Объединенные разумом

Глава 18

— Кто посмел отдать такой приказ? — Голос Мондрайна был слаб, но властен. — Неужели вы настолько безумны, что сделали это, даже не подумав о последствиях?

Доктор в ужасе стоял на некотором расстоянии от кровати и смотрел на Тетти, ища поддержки. Она выступила вперед.

— Я отдала распоряжение, — произнесла она. — Эти люди только подчинились приказу.

Мондрайн пытался сесть. Сейчас он откинулся на подушку.

— Ты? У тебя здесь нет власти. Почему люди вообще тебя слушали?

— Успокойся. Я отдавала приказы в письменном виде, используя при этом печать из твоего личного кабинета. — Тетти присела на краюшек кровати. — Если ты ждешь, что я буду извиняться, можешь об этом забыть. И если ты утверждаешь, что я поступила неправильно, мне придется отправить тебя на еще одну процедуру сканирования твоей головы.

Медик посмотрел на нее с трепетом, а потом перевел взгляд на потолок, словно ожидая удара грома.

— Не раздражайся и не пыхти, как паровоз, Эсро, — спокойно продолжала Тетти. — Мнение докторов было единодушным. Ты мог бы умереть. Твои шансы на полное выздоровление быстро пошли бы вверх, если бы ты оставался в постели в состоянии полного покоя в течение недели. Вот я и приказала. Неделя прошла, и ты чувствуешь себя лучше.

Мондрайн тряхнул головой и задохнулся от боли, которую вызвало это движение.

— Неделя! Боже мой, Тетти, ты продержала меня без сознания целую неделю и ведешь себя так, словно ничего не случилось. Да за неделю вся система могла бы отправиться в ад.

— Могла бы. Но не отправилась. Коммандор Брейчис присматривал за всем в твое отсутствие.

— Брейчис! Ты считаешь, что это поможет мне чувствовать себя лучше? — Мондрайн сделал еще одну попытку сесть прямо. — У него была полная свобода действий делать все, что захочется, управляя моими подчиненными, и ты поощряла это?

— Так оно и есть. Он знал, что тебя это обеспокоит, и попросил меня передать тебе следующее: он принимает твое предложение, которое ты ему сделал до покушения на тебя, и он попытается, чтобы его выслушал посол Дугал Мак-Дугал, как ты и просил. Больше всего он переживал о том, что ты ничего не вспомнишь об этом разговоре. Доктора предупреждали о возможности потери памяти.

— Я все помню. И очень даже хорошо! — Мондрайн прикоснулся рукой ко лбу, все еще покрытому синтетической кожей. — А как ему удалось избежать ранений? Я знаю, что он защищал тебя и Годиву.

— Он тоже был ранен. Но для его ран можно было обойтись местной анестезией. Он отказался от обезболивающих, сказав, что они затуманят его сознание. Он, должно быть, сделан из металла.

— Из металла и льда. Во всяком случае, он был таким раньше. Сейчас Брейчис одурманен Годивой. Я не знаю больше, какой он. Как она?

— Спокойна, как всегда. Не получила ни царапины. Не спрашивай меня, как — все, кто кроме нас находился в помещении, были задеты металлическими осколками. — Тетти поправила полоску бинта, украшавшую голову Мондрайна. — Ты знаешь Птицу Годиву, она просто парит надо всем и всегда выходит сухой из воды.

Мондрайн опустился на подушку под давлением руки Тетти.

— А ты не обнаружила в ней никаких изменений-до того, как произошел взрыв?

— До взрыва? — Тетти неодобрительно посмотрела на него.

— Да. Я немного не уверен насчет тех последних нескольких минут, но что-то в ней мне показалось странным. На Земле ты знала Годиву лучше, чем я, и была очень удивлена, когда она прибыла сюда с Лютером Брейчисом. Вот я и спрашиваю, не показалась ли она тебе до ужина, пока мы разговаривали с Брейчисом – ну, несколько другой?

Тетти сидела, задумавшись, а Мондрайн лежал и смотрел на нее сквозь полуприкрытые веки.

