Обыкновенные инопланетяне

Часть первая

Двенадцать пар ног твердо встали на землю нового мира. Вторжение началось.

Не вторжение, поправил себя Инь Бяо. Разведка. Тайно проникнуть и всё выведать – так поставили задачу в управлении полиции. А когда Инь Бяо рискнул уточнить, что входит в понятие «всё» на этот раз, чтоб не оказаться крайним, как в предыдущие разы, задание повторили пару раз громче… и гораздо громче! Как будто он глухой. Или тупой.

Инь Бяо усмехнулся. Он не тупой. Он считать умеет! Два десятка аналитиков посадили в особый отдел, и все – родня начальника! А Инь Бяо – не родня. Вот на него и орут. Плохо, когда родни нет! Тогда работать надо, и хорошо работать, совсем как белхалаш работать! А как работать, если группу меняют в последний момент? Сказали – настоящие разведчики пойдут! Бяо-бляо! Инь Бяо не дурак, Инь Бяо понимает, кто пойдет. Родня начальника пойдет, как и в прошлый раз. Вот кто там улыбается, как не полицай-главняк? А она ух какая родня! То есть – работать не будет. А крайним окажется руковод, как и в прошлый раз. Да и в позапрошлый тоже.

Инь Бяо с тайным презрением оглядел спецагентов. Настоящие разведчики, да? Пошипеть со слюной на них! Защитной десантной шкуры, как у Инь Бяо, нет ни у кого! И анализаторов нет. Таких, как у Инь Бяо, точно нет! Аппаратуры перехвата нет. Транспортных модулей нет. Бяо-бляо, у них и оружия, в смысле, настоящего оружия нет! Понятно, что маскировка – но не до беспомощности же? Вот Инь Бяо на их месте обязательно бы прихватил с собой малый десантный модуль. И осколочных взрывалок, да!

Что несколько утешало – в группе были женщины. На этот раз. Понятно, агенты из них никакие. Женщины вообще работницы никакие. Вот помощница у начальника… та-а-кая помощница! Как изящно бурду подает! Но вот, например, Инь Бяо за такую обеспечительную карточку подал бы гораздо лучше! За такую карточку он на коленках бы подавал, ползком даже!

Инь Бяо помечтал, как еще можно было бы подавать бурду за обеспечительную карточку помощницы начальника, завистливо пошипел и как бы случайно пододвинулся к женщине. Или она к нему – уж очень они близко оказались в результате. А ведь, дурак, еще хотел возмущаться! К начальнику отдела с жалобой хотел идти по составу группы. Дурак и есть. Потому и засиделся в малых руководах. Если б не наорали, точно бы пожаловался! И убрали бы женщин, у дурака-то. А женщина рядом – ух какая женщина! Высокая, скуластая – как настоящая господарка! И вроде глядит благосклонно. А как еще ей глядеть на своего руковода? Вот-вот.

А женщина рядом – ух какая женщина! – вовсе не на него глядела, а на группу. Звали ее Кошка Мэй, всю свою жизнь она была лидером и никем другим быть не желала и впредь. Арктур, он такой: чуть отойдешь в сторону – ототрут и затопчут, и станешь ты никто. Вот-вот. Так что она глядела на группу, мгновенно определяя, кто есть кто и как с каждым обращаться, чтоб не оттерли в сторону. Потому руковод удостоился с ее стороны лишь мимолетного внимания на один вдох. Руковод – он и есть руковод, чего на него смотреть? Маленький тиран и самодур, как все руководы. Только он не знает, что последние вдохи руковод. Парализатором ему промеж лопаток, и нечего смотреть. Остальные – иное дело. Профсоюзные боевики, ух!

Она задумчиво сплела пальцы. Боевики? Вот эти?! Длинный хувентус с блудодейскими паучками в ухе, на полных губах ироничная и загадочная улыбка. Не опасен. Блудодей – он и есть блудодей. Наркоман, жизнь во славу чувственных наслаждений. Но какой хувентус, и улыбка загадочная! Любовник из него хороший, да – но не боевик. Выбрала бы его в спутники, да нельзя. Разве что разок, чтоб привязать? Да, разок. И привязать.

Рядом с хувентусом – большеротая нескладная нюйка, улыбка до ушей. Явно не блещет умом! И – боевик? Ой как странно. Странно, да, но не опасно. Такую давить, чтоб не лыбилась! Указывать почаще, что дура! Чтоб не лыбилась, а зажималась и подчинялась без возражений! Дура должна знать свое место! Она – никто!

Еще нюйка? Маленькая, стройная, ух какие огромные глаза. Зеленоглазая, красивая. И все же не нюйка, старше. Вон складочки у губ, не для нюйки складочки. Такие от жестокости появляются. Жестокая – хорошо, жестокой она всегда дело найдет! Злая малышка! Боевик? Ой непохоже. Злые – они только за себя бьются, не за профсоюз!

Двое здоровых, плечистых. Боевики? А похожи на бандитов из плавней. Такие же наглые. На женщин смотрят с презрением и превосходством. Эти работать под женщиной не станут, и подчиняться женщине не станут.

Кошка Мэй прикинула так и этак, как бы подчинить бандитов – и с сожалением признала, что никак. Таких только убивать. Значит? Значит, убивать. Иначе не быть лидером.

Решив судьбу бандитов, Кошка Мэй спокойно выкинула их из головы и перевела взгляд дальше. И удивленно прищурилась. В тени бандитов спряталась совсем невозможная для боевиков личность. Маленькая неприметная старушка, вот как! Совсем неприметная. Разве что лицо узкое, как у островитянок? Так островитянки в плавнях не редкость, уборщицами улиц они работают, еще что-то делают, где грамотность не нужна… островитянки не опасны и подчиняются безропотно. У них, говорят, рабство на острове, они подчиняться привыкли. Правда, в боевики не идут, а эта пошла… а все равно подчинится, по привычке!

Ну и кто у нас рядом с бабушкой? Ого! Вот он – точно боевик! Здоровый, толстый даже, ручищи как ноги! А улыбается заискивающе. Очень хорошо! Не лидер, руководства ищет, старшего группы ищет! Отличный боевик, замечательно подчиняться станет!

Кошка Мэй перевела взгляд на следующего мужчину – и поняла, что увидела проблему. Этот тип с рваным лицом не будет подчиняться никому и никогда! Уж очень он уверенный в себе, очень сильный, очень умный. Вон как ухмыляется независимо! Вот он как раз мог бы быть боевиком – если б не лицо. С таким приметным лицом в живых не задерживаются. У полиции хорошие снайпера! Как странно, что жив.

Кошка Мэй подарила ему еле заметную улыбку превосходства. Независимых она умела подчинять, и сильных тоже, а уж умных вообще влегкую.

