Папа вез меня по типичному садовому товариществу и говорил:
– Это дачи, Лесь. Значит, тут с осени по весну мало кто живет. Освещение плохое.
И вертел головой по сторонам, выискивая опасность. Даже окно открыл и принюхивался.
– Сейчас же полно народу. Лето. Смотри, в окнах свет там, там и там. – Я показывала рукой на дома.
– Печкой пахнет. Какое в доме отопление? – обескуражил меня вопросом отец.
– Кто бы знал, – пробормотала я.
Я ничего о доме не знаю. Будет хорошо, если у него есть четыре стены и крыша над головой.
– А ты что, дом не смотрела? Или внимания не обратила? Ты плохо переносишь холод, а частный дом – это не квартира.
Был у меня один недостаток оттого, что папа сверх, а мама человек. Я не очень хорошо выносила низкие температуры. Смешно слышать от полярной лисицы, да?
– Дом мне в подарок достался. – Я звякнула ключами в воздухе.
– От кого? – Папа резко затормозил.
Хорошо, что я была пристегнута, а то бы мой лоб поздоровался со стеклом.
– Не переживай так, пап. От одной знакомой бабули, – сказала я, понимая, как это звучит.
Похоже, папа пойдет со мной смотреть дом. И я этому, честно говоря, даже рада.
– Той самой лисьей старушки?
Откуда он знал? Или мы о разных людях говорим?
– Почему лисьей? – уточнила я.
– Потому что она двоих сверхов у нас в логове пережила и продолжила бы, да мы вовремя спохватились и вернули ее к людям.
– Вернули? Я слышала от Скалы, что она сама ушла. Что со сверхами сложно было жить.
– Ей-то сложно? Да она даже самых хитрых лис обведет вокруг пальца! Она не могла тебе ничего подарить, только продать.
– Эм…
Не говорить же отцу, что во мне она видит свою замену? Знания хочет передать.
– Лисена, признавайся, в чем обмен состоял?
– Ни в чем. Я у нее цветы пересадила. Она мне ключи подарила. Сказала, дом отпишет.
Отец как-то странно задергал головой, будто ему в ухо что-то попало.
– Не нравится мне все это, – сказал он.
– Все тебе не нравится! Убегаю – не нравится. Оседаю – тоже не по вкусу.
Папа дальше повел машину молча, пока не остановился у конечной точки пути по навигатору.
– Вы приехали, – сказал приятный женский голос.
Я видела только завалившийся забор и кусты. И лишь вдали, в самой глубине участка, едва выглядывал треугольник крыши.
– Хм… – многозначительно протянул папа и вылез первым.
Я не отставала – вышла из машины и оценила внешний вид дома. Сорняки мне по макушку. За ними даже рассмотреть ничего невозможно.
– Давай с утра приедем. – Отец положил руку мне на плечо.
– Нет, – во мне говорило упрямство. – Сейчас к дому тропинку протопчу, освоюсь, а с рассветом займусь территорией.
Папа глубоко-глубоко вздохнул и пробормотал себе под нос:
– Если будет где осваиваться в доме.
Я начала прокладывать тропинку к калитке.
– Давай я.
– Нет, пап. Я хочу сделать это сама. Первой.
Мне было важно самой проложить этот путь. Да, у меня за плечами настоящий мировой мужик, всем отцам отец. Но он прав.
– Ты же сам говорил, что мне пора самой встречаться со своими проблемами.
Папа вздохнул еще тяжелее, чем раньше:
– Да я не про эту мелочь.
– А все начинается с мелочей, пап. И я начну.
Я обратилась к своей лисичке за помощью, и она охотно отозвалась. Зря папа беспокоится, что я со своей звериной половиной не в гармонии живу. Как по мне, у нас настоящая идиллия. Вон как сейчас откликнулась моя половина: тут же помогла в два раза лучше видеть в темноте, слышать шуршание мышей в траве, жуков и червяков в земле. И даже то, как папа практикует дыхательные упражнения.
Я старательно примяла траву ногой до самой калитки, вставила заржавевший ключ в старый замок и со скрежетом повернула. Открыла!
Сразу за калиткой меня стеной встретила высокая трава. Я шагнула в нее словно в другой мир, ощущая внутри предвкушающее покалывание. Ориентируясь на звук от ветра, что играл с чем-то железным на крыше, я пробралась сквозь траву прямо к дому, ощущая себя как в поле, а не на садовом участке.
Дом разочаровал. Оказался крошечным, словно имел одну комнату и крышу. В темноте он больше походил на сарай, и я не особо себя обманывала тем, что при свете дня он станет больше. На стене можно было не писать для воров большими буквами «Здесь брать нечего», и так понятно.
