Обрученная с мечтой

ГЛАВА 23

Уинсом, прихрамывая, пошла следом, стараясь не отстать от Бреннана.

– Подожди! – окликнула она. – Подожди! Монах услышал и остановился. Девушка догнала его.

– Не говори ему о том, в чем я призналась тебе.

– Почему нет?

– Не хочу, чтобы он знал.

Она не осмеливалась сказать Бренду о своих подозрениях. Сама не зная почему, Уинсом просто не могла выложить ему все, о чем думала. По крайней мере пока. Девушка глубоко вздохнула:

– Я… я объясню, как разгневана на него за то, что он лишил меня родины, но не о той, другой причине.

Монах что-то проворчал.

– Я… я настаиваю. Монах снова хмыкнул.

– Я выйду за Бренда, – еле слышно пообещала она, – если он объяснит, почему похитил меня.

Монах поднял брови и, не веря собственным ушам, уставился на девушку.

– Выйдешь, зная только половину того, что стремишься узнать?

Уинсом, покраснев, кивнула.

– Пойми меня, монах, – умоляюще прошептала она. – Я женщина и одинока.

– Ja, и к тому же красива.

– У меня теперь никого не осталось. Семья погибла. И если он не захочет меня…

Она отвернулась, безмолвно шевеля губами. Монах вздрогнул.

– Если… если он не захочет жениться на мне… тогда не знаю, что делать.

Она стояла, ломая руки, со слезами на глазах.

– У Тебя нет к нему никаких чувств?

– Есть, немного, – солгала она. О, Великий Дух, помоги ей!

– Если я правильно понял, – осторожно начал монах, – ты готова выйти за викинга, если он сумеет оправдаться в том, что увез тебя от родной земли?

Уинсом кивнула.

– Но ты совсем не то говорила мне, после того как пролежала неизвестно сколько в грязи, связанная, с заткнутым ртом!

Уинсом снова заломила руки.

– У меня нет особого выбора… Монах нахмурился.

– Ты могла бы остаться у Снорри. Может, кто-нибудь из фермеров…

– Нет, – покачала головой девушка. – Я не могу. Как все объяснить? Может, она все-таки любит Бренда? Она была не в силах представить жизнь в обществе фермеров и их жен, а стать служанкой… Против такой участи восставала гордая кровь беотаков. Девушка тряхнула головой и распрямила плечи.

– Я поговорю с ним, – решила она, – но не стану упоминать о набеге на мою деревню! И ты тоже молчи!

Темно-карие глаза упрямо сверкнули, и монах улыбнулся. Может, викинг встретил достойную пару! И к тому же признал, что любит ее! Или по крайней мере считает, что любит. Ну что ж, девушке могла выпасть гораздо худшая доля, чем стать женой человека, который желает ее. И, кроме того, Бреннану и в самом деле необходимо попасть в Исландию.

Наконец монах, рассудительно кивнув, быстро направился к Бренду. Уинсом ковыляла за ним.

Викинг стоял на склоне холма, по-прежнему кидая камешки в зеленые воды фьорда.

Монах вежливо кашлянул, Бренд обернулся и, увидев Уинсом, нерешительно заулыбался. Девушка презрительно скривилась.

– Мы должны поговорить, – объявил монах. Бренд кивнул, Уинсом рассерженно уставилась на него. Служитель Бога обратился к ней:

– Госпожа моя?

Уинсон гордо выдвинула подбородок и спросила:

– Почему ты похитил меня и увез так далеко от родины?

Рот Бренда сам собой открылся:

– Повтори, я, кажется, не расслышал.

Уинсом раздраженно притопнула.

– Все ты расслышал! Отвечай, почему похитил меня?

Бренд расставил ноги, подбоченился и нагнул голову, словно собираясь напасть. Зловеще поблескивающие глаза встретились с темно-карими, вызывающими.

– Я никого не похищал. Я спас тебя, – медленно выговаривая слова, отчеканил он.

– Что ты сделал? – взвизгнула девушка. – Никакое это не спасение!

– А что же по-твоему? Не увези я тебя от этого стромфьордца, как его там…

– Торвальда, – услужливо подсказала девушка.

– Ja, Торвальда. Была бы сейчас его рабыней!

– Неправда!

– Правда. И что хуже всего… – Бренд так же воинственно выдвинул подбородок. – Хуже всего, что ты даже спасибо не сказала!

– Спасибо? Спасибо тебе? – вновь завопила Уинсом. – С чего это я должна благодарить похитителя, оторвавшего меня от родных?

– С того, – огрызнулся Бренд, – что не возьми я тебя с собой, сейчас медленно умирала бы с голоду вместе с остальными.

– Да? Откуда ты знаешь?

– Это очевидно, – раздраженно бросил Бренд. – Деревня уничтожена. Многим из уцелевших не пережить зимы.