Еще одна проблема обнаружилась рядом с уродом. Черноглазая худышка. Такая же высокая, как Кошка Мэй. Такая же уверенная в себе. Такая же красивая, как ни противно это признавать. Наверняка умная, пусть не как Кошка Мэй умная, но все же… и наверняка так же оценивает группу, вон как стреляет глазами! Такая сразу оттеснит от руководства, стоит чуть зазеваться! Такая, если б встретить ее в предгорьях, а не среди беглецов, и от господарок ничем бы не отличалась! Ух как плохо. Женщина-соперница – очень плохо, мао-чмао! Что ж, тем интересней будет борьба за лидерство, тем бесценней опыт.

Зато последний из группы точно не был проблемой. Пожилой мужчина, ничего особенного. Пожилой – значит, никто. Пожилые уязвимы. У пожилых энергии не хватает драться за лидерство. У пожилых взгляд потухший, у пожилых неуверенность перед молодыми и красивыми женщинами! Этим стоит пользоваться. Натыкать носом в старость, во второстепенность, потушить окончательно – и подчинить. Арктур пожилых не жалует! А Кошка Мэй пожилых не жалует тем более! Нечего пожилым жизненное пространство занимать!

Однако мгновения летели, вдох за вдохом, и следовало принимать лидерство на себя. Кто первым заговорит, кто уверенность покажет, кто подчинит остальных своей воле – тот и станет лидером, разве нет? А остальные покорно пристроятся в хвост. И эта, худышка, пристроится, никуда не денется!

– Воздух сухой! – деловито произнесла женщина. – Насыщенность окислителем – как в предгорьях. Братья?

– Сухой, – с еле заметной усмешкой согласилась худышка. – До строений не менее трехсот стандартных шагов. Как в предгорьях. Средства тотального контроля в первом приближении… не обнаружены.

– Грунт класса биопочва, крупнокомковый разрыхленный, влагоудерживающий, немульчированный! – старательно доложил толстяк. – Предгорьям – соответствует. Средства тотального контроля знакомых форм – в первом приближении не замечены.

И робко улыбнулся Кошке Мэй. Она покровительственно повела пальцем, а в душе возликовала. Есть! Первый признал ее лидерство!

– Плотность рабочих частот – ниже минимальной! – удивленно хмыкнул урод, глядя на ладонь. – Брехальная сеть – не обнаруживается. Навигационная сеть – зацепа маяков нет. Плотность радарного контроля – нет. Сетевой тотальный контроль – в первом приближении не обнаружен! Интересно, у них тут хоть что-то есть? А что за устройства вон те башни, прибор вообще не берет. Наверно, что-то совсем примитивное?

– Новый мир! – задумчиво и невпопад пробормотал пожилой. – Новые существа… какие они? Так необычно всё…

Кошка Мэй удовлетворенно качнула кистями. Да, все как она полагала: отозвались соперница и самый умный. Против них и работать, им все внимание! Толстяк не в счет, толстяк проявил старательность, просто маскулин, ничего более. И пожилой не в счет тем более, его и не слышал никто. А сейчас – говорить, удерживать лидерство! Первое знакомство решает всё! Кто кем себя поставит, тем и будет!

– Новый мир! – подвела она уверенно итог. – Предгорья, без средств тотального контроля, вот как получается!

Спецагенты переглянулись и неуверенно заулыбались. Потом разом уставились на Инь Бяо, да так нехорошо, что даже он что-то почувствовал и занервничал.

– Руковод? – ласково уточнила Кошка Мэй.

Инь Бяо сразу успокоился, выпрямился, выпятил пузо и напустил на лицо важный вид. Отвечать идиот не спешил, решил выждать, чтоб сами догадались затрепетать. Лоботомник. Боевики перед полицаями не трепещут, боевики полицаев на встречу с посмертием отправляют!

– Руковод, – удостоверилась Кошка Мэй и подала знак худышке.

И внутренне снова возликовала. Получилось! Подчинилась худышка! Шагнула неуловимо, подняла тонкую руку, на мгновение прикоснулась холодным браслетом к обнаженной шее Инь Бяо – и на рыхлый грунт встала каменная статуя самого маленького руковода особого отдела полиции округа плавней. В одежде.

Спецагенты растерянно уставились на жутко правдоподобную скульптуру, даже Кошка Мэй оказалась не готова к метаморфозе. Значит, перемещателем вместо оружия можно?! Интересно, очень интересно! Впрочем, она опомнилась быстрее всех, не зря всю жизнь была лидером и впредь намеревалась оставаться в том же качестве.

– В другой мир, да? – тяжело глянула она. – А почему не парализатором?! Начинать жизнь на новой планете с убийства – плохая идея, да-нет?

Спецагенты смущенно переглянулись. Похоже, никто из них про парализатор и не подумал, а подумали все про скорострелы да дыроделы, что действительно не было хорошо. Новый мир! Как-то еще в нем отнесутся к чужакам, начавшим свою деятельность с убийства собственного руковода?

Этот момент статуя и выбрала, чтоб брякнуться – ну не умеют идолы сохранять равновесие на рыхлой почве. Агенты растерянно уставились на отломанную руку с красивым каменным рисунком на изломе. Похоже, руковод группы угодил в месторождение поделочного камня.

– Закопать болвана! – распорядилась женщина.

– Равноправие? – тут же возразил улыбчиво урод. – Сама закапывай.

Женщина задумчиво оглядела группу. Наткнулась на дружелюбные улыбки. Понятно, поддержки не будет. Пока что – не будет. Но это вполне исправимо со временем, она же лидер.

– Закопаем, – немного уступила она.

– Притремся! – обрадовался урод. – Меня Чень зовут. Лучше – мастер Чень. А тебя?

– Закапывай, бездомник, пока полицаи не заявились! – беззлобно отозвалась она. – Есть тут полицаи, как думаешь?

– Полицаи, говоришь? Думаю, полицаи есть везде! Они от грязи самозарождаются, лоботомники!

И урод торопливо принялся за дело. Глядя на него, остальные наконец осознали опасность собственного положения и дружно подключились. Так что закопали быстро. Неглубоко, правда. Копали руками, а земля мягкая была только сверху. Вот на столько и закопали. И вовремя успели, потому что на краю поля появилась местная колымажка! Полицаи?! А они тут болвана закапывают. Худышка, так необдуманно махнувшая браслетом перемещателя, получила полный набор многообещающих взглядов.

– В укрытие! – указала рукой Кошка Мэй в сторону деревьев.

Из кустов неведомого пока что назначения беглецы настороженно проводили колымажку взглядами. Та проехала по дороге, водач даже головы не повернул. Кошка Мэй с тайным презрением подумала о седоголовом. Пустыми вопросами озадачивается! Какие здесь существа, надо же. Существа здесь как везде! Вон водач. Гордый едет, потому что в колымажке! Лоботомник. У колымажки даже летательного допуска нет, едет, пыль глотает, а все равно гордый! Совсем как на Арктуре, вот-вот. И нечего пустыми вопросами задаваться! Интересно, не заметил водач чужаков – или бегающие по полю люди здесь норма? Э, всё он заметил! Просто хозяин поля за донос мало кидает на обеспечительную карточку, вот как! Жадный, значит, хозяин. И поле потому же не огородил. Люди везде одинаковы!

