Обретая Бога

1

Порой Михаила начинал искушать дьявол. Он отличал лукавого по необычным речам и свету, который напоминал сияние ксеноновых фар. Чаще всего его доканывали этими появлениями поздно вечером, когда он спускался к ручью за водой. Он смотрел с глубины оврага вверх и видел странный полукруг, в котором кто-то будто похожий на Бога с детской картинки начинал уговаривать его вернуться домой и там возглавить новую реформацию православной церкви. От этих нападок Михаила спасала постоянная молитва и конечно распятие, которое он никогда не выпускал из рук…

Погода сильно испортилась, почти каждый день шел дождь, было промозгло и сыро. В землянке пол почти все время был влажный, а по одной из стен и вовсе тек едва заметный ручеек. Но Михаил не замечал этого, как не обращал внимание и на то, что страшно исхудал и постоянно кашлял. Он продолжал свой духовный путь и был далек от каких бы то ни было мыслей. Он только молился. Всегда, везде, во время сна и во время бодрствования.

И однажды с ним произошло то, чего он подсознательно жаждал все это время. Видение. Да, на этот раз не искушающий мираж, а истинное видение. Начиналась гроза. Он вылез из землянки, чтобы посмотреть на небо. Вдруг тучи расступились, непередаваемый будто живой, подвижный свет озарил все вокруг. И в этом сиянии Михаил узрел Бога, который говорил с ним и наставлял его.

Теперь сбылось то, ради чего, как оказалось, он приезжал на Афон — ему указали верный путь, по которому следовало идти в жизни. После этого он покинул свой овраг и пришел в Пантелеимонов монастырь к тому монаху, у которого оставил вещи. Тот ужаснулся, увидев Михаила, но не стал его удерживать, а лишь немного накормил и помог хоть как-то привести себя в порядок.

2

Первые дни после возвращения домой он был вынужден выслушивать постоянные стенания жены. Михаил осознавал, что был виноват перед ней, так как снова заставил ее сильно страдать, однако даже не пытался прибегнуть к утешениям. Он понимал, что Марине надо просто излить все, что накопилось в душе, и успокоиться. Кроме того, она была полна желания вылечить его от всех болезней, которые он приобрел, живя в землянке. Она возила его по врачам, следила за тем, вовремя ли он принимает лекарства, и постоянно спрашивала, где, в каком месте земного шара он довел себя до такого состояния. Но он не рассказывал ей о том, как жил все это время, и ради чего все это происходило — она была совсем неподготовлена к его новому мировоззрению, и говорить с ней было бесполезно.

Правду он поведал только своему сыну Андрею, который в отличие от отца был глубоко верующим человеком. По образованию юрист, он именно в этом году решил коренным образом изменить свою жизнь и стать священником. В свободное время он начал прислуживать в храме и поступил на заочное отделение семинарии…

— …и так я прожил много недель, — Михаил решил ничего не утаивать от сына, поэтому рассказал во всех подробностях о том, на что толкнула его неожиданно обретенная вера. — И однажды у меня было видение.

— На этот раз ты сразу понял, что тебе явился сам Господь? — сын восторженно посмотрел на него.

— Да, и ты знаешь, я не могу сказать, что действительно слышал его слова. Скорее всего, я осознавал их и впитывал сердцем.

— Так что он сказал?

Михаил улыбнулся, чувствуя себя беспредельно счастливым:

— Чтобы я вернулся в свой город, снова работал врачом, лечил людей, не обращая внимания на их национальность и религию… И самое главное… Помнишь, ту проблему, из-за которой я предпринял это путешествие?

— Да, конечно, ты не мог отличить верующего от больного.

— Так вот. Теперь Он наделил меня даром не просто отличать этих людей друг от друга, но и лечить некоторых пациентов словами. Конечно, сейчас, когда я все проанализировал, то понял, что многим все равно придется помогать обычными методами. Но думаю, теперь я смогу справляться с болезнями более эффективно.

Андрей внимательно посмотрел на отца:

— Так ты правда уверовал в Бога?

— Да, — Михаил снова улыбнулся. — Наверное время пришло. Накопился жизненный опыт. И как-то вот, знаешь, буквально в одну секунду я понял, что стал православным.

— Но как ты расскажешь об этом маме?