— Мне кажется, я знаю, что ты хочешь сказать, — наконец произнесла Тетти. — Она выглядит так же, и в основном ведет себя так же, но есть все-таки одно отличие. Где бы я ни встречала Годиву на Земле, она всегда была очень заинтересована в деньгах. Она, конечно, не скупа, но все время говорила о том, что ей нужно заработать больше. Должно быть, у нее где-то была припрятана крупная сумма, так как она была самой высокооплачиваемой партнершей на планете, и все же, она всегда жила просто — простая еда, простая одежда. Она нигде не тратила свой заработок и все-таки всегда желала большего. Той ночью она ни разу, ни на секунду не вспомнила о деньгах. Вот перемена, произошедшая в ней, если она вообще имеет место быть.

— Согласен. А вот подумай-ка об этом. По словам Лютера Брейчиса, у Годивы не было ни цента, когда он забрал ее сюда с Земли: ни наличных денег, ни какой-либо собственности, только ее одежда. — Мондрайн повернулся к медику, который прислушивался к разговору с явным интересом. — У вас разве нет больше пациентов? Как скоро я смогу уйти отсюда?

— Через пару дней. А посещение нужно ограничить одним часом в день.

— Этому не бывать. — Мондрайн отбросил одеяло и свесил ноги с кровати. — У меня много работы. Сейчас же выдайте мне мою форму.

Доктор взглянул на Тетти, не увидел в ней никакой поддержки и покачал головой.

— Извините, сэр. Не в моей власти отпустить вас.

— Отлично. Ну так найдите кого-нибудь, кто может это сделать.

Когда медик поспешно удалился, Мондрайн снова обернулся к Тетти.

— Полагаю, с тобой мне тоже придется повоевать.

— Вовсе нет. — Как только Мондрайн поднялся с постели, поведение Тетти изменилось. Она холодно улыбнулась ему. — Я приглядывала за тобой, когда ты был слишком слаб, чтобы самому принимать решения. Я сделала бы то же самое для любого человека. Сейчас тебе явно полегчало, и ты можешь отправляться хоть в преисподнюю, если только пожелаешь. Я уезжаю с Цереры. Я уже оформила свое разрешение на выезд.

— Используя печать моего ведомства? Куда, если не секрет, ты направляешься?

— Домой. Назад на Землю. У меня уже было все, что может вынести человек, от Гора до Цереры. — Тетти встала. — Думаю, тебе следует поблагодарить меня за уход за тобой, пока ты находился в бессознательном состоянии; но я слишком хорошо тебя знаю, чтобы строить иллюзии на этот счет. Как бы там ни было, твоя благодарность будет не совсем уместна. С самого начала это была моя вина.

— Взрыв? О чем ты говоришь?

— Это еще одна причина, по которой я хотела здесь быть, когда ты проснешься: мне нужно было сказать тебе, что это я несу ответственность за попытку убить тебя.

— Тетти, ты сошла с ума. Ты не больше организатор этого взрыва, чем я. Мы оба были его жертвами. Ты тоже была ранена — вижу, шрамы на твоей руке еще не сошли.

— Я не устраивала взрыв, но я послужила причиной того, что он произошел.

Мондрайн взял Тетти за руку и снова притянул ее к кровати. Его хватка оказалась намного сильнее, чем она ожидала.

— Принцесса, ты не могла сделать более безумного заявления, чем это; больше мне нечего сказать. Ты пытаешься меня убедить, что заказала бомбу?

— Нет.

— Так о чем же ты говоришь? Что ты знаешь, кто пытался нас убить?

— Никто не пытался убить нас. Это Чен Дальтон, и убить он пытался тебя. Остальные просто случайно оказались рядом с тобой.

— Тетти, ты бредишь. До чего ты дошла?

Она сомневалась и упиралась, но под настойчивым давлением Мондрайна она все ему рассказала: о долгих днях на Горе, об ее одиночестве, о ее растущем отчаянии по поводу выздоровления Чена и ненависти к Мондрайну, наконец, об использовании ею фотографии Эсро, как объекта ненависти для Чена.