Я поднялась по трем скрипучим ступеням и подошла к кривоватой двери. Она вообще откроется?
Но ключ вошел легко, поворот вышел еще легче. Замок щелкнул, и дверь медленно распахнулась.
В лицо ударил запах дерева и сырости. На расстоянии двух шагов разваливалась от времени печь, осыпалась штукатуркой на пол. Слева нависал большой холодильник. Сразу за ним темнело что-то похожее на самодельный разделочный стол с электрической плиткой. А если посмотреть направо, за печь, то там начиналось пространство комнаты для сна с диваном, столом и стулом.
– Поехали домой, – прозвучало твердое приглашение от папы валить из этого гнездышка.
А я почувствовала – не уйду. Это мой стартовый уровень, мое начало.
– Нет. Назвала логовом – буду обживать.
– И где ты будешь спать? – Отец нашел выключатель, и в комнатенке стало светло. – Свет не отрубили? Странно.
Освещенная комната стала казаться еще меньше.
– Видимо, бабуля следит за счетами.
Вот это я вообще не удивилась.
Заметила интерес папы к стулу и столу и тоже присмотрелась.
– Ты это видишь? – спросил он.
– Что?
– Все абсолютно новое. Мебель была произведена давно, но не использовалась. Стул не сижен, стол не протерт…
– Пап, если ты сейчас понюхаешь диван и скажешь, что он ни разу не пропержен, я попрошу тебя поехать домой, – отшутилась я.
Но сама помнила заветы Скалы быть внимательной к мелочам. И с папой была согласна. Помимо обвалившейся печи все остальное выглядело абсолютно нетронутым.
И еще у меня кое за что зацепился взгляд. Вот только проверить я хотела это сама, в одиночестве.
Я широко зевнула, прикрывая рот рукой:
– Ой, так спать охота.
– И где ты собралась ложиться?
– На диване.
– А подушка? Одеяло? Постельное белье? – Внимательным взглядом отец окинул помещение и высказал то, что я заметила чуть ранее: – Тут нет шкафа. Так не бывает.
– Выкинули его. Пап, ты что, ищешь, к чему бы прицепиться?
– Давай я сгоняю за необходимым. Проверю, работает ли холодильник. Привезу продуктов.
– Пап, давай все завтра. Я не голодная.
– А спать как?
– Прямо так.
– Ты в вечернем платье дрыхнуть собралась?
– Обернусь лисой. С утра сгоняю за вещами. Перееду.
– Я возьму грузовик клана.
– У меня не столько вещей.
– Микроавтобус?
– Нет.
– Минивэн?
– Нет. Два пакета. Я на… такси все довезу.
– И ты говоришь, что жила хорошо? Женщины за два года столько хлама наживают, что потом на двух грузовиках не увести, а у тебя два пакета?
– Папа, я за минимализм. Все самое необходимое. Ты же сам песец, знаешь, что невозможно замести следы, имея много личных вещей.
Папа задержал на мне долгий взгляд. Он словно говорил мне им: «Тебе и не надо бегать».
– Хорошо. Давай я с самого утра тебя отсюда подхвачу и поедем. А еще лучше домой на ночевку, а оттуда… – начал снова он.
– Я сама, – прервала я папу.
Отец посмотрел на меня так, словно хотел отнять у меня «ясамакалку» и сжечь. Потом тряхнул головой, явно психуя.
– Хорошо. Сама так сама. Во сколько приглашаешь в гости, хозяйка поместья?
Обиделся. Но что поделать. Я не могла раскрыть, что из предыдущего моего укрытия нужно забирать не только два пакета вещей, но и мотоцикл. Да и мое последнее жилье было не квартирой, а заброшенным гаражом. И видеть его родителям точно не стоит.
– Давай в три часа дня, – прикинула я в уме.
Папа кивнул и ушел, даже не попрощавшись. Весь в своих мыслях. Я пошла следом, чтобы проводить его до калитки, и увидела, как он наклоняется под корпус машины, достает оттуда что-то и кидает в кусты.
Уже потом, когда он уехал, я нашла, что это было. Жучок.
И папа оставил его здесь, даже не сломал. Значит, знает, чей он, и хочет, чтобы поставивший пришел сюда.
Вариантов всего два: Бура и Саша. Точнее, один – Бура. Потому что второго парня родители, как и я, не жалуют от слова «совсем».
Первым желанием было увезти отсюда жучок, запутать след, но я остановила себя.
Решила же не поступать по-детски! Значит, нельзя отступать.