Они сидели в кустах и переглядывались. Предстояло непростое действие – знакомство. Как познакомишься – так и дальше отношения сложатся, это было всем понятно. А у них еще и привходящий фактор выявился, очень усложнивший и так непростую процедуру.

– Братья! – заявил уродливый Чень. – Или я считать разучился, или никогда не умел? Я слышал, техники ругались, вот. Их вызвали, чтоб группу из восьми агентов внеурочно перебросить. И руковода. А что вижу? Руковод – в земле, рука, правда, вон валяется, отломилась… и нас одиннадцать!

– И я слышал, – подтвердил пожилой мужчина. – Ругались, да. Говорили про восемь, да.

– И я слышал, да, – осторожно развел пальцы длинный хувентус.

С лиц спецагентов медленно сползли улыбки, все как-то насторожились и уставились друг на друга. А Кошка Мэй мысленно себя обругала. Как она не догадалась раньше? Заметила же, что не похожи боевики на боевиков! Мао-чмао, так и с посмертием встретиться недолго!

– Я думаю… – начала она.

– Если думать, это ко мне, – с оскорбительной улыбкой вмешалась худышка.

Так, открытое противостояние. Женщина-лидер сбилась. Помолчала, собираясь с мыслями, и тяжело сказала:

– Меня зовут Мэй Мао. Чаще называют – Кошка Мэй. Я сейчас буду говорить. И кто меня перебьет – того я сама перебью.

Никто не принял вызова, даже худышка, и установилась уважительная тишина. Все невольно качнули ей головами, как старейшей женщине в семье. Женщина смертельно обиделась, потому что старой себя не считала, а считала юной и красивой.

– Мы – боевики профсоюзных организаций, верно? – сказала она, сдержав чувства. – Из разных организаций. Верно? Все принимали участие в последнем бунте. Так?

– Бунт подавлен, но мы победили, – пробормотал пожилой задумчиво.

Женщина-лидер остро глянула на говорившего. Запретные экзотизмы Руфеса цитируем, да? И даже понимаем их смысл, более того, их иронию?! Интересно…

– Мы победили, да, – с трудом согласилась она. – Но бунт подавлен, тоже верно. Белхалаш плавней восстановили рабочие ритмы и получили отвоеванные права. Боевики – иное дело. На их руках кровь, таких полицаи убивают. Раньше всегда убивали. Велик Арктур, а отступать некуда, тотальный контроль! Но прошел слух – открыт новый мир. Братья в полиции обещали помочь бежать – и помогли! Никто не верил – а они помогли! Исход проводился тайно, и могло случиться одно их двух: или среди боевиков набралось не семь раздолбаев и один неосторожный боец, а больше – или полиция сунула в разведгруппу чью-то родню. Например, подзаработать. У нас везде суют родню, разве нет?

Она оглядела ставшие серьезными лица.

– Скорее всего, верно второе, – заключила она. – В профсоюзах порядка побольше, и об изменении плана сообщили хотя бы одному головному, то есть мне. Так что сейчас среди нас – три правительственных чиновника. И лучше бы им признаться сразу – а то хуже будет!

Бойцы невольно поежились. Чиновникам заранее никто не завидовал. Оказаться в чужом мире среди озлобленных боевиков – куда хуже-то? Отломанная рука младшего руковода намекала, что на доброе отношение рассчитывать не стоит. Вон она валяется, кстати.

– Я – Ян Хэк, – спокойно представился пожилой. – И я не чиновник. Но сказать хотел другое: перемещение между мирами – новое знание, мы не готовы к нему, да-нет? Пока что не готовы. Но мнится мне, чиновники могут за один вдох уйти на Арктур или еще куда, а не ждать, когда мы их убьем. И через два вдоха здесь появятся каратели.

Одиннадцать типов личного оружия появились в руках мгновенно.

– Чиновникам лучше не сбегать! – предупредила Кошка Мэй. – Я отлично стреляю! И сбежит на родину мертвое тело!

– Я не чиновник, Кошка Мэй! – торопливо сказал толстяк. – Я Мень, простой маскулин, можно даже Толстяк Мень, мне совсем не обидно…

– Я знаю! – рявкнула женщина, стараясь уследить сразу за всеми. – Не трясись!

– Да, но ты целишь в меня и вот-вот выстрелишь…

Женщина мысленно выругалась и перевела оружие на худышку. Как подготовка подвела! Училась держать в прицеле самого опасного, да плохо училась, получается, если поставила первым в очереди на посмертие безобидного Меня, а смертельно опасную худышку оставила без внимания!

Уродливый Чень оглядел замершую композицию, сдавленно закашлялся и убрал оружие непонятно куда.

– Чиновники пусть не надеются на возвращение! – весело развел пальцы он. – Перемещения между мирами – новое знание, верно? Много приборов, сложных очень, да! Было, да.

Урод задумчиво почесал шрам, наслаждаясь всеобщим вниманием.

– Я туда термитную взрывалку сунул, – признался он. – Мы ушли, и – пух-х!

Кошка Мэй подумала, посмотрела на собственный перемещатель.

– Лоботомник! – сделала она вывод. – Работают браслеты! Видишь, мигают? И руковода худышка куда выкинула?

– Я не лоботомник, я мастер-наладчик много чего! – обиделся Чень. – Я технику понимаю! Браслеты туда толкают, станция обратно тянет! А куда руковод улетел, все видели! Без подгляд-глазка в новый мир пусть лоботомники ходят!

– Мастер, понимаешь, – неохотно признала Кошка Мэй. – Убираем оружие, братья. А чиновники пусть признаются!

И она внимательно посмотрела на пожилого. Ян Хэк, да? Ох лоботомник, так назвался! Ян Хэк – громкое имя, грозное! Разве этот бесцветный, старый – Ян Хэк? Наверняка полицайская родня!

– Я – Ян Хэк, – напомнил пожилой. – Я не чиновник, да. Но сказать хотел другое: перемещения между мирами – новое знание, не все к нему готовы, особенно женщины…

Мастер Чень сдавленно закашлялся. Женщина вскинулась и сердито огляделась – улыбались все мужчины, даже робкий Толстяк Мень. Мужская солидарность, вот как? Быстро снюхались, пальцами сплелись! Кошка Мэй поняла, что с этой группой она хлебнет сложностей.

– Вот брехальники, – невозмутимо продолжил пожилой самозванец. – У меня есть, и у мастера Ченя есть, и даже у Кошки Мэй есть. А что будет, если брехальник заработает? У нас везде суют маячки, да-нет? Чиновник включит брехальник, подгляд-глазок маячка послушает, передаст через вдох координаты – и через два вдоха здесь объявятся каратели. А каратели нам живым внутренности растопчут!