Мондрайн слушал спокойно и сочувствующе. В заключение он растянулся в полный рост на кровати и покачал головой.

— Неправильно, Тетти, все неправильно.

— Докажи.

— Я не могу, но готов держать пари, что это так. Обрати внимание на факты. Во-первых, кем бы ни был официант, он не был Ченом Дальтоном.

— Это был не настоящий официант. В ресторане не знают его.

— Хорошо. Он был одет в точности, как официанты в ресторане. Но официант или нет, я считаю, что он не был Ченом. Из чего следует, что Чену пришлось бы подкупить его. А теперь скажи мне, ты говорила Чену, где мы собирались ужинать?

— Нет. Он не знал об этом заранее, но говорит, что просто бездумно шел за нами до ресторана.

— Итак, ты рассказываешь мне, что Чен, не знавший, куда мы направляемся, мог за несколько минут убедить человека одеться как официант и доставить бомбу к нашему столику. Такого рода мероприятия требуют тщательной подготовки и планирования. Да и где бы Чен нашел бомбу? Он недавно прибыл на Цереру и вряд ли кого-нибудь здесь знает. Он может выглядеть, как двадцатилетний, но время его осознанного контакта с окружающим миром ограничивается всего несколькими неделями.

— Он очень быстро всему учится.

— Это ничего не меняет. Чен здесь новичок. Не имеет значения, насколько он умен, он не мог бы получить необходимые материалы и знания за такое короткое время. Ты говоришь, Чен не помнит, что он делал во время взрыва. Но потеря памяти не является преступлением. Я не верю, что он вообще как-то связан с взрывом. — Мондрайн сел и пристально посмотрел на Тетти. — Дай мне поговорить с ним десять минут, и я гарантирую, что смогу доказать его непричастность ко всему этому, и доказательства мои удовлетворят тебя так же, как и меня.

— Я не могу. — Тетти выглядела ошеломленной. — Не могу доставить его к тебе, я хочу сказать.

— Почему?

— Его здесь больше нет, нет на Церере.

— Конечно он здесь есть. Тебе только придется выследить его.

— Нет. Ты не понимаешь. Когда Чен рассказал мне о своем провале памяти, я сказала ему, что случилось в ресторане. Мы с ним поговорили и пришли к общему выводу. Он, должно быть, организовал взрыв, не контролируя свои действия. Он не знал, что делать. Ну, я и помогла ему — помогла ему убежать.

— Но он не мог в действительности сбежать отсюда. Хотя бы потому, что ему понадобился бы пропуск на выезд.

— Эсро, ты все еще не понимаешь. У него уже есть пропуск.

— Кто был настолько глуп, чтобы выдать его? Я сделаю из них трупы.

— Ты был настолько глуп. Помнишь, ты выписал его заранее, так, чтобы он был готов сразу же, как только Чен пройдет подготовку в команду преследования, и ты выиграешь пари, заключенное Лютером Брейчисом. Все, что я сделала, это попросила капитана Фламмариона сразу дать Чену все оставшиеся тесты. Тот легко их одолел. Он был готов к следующей фазе.

— Ну и где же он?

— Он на Баркане. Как ты и планировал. Готов приступить к тренировкам в составе команды преследования.

Утверждения Тетти были не совсем верными. Чен действительно проходил курс подготовки команды преследования, но фактически находился не на Баркане. Когда Тетти произносила свои слова, он пролетал на высоте четырех тысяч метров над поверхностью планеты в служебном флаере, получая последний урок управления летательным аппаратом.

— И не забывай, — весело произнесла пилот, — как только ты меня сбросишь, останешься один. Никаких напарников, никаких подсказок. Сам ковыряйся в своем носу и сам стирай свое белье. И можешь даже не пытаться отправить сообщение, пока не уничтожишь — Факт, или не оставишь попыток сделать это.

Она улыбнулась, словно ее последние слова не требовали никаких пояснений. Пилот была маленькой, коротконогой и толстой, ее карие глаза смотрели так, словно она вот-вот уснет. Когда она сидела за пультом управления, машина, казалось, легко парила, не задеваемая ветрами с Баркана. Только когда Чен принял управление в свои руки, он узнал, что потоки воздуха над Барканом были интенсивными и непредсказуемыми. Чтобы удержать корабль на заданной высоте, требовалось постоянное внимание, а посадка и взлет на пустынной планете всегда были опасными.