Я зашла в дом в поисках скотча, веревки или еще чего, но ничего не нашла. Тогда я просто положила жучок на низенький столб у калитки, чтобы показать – я не боюсь, я знаю о тебе, я жду.
А у самой даже плечи затряслись, как в дом вошла. Бура придет? Когда? Надо подготовиться.
Но сначала я кое-что проверю.
Я подошла к самодельному разделочному столу на импровизированной кухне и убрала с него электрическую конфорку прямо на пол. Посмотрела на лакированную доску из ДСП, больше похожую на дверцу шкафа, которая выполняла роль столешницы. Открыла подобие затворов от разных шкафов под этим сооружением и зависла, не веря собственным глазам.
Передо мной был знакомый всем вид боковины чугунной ванны.
Чего? Серьезно?
Я-то думала, тайный ход или еще что, а тут? Это что, вот эту досочку от шкафа убираем, наполняем водой и счастливо натираемся мочалкой?
Нет, вот это смекалка, конечно, у людей! Вот это умение компоновать. Я бы в жизни так не додумалась сделать.
Хотя это просто идеальный схрон. Спрячешься – тебя в жизни не найдут.
Может, тут в печи унитаз припрятан? Или еще что?
Я дернула дверцу холодильника и посмотрела на идеально белые полки. Даже плесень не завелась! Может, благодаря вон тем мешочкам с чем-то вкусно пахнущим?
Скуки ради открыла дверь морозильной камеры снизу и вздрогнула.
Вот! Да! Это именно то, что я искала. Ну не может быть у такой предприимчивой бабули такой скромный во всех отношениях домик.
Вместо морозильных ящиков была черная пустота, которая явно не ограничивалась скромными размерами холодильника.
Я пощупала дно и обнаружила, что пол сдвигается, открывая ступени.
Пролезть туда, конечно, могут только настоящие лисы. Обычному человеку надо сначала похудеть, потом встать на четвереньки и спуститься задом.
Я потушила свет, сняла с себя платье и обернулась лисицей. Вперед, на разведку! По ступеням вниз, в тепло.
Тепло?
Что тут у нас?
На стене зажглись световые трекеры в виде ламповых палочек, которые загорались там, где я шла. И гасли за мной, экономя свет.
Про себя я потирала лапы. Да-да-да! Вот это я понимаю – лисье логово.
Меня словно тут ждали!
Неужели тут обитали бабулины мужья? Хотя бы один?
Коридор неожиданно закончился огромным помещением, которое засветилось так ярко, что я спрятала морду под лапами. А когда приоткрыла глаза и осмотрелась, то чуть не запрыгала от радости.
Вот это я понимаю – удобства! Да это целый дом под землей!
Гостиная с большим телевизором и огромным диваном. Стеллажи с книгами, какие-то шкафы. Я нашла дверь, ведущую в спальню, потом наткнулась на хранилище консервов и круп, зависла над огромным и, к сожалению, пустым морозильником и не выдержала – обернулась в человека, чтобы все как следует изучить.
И тут огромный телевизор ожил сеткой десятка изображений с камер наблюдения. И на одном из них было движение. Около калитки стоял Бура.
А у меня платье у двери холодильника! И я не помню, закрыла за собой или нет.
Один из экранов с камерой ночного видения подсказал – я закрыла тайный проход, да еще и в доме свет выключила. Аж сама себя похвалила: не зря Скала обучал – не посрамила честь наставника.
На одном из квадратов экрана Бура поднялся по ступеням крыльца, постучал в дверь. Спустя несколько секунд он взялся за ручку, вошел в дом и наступил на мое платье.
Поднял одежду и тут же закрыл глаза:
– Лесь? Это я.
Что это с ним? Думает, я голая?
Ну да, есть такое. Только я нахожусь не там, где он.
– Лисена? – Бура открыл глаза и вошел в часть за печкой. Быстро осмотрелся и вышел на улицу.
И тут я присмотрелась к его затылку. Что там? Шрамы от когтей, что ли?
Последний раз, когда я видела Буру два года назад, его затылок был модно подстрижен. Никаких борозд! Что же это такое? Кто оставил?
Внутри все сжалось. Я слышала от Скалы, что эти годы чернобурый был в клане Бродячих. Знала от родителей, что лис оставил опасные компании. Выходило, шрамы он получил уже в клане наемников.
Помнится, Скала что-то говорил о том, что Саша с Бурой в режиме вечного конфликта. Неужели мой бывший – автор этого росчерка на затылке лиса?
Я закрыла рот рукой. Молча следила по монитору, как чернобурый порыскал по тропинке от калитки и обратно и вернулся в дом. Нашел подпол, который я упустила из виду, заглянул туда и вернул крышку на место. Вернулся ко входу, стал принюхиваться к холодильнику.
