Обрести навек

Запах моря становился все сильнее по мере того, как она подходила к месту, где тропинка делала поворот. Завидев его, она почувствовала, как радостно забилось сердце и затрепетала душа.

Она была почти у цели.

Ускорив шаг, она спешила по чуть изгибающейся тропе. Запах моря доносился отовсюду.

Она почти дома!

Парящая над головой морская птица камнем ринулась вниз и, выходя из пике, издала жалобный крик.

Эндри раскрыла глаза и тут же вновь зажмурилась от нестерпимого сияния полуденного солнца.

В вышине, слева от нее, пронзительно закричала чайка.

Отряхивая паутину сна, еще обволакивавшую сознание, Эндри села и посмотрела на опустевшее одеяло рядом с собой. Она была одна. Пол исчез.

«Где же он?» – с непонятной тревогой подумала она. Внезапно охваченная дурными предчувствиями, она вскочила с одеяла. Накалившийся песок больно обжег нежную кожу ее ступней.

С непрерывно растущим беспокойством она оглядела море и берег. С обеих сторон пляжа далеко выдавались в море два ряда скал, создавая бухточку в форме буквы U, причем левая сторона буквы была короче правой. Если бы Пол прогуливался по берегу, не увидеть его было бы невозможно.

Защищая глаза от солнца рукой, Эндри смотрела на волны. Вдали, за надежно охраняющими бухту скалами, океан миллионами тонн воды стремился к берегу. И медленно набирающие высоту валы, натыкаясь на скалистые преграды, взмывали вверх облаком бесчисленных, отливающих радугой брызг.

И там, далеко, среди тысяч барашков волн, она вдруг увидела голову одинокого бесстрашного «Пол!» – осенило Эндри, и немедленно с ее губ сорвался отчаянный крик:

– Пол!

Она прекрасно понимала, что услышать ее он не мог, и все же закричала опять:

– Пол!

Когда он поднял руку и приветственно помахал ей, изумлению Эндри не было конца. Это движение что-то напоминало, но раздумывать она не могла. В страстном желании поскорее вернуть его на берег она побежала навстречу набегавшим волнам, выкрикивая на ходу:

– Пол, вернись! Пожалуйста, плыви к берегу!

И вновь, к ее полному удивлению, он вроде бы услышал ее. Более того, на этот раз, помахав рукой, он развернулся и поплыл к берегу.

Эндри облегченно вздохнула и закрыла глаза. Но, не желая углубляться в анализ необычности происходящего, Эндри вновь открыла глаза, чтобы проверить, насколько Пол приблизился к берегу.

От открывшейся картины кровь застыла у нее в жилах.

На небольшом – слишком небольшом – расстоянии от Пола, позади него, угрожающе рассекали воду шесть изогнутых черных плавников. Бессильная что-либо предпринять, она замерла, наблюдая, как плавники все неумолимее приближаются к Полу, и почувствовала, как страшные когти ужаса все сильнее сжимают ей горло.

Акулы!

Эндри открыла рот, чтобы закричать.

Но голоса не было.

Смертельный ужас ознобом бил ее тело, она не чувствовала, как песок жжет ей подошвы. Эндри представлялось огромное заостренное рыло, разинутая пасть, ощетинившаяся рядами изогнутых зубов. Она судорожно глотала воздух и горькую противную слюну, вдруг наполнившую рот, пытаясьотделаться от лишившего ее дара речи унизительного страха.

А плавники все плотнее подступали к плывущему человеку и наконец закружились вокруг него, с каждым оборотом неотвратимо приближаясь.

Не в состоянии двинуться, вздохнуть и даже подумать о чем-либо, Эндри стояла в полном оцепенении, ожидая и ужасаясь исхода готовой вот-вот начаться атаки – в виде всплеска воды и медленно расплывающегося по колеблющейся голубой поверхности красно-бурого пятна. Предчувствие трагедии тошнотой подступало к ее горлу.

Нет. Нет. Бесконечно повторяясь, это слово мольбы возникло и, нарастая, загудело в ее голове, пока наконец не прорвалось наружу безумным воплем:

– Нет! Пол! Нет!

И парализующий страх отпустил ее. Выкрикивая его имя, она помчалась к воде.

– Эндри... Нет...

Ветер донес до нее голос Пола. И, словно повинуясь приказу, ноги ее отказались двигаться... Ощущение походило на пережитое вчера днем во сне, но сейчас это был не сон, а реальный кошмар.

Словно вросшая в горячий песок, Эндри хватала ртом воздух, всхлипывала и повторяла слова молитвы вперемежку с его именем, но тут случилось невероятное. Рыдания буквально застряли у нее в горле, когда она увидела, что акулы, сделав последний круг вокруг Пола, ушли в открытое море.

Онемев от изумления, она смотрела на человека, неторопливо плывущего к берегу, к ней. Потрясенная, она не в силах была поторопить Пола криком. Даже ощутить долгожданное облегчение она Не могла.

При каждом мощном, неспешном взмахе его рук страх ее все более ослабевал, разжимая тиски, сдавливавшие мозг и душу. Пол уверенно приближался к спокойным водам бухты. И дыхание Эндри постепенно стало выравниваться.

Но слишком рано.

Краешком глаза она заметила среди волн что-то постороннее. Страшась присмотреться пристальнее, но понимая, что должна, она повернула голову и скользнула взглядом по взбаламученной воде у самого конца мыса, замыкающего бухту справа. И внутренне содрогнулась.

Акулы возвращались. Они двигались теперь быстрее, а их черные плавники, казалось, способны были разрезать не только возмущенные волны, но и сами скалы. Плавники окружили Пола скорее, чем она успела открыть рот и предупредить его криком.

О Боже! Нет!

Этот беззвучный вопль как будто разорвал странное оцепенение, приковавшее ее к месту. Эндри не думала о том, что не в силах ничем помочь Полу – разве только умереть вместе с ним. Не колеблясь ни секунды, не отрывая полных ужаса глаз от окруживших Пола плавников, она бросилась в воду.

Вода доходила ей уже до пояса, когда Эндри внезапно остановилась. Выражение слепого ужаса сменилось в ее расширившихся глазах удивлением. Длинное темно-серебристое тело выпрыгнуло из волн и, описав полукруг, длинным, тонким рылом вперед, нырнуло обратно.

Дельфины!

Не обращая внимания на холодную пятнадцатиградусную воду, плещущую на грудь, безразличная к ручьям соленых слез, стекавшим по щекам, чтобы затем смешаться с другой, не менее соленой жидкостью, Эндри громко засмеялась, наблюдая, как красивые животные играли с Полом, плавая вокруг и делая гигантские прыжки. И эхом ее радости звучал смех Пола, доносившийся до нее сквозь гул океана.

Затем дельфины ушли, скользнув за скалистый мол так же быстро, как и появились. Сдержав желание помахать им на прощание рукой, Эндри следила за ними, пока они не скрылись из глаз. После этого она вновь переключила внимание на человека, плывшего прямо к ней.

«Скорее, ну скорее!» – мысленно подгоняла его Эндри, досадуя на то, как лениво, как медленно он приближался. Остатки страха все еще теребили ее нервы. Утирая слезы, она безмолвно молила: «Пожалуйста, Пол, скорее, ско...»

Эндри задрожала: все ее существо восстало, протестуя.

«Неужели опять?»

Одинокий, злобно-целеустремленный плавник обогнул правый мол и несся прямо к Полу.

«Этого не может быть! – взвыл вконец измученный рассудок. – Это уж слишком... слишком много».

Эндри закричала, но ее голосу не хватало силы:

– Плыви скорее, Пол! За тобой еще одна!

Она увидела, как он обернулся. А затем сделал нечто невероятное.

Пол остановился. Удерживая тело в вертикальном положении, он стал вращаться на месте, оставаясь все время лицом к описывающей круги акуле. Гигантская рыба с каждым ударом хвоста все сильнее сжимала кольцо. Когда до нее оставался какой-то метр, Пол выбросил руку в сторону – и плавник исчез под водой. Когда же мгновение спустя вновь показался на поверхности, то начал удаляться в сторону открытого океана.

Эндри была потрясена. «Что заставило чудовище уйти?» – вопрошало ошеломленное сознание. Затем где-то в закоулках мозга зашевелилась догадка. Не слышала ли она однажды, что акулу можно отогнать, сильно ударив по рылу? Когда Пол резко замахнулся, не нанес ли он?..

Додумать она не успела. Пол подплыл к месту, где уже можно было встать на дно. Убрав мокрые пряди с лица, он направился к Эндри. Он не выглядел ни растерянным, ни потрясенным, ни хотя бы испуганным. Он улыбался.

И его улыбка доконала ее.

Испустив нечто среднее между стоном и смехом, Эндри бросилась навстречу и, дрожа, припала к нему, ища опоры в его сильном теле. Крепко обхватив его талию, она спрятала лицо во влажной поросли на его груди и разрыдалась.

На мгновение Пол замер. Затем она почувствовала, как его грудь расширилась, вбирая воздух, услышала глубокий вздох, и тут же его крепкие руки сомкнулись вокруг нее, вселяя уверенность и возвращая спокойствие.

Он был жив и невредим! Осознание этого отняло у Эндри всякую способность связно изъясняться.

– Пол... Акулы... Это было ужасно... Я хотела помочь... Дельфины... Я не верила глазам... Я... – бестолково бормотала она.

– Эндри, – назвал он ее по имени, и голос его был ласков, как и рука, бережно гладившая ее по спине.

Слезы прозрачными озерцами стояли в ее глазах, и, не стесняясь этого, она приподняла голову и встретила его взгляд. Лицо его, чудесно вылепленное великим ваятелем – Природой, излучало бесконечную нежность. И, странно контрастируя с этой мягкостью, в его глазах вдруг вспыхнула откровенная чувственность. Он склонил голову очень медленно, словно сопротивляясь собственному желанию. И из груди его вырвался глубокий, хриплый стон:

– О Эндри...

С осторожностью, подобной прикосновению пушинки, он дотронулся до ее губ. Его рот ничего не требовал. Он лишь дарил ей сладость, утешение и покой.

И Эндри вздохнула.

То ли неясный звук, то ли нечленораздельное слово, то ли невольный вздох сорвался с его губ, и они чуть плотнее прижались к ее мягкому рту. И все же в поцелуе чувствовалась намеренная сдержанность, он был едва ощутим. Руки же, напротив, без устали скользили по ее спине, горячие и беспокойные, в полном несоответствии с бесстрастностью поцелуя.

Сладость его губ, жадные движения неугомонных рук проникли в самую глубину ее естества. Душа ее воспарила, тело растаяло. Мозг полностью отключился. Всхлипнув, она разлепила губы и прижала их к его рту. И на короткое мгновение испытала райское блаженство. Но это мгновение быстро, слишком быстро кончилось, оставив ее разочарованной.

– Нет, Эндри, – прошептал Пол, поднимая голову. – Не так. Ты слишком обессилена и беззащитна теперь.

– Ты же мог погибнуть! – воскликнула она, содрогаясь при одном воспоминании о случившемся.

– Нет, – Пол улыбнулся и покачал головой. – Мне ничто не угрожало. – Улыбка его стала лукавой. – Я ведь тебе говорил, что бояться нечего.

– Нечего?! – с возмущением закричала Эндри, вырываясь из его объятий. – Это же были акулы! – нервно выдохнула она... как будто он сам этого не знал.

– Дельфины, – поправил ее Пол.

Ее натянутые до предела нервы начали сдавать.

– Пол, я прекрасно знаю, что я видела! – с жаром возразила она. – И я знаю, что это были акулы!

Он протянул руку и взял Эндри под локоть.

– Пойдем, – мягко сказал он. – Ты переутомилась. Я отведу тебя домой.

Пережитый ужас, облегчение от счастливой развязки, а теперь его заботливость – его заботливость в особенности – все это переполнило чашу ее терпения. Высвободив руку, она отступила в сторону и сухо проговорила:

– Я уже сказала тебе, что я не ребенок, Пол. И перестань обращаться со мной, как с ребенком.

– Перестать считать тебя ребенком? – В улыбке его была затаенная тоска. – Ах... Эндри, если бы ты только знала!

Потрясения дня не прошли даром, и теперь наступила реакция. И все свои расстроенные чувства она выплеснула на него.

– Если бы я знала? – начав, она не в силах уже была остановиться. – Я не понимаю тебя. Ты мне ничего не объясняешь, а только все время на что-то намекаешь! И я не желаю тебя понимать! Я...Я... пропади оно пропадом! Я ухожу домой!

И, обойдя его, она припустила прочь. От злости и полного расстройства чувств она совсем упустила из виду, что именно домой он и предлагал ее отвести.

Он мог взять ее совершенно свободно.

Эта мысль не раз посещала Эцдри с тех пор, как она убежала от Пола несколько часов назад.

В промежутке она успела принять душ, без аппетита съесть гренки, запив стаканом молока, но большую часть времени просто плакала. И более всего огорчал тот факт, что она и сама не знала, почему плачет.

Немного успокоившись, но все равно полная тревоги и мрачных раздумий, она свернулась калачиком в шезлонге и наблюдала, как солнце, медленно опускаясь за горизонт, постепенно окрашивало небо в фантастические краски заката.

В этот вечер ее особенно глубоко трогала эта изысканная смесь розового и красного, золотого и фиолетового цветов. Темная синева моря отливала медью. Природа вокруг казалась такой прекрасной. Почему же, вздыхая, думала Эндри, жизнь временами становится такой невыносимой?

Например, как в момент, когда Пол, возвращаясь с пляжа, зашел в дом. Сам факт, что он проторчал на море целый час после ее отчаянного бегства, глубоко обидел Эндри. Почему – она не могла или не хотела понять. И она скрыла душевную боль под маской холодной отчужденности.

Пола, однако, это вроде бы нисколько не смутило и не удивило.

– Ты забыла свои вещи, – улыбаясь, сказал он и протянул ей пляжную сумку и пакет с недоеденными булочками.

Не желая испытывать судьбу и переигрывать, Эндри мило улыбнулась в ответ и проговорила достаточно вежливо:

– Спасибо, что принес.

И начала было отходить от двери. Но он остановил ее, при этом не сделав ни движения и не повысив голоса:

– Ты нормально себя чувствуешь?

Эндри вздернула подбородок.