Уинсом застыла, словно пораженная громом. До сих пор она не представляла, что Бренд может смотреть на свой поступок именно с этой точки зрения. Она задумалась. Не увези викинг Уинсом, ее наверняка ждала бы либо участь рабыни, либо голодная смерть, даже если бы удалось скрыться от злобной Фрейды и ее муженька.

Уинсом вздрогнула, поняв, что Бренд сказал чистую правду. Он и в самом деле спас ее, и с ним она в большей безопасности, чем у стромфьордцев.

Но Бренд почему-то отвернулся, плечи устало опустились.

– Признаю, я поступил несправедливо, – пробормотал он наконец. – Воспользовался твоим несчастьем. Но я хотел помочь тебе. И…

Он так понизил голос, что Уинсом была вынуждена напрячь слух.

– Я хотел, чтобы ты была со мной.

Он еще сильнее сгорбился, но решительно повернулся к Уинсом.

– Ну вот, все сказано. Я хотел тебя, хотел едва ли не с первой встречи, потому что знал: на свете никого нет нежнее и милее. Я… Я хотел тебя. Проклятие! Я желал тебя!

Он вновь насупился, и в голосе зазвучали гневные нотки:

– Именно это ты хотела слышать? Что я слабею при одной мысли о тебе?

Уинсом неожиданно бросилась в его объятия.

– О да! – воскликнула она. – Именно это я и хотела слышать!

Монах покачал головой, ошеломленно глядя на забывших обо всем влюбленных.

– Насколько я пониманию, вы уже обо всем договорились, – тихо вмешался он, но застывшие в поцелуе мужчина и женщина ничего не замечали.

Вскоре началась долгая церемония. Монах громко, хрипло произносил непонятные слова. Невеста сияла, жених зловеще хмурился. Улыбающиеся гости собрались вокруг. Многие из них сами готовились к свадьбе. Дети смеялись, кричали и толкались, невеста понимала далеко не все вопросы, жених далеко не со всем соглашался, но тем не менее обряд благополучно завершился.

Уинсом взглянула на Бренда. Этот человек стал ее мужем. Мужем! Как прекрасно это звучит! Она прошептала это слово на норвежском, потом на беотаке и снова на норвежском. Да, просто великолепно!

Бренд стоял, гордо выпрямившись, молчаливый, сильный, вызывающе глядя на монаха. Только когда обеты были произнесены, он немного расслабился. Конечно, он предпочел бы, чтобы не служитель Христа поженил их, но при сложившихся обстоятельствах и это неплохо.

Монах, заметив, как помрачнел молодой человек, прошептал:

– Тебе что-то не по нраву?

– Да, но не женщина и не обряд. Мне ты не нравишься, – честно признался Бренд.

– Вот оно что, – улыбнулся коротышка. – В таком случае могу только пожелать тебе счастья.

Он простер руку, благословил новобрачных и подозвал следующую пару – молодых мужчину и женщину с младенцем на руках. Уинсом и Бренд отошли. Голова девушки немного кружилась от столь быстрой смены событий. Она повернулась к Бренду и застенчиво прошептала:

– Мы теперь муж и жена?

Викинг кивнул и неловко поежился, не зная, что делать дальше. Он поглядел на веселившихся фермеров, на столы, уставленные едой. Тут были жареные на вертеле ягнята и свиньи. Поодаль, на лугу, паслись коровы, которые, несомненно, тоже окажутся на столе, прежде чем пир завершится. На разостланных одеялах сидели и лежали жены с мужьями и детьми. Повсюду царила праздничная атмосфера.

– Пойдем, – решил он. – Подальше отсюда. Уинсом удивленно вскинула брови.

– Но, Бренд, – запротестовала она. – Куда? Зачем?

Викинг широко улыбнулся.

– Мы поженились, ты и я, и мне хочется по-настоящему узнать, что такое настоящая семейная жизнь.

Уинсом, поняв истинное значение его слов, вспыхнула и поднесла руку к лицу. Бренд остановился и осторожно отвел ее ладошку.

– Пойдем, Уинсом, – повторил он. – Я мечтаю побыть с тобой… наедине.

Уинсом напряженно огляделась.

– Neij. Я не уверена… Но он потянул ее за руку.

– Пойдем, моя робкая невеста. Я ждал много дней и недель, но ни минуты больше. Ты не можешь отказать мне.

– Бренд, я не желаю, чтобы меня брали, как животное, на голой земле, – прошипела Уинсом, подбоченившись, гневно взирая на мужа.

Викинг в отчаянии опустил руки.

– В чем дело, женщина? К чему столько шума? Ты хотела выйти замуж и вышла, все прекрасно, не стоит начинать эти споры сначала.