Вот тут я напряглась еще сильнее. Неужели откроет морозилку?
Он дернул верхнюю большую дверцу на себя, и я села на диван, обхватив ноги руками. Надо срочно обернуться лисицей, если вдруг найдет. Я же голая.
Надо.
Ну же.
Ну!
Почему я не оборачиваюсь?
Моя животная половина будто меня не слышала. Будто отказывалась помогать.
Это было так страшно чувствовать, что я совсем забыла про наблюдение за Бурой. Сосредоточилась только на себе.
Что со мной? Я только хвасталась, что живу со своей звериной частью в мире и согласии, как вот тебе сюрприз. Где моя сила?
Я попробовала выпустить хотя бы когти и даже этого не смогла.
Вскочила на ноги и заметалась по гостиной, не зная, что делать. Я не хочу терять свою лисицу. Не могу! Она дает мне столько силы, здоровья, выносливости.
Но что, если я лишилась ее? Папа говорил мне быть осторожней. Что это до добра не доведет.
Я посмотрела на запястье и сильно поцарапала кожу ногтями другой руки. Алая полоса быстро стала розовой, а следом кожа вернула себе привычный вид.
Фух, регенерация при мне!
Но что со всем остальным? Я подошла к дивану и попробовала его приподнять. Получилось.
Пробежала от стены до стены – быстро, как и раньше.
Но почему я не могу превратиться в зверя?
Наверное, я слишком разволновалась из-за Буры. Нужно успокоиться. Лисы себя чувствуют в безопасности в узких темных пространствах, подальше ото всех.
Я открыла дверь спальни, нырнула под кровать и придвинулась как можно плотнее пятками к стене.
Так, теперь надо успокоиться. Вдох-выдох, вдох-выдох. Я все еще у себя есть, и сила при мне, и регенерация. Сейчас я успокоюсь, и все вернется на круги своя.
Но я никак не могла заставить свои губы не дрожать, а зубы не стучать. Я говорила, что чувствую себя душой сорокалетней? Нет, сейчас моей душе точно не больше десяти!
Что делать? Как быть?
До спокойствия мне было далеко.
Я закрывала глаза, пыталась обернуться, но все было тщетно. Давай-давай-давай, лисичка! Что с тобой?
– Лисена! – услышала я голос Буры.
И по коже пробежала волна мурашек, даже луковицы волос словно зашевелились.
Голос доносился не из динамиков, а из горла парня. Судя по всему, он сейчас в гостиной. Нашел-таки!
Лис недолго думая зашел в спальню и тут же припал на руках на пол у кровати, посмотрел мне прямо в глаза.
– Привет. – В голосе парня звучало удивление, желтые глаза блеснули зверем.
Такая знакомая полуулыбка-полуухмылка. Он так часто смотрел на меня в Заполярье, а потом перестал.
– П-привет. – Я мысленно прикинула, что он может увидеть из моего тела, и немного успокоилась – все, что надо, прижато.
Но все равно стеснительно.
– Лежишь?
Издевается, да?
– Да-а-а, – протянула я, не зная, как попросить плед с кровати.
Может, сам догадается? Хотя посмотрите в его глаза! Ни за что не лишит себя этого представления. Он всегда любил меня задеть за живое.
Лис лег на бок, согнул руку в локте и подпер голову. Разлегся!
– Интересное у тебя тут местечко. Не сразу догадался, что за такой дырой прячется крутая нора. Наверное, много сил и денег ушло, да?
И еще пальцами стал по полу постукивать, бровями играть. Знает, что хорош собой, лег так, чтобы наиболее выгодно выглядеть. А я? Голая под кроватью!
Где там моя лисица? Ну же!
Никак не отзывается.
– Добро пожаловать в мое лисье логово, – с нервной иронией заметила я, ища взглядом любую вещь, чтобы утянуть ее к себе и прикрыться.
Как назло, с кровати не свисал даже кончик пледа.
И тут мне пришла в голову запоздалая мысль, что здесь совсем не пыльно, даже под кроватью. И спальное место застелено. И в хранилище еда есть.
Но трава к дому не была примята. И если запах можно было нейтрализовать спреями, то следы все равно остались бы.
А это значило только две вещи: сюда существовал еще один проход и кто-то здесь все держал в порядке.
Только я это подумала, как Бура весь напрягся, стал готовым к прыжку, а откуда-то донеслось:
– Так-так, у меня гости. Да еще двое. Да еще со стороны бабули…
Я рукой поманила Буру под кровать. Лис долго думать не стал – перевернулся на живот, развернулся пятками ко мне и быстро заполз. Покосился на меня, потом взгляд парня соскользнул ниже руки в район груди и задержался там.