– Разумеется, – уверенно заявила она – и солгала самым наглым образом. На самом деле до нормального самочувствия ей было дальше, чем до звезд. – Я немного устала, только и всего, – добавила она, и это было бессовестным преуменьшением. – Мне не следовало спать на солнце... Это... э-э, всегда на меня плохо действует, – она импровизировала на ходу, причем весьма неубедительно.

– Понимаю.

Хотя интонация его голоса не изменилась, Эндри прочла по глазам, что он видит ее насквозь. И не верит ни одному ее слову. Однако продолжала в том же духе.

– И поэтому я думаю лечь пораньше. – Отступая в дом, она схватилась за дверь и начала ее закрывать. – В общем, еще увидимся.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. – Пол без усилия освободил дверь из дрожащих пальцев Эндри. – Ты ведь будешь посещать мой курс. Помнишь?

И, не дожидаясь ответа, мягко притворил дверь.

Эндри простояла перед закрытой дверью целых полминуты. «Помню ли я? Помню ли я? – металась в ее голове мысль. – Да я только об этом и помню!»

И вот, уже не в первый раз с тех пор, как Пол ушел, оставив ее перед дверью, она заново переживала их встречу, едва сдерживая слезы смущения и огорчения.

Все еще не в силах усидеть на месте больше нескольких минут, она вскочила с шезлонга и пустилась бродить по дому. После четырех лет жизни в компании подруг в тесной, небольшой квартире дом Селии казался Эндри слишком просторным, слишком пустым.

Пусто, как у нее на душе.

Всеми силами отгоняя от себя эту мысль, Эндри прошла в свою спальню. Но мысль шла по пятам. Пустота. В этом суть ее жизни. Пустое существование. Пустые сны. Пустое тело. При этой последней мысли Эндри зажала рот рукой, чтобы не всхлипнуть.

Она хотела, чтобы он заполнил пустоту ее тела.

Вместе с этим признанием память о прошедшем дне вновь нахлынула на Эндри, совершенно сбивая с толку. Она сказала Полу, что не понимает его... Господи, сказать такое – значило ничего не сказать!

Вопросы теснились в ее сознании, и она, измученная перенесенной душевной травмой, была бессильна перед ними.

Почему она так среагировала на его голос?

Почему он заявил, будто никаких акул не было.

Почему? Зачем? Для чего?

Вопросы молотом стучали у Эндри в голове.

Ответов не было, только новые и новые вопросы. Эндри передернулась и потерла лоб. Так и не додумавшись ни до одного ответа, она зато заработала головную боль.

Когда тетя вернулась домой, Эндри как раз копалась в аптечке в поисках аспирина.

– Эндри, душенька, мы вернулись! – подала Селия голос из гостиной. – Ты вела себя прилично?

«Смотря что подразумевать под этим словом», – мысленно ответила Эндри, тут же вспомнив случившееся на пляже.

– Да, – вслух ответила она.

– Тогда иди сюда и выпей с нами рюмочку вина, – позвала Селия. – Хочу показать тебе свои покупки.

Виски нестерпимо ломило, но Эндри не могла не улыбнуться. Когда дело доходило до магазинов, Селия превращалась в настоящего ребенка. Ее восхищала каждая покупка. За время существования с теткой Эндри не раз задавалась вопросом, останется ли у нее самой, когда она достигнет теперешнего теткиного возраста, хоть капля радости жизни, с избытком имевшейся у Селии.

– Одну минутку, – ответила Эндри, проглатывая две таблетки. И недовольно сморщилась, случайно раскусив одну из них.

«Проклятие», – подумала она, направляясь в спальню. Она не знала, что хуже: горькая таблетка или головная боль. Проходя мимо кровати, она подхватила легонький халатик и пошла к двери, на ходу надевая его на короткую, до бедер, ночную рубашку.

Эндри не хотелось вина. Головная боль и так была слишком невыносима, чтобы усугублять ее спиртным. Но она понадеялась, что оживленная Компания в лице Блейна и Селии поможет отвлечься от назойливых вопросов, от которых как Раз и разламывалась ее голова.

И все же Эндри выпила бокал вина, и, к ее удивлению, острая боль немного утихла – от вина или от приятной беседы, решить она не могла, впрочем, и не слишком пыталась. Она была просто рада и благодарна, что голове несколько полегчало. Селия с гордостью демонстрировала свои покупки, затем, по очереди с Блейном (а то и одновременно с ним), рассказывала о дне, проведенном в Сан-Франциско.

Позже, уже перед сном, Эндри пришло в голову, что, хотя, по рассказам тети и Блейна, они провели день, полный приключений, в сравнении с несколькими часами общения с Полом он выглядел вполне ординарно.

При одной мысли о нем все воспоминания, нервное напряжение снова обрушились на Эндри – и голова опять начала раскалываться.

Соображая, не принять ли еще аспирина, Эндри сделала несколько шагов в сторону ванной, но остановилась с выражением твердой решимости на лице.

Таблетки не помогли. Вино не помогло. Даже несколько часов задушевного разговора не помогли. Возможно, рассудила Эндри, пришло время самой помочь себе.

Она взволнованно зашагала по комнате взад-вперед, не слишком заботясь о том, что делает.

«Итак, пойдем с самого начала, – решила она, – и посмотрим, сможем ли мы разобраться в сути странных явлений, которые начали происходить с момента появления в реальной жизни человека – точной копии вымышленного персонажа». Сосредоточенно наморщив лоб, она продолжала ходить по комнате и пыталась найти смысл в том, что представлялось бессмыслицей.

Первое, что требовало осмысления, – это сам факт существования Пола Хеллка. Факт казался абсурдным – всегда казался, начиная с момента, как Эндри впервые увидела Пола через витрину кафе. Но Пол, конечно же, был реален. Он ходил, разговаривал, смеялся. Он, наконец... У Эндри перехватило дыхание, но она заставила себя додумать мысль до конца. Он ее целовал. Она застонала. Боже, как он ее целовал!

«Ну, хватит, возьми себя в руки и продолжай», – подтолкнула себя Эндри.

Пол выглядел так, словно вышел из ее снов, но тем не менее был реальным человеком. И, словно внешнего подобия было недостаточно, сходство Пола с ее воображаемым возлюбленным на этом не кончалось.

Она понимала, что именно эти другие черты сходства стали причиной ее нынешней мигрени и беспокойного метания по комнате. И она принялась рассматривать эти сходные качества, по одному извлекая их из памяти.

В снах «ее любовь» сказал: «Тебе нечего бояться...» В реальной жизни Пол несколько раз повторял: «Тебе нечего бояться...»

В снах «ее любовь» с потрясающей нежностью открыл перед ней ворота рая. В реальной жизни Пол с той же нежностью подарил ей схожие чудесные мгновения.

Когда она металась в плотном тумане своих снов, «ее любовь» окликал ее: «Эндри!» И сегодня, когда она, почти обезумев, бросилась к воде, Пол окликнул ее: «Эндри!»

Возлюбленный ее снов при прощании помахал рукой. Пол поднял руку из воды абсолютно таким же образом.

«Были ли сходства случайными? Простыми совпадениями?» – допытывалась Эндри у своего измученного рассудка, продолжая мерить комнату Шагами. Даже если это так, – старалась она логически мыслить дальше, – то все равно сама личность Пола Хеллка содержала в себе нечто более странное.

Эндри с досадой тряхнула головой. Что же в этом человеке выводило ее из равновесия? Ведь, судя по их отношениям, ни Селия, ни Блейн не считали его ни странным, ни каким-то особенным.

«Но он, безусловно, особенный! – мысленно настаивала Эндри, дрожащей рукой приглаживая волосы. – Он завязал мне косу сухой водорослью!»

И тут же вынуждена была признать, что ничего особенного в этом не было.

Но как объяснить небывалое наслаждение, которое она испытала на пляже? Пол довел ее до экстаза, не притронувшись даже пальцем!

«Но он касался самой эрогенной зоны человеческого тела», – еле слышно шепнул внутренний голос.

Пол ласкал ее мозг.

Эндри остолбенела. Страх мертвой хваткой сдавил горло. Пальцы то сжимались в кулак, то разжимались. Напрягшись, с испариной на лбу, она вслушивалась в неясный шепот, доносившийся из самых глубин сознания. И, постигнув сказанное, Эндри задрожала всем телом.

Пол плыл среди акул.

В состоянии, близком к сомнамбулическому. Эндри медленно покачала головой. Она не верила. Человек не может плавать в окружении акул. Акулы – лишенные разума хищники. Огромные, злобные машины для перемалывания пищи! Но внутренний голос в очередной раз пробился сквозь толщу сомнений:

«Думай. Вспоминай».

Закрыв глаза, Эндри напрягла память и извлекла из нее отчетливую картину. И вновь ужас овладел ею, едва она разглядела зловещие плавники, рассекающие водную гладь. А при виде резвящихся дельфинов радость, как и тогда, подавила страх. И опять страх вернулся, когда одинокий плавник с жуткой скоростью стал приближаться к Полу. И если бы он не выбросил руку в сторону и не ударил.

Нет!

Эндри раскрыла глаза. Но она не видела того, что окружало ее сейчас, – перед ней по-прежнему разворачивалась та ужасная сцена. И она увидела... увидела...

Пол вскинул руку не для того, чтобы ударить акулу. Он потянулся погладить ее!

Эндри вздрогнула и с опаской огляделась вокруг. Бояться было нечего. Пляж остался в прошлом – она находилась в собственной спальне. Но внутренне она по-прежнему ощущала боязливую дрожь, которую порождал так и не нашедший ответа вопрос:

«Что же он за человек – Пол Хеллка?»

Сквозь сон Эндри услышала негромкий стук в дверь. С трудом выбираясь из приятного состояния забытья, она пошевелилась и открыла глаза, но лишь после того, как стук возобновился и прозвучало ее имя.

– Эндри, ты проснулась? – Селия слегка возвысила голос, чтобы было слышно сквозь закрытую дверь. – Тебе звонит Мелли. Может, попросить ее перезвонить?

«Мелли?» – Эндри поморгала, уставясь в потолок. Прояснение наступило быстро и неожиданно.

– Нет, тетя Селия, – ответила она. – Уже иду.

Она села и свесила ноги с кровати. В теле чувствовалась сковывающая тяжесть, в сознании – Полная пустота.

– Который час? – спросила она хриплым со сна голосом.

– Полдвенадцатого, – ответила Селия, по-видимому, удаляясь от двери, поскольку голос ее затихал.

– Полдвенадцатого! – воскликнула Эндри. Она спрыгнула с кровати, но, чтобы не потерять равновесие, тут же схватилась за медную спинку кровати, так как голова ее, казалось, вознамерилась отделиться от тела.

Подождав, пока улягутся связанные с этим неприятные ощущения, она побрела к двери. Вся прошедшая долгая ночь – чередование бесконечного метания в кровати при бессоннице и беспокойных видениях во время тревожного сна – осталась наконец позади. Эндри окончательно проснулась и теперь продвигалась к телефону, однако все еще с трудом.

Чтобы добрести до телефонного аппарата, висевшего в кухне на стене, Эндри пришлось собрать все свои силы. И даже поднести к уху трубку оказалось не так-то просто.

– Алло, – сказала она и едва узнала собственный голос. – Мелли?

– Ты нормально себя чувствуешь? – Обычно весело журчащий голосок Мелли приглушила озабоченность.

Ты нормально себя чувствуешь?..

Это был голос Пола, прозвучавший где-то в дальних закоулках души, и Эндри пробрал озноб. Поэтому предложенный Селией стакан свежего грейпфрутового сока был встречен благодарной, хотя и слабой улыбкой.

Эндри сделала большой глоток, хорошенько промочила пересохшее горло и, перед тем как ответить подружке, собралась с духом.

– Все прекрасно, Мелли. Только что встала и не совсем очухалась.

– Только что встала? – Мелли казалась шокированной. – Слушай, ведь уже почти полдень!

– М-м-м... – замычала Эндри и взглянула на часы. «Ну хоть бы и так», – подумала она, зевая. – Понимаешь, – вслух сказала она, – я довольно поздно уснула, да и спала не так уж хорошо. Думаю, потому и проспала.

Она вдруг насупилась. И чего она оправдывается перед Мелли? Она, кажется, вовсе не обязана перед ней отчитываться... Если уж на то пошло, она ни перед кем не обязана отчитываться!

– А-а, понимаю, – ответила Мелли тоном, говорившим совершенно ясно, что она ничего не поняла. И с тем же явным отсутствием проницательности защебетала: – А у меня со сном никогда никаких проблем.

Счастливица. Эндри, однако, оставила эту мысль про себя, а вслух терпеливо полюбопытствовала:

– Ты звонишь по делу или просто... – она придержала слово «потрепаться», заменив его другим: – ...поболтать?

Мелли искренне нравилась ей, только иногда взбалмошность подруги несколько утомляла Эндри.

– О! Конечно, по делу! – воскликнула Мелли.

Начиная себя чувствовать так, словно теперь самое время надеть белый халат, резиновые перчатки и воспользоваться щипцами для удаления зубов, Эндри вздохнула.

– Так ты мне скажешь, в чем суть дела? – продолжала она допытываться, с тоской глядя на большой кофейник, стоявший на кухонном столе. – Или предполагается, что я догадаюсь сама?

Мелли ахнула, будто от изумления, затем хихикнула – эти две вещи она делала весьма часто и довольно мило.

– Глупенькая, ну конечно, тебе вовсе не надо догадываться! – снова воскликнула она. Восклицала она очень часто.

«И она называет меня глупенькой!» – с легким возмущением подумала Эндри.

– Значит, ты сама расскажешь, что это такое? – поторопила она, от усталости немного теряя нить разговора.

Мелли ответила по принципу: каков вопрос – таков ответ.

– Что это?

Эндри уперлась лбом в стену и закрыла глаза.

– Дело, по которому ты звонишь, – ответила она с усталым терпением.

– Да, конечно! – вновь хихикнула Мелли и наконец объяснила: – Несколько минут назад звонила Сара и сообщила, что вся компания собирается сегодня рвануть на пляж. Так сказать, в последний раз перед учебой. Пойдешь?

Под «компанией» подразумевалась группа молодых людей в возрасте от девятнадцати до тридцати одного года – студентов Паркер-колледжа. Подружившись с Мелли, Эндри стала если не завсегдатаем, то, во всяком случае, полноправным ее членом.

Слово «пляж» заставило Эндри вздрогнуть. И уж совсем собравшись отвергнуть приглашение, она внезапно передумала.