— А вот над этим нам с тобой придется работать вместе. Потому что все эти годы, я по собственной глупости внушал ей всевозможные еретические идеи о том, что религия — опиум для народа и все такое прочее…

3

Из просмотра Ивана Петровича выдернул удивленный вскрик Алекса и его последующее «С добрым утром». По закону вредности эти дети вернулись домой раньше, чем планировали. И конечно, не подозревая, в какие авантюры тут влезал его дед, бедный мальчик открыл дверь спальни чтобы поздороваться. И какую картину он увидел? Своего деда-профессора в объятиях облаченной в шелковую пижаму Алины. Это не могло не вызвать шок.

— Да, дед. Такого я не ожидал, — сказал Алекс и корректно прикрыл дверь.

— Алина, — Иван Петрович провел рукой по ее щеке, — пора вставать.

Она открыла глаза и улыбнулась:

— Что случилось?

— Алекс приехал. Только я не понял, с Аней он или без.

Алина хотела быстро вскочить, но запуталась в браслете слежения.

— Как неудобно получилось. И главное, я дыни не успела купить…

Через некоторое время, когда они втроем сели завтракать, Иван Петрович, попытался разрядить обстановку и беззаботно спросил:

— А где Аня? Ты ее по дороге потерял?

Внук зло сверкнул на него глазами:

— Домой отправил. Ее телячья любовь мне противна. Это какой-то сахарный сироп. Нет, я не скрою, что на третьем курсе в своих мечтах видел именно такие отношения. Но сейчас… Дед! Это невозможно… Ты же знаешь все о моих планах на жизнь. Ну и представь себе, что у меня дома будет жена, какие-то непонятные дети, которые будут все время кричать и сводить меня с ума. У меня другие цели. Я пришел сюда не для того, чтобы как та наша подопытная монахиня, плодиться и размножаться. Да и вообще, я плохо себя чувствую.

Алекс кисло посмотрел на бутерброд и отодвинул от себя чашку.

— Что с тобой? — после всего, что произошло, Иван Петрович решил, что это какое-то побочное действие «Пси-фактора», но вдруг заметил, что Алина держит наготове пачку активированного угля. Может быть он и правда съел что-то не то. Как ни парадоксально, но это было бы нам на руку. — Так что с тобой? Ты чем-то отравился?

— Наверное, — Алекс встал и начал рыться в кухонном ящике. — Где-то у нас тут уголь был. Сейчас бы съел и пришел в норму, но как назло…

— А… Вот, у меня есть… Вчера как-то тоже мне плохо было, я купила себе… — Алина протянула ему упаковку, делая вид, что вскрывает ее и вытаскивает капсулу.

— О, как мило! — он положил в рот сразу несколько капсул, среди которых одна была с антидотом. Потом запил водой и снова сел за стол. — А вы тут я смотрю не скучали. Я даже не понял сначала, а потом увидел этот браслет. Ну и как Алина, вас впечатлил просмотр чужой жизни?

— О, да! Алекс, вы гениальный человек. Когда я узнала про управляемые сновидения, то была в приятном шоке.

— Ну строго говоря, это нельзя назвать управляемыми сновидениями. Скорее это… — он не смог договорить, так как стал медленно терять сознание.

Алина подскочила к нему и аккуратно потащила его в комнату. Иван Петрович как мог ей помогал. Они кое-как уложили его на кровать и сели по обе стороны.

— Теперь нам остается только ждать, — прошептала Алина и будто желая поддержать Ивана Петровича сжала его руку.

Профессор был несказанно благодарен ей за все, что она делала. Без этой женщины, он, наверное, никогда не вернул бы Алекса к обычной жизни. И неизвестно, что бы тогда произошло вообще. Правда ему пришлось утратить веру, но интуиция, которая еще ни разу его не подводила, говорила, что тема православия еще не закрыта.

Через некоторое время Алекс открыл глаза:

— Что со мной случилось?

— Ты чем-то отравился, дорогой внук, — профессор встал и вместе с Алиной пошел к двери. — Тебе лучше отлежаться немного. А потом приходи, расскажешь нам о своем коротком путешествии…

Они ушли, не дождавшись от него ответа. И профессор наконец-то смог сказать Алине все, что собирался. Потом она ушла в его спальню, чтобы переодеться. А вернувшись, грустно сказала:

— И теперь мы должны расстаться. Так странно. Казалось бы, вы старше на полвека. Но у меня ощущение, что я пережила какой-то грандиозный любовный роман длинною в жизнь. Как жаль, что Алекс не изобрел эликсир молодости. Пожалуй, для нас это было бы полезнее таблетки религиозного озарения. Но может быть у него все впереди? — она порывисто обняла Ивана Петровича и поцеловала. — Обещайте мне позвонить. Слышите? В любое время, как только он создаст для вас эликсир молодости. В любое время!

