Обольститель

Глава 16

Граф Ленстон, войдя в конюшню, поморщился от запаха, ударившего ему в нос. Графа привело сюда неотложное дело.

— Купер, где вы? — позвал Ленстон.

— Я здесь. Подождите минуту. — Вытирая мокрые руки о штаны, Куп вышел из загона и смерил своего посетителя недобрым взглядом холодных голубых глаз. — А я-то думал, когда это вы наконец заявитесь. До дерби осталось три дня. Раггерта я не видел с тех пор, как он ночью ломился в мою дверь. Что, черт возьми, происходит?

— Раггерт был недоволен вашим приемом и явился с докладом ко мне.

— Моим приемом? Надо же, Ленстон, он ведь поднял меня с постели! Чего он еще ожидал?

— Он выполнял свою работу, Купер. Он работает на меня, так же как и вы.

Глаза Купера злобно сверкнули.

— Ну и что же Раггерт вам рассказал?

— То, что Тайрхем зализывает свои раны и готовит своего претендента к дерби. Больше, я надеюсь, он не будет интересоваться положением дел на ипподроме, — сказал граф, пытаясь вытащить из грязи правый сапог. — Вы что, никогда не убираете здесь?

— Это конюшня, Ленстон, а не танцевальный зал, — ответил Купер, потирая руку. — Итак, мы на время избавились от Тайрхема. А как насчет его жокея?

— Очевидно, этот Стоддард действительно хороший наездник, хотя Раггерт его ненавидит.

— Раггерт ненавидит всякого, кто управляется с лошадьми лучше, чем он.

— Как бы то ни было, — сказал Ленстон, — Раггерт пристально наблюдал за Стоддардом, пытаясь выявить слабые стороны в его технике, но чертов юнец ни в чем не дал промашки.

— То есть вы сами хотите заполучить его?

— Именно. В дерби должна победить моя лошадь. От этого зависит толщина наших кошельков.

— Вы уверены, что ваш жеребец достаточно хорош?

— О да! Демон — очень резвый жеребец. Да и Бейкер хороший наездник. Если бы не этот Стоддард, мы могли бы не сомневаться в победе.

— Значит, мы должны приручить Стоддарда.

— Не думаю, что это очень сложная задача. Начать с того, что Арчер и Перриш могут встретиться с ним для небольшой беседы. Этот парень каждодневно тренируется в Эпсоме в компании Тайрхема и Брекли. Завтра к ним присоединится и Раггерт, якобы с тем, чтобы внести последние коррективы.

— Но ведь вы посылаете его туда совсем по другой причине?

— Разумеется. Состязания в Эпсоме начинаются двадцать пятого, и послезавтра все тренировки на дистанции будут запрещены. Значит, не позже чем завтра Арчер и Перриш должны все уладить со Стоддардом. И пусть Раггерт немедленно доложит мне о результате беседы.

— А если результат окажется не в нашу пользу?

— Сомневаюсь, но на этот случай я предпринял кое-какие меры. Так что мы все равно выиграем скачки.

— А что же это за меры, позвольте узнать?

— Это не ваше дело, Купер.

— Мое дело — получить деньги, — ответил тот, поджав губы.

— Вы их получите, — заверил Ленстон. — Мы все получим свои долгожданные денежки. — Он с мечтательным видом поправил узел галстука. — Ладно, продолжим. Я намереваюсь завтра утром тоже быть в Эпсоме и отвлечь Тайрхема. Арчер и Перриш в это время должны поговорить со Стоддардом. Скажите им, чтобы не скупились на посулы, а если не поможет — то на угрозы. Я полагаю, они договорятся. Этот парень беден, наивен и одинок. При правильном подходе у нас проблем не будет.

— То же самое вы говорили об Олдридже.

— Олдридж — совершенно другой случай, — ощетинился Ленстон. — Он — известный жокей, достаточно твердый, независимый и, что особенно неприятно, чересчур порядочный. С ним нужно было действовать умом, а не силой. Мне самому следовало заняться Олдриджем.

— В самом деле? — вырвалось у Купера. — Каким же образом? Явиться на ипподром и объявить, что вы заправляете всей этой системой? И что вы давно были бы банкротом, если бы не компенсировали свои траты этими незаконными операциями? О-о, не сомневаюсь, вы бы заслужили высокую оценку в Жокейском клубе.