Личное оружие мгновенно появилось у всех в руках.

– Кошка Мэй… – робко напомнил толстяк.

Женщина внутренне выругалась и перевела прицел куда надо, то есть на худышку.

– Чиновникам лучше по брехальнику не говорить! – злобно предупредила она. – Я отлично стреляю! И спасут каратели тело с дыркой в голове!

Прицелы хищно высматривали достойную цель, и ситуация казалась Кошке Мэй неразрешимой. Без стрельбы – неразрешимой. Но если убавить число фигур в тире – иное дело! К примеру, лично Мэй пятерых могла держать под контролем. И если отстрелить от группы худышку, подозрительного мастера Ченя, обоих бандитов, естественно – да и пожилого, чтоб не назывался грозно! – тогда…

– Я – Ян Хэк, профессор психопатологии этносов! – грозно улыбнулся Кошке Мэй седоголовый. – Был. А сейчас просто беглец, как и все мы. Выкинь мысли о стрельбе, Кошка Мэй.

И он приподнял ладонь. На Кошку Мэй уставился прицел игломета.

Женщина замерла, ругая себя в уме последними словами. Как она не заметила, что под прицелом? Мао-чмао! Что за группа странная, опять чуть с посмертием не встретилась!

– Согласна вся, – выдавила она, не отрывая взгляда от страшного оружия. – А с остальными как?

Похоже, этот седоголовый знал, что делать. Значит, Ян Хэк? Интересно как…

– Есть здесь специалисты по брехальникам? – спросил седоголовый. – Если есть, отзовитесь. Нам всё равно знакомиться, почему не сейчас?

Высокий хувентус с паучками в ухе огляделся, убедился, что желающих высказаться больше нет, и осторожно пошипел, привлекая внимание.

– Сунь, – представился юноша. – Младший продавец-всучиватель малой информ-техники. Предлагаю…

Он провел рукой по длинным волосам и снял с уха приметное украшение – слившихся в экстазе морских жучков. Вообще-то весьма откровенная миниатюра обозначала приверженность хувентуса к учению мистиков-блудодеев, но также она была брехальником довольно нового модельного ряда, с расширенными функциями. Ну а в данном случае она же была прямым пропуском в загадочное посмертие: десять типов личного оружия вскинулись одновременно, и хувентуса спасли только отменная реакция юности да готовность к такому повороту событий.

– Я предлагаю выложить все брехальники! – протараторил он с земли. – Я могу их заблокировать! Я же их продавал!

– А говорили, у продавцов нет брехальных кодов! – подозрительно заметил урод Чень.

– Еще говорили, у населения нет оружейных кодов! – презрительно парировал юноша. – И чем тогда меня чуть не упокоили?

Он осторожно вернулся на свое место. Боевики размышляли и недоверчиво переглядывались. Только бабушка благожелательно улыбнулась хувентусу, и он ответил ей признательным оскалом.

– Зачем нам брехальники? – рассудительно сказал Ян Хэк. – Только карателей звать. А если друг с другом, так я и без брехальника могу сказать, что мне Мэй нравится. И она может сказать без брехальника, прямо в лицо…

– Не нравишься! – отрезала женщина.

Ей даже плохо стало, когда она представила себя рядом с седоголовым. Быть подругой старика – потеря статуса, и еще какая!

Седоголовый насмешливо качнул пальцами – он прекрасно догадался о ее тайных мыслях. Женщина рассердилась, поджала губы и выложила на ладонь свой брехальник – нашейную капельку. Лидер должен идти первым, иначе ототрут в сторону – покомандовать всегда желающих много. Вон Ян Хэк подозрительно ловко проявил себя – а худышка Уй так изначально готова была оттеснить!

И дело пошло.

Хувентус быстро обработал сданную технику своими жучками, причем выглядело это, словно сами жучки на пару обрабатывали… да всё подряд! Морские жучки славились своей плодовитостью! Блудодей недовольно поморщился: во всей куче не нашлось ни одного прибора, имеющего регистрационные метки! Понятно, почему упали продажи и его выперли с работы! Эти плавни – настоящий притон самодельщиков, как там жить честному хувентусу? На коленке порхалку соберут из деталей для кухонного сервиса! И она еще и летать будет лучше заводской! Правда, недолго, как всё в плавнях. Жулики! Из извращенного чувства юмора, присущего большинству работающих с информ-техникой, а также из желания еще пожить он заблокировал трафик надежнее некуда: просто пожег приборы. А нечего жульничать!

За его ловкими руками следили настороженно все без исключения. Не по рангу много знает продавец малой информ-техники! Уж не чиновник ли? Да и блудодейские жучки – не из дешевых жучки! Хувентуса спасло от немедленной смерти только то, что за руками его, конечно, следили, но вряд ли что-то понимали.

– Ай-хай, чиновники! – серьезно сказала Мэй. – Ну теперь-то сдавайтесь? Станция возврата – пух-х! Связи с родиной нет – может, мы на всю жизнь останемся в этом мире? Может, мы вас даже пощадим? Будьте более откровенными!

Все поглядели на ее многообещающую физиономию, и откровенничать никому в голову не взбрело.

Сейчас все представимся – и сразу чиновников узнаем! – предупредила женщина. – Приступайте, кто не назвался!

– Я Ики! – заявила молодая разбитная нюйка, улыбаясь прямо в лицо Кошке Мэй. – Продавец-стряпальщица уличной пробегаловки! Я есть хочу! Найдете полуфабрикаты – смогу и других накормить! А чиновников и потом можно прибить!

– Дурная идея! – бесцеремонно решила Кошка Мэй. – Потерпишь с едой, вон какая толстая! А чиновников кормить не будем!

Радостная улыбка Ики потускнела. Она вовсе не была толстой, но со злой женщиной спорить не решилась. Сказали – значит, толстая. И дура.

– Я Робкая Весна, – тихо сказала зеленоглазая малышка. – И я согласна, чиновникам не место на земле. Убить их.

– Правильных боевиков готовят… где ты работала? – поинтересовалась Кошка Мэй.

– Пище-сидельня, – тихо сказала малышка и опустила изумрудные, очень красивые глаза.

Все настороженно уставились на нее. В названных заведениях женщины не только еду подавали и готовили. Потому и работали там молодые и симпатичные. Правда, работу они теряли так же часто, как прочие – и в профсоюзы вступали на равных с остальными. Но всё равно, пище-сидельня – это уже очень, очень близко к чиновничьей зоне! Это почти в предгорьях!

– Ну а вы кто такие? – тяжело глянула Мэй на мужчин откровенно бандитской наружности. – Чиновники, верно?

Те даже не снизошли до ответа. Ой как плохо. Таких – только убивать!

– Они грузчики, – снисходительно заметила худышка. – Разве не видишь? Посмотри на ладони.