Излюбленный пляж компании находился в нескольких милях от бухточки под домом тети Селии. Там тоже имелись скалы, но таких, чтобы выступали в океан наподобие мола, не было. Словом, упомянутый пляж совсем не походил на этот, под домом. Кроме того, подумала Эндри, пребывание среди жизнерадостной молодежи, быть может, позволит ей восстановить нормальное расположение духа.

– Ты что, заснула там, Эндри? – недовольно спросила Мелли.

Эндри не могла удержаться от смешка. Она представила себе, как бледное лицо Мелли покрывается в эту минуту розовыми пятнами гнева.

– Нет, Мелли, – сказала она примирительным тоном. – Я просто задумалась. На какое время назначена вылазка?

– А когда угодно, – сказала Мелли. – Не удивлюсь, если кто-то из ребят уже там.

– А-а. – Эндри некоторое время молчала.

Затем спросила: – С собой брать что-нибудь?

Так уж повелось в их компании, что на встречу каждый тащил закуску или выпивку, в крайнем случае лед для охлаждения того или другого, принесенного остальными.

– Разумеется, – сказала Мелли. – Если решила идти, я могу подъехать и забрать тебя. И по дороге заскочим в супермаркет.

Эндри еще немного поколебалась, и если бы у нее были силы, то, наверное, пожала бы плечами:

– О’кей, Мелли. Во сколько ты будешь здесь?

– Через сорок пять минут нормально?

– Давай через час, – сказала Эндри. – Имей ввиду, что я даже кофе еще не пила... не говоря о завтраке.

Когда Мелли въехала на своей спортивной машине на дорожку перед домом, Эндри уже поджидала ее и была готова в путь. Она надела яркий оранжевый пуловер и белые шорты, а под них все тот же вчерашний купальник. Подошвы ног она надежно защитила плетенными из кожи сандалиями. И, не желая более оказаться перед необходимостью завязывать волосы подручными средствами, закрепила их на затылке большой пластмассовой заколкой в форме бабочки.

По причинам, непонятным ей самой, она сохранила ту высохшую водоросль. И, высмеивая свои действия, тем не менее бережно поместила ее в шкатулку, где держала свои более ценные сувениры.

– Привет! – поздоровалась Мелли, когда Эндри опустилась на низкое вогнутое сиденье. – Ты где была вчера? Я тебе днем несколько раз звонила.

Эндри пристегнула ремень и задрожавшей рукой потянулась к волосам на затылке. Брошь была на месте.

– Я была весь день на пляже, – ответила она и Широко улыбнулась в надежде скрыть этим напряжение в голосе. – Тебе бы позвонить после ужина, весь вечер я провела дома.

Мелли задним ходом выбралась с подъездной дорожки и лишь затем заговорила.

– У меня было свидание, – сказала она и самодовольно улыбнулась.

Эндри ухватилась за возможность увести разговор подальше от своих проблем.

– Как интересно! Может, расскажешь? – Ответ она знала заранее: Мелли любила поболтать о своих свиданиях. И это не было исключением.

– Он просто чудесный! – с чувством вздохнула Мелли.

Эндри закатила глаза и порадовалась, что на ней огромные зеркальные солнцезащитные очки.

– Это в каком смысле? – спросила она, вновь уверенная в ответе: поклонники Мелли всегда были чудесными во всех смыслах.

– Да во всех, – еще глубже вздохнула Мелли.

Эндри мысленно простонала и тут же вспомнила о белом халате, перчатках и щипцах.

– Я случайно не знакома с этим обладателем всех мыслимых достоинств?

Мелли бросила на подругу рассчитано лукавый взгляд.

– Сначала подготовься хорошенько, – шутливо предупредила она. – Услышишь – можешь обалдеть.

«Ты немного опоздала, Мелли. Кое-кто обставил тебя», – подумала Эндри. А вслух сказала:

– Выкладывай.

С явным намерением помучить подругу Мелли какое-то время хранила молчание. Затем выпалила:

– Дональд Мак-Кэллви!

– Мак?! – воскликнула Эндри, искренне удивившись. Дональд – или Мак, как все его называли, – был членом их компании и имел за плечами тридцать один год жизни. Являясь в их кругу самым старшим, он был также самым спокойным и себе на уме, в общем, полной противоположностью Мелинде, которая отличалась болтливостью и открытым характером.

– Да, Мак, – подтвердила Мелли, и голос у нее дрожал, чего Эндри никогда прежде за ней не замечала. – Я... Я по уши влюбилась в него.

Она прикусила губу, а затем добавила с горечью:

– И это пугает меня, Эндри.

– Ну что ты, Мелли, – сказала Эндри и, протянув руку, ободряюще сжала подруге плечо. – Ты же сама сказала, что Мак чудесный человек. Почему же любовь к нему тебя пугает?

Мелли шмыгнула носом.

– Потому что, боюсь, из этого ничего не выйдет. – И, оторвав глаза от извилистого шоссе, взглянула на Эндри. – Мы ведь такие разные.

Эндри могла понять чувства Мелли. И образ высокого, стройного, невероятно красивого мужчины, столь разнящегося от прочих людей, встал перед ее мысленным взором. «Тьфу ты!» – подумала она, изгоняя видение. Она не хочет ничего вспоминать! И взялась улучшать моральное состояние подруги, хотя ее собственное было далеко не на высшем уровне.

– С детства слышала, что противоположности сходятся, – весело сказала она. – А интересно, Мака смущает ваша непохожесть?

– Если судить по его поступкам, – хихикнула Мелли, – то нисколько.

– И он любит тебя?

Мелли нежно улыбнулась:

– Говорит, что любит.

Эндри немного помолчала. А когда Мелли свернула на площадку перед супермаркетом, задала вопрос, который считала самым важным в такого рода отношениях:

– Ты ему веришь?

Мелли подняла рычаг ручного тормоза и посмотрела на Эндри без тени сомнения в глазах.

– Абсолютно.

Эндри улыбнулась и открыла дверцу.

– Ну, тогда, я бы сказала, тебе нечего бояться.

В общем, пока девушки не зашли наконец в магазин, они ни разу не задумались о том, что, собственно, собирались там купить. С трудом отцепив от груды как попало брошенных продуктовых тележек одну, Эндри предложила:

– Ну что, зефир возьмем?

– М-м, – покачала головой Мелли, и светлые локоны колыхнулись на ее плечах. – Дорина притащит...зефир и картофельные чипсы.

Зефир и чипсы отпадают. Эндри наморщила лоб:

– Огурцов маринованных? Маслин?

– Мэри, кажется, говорила, что возьмет, – пробормотала Мелли, внимательно просматривая полки, мимо которых они проходили.

В конце отдела пищи быстрого приготовления Эндри резко остановила тележку.

– Слушай, с такими темпами, когда мы отсюда выйдем, на пляже никого не останется, – сказала она с раздражением. – Давай ты расскажешь, кто что принесет, и мы быстро узнаем, чего не хватает.

Мелли задумалась и нахмурила брови.

– Так... Кажется, Дженис несет содовую. Майк вроде говорил, что купит пиво, Дан обеспечит лед и холодильник... – Она помолчала и продолжила: – А еще Бобби притащит булочки, а Мак сказал, что позаботится о хот-догах и бутербродах.

Она вопросительно подняла брови:

– Ну, так что ты надумала?

Эндри думала о хрустящем французском батоне, остром сыре с кружочками нарезанных овощей, холодном фруктовом салате и бодрящем белом вине.

– Даже не знаю, – сказала она и беспомощно подняла и опустила плечи. – Может, парочку дынь... Знаешь, например, зимнюю канталупу или... арбуз, наконец.

– Правильно! – шумно согласилась Мелли и решительно повернула тележку в отдел фруктов.

Обычное место их сборищ располагалось вблизи проема в цепи скал. Пространства для машин хватало, и Мелли ловко причалила свой спортивный автомобиль прямо к боку открытого джипа, принадлежавшего Маку.

Под надежным прикрытием скалы весело потрескивал маленький, аккуратно сооруженный костерок – на приличном расстоянии от кромки воды. Полдюжины дам распаковывали сумки с едой, укладывали бутылки и банки в холодильник, расстилали на песке одеяла. Мужчины отсутствовали.

Мелли бегло поздоровалась с подругами, прищурив глаза, оглядывала все закоулки в поисках Мака. А тем временем Эндри с помощью двух девушек перетащила дыни к холодильнику.

Еще двое уже успели выкупаться, о чем ясно говорили их прилипшие к телу мокрые купальники и мокрые волосы.

– А где же парни? – спросила Мелли.

Хрупкая рыжеволосая Дженис кивнула в сторону океана.

– В воде. И не вылезают с тех пор, как мы приехали, – сказала она и поежилась. – Прямо ненормальные. Вода-то холодная.

Сквозь защитные стекла очков Эндри посмотрела в синюю даль и улыбнулась, обнаружив молодых мужчин, с жеребячьим ржанием барахтающихся в спокойно качающихся волнах.

– Им, похоже, не холодно, – заметила она и подавила внезапную дрожь, представив себе незабываемую картину предыдущего дня и другого мужчину, бесстрашно плывшего в столь же холодной воде.

– Надеюсь, Мак не простудится, – проговорила Мелли.

Улыбнувшись такому проявлению сверхзаботы со стороны подруги, Эндри сняла шорты, стянула пуловер и уселась на одном из разостланных одеял. Оно было из красивой ткани живых и естественных тонов, с ярко-белыми полосками. Кому оно принадлежало, она не знала, но, в конце концов, это не имело большого значения. Владелец, она была уверена в этом, не станет особо возражать, если она полежит на его одеяле.

Доносившаяся со всех сторон болтовня девушек действовала на нее усыпляюще. Эндри легла животом вверх и закрыла глаза. Сразу зашевелилась память, выпуская на волю воспоминания о казавшейся бесконечной ночи, проведенной в бесплодной борьбе с фантастичностью ситуации, в которую Эндри затянуло с такой быстротой.

Обрывки памятных слов и образов несвязной чередой входили в ее сознание, чтобы, сменившись следующей картиной, через мгновение покинуть его. И отзвук знакомого голоса наполнил ее уши:

О, Эндри!

Неужели ей только померещилось откровенное желание в его внезапно охрипшем голосе?

Нет, Эндри. Не так. Ты слишком обессилена и беззащитна теперь.

Эндри беспокойно пошевелила головой. Голоса девушек становились все слабее. Что он хотел сказать этим «Не так» и «Ты слишком обессилена и беззащитна теперь»? – в сотый раз спрашивала она себя. Если не... Ведь Пол мог овладеть ею в тот же момент и прямо там – она хотела этого. И он хотел ее, в этом она была уверена: его тело выдало его. Он отказал ей и самому себе... не из-за ее ли беззащитности? Неужели Пол оберегал, защищал ее? Не от себя, а от нее самой? – недоумевала Эндри.

Эта мысль будоражила ее душу. Чтобы мужчина оберегал и защищал ее – это было столь ново, во всяком случае, для Эндри, что само предположение не только интриговало, но глубоко льстило ей. Но они с Полом едва знакомы, тут же напомнила она себе. Способен ли мужчина, всего пару дней знакомый с женщиной, воспылать к ней такими чувствами, что у него возникла потребность заботиться о ней? Еще какие-нибудь сутки назад Эндри ответила бы безоговорочным «нет».

Но как же быть с ее собственными чувствами? – размышляла далее Эндри. Тогда, в ужасе при виде акул, разве не бросилась она в воду, желая помочь ему и забыв о собственной безопасности? Не говорит ли этот безрассудный поступок о ее искреннем чувстве к нему?Да!

И, по какой-то совершенно необъяснимой причине теперь признавшись себе в своих чувствах к Полу, Эндри испытала огромное облегчение.

Она уже балансировала на грани сна, когда ее разбудили голоса – на этот раз более низкие, мужские. Она почувствовала, как кто-то опустился на одеяло рядом с ней, и обмерла, заслышав свое тихо произнесенное имя.

– Эндри?

Пол!

Оглушенная этой мыслью, Эндри раскрыла глаза и недоверчиво уставилась на него, не сотворила ли она его воображением? Быстрый и одновременно внимательный осмотр убедил ее, что Пол вполне материален.

Его прекрасное лицо в обрамлении мокрых черных кудрей выглядело настоящим произведением искусства. На загорелой коже блестели капли воды. На губах играла улыбка. И его мягко мерцающие голубые глаза, казалось, видели все.

Видеть все в данном случае означало видеть, как дыхание и сердце ее потеряли вдруг нормальный ритм, взгляд же обрел настороженность, обусловленную не столько осознанием ее чувства к нему, сколько постоянной неуверенностью в том, что может сделать он.

– Ты боишься меня. – Хотя его голос прозвучал негромко, лишь для ее ушей, но Эндри все же оглянулась вокруг, не подслушивает ли кто. – Почему?

Она снова воззрилась на него. Почему? Она проглотила комок в горле. Потому, что ты плаваешь с акулами! Потому, что ты заполонил мои сны! Она стиснула зубы, чтобы не ответить вслух. Об этих странностях не только говорить – даже подумать было страшно. Не выдержав пронзительного взгляда Пола, она опустила глаза и провела рукой по гладкой поверхности одеяла.

– Твое? – спросила она, недвусмысленно предлагая сменить тему.

– Да, мое, – ответил Пол.

Эндри вздрогнула. Ей почудилось, словно его же голос, на этот раз шепотом, сказал внутри ее сознания: «Точно так же, как и ты моя». Перепугавшись, она тут же подняла глаза. Он сидел, скрестив ноги, как индеец. Его спина была выпрямлена, но не напряжена, голова чуть склонена набок. А теплота его улыбки, казалось ей, согрела бы полмира.

– Тебе нечего меня бояться, Эндри, – произнес он. – Я никогда не обижу тебя.

И почему-то Эндри поверила ему. И это испугало ее еще более. Как могла она доверять человеку, которого совершенно не знала? Эта мысль отразилась в ее глазах.

Пол вздохнул.

– Потребуется время, но в конце концов ты все поймешь, – пообещал он.

Эндри медленно покачала головой. Она не знала, что именно, по его мнению, ей требуется понять; более того, даже не была уверена, желает ли она узнать, о чем вообще идет речь. Ее беспокоило другое. Знакомый жар начал растекаться по ее жилам, в самой глубине тела зародилось жгучее желание. Все признаки были налицо, она совсем недавно чувствовала то же – в тот день, когда во сне ее ласкал воображаемый возлюбленный, и не далее как вчера, на пляже. Осознание этого факта заставило ее подняться с одеяла и направиться в самое безопасное место... в гущу своих друзей. Весь остаток дня Эндри делала все, чтобы не оказаться одной, с глазу на глаз с Полом. Пол по-прежнему пугал ее и вызывал смущение, но еще более страшила жгучая потребность, несмотря ни на что, быть с ним и... только с ним.

