рукоятку клеймора.

— Зои, моя аса, моя банн ри, моя королева! Я принимаю путь Хранителя и добровольно избираю путь чести. Только так я смогу стать Воином, который тебе нужен. Я клянусь в этом!

Клятва все ещё звучала в воздухе вокруг него, когда арка, обозначавшая границу Потустороннего царства Никс, вдруг растворилась, а клеймор исчез из рук Старка.

Безоружный и коленопреклоненный, он стоял перед чудесной рощей, среди которой возвышалось сказочно прекрасное древо желаний.

С трудом поднявшись на ноги, Старк побрел в сторону деревьев. Все его мысли были заняты только одним — он должен найти ее, свою королеву, свою Зои.

Но, войдя в рощу, Старк невольно замедлил шаг, а потом и вовсе остановился.

Нет. Он все делает неправильно. Снова.

Он должен искать не Зои, а Хита. Какой бы язвой ни была Афродита, Старк твердо знал, что она — истинная Пророчица Никс. Так, что она ему сказала? Что-то насчет того, что если Хит не уйдет, Зои никогда не вернется.

Старк задумался. Все его существо протестовало против этой мысли, однако он должен был признать правоту Афродиты. Зои росла с Хитом. Они с детства были вместе. Его смерть причинила ей такую боль, что у нее разбилась душа. Если она соберет свою душу воедино, а Хит останется здесь, то она выберет его...

Старк огляделся по сторонам, и вновь, как в тот момент, когда установил связь с клеймором, вдруг обрел способность видеть по-настоящему.

Царство Никс было невероятным. Роща начиналась прямо перед ним, и хотя Старк чувствовал ее необъятность, он понимал, что владения Никс намного больше этого сказочного места. Но, честно говоря, Старку было вполне достаточно и этого уголка.

Зеленая и приветливая, роща казалась ему идеальным прибежищем для духа. Даже после всего, через что ему пришлось пройти, даже сознавая всю ответственность Хранителя Зои и понимая, что его поиск близится к завершению, Старку все равно хотелось хоть на минуточку войти под ее зеленые своды, вдохнуть полной грудью ее воздух и почувствовать умиротворяющий покой. А уж если добавить сюда присутствие Зои, то он с радостью согласился бы прожить здесь хотя бы кусочек вечности.

Только теперь он до конца понял смысл пророчества Афродиты. Если Хит останется здесь, то Зои никогда его не покинет.

Старк провел дрожащей рукой по лицу. При одной мысли об этом сердце его разрывалось от боли, но он не мог и дальше скрывать от себя правду. А правда заключалась в том, что Зои любила Хита. Возможно, гораздо больше, чем его, Старка.

Он заставил себя встряхнуться. Любовь Зои к Хиту не имела никакого значения! Она должна вернуться обратно — видение Афродиты ясно говорило об этом. Но Зои никогда не покинет Хита. Выходит, Хит должен сам с ней расстаться.

Значит, Старку предстоит разыскать его и уговорить отказаться от своей единственной любви. Навсегда.

Вот черт!

Это невозможно.

Но совсем недавно ему казалось невозможным победить самого себя и принять все последствия этой победы.

«Значит, нужно думать, а не сопли жевать! Думать и действовать, как Хранитель, а не как глупый ребенок».

Он может найти Зои. Он уже делал это раньше. А там, где Зои — там и Хит.

Старк снова посмотрел на древо желаний. Оно было больше, чем на острове Скай, и разноцветные ленточки, привязанные к могучему зонту его ветвей, тихонько покачивались под теплым ветерком.

Древо желаний — дерево мечтаний, надежд и любви.

Старк любил Зои.

Он закрыл глаза и стал думать о ней, о том, как сильно он ее любит, и как страшно без нее скучает.

Время шло. Минуты, возможно, часы. Ничего. Ровным счетом ничего. Черт бы побрал все эти загадки! Ни малейшей подсказки насчет того, где она может быть. Он больше не чувствовал ее. Вообще.

Но он не должен сдаваться. Он Хранитель.

Значит, не любовь приведет его к Зои. Что еще у него остается? Что сильнее любви?

Старк изумленно вытаращил глаза. Он знал ответ! Он знал его с самого начала, еще до того, как попал сюда! Ответ был дан ему вместе со званием Хранителя и мистическим клеймором.

— Для Хранителя честь сильнее любви, — вслух произнес он.

Старк еще не успел договорить, как тонкая золотая лента, висевшая на древе желаний, вдруг сама собой поднялась в воздух. Ее металлический блеск напомнил ему крученый золотой браслет на запястье Шораса.

Отвязавшись от ветки, лента соскользнула в дерева и поплыла по воздуху в глубь рощи. Старк ни секунды не колебался. Повинуясь инстинкту и этому сверкающему напоминанию о чести, он зашагал следом.