Обычный день

Глава 6

Два месяца спустя.

Максимилиан Дитрих фон Отто брёл вдоль забора из колючей проволоки и размышлял о своей жизни. Вот уже три года, как он внедрённый агент под прикрытием. Всё начиналось, как операция против польских националистов, а потом с захватом и разделом Польши, было решено оставить его на территории Советской России. С теми же целями, только уже, как участника местного националистического движения за освобождение Беларуси и получения независимости. Но что-то пошло не так, его раскрыли и попытались устранить. Только провидение спасло его от смерти, но вся семья связника погибла. На войне, к сожалению, случаются смерти.

Вот потом, произошло что-то не понятное, он потерял память. Не, частично она к нему вернулась, но блин с такими вывертами, что Максимилиан и сам не верил своим воспоминаниям. Он никогда не был безрассудно храбрым, наоборот всегда всё просчитывал и всегда обдумывал каждый свой шаг, а тут, всего за два месяца наворотил такого, что даже следователи удивлённо покачивают головами. Доктора только разводят руками и утверждают, голова предмет тёмный и какие выверты у мозга ещё могут случиться, им совершенно не известно. По решению медицинской комиссии он почти инвалид, дальнейшая судьба в потёмках, но служба в Абвере однозначно закончена. С его героическим прошлым, всё покончено окончательно и бесповоротно, его подло победило, его героическое настоящее. Только прошлые заслуги его и спасли от немедленного расстрела, заслуги да решение медкомиссии. Профессор Штейнберг и его авторитетнейшее мнение, к которому иногда прислушивается даже Фюрер, только это его и спасло. Теперь он назначен старшим инспектором трудовых лагерей для военнопленных, спасибо и за это.

И вот сейчас, он шёл вдоль забора и смотрел на эти жалкие подобия человека, подобия опустившиеся до состояния животных.

Вдруг, чей-то пристальный взгляд остановил его быстрый шаг. Он точно знал этого человека! Он его видел раньше, но где? И когда? Проклятая память подкинула загадку. Подозвав сопровождавшего его унтер — офицера, приказал заключённого отмыть, накормить, переодеть и привести к нему в кабинет, через два часа.

Все эти два часа Максимилиан мучил свою память, но так ничего и не вспомнил. Оставался только один вариант, они познакомились с ним в то время, когда Максимилиан был на стороне большевиков. Это даже звучит ужасно! Он, Максимилиан Дитрих фон Отто, прусский барон в 12 поколении, почти все его предки воевали против России, а он, первый кто умудрился, повоевать на стороне России, пусть даже и невольно. Необходимо вытянуть из него всё, что он помнит, ему просто необходимо вернуть свою память о тех событиях. Жизненно необходимо.

Пришёл унтер-офицер Нитке, принёс личное дело военнопленного. Читаем, Кравцов Юрий Иванович, танкист, лейтенант. Попал в плен под Смоленском в результате контузии. Вынесен экипажем из танка в бессознательном состоянии, где и был взят в плен нашей наступающей пехотой, вместе с экипажем. Два побега, идейный, неблагонадёжен. Коммунист. Да уж, как только не пристрелили на месте, повезло парню. Используется только на тяжёлых работах, усиленный конвой.

Ну и где, я его видел? Ведь явно общался плотно, иначе бы он мне не запомнился. Ладно, проявим терпение, сейчас всё и выясним. Привели лейтенанта Кравцова, посадили его на табурет посреди комнаты. Конвой встал у дверей, а лейтенант смотрел на меня, судя по нерешительности в глазах, сильно сомневался, что я тот, о ком он думает.

— Добрый день лейтенант Кравцов, меня зовут оберст — лейтенант Максимилиан фон Отто. Вы на меня очень пристально смотрели, я похож на вашего знакомого? — обратился я.

— Да, очень! Практически одно лицо. Если бы не знал его, как ярого врага фашистов, решил бы, что вы, это он. У вас даже фамилии одинаковые и имена, он тоже Максим Отто! — ответил Юрий.

— А где и при каких обстоятельствах, вы с ним познакомились? — уточнил я.