Время от времени его взгляд находил ее в толпе, и Эндри приходилось прикладывать все силы, чтобы не подчиниться внутреннему позыву немедленно подойти к нему. И в эти моменты она неизменно задавала себе мучительный вопрос.

Что же это за человек?

Все прочие члены компании принимали Пола без всяких вопросов, и даже более чем принимали: ему оказывалось уважение, граничащее, по мнению Эндри, с преклонением. И ей очень скоро стало ясно, что «особенным» они его вовсе не считали, во всяком случае, в том смысле этого слова, который придавала ему она.

Он прекрасно себя чувствовал и среди мужчин, и среди женщин. Он много смеялся. И никогда не повышал голоса.

Ближе к заходу солнца Эндри удалось в течение буквально нескольких секунд наедине поговорить с Мелли. Они как раз нарезали дыни, и Эндри как бы между делом сделала замечание по поводу того, что никогда не слышала, чтобы Пол хоть раз повысил голос, даже во время захватывающего футбольного матча, который мужчины провели перед ужином.

– Я знаю Пола уже год и тоже никогда не слышала, чтобы он кричал, – пожав плечами, сказала Мелли. И, начав отрезать следующую дольку дыни, вдруг в некотором недоумении наморщила лоб. – Если на то пошло, я и сердитым его никогда не видела.

И она рассмеялась.

– Странно, да? Может, он вообще не человек?

Не человек. Эндри передернуло.

– Тебе что, холодно? – спросила Мелли.

Эндри ухитрилась улыбнуться, но... очень слабо.

– Знобит немного, – объяснила она. – Наверное, было слишком много солнца.

«Или Пола Хеллка», – добавила она про себя.

Когда последний закатный луч потонул в Тихом океане, у Эндри появился повод задрожать по-настоящему. С моря подул холодный ветер. Шорты и безрукавка слабо защищали от промозглой сырости, наполнившей воздух. Ей очень хотелось двинуться поскорее домой, но никто из друзей не разделял ее желания. После ужина раздали пиво с содовой, но Эндри от своей доли отказалась. Разбившись на парочки, компания стала помаленьку расходиться по укромным уголкам. С самого начала утвердив себя в положении не нуждающейся в паре, Эндри осталась одна – если не считать Пола, который тоже, видно, не преуспел в нахождении себе близкой по духу пары.

Она сидела на одеяле Мелли, трясясь от холода, когда он по песку направился к ней. Поверх плавок он натянул обрезанные джинсы, а на голые плечи – бумажную футболку без рукавов и в таком наряде очень походил на остальных парней. И все же, вполне определенно, Пол Хеллка не был просто одним из них. Точнее, совсем не был.

В одной руке он держал одеяло, а в другой – бутылку с длинным горлом и два пластмассовых стакана. Он не стал спрашивать разрешения присоединиться к Эндри. Пристроив бутылку и стаканы возле нее, он взял по уголку одеяла в каждую руку, развел их и, скрестив ноги, мягко опустился на землю рядом. Затем обхватил рукой ее дрожащие плечи, одаривая теплом одеяла и своего тела. И, тщательно подоткнув другой конец одеяла под мышку, разлил золотистое вино в стаканы.

– Из твоих любимых, – сказал он, демонстрируя ей бутылку. – Не так ли?

Мысленно убеждая себя в том, что тотчас же не вскочила и не убежала только потому, что ей действительно холодно, Эндри приняла от него стакан.

– Да, кажется, вчера я об этом упоминала, – подтвердила она.

Она не хотела вспоминать о прошлом дне, но не могла не почувствовать удовольствие от того, что он все помнит.

– Ты целый день меня избегаешь, – констатировал он, слегка приветственно качнув стаканом в ее сторону, и пригубил вина. – Великолепно. У тебя превосходный вкус.

Эндри решительно стало тепло, и не только от одеяла.

– Спасибо, – скромно ответила она. – Рада, что тебе нравится. Я действительно избегала тебя, – призналась она, удивив такой откровенностью себя, наверное, даже более, чем его. – Мне... мне не по себе в твоем присутствии, Пол.

– Но в моем присутствии тебе и тепло, – заметил он, прижимая ее крепче к себе. – Разве не так? И не только в одном смысле, согласилась Эндри, но про себя.

– Я... э-э, уже собралась было домой, – сказала она просто ради заполнения паузы, – но остальные еще не очень хотят.

Пол повернул голову и медленно обвел взглядом другие пары, сидевшие в обнимку под одеялами и ведущие беседы, невнятно слышимые, но вполне известного содержания. И, когда вновь посмотрел на Эндри, широко улыбнулся. В его глазах отразился свет умиравшего костра.

– Это заметно, – сказал он, едва слышно рассмеявшись.

Сколько же ему лет ?

Почему она вдруг задалась этим вопросом? Наверное, рассудила Эндри, по причине той терпимости, которую он проявлял к молодежи. Раз Селия упоминала о впечатляющих рекомендациях, предоставленных ему, он был вполне зрелый мужчина. И тем не менее, тайком наблюдая за ним весь день, Эндри видела, что в спорте он не уступал самым молодым и выглядел менее уставшим к моменту, когда все игры закончились... хотя единственное, чем он подкреплял свои силы, был большой ломоть от каждой дыни, купленной ею и Мелли.

«Странно», – размышляла она, искоса поглядывая на его лицо, неясно освещенное потухающим костром. В вечер их знакомства Пол выглядел ровесником Блейна как по опыту, так и по возрасту. А сегодня казался не старше Мака.

И вообще, заключила она без всякой радости, он кажется человеком без возраста.

Уже привыкнув огорошивать себя своими же невероятными мыслями, Эндри вздрогнула от неожиданности при негромком звуке голоса Пола:

– Почему ты молчишь?

– Я думаю.

Она почувствовала, как его рука теснее обхватила ее плечо.

– А не поделишься со мной своими столь глубокими мыслями?

Эндри уставилась на него, недоумевая, почему вопреки вполне легкомысленному тону вопроса у нее родилось странное ощущение, будто Полу отлично известен ответ. И вдруг, разозлившись на свое разыгравшееся воображение, выпалила напрямик:

– Я раздумывала по поводу твоего возраста.

– И что ты насчет него думала?

Взглянув на него с укоризной, но втайне довольная его поддразниванием, она протянула:

– Ну, например, из скольких лет он состоит?

А лучше так. Сколько тебе лет?

Раздавшийся в ответ смех отчего-то ударил ее по нервам.

– Это так важно?

Эндри пришлось подождать, пока уляжется волнение.

– Я полагала, что только женщинам свойственно скрывать свой возраст, – заметила она, обходя таким образом его вопрос.

Перед тем как ответить на эту колкость, Пол вновь наполнил стаканы и вновь не пролил ни капли.

– Я не скрываю, – он улыбнулся одними глазами. – Я просто спросил, так ли это важно.

Устав от пикировки, Эндри сказала: —Да.

Ее взгляд убеждал его прекратить затянувшуюся игру.

– По годам мне тридцать семь, – сказал Пол, – а по жизненному опыту – целая вечность.

– Не таковы ли мы все? – вслух подумала Эндри. – Я хочу сказать, в смысле жизненного опыта.

– У тебя было много горя в жизни?

Он не спрашивал, но утверждал. Сочувственная интонация в голосе заставила фразу прозвучать так, словно ему не надо было задавать вопроса потому, что он знал ответ.

– Да, и оставим это, – сказала Эндри, отодвигаясь от него и вскакивая на ноги. С нее хватит его проницательности, интуиции – словом, всего, что приводило ее в такое смятение!

Пол не стал уговаривать ее вернуться. Более того, он не сказал ни слова. Просто смотрел на нее. А она тем временем нетерпеливо оглядывалась по сторонам. Наконец сделала шаг-другой и остановилась. Ей не хватило совести – или нахальства – нарушить уединение остальных. Тяжело вздохнув, она с неохотой повернулась и посмотрела на Пола.

– Пол, я очень устала, – сказала она, – не довезешь меня до дома?

И, словно «устала» было необходимым волшебным словом, Пол тут же поднялся.

– Конечно, – сказал он, затем сложил одеяло и повесил его на руку. – Тебе надо было только попросить.

Эндри решила не обходить все завернутые в одеяла парочки лишь ради того, чтобы проститься. Скорее всего они, и не услышали бы ее. А Пол между тем разыскал Мака и Мелли и, обменявшись с ними несколькими фразами, которых Эндри не разобрала, вернулся к ней. Взяв пляжную сумку, Эндри поплелась за ним к месту, где стояли машины. К ее удивлению, Пол подвел ее к открытому джипу Мака.

– Я приехал с Маком, – объяснил он.

– А ты сказал Мелли, что доставишь меня домой?

– Да. – Пол подсадил ее на высокое сиденье.

Затем укутал ее в одеяло, добавив: – В такой машине тебе это потребуется.

Во время короткой поездки к дому тети Селии они обменялись лишь парой слов, и то вынуждены были их выкрикивать, ибо двигатель буквально ревел. Эндри это вполне устраивало, ее совершенно не тянуло на разговор, а тем более откровенный.

И, когда они остановились перед домом, она не стала дожидаться, пока он поможет ей выйти из машины, а просто спрыгнула на землю.

– Спасибо, что подбросил, – сказала она, с не удовольствием отметив нотки робости в своем голосе.

– Всегда к вашим услугам, – отозвался Пол, явно с трудом удерживаясь от смеха.

– Ты смеешься надо мной, – упрекнула его Эндри.

– Да., – Он спустился с места водителя и неспешно направился к Эндри, в полном замешательстве стоявшей по другую сторону джипа. Приблизившись, он кончиками пальцев погладил ее по подбородку. – Я просто не могу удержаться.

Наклонив голову, он провел губами по ее губам, а затем легко, едва касаясь, поцеловал ее.

И лишь после того, как он проводил ее до двери, пожелал спокойной ночи и ушел, Эндри вдруг заинтересовало: от чего же он не мог удержаться – от смеха над ней или от поцелуя?

Настал первый день осеннего семестра. Со времени вечеринки на пляже и встречи с Полом прошло пять суток, которые тянулись для нее бесконечно. И в каждый момент каждого из этих пяти дней мыслями она постоянно была с ним.

Внешне Эндри вела себя нормально. Вышла на работу в магазин. Один вечер провела в компании Селии и Блейна в Монтерее. Однажды целый день вместе с Мелли выбирала обновки на осень, а под вечер, встретив еще двух подруг, поужинала в пиццерии и сходила в кино. Сделала стрижку. Причем все эти обычные поступки она, казалось, совершала с огромным удовольствием... по крайней мере, так это выглядело внешне.

Внутри же истинная Эндри находилась в состоянии непрерывной тревоги и замешательства. Как она и предполагала, после последнего случая, когда он простился с ней, ее воображаемый возлюбленный больше не появлялся. Мужчина ее грез более не тревожил ее сна. Ночи проходили безмятежно, но вот в часы бодрствования Эндри никак не могла найти полного покоя.

Когда ее окружали люди – будь то тетя, Блейн, подруги или покупатели и коллеги по работе в магазине, Пол прятался в глубине ее сознания, никогда не мешая ей, и довольствовался тем, что давал возможность неустанно ощущать свое присутствие, видеть мысленным взором его нежную улыбку и понимающие глаза.

Когда же она оставалась одна, ее без конца преследовали или его голос, на все лады повторяющий каждое слышанное ею от него слово, или бесконечная череда воспоминаний о каждом мгновении ее жизни, в котором он присутствовал.

В результате начиная с того вечера на пляже Эндри ни секунды не была в одиночестве.

Пол Хеллка поселился в ее мозгу.

Словно по чьему-то плану, и это казалось ей совершенно необъяснимым, Пол занял место мужчины из снов в тот момент, как последний покинул ее. Это выглядело полным абсурдом, однако Эндри начала склоняться к подозрению, что Пол и ее вымышленный возлюбленный – одно и то же лицо.

Но если ее подозрение справедливо, спрашивала у себя Эндри, то как Пол сумел совершить это беспримерное вторжение в ее внутренний мир?

Телепатия?

Эндри долго думала над этим очевидным, наиболее рациональным объяснением. Разве не существовало документально подтвержденных фактов возможности телепатической связи? И разве тетя и практически все, кто был знаком с ним, не утверждали, что Пол обладает совершенно поразительными способностями?

Конечно, так оно и есть, уверяла себя Эндри. Но не прошло и секунды, как она уже оспаривала это. Разве известны случаи телепатии, настолько мощной, чтобы не только проникнуть в подсознание, но и манипулировать им, управлять спящей сущностью другого человека? Можно ли себе представить мозг столь невероятной телепатической мощи?

Будучи уверена в том, что, попади такой индивид в поле зрения ученых, пресса тут же разнесла бы суперсенсацию об открытии по всему миру, Эндри отвергла эту возможность. Насколько ей было известно, способность активного разума спроецировать себя в подкорку другой личности находилась вне рамок человеческого интеллекта.

И в этом месте ее мыслительных потуг на память пришло ошеломляющее замечание Мелли, не претендовавшее, впрочем, на серьезность:

Может, он вообще не человек?

И именно в этом месте Эндри окончательно отмела свое первоначальное предположение, что он порождение ее собственных желаний. Иными словами, подсознательно она хотела, чтобы Пол и ее воображаемый возлюбленный были одним и тем же существом.

И, к сожалению, это была единственная мысль, которая не заставляла Эндри начать сомневаться в своих умственных способностях.

Эндри даже серьезно подумывала о бегстве назад, в безопасную, пусть довольно скучную, но зато привычную жизнь. Жизнь, в которой она избегала мужского общества. Жизнь пустую и бесплодную, как и ее тело.

Вернется ли в ее сны возлюбленный, если она отдалится от Пола? – подумала она. Или она упустит свой единственный в жизни шанс, отказавшись от попытки понять этого странного человека – Пола?

И, стоя перед этим выбором, она промучилась все пятеро суток, разделявших вечер на пляже и первый день занятий.

В конце концов Эндри все же решила, что не станет более отгораживать себя, свое истинное «я», от мужчин вообще и от Пола Хеллка в особенности.

Пол заинтересовал ее... Нет, ее чувство нельзя было назвать просто интересом: он ей нравился... Нет, он ей даже не просто нравился. Она...