Действительно, ладони у них были модифицированы под их работу: широченные, могучие, несгибаемые. Так делали вынужденно, когда теряли родные конечности при авариях самопогрузчиков – а они частенько случались! И добровольно на такую модификацию никто не шел – потому что она закрывала путь ко множеству других профессий, что на родине просто означало голодную смерть при кризисах отрасли. Так что – не чиновники. А кто тогда чиновники?!

Худышка улыбнулась насмешливо Кошке Мэй:

– А я – Уй, друзья называют – Худышка Уй. Инженер по защите информации в правительственных сетях, служба «Броня крепка». Была. Я – ваш друг в полиции. Была. А сейчас – просто беглец, верно сказал Ян Хэк.

И она прикрыла глаза, пряча непонятную иронию.

Все изумленно пошипели. Какая отважная! Друг в полиции, вот как! Благодаря этой худышке они и спаслись! Кто бы еще мог сломать защиту полиции и заменить данные на агентов? Однозначно тот, кто призван защиту крепить. Вот-вот.

– Всех нас знаешь, да-нет? – уточнила Кошка Мэй осторожно.

Худышка равнодушно повела пальцами.

– Знаю, – не стала отказываться она. – Восемь агентов, да. Универсальные опознавательные номера заменила, да. Одни на другие. Это всё.

Кошка Мэй разочарованно пошипела. Да, так вполне могло быть. Заменить опознаватель – и защита пропустит. Но опознаватель – очень длинный номер, его в памяти не удержать, не предъявить. Опознаватель без базы данных полиции бесполезен. А база данных – там, на небесах. И хорошо, что там.

– Нико, головная профсоюза уборщиц фабричных цехов, – представилась пожилая женщина. – Можно называть – бабушка Нико, я не обижусь. Я не чиновник.

Головная? Ух как интересно! Кошка Мэй заглянула в ее по-змеиному холодные глаза и в очередной раз внутренне выругала себя. Вот где настоящая опасность! А она худышку в прицеле держала! Слышала она в плавнях про бабушку Нико! Бабушка Нико не обижается, бабушка Нико убивает любителей обижать! А она ее в рабство думала загнать! Ох и неприметная убийца!

Кошка Мэй еще раз, с новой информацией в голове, оглядела боевиков и поняла, что задача выявления чиновников и на стандартный шаг не сдвинулась. Ну и кто тут чиновники? Ох и непростая на этот раз попалась группа!

– Кошка Мэй, ты не обижайся, ты хороший лидер, – улыбаясь, сказал урод Чень. – Хороший лидер, да. Но пусть профессор говорит, что делать. Он умный, он знает.

Кошка Мэй задохнулась от возмущения, глядя в его наглые глаза. То есть, получается – она глупая и не знает?!

– Говори, профессор! – робко улыбнулся Толстяк Мень.

Женщина огляделась, наткнулась на выжидательные улыбки – и отступила. Мао-чмао, эта группа подчинится ей! Но – не сейчас. Сейчас надо отступить, лидер должен уметь отступать.

– Не открою большой тайны, если скажу, что мы устали от убийств, – мягко и как-то очень культурно заговорил седоголовый. – Каждый из нас желает себе и своим детям безопасного будущего, это так естественно. На Арктуре безопасного места не найти, там полицаи, там убийцы Аспанбека. Иное дело – новый мир. Как живут здесь? Мы не знаем.

Он замолчал и обвел очень серьезным взглядом слушателей. Внимали все.

– Новый мир велик, а тотальная сеть не обнаружена, – напомнил Ян Хэк. – Может, ее здесь вовсе нет? Тогда в новом мире легко затеряться. И жить счастливо до скончания своих дней.

Все мечтательно притихли. В бесконечных схватках, в бегстве от полицаев как-то позабылось, что можно и просто жить – жить счастливо до скончания своих дней, правильно сказал Ян Хэк!

– Жить было б неплохо, – вдруг опомнился урод Чень. – Но сможем ли? Новый мир – новые болезни! А мой организм слаб! Вот что у меня щеки горят, вот что? И в голове шумит – а раньше не шумело! Чень-блень… мы умираем, братья!

– Не умираем – выздоравливаем, – спокойно поправила Худышка Уй. – На входе вам закачали биозащиту, я инженер, я знаю. Там такой состав – у вас кровь булькает! И все местные болезни жрет. Но голова странно работает от биозащиты, верно. Мы сейчас как дураки. Спать надо, тогда пройдет.

– Бежать надо, а не спать! – облегченно заулыбался урод. – Профессор бежать посоветовал! В разные стороны! Я и с шумом в голове бежать могу, мне бежать шум не мешает!

– Новый мир! – робко улыбнулся толстяк. – Такой большой! И систем тотального контроля нет. Надо бежать, да. В разные стороны. И тогда не догонят!

Кошка Мэй незаметно перевела оружие в стрельбовое состояние.

– Мы – боевики профсоюзных организаций, – напомнила она злобно. – В единстве наша сила, сам Руфес говорил! Все знаем, не спорим? Разделяться нельзя! Новый мир, новые опасности, поодиночке не выжить!

Мастер Чень нахмурился и достал дыродел.

– Кошка Мэй! – прошипел он. – Я плохо стреляю, потому всажу тебе обойму, чтоб наверняка, Руфеса не спрошу! Бежать надо! Карателям наше единство очень удобно, да! Чтоб разом всех убить! У них бронированные леталки, у них взрывалки в каждой руке, скорострелы еще, отравные газы! Все помнят, как бунт давили? Разбегаться надо! На Арктуре станцию возврата быстро восстановят, я мастер-наладчик много чего, я понимаю! И забросят сюда карателей!

Хувентус посмотрел на его бешеное лицо, на Кошку Мэй – и тоже достал оружие…

Десять прицелов заметались, выискивая правильную цель.

– Убрать личное оружие! – приказал седой мужчина так властно, что все невольно подчинились. – Мы как заново родились, нам жить да жить! Кошка Мэй – администратор. Она сразу показала, что администратор, да-нет? Ее слушаться надо. Мы не знаем, что правильно, разбегаться или вместе держаться. Пока не знаем. Изучим мир, верно? И уйдем от места высадки, тоже верно. А Кошка Мэй скомандует, как уходить, что изучать. А потом, если решим, разбежимся.

– Командуй, Кошка Мэй! – подумав, согласно свел пальцы урод Чень. – Пока командуй, во всем тебе подчинюсь. Далеко побежим?

Боевики помолчали, обдумывая предложение, согласно свели пальцы… и мгновенно схватились за оружие, потому что Ян Хэк плавно развернулся и всадил заряд из игломета куда-то вверх.

В настороженной тишине стукнулся о землю комочек пластика и металла.

– Подгляд-глазок! – удовлетворенно сказал Ян Хэк. – Мастер Чень говорил, без подгляд-глазка пусть лоботомники в иные миры ходят. Я подумал: и перед нами должны были пустить подгляд-глазок. Мы же не лоботомники? И стал следить. Мы говорили, а он подкрадывался. А потом – пух-х, как сказал мастер Чень! Больше никто не донесет, куда мы убежали! Последняя ниточка на родину обрублена!