Чен опустил нос машины и стал снижаться. На высоте в тысячу метров он начал кружить, отыскивая глазами их цель на поверхности. Восходящие потоки были здесь сильнее, и все его усилия уходили на то, чтобы удержать постоянную высоту.

— А кто-нибудь хоть раз сделал это? — произнес он. — Я имею в виду, оставил попытки уничтожить Подобие Создания и попросил, чтобы его забрали?

— Можешь быть уверен. — Пилот хихикнула и неуклюже откинулась назад в своем кресле, но ее глаза ничего не упускали, а руки ее никогда не были более чем в двух дюймах от дублированных рычагов управления. — Вы будете пятой командой преследования, проходящей здесь у нас подготовку, — продолжала она. — И за все это время только одна довела начатое до конца.

— А что случилось с остальными?

— Куча обломков. Это смешно, но только первая группа быстро справилась с заданием. Я сбросила их четверых в тренировочный лагерь одного за другим. Человек, Пайп-Рилла, Лудильщик, Энджел. Они решили, что могут работать вместе и в психологическом плане у них нет никаких проблем. Они организовали поиски Факта, за три дня отыскали его и уничтожили. Конец истории, и никаких проблем. Их переправили на Дембрикот для последующих приготовлений, и последнее, что я слышала, это об их намерении схватить настоящее Создание Морган.

— Это была команда Лии Рэйнбоу? — Чен отметил район посадки и взмыл вверх для последнего захода.

— Ты ее знаешь? Да, это была ее группа. Умная женщина. Как бы там ни было, в первый раз все прошло так гладко, что я думала, с остальными будет то же. И мы беспрепятственно пройдем через это, так же как жидкость протекает сквозь щели. Как я ошибалась! Прибыла вторая команда, я сбросила их. Неделю не было слышно и писка, а потом Пайп-Рилла самостоятельно вызвала меня, чтобы ее забрали оттуда, она покидала команду. И никаких объяснений. Эта команда до сих пор ждет другую Пайп-Риллу, которая должна заменить первую. Команда Три — кстати, ты не так уж плохо управляешь, но, чтобы приземлится мягче, тебе лучше сбросить скорость на несколько пунктов. Вот так, заметь и придерживай ее на таком уровне — так вот, команда Три прибыла без помех, и было похоже, что они спелись. Они начали поиски и обнаружили этот 'Факт. Но они не добрались до него. Он до них добрался.

— Убил их?

— Черт, нет. — Пилот откинулась назад и полностью закрыла глаза. Машина коснулась поверхности легко, как перышко. Факт не может убить команду в буквальном смысле слова — их не для того создали. Но он может доставить тебе массу неприятных минут. Этот так их вздул, что они решили: с ними произойдет то же самое, когда они встретят настоящее Создание. Они разделились. Я подняла их одного за другим, и все они отправились по домам. Каждый сам по себе, независимо от других.

Пилот выглянула в окно и одобрительно кивнула. Они находились прямо в центре круга, в который должны были приземлиться.

— Хочешь услышать о команде Четыре?

— Разумеется. Может я вынесу уроки из их опыта.

— Они были хуже всех. Они сами все организовали, выследили свой 'Факт и уже собрались взорвать его на кусочки. А потом Пайп-Рилла решила, что она не будет в этом участвовать. Ей, видишь ли, невыносима мысль об убийстве чего-то, даже если это всего лишь Артефакт.

— И что, им пришлось бросить это дело?

— Ну не совсем. Человек в этой команде — большой жирный светловолосый парень, похоже не причинил бы никакого вреда при полете — он настолько взбесился из-за Пайп-Риллы, которая свела все его старания на нет, что был уже готов взорвать на молекулы ее вместо 'Факта. Возможно, он сделал бы это, если бы Лудильщик не спеленал его своей массой. Я забрала их всех, сплетенных в один клубок, но это происшествие в который раз убедило остальных членов Звездной Группы, что люди — невменяемые убийцы. И если ты думаешь, что это не вызвало межзвездного конфликта, и дела здесь не пошли хуже.