На этом месте она всегда сознательно обрывала свои мысли. Она еще не была уверена, какое именно чувство испытывает к нему, но намеревалась непременно исследовать этот вопрос.

И вот немного робеющая исследовательница, укрыв тело броней новоприобретенного наряда, а душу – броней скептицизма, встретила первый день осеннего семестра и первое занятие по природоведению.

Контингент студентов в Паркер-колледже был невелик и подбирался весьма тщательно. Поэтому на лекциях никогда не присутствовало более дюжины человек. Успев привыкнуть в Пенсильвании к толпам студентов и переполненным аудиториям, Эндри была приятно поражена малочисленностью ее учебной группы.

И хотя природоведение стояло в расписании последним в этот день, студентов все еще не покидала радость от того, что они вновь очутились в знакомых стенах. Друзья, не видевшиеся целое лето, шумно обменивались приветствиями; обшитые деревянными панелями стены гудели от оживленных голосов и непрерывного смеха.

Будучи членом группы, но пока еще новенькой, Эндри неторопливо привыкала к обстановке; она с удовольствием опять окунулась в атмосферу пылких проявлений братских студенческих и вообще самых лучших чувств. Хотя, сказать по правде, все это немного напоминало бедлам. И вдруг негромкий, спокойный голос вклинился в хаос шума и тут же навел полную тишину:

– Начнем?

Эндри не заметила, когда Пол вошел в аудиторию. И, как и все прочие присутствующие студенты, выпрямилась на своем месте и превратилась в слух.

В не особо нарядных, но тщательно выглаженных брюках и расстегнутой на шее рубашке с короткими рукавами, Пол в свободной позе стоял возле большого стола у доски. Его спутанные черные волосы явно одержали верх над попытками их пригладить.

Вид Пола после пяти нескончаемых дней, когда она намеренно избегала его, для Эндри был сродни виду ломившегося от яств стола, возникшего перед умирающим от голода. Она жаждала его каждой клеточкой тела, разумом и душой, а уши ее старались уловить малейшую интонацию его голоса.

– Приветствую вас на планете Земля, – сказал он, открывая занятие. – Я – профессор Хеллка и с этой минуты стану вашим гидом в стране неисчислимых чудес, иначе называемой Природой.

Эндри была очарована. За четыре года в колледже она успела побывать на многих вводных занятиях преподавателей высокого класса, но никогда не слышала столь замечательного начала. Не успела пройти первая половина занятия, а Эндри уже пришла к выводу, что Пол был не просто блестящим педагогом, а гением своего дела. И воистину изумляло то, что ему не приходилось предпринимать никаких видимых усилий.

Он выкладывал тезис жадно внимавшей ему аудитории и открывал дискуссию. И через искусно разжигаемое им столкновение интеллектов рождалось понимание предмета.

С вдохновением, таким же, как у любого в аудитории, Эндри горячо участвовала во всех спорах и, случалось, яростно набрасывалась на какое-нибудь замечание, подброшенное Полом в оживленные дебаты. В эти минуты он отыскивал ее среди других – одними глазами, – и она видела в них теплое одобрение, несмотря на жар спора.

Конец занятия застал всех в разгаре одного такого обсуждения, касающегося влияния атмосферы Земли на полеты в космос. Пока Эндри не закончила излагать свою точку зрения, никто не тронулся с места. Лучи уже клонившегося к горизонту солнца, пройдя сквозь длинные и узкие окна аудитории, выходившие на запад, отразились в глазах Пола, и он с улыбкой оглядел собрание.

– Дамы и господа, благодарю вас за участие, – сказал он, заканчивая тем самым занятие, и все сразу задвигались и зашумели.

Чувствуя неудовлетворенность и некое разочарование, Эндри закрыла конспект и уложила все в сумку. И, уже готовая встать и направиться вслед за остальными, вдруг словно примерзла к стулу, услышав, как он сказал:

– Мисс Трэск, если вы не против задержаться, я буду рад указать на ошибки в вашем рассуждении.

Эндри на мгновение растерялась, а затем, вспомнив свое решение узнать Пола получше, вновь откинулась на спинку стула.

Рвущиеся на свободу студенты очистили аудиторию в таком темпе, словно была объявлена пожарная тревога. Когда они с Полом остались наедине, Эндри взглянула ему в глаза и тут же забыла, в чем заключался спорный момент.

В несколько шагов Пол покрыл разделявшее их расстояние.

– Так хорошо на улице, что жалко оставаться внутри, – сказал он, приблизившись вплотную. – Не прогуляться ли нам?

Не говоря ни слова, Эндри встала, собрала учебники и вышла первой. Солнце приятно припекало, воздух наполнял грудь свежестью. Эндри молчаливо предоставила Полу самому выбирать направление. Поскольку ее совершенно не волновало, куда он шел, ей не хотелось спрашивать. Ей было приятно просто шагать рядом с ним.

Пол не укорял ее за то, что она избегала его и не перезванивала в ответ на его звонки все эти пять дней. О возникшем на занятии споре он тоже не упоминал. Он вообще ничего не говорил, пока они не вышли за пределы студенческого городка и не вступили в полную запахов сосновую рощу невдалеке от окраинных зданий колледжа.

Неожиданно остановившись, Пол повернулся к ней. Солнечные блики играли на красивом лице, подчеркивая совершенство его черт. В голубых же глазах не видно было дна, и полнились они, казалось, мудростью праотцев.

– Я скучал по тебе, – сказал он мягким и столь естественным для него, как теперь знала Эндри, тоном.

Она прикинула, можно ли как-нибудь улизнуть от ответа, затем отбросила эту мысль как вредную для достижения намеченной ею цели.

– Я тоже скучала по тебе, – ответила она столь же мягко.

– И тем не менее не пыталась перезвонить. – Ни тени осуждения не было в его словах, только терпение и сострадание.

Эндри опустила глаза.

– Я боялась, – призналась она.

– Меня?

Она прикусила нижнюю губу и спросила себя: что будет, если она скажет? Сможет ли выговорить слова, которые откроют ее истинное «я», таящееся под защитной оболочкой? И выдавила из совершенно пересохшего горла:

– Нет, себя.

– О, Эндри. – Пол сделал шаг к ней, потом остановился. – Я хочу коснуться тебя, – произнес он, лаская ее взглядом. – Хочу поцеловать тебя.

И шумно вздохнул, словно собираясь с силами. Затем улыбнулся:

– Но я не могу... пока.

Она отчетливо осознавала, что разгоревшийся в душе пожар не был вызван недавним пребыванием на солнце, а холодок, пробежавший по коже, не имел отношения к теперешнему пребыванию в сырой тени.

– Почему... – Она запнулась и облизала запекшиеся губы. Его глаза проследили за движением ее языка. Она совершенно потерялась под этим пристальным взглядом и даже с трудом вспомнила, о чем собиралась спросить. – Почему не можешь?

– Ты еще не готова, – сказал он. – Ведь так?

«Я готова!» – бросилось ей в голову.

– Так, – ответила она, понимая, что это единственный ответ, который она могла ему дать.

– Я знал это, – сказал Пол, понимающе улыбаясь. – Ты боишься довериться мне.

И хотя вопроса в его словах не было, Эндри ответно кивнула.

– Я ведь совсем тебя не знаю, Пол.

– Знаешь, на самом деле знаешь, – мягко возразил он. – Знаешь на самом глубинном уровне – интуитивно. Но ты и своей интуиции не доверяешь. Не так ли?

– Так, – без колебаний согласилась Эндри, вспомнив, чего ей стоила однажды излишняя доверчивость. – Мне пришлось убедиться на очень горьком опыте, что мои чувства вполне могут меня подвести. С тех пор я полагаюсь только на свой разум.

– Стало быть, рассудок не может тебя подвести?

Эндри почувствовала себя в западне. Именно Полу она не могла признаться, что вплоть до известного момента (а именно – встречи в кафе) она слепо верила своему рассудку. Не могла она поделиться с ним и тем, что более уже ни в чем не была уверена, даже в своем собственном рассудке.

– Допускаю, что может, – уклончиво ответила она. – Однако, пока я не узнаю тебя получше... – Она замолчала и вместо продолжения пожала плечами.

– Но если ты даже ни разу не позвонила мне в ответ на мои просьбы, – заметил он с шутливым вызовом в глазах, – то как ты предполагаешь узнать меня лучше?

– Но я же здесь, – парировала Эндри. – Разве нет?

– Да, ты здесь, – Пол улыбнулся. – И тем самым начало положено.

С решительным видом он развернулся и зашагал в ту сторону, откуда они пришли.

– Теперь посмотрим, куда это начало нас приведет.

Поколебавшись, Эндри поспешила за ним. Итак, приговор произнесен. Впрочем, подумалось Эндри, этого и следовало ожидать. И она ускорила шаг.

Когда они достигли студенческого городка и смогли идти рядом, Пол повернул голову и улыбнулся ей:

– И когда же начнется это исследование моей души?

– Ты же сказал, что уже началось, – заметила Эндри.

Пол рассмеялся, и от его смеха Эндри совершенно растаяла.

– В таком случае, когда же оно продолжится?

Эндри задумалась.

– Ну, я не знаю... Когда...

– Может, пообедаем вместе? – подсказал Пол.

– Сегодня вечером? – с надеждой спросила она.

– Конечно, сегодня вечером. – Пол вопросительно поднял брови. – О’кей?

Эндри помедлила... только лишь потому, что не хотела выглядеть чрезмерно податливой, и сказала:

– Хорошо.

– В семь? Полседьмого?.. Шесть?

Эндри остановила его, рассмеявшись:

– В половине седьмого мне вполне подойдет.

Глаза Пола, казалось, заблестели еще ярче.

– Я надеюсь доказать тебе, что и я тебе вполне подхожу.

И всю дорогу к дому у Эндри пела душа от надежды, прозвучавшей в его словах. Поразительное сходство Пола с возлюбленным из ее снов продолжало еще смущать Эндри, сохранялась также уверенность, что он был, без сомнения, странным человеком. Но она более чем прежде исполнилась решимостью раскрыть окутывавшую его тайну. И понимала: иного выхода у нее нет, ибо определенно начинала влюбляться в Пола Хеллка.

Селия была очень довольна.

– Тебе давно пора выбираться из скорлупы, в которой ты столько времени пряталась, – сказала она участливым, поистине материнским тоном. – Ты же не хочешь остаться старой девой вроде меня, правда?

– Тетя Селия, я всего лишь иду на свидание, а не собираюсь убежать с Полом из дома! – воскликнула Эндри с хохотом. – И к тому же если у Блейна есть голова на плечах... – а я уверена, что есть, – то вам недолго осталось ходить в девах.

Селия покраснела и сконфузилась, и это говорило само за себя. Ибо Селия никогда не краснела и не конфузилась.

– А вы ничего от меня не скрываете? – с подозрением спросила Эндри.

И, секунду поколебавшись, Селия призналась:

– Между прочим, Блейн действительно сделал мне предложение.

– И вы ответили «да», я надеюсь? – попыталась обнять тетку Эндри.

– Ну... не совсем, – увернулась Селия.

– Не совсем?! – воскликнула Эндри. – Тетя Селия, вы же без ума от Блейна! Не понимаю, чего тут раздумывать?! – Неожиданно ее осенило, и она сощурила глаза: – Слушайте, а не из-за меня ли вы тянете со свадьбой?

– Эндри, он попросил меня выйти замуж, но не только, – сказала Селия. – Видишь ли, Блейн собирается взять годичный отпуск. Он уже много лет не отдыхал и хотел бы поездить по свету, пока еще не состарился и в силах получать удовольствие от путешествия.

– Звучит разумно, – сказала племянница. – Ну и?..

– Отпуск у него начинается первого октября. И он хочет, чтобы мы поженились и отправились путешествовать вместе. – Селия помолчала и продолжила: – Но я не хочу оставлять тебя одну.

– Но я уже прожила двадцать восемь лет как-никак и вполне способна сама позаботиться о себе! – возразила Эндри.

– Я знаю, – кивнула Селия. – Но тебе так трудно пришлось в жизни... – Глаза ее затуманились. – ...И мне просто хотелось быть с тобой рядом, на всякий случай.

– Ах, тетя Селия, – вздохнула Эндри, едва удерживая подступившие слезы. – Я так вас люблю, так ценю вашу заботу и хочу сказать вам, что все те трудные годы я всегда чувствовала ваше участие, пусть вы и были за три тысячи миль от меня.

Селия попыталась что-то сказать, но Эндри остановила ее, покачав головой.

– Не дайте Блейну уехать одному. Выходите за него. И радуйтесь, упивайтесь вашим счастьем, путешествуя по всему миру вдвоем. Потому что, понимаете, на самом деле нас не могут разлучить никакие расстояния.

И они обе расплакались, крепко обнявшись, а разомкнув объятия, дружно рассмеялись.

– Ты, конечно, права, – сказала Селия, протягивая Эндри бумажную салфетку. – Я скажу Блейну, что выйду за него... да вот сегодня же вечером за обедом.

– Обед?! – взвизгнула Эндри и оглянулась на часы. – Мне же надо еще душ принять и одеться!

– Надень что-нибудь сногсшибательное и срази его наповал! – со смехом крикнула Селия вслед направившейся в спальню Эндри.

Самым сногсшибательным, на ее взгляд, – после троекратного передумывания и соответственно переодевания – оказалось обманчиво простенькое узкое шелковое платье насыщенного голубого цвета, плотно облегавшее ее изящное тело и при каждом движении радужно искрившееся на свету. Картину дополняли открытые босоножки на высоких каблуках и накидка, казавшаяся сотканной из лунного света.

Ее пальцы, накладывавшие на веки серебристые тени, слегка дрожали; завершая макияж, Эндри чуть увлажнила кожу кремом, самую малость подрумянила щеки и подкрасила ресницы. И, наконец, щедро опрыскавшись жасминовыми духами, она ощутила себя в полной готовности.

Глядя в зеркало, она решила, что выглядит предельно спокойной, невозмутимой и вообще неплохо. Внутри же у нее царила полная неуверенность в себе и неразбериха.

Когда ровно в шесть тридцать она вошла в гостиную, Пол уже ее ждал, и выражение его лица с лихвой вознаградило Эндри за все приложенные усилия. Может, наповал она его и не сразила, но уж оглушила определенно.