— А! Понял! Вы на него материал собираете? Видимо где-то, он вам хорошо насолил. Узнаю Максима. Геройский парень, ничего не боится! Ваши хвалённые панцеры, жёг за милую душу. Сам состав зажигательной смеси придумал и в бутылки разлил. Только на моих глазах шесть танков уничтожил, вместе с экипажами. А какие он минные ловушки придумывал? Просто песня! Талант у парня! — Юрий довольно заулыбался.

Да уж талант, мне все уши прожужжали про эти ловушки. Мол, какие эти азиаты коварные и подлые, это же надо такое придумать! Минировать трупы и сгоревшую технику. Как это подло, азиаты, проклятые скифские варвары. А бутылки с ГС? Оказывается и это моё изобретение, если кто узнает…

Мне этого не простят. Ладно, продолжим.

— Вы не ответили на мой вопрос! Где и при каких обстоятельствах, вы с ним познакомились? — изобразил я принципиальность.

— 26 июня, в трёх километрах от ст. Столбцы. Он со своим взводом прикрывал перекрёсток дорог на Минск и станцию. В ходе боя они отбили три атаки, уничтожили три танка, пять бронетранспортёров. Сожгли их бутылками с ГС. Также убитыми видел почти два взвода вашей пехоты. Я доставил ему приказ на отход, вот там мы с ним и познакомились. Вместе отступали до Минска, активно уничтожая оккупантов и захватывая технику и вооружение.

Лейтенант Максим Отто проявил себя грамотным командиром, с отличной реакцией на непредвиденные обстоятельства и умелым командованием в критической ситуации. Смелый, инициативный, нестандартный подход решения задач, тактическое, стратегическое мышление, мгновенный анализ ситуации и есть готовое решение, как действовать. Только его идеи, во многих ситуациях, позволяли нам выйти с наименьшими потерями в технике и личном составе. Я даже первое время думал, что он шпион, но когда увидел, как он дерётся в рукопашной с фашистами, поверил окончательно, он наш! Да и так виртуозно материться, может только исконно русский человек. В Минске мы с ним и расстались. Я ушёл с отступающими войсками, а Максим остался в Минске.

Я слушал рассказ этого лейтенанта и не мог понять, с чего вдруг, я стал таким агрессивным? Почему, я стал безжалостно уничтожать, солдат вермахта? В горле пересохло, я налил себе в стакан воды, но выпить не успел.

— У него погибла жена, за восемь дней до войны они расписались. Он её очень любил. Говорил она самое прекрасное, что было в его жизни. Молодая учительница в школе. Кажется, её звали Даша! — сказал лейтенант Кравцов.

Стакан в моей руке хрустнул и рассыпался мелкими осколками, кровь побежала по пальцам, но я её не чувствовал.

Передо мной стояли счастливые глаза Даши, её улыбка. Я слышал детский смех и её голос. Солнечный свет и ощущение счастья в душе. Я помнил её губы и руки. Её поцелуи и ласки. Её прекрасное тело и благодарные любящие глаза! Её изумрудные славянские глаза!

Я вспомнил воронку на месте её дома и миг, когда из меня вынули душу. Я вспомнил ярость и ненависть, вмиг охватившую меня, заплескавшуюся во мне жажду убивать. Убивать всех наглых убийц, отнявших у меня самое близкое и дорогое, убивать своих соотечественников. Всё это, в одну микросекунду промелькнуло в моей памяти. Я застонал от ужаса и осознания ужасной ситуации. Попытался встать и упал, провалившись в сладкое беспамятство.

Белый потолок и ноющая боль в руке. Опять госпиталь. Для меня больница, это уже диагноз. Солнечный луч, пробивающийся сквозь зашторенные окна, упал на лицо и меня тут же, захлестнули яркие воспоминания.

Что же мне теперь делать? Как жить дальше? Я прусский барон, полюбил славянскую девушку и женился на ней. Это нонсенс! Но боже мой, как она была прекрасна! Она была красива и женственна, утончённа и обаятельна, умна и образованна! Вот не верю, что она простая крестьянка. Вот не верю и всё. Видел я крестьянок, небо и земля. Уверен, если порыться в её родословной, наверняка вылезет её дворянское происхождение. Неужели только из — за её смерти, у меня так сорвало крышу? Подождите! Какую крышу? Как её может сорвать?