И Ян Хэк спокойно спрятал личное оружие.

– Братья! – вдруг растерянно сказал Толстяк Мень. – Получается, мы действительно сбежали? И нас не догонят? Так это… я счастлив, братья!

И толстяк пустился между деревьями в ритуальный боевой пляс.

Рядом с ним смеялись, размахивали пальцами и раскачивались беглые боевики, и среди них – правительственные чиновники. У правительственных чиновников, кстати, смеяться и плясать получалось даже лучше, чем у остальных. Уж очень им хотелось жить. Кошка Мэй – очень бдительная Кошка, это чиновникам было видно с первого взгляда.

– Цайпань, – угодливо улыбнулся чиновник. – Фэй Цайпань, распределяльщик! Я из команды главного полицая округа плавней!

Распределитель средств полиции всего континента недовольно глянул на него.

– Не помню такого! – отрывисто бросил он. – Чего надо?

– У меня… я заявку вашей помощнице подложил, она сказала…

– Вот у нее и спрашивай! – отрезал распределитель и прошел мимо чиновника в телоподъемник.

Цайпань заискивающе посмотрел на помощницу. Светловолосая большеглазая куколка сочувственно ему улыбнулась и отрицательно качнула пальчиками. Никак. Не приняли заявочку-то! А как было б хорошо получить средства наблюдения да пораспределять! Уже и производитель заплатил ему в торбу, чтоб выбрал их модели, и низшие распределяльщики приготовились поделиться – а теперь что ж, теперь возвращать надо! Или придержать, вдруг да?.. Цайпань ожидающе поглядел на куколку. Та благосклонно водила ноготком по щеке, приоткрыв пухленькие губки и мечтательно глядя в потолок. Понятно. Приглашение к брачным играм недвусмысленное дальше некуда! Чиновник содрогнулся: это сколько ж ей лет, если осветлела?! Старая коряга, гриб-вонючка, а туда же, брачные игрища ей подавай! И ведь подаст! А куда деваться? Хочешь сладко жить, умей… да все умей! Заявочку-то не принимают! Пока не пройдешь помощницу – не примут! Ух. Вот пробьется наверх, он им всем такие игрища устроит!

Цайпань немного помечтал, как бы он поступил с подтянутой корягой на месте ее руковода – а потом подвесил подходящую улыбочку и засеменил на растерзание. Ай-хай, ну не убудет же от него? И, говорят, в главном округе даже у помощниц свои банные комнаты за рабочими кабинетами, и ничего такие комнаты! Ароматными палочками, говорят, отделаны, с намеком! Ну вот сейчас и увидит, к тому все идет! Потом сам всем говорить будет, что там да как. Вот только гриб-вонючка на настоящие игры настроилась, за заявочку-то, ее же уговаривать придется, соблазнять и подкупать – а к ней даже подходить противно, к подтянутой!

Но зато потом он шел на стоянку колымажек хозяином жизни – уверенный, молодой, расстегнув на груди дорогую чифу. [1] Пробегающие мимо работницы низших отделов завистливо поглядывали на него издалека. Приближаться и смысла не было – не их ранга тело! И колымажка [2] у него не простая, а с летательным допуском, и два живощита при ней мнутся, готовые вступиться за благодетеля, и водач колымажки презрительно посматривает на окружающих. Что мечтать, низшим работницам даже водач этой колымажки не по рангу!

Цайпань запрыгнул в распахнутую дверь колымажки и злобно ткнул водача в шею кулаком.

– Опять жара напустил, кастрат! – прошипел он. – Чтоб не напускал! Кастрат!

И еще ткнул, для доходчивости. Водач молча пригнулся, торопливо включил охлаждение в пассажирском салоне. Вот-вот. Слуг не гонять – расслабятся и обленятся! И пусть ветрохладняк восстанавливает норму за пять вдохов – нечего жару напускать!

Живощиты сидели спереди и лениво давали водачу советы – какой рукой руль держать, какой ногой педаль давить. Развлечение нашли, лоботомники, скучно им, видишь ли.

– Вы народ следите! – недовольно бросил им Цайпань. – Через плавни едем, не по предгорьям! И защиту поднимите! В плавнях с мозгами не дружат, закинут тухлую рыбу в салон – неделю отмывать будете!

– Пусть попробует кто! – веско сказал охранник. – Живому внутренности растопчем!

И гигант демонстративно приспустил защиту и привалился под встречный ветерок.

– Как профсоюзный бунт разогнали, храбрых не осталось! – поддержал напарника второй живощит. – Вон как идут по панелям, глаза прячут!

Цайпань совершил усилие, чтоб успокоиться. Живощиты были из серьезной организации и с Цайпанем держались нагло. Да и было б из-за чего спорить, они правы: вон как все глаза прячут! Хоть убивай кого, никто не глянет, не заступится! Вот-вот. Да и что открыто? Салон охранников и открыт. А Цайпань умный, Цайпань защиту у пассажирского салона никогда не опускает!

Машина встала на перекрестке. Закончился рабочий день, и толпа маскулинов перла и перла через улицу. И они еще и не спешили! Прямо перед лобовым щитом застряла парочка: молодой длинноволосый маскулин с паучками в ухе и жизнерадостная нюйка. Нюйка хлопала восторженно ресницами и заливисто смеялась. Маскулин провел пальцем по ее пухлой щечке – у нюйки чувственно затуманились глаза и подогнулись ноги. Юница, а уже из блудодеек! Блудодейки именно так на брачные игры и реагируют, и тело именно для этого модифицируют. Цайпань вспомнил некстати, как презрительно-холодная помощница выгнала его из банной комнаты – и освежиться не позволила, коряга старая!

Чего стоим, кастрат?! – зашипел он в спину водачу. – Леталкой не умеешь пользоваться?! Включай и пошли верхом – давай-давай, в штаб округа!

Молодой водач на мгновение замялся. Над переходами взлетать запрещалось – и правило недавно ввели дурацкое, что за нарушения не хозяин платит, а водач. А как не нарушить, если хозяин требует?!

Цайпань ткнул его кулаком в шею. Машина подпрыгнула, ударилась обо что-то и плавно понеслась вперед-вверх. Цайпань оглянулся: на переходе длинноволосый маскулин держался за плечо и злобно кричал вслед.

– Вернись! – приказал Цайпань.

Живощиты поняли хозяина моментально: выскочили из колымажки и взяли дерзкого в оборот. Парень защищался, как мог, одной рукой, вторая, видно, была поранена взлетавшей машиной.

– Некогда, бросьте! – снисходительно сказал Цайпань.

В воздухе он злорадно усмехнулся. Маскулин остался лежать на переходе, а нюйки и видно рядом не было. Вот-вот.