Она от души посочувствовала ему, поскольку и сама была почти ослеплена. Облаченный в безукоризненный темно-синий костюм и бледно-голубую рубашку, высокий и статный, Пол олицетворял саму элегантность.

– Ты потрясающе красива, – восхищенно выдохнул он, когда она приблизилась. – Впрочем, как и всегда.

Польщенная, Эндри еле слышно проговорила:

– Ты тоже красив.

Его смех подхватили два других находившихся в комнате человека. Удивленно захлопав ресницами.

Эндри обернулась. Она совсем позабыла, что в доме были еще Селия и Блейн.

– Я... м-м... не видела, что вы здесь, – призналась она, чувствуя, как от смущения разгораются щеки.

– Это заметно, – протянула Селия. – Но вполне объяснимо. Пол действительно в каком-то смысле ослепляет, не так ли?

Блейн расхохотался:

– Они оба в каком-то смысле ослепляют, я бы сказал. Да, красота – великая сила!

– Полагаю, таким неловким, даже несколько грубоватым образом они пытаются сообщить нам, что мы прекрасно смотримся вдвоем, – сказал Пол, протягивая руку Эндри. – Пойдем же и ослепим весь мир.

Рассмеявшись с ним вместе, она вложила свою ладонь в его руку, попрощалась с Селией и Блейном и, ведомая Полом, вышла на улицу. Впервые увидев его машину, она была приятно удивлена. Это был серебристого цвета приземистый и шикарный автомобиль, насколько могла судить Эндри, сделанный по заказу. В общем, ничего подобного она в жизни не видела.

– Это просто чудо! – воскликнула Эндри после того, как они уселись на роскошные удобные сиденья. – Как она называется и где ты ее взял?

– У нее нет названия, – ответил Пол и потянулся включить двигатель. – И я ее нигде не взял.

Я собрал эту машину сам.

– Невероятно, – изумленно прошептала Эндри.

Двигатель заработал, и его ровное жужжание смешалось со звуком его смеха.

– Пристегнись, – посоветовал Пол, выезжая на дорогу. – Я езжу быстро.

Это было еще мягко сказано, решила Эндри, когда они буквально в мгновение ока оказались у ресторана. Лишь позднее она вспомнила, что, хотя Пол вел машину на умопомрачительной скорости, за всю поездку она ни секунды не испытывала ни малейшего страха, ни тревоги.

Ресторан был уединенный, с неярким освещением и превосходной кухней. Впрочем, Эндри едва ли замечала все это. Ее чувства были достаточно насыщены присутствием Пола, сидевшего напротив. Заказанный столик располагался у огромного окна.

Говорили они мало, ели еще меньше, а лишь без конца потягивали ароматное белое вино.

И его глаза ласкали и любили ее.

Когда они вышли из ресторана, она тут же забыла вкус съеденной пищи – смутно припомнился только какой-то холодник со сметаной и нечто острое с сыром. Вино же буквально клокотало в ее жилах.

После ресторана Пол отвез ее в задымленный бар, где обслуживали быстро, а танцевали в основном медленные танцы. И там, среди толпы завсегдатаев, которых она в конце концов перестала замечать, Эндри совершенно забылась в его объятиях. Его руки гладили ее спину, губы касались виска, а прижимающееся тело сводило с ума. Она жаждала близости, и это желание пугало ее.

Пол мгновенно почувствовал перемену, когда она велела себе поостыть. И, отклонив голову назад, посмотрел ей в глаза. В его улыбке сквозила легкая печаль.

– Тебе сейчас хочется вырваться и убежать от меня, – сказал он, умело направляя ее в танце к краю площадки. – Я прав?

Эндри опустила ресницы, пряча глаза, – она не хотела дать ему увидеть в них борьбу противоречивых эмоций.

– Да, я... мне уже пора домой. Ты не возражаешь?

– Конечно, не возражаю, я был бы даже рад, если бы ты хотела попасть в свой настоящий дом.

Ее ресницы взметнулись вверх; загадочный ответ Пола привел ее в полное недоумение.

– Пол, я не понимаю, о чем ты...

– Это не важно, – прервал он ее. – Поймешь немного позже.

И, не говоря более ни слова, он повел ее к машине. И молчал, пока они не выехали на дорогу.

– Ты испугалась своих чувств, не так ли? – с обычной своей проницательностью обратился он наконец к Эндри.

Эндри вновь почувствовала себя загнанной в ловушку.

– Пол, я все еще не знаю тебя, – натянутым голосом проговорила она. – Один вечер, проведенный вместе, не обязательно означает... – И осеклась, не в состоянии выговорить вслух: «Ночь в одной постели».

– Понимаю. Все в порядке, – сказал он, заполняя наступившую в салоне тишину. – Я понимаю.

Он проводил ее к самой двери, и весь путь от машины к дому они хранили молчание. Когда он наконец обнял ее, Эндри положила ладонь ему на грудь.

– Мне нужно еще время, Пол, – в голосе ее была мольба. – Время, чтобы узнать тебя.

Пол опустил руки и отступил на шаг.

– Хорошо, Эндри. Я могу подождать... еще немного. – Подняв руку, скользнул кончиками пальцев по ее губам.

– Значит, завтра после занятий? – добавил он.

– Да, – срывающимся голосом вымолвила она. – Завтра.

Последовавший день положил начало нескольким неделям встреч. Когда позволяла погода, они совершали пешие прогулки, то обсуждая поднятый в аудитории вопрос, то просто болтая. В ненастье же сидели за дымящимися чашками кофе в каком-нибудь баре, посещали музеи, например, природы моря или естественной истории, и все так же спорили и разговаривали. За это время Эндри успела узнать многое о профессии и работе Пола, и ее уважение и восхищение росли с каждым днем. Однако о нем самом, о внутреннем мире Пола Хеллка, ей не удалось выяснить практически ничего.

Затем, в один прекрасный теплый день конца сентября, все изменилось. У Эндри уже вошло в привычку поджидать Пола у входа в лекционный зал. Ничто не предвещало перемен. Когда он наконец вышел, то сразу протянул ей руку.

– Прекрасно работал сегодня, – сделала комплимент Эндри и положила свою руку на его ладонь.

Он медленно улыбнулся – сначала губами, а потом и блестящими глазами, и Эндри всей душой отозвалась на его улыбку.

– Спасибо на добром слове. Ты тоже хорошо постаралась, – ответил он и, сцепив ее пальцы со своими, тронулся с места.

– Куда идем сегодня? – поинтересовалась Эндри, стараясь попасть с ним в ногу. – Может, на пляж – изучать червячков в лужах? – поддразнила она.

Его улыбка превратилась в ухмылку.

– А это идея. Мы этого еще не проделывали.

Затем покачал головой:

– Нет, не сегодня. Я хочу показать тебе кое-что, одно место.

Заинтригованная, Эндри даже ускорила шаг. Увидев, что он явно направляется к сосновому перелеску, где они гуляли в первый день занятий, она наморщила лоб и напомнила:

– Но мы уже здесь были, Пол. Ты разве забыл?

– Я помню все, что имеет хоть какое-нибудь отношение к тебе, Эндри, – очень серьезно ответил он.

И, не выпуская ее руки, пошел впереди нее, чтобы прокладывать путь в плотных зарослях у оснований близко росших сосен.

– В тот день я хотел показать тебе это место, – продолжил он. – Но ты была еще не готова видеть его.

Сделав паузу, он посмотрел на нее.

– Думаю, точнее, надеюсь, что сейчас ты достаточно доверяешь мне, чтобы пойти со мной.

Он замер в полной неподвижности и, казалось, не дыша и устремил на нее взгляд, ожидая ответа.

А Эндри вдруг охватила тревога, от которой она почти избавилась за эти недели непринужденного общения с Полом. В течение этого времени он ни разу не поставил ее перед выбором и ни в малейшей степени не давил на нее. И теперь, когда давление, хоть и очень незначительное, было оказано, она заколебалась.

Она сглотнула слюну; он это заметил.

Она провела языком по пересохшим губам; глаза Пола потемнели.

Она спросила себя, действительно ли она готова; он ждал ее решения.

Напряженные секунды казались длиннее минут. И тогда, выдавив из себя улыбку, она уступила.

– Хорошо, Пол. Отведи меня на это место, которое ты хочешь мне показать.

– Ах... Эндри. – В низком голосе Пола слышалось бесконечное множество эмоций, главной из которых было облегчение. Он схватил ее руку и вновь сплел ее пальцы со своими. И, нежно увлекая ее за собой, шепнул: – Идем же...

Это было одновременно и мольбой, и приказом. И словно какая-то струна отозвалась в глубине сознания Эндри. Она будто слышала уже эти слова от него, и именно в такой интонации, но... когда? Однако раздумывать и искать в архивах памяти было поздно. Ибо Пол уже неумолимо увлекал ее за собой, туда, в самую гущу леса.

Запах моря, терявшийся ранее в насыщенном аромате сосен, ударил ей в ноздри, едва они выбрались из чащи. И в тот же момент она увидела тропинку.

Эндри ощутила, как в душе ее шевельнулось беспокойство. Местность показалась ей знакомой. Хотя она твердо знала, что никогда не была здесь раньше. С каждым шагом вперед беспокойство росло, и Эндри изо всей силы сжала пальцы Пола, цепляясь за его руку как за спасательный канат.

Ширины тропинки едва хватало для ходьбы вдвоем бок о бок. Они двигались дальше, и Эндри, все больше убеждаясь, что местность ей знакома, тревожилась все сильнее.

Деревья начали редеть, а потом и вовсе отступили от тропинки. Эндри стало трудно дышать, вспотела рука, сжимавшая его пальцы.

– Пол? – едва слышно пролепетела она, когда он вывел ее на поросшую травой лужайку, затененную старым деревом с искривленным стволом.

Его рука крепче обхватила ее руку.

– Я здесь, сердце мое, – шепнул он. – Тебе нечего бояться.

Ласковый, столь лелеемый памятью голос, те же слова, здесь, на том же заветном месте, – она не в силах была вынести это.

Последняя мысль, посетившая Эндри перед тем, как она потеряла сознание, была о том, что она совершенно наяву вошла в свой собственный сон.

Очнулась Эндри на одеяле из мягкой травы, в нежных объятиях сильных рук Пола. Голова ее покоилась у него на груди. Пальцы его осторожно гладили ее висок.

– Кто ты? – тонким, без всякого выражения голосом спросила она. И, повернувшись в его объятиях, взглянула в его глаза. – Кто ты такой? – повторила она более настойчиво.

В его глазах светилось сочувствие и... что-то гораздо большее.

– Я тот, кем всегда был, – Пол Хеллка.

– Я схожу с ума! – вскричала Эндри, пытаясь вырваться из его рук.

– Ничего подобного, – сказал он и прижал ее сильнее.

Сообразив, что освободиться не удастся, Эндри утихомирилась и закрыла глаза.

– Я не понимаю, что происходит! – воскликнула она и вдруг открыла глаза, едва странное подозрение относительно Пола, ее вымышленного возлюбленного и этой лужайки закралось ей в голову. – Зачем ты привел меня сюда? Как ты вообще узнал о существовании этого места?

– Оно находится достаточно близко от колледжа, – пояснил он, небрежно поведя рукой. – Я бываю здесь каждый день с тех пор, как приехал в Калифорнию. Я прохожу это место по пути из дома на работу и обратно.

И добавил:

– И вести тебя именно сюда я сегодня вовсе не намеревался. Я хотел показать тебе свой дом.

Недоумению Эндри не было границ.

– Твой дом? – повторила она. – Ты живешь недалеко отсюда?

– Да. Тут рукой подать.

– Ясно, – сказала она, но на самом деле ей ничего не было ясно. Ясной была лишь неодолимая притягательная сила его глаз. И, опасаясь потерять голову от их бездонной темной голубизны, она отвела взгляд и увидела сквозь переплетенные ветви старого дерева голубое небо, не менее бездонное, но более светлого тона.

Слезы блеснули на ее ресницах, когда она вдруг вспомнила:

– Почему ты назвал меня «сердце мое»?

– Потому что ты и есть мое сердце, – сказал он, целуя ее, и, когда его губы пробежали от виска к краешку рта, сладостный трепет сотряс ее тело. – О, Эндри, неужели за все это время ты ничего не поняла? Неужели ты не видишь, что мое сердце бьется для тебя... и только для тебя?

– Пол... – Она повернула голову, и ее губы исчезли во влажной нежности его рта.

– Сердце мое, – прошептал он, не отрывая губ.

Прикосновение его было и внове, и глубоко знакомо. Вполне наяву и в то же время словно во сне, Эндри, трепетно вздохнув, отдала ему свои губы, готовая вновь насладиться его чудесным поцелуем.

Его губы ничего не требовали, а, оставляя сладостный след, осторожно двигались в поисках все новых и новых тайн ее рта, не внедряясь, однако, внутрь, а исследуя лишь плавные, мягкие контуры. А Эндри вновь испытывала восторг предчувствия полного слияния. Он был снова с ней – «ее любовь».

Словно ведро воды, опрокинутое на голову, реальность вторглась в сознание, едва Пол прервал поцелуй. Горячие слезинки, переполнив глаза Эндри, медленно потекли по вискам, чтобы затем затеряться в волосах.

Его губы на ходу поймали одну из них.

– Почему ты плачешь, мы ведь наконец вместе? – проговорил он.

– Не знаю. Точнее, не уверена. – Она спрятала лицо на его груди. – О, Пол, – со всхлипом вздохнула она, – я уже более ни в чем не уверена.

– Ты можешь быть уверена во мне, – сказал он. – Пожалуйста, доверься мне.

– Я не могу, – сказала она и, повернув голову, услышала ровное биение его сердца. – Я очень хочу, но не могу. Пока не могу, во всяком случае.

Она почувствовала, как его грудь расширилась, наполняясь воздухом, и вновь опустилась – он вздохнул.

– Бедняжка моя, – сказал он, покрывая ее лицо едва ощутимыми, нежными поцелуями, – как бы я хотел рассеять твои сомнения, но я тоже не могу... опять-таки пока, до тех пор, пока ты окончательно не освободишься от предубеждений и не поверишь безоглядно самой себе и мне.

С тяжелым вздохом Эндри внутренне согласилась, что Пол с присущим ему спокойствием и пониманием сформулировал самую суть ее проблемы. Она больше боялась верить самой себе, своей интуиции и чувствам (не важно, к нему ли или им вызываемым), чем верить ему. Скорлупа, которую она слепила из боли перенесенной измены, затвердела и стала частью ее самой. Чтобы разрушить это защитное сооружение, обнажив тем самым ее внутреннее «я», потребовались бы силы и смелость, которых, казалось Эндри, у нее не было.

