Обреченная ненависть

Глава 19

Тимур

Лана смотрела на меня не отрываясь. Она не была напугана или разочарованной, что вместо ее одноклассника перед ней стоял я.

— Я ненадолго. Лишь убедиться, что с тобой порядок, — сделал вид, что высматриваю Ванька.

Продолжал держать ладонь на ее плече, чтобы дать почувствовать свою поддержку в столь нелёгком завоевании моего брата-акробата, который только что бессовестно от нее сбежал.

В ее глазах мелькнуло облегчение.

— Он ушел. У него что-то стряслось. Родители вызвали, — мягко ответила та, и улыбнулась.

Черт.

Почему ее улыбка такая ...

Я не привык чтобы девушки так искренне улыбались. Просто так.

Когда ты проявляешь внимание к особи, которая этого и ждёт, ее улыбка выглядит ожидающей, типа «наконец ты меня заметил».

А эта...

Добрые округлившиеся щёчки и словно извиняющийся взгляд.

Меня до дрожи пробирает и на катушку внутри наматывает.

Прежде чем успел подумать, моя рука тыльной стороной коснулась гладкой поверхности. Лана замерла, пряча взгляд.

Будто тайком наслаждалась этим прикосновением.

Нужно срочно отвлечься от ее милого личика.

— Билеты? — я с трудом отрвался от нее и сел на стул, на котором до меня сидел кучерявый.

— Да. Он извинился и предложил сходить одной.

Теперь уже девушка выглядела расстроенной.

— В чем же дело?

— У меня вообще-то были планы на вечер. Но я сама предложила Ване пойти в кино. Я накричала на него и хотела извиниться.

— Давай я с тобой пойду. Если ты не против. Или хочешь, отвезу домой, — скупо спросил я.

Лана вновь улыбнулась, пробивая брешь в моей душе, наглухо заколоченный досками. Никаких лишних эмоций. Не с ней.

— Не думала, что такие парни как ты ходят в кино.

— Как я это какие?— вопрос с подковыркой.

Лана смутилась собственных слов, не зная как теперь выкрутиться.

— Понимаешь, ты выглядишь строго. Властно. Даже высокомерно, немного.

Спасибо хоть так, подумал я.

— Мне сложно предугадать твое настроение. Иногда кажется, что ты шутить не любишь.

— Поэтому ты вернула мне тапки?

— Что? Причем здесь тапки? — Лана хлопала глазами.

— Непричем. Просто ты в них сбежала. Будем считать, что у меня о тебе тоже останутся воспоминания. Моя предыдущая девушка стоила мне тачки.

— Угнала?

— Да нет. Парень ее, ковшом подцепил. Из ревности.

— Да. Не везёт тебе в любви, — покачала она головой.

— Сердца хорошеньких всегда заняты придурками.

Лана нахмурились.

— Ваня не придурок, — причитала она.

— Еще какой, раз до сих пор тебе не перезвонил, — бросил я.

— У него проблемы.

— Слишком часто, не находишь?

Ответа у Ланы не нашлось. Она принялась собираться.

— Лана, — позвал я как можно ласковее.

Та подняла на меня глаза, теребя ручку рюкзака.

— Пошли на сеанс. Тебе стоит отвлечься.

Будто прозрев, с радостью улыбнулась.

Фильм был не плохой. По крайней мере Лана смотрела во все глаза, смеясь. Даже согласилась попробовать попкорн, который я специально взял в одном большом ведерке.

Мы оба расслабились за просмотром. Впервые за долгое время мне удалось сдвинуть свою чопорность.

Смеялись, комментируя поведение героев, высказывали мнение друг другу, перешептывались.

Я чуть не уронил ведро с остатками попкорна, мы стукнулись головами, закатываясь в смехе.

Почти забыл в ее лёгкой и непринуждённой компании, зачем мне все это.

Задумался, рассматривая невиновную девчонку.

Ее отец сдал меня в детдом, как только не стало матери Ланы.

Во мне снова проснулась ненависть. Обида за маленького мальчика и чувство невозместимой несправедливости.

Лана поймала мой взгляд, отправив в рот воздушную кукурузную сладость.