В штабе ему путь преградил какой-то… из низших. Цайпань отправил его к старшей помощнице – сам он спешил в банную комнату и даже не глянул, кто там и чего. Помощница разберется. У нее опыт и чутье, столько лет на этом месте, коряга светлая!

Начальники отделов трусливо жались у кабинета. Понятно: что-то случилось, ответственности испугались, прибежали с докладами. Вот-вот. Что бы они делали без Цайпаня?

Он не спеша понежился в банной комнате, подышал на террасе. Новенькая нюйка-референт робко суетилась на заднем плане. Пусть суетится. Пусть чифы касается с трепетом. Чифу – это можно. А вот тело – пока нет, пока посмотрим на поведение… и кто у нее родители… и через кого она сюда попала…

– Так что у вас там опять? – наконец спросил он недовольно, развалясь в седалище. [3]

– Пропала группа Инь Бяо, из разведки, – сообщил инженер службы перемещений.

Цайпань безразлично качнул пальцами. Инь Бяо – он ничей, низший из низших. В чем тогда проблема?

– Правильнее будет сказать, группа не пропала, – поправился инженер. – Группа здесь сидит, отправки ждет. Но кто-то с Инь Бяо ушел, одиннадцать агентов.

– Верните! – буркнул Цайпань. – Дайте по шеям, чтоб не путались! Первый раз, что ли? В чем проблема?

– Проблема в том, что инженер по перемещениям докладывать не умеет! – вмешался инженер-экстраполятор. – Не агенты ушли! Мой отдел обработал данные наблюдений: профсоюзные боевики ушли из зоны покрытия и не появились! Нигде не появились! Каратели их уже брать готовились! В то же время ломается защита отдела перемещений и кого-то куда-то пропускает! И не определить куда, потому что в станцию перемещения сунули термитную взрывалку! Нет больше станции-то!

– Целый отдел сутки гадал, что случилось! – огрызнулся инженер по перемещениям. – А мы сразу поняли, что боевики сбежали в иной мир и следы уничтожили! А не докладывали, потому что связь слушали! Если б они включили брехальники, мы бы их за два вдоха утоптали!

Цайпань поморщился. Он все еще не понимал, в чем проблема. Тут средства наблюдения пораспределять не дают, а они со своей работой! Хотя боевики – настоящий прыщ на заднице!

– Уже доложили в главный округ, что последних боевиков затоптали! – преданно глядя в глаза, прошептал подготовитель докладов.

Цайпань испытующе глянул на него. Понятно, кто доложил. И кто успел нашипеть, что сведения ложные. Лоботомник! Цайпаню ничего не будет, Цайпань в команде! Цайпаня спросят только укоризненно, с чего это у него инженеры совсем работать не могут, боевиков упустили, когда в округе средств наблюдения больше, чем людей. И – конец инженерам. И подготовителю докладов – в первую очередь. Цайпань других наберет, которые работать могут!

Он с важным видом потребовал отчеты, получил тут же, покрутил в руках носители информации, не понимая, что с этим следует делать. Недавно в отдел поставили новую технику, и как-то времени не нашлось приглядеться, что там и куда надо жать. Начальники отделов трепетали и прятали глаза – значит, намутили в отчетах, лоботомники!

– Идите! – угрожающе бросил он. – Я посмотрю еще, чего вы тут намутили!

Но посмотреть почему-то не получалось. Он уже и в руках считыватель покрутил, и постучал по нему… Подошла нюйка-референт, смущенно попросила разрешения – и уверенно нагрузила технику.

– Какой отчет раскрыть первым? – поинтересовалась она деловито.

– Давай по проблеме! – великодушно разрешил он.

Что ж, пусть и нюйка потренируется, попробует рулить. Глядишь, и место белесой карги займет со временем.

– Непосредственно по проблеме – отчет отдела экстраполяции, – решила она. – Вот, они смогли снять с уличных глазков изображения убывших, достаточные для идентификации.

Референт покрутила изобразительный шар, и Цайпань заинтересованно уставился на миловидную малышку. Ух, какая зеленоглазая! Интересно!

– Робкая Весна, – бесстрастно доложила референт. – Инструктор по убийствам, снайпер. Предположительно она же – головная профсоюза маскулинов-поваров.

Цайпань вздрогнул и подобрался. Ух. Вот это добыча ускользнула! Головных принято выбивать сразу при обнаружении! Без головных профсоюз – ничто! За такую и в команде сильно пожурят! Сегодняшнее унижение сладким покажется!

А референт тем временем вывела следующее лицо. Скуластая строгая женщина средних лет. И тоже красивая. Интересно!

– Мэй Мао, – сообщила нюйка-референт с невольным уважением. – Кошка Мэй. Мастер-инструктор по убийствам. Головная профсоюза гостиничной прислуги. И профсоюзный лидер нашего округа. Два сезона в розыске, зацепили, когда бунт топтали.

– Вот как! – пробормотал Цайпань, мгновенно вспотев от волнения. – Еще женщины есть?

Нюйка сочувственно поглядела на него и вывела следующее изображение. Маленькая улыбчивая старушка, ничего особенного. Разве что непривычно узкое лицо? Да, кажется, кожа смуглее обычного.

– Тоже убийца? – язвительно спросил Цайпань.

– Она зовет себя бабушка Нико, – помолчав, сообщила девушка. – Про нее мало что известно. Вот… судя по лицу, она с островов. Экстраполяторы считают – с большой долей допущения, – что она из службы собственной безопасности профсоюзов. Может, из руководства. Может, даже главная у них?

– Ну, хоть не убийца, – только и пробормотал впечатленный Цайпань.

– Ушедшие – все убийцы, – неловко, словно извиняясь, сообщила референт. – А бабушка Нико – вообще мастер-инструктор по убийствам предателей.

– Может, они с собой и предателей прихватили? – предположил Цайпань. – Зачем она там?

От страха Цайпань уже ничего не соображал. За бегство такой группы… ух что будет!

Нюйка вздохнула и показала очередное изображение. Цайпань подозрительно прищурился. Опять красивая! Не к добру!

– Полицай-следователь из нашей службы внутренней безопасности, – шепотом сообщила референт. – Главняк! Тоже там. Она ушла под прикрытием, как инженер по защите информации, пособница профсоюзов. А от нас пряталась зачем-то. Отдел экстраполяции ее случайно определил.

– Чтоб ее там затоптали! – невольно вырвалось у Цайпаня. – Вот задница на ножках! Кто пропустил?!

Референт выразительно промолчала. Цайпань понял и сделал заметочку в памяти, что от составителя докладов надо срочно избавляться – пока тот не избавился от самого Цайпаня!

– Остальные беглецы – мужчины! – утешающе сказала нюйка. – И еще трое наших. Говорят, родня начальника отдела перемещений, на заработки пристроились. А может, и четверо, если экстраполяторы подсуетились тоже.

