Оборотень

ГЛАВА 8.

Сквозь ветви яблонь, слив просачивались розовые лучи солнца. Пол в спальне свежевымыт, выстиранное шелковое покрывало сохло в саду. В простеньком ситцевом халатике, гладко причесанная с заострившимся лицом и синевой под глазами, хозяйка серьёзна, как десятиклассница перед экзаменами. Яна молча, выжидающе смотрела на Александра.

— С тобой я хочу провернуть одно большое дело, после чего ты навсегда сможешь бросить свою весьма опасную работенку. Расскажи о своей местной клиентуре, да подробнее, не скупись на детали. Как говаривал один писатель: «В деталях — Бог»… И бросай пыхать, анаша мозги сушит, а это вредит всему большому… И ещё, порожняки[1] я шибко не люблю, так как ценю время.

Яна с боязливым невольным уважением смотрела на него. Таких, как он, она ещё не встречала. Девушка начала верить подельнику, потому как уже любила его. У неё никогда не было постоянного друга, она была как проходной двор, теперь же появился Александр, и она заперла себя на засов…

— Этим я занимаюсь с шестнадцати лет, с тех пор как от тётки сбежала в Минск. Кроме этого, больше ничего не умею делать. Хорошая женщина подобрала на вокзале, натаскала, жила у неё. Самой сорок лет, но может так упаковаться в фирму и себя показать, что у неё клиентов намного больше, чем у большинства молоденьких телок. Когда в первый раз увидела, как подруга в машине работает ртом, меня стошнило, но потом понемногу привыкла. Ко всему рано или поздно привыкаешь. Через шесть лет меня нашло извещение… Умерла тетка, оставив мне этот дом с садом.

Слушая её, Александр отметил: события формируют человека. Если бы он и Яна когда–то не сбежали из дому, жизнь их могла сложиться совершенно по иному, они были б другими…

— За кровные, что скопила, поставила ей дорогой памятник…

Неуловимая усмешка скользнула по лицу Александра: «Проститутки часто сентиментальны, что мешает в их работе)…

— Не успела войти в наследство, родная теткина дочь подала на меня в суд. Адвокаты всю меня выдоили! Вот решила здесь подзаработать. Город не слишком большой, ну и нарвалась на этого, что теперь в сарае… Он стал сам подыскивать состоятельных клиентов, забирая две трети заработанного.

Яна начала перечислять клиентов, у коих была в квартирах. Александр отмечал все детали, расспрашивал об интерьере квартир, планировке, о роде занятий хозяев. К сожалению, всё это была лажа[2]. Но вот внимание его привлек последний в послужном списке девушки.

— Этот самый отвратный! Я у него несколько раз была, он просил придти со светловолосой, голубоглазой девушкой, видать, для контраста… Я обещала, но делиться наваром ни с кем не хотела, он платил больше всех. Кривоногий, тело волосатое и тощее, а живот отвислый. Ноздри широкие, как у лошади, всё принюхивается, точно собака. Похож на громадного паука или упыря, что в фильмах ужасов показывают. Он самый богатый в городе, владеет сетью «комков» и «шопиков». На набережной был а баре? Этот тоже его! Жорик говорил, у него рыжья[3] и капусты[4]— море, может полгорода купить. Живет он в особняке, с трех сторон высокая каменная ограда. Ворота автоматически закрываются и открываются, сигнализация повсюду, стекла на окнах пуленепробиваемые. Два пса добермана, черные, понизу ржаво–красные, настоящие звери! Один бегает во дворе, другой по пятам за хозяином следует. Под домом подземный гараж. Ездит он на БМВ, шофер по совместительству ещё и телохранитель. Жена шофёра днём убирает комнаты. Не дом, а крепость!

«Роскошь с собой несет не только свободу, но и оковы. Богатый замыкается в своем доме–крепости», — подумал Александр и сказал:

— Вот этот хмырь подходит! Это то, что нам нужно. А как ты к нему попадала?

— В первый раз по сотовому договаривался Жорик, потом уже я, когда позарез нужны были деньги. Домой он приезжает лишь вечером. Всегда впускал через дверь черного входа. Там сплошная стена, нет окон. Парадный подъезд лишь для нужных людей, с которыми Упырь ведёт бизнес. Ключ от двери черного входа имеется лишь у жены шофёра, рано утром она готовит ему завтрак. Обедает и ужинает он у себя в ресторане. Чтоб ворота открыть и закрыть, надо на какую–то кнопку нажать на панели, там целое компьютерное устройство. Одна видеокамера под козырьком черного входа, другая просматривает ворота и двор перед особняком, Мониторы в кабинете. В подземный гараж можно попасть через кухню. Шофёр и его жена преданы хозяину, он им за это весьма изрядно платит, больше никто не даст… Нынче богатые телеса дорого стоят! Как видишь, не дом, а крепость, сомневаюсь, что сможешь туда попасть.

— Я не думаю становиться домушником! — без тени улыбки сказал Александр. — Он вроде просил привести блондинку… я ею стану.

Брови Яны удивленно взлетели вверх, она никак не могла понять, шутит он или всерьёз. Лицо Александра было серьёзно и непроницаемо. Юмор в нём начисто отсутствовал, он для тех, кто живет во власти страхов…

— Я стану той голубоглазой блондинкой, кою хочет поиметь тот хмырь! — повторил он, по–прежнему оставаясь серьёзным.

— Ты!.. — недоверчиво усмехнулась девушка. Всего она могла ожидать от него, но только не этого. Вспомнив, что этот парень зря слов не бросает на ветер, она прикрыла рот ладонью. Зеленые глаза стали круглыми. — Зна–а–чит, это ты был тогда в женском туалете!.. Ну, блин! Ну, блин! — удивлению девушки не было предела. — Ну-у, если так, то более элегантной сучки в тех местах никогда не бывало! У меня тогда ни капельки сомнений не возникло, даже прокладку хотела стрельнуть. А ты — «У меня сейчас не мои дни». Ха–ха–ха! — Яна упала на постель, корчась, катаясь по ней от неудержимого хохота. Александр терпеливо ждал, когда схлынет неудержимый шквал. — Как это у тебя получается? — Яна ладонью вытерла слезы от смеха. Белела влажная полоска зубов, в широко распахнутых глазах сквозило что–то подростковое, девчоночье.

— Когда я в женской одежде, я уже не мужчина, но и не женщина, я ОНО. Видать, миф об Андрогене был правдою. Как говорят китайцы, — продолжил он, — в это время я объединяю в себе два начала — «янь» и «инь», мужское и женское. Всё, теперь к делу! Приду ровно через три дня, никуда не отлучайся, кроме как в ближайший магазин за продуктами. Если дело выгорит, то, как говорят англичане, можно обойтись и без хорошей репутации, деньги всё заслонят…

Пред уходом на кухонный стол он положил пять «лимонов».