— Молча! Ехала себе крыша потихоньку, шифером шуршала и вдруг бац! И её сорвало. Что, ты ещё никогда не видел, как люди с ума сходят? Теперь увидишь. Даже сам поучаствуешь! Вернее, ты уже участвуешь. И с ума, ты уже сошёл. Окончательно и бесповоротно! Это я тебе говорю! Твоя крыша! — да, именно такого момента я и ждал.

Только сейчас, я Алекс, могу появиться на арене, выдав себя за шизофрению. Иначе никак.

— Ты кто? — спросил меня, офигевший Максимилиан.

— Как кто? Твоя съехавшая крыша! Зовут меня, Шизик Крышевич Параноиков! — начал я на полную прикалываться — Это я твоим телом командовал. Ты ушёл в траур, по красе ненаглядной — Дарье Дмитриевне! Нашей боярышне — красавишне! Роду — племени древнего, да в миру — знаменитого. Вон сколько хороших дел, ради неё я сделал! Гордись! Ты теперь герой! Самый настоящий! Был на Руси Илья Муромец, а теперь будет Максим Минчанин! Лично шесть танков сжёг! Да Илья Муромец от одного танка до Китая убегал бы, а ты вон их, как ловко пожёг! А бешеного Адольфика, как напугал? Он до самого Берлину под себя гадил, со страху. Замучались подштанники отстирывать! Тепереча, не скоро на Русь — матушку вернётся. Если вообще вернётся. Даже не отнекивайся — ты самый настоящий герой!!!

А твоя аналитическая докладная по диверсионной деятельности в тылу врага так восхитила всех, что сразу ушла наверх, прямо к высшему руководству. Вместе с твоими заметками о создании подразделений истребителей танков, подразделений штурмовиков и танков прорыва фронта, советов по организации обороны и минированию территорий. Там много всего было написано и оно ушло прямо к Шапошникову, к Верховному Главнокомандующему. Гордись!!! За проявленное мужество и героизм, вы Максим Иванович награждены медалью — За отвагу и орденом Красной Звезды! Поздравляю!

— Это неправда! Я, Максимилиан Дитрих фон Отто! Прусский барон в двенадцатом поколении! И всего того, что вы перечислили, я не совершал! — завёлся Максим.

— Скромность украшает человека, но не в данном случае! Вы воевали за правду и поступали согласно своей внутренней правде, зачем от этого отказываться? Признайся сам себе, что это так и всё встанет на место.

— Вот только не надо за меня, что-то придумывать. Мы Великая Германская Нация и поставим весь мир на колени. Правда одна — мы пришли к вам навсегда и ваша доля, стать нашим слугами и рабами, кем вы и были до революции. Вы всегда были тупыми недочеловеками, ими и останетесь! Ваше сопротивление полностью бессмысленно и только ожесточает наших победоносных солдат.

— Ага — ага! Ты ещё забыл сказать о великой миссии освобождения народов России от власти евреев и большевиков. Хотя все ваши агитационные лозунги для дураков, а истинную причину ты уже озвучил — РАБЫ!!! Земля и рабы! Вы пришли за тем же, зачем приходил Наполеон и многие до него. Не буду перечислять всех, займёт много времени. Главное результат у них у всех одинаков, они все остались удобрением в нашей земле. Скоро и ваши миллионы немцев сдохнут в России, а потом мы придём к Вам, через год или два или пять, но мы придём и уверяю, вы будете очень бледно выглядеть, после всего того, что натворите в России. План Ост и подобные им документы никуда не исчезнут и о них, уже всем известно. Они доводятся личному составу соединений и подразделений, наши люди понимают, за что они идут воевать и ради чего. Миллионов сдавшихся в плен, больше не будет, люди знают, что их там ждёт и будут биться до конца. Мы не Европа, мы на войне дикие варвары и очень скоро ты это поймёшь. Никакого блицкрига вам не светит, война будет затяжной и лишь на полное уничтожение. Вам не победить.