– Я только… – запнулась Уинсом, – просто не знаю, куда нам идти.

Спрятаться и в самом деле было негде. Склоны холмов заросли травой, то там, то здесь виднелись валуны, но нигде ни деревца, ни кустика.

– Твой корабль далеко. У нас нет дома. Нам негде уединиться.

– Ja, – медленно протянул Бренд.

– Это день моей свадьбы, – пролепетала Уинсом, готовая заплакать. – Я хочу, чтобы… хочу…

– Да, – задумчиво повторил Бренд. – Я тоже. Пойдем, Уинсом, у меня есть идея.

Он взял ее за руку и повел обратно по дороге, ведущей в Оксфьорд. Уинсом искоса смотрела на мужа. Какой он красивый! Сердце девушки забилось сильнее при мысли о том, что сейчас произойдет.

Они поднимались в гору, пока ферма не осталась далеко внизу.

– Какие они крохотные, – заметила Уинсом, – наблюдая за веселым собранием.

– Ja, – серьезно кивнул Бренд, чувствуя, как дрожат в его ладони тонкие пальчики. Он посмотрел на жену, но, ничего не сказав, повел ее дальше, по тропе, огибающей гору.

– Еще совсем немного.

Уинсом крепко сжимала руку мужа. В горле стоял комок, и почему-то было трудно говорить. Что это? Страх, волнение или… желание? Девушка не знала.

Они добрались до рощицы ив, в самом конце выгона.

– Здесь! – торжествующе объявил Бренд.

– Здесь? – не веря ушам, повторила Уинсом. – Но… но это всего-навсего несколько тощих деревьев…

Бренд пренебрежительно фыркнул, но все же задумался.

– Это единственное уединенное место, которое мне пришло на ум. Но, может, ты просто боишься?

Глаза девушки расширились, она невольно отступила:

– Что ты хочешь сказать?

– Мне кажется, – покачал головой Бренд, – дело не в деревьях. Может, именно я – всему причина.

Уинсом оглядела его: густые светлые волосы, темно-синие глаза, волевое лицо с сильным подбородком, великолепное мускулистое тело, длинные ноги. Нет, она не могла найти в нем ни единого недостатка! Девушка отвела глаза.

Бренд поднял брови, но ничего не сказал, только еще крепче сжал ее руку и повел под тень листвы.

Потом, встав на колени, стащил рубашку, расстелил ее на земле.

– Здесь нас никто не увидит, – пробормотал он.

Штаны и кожаные сапоги последовали за сорочкой. Бренд продолжал расстилать одежду, пока не устроил что-то вроде постели. Улыбающийся, обнаженный, он растянулся во весь рост, наблюдая за Уинсом, и, видя, что та молча, с открытым ртом уставилась на него, приглашающе хлопнул по земле, показав на место рядом с собой. Словно мгновенно лишившись воли, девушка медленно подошла к нему и села. Бренд потянулся к ней, прикосновение его рук послало сердце в безумный галоп, внутренности будто скрутило узлом, и по телу пробежал озноб. Она хотела броситься в объятия Бренда и одновременно рвалась прочь. Но прежде, чем Уинсом успела пошевелиться, Бренд сжал ее руки в своих, теплых и сильных. Его близость, запах, красота окончательно лишили ее дара речи. Бренд приподнял пальцем ее подбородок и наклонил голову. Поцелуй был долгим и нежным, и Уинсом окончательно ослабела от желания.

– Пойдем, – прошептал Бренд, почти не отнимая губ. – Ты моя жена. Я твой муж. Мы вместе, как и должно быть.

Уинсом трясущимися руками попыталась снять платье, но волосы тут же запутались в бахроме. Бренд, весело хмыкнув, помог ей избавиться от одежды.

– Ну вот!

Он нагнулся, чтобы поцеловать ее обнаженные груди, и Уинсом услыхала сорвавшийся с губ мужа стон. Девушка застенчиво отстранилась и вновь подняла лицо, пристально глядя в синие глаза, словно искала, сама не зная что.

Бренд улыбнулся и чмокнул ее в кончик носа. Уинсом немного успокоилась и позволила еще раз поцеловать себя. Вскоре нарастающее возбуждение и бешено бьющееся сердце не позволили ей оставаться спокойной, и Уинсом нежно провела пальцами по волосатой груди. Бренд снова застонал и крепко прижал ее к себе.

– Я буду нежен, – пообещал он.

– Ja, – выдохнула она. – Пожалуйста, будь добр.

– Тебе понравится, Уинсом, – хмыкнул он. – Вот увидишь.

И Бренд с трогательной нежностью и все нарастающей страстью овладел ею, сделав навеки своей.

Уинсом была вне себя от счастья, и вскоре их тела слились в единое целое, оба давали и брали, щедро, безоглядно, самозабвенно.