— Замолчите, Купер! — прошипел Ленстон, мгновенно покрываясь потом. — По крайней мере, я не убийца.

— Нет? — язвительно прошипел Куп. — Забавно! А я-то считал, что именно вы собирались убрать Олдриджа, когда он не захотел участвовать в ваших махинациях.

— Идите к черту! — Граф вытащил носовой платок и отер им вспотевший лоб. — Если бы вы не убили Редли, мне никогда не пришлось бы…

— Если бы я не убил Редли, он бы выудил из нас все до последнего фута или приволок бы прямиком в магистрат, — прорычал Купер. — Так что лучше помалкивайте. Я сделал то, что должен был сделать, и позаботился, чтобы вы не запачкали свои аристократические ручки. Вся процедура повторится вновь, как только мы найдем Олдриджа, поэтому давайте прекратим эти игры, Ленстон. Занимайтесь тем, что у вас лучше всего получается: отдавайте приказы и платите за работу.

— Если все так просто, почему же ваши люди до сих пор не разнюхали, где скрывается Олдридж?

— Потому что вы все хотите провернуть на дармовщинку. Потому что, как вам известно, Арчер и Перриш — безмозглые болваны, годные лишь на то, чтобы махать кулаками. Поручите это мне. Я стою гораздо дороже, но сделаю это быстро.

Ленстон внимательно посмотрел на него:

— Сколько и какой срок?

— Вдвое больше, чем этим недоумкам, плюс половину того, что я имею за посредничество. Дайте мне неделю срока после эпсомских состязаний. Я не только Олдриджа найду — я его уничтожу, — рассмеялся Купер зловещим смехом. — А вы не будете испытывать никаких угрызений совести.

— Хорошо, — согласился Ленстон после недолгого раздумья. — Но я никак не могу избавиться от вопроса: что, если Олдридж не слышал нашего разговора в Ньюмаркете и понятия не имеет, что это вы убили Редли? Что, если мы убьем человека ни за что ни про что?

Купер в сердцах сплюнул.

— Мы уже говорили об этом тысячу раз. Не знаю, слышал ли нас Олдридж, но я уверен в одном — он нас видел. И этого вполне достаточно, чтобы он стал для нас серьезной угрозой.

— Если Олдридж что-нибудь знает, не обратился ли он к властям?

— Может, обратился, а может, и нет. Зависит от того, насколько он испуган. Проще исчезнуть, чем распрощаться со своей шкурой.

— Но он не исчез, по крайней мере не сразу.

— Вероятно, он надеялся, что мы его не заметили. Даже когда Арчер с Перришем принялись давить на Олдриджа по поводу проигрыша на скачках, он, вероятнее всего, посчитал себя просто очередником в нашем списке, а вовсе не препятствием, которое необходимо устранить. Он почуял опасность, когда увидел угрожающую надпись на стене загона, запаниковал и исчез.

— Если бы он тогда согласился, мы были бы уверены, что с его стороны бояться нечего.

— Но Олдридж отказался от сотрудничества, и мы не знаем, был ли это поступок порядочного человека или же тут что-то другое. — Купер смачно сплюнул. — Послушайте моего совета, Ленстон: заткните вашу совесть подальше. Ньюгейт[4] — отвратительное местечко, уж поверьте моему опыту.

— Черт, — пробормотал Ленстон, потирая виски. — Ведь я всегда был предельно осторожен. Это было за десять дней до начала первых весенних состязаний, на рассвете. Вокруг ни души. Мы находились в дальнем конце конюшни, в пустом загоне. Какой бес дернул Олдриджа встать в такую рань и пойти посмотреть на своего жеребца?

— Не знаю, кто его дернул, но догадываюсь, кто с ним покончит.

— Хватит! — взорвался Ленстон. — Я согласился с вашим предложением, но это не значит, что я должен выслушивать ваши идиотские шутки.

— Как вам угодно, — фыркнул Куп.

— Кроме того, мы не должны забывать о дерби. Свяжитесь с Арчером и Перришем и пошлите их завтра в Эпсом к семи утра.