Она открыла дверь машины. В кабину, словно дыхание дракона, ворвалась волна сухого жара.

— Ух! Добро пожаловать на солнечный Баркан. Теперь эта машина в твоем полном распоряжении, пока не добудешь своего 'Факта. Удачной охоты.

Когда она выходила, Чен последовал за ней.

— Ты видела их всех. Как ты думаешь, каковы наши шансы?

Пилот задержалась возле открытой двери, и кондиционер воздуха на машине застонал, как загнанная лошадь.

— Ваши шансы? Ну, если ты думаешь, что это случайный процесс, то история показывает, что один из четырех. Но я не верю, что это так уж случайно. Не возражаешь, если задам тебе вопрос?

— Я уже достаточно тебя поспрашивал.

— Хорошо, я довольно пристально изучала тебя последние несколько дней. Ты не подходишь для этой работы, совершенно не годишься. С твоим лицом и телом ты — настоящая сенсация (для всех или для одной единственной). Пять миллионов женщин хотели бы заполучить частицу тебя. Ну, так как же ты оказался в команде преследования, здесь, на грязных задворках вселенной?

Чен сомневался. Говорила ли Лия о нем, или пилот выпытывала у него новые подробности? Волны сухого жара врывались через открытую дверь, вызывая потоки пота на его лице и шее, которые высыхали, едва появившись, но пилот, похоже, забыла об условиях окружающей среды. Она терпеливо ждала, и на ее лице он не видел разгадки. Он решил, что ее вопрос не выражал ничего, кроме неприкрытого любопытства.

— Я родился на Земле. Я был простолюдином и заключил контракт. Он открыл мне путь за пределы Земли, и когда с этим будет покончено, я волен делать, что захочу.

Его слова были недалеки от истины, и пилот сочувственно закивала.

— А, я слышала о Земле. Все относительно. Может быть, после нее Баркан и не выглядит такими уж задворками вселенной. Я знаю, что Лии Рэйнбоу здесь как будто понравилось. Ты был завербован так же как она?

— Точно так же. Мы оба были завербованы коммандором Мондрайном.

— Достаточно. Ты ответил на мои вопросы, теперь я отвечу на твой. Я бы подняла твои шансы от одного из четырех до пятидесяти процентов. Мондрайн так же тяжел, как гадкий Лудильщик, и так же холоден, как бессердечный Энджел, но он — один, жулик и сукин сын. И он не берет в свою повозку неудачников, — она, размахнувшись, захлопнула дверь и посмотрела на Чена через окно. — Я хочу сказать, обычно, — прокричала она. — Но всегда бывают исключения. Пятьдесят на пятьдесят! Желаю удачи!

Она помахала ему и отправилась к группе служебных зданий. Чен спокойно сидел в машине, изучая окружающий ландшафт. Они находились глубоко в полярных районах Баркана, где зимняя температура позволяла людям существовать без скафандра все время, кроме полудня. Здешняя растительность пускала глубокие корни и была покрыта восковидной сине-зеленой листвой. На самом полюсе в гравитационном поле Баркана, равном половине поля Земли, она вырастала высотой в пятьдесят метров и более; здесь растения стелились над поверхностью, плотно сворачиваясь, чтобы сохранить влагу. Почва под растениями была сухой, темной; на поверхность выходили базальтовые породы, поднимавшиеся вялыми нависающими складками из-под покрытых почвой островков. Резкие поверхностные ветры поднимали верхний слой почвы, и возле припаркованной машины извивались темно-серые химеры из пыли. Возле экватора песчаный слой имел глубину в сотни футов. Постоянные ветры уложили его в серповидные барханы с милю длиной, которые и дали имя планете.

Двойное солнце Эты Кассиопеи нависало низко над горизонтом. Оно осветило пейзаж оранжевым светом, профильтровавшимся сквозь пыль. Этот суровый ландшафт, согласно полученным Ченом инструкциям, был самой привлекательной частью планеты.