В страхе, что ей, быть может, никогда не удастся собрать столько сил, Эндри смотрела на Пола со слезами на глазах.

– О Пол, что же нам делать? – воскликнула она, в своем ужасе не сознавая, что, использовав местоимение «нам», продемонстрировала крошечную трещину, уже образовавшуюся в скорлупе. – Я все-таки такая трусиха.

– Ты настолько же трусиха, насколько сумасшедшая, – сказал Пол, своим неизменно мягким тоном, который так ее завораживал. – И будем жить, как жили до сих пор. Время пока терпит.

Его последнего замечания Эндри не поняла, но это не было для нее внове. На самом деле она не понимала и половины того, что он говорил ей. Мысленно положившись на его спокойную уверенность, она буквально припала к его дарящему избавление от тревог сильному телу.

– Я хочу перестать бояться, Пол, – сказала она. – Я хочу освободиться от страха...

И, поколебавшись, призналась:

– Я хочу быть с тобой.

Пол закрыл глаза, словно собираясь с духом. Кольцо его рук стало еще теснее.

– Мы будем вместе, как и раньше, – выговорил наконец он. – Но с сегодняшнего дня мы будем вместе здесь, в этом, только нашем месте, где никто не помешает нам искренне выражать наши мысли и чувства.

И он вновь поцеловал ее. В нежности его поцелуя она обрела новые силы. И, очарованная, вздохнула.

– Я всегда любила это место, – сказала она, не догадываясь, что выдает ему сокровенное.

– Я тоже, – отозвался он. – Это идеальное место для наших встреч.

И в последовавшие за этим дни Эндри погрузилась в жизнь, оказавшуюся повторением былых снов.

Иногда они встречались и шли к лужайке вместе. В иные же дни, когда Пол был занят на разного рода собраниях и встречах, Эндри в одиночку шла к заветному дереву и дожидалась прихода Пола. А бывало и так, что благодаря суматохе, сопровождавшей подготовку к венчанию Селии, Эндри оказывалась на лужайке позже условленного часа. Но, как и в ее снах, он всегда стоял на своем месте, у истока тропинки, и ожидал ее появления.

И постепенно, по мере того как текли дни, Эндри освобождалась от своих страхов, неуверенности в себе, излишней сдержанности – всего, что привязывало ее к воспоминаниям о боли и измене.

Пол проявлял максимум терпения, всегда предоставляя ей инициативу... в разговорах и ласках.

– О Пол, тебе обязательно надо посмотреть на свадебное платье тети Селии! – с восторгом воскликнула она в один ранний пасмурный вечер.

Была уже середина октября, и дни стремительно уменьшались – и по долготе, и по количеству времени, оставшегося до свадьбы Селии и Блейна. – Она теперь такая красивая, прямо помолодела и... так бесконечно счастлива, – продолжила она.

Пол внимательно оглядел ее сияющее лицо и нежно улыбнулся.

– Селия влюблена, – просто сказал он. Затем со смехом добавил: – А ты заметила, как изменился Блейн после того, как твоя тетя согласилась выйти за него?

Дождавшись ее кивка, он продолжил:

– Блейн словно стал другим человеком... – И, выждав паузу, добавил со значением: – Их взаимная любовь как бы заполнила прежнюю пустоту в его душе.

– А тебе не кажется, что это глупо? – спросила Эндри. Она недавно случайно подслушала, как один пожилой преподаватель довольно цинично выразился в том смысле, что Блейн втюрился настолько, что совершенно поглупел.

Пол нахмурился:

– Глупо? Не понимаю, о чем ты?

Эндри вкратце пересказала ему то, что слышала, и добавила от себя:

– Видишь ли, большинство мужчин полагают, будто только женщины сходят с ума от любви.

– Так же, как большинство мужчин понятия не имеют, чего именно не хватает в их пустопорожней жизни, – закончил за нее Пол. – Нет, Эндри, я не считаю поведение Блейна глупым. Я думаю, это прекрасно, что он нашел в Селии женщину, которая сделала его жизнь полной. И я счастлив за Блейна и очень горд, что он попросил меня разделить его радость и быть шафером на церемонии, которая сделает их мужем и женой.

Удивленная и даже немного испуганная столь серьезной реакцией, Эндри заворожено уставилась на Пола в полном изумлении, и на ум ей пришел знакомый вопрос: что же он за человек?

В течение предыдущих недель Эндри вроде бы начала понимать, что за человек Пол Хеллка. Во всяком случае – личность весьма сложная, она знала точно. Он обладал блестящим умом и прекрасными способностями – и при этом никогда не задавался. И блестящие его знания выходили далеко за рамки избранной им области – природоведения. Он проявлял поистине изумительную осведомленность в искусстве, истории, микроэлектронике и других науках и сферах деятельности человека. В повседневной жизни, сталкиваясь с людьми, он проявлял сочувствие, терпимость, понимание чужих проблем и тонкое чувство юмора. И – в полном соответствии со сказанным Мелли несколько недель назад – Эндри так и не удалось пока увидеть проявления его гнева.

Но, даже несмотря на длинный перечень качеств, которые Эндри открыла в нем, она испытывала странное ощущение, будто чем больше она узнавала о Поле, тем больше оставалось от нее скрытым. Короче говоря, Эндри пока не понимала, что за человек Пол Хеллка.

Однако в мыслях Эндри по поводу Пола произошла существенная перемена. Она перестала с подозрением относиться к этому необычному человеку; наоборот, его странности казались ей все более увлекательными и волнующими.

– Тетя Селия говорила мне, что твои родители – эмигранты, – как-то теплым и потому располагающим к безделью воскресным днем сказала Эндри, проявляя наконец свое любопытство насчет его семьи.

Они разлеглись под старым деревом, почти в той же позе, которую принимали в ее снах. Спина Пола упиралась в шероховатый ствол, а Эндри уютно устроилась меж его бедер, положив голову ему на колеблемую дыханием грудь. Она почувствовала, как смех, перед тем как вырваться наружу, в мягкий осенний воздух, заклокотал в глубине его тела.

– Я думал, ты никогда не начнешь этот разговор, – отозвался он, выписывая пальцем узоры на тыльной стороне ее ладони. – А вообще, Селия права лишь наполовину.

– Наполовину? – спросила Эндри, в ответ на его ласку рассеянно рисуя круги ногтем на его руке. – На какую половину?

– Моя мать родилась в этой стране, – начал объяснять он. – А отец мой был...

Он сделал едва заметную паузу.

– ...незваным чужеземцем, – закончил он спокойно.

– Незваным! – воскликнула Эндри и, обернувшись, удивленно взглянула на Пола. – Ты хочешь сказать, что он прибыл в страну без разрешения?

Пол улыбнулся так, словно вопрос забавлял его, чего Эндри никак не ожидала, учитывая серьезность обсуждаемого предмета.

– О, совершенно определенно без разрешения, – подтвердил он, и торжественность его тона никак не вязалась с безудержным смехом в глазах. – Он пересек границу этой страны в районе национального парка Биг-Бенд, что в Техасе, – добавил он.

Эндри, которая задумалась о сотнях гонимых людей, ищущих свободу и для этого пересекающих Рио-Гранде, не заметила легкого ударения, которое сделал Пол на слове «граница».

– Гм, – произнесла она наконец. – Я думаю, многие чужестранцы проникли в Штаты в этом месте Техаса.

– Верно, – согласился он все в том же веселом расположении духа, – гораздо больше, чем обычно думают люди.

Но Эндри едва ли теперь слышала его слова, тем более смех, сопутствующий им. Все ее внимание было приковано к ощущениям, набиравшим силу во всем теле вслед за движением его руки, медленно и нежно скользившей от ее поясницы к плечу. И уж только затем она сообразила, что и сама гладит ему бедро, непроизвольно возвращая ласку.

– Пол! – жарко шепнула она, едва его пальцы осторожно нащупали ямочку на шее.

– Что, сердце мое? – спросил он, и пальцы двинулись дальше, под воротник шелковой блузки, к скрытым от глаз изгибам ее плеча. – Расскажи мне, что ты сейчас чувствуешь там, в глубине тебя.

Она медленно провела ладонью по его крепкому бедру.

– Тепло, – вымолвила она, – покой и...

– Ну же, – поторопил ее он.

– Негу, – выдохнула она прямо в его раскрытые губы.

– Ты сама – и тепло, и покой, и нега, – прошептал он. – Я буду охранять твои тепло, покой и негу, пока ты жива.

Глубоко тронутая его обещанием, Эндри поднесла руку к его лицу и прижала его губы к своим.

На этот раз поцелуй был иным. Его рот будто изголодался, и прикосновения были полны жадности. Губы затвердели от сдерживаемой страсти. Язык погружался в сладкие глубины ее рта с невыразимой нежностью.

Ощущение всепроникающей теплоты нарастало, обостряя чувства Эндри и все более отуманивая разум. Потребность чувствовать Пола всем своим естеством заставила ее повернуться в его объятиях, тела их выпрямились, припав друг к другу. В груди защипало от болезненного желания, и, чтобы унять эту трепетную боль, она потерлась о его грудь. Рука ее непроизвольно скользнула по изгибу его бедра, и пальцы сжались, погрузившись в мягкую ткань джинсов. Жаждая ощутить все его тело своим, она выгнула спину, превращаясь в натянутый лук, нисколько не страдая от неудобства этой неестественной позы.

Пол же почувствовал это, едва проведя рукой по ее спине. Рука остановилась на пояснице, к ней присоединилась другая, и он мягко оторвал Эндри от себя. Она тихонько и возмущенно застонала, более не ощущая вкуса его рта.

– Подожди немножко, сердце мое, – шепнул он. – Так ты себя покалечишь.

Являя силу, которой невозможно было ожидать от обычного человеческого существа, он обхватил ее за талию и поднял над собой в воздух.

Обмерев от неожиданности, она с изумлением наблюдала, как он сел прямо, освобождая ствол дерева от груза своего тела, и лег спиной на поросшую травой землю, продолжая держать Эндри на весу у себя над головой. Затем, улыбнувшись в ее расширенные от изумления глаза, он медленно опустил руки и бережно положил Эндри на себя.

Мысли, с головокружительной быстротой сменяя друг друга, завертелись в ее голове. Ей доводилось видеть невероятные проявления человеческой силы, демонстрируемые штангистами и прочими атлетами. Тем не менее она никогда бы не поверила в возможность того, что совершил Пол.

В ней же было метр семьдесят пять роста и пятьдесят девять кило веса! И хотя рост Пола приближался к двум метрам, его стройное тело скорее можно было назвать худощавым и к тому же на первый взгляд не особо мускулистым! И ведь мало того, что держал ее на весу столько времени – он еще двигался сам, переходя из полусидячего положения у ствола дерева в положение лежа на спине! «То, что он сделал, безусловно, физически невыполнимо! Наверняка здесь был какой-то фокус, своего рода иллюзия», – рассудила Эндри, хотя прекрасно помнила, как зависла в воздухе, поддерживаемая исключительно силой его мышц.

– Слушай, как ты это сделал? – хриплым от подозрений и благоговейного страха одновременно голосом спросила она.

Пол рассмеялся и, пошевелившись, устроил ее поудобнее.

– Победа духа над материей, – отшутился он.

Не расположенная в данный момент шутить.

Эндри нахмурилась.

– На самом деле это ведь фокус, правда? – с недоверием проговорила она. – Просто иллюзия.

– Разве? – спросил Пол мягко, еле сдерживая смех. – В таком случае, – продолжил он, – коль скоро твои чувства, очевидно, поверили не себе, а глупому рассудку, я повторяю номер.

Его губы еле заметно двинулись:

– Бис!

Эндри медленно закачала головой.

– Мой рассудок тут ни при чем...О, Пол!!

Кричать было уже поздно – он повторил номер.

Вновь взяв за талию, он высоко поднял ее, так, что она более не касалась его тела, и, выгнув спину, сделал невысокий мостик. Затем, не успела Эндри ужаснуться, ожидая хруста позвонков, молниеносно напряг мышцы спины, выбросив ноги вперед и вверх, оторвался от земли и опустился на нее уже в вертикальном положении, все время продолжая держать Эндри в воздухе. Выпрямившись в полный рост, Пол опустил ее и поставил на ноги.

– Как тебе нравится такой фокус, моя Эндри?

– Я не верю! – еле слышно воскликнула та, совершенно потрясенная. – Ты ведь даже не запыхался!

Это было правдой. Дышал Пол ровно и вообще выглядел так, будто ничего не произошло. Внезапно ощутив дрожь и слабость во всем теле, Эндри посмотрела на него с немой мольбой. Разумом она понимала, что никакого мошенничества в этой демонстрации силы не было. И рассудком же сознавала, что действие, осуществленное Полом мгновение назад, настолько же выходит за пределы человеческих возможностей, как и безмятежное плавание с акулами. Однако она собственными глазами видела и то, и другое... даже стала участницей одной из невероятностей.

– Ну что, собираешься убежать от меня, как тогда на пляже?

«Он читает мои мысли? Или же они написаны на моем лице?» – подумала Эндри и неожиданно сообразила, что это больше ни в коей мере не волнует ее. Да, он отличался от других людей... Ну и что? Это отличие не имело для нее никакого значения.

– Нет, не собираюсь, – ответила она все еще в замешательстве, но тем не менее с улыбкой. – Знаешь, ты немного странный, Пол... Нет, – решив быть искренней, поправилась она, – ты даже очень странный. – Й пожала плечами: – Но меня это больше не беспокоит. Ты знаешь, мне даже нравится твоя странность.

Он начал смеяться, и смех его, зародившись глубоко в груди, набрав силу, безудержным весельем вырвался наружу, в пронизанный запахом моря воздух. И вновь Пол обхватил Эндри за талию, но теперь для того, чтобы, оторвав от земли, бросить в свои сокрушительные объятия.

– Мы почти у цели, моя Эндри, – сказал он, склоняя к ней голову. – Почти у цели.

Эндри, наверное, поинтересовалась бы, где эта «цель», если бы вдруг не очутилась в том мире, где мыслить не требовалось, – в мире, рожденном его поцелуем.

Поцелуй длился долго, наполняя сладостью их тела, дав взаимное счастье. И когда Пол наконец поднял голову, Эндри без колебания дала ему понять, что желает большего.

