Обретая любовь

Глава 27

Утром просыпаюсь разбитая. Всю ночь ворочалась и бегала во сне от каких-то людей в черной одежде. Коля уезжает на работу, не сказав мне ни слова. И это его молчание я воспринимаю неправильно — надеюсь, что за ночь он остыл и все вчерашние угрозы останутся лишь угрозами. Но как же я оказываюсь не права.

Позавтракав, я принимаю твердое решение поговорить с Маратом. Но не для того, чтобы сказать ему «прощай», а для того, чтобы сообщить, что готова уйти от Коли и поставить в нашем браке жирную точку. Знаю, что Марат желает этого не меньше меня.

На улице солнечно и очень тепло, дождя по прогнозу не предвидится — поэтому мы решаем погулять в парке. Марат ждет меня в машине у метро «Московская». Сразу замечаю, что он расстроен.

— Привет! Что — то случилось? — спрашиваю я.

— Привет, — целует в губы. — Все хорошо, — пытается улыбнуться, но не очень-то получается.

— Точно? — переспрашиваю я.

— Точно, — подмигивает Марат и выруливает на проспект.

Через двадцать минут мы заходим в парк и, взявшись за руки, как подростки, не спеша идем по гравийной дорожке. Мы оба молчим: Марат задумчив, а я подбираю слова, чтобы начать трудный разговор. Но и это молчание рядом с ним заставляет моё сердце радостно плясать. Ближе прижимаюсь к Марату. Он заглядывает мне в глаза и обнимает за талию. Так, прижавшись друг к другу мы заходим достаточно далеко, туда, где регулярный парк сменяется лесопарком.

В кармане у Марата звонит телефон.

— Да, — отвечает он и убирает руку с моей талии.

Отхожу чуть в сторону, чтобы не мешать разговору и наблюдаю за ним. Марат внимательно слушает звонящего, и нервно пинает камень носком ботинка.

— Что-то еще сделать можно? — спрашивает упавшим голосом. — Понял, — говорит после паузы, — давай, до связи.

Марат убирает телефон и запрокидывает голову, глядя в небо.

— Что-то случилось? — подхожу к нему и беру за руку.

Он поворачивается, и я вижу в его глазах растерянность.

— У нас отозвали документы на тендер, который мы вчера выиграли.

— Как? — пугаюсь я. Значит, Колины угрозы — не пустые слова. — Ты уверен?

— Они сказали, что наши финансовые показатели не соответствуют действительности.

— А разве так можно? Когда вы его уже выиграли? — смотрю на него с надеждой. А вдруг, он что-то не так понял?

— Как видишь — можно. У нас мощные конкуренты, с хорошими связями, — пожимает он плечами. — Ладно, это все ерунда. Мы гулять приехали, — снова берет меня за руку и ведет за собой.

Иду чуть позади Марат, ноги не слушаются. Меня мучают угрызения совести, ведь я-то знаю, что не конкуренты виноваты в его проблемах. А виновата в этом я. Набираю воздух в легкие и готовлюсь сказать ему правду. Но не успеваю. Наши мобильные одновременно издают сигналы. Только Марату звонят, а я получаю сообщение. Он отвечает на вызов и снова отходит в сторону.

— В смысле счета заморозили? — нервно спрашивает он. — На каком основании? Миш, ты шутишь что ли? Мы уже оборудование заказали, оплату делать нужно. Там такие пени нащелкают, что мы им еще должны будем.

Закусываю губу и открываю сообщение, пришедшее от Коли.

«Первый пошел, — читаю я. — Я предупреждал. Еду к Юрию Олеговичу, кстати».

Порываюсь набрать его, но вместо этого отправляю сообщение: «Не смей!»

«Ты должна была порвать с НИМ вчера. Время вышло. Сама виновата. Вот тут, кстати, заявка на участие еще в двух тендерах. Как думаешь, Марат сильно расстроится, если еще и их проиграет?» К сообщению Коля прикрепляет файл, который я даже не открываю. Понимаю, что он уже ни перед чем не остановится. Меня охватывает паника. Главное не дать ему доехать до папы.

Марат заканчивает разговор и возвращается ко мне.

— Ты что? — смотрит взволнованно.

— Мне домой нужно. Срочно, — отвожу взгляд.

— Сейчас?

— Да, прямо сейчас, — говорю и решительно направляюсь к выходу.

Садимся в машину, Марат пытается меня разговорить, но я отмахиваюсь короткими фразами, погруженная в свои мысли. В итоге, он оставляет меня в покое. А я набираюсь смелости для предстоящего разговора.

Когда мы въезжаем в город, я прошу отвезти меня на квартиру к папе.

— Вик, приехали, — Марат осторожно касается моего плеча, вырывая из задумчивости, когда мы останавливаемся у папиного подъезда.