В ее глазах застыл вопрос «что с тобой».

Не желая сейчас вырывать его из ее губ, наклонился, делая вид что собираюсь ее поцеловать.

Я знал, что она откажет.

Вцепившись в подлокотники, та хотела отпрянуть, медленно уводя голову.

Снисходительно вернулся на место.

— Извини, — прошептала та.

— Тебе не за что извиняться. И никогда так не делай. Иначе каждый будет считать вправе взять от тебя то, что ему хочется, — отвернувшись к экрану, закинул в рот горсть попкорна.

На выходе из кинотеатра между нами продолжало висеть молчание. Тягостное. Неуютно. И казалось, непривычное.

— Садись, подвезу. Обещаю не лезть, — взяв за руку направил ее к машине. Краем глаза заметил сбоку от Ланы движение.

За секунду успел выставить руку, прежде чем в мой локоть врезалась женская сумка.

— Гады. Уроды! — наглая девчонка хотела замахнуться ещё раз.

Лана отошла за меня.

— Аля. Ты чего?

— А ты чего? С моим парнем гу...— перевела взгляд на меня. В глазах всплыл испуг, после нашей первой и последней встрече. — А где Ваня? — скромно спросила та.

— Не знаю, — ответила ей Лана.

Давил на эту девку тяжёлым предупреждающим взглядом. Та засуетилась.

— Я же слышала, как вы в кино собирались.

— Почему моя девушка должна ходить в кино с каким-то чмошником? — грубо спросил я.

Аля сглотнула, перебирая цветными длинными ноготками ремешок сумки.

Я всем нутром ощутил ее страх.

Ненавижу таких прогибалок. Строят из себя крутых на глазах своих подружек и обожателей. А на деле трусливые курицы.

У Ланы зазвонил телефон. Пока она отвечала на звонок, я шёпотом напомнил пресловутой мажорке.

— Я же предупреждал, что ноги тебе повыдераю, если будешь на нее нарываться.

— Я...я не знала....не думала... — глазки под нарощенными ресничками забегали, ища подмоги.

— Брысь отсюда! — процедил я.

Аля ломанулась, спотыкаясь на каблуках.

Лана закончила разговор. Выглядела она взволнованной.

— Что? — спросил я.

— Папа. Он...напился. На работе. Мне нужно такси, — дернулась в сторону дороги. Еле успел поймать.

— Садись. Адрес назови.

Через двадцать минут мы подъехали к зданию типографии. Охранник вывел качающегося терпилу. Лана бросилась к нему.

— Пап. Ну как так? — я вышел из машины и помог довести его.

К нам подбежал человек в костюме.

— Увозите? Вот и славно. Знал бы что он пьяница, ни за что бы не взял, — презрительно кричал тот. — Проспится, скажи, что он уволен. Мне такие ни к чему!

— Он не пьяница! — сквозь слезы принялась защищать отца девушка.

— Лана, сядь к отцу, я сейчас.

Отвёл мужика в костюме в сторону.

— Что произошло?

— Напился, — развел руками мужик, достав сигарету. — Зарплату выдали и сообразили на твоих. А работа встала. Теперь брак на материале. И все из-за этих.

Ну понятно.

Я развернулся, сел в машину. Отвёз Лану с отцом домой.

Помог дотащить его до квартиры.

Пока Лана укладывала его на диван в гостиной, я огляделся, ужасаясь собственных воспоминаний.

Здесь нихрена не изменилось. Вообще.

Те же обои, та же мебель, расположение комнат, которое я могу пройти с закрытыми глазами.

Только теперь это все не кажется гигантским. Скорее убого, непризентабельно. Хоть здесь и стараются поддерживать порядок.

В ванной, что казалась мне морем, а я плавающим теплоходом, стоял таз с замоченными вещами. Даже машинки стиральной нет.

Кухонка. Обшарпанная и узкая для взрослого меня.

Сердце сдавило тисками. В голове бухал приток крови.

Я не мог справиться с хлышущей как цунами агрессией.

Перед глазами встала пелена.

Как я плакал, рвался к тому, кого считал отцом.