— Это только слова и коммунистическая пропаганда, к Рождеству мы уже будем в Москве и Ленинграде, летом возьмём Кавказ и всё. Вашим танкам будет не на чем ездить, а самолётам летать. Кузбасс и уголь тоже заберём, будут ваши паровозы опять ездить на дровах. Скатитесь вы, в средневековье и вам будет не до войны. Тем более к тому времени, наши союзники японцы и турки, перестанут вас бояться и тоже вступят в войну. Вам диким славянам и азиатам, самой историей предназначено быть рабами и слугами, от этого никуда не деться, смиритесь.

— За историю значит заговорил? Хоть это и еврейское слово, но давай поговорим. Скажи ка мне, храбрый прусский рыцарь, как переводиться ваша столица Берлин, на немецком? Что, это значит? Молчишь барон? Не знаешь? А звучит это в переводе с древне — славянского, как медвежья лёжка или медвежье место. Бер — это медведь, Линя — место где медведи линяют, то есть зимуют. На месте Берлина раньше были леса непроходимые и жили там одни медведи, а ездили в маленькую деревушку Берлиньку, на зимнюю медвежью охоту. Пруссия — это Поруссия, место до которого была Русь, а дальше жили Германы, как они себя называли. Всех нас они называли Венедами. Мы Германов, называли Дойчи, потому, что отдавали за них замуж своих дочек, доча ласковое сокращение от слова дочка сейчас и дойча по — старому. Германы отдавали своих дочерей за нас. Так кто из нас Унтерменши? Мы или вы? Кто из нас азиаты и варвары? Почему славянская Бранница, где жили самые красивые славянки, стала Бранденбургом, а Лютеция — Парижем? Когда германские племена схватились насмерть со Священной Римской империей, кто пришёл к вам на помощь? Чьи дикие орды разрушили Рим и Римскую империю? Ну, ответь мне на простой вопрос, знаток истории? Когда ответишь, подумай, а почему они сделали это, для каких то, якобы неизвестных им Германцев? А также подумай, почему германским племенам не давали сотни лет объединиться и постоянно, стравливали вас между собой и с нами, с Россией. И вообще, откуда пошло это выражение, натиск на Восток! Не доверяешь мне, доверься своим знаниям и умениям в аналитике. Ищущий да обрящет! Когда найдёшь настоящих врагов и тех, кому это выгодно, позовёшь меня, поболтаем за жизнь ещё. Надеюсь удивить тебя, ещё очень много раз. Да и ещё, что бы ни считал меня голословным, пошли своих мерителей черепов во все концлагеря с заданием, перемерить черепа только у чистых славян, белорусов и украинцев, а потом сравните их показатели с вашими показателями, истинных Арийцев — Германцев. Уверяю тебя, будет очень интересно, а кое для кого и показательно!

— Ты кто? Ты, не можешь быть шизой! Откуда у тебя, эти знания? — Макс поражённо молчал, а я усиленно думал.

Выдавать себя сейчас очень рано, надо сначала заронить семена сомнений в его голову, заставить переосмыслить все его убеждения и взгляды. Вот потом, может быть я и откроюсь или если он всё вспомнит, совсем всё!

— Кто я, это не важно. Будем считать, что я, это общая память тех, кто жил раньше и будет жить позже! — ответил я.

— Разве, это возможно? — опешил Максимка.

— Это самое простейшее объяснение из тех, что я нашёл для твоего уровня развития. Сначала осмысли то, что я сказал и проверь, а вот потом мы поговорим. Мне тяжело долго находиться в твоём теле! — нашёлся я.

Всё перепуталось в голове барона фон Отто. Он понимал, что он ничего не понимает, совершенно ничего. Ещё и воспоминания стали возвращаться к нему. Даша — Даша!!! Её глаза разрывают ему душу. Какое жестокое слово — память! Ничего уже нельзя изменить, ничего! Поменялось бы его отношение к ней, если бы она была жива? Совершенно искренне он признавался себе, что нет. Он полюбил её сразу, принял всем сердцем и душой. Именно её он ждал и искал все эти годы, как только прошла его юношеская влюблённость в Софи. Сейчас он понимал, что не любил её, так как Дашу, всем своим существом. Вдруг безумная надежда вспыхнула в нём, а вдруг она жива? Ведь никто не видел её тела и он тоже. А если она жива и считает погибшим его? Надо срочно ехать на станцию и поискать её, просто жизненно необходимо. Иначе он сойдёт с ума.