Смотрю в глаза, которые стали для меня самыми родными. Нервно сжимаю руки в кулаки так, что ногти впиваются в кожу и доставляют боль.

— Эй, ты чего? — в голосе Марата слышится волнение.

— Марат, — делаю вдох и выдаю на одном дыхании: — Нам нужно расстаться.

Он замирает, на его лице появляется недоумение. Но я игнорирую то, что вижу и продолжаю, пока не пропала моя решительность:

— Все, что было между нами, было ошибкой. У меня просто богатая фантазия и я нафантазировала себе, что мне с тобой хорошо. Но это не так. Я просто устала от Коли и хотела ему отомстить. Он узнал о нас, попросил у меня прощения, и я хочу быть с ним. И больше ни с кем. Знаю, что ты сейчас обо мне думаешь… — делаю паузу, чтобы проглотить ком, который подступил к горлу, — и я это заслужила.

— Откуда ты знаешь, что я думаю? — спрашивает Марат. На его лице играют желваки — И зачем ты говоришь неправду? — он тяжело вздыхает.

— Это правда, — тихо говорю я. Я совсем не умею врать, а врать Марату еще и не хочу, но все равно нагло вру.

Сердце рвется на части, когда вижу боль в глазах любимого мужчины.

«Что я делаю⁈ Вика, скажи ему, что это неправда, скажи, что ты любишь его!» — кричит внутренний голос. Но я упрямо молчу, ведь я приняла решение и обратной дороги нет. Коля — ужасный человек, который привык идти по головам и будет мстить. И то, что он сделал сегодня — не оставляет в этом больше никаких сомнений.

— Вик, — голос Марата чуть срывается. Он откашливается.

— Не надо, — смотрю на него умоляюще, открываю дверь и выхожу. Ускоряю шаг, чтобы скорее скрыться в подъезде.

Захожу внутрь и тяну на себя дверь, чтобы она быстрее закрылась. Но доводчик не дает это сделать. Поднимаюсь на один пролет и прислоняюсь к холодной стене. Достаю телефон и звоню Коле:

— Я все сделала, — обреченно говорю я.

— Умничка, Вика!

— Ты оставишь его в покое?

— Я же обещал.

— Ты был у папы?

— Нет. Дал тебе время взяться за ум.

Из меня вырывается облегченный выдох. Хотя бы до папы он не успел дотянуть свои грязные руки. Сбрасываю вызов, не прощаясь, и медленно поднимаюсь на шестой этаж.

Звоню в дверь родительской квартиры.

— Не прогонишь? — спрашиваю папу, когда он открывает дверь. Пытаюсь улыбнуться.

Он молча отступает в сторону и впускает меня в квартиру.

— Что случилось, Викуля? — помогает мне снять джинсовку.

Слезы душат, поэтому я не могу вымолвить ни слова. Просто пожимаю плечами. Папа подходит и обнимает меня, а я утыкаюсь ему в плечо и начинаю плакать. Когда мне удается успокоиться, мы идем на кухню. Папа готовит чай. В его глазах — вопрос и тревога, но он ни о чем не спрашивает. И я ничего не рассказываю.

Мы вместе ужинаем, смотрим футбол и расходимся по своим комнатам. Коля звонит около девяти, когда я уже лежу в кровати.

— Ты где⁈ — кричит в трубку.

— Успокойся, я у папы, — отвечаю устало.

— Ты домой собираешься?

— Сегодня нет. Спокойной ночи, — отключаю вызов и выключаю телефон.

Сегодня последний день, в котором я еще принадлежу себе. Много лет я жила под неустанным контролем Коли. Но после того, как в моей жизни появился Марат, у меня за спиной выросли крылья и я поверила в то, что смогу быть свободной и, наконец, научусь летать. Но Коля быстро обрубил мои крылья, запретив мне летать. Я больше никогда не буду учиться летать, снова стану безвольной тенью мужа.

Буду изображать счастливую жену и сниматься для журналов в рубрике «Идеальная семья». Я буду сопровождать Колю на важных мероприятиях и всем рассказывать о том, какой он прекрасный и заботливый. Буду делать все так, как хочет он, лишь бы Коля не навредил папе.

И все будет именно так, кроме одного. Я никогда не рожу ему ребенка. Никогда! Потому что единственный мужчина, от которого я хочу детей — Марат. Но нам не суждено быть вместе, значит я умру одинокой бездетной старухой. А может даже и не старухой.

Смахиваю выкатившуюся слезу — мне очень жалко себя. Но, подумав о Марате, понимаю, как должно быть тяжело ему. В сто раз тяжелее, чем мне. И вообще — я это все заслужила, а он — нет. Поэтому, запрещаю плакать и жалеть себя.