Я боялся, не понимал почему меня привезли в то холодное здание с чужими людьми, грязными неопрятным ребятишками, тучками шныряющими по коридорам.

Меня словно накрыло прессом.

Не помня себя, выскочил из квартиры, а следом на улицу, громыхнув тяжёлой железной дверью..

Не мог надышаться. Мои лёгкие словно остались там, наверху. Пар изо рта рывками вылетал из глубины моей черствой души.

Я взглянул на окна.

Там стоял силуэт.

Руслана.

Зачем я встретил тебя. Почему именно сейчас, когда моя ненависть и обещанное желание мести ещё горели внутри ярким пламенем. И я сам горю в этом ничтожном чувстве.

Мне показалось, что силуэт слишком быстро осел, словно его хозяйка упала.

Рванул обратно.

Дверь так и осталась распахнутой. В квартиру сочился холодок.

Лана сидела под окном и плакала. Тихо всхлипывала, уткнувшись головой в руки, сложенные на поджатых к груди коленях. Из гостиной, если можно так назвать заставленной мебелью комнату, доносилось пьяное бормотание.

Папаша ее сволочь. Сам свою дочь наказывает.

Жизнь в нищите, буллинг, безответная любовь и низкая самооценка.

Нахрена я с ней связался?

Сейчас самое время уйти и не портить ей жизнь.

Но вместо это я присел возле девушки и притянул ее к себе.

Хрупкое девчачье тело содрогалось, несмело обняв меня тонкими руками.

Меня снова швырнуло в поток воспоминаний о прошлом.

Мы сидели на этой же кухне, обнявшись. Лане был только годик. Мне пять.

В квартире много взрослых. Все в черном. Нас кормили, купали, укладывали спать. Отец почти не подходил ко мне. Я плакал.

— У тебя кровь, — послышался голос повзрослевшей Ланы.

— Что? — нахмурился я.

— Кровь. На руке.

— Я ж ни с кем не дрался, — нахмурился, поднимаясь вслед за девушкой.

Та достала со шкафчика аптечку, и принялась обрабатывать мою руку.

Хорошей все таки девушкой она выросла. Красивой, доброй. Не избалованной. Простой как три копейки.

Ещё бы. В таких условиях она с лёгкостью могла вырасти глупой бичихой, начать пить, курить, таскаться с парнями по падикам. Начать воровать. Или пользоваться своей внешностью и цеплять богатых папиков в клубе.

Я снова посмотрел на светловолосую.

Проникся к ней простым человеческим сочувствием.

— Наверное, это когда Аля тебя сумкой стукнула. Замком, или бляшкой от ремешка, — беспокойно осмотрела пустяковую царапину, прикладывая к ней бинт, смоченный перекисью.

Легонько подула, подтерла засохшую кровь.

— Прости. Мне ужасно стыдно, что ты стал свидетелем моего очередного позора.

— Прекрати. Это не твоя вина, а твоего отца. Скажи, а у тебя брат, или сестра есть? — мне хотелось узнать, помнит ли она что-нибудь из глубокого детства. Или отец рассказывал ей, вскользь упомянул что у нее был приемный брат.

— Нет. Не успели, — Лана одарила меня нежной теплой, но грустной улыбкой. — Мне тогда всего годик был...

Было видно, как тяжело ей произносить тревожащие душу слова.

— Я думала, ты уйдешь. Навсегда. Увидел как я живу, что отец пьяница, и я потеряла в твоих глазах прежнюю привлекательность, — с усмешкой призналась девушка, заправив волосы за уши.

Я не удержался и пропустил свои пальцы свкозь карамель волос.

— Тебе так лучше, а то как школьница выглядишь, — Лана смущенно отвернулась.

Меня распирало изнутри непонятным чувством. Слишком милая, слишком нежная. Источающая сладость на языке от своей невинности.

Даже если я передумал ее использовать, между нами огромная пропасть. Начнем с того, что она влюблена в моего брата. А во-вторых, я ненавижу ее отца. И хочу, чтобы он страдал за свою дочку.

А не она из-за него.

План действий меняется.