— Они там будут.

— Хорошо. — Ленстон повернулся и вышел из загона. Вжавшись в стену конюшни, Блейкер дождался, когда граф сел в свой экипаж, и поспешил к Саксону с докладом.

— Очень неплохо для любителя, милорд, — весело сказала Николь, вручая Дастину чашку чая и опускаясь рядом с ним на диванчик. — Сегодня утром я обошла вас всего лишь на каких-то пять корпусов, и это при том, что вы дважды пытались вытеснить меня с дистанции на поворотах, а три раза подрезали на прямой. По сравнению со вчерашним днем, когда вы отстали на семь корпусов, это явный прогресс. Уверена, что ваши успехи могли бы быть еще более впечатляющими, если бы не ваши раны.

Дастин усмехнулся, поставил чашку на столик и, обняв Николь, притянул ее к себе.

— Твой отец прав: ты — нахальная девчонка, — сказал он, зарываясь лицом в волосы Николь.

— Благодарю вас, сэр. — Она теснее прижалась к Дастину, наслаждаясь редкими минутами уединения. — В устах мужчины, от одной улыбки которого женщины падают в обморок, этот комплимент не имеет цены.

— Падают в обморок? О Боже! — расхохотался Дастин. — Похоже, ты говорила с Арианой!

— Говорила, но она лишь отметила перемены, которые видит в тебе. Мы не касались твоего прошлого.

— Что толку говорить о прошлом? — тихо сказал Дастин. — Ты мое настоящее и будущее. Я изменился и чувствую это. Подожди — и сама убедишься. Я собираюсь стать самым примерным мужем во всей Англии, а может быть, и в мире. О, я не остановлюсь ни перед чем, пока не докажу тебе свою преданность.

— Так не откладывайте, милорд. Я с нетерпением жду доказательств.

Дастин вздохнул и только крепче обнял Николь.

— Господи, Николь, как же долго мы не были вдвоем!

В ответ на эти слова Николь затрепетала, но заставила себя ответить почти безразличным тоном:

— Одиннадцать дней, милорд.

— Целая вечность! — воскликнул Дастин, покусывая ухо Николь. — Дерби, если я в ближайшее время не смогу насладиться близостью с тобой, то сойду с ума!

Николь тихонько засмеялась:

— Дастин, прошу тебя! Папа и Салли на кухне. Если они нас услышат…

— Они не услышат, — безмятежно ответил Дастин. — Салливан приехал менее двух часов назад. Они не виделись с твоим отцом две недели и делятся новостями, не обращая на нас ни малейшего внимания. — Рука Дастина скользнула к груди Николь. — Позволь мне только дотронуться для тебя.

Обреченно вздохнув, Николь придвинулась ближе и до боли закусила губу, так как пальцы Дастина принялись поглаживать ее отвердевшие соски.

— Мне нравится, как ты реагируешь на мои ласки, — прошептал Дастин, не прекращая своих движений.

И вновь иглы блаженства стали покалывать тело Николь, ее лоно увлажнилось. Дастин глухо застонал, задышал прерывисто, отчего Николь совершенно расслабилась, готовая принять его. — Я почти чувствую, как ты смыкаешь ноги у меня на спине.

— Дастин… — Николь приникла головой к его плечу. — Не надо.

— Не надо? Не надо касаться тебя? Или говорить о том, до чего восхитительно ощущать себя в тебе, такой горячей и влажной.

Николь начала задыхаться.

— Замолчи! Это невыносимо…

— Подожди немножко, любимая. Я буду говорить тебе такие вещи, что ты себе и представить не можешь. — Повернув Николь к себе лицом, Дастин приподнял ее голову и заглянул в глаза. — И не вздумай помышлять о спасении души в первый месяц нашей супружеской жизни, потому что я намерен все это время заниматься с тобой любовью. И это будет только пролог. Перепробовав все существующие способы любви, мы станем изобретать новые.

— Кажется, я умру от нетерпения, — призналась Николь, обнимая Дастина за шею.

— Я тоже, — сказал Дастин и приник к губам Николь. Их поцелуй прервал настойчивый стук в дверь. Николь и Дастин отпрянули друг от друга. Стук повторился.