Ему стало интересно, где может прятаться Артефакт. Согласно тем же инструкциям, он не испытывал бы затруднений, живя в любой части Баркана, даже в знойных экваториальных районах, где существовали только микроорганизмы.

Три служебных здания находились в километре от припаркованного флаера. Чен увидел, как крутящаяся, словно водоворот, завеса черных точек появилась у одного из зданий и полетела, словно кувыркающаяся туча пыли, по направлению к машине. Когда она была в пятидесяти ярдах, Чен открыл дверь. Теперь было можно различить отдельные компоненты тучи. Они были темно-фиолетовыми крылатыми созданиями, все одинаковые, размером с его палец. Они приближались, жужжа крыльями. Менее чем за тридцать секунд каждая из них пролетела сквозь открытую дверь машины, и вся туча заняла заднюю стенку кабины.

Чен закрыл дверь и обернулся посмотреть. Он видел следующую фазу на экранах во время инструктажа. Но это было его первое столкновение с реальным существом.

Все началось с одного компонента — по-видимому, произвольного — парящего высоко в воздухе и расположившего свое темно-пурпурное тело вертикально. Круг бледно-зеленых глаз на голове осматривал все вокруг, словно оценивая ситуацию, в то время, как крылья трепетали слишком быстро, чтобы это можно было заметить. Через секунду подлетел следующий компонент, чтобы подсоединиться к головному концу, а третий занял позицию под ним. Вытянулась тонкая, похожая на кнут, антенна и соединила головы с хвостовыми частями. Триплет завертелся, крылья завибрировали. Четвертый и пятый элементы подлетели и присоединились к ядру группы.

После этого агрегат рос слишком быстро, чтобы Чен мог увидеть отдельные связи. Когда добавились новые компоненты, композиция вытянулась снаружи книзу, чтобы соединиться и опуститься на пол кабины. В течение минуты основное тело было готово. К удивлению Чена кое-что в подготовительных лекциях было упущено. Большинство отдельных компонентов все еще оставались не скрепленными. Из всех, залетевших в кабину быть может, только пятая часть соединилась и образовала сплошную массу; оставшиеся стояли на хвостах на полу кабины или по одиночке висели на стенах, используя маленькие коготки на передних краях их сверкающих, похожих на кожаные, крыльях.

Масса Лудильщика стала походить на воронку, открытую у самого верхнего края. Из этого отверстия послышался пробный глубокий вздох:

— Оххх-ахх-ухх, — произнес он. Потом этот звук сформировался в слово из языка солнечной системы, но со странным ударением: — При-е-вет. При-вет.

Кубо Фламмарион предупреждал, что это было необходимостью.

— Представь, — говорил он, — что каждую ночь кто-то разбирает тебя на части, а каждое утро снова складывает вместе. Не кажется ли тебе, что для приведение всех твоих мыслей и всех твоих движений в порядок тебе потребовалось бы некоторое время? Так что прими это во внимание, когда будешь общаться с Лудильщиком. Чен не мог представить этого. Но он подозревал, что маленький капитан, длительное время бывший алкоголиком, а с недавних пор попавший в зависимость от Парадокса, знал эти утренние постэффекты, когда оставшаяся часть тебя чувствует себя слишком хорошо.

— Привет, — произнес он в ответ на приветствие Лудильщика.

— Привет. Как ему и советовали, Чен подождал.

— Мы-ых, — произнес свистящий голос. Затем последовала долгая пауза, а потом: — Мы-Шикари.

— Привет. Называйте меня Чен.

На этот раз Лудильщик выжидательно помолчал.

— Шикари — это старое слово, употреблявшееся на Земле, — наконец произнес он, так как Чен никак не прореагировал на его имя. — Оно означает «охотник». Мы думаем, что оно соответствует ситуации, а может быть еще и забавно. Но ты не смеялся.

— Прошу прощения. Но раньше я никогда не слышал этого слова.

— Да, — коротко прогудел раструб. — Видишь ли, мы шутим. Мы не думаем, что тебе смешно. По тебе этого не видно.