– Ах... моя Эндри, – промолвил он. – Я мог бы умереть от счастья, зная, что ты наконец готова стать моей безраздельно. – Но губы его тронула чувственная и одновременно чуть озорная улыбка. – Но я не умру. Я собираюсь жить и нежно, страстно любить тебя очень долго... возможно, не меньше, чем двести или триста лет.

Испытывая небывалую легкость в душе, полную освобожденность от прошлого и прежних сомнений и страхов, Эндри рассмеялась:

– Ты не только странный, Пол Хеллка, ты еще и сумасшедший!

И, запрокинув голову, она в первый раз поцеловала его по собственной инициативе.

Губы их слились; языки начали свою сладостную дуэль. Возбуждение, подобно пожару, охватило Эндри. Призывный, молящий стон сорвался с ее губ, когда Пол вдруг отвел свои губы. На этот зов он ответил вздохом, полным сожаления и покорности обстоятельствам.

– Сердце мое, я понимаю тебя, – прошептал он. – Я чувствую и разделяю твою страсть. И ни чего не хочу сейчас так сильно, как лежать в колыбели твоих шелковистых бедер и умирать там снова и снова.

Он почувствовал, как она затрепетала от его слов, и крепко прижал ее к себе.

– Но уже поздно, моя Эндри, а ведь у нас важные дела.

Дела? Эндри нахмурилась. С точки зрения ее разгоряченных чувств во всем свете не существовало ничего более важного, чем потребность ощутить его внутри себя, заполнить нестерпимую пустоту.

Уже одно предвкушение их полного слияния сводило ее с ума.

– Дела? – вскричала она. – Какие дела?

– А разве мы не собирались устроить два отдельных праздничных ужина для Селии и Блейна? – спросил он, деликатно давая ей возможность вспомнить.

– О Господи! – воскликнула Эндри, мгновенно стряхивая с себя дурман страсти. – Девичник и мальчишник?

– Ну конечно, – подтвердил Пол, медленно отпуская ее, – девичник и мальчишник.

Эндри бросила взгляд на запястье, затем взглянула ему в глаза.

– Я забыла часы! Пол, который час?

Пол усмехнулся.

– Нечего паниковать понапрасну, – сказал он, протягивая ей руку. – Все уже подготовлено. Нам осталось только привести себя в порядок.

Добравшись до стоянки, принадлежавшей колледжу, он усадил ее в свою машину и отвез домой. Время поджимало, поэтому он не стал выходить из машины, но все же нашел несколько мгновений для поцелуя, который опять довел ее почти до потери сознания.

– Я буду скучать, – простонала Эндри, когда он оторвался от нее.

Пол улыбнулся.

– Я ведь вернусь, и не больше чем через час, – напомнил он.

– Знаю, – Эндри преувеличенно капризно на дула губы. – И все равно я буду скучать.

Он поцеловал ее надутые губы и открыл ей дверцу.

– Иди, сердце мое, – прошептал он с шутливой угрозой, – пока я не послал к черту все вечеринки и не увез тебя к себе домой.

Разум Эндри поборол желание захлопнуть дверцу и остаться в машине.

– Только один час, Пол, – сказала она, выходя наружу. – Не опаздывай.

– Я приеду раньше, – пообещал он, и кровь бросилась ей в голову от многообещающего выражения его глаз.

– Я уже было подумала, что ты не успеешь к ужину, – заметила Селия, когда Эндри как угорелая ворвалась в дом.

– Еще масса времени, – ответила счастливая, хотя и запыхавшаяся Эндри. И, быстрым взглядом оглядев тетю, подняла брови.

– Вы же еще не готовы! – удивилась она, движением руки указывая на халат Селии.

– Все, что мне осталось, – это скинуть халат и надеть платье, – сказала Селия. – На тот случай, если ты не заметила, могу сказать тебе, что я сделала прическу и накрасилась. – И ухмыльнулась: – По такому случаю даже приняла душ.

«Вам предстоит принять еще один, правда, из подарков, чуть позднее», – подумала Эндри, усмехаясь в ответ. Вслух же проворчала:

– Ладно, ладно, намек понят. Иду. И, чувствуя уже сладость предвкушения, она чмокнула Селию и пошла в свою комнату.

Принимая душ и одеваясь, Эндри мимоходом перебирала в памяти план, разработанный ею с Полом.

Как шафер Блейна, Пол пригласил его, Эндри и Селию пообедать в ресторане. По плану от Пола требовалось оставить входную дверь своего дома незапертой, то же вменялось и Эндри, с той лишь разницей, что ей нужно было найти предлог последней выйти из дома Селии. Выбранный Полом ресторан находился на удобном расстоянии от обоих домов, и предполагалось, что, пока их четверка будет мирно ужинать, подруги Селии и друзья Блейна соберутся в каждом из домов, чтобы все украсить и подготовить к встрече Блейна – в доме Пола, к встрече Селии – в ее собственном. В обязанности Пола входило также изобрести предлог, под которым можно было отвлечь Блейна от Селии.

Нанося последние штрихи макияжа, Эндри неожиданно улыбнулась. Ей не терпелось узнать, какой же предлог придумал Пол, чтобы заманить Блейна к себе домой.

Все шло как по маслу. Мужчины прибыли в назначенный час. Блейн выглядел весьма представительно в своем темном костюме, а Пол, в белом смокинге и черных брюках, был просто великолепен.

– Потрясающе! – воскликнул Блейн при виде красивой, помолодевшей невесты, одетой в изумрудного цвета прямое платье на пуговицах, перехваченное ремнем.

– Действительно, – только и выговорил Пол, целиком поглощенный Эндри. В своем шифоновом платье с широкой юбкой, которое нежно, будто лаская, облегало грудь и при ходьбе вихрилось вокруг ног, подчеркивая их совершенную форму, она казалась воплощением наивной чувственности.

Рассмеявшись, Селия непринужденно ступила в раскрытые объятия Блейна.

– Полагаю, эта реакция означает, что нами довольны, душенька, – сказала она Эндри.

– Думаю, что так, – ответила Эндри, умирая от желания последовать примеру тети, но все же не решаясь на это.

Пол улыбкой укорил ее за робость и сказал:

– Если все готовы, предлагаю отправиться в путь.

Следуя плану, Эндри притворилась, будто забыла кошелек.

– Вы идите к машине, – сказала она, оборачиваясь на ходу. – Я вас догоню.

Покидая дом через несколько секунд, Эндри, как и было условлено, не заперла дверь.

Выбранный ресторан был любимым рестораном Селии и Блейна и славился богатым меню из щедрых даров моря. Эндри, Селия и Блейн заказали особым образом приготовленные креветки. Пол выбрал греческий салат из морских растений, с багровыми маслинами и ломтиками острого сыра. Эндри, отметив про себя выбор блюда греческой кухни как вполне объяснимый, не придала особого значения тому, что Пол отказался от мяса.

Ужин удался на славу благодаря вкусной еде и оживленной беседе. Эндри всецело наслаждалась вечером, но, когда они вышли из ресторана, пережила несколько тревожных мгновений.

– Дорогой, посмотри, какое небо! – сказала Блейну Селия. – Жалко провести такую звездную ночь в четырех стенах.

– Конечно, – ответил Блейн, закидывая голову и рассматривая идеально чистое ночное небо. – Мы могли бы сходить куда-нибудь потанцевать.

Эндри, с безграничной верой в его находчивость, обратила взгляд на Пола. И он поспешил доказать ей, что эта вера вполне оправданна.

– А ведь ты прав, – сказал он Блейну, и на какое-то мгновение сердце Эндри упало. – Но, – рассудительно продолжил Пол, – если мы пойдем танцевать, то опять-таки окажемся в четырех стенах и, следовательно, не сможем насладиться этим вечером. С другой стороны, мы могли бы поехать к Селии, поставить хорошую музыку и потанцевать на веранде прямо под звездным небом, – вполне резонно заключил он.

– Правильно, – согласился Блейн.

– Замечательно! – воскликнула Селия.

«Гениально», – про себя зааплодировала Эндри, и ей даже больше, чем раньше, захотелось услышать, какой предлог придумает Пол, чтобы завлечь Блейна к себе домой.

Они почти подъехали к дому Селии, когда Пол приступил к выполнению главной части плана.

– О, кстати, Блейн, – сказал он как ни в чем не бывало, – я приготовил вам с Селией подарок.

Но, поскольку он немного тяжеловат, тебя не затруднит помочь мне привезти его, а тем временем Эндри с Селией подберут музыку для танцев!

– Нисколько не затруднит, – немедленно ответил Блейн. – Только, знаешь, вполне можно было обойтись без подарка.

– Немного тяжеловатый? – заинтересовалась Селия. – Что бы это могло быть?

Эндри стоило больших усилий удержаться от смеха. После сегодняшней демонстрации силы сама мысль о том, что Полу может понадобиться помощь для доставки свадебного подарка, представлялась не просто забавной, а смешной до умопомрачения.

И поэтому даже несколько минут спустя она все еще мысленно хохотала, делая вид, будто отпирает открытую дверь. В доме было совершенно темно. Распахнув дверь, Эндри отступила в сторону, вежливо предоставляя тете право войти первой.

– Но я могу поклясться, что оставила лампу включенной, – заявила Селия, переступая порог.

И громко вскрикнула, когда во всем доме вдруг вспыхнул свет.

– Сюрприз! – грянул хор голосов.

Девичник получился ошеломительный. Поскольку Селия и Блейн планировали продолжительное путешествие куда душа пожелает, Эндри попросила, чтобы все подарки были личного свойства. Ни один из гостей не подвел ее. Под общий смех и восхищенные вздохи Селия вскрывала коробки и вскрикивала от восторга при виде роскошных наборов дамского белья.

Когда был распечатан последний подарок и каждый гость обнялся с благодарной до слез Селией, Эндри взглянула на часы.

Если все шло по плану, Пола можно было ожидать с минуты на минуту. Едва она успела подумать об этом, как входная дверь распахнулась настежь. И, неся за две ручки огромный сундук, в нее вошли Пол и Блейн, а за ними дюжина мужчин самого разного возраста.

– О Боже! – восторженно воскликнула Селия и, смеясь, подбежала к Блейну. – Дорогой, Эндри и девочки устроили мне настоящий девичник для невесты!

Отпустив ручку сундука, Блейн сжал Селию в объятиях.

– Ну, разве у нас не великолепные друзья? – спросил он, кружась с ней по комнате. – Ребята с мальчишником тоже не подкачали!

– Это все профессор придумал, – сказал Мак, направляясь через всю комнату к Мелинде.

За ним в помещение вошли остальные мужчины.

– Эй! – перекрывая веселую болтовню и смех, воскликнул декан исторического факультета колледжа. – Пол обещал, что нас здесь ждет еда и выпивка.

– А я по-прежнему хочу потанцевать с моим суженым под звездным небом! – заявила Селия.

Эндри тем временем посмотрела на Пола и усмехнулась.

– Ну, что, профессор, – сказала она, – приступаем к работе?

Улыбнувшись, он оторвал руки от сундука и неторопливо подошел к Эндри. Взяв за руку, он повел ее на кухню, заваленную напитками и снедью, в свое время принесенными женщинами. Едва они скрылись из поля зрения гостей, он обнял ее.

– Давай поторопимся с работой, моя Эндри, – прошептал он, покрывая ее поцелуями, – потому что я тоже хочу потанцевать под звездным небом с моей суженой.

И они танцевали – черные тени на фоне бездонного, усыпанного звездами неба. И, покоясь в его объятиях, Эндри грезила о лужайке за густой рощей и о мужчине, фантастическом и в то же время реальном, которого обнимали ее руки.

Эндри начинало казаться, что, пока не состоится тетино бракосочетание, назначенное на субботу, ей не удастся выбраться на свидание с Полом на заветную лужайку. И это чувство не покидало ее до самой среды.

Ведь в понедельник и во вторник, которые наступили после воскресных вечеринок, Селия нашла для ее свободного от занятий времени массу неотложных дел.

И поэтому в среду утром Эндри села завтракать с предчувствием, что получит новый список заданий на день. И, уже смирившись с необходимостью пожертвовать неповторимыми мгновениями столь драгоценных для нее встреч с Полом ради блистательного проведения тетиной свадьбы, она была приятно поражена, когда Селия объявила, что заданий на этот день не предвидится.

– Ты не против поужинать сегодня одна? – поинтересовалась Селия, отрывая глаза от утренней газеты, которую внимательно изучала. – Я думаю, мне придется съездить в Сан-Франциско, немного походить по магазинам.

И все это так захватило ее, что она очнулась, вздрогнув, лишь когда уловила шумную возню, обычно сопровождавшую конец занятий. Смахнув с ресниц пелену грез, Эндри перехватила спешащую Мелли и попросила подождать на улице. И, пока аудитория не опустела, не тронулась с места.

– У тебя снова масса поручений от Селии, – с терпеливым пониманием произнес Пол, едва спина последнего студента скрылась за дверью.

– Нет, – Эндри покачала головой. – Вот только Мелли хочет со мной о чем-то поговорить. Ты не против пойти один? Это ненадолго.

Она прекрасно знала: говорить, куда идти, не было надобности.

– Значит, ты придешь?

– Да.

– Тогда я не против. – И, увидев его улыбку, Эндри будто на крыльях вылетела из аудитории к Мелли, чтобы, побыстрее решив с ней все дела, освободиться и поспешить к Полу.

Во дворе колледжа имелось множество скамеек, на одной из которых и сидела Мелли. И, приблизившись, Эндри заметила, что та бледна и словно измученна.

– Мелли, что-нибудь случилось? – с тревогой спросила Эндри. – Что-то мне вид твой не нравится.

Мелли в ответ покачала головой и улыбнулась.

– Я хотела тебе сказать, что со следующей не дели какое-то время не буду посещать занятия.

– Значит, действительно что-то случилось! Мелли, что?

– Я беременна, – с обычной своей непосредственностью выпалила Мелли.

– Боже, Мелли! – прошептала Эндри. – Что же ты собираешься делать? – спросила она, встревожившись еще больше.

– Делать? – со смехом повторила Мелли. – Собираюсь выйти за Мака, вот что я собираюсь делать, – и, захихикав, прикрыла рот ладонью. – Этот старый молчун в восторге от перспективы стать отцом.

Эндри вдруг припомнилось, как на воскресной вечеринке Мак, едва войдя в дом, сразу направился к Мелли.

– Но когда же... то есть... – Здесь Эндри пожала плечами в беспомощном жесте. – Когда вы все решили?