Я ощерилась, показала зубы и отодвинулась. Бура подмигнул и придвинул меня обратно, показывая в сторону двери.
Правда, надо сосредоточиться на том, кто идет. Меня немного успокаивало одно: он знает о бабуле. Но что значит все остальное и чего от него ждать – я не имела ни малейшего понятия.
Мы с Бурой в напряженном ожидании слушали, как спокойным, почти размеренным шагом к нам направлялся оборотень. По легкой поступи – либо кошак, либо наш, лис. Голос точно принадлежал молодому мужчине.
– Отсюда ни шагу, – шепнул мне Бура. – Поняла?
Я хотела возмутиться, сказать, что я у самого Скалы обучалась, а до этого прошла весь курс спецподготовки в Заполярье у отца – командира спецотряда лис.
– Я – о-го-го, – тихо шепнула я краткую информацию.
– Ты – голое о-го-го, – напомнил Бура.
Что правда, то правда.
Показались две кроссовки. Большие, мужские, белые с рисунком. А потом незнакомец припал к полу и сказал:
– Ага! Леся и Бура. Сенсация, ядрен батон!
Это же Арсений! Медолис, сын самой главной оторвы всех времен сверхов и главы клана лис, а еще брат-близнец моей лучшей подруги детства – Есении. После ситуации с Сашей наше общение само собой сошло на нет, и тут такой сюрприз.
– Ты что тут делаешь? – спросила я и тут же почувствовала пинок в попу коленом от Буры.
– Прости, хотел тебя прикрыть! – Чернобурый опустил ногу и вытянул руку прямо под моим подбородком.
– А сейчас что делаешь? – спросила я с возмущением, потому что лис перегородил мне половину обзора.
– Все то же.
– Прикрываешь?
– Да, – выдавил лис, краснея.
Арсений не мог молчать, когда другие говорят:
– Чего там прикрывать-то, ядрен батон? Леська была доска…
– Чего? – Я от возмущения приподнялась на руках, и тут случилось три события: медолис, «огокнув», взял свои слова обратно; я вспомнила, что без одежды, и тут же пригнулась; рука Буры попыталась закрыть мои достоинства и в итоге оказалась на округлостях.
Дальше тело отреагировало быстрее, чем я успела понять, что происходит. Я выпнула чернобурого из-под кровати так, что тот прокатился по полу до самой стены.
– Прости! – крикнул он на лету.
Медолис же катался по полу от смеха. Я глубоко дышала злостью под кроватью.
– Кто-нибудь даст мне плед?
– Давно бы лисой обернулась! Кокетка, ядрен батон! – Сеня обычно не раздражал своей постоянной присказкой, но сегодня особенно бесил.
Я до крови прикусила язык. Бура же встал на ноги и свесил плед с изножья кровати, словно занавесом прикрыв меня от медолиса. Сказал:
– Да, оборачивайся давай.
Я проползла вперед, схватила за край пледа и стащила к себе.
– Выйдите, пожалуйста. И дверь за собой закройте, – попросила я.
Спустя минуту болтологии и шуршания парни все-таки вышли. Спасибо, лисий бог, что без лишних вопросов!
Я выползла из-под кровати, завернулась в плед и осмотрелась. Если Арсений тут бывает, может, и одежда его есть? Ведь я еще не проверяла шкаф.
Я распахнула дверцы и уставилась на скромную стопочку вещей, такую одинокую на этих огромных полках, что хотелось пожалеть. Что там? Футболка и шорты? Сойдет.
Пахнут, правда, медолисом. Но что поделать? В пледе я ощущаю себя почти голой.
Я открыла дверь спальни и сжала ручку с такой силой, что почувствовала мягкость металла. Все потому, что в гостиной, сложив руки на груди, стоял Саша. Напряжения в нем было столько, сколько в громоотводе, в который постоянно бьет молния. В глазах – сотня вопросов, а желваки на скулах двигались под кожей.
Мне пришлось на секунду закрыть глаза, чтобы взять себя в руки и не нырнуть обратно под кровать. Это мой дом. Мне его бабуля вот-вот перепишет. Так что я имею право выгнать отсюда своего бывшего взашей.
Вот только удастся ли, если он не захочет?
Хорошо, что мы не одни. Бура и медолис находились аккурат между нами. Бура скрипел зубами, глядя на одежду Арсения на мне, а сам медолис потирал пальцем кончик носа и иронично хмыкал, разглядывая свой прикид на девушке.