С этими словами она ушла и из его квартиры, и из его жизни. Ему показалось, что в доме стало как-то холодно и неуютно. Да, она права. Потому что если старость еще хоть что-то может предложить, то древность — уже ничего. Он убрал со стола молитвенник, который был теперь не нужен. Посмотрел на икону, которую когда-то повесил в углу. Он не стал зажигать лампаду, а просто оставил все как есть. На какой-то момент ему показалось, что без веры его жизнь совсем не имела смысла. Но он отогнал эту мысль, быстро убедив себя, что много лет до этого не мучал себя такими вопросами, а значит, и сейчас не стоит этого делать. Наконец от печальных дум его оторвал Алекс.

Он вошел в комнату взъерошенный, в старых джинсах и полосатой рубашке с длинным рукавом.

— Дед, — он сел в кресло и тяжело вздохнул. — У меня что-то с головой. Да, я сказал, что отравился, но это вроде как прошло. Наверное, уголь подействовал. Но эта голова… Я вообще ничего не понимаю. Нет, ты не подумай, что я потерял память. Я помню абсолютно все. И слава Богу! Он все-таки хранит меня от бед и катастроф, в которые я мог попасть по собственной вине. Сегодня же, да именно сегодня, если у меня будут силы я схожу на службу. Мне надо исповедоваться. Хотя не знаю, как теперь исповедоваться, если все равно всего не расскажешь…

Он задумался, видимо, переживая над своим обетом молчания. И это поставило Ивана Петровича перед сложным выбором. Рассказать ему о том, что они сделали с Алиной? Или подождать, пока он сам догадается, просмотрев через систему слежения, что с ней произошло. Однако все повернулось несколько иначе.

— Я не понимаю, Алекс, что тебя сейчас беспокоит? — Иван Петрович хотел вывести его на разговор о вере и сектантах, но у внука было на уме что-то другое.

— Наверное, надо сходить обследоваться. Знаешь, мне надо сделать МРТ. Говорят, там сразу определяют, что у человека болит. Ты посидишь часок? Я скоро вернусь. У меня тут знакомый врач делает обследования — пустит без очереди…

После МРТ настроение у Алекса улучшилось. Он пододвинул кресло и сел перед Иваном Петровичем.

— Ну вот и все, — сказал он, грустно улыбнувшись.

— О чем ты? — профессор и впрямь не мог понять, что имеет ввиду его внук.

— Теперь я могу тебе все рассказать. Понимаешь, МРТ полностью уничтожает биочипы. Я по понятным причинам не мог признаться тебе, что тоже стал участником эксперимента. Но сейчас, то есть после обморока, я понял, что-то пошло не так. Но мне хотелось поделиться с тобой, поэтому я сделал МРТ, аннулировал чип и, вот, могу говорить…

— Подожди, я не понимаю, — Иван Петрович смотрел на внука и с радостью узнавал в нем своего ребенка, того самого, который всего несколько месяцев назад хотел начать эксперимент. — Я не могу понять, МРТ уничтожает только чип или полностью ликвидирует мировоззрение, которое человек приобретает под действием «Пси-фактора»?

— О, дед! Последствия! Теоретически стереть из головы новое мировоззрение невозможно. И ты правильно понял, МРТ только освобождает человека, принявшего биочип, от обета молчания. Но у меня… У меня получилось, что по какой-то причине из моего мозга стерлись все изменения, которые произошли за последнее время. И это… Я чего-то не учел. И знаешь, я снова стал верующим. Ты рад, наверное, да? Теперь мы вместе будем ходить на службы. Вечерами я буду читать тебе молитвы. Мне так этого не хватало в те времена, когда ты был таким злобным атеистом. А потом мы будто поменялись местами. Какая-то жестокая была игра. Но теперь полная гармония.

— А твои разработки? Те, в которые ты втянул Аню. Что ты собираешься делать с ними? — Иван Петрович не мог до конца понять, что творилось в душе его внука. Вроде с одной стороны он был рад, что к нему вернулась вера. Но откуда тогда такая печаль?

— Ну я думаю, что уничтожу все, что касается «Пси-фактора». Мне дико, дед, понимаешь, дико осознавать, что в моей голове рождались такие мысли. Ты же видел это шоу с собаками? А я хотел что-то подобное делать с людьми… Это даже не безумие! Будто мой мозг пылал в аду. Одно хорошо. Теперь мы не будем нуждаться в деньгах — я научился их зарабатывать. И да, ты знаешь… Я сейчас понял, что люблю, по-настоящему люблю Аню, как собственно и любил ее все то время, которое прошло с третьего курса. И надо же, какая ирония судьбы. Она бы никогда не посмотрела на меня, если бы я не подсунул ей в пирожном «Пси-фактор» второго поколения. А теперь ничего не вернешь, — он усмехнулся. — Я приворожил ее на всю жизнь. И даже если она сейчас сделает МРТ, то все равно будет боготворить меня. Как считаешь, я должен себя за это корить?