Не видно. Чену было интересно, мог ли Лудильщик по-настоящему видеть его. В сумме отдельные компоненты имели тысячи глаз, но каким образом они пользовались ими, чтобы обеспечить зрение всему Лудильщику? Чен указал на сотни компонентов, все еще разбросанных по полу.

— Вы все Шикари? Или только те, которые объединились?

Последовала пауза, сопровождавшаяся жужжанием. Признак смущения?

— Думаем, мы поняли твой вопрос, хотя и не уверены в этом. Раньше мы все были Шикари. В будущем мы все будем Шикари; а сейчас мы все можем быть Шикари. Хотя в данный момент мы не все Шикари.

— Я понял. Но почему вы сейчас не все Шикари? Разве вы не мыслите лучше, когда объединитесь?

Лудильщик принял очертания, грубо повторявшие человека, с руками, ногами и головой. Когда он двигался вперед по кабине, им руководило две силы: движения в сочленениях тела и трепетание тысяч крыльев его компонентов.

— Чен, ты задал много вопросов в-в-одном, — произнес шипящий голос. — Слушай внимательно. Во-первых, если мы захотим, мы в любой момент можем соединиться все вместе.

— И когда вы сделаете это, сила вашего разума возрастет?

— И да, и нет. Когда мы соединяемся, у нас, несомненно, появляется больше мыслительных единиц, которые ты можешь называть силой разума. Но мы так же становимся менее эффективными. Мы становимся медлительнее. Нам нужно намного больше времени для объединения — время у нас уходит на завершение мысли и формирование решения. Это время растет пропорционально нашему росту, как вы говорите, по экспоненте, вместе с количеством элементов. Если у нас есть время и перед нами стоит сложная задача. Мы объединяемся с большим количеством связей. Больше контактов, чтобы создать одно тело. Но потом время интеграции может возрасти настолько, что некоторые компоненты начинают умирать от голода. Когда мы соединены, мы не можем добывать себе пищу. Поэтому компоненты должны либо отсоединиться, либо умереть. То, что ты видишь сейчас — самая эффективная форма, тот компромисс, который мы предпочитаем для обеспечения как скорости, так и глубины мысли. Свободные элементы, которые ты видишь, поедят, отдохнут и соединяться. Когда придет время, произойдет замена: сытые и отдохнувшие займут место голодных и уставших.

У Чена было еще множество вопросов, хотя они уже запаздывали со взлетом. Как Лудильщик решал, когда и как объединяться? Принял ли он форму человека только для удобства Чена? Насколько разумными были компоненты, когда объединялись вместе? (У него было чувство, что на этот вопрос он получил ответ во время своих первых занятий на Горе, но все, сказанное ему до того, как стимулятор Толкова сотворил свое чудо, ощущалось смутно и ненадежно.) Как компоненты узнавали, объединяться ли в массу или оставаться в стороне? И самое главное, если Лудильщик постоянно изменял свою структуру, как в нем могли возникать простое самосознание и специфическая индивидуальность? А у Шикари все это было, он даже претендовал на наличие чувства юмора.

Так много вопросов, и каждый из них жизненно важен для успеха команды преследования, а не только для удовлетворения любопытства Чена. Но с ними придется подождать до встречи с остальными членами команды преследования.

Чен приготовился взлететь, но потом решил, что ему следует посоветоваться с Шикари. В конце концов, раз они называются командой, они должны действовать сообща.

— Шикари, ты готов отправиться в путь?

— Мы готовы.

— В таком случае, не хочешь ли ты продвинуться вперед? Если ты хочешь изучить ландшафт, тебе лучше присесть (а может ли Лудильщик сидеть?) рядом со мной.

— Это будет очень хорошо. — Лудильщик изменил форму. Он начал скользить вперед, как гигантский темно-пурпурный блин, через спинку и вокруг сиденья пассажира, вокруг ног Чена. В центре возник переговорный раструб.

— И, возможно, пока мы в пути, — сказал Шикари, — мы можем еще немного поговорить. Когда возможность, мы хотим выяснить множество вопросов относительно странной формы и функционирования людей.