— Это, должно быть, Трент или Саксон, — сказал Дастин, вставая с дивана.

Николь тоже вскочила, поправила кепочку и направилась вслед за Тайрхемом в прихожую. Уголком глаза она заметила, что отец и Салли притаились за кухонной дверью.

Дастин подошел к входной двери.

— Это Саксон, — раздался знакомый голос. Приоткрыв дверь, Дастин убедился, что это действительно Саксон, и впустил его.

— Что случилось? В замке…

— Нет, милорд. Там все в порядке. — Саксон закрыл за собой дверь и прошел в коттедж. — Мисс Олдридж, — поздоровался он с Николь, кивнул Нику и вдруг насторожился, заметив Салли.

— Саксон, это мистер Салливан, — произнес Дастин.

— А-а! — протянул Саксон.

— Мистер Саксон — детектив, которого нанял лорд Тайрхем, — пояснил Ник своему другу.

— Вам удалось что-то узнать? — спросил Салли. Саксон взглядом попросил у Дастина разрешения продолжать.

— Говорите свободно, — позволил маркиз.

— Хорошо, сэр. — Детектив достал из внутреннего кармана несколько листков и, нахмурив брови, пробежал глазами написанное. — Блейкер только что представил мне доклад, содержащий прямые улики. По-видимому, этот Куп — его полное имя Купер, он, между прочим, отбыл срок в Ньюгейте, — принимал сегодня посетителя. И хотя Блейкер, находясь с внешней стороны конюшни, слышал лишь обрывки их разговора, тем не менее услышал достаточно. Собеседники несколько раз упоминали Олдриджа, а также Арчера и Перриша. Блейкер считает, что они разрабатывали какой-то план, в котором фигурирует Стоддард.

— Проклятие! — вскричал Дастин. — Кто же этот таинственный посетитель Купера?

— Граф Ленстон, — последовал ответ. Дастин побледнел так, что на него было страшно смотреть.

— Ленстон? — повторил он. — Вы уверены?

— Да, сэр. И это еще не все: покинув конюшни, Блейкер, прежде чем представить мне отчет, навел кое-какие справки. Граф Ленстон задолжал очень крупную сумму денег. Короче говоря, он банкрот. Так что побудительные мотивы для шантажа тут налицо.

— Ленстон! — прищурившись, пробормотал Ник. — Милорд, ведь именно его я видел тогда с Купером. Это было в Ньюмаркете месяц назад, как раз перед началом первых состязаний весеннего сезона. Перед рассветом я зашел в конюшню проведать Оберона. Последние день-два он был немного не в себе. Я услышал тихие голоса в соседнем загоне. Естественно, меня заинтересовало, кто это выбрал столь неподходящее место для переговоров. И я заглянул туда. Там оказались граф Ленстон и тот человек со шрамами на руке. Вероятно, они секретничали, поскольку сразу же замолчали, как только увидели меня. Я тут же ушел, но, помню, подумал: странно, что у аристократа могут быть какие-то дела с этим головорезом. Но потом я решил, что это не мое дело, и выбросил эту встречу из головы. До настоящей минуты.

— Почему же они решили преследовать вас? — с недоумением спросил Дастин. — Только по одному подозрению? Граф… не могу поверить, что говорю о Ленстоне! Ведь мы с ним старые приятели. — Он горько рассмеялся. — По крайней мере я так думал. Хороший же я знаток человеческой натуры!

Николь нежно прикоснулась к его руке.

— С моей точки зрения — хороший. Так что не стоит себя казнить. Видимо, граф весьма искусно скрывает от окружающих свое истинное лицо.

— Я встречался с ним две недели назад в Ньюмаркете. Мы говорили… — Дастин внезапно замолчал и схватил Николь за руку. — Мы говорили о Стоддарде. Ленстон задавал много вопросов. Я еще похвастался, что мы без труда выиграем дерби. Если сопоставить наш разговор с сообщением Блейкера, мой приятель намерен участвовать в дерби.

— Наверняка, милорд, — заметил Саксон, извлекая очередной листок. — Вот календарь скачек, он подтверждает ваше предположение. — Саксон протянул листок Дастину. — Ваша уверенность в победе не убедила графа.