Иван Петрович улыбнулся и подумал, что теперь до конца жизни ему придется изображать из себя верующего. Ходить в церковь. Читать молитвы. И так, может быть однажды, он придет к этой вере сам, без помощи электроники. А эта девочка… Что ж… Получается, что так распорядился сам Бог, если позволил ей съесть ту кремовую розочку.

— Нет, Алекс. Я думаю, что ты заслуживаешь ее любви. И у вас есть много шансов создать крепкую семью. А корить… Нет, корить не надо ни себя, ни других… И раз ты решил покончить с «Пси-фактором», то обещай, что исполнишь мою просьбу.

— Конечно, дед, ведь я так тебя люблю. И я поражаюсь, какая же сильная в тебе вера в Бога, что, видя все то, что со мной происходит, все то, что я вытворяю, ты продолжал меня поддерживать, не бросал, не проклинал, а просто ждал, когда Господь расставит все по своим местам. Это поразительно! Так что за просьба?

Иван Петрович постарался сделать виноватое лицо. Ему во что бы то ни стало надо было сделать так, чтобы Алекс ничего не узнал об антидотах.

— Ну… Тут такое дело… Алина… Ты понимаешь, это какая-то последняя моя страсть. Была. Да, именно была. Теперь все. Но еще ведь не прошло полгода, и если ты воспользуешься системой слежения, то можешь увидеть… Ну, короче говоря, я бы хотел тебя попросить не просматривать жизнь Алины. Тем более, что по части религиозного озарения с ней ничего особенного не произошло.

— И это твоя просьба? — Алекс улыбнулся. Затем встал, сходил за браслетами слежения и разрезал их на мелкие фрагменты. — Вот и все. Теперь я сотру из наших компьютеров все программы, которые так или иначе касались «Пси-фактора», и мы начнем новую жизнь… Нет. Наверное, мы продолжим старую? Как ты думаешь?

— Я уверен, что мы начнем новую. В которой у тебя будет хорошая работа и любящая жена. У меня — воспоминания об Алине. Ну и если смотреть шире, то у Ани будет любящий муж, да еще и дед. И не забывай, что муж будет еще и у Натальи. И кстати, теперь не будет проблем с пациентами у Михаила, который получил послание от Бога, если конечно он вылечит все свои простудные заболевания. И даже у Рекса теперь есть и будет храм, который он так любит. А мы с тобой будем связаны бременем тяжелых воспоминаний. Но это нас не разлучит, а только сблизит. А почему? Однажды мы это поймем…

Вечером, когда Алекс заперся у себя в комнате с Аней, которая прилетела на такси, как только узнала, что он занемог, Иван Петрович прокручивал в голове все, что произошло в их жизни за последние месяцы. У него звучали в голове слова Алекса, о том, что вера помогла ему выдержать все эти убийства собак и прочее. Профессор задумался. Да, в тот момент под действием «Пси-фактора» он был очень верующим человеком. Но вера ли помогала ему это перенести? Или нет, не так. Только ли вера в Бога помогала ему перенести все эти испытания? В голове пронеслось какое-то воспоминание. То ли из литературы, то ли из живописи… А, ну конечно! Каким-то образом вся эта история напомнила Ивану Петровичу притчу о блудном сыне. Почему в этой притче отец принял в объятья сына, который считал себя недостойным грешником?

— Конечно, потому что отец его любил, — прошептал профессор и тяжело поднявшись, отыскал на полке старинную Библию. — А это значит, что помогала мне и вера в Бога и любовь к ребенку, и что в сущности нет веры без любви, и нет любви без веры, — он сказал это в тишину комнаты, а потом сел и углубился в текст. Так пролетел вечер.

И уже перед сном, Иван Петрович понял, что по какой-то причине не может заснуть. Он не сделал чего-то очень важного… Немного поразмышляв, профессор встал с кровати, вернулся в гостиную, отыскал на полке свой молитвенник, который все еще был заложен обрывком бумаги с телефонным номером Алины, и прочитал вечернее молитвенное правило.

После этого он понял, что обрел веру. Только теперь это произошло не из-за электроники, а потому что в мире царствует Бог и любовь.