— Он ставит Демона, — пробормотал маркиз, изучая список. — Замечательный жеребец.

— А кто жокей? — полюбопытствовала Николь.

— Бейкер.

— Бейкер — очень хороший жокей, — сказал Олдридж. — У Ленстона есть все шансы выиграть дерби, если Ники не примет участия в скачках.

— Но я буду выступать, — вздернула подбородок Николь.

— Другого от вас и не ожидают, — громко заявил Саксон, — но… с одним условием.

— Они потребуют, чтобы я проиграла скачки?

— Да, мисс. Есть опасность, что они завтра предпримут попытку надавить на вас.

— Ну и пусть! Я не стану с ними сотрудничать.

Несмотря на общую тревогу, Саксон расплылся в улыбке:

— Я почему-то тоже так подумал.

— Николь… — начал было Дастин.

— Дастин, — сказала Николь твердо, — не проси меня отказаться от участия в скачках, тем более проиграть их. Вы с папой знаете, как много для меня значит победа в дерби.

В комнате воцарилось тягостное молчание, которое было нарушено Саксоном.

— Простите, милорд, но есть еще один вопрос, который нам следует обсудить, — доказательства. Ведь кроме сообщения Блейкера у нас ничего нет. Правда, Олдридж видел графа с Купером, но сам по себе этот факт ни о чем не говорит. Преступники, конечно, могли подумать, что Олдридж услышал больше, чем надо, и поэтому намерены от него избавиться. Но с исчезновением Олдриджа никаких попыток покушения на его жизнь не предпринималось. Значит, на сегодняшний день преступниками, действительно применившими насилие, являются Арчер и Перриш. Но в заговор втянуто большее число людей, включая и того, кто обосновался здесь, в Тайрхеме. Не забудьте, мы еще не вышли на его след, — добавил Саксон, многозначительно посмотрев на Николь. — Я сдержал свое слово, мисс Олдридж. Последнюю неделю я наблюдал за Раггертом. Он действительно очень высокого мнения о своей особе, но в его поведении я не усмотрел ничего противозаконного или неподобающего. Он покидал поместье только однажды, в свой выходной день. Так что вопрос о Раггерте остается открытым. — Саксон повернулся к Дастину: — Что вы скажете, милорд?

— Мой ответ вам известен, — сказал Дастин. — А что предлагаете вы?

— Предоставим лорду Ленстону возможность самому себя выдать. Пусть Арчер и Перриш встретятся со Стоддардом, он им откажет, и граф начнет паниковать. Проникнуть в Тайрхем и причинить Стоддарду вред ему не удастся. Так что Ленстону придется отказаться от участия в дерби и, стало быть, потерять деньги. Значит, он вынужден будет действовать. Трудно предугадать, что предпримет человек, загнанный в угол, но…

— Но мы будем там и проследим за ним, — подхватил Дастин.

— Совершенно верно, милорд.

— Правда, у нас нет гарантии, что Ленстон чем-то себя выдаст.

— И полиция не сможет его арестовать, не имея прямых доказательств.

Дастин задумчиво кивнул, просчитывая возможные ходы. Но тут он поймал умоляющий взгляд Николь и, медленно повернувшись, посмотрел на Ника Олдриджа.

— Если Саксон переберется в ваш коттедж, поедет с нами в Эпсом и ни на минуту не будет покидать Николь, если я пообещаю вам убить каждого, кто захочет причинить Николь вред, вы согласитесь на ее участие в скачках?

— А вы? — бросил в ответ Ник. — Вы же любите ее!

— Именно поэтому я говорю — да.

Ник, казался, пребывал в полном смятении.

— Папа! — взмолилась Николь. Глаза ее были полны слез. — Мы ведь придумали Олдена Стоддарда именно по той причине, что ты отказался поступиться своей порядочностью. Почему же я должна вести себя иначе?

— Хорошо, — сдался Ник, рубанув воздух рукой. — Вероятно, за эти дни я постарею лет на десять, но делать нечего. Согласен.

— Спасибо, папа! — Подбежав к отцу, Николь крепко его обняла, а затем, шагнув к своему будущему мужу, приподнялась на носках и звонко чмокнула его в щеку.