Цайпань представил, к чему приведет соседство работничков с невинной бабушкой из службы безопасности профсоюзов, и сделал отметку в памяти, что надо не забыть принести начальнику отдела соболезнования и утешающий подарочек на поминки родни.

– Давай теперь мужчин, чего там! – безнадежно скомандовал Цайпань.

И с ужасом уставился на изображение. Его он и сам узнал, без подсказки референта! Ян Хэк! Легендарный, неуловимый, безжалостный, безумно храбрый Ян Хэк!

Ян Хэк, – задумчиво сказала девушка и невольно провела ноготком по своим пухленьким губкам, словно блудодейка. – Главный у них! Идеолог, поэт и Голос Народа. Говорит требования профсоюзов всегда он. И что странно, уходит живым, как будто в полиции снайперов нет! Я почему-то думала, он моложе. Такие веселые песенки сочиняет!

– Песенки?! – взвизгнул Цайпань. – Да пошипеть на его песенки! Со слюной! А что он мастер-метатель, ты знаешь?! А что он половину руководства нашего округа загнал на встречу с посмертием, ты знаешь?! Ян Хэк! Что за имя дурацкое? Лоботомник!

– Лоботомник и есть! – тут же поддакнула нюйка. – У него социологические работы имеются, я изучала студенткой – ну просто муть бездоказательная! А вот песенки хорошие, про любовь…

Она снова непроизвольно провела ноготком по губам. Цайпань покосился раздраженно.

– Хотела бы в его спутницы? – с насмешкой спросил он.

– Я не дура, я Высокую школу среди первых закончила! – обиделась референт. – Понимаю, что держаться надо господарей, а не маскулинов, если хочешь жить хорошо!

– А что, хорошо живешь? – полюбопытствовал Цайпань невинно.

– Да неплохо! – независимо улыбнулась нюйка. – Отчим помогает. Он меня любит!

– И кто у нас отчим?

– Распределяльщик портовых складов. Знаете?

Цайпань враз преисполнился благожелательности и кивнул. Знает он, конечно, ее отчима, как не знать! Распределяльщика портовых складов знать полезно всякому! Старый вор! И в предгорьях его дом недалеко, всего на террасу ниже дома Цайпаня! Любит, значит? И часто любит, надо полагать, как такую молодую не любить?

– Вот что! – сказал он, лихорадочно обдумывая внезапно пришедшую мысль. – Это ты хорошо сказала, что держаться надо господарей! Я отчима твоего знаю, почти что дружим! Я тебе самостоятельную работу дам – что тебе у меня референтом засыхать? Доглядальщиком группы преследования убежавших справишься? Знаешь, что сначала надо делать, что потом?

– Справлюсь, мой руковод! – уверенно улыбнулась нюйка. – Особенно если обеспечительная карточка будет, как у штатного доглядальщика!

– А какая еще? – удивился Цайпань. – Мы своих не обижаем!

– А я своя?

Он засмеялся и ласково потрепал нюйку за грудь. Может, она и справится. Сам-то он даже не представлял, с какого боку подступиться к убежавшим боевикам. Да каким боевикам! Ух! Будь это дело тайным, так Цайпань никого и преследовать бы не стал. Сбежали – это практически то же, что умерли! Но вот следователь, чтоб ее там затоптали – или хотя бы потоптали! Она же наверняка чья-то, у них чужих не бывает, слишком вкусное место!

Впечатленный личностью Яна Хэка, он даже не поинтересовался остальными членами группы. Да и зачем, если референт разберется? Для того и референты, чтоб работать. А Цайпань занят, ему средства распределять!

Референт собиралась домой, крутилась перед зеркалосферой, как на выставке самой себя, поправляла якобы чего-то. Цайпань искоса оценил ее. Молода, конечно. Но уже не свежа, совсем нет. Зря ее нюйкой посчитал. Чувствуется что-то уже этакое, презрительно-холодное… словно не нюйка, а осветлевшая секретарша после десятой подтяжки. Хотя к чуфе прикасается трепетно, этого не отнять! Понимает, кто здесь хозяин жизни!

К стоянке колымажек они вышли вместе. У нее оказалась и колымажка хорошая. Цайпань еще раз потрепал ее за грудь и убыл домой, никак не ответив на вопросительный взгляд. Хоть и своя, а рано еще. Пусть пока чуфы трепетно касается. И не больше.

Водач опять сидел в закрытой колымажке. Лоботомник! Проветривать же надо, а то от внутренних запахов голова заболит! Цайпань треснул его по шее, выпихнул живощитов наружу и погнал колымажку к предгорьям. Там, в охраняемой зоне господарей, живощиты не требовались. Хотя, конечно, они там были – потому что жили на нижних террасах. Ничто по сравнению с местоположением дома Цайпаня, но по сравнению с плавнями – недосягаемые высоты! И за эти высоты живощиты были готовы затоптать любого чужака, забредшего в охраняемую зону. И затаптывали. Они тоже понимали, что держаться лучше господарей, если хочешь хорошо жить. Ну, а кто не хочет?

У дома водач наконец-то догадался, за что весь день получал по шее – и торопливо выскочил первым, чтоб открыть хозяину дверцу. Лоботомник. Цайпань насмешливо посмотрел, как водач усаживается обратно в колымажку, как на его лице снова появляется выражение вселенского презрения. Ведь не отгонит машину на ночное обслуживание, сначала сам покатается всласть, понежится под завистливыми взглядами! Цайпань иногда просматривал записи с машины – интересные дела там происходили с женщинами! Как неотразимо на них действовала модель колымажки! Ладно, пусть катается. Своих не обижаем. За нетрудную работу парень и квартиру получил от полиции в неплохом районе, почти что в предгорьях, и женщин имеет неограниченно, и в отпуск ему позволяют съездить на очень дорогой курорт.

По мощеной каменными плитами аллее не спеша шли две нюйки. Судя по короткой одежде, возвращались с тренировочных площадок.

– Папа, приветик! – звонко крикнула одна и помахала рукой.

Цайпань залюбовался дочкой. Вот какую красавицу вырастили! Единственная и любимая Дяньчи-молния, сгусток энергии! И умница какая! Вон как соседу льстиво улыбнулась – понимает, что главному полицаю округа и первому начальнику над отцом угождать почетно!

– Устал? – сочувственно спросила нюйка и нежно провела пальчиком по морщинке на лбу. – Все работаешь? Бунт топчешь? Бедненький, как тебя жалею! А маскулины – лоботомники!

Цайпань с ласковой улыбкой проследил, как дочка, умничка, дарит обаятельный взгляд заинтересованному соседу и легко уходит в дом. Ай да Дяньчи, ради нее и поунижаться перед помощницей стоило, лишь бы дочка жила в семейном дворце в счастье и довольстве!

– Если по закону, так тебя, Цайпань, казнить пора! – хихикнул главный полицай округа, приятельски хлопнув соседа ниже спины. – Опять маскулина на переходе сломал! Все торопишься? Показали мне запись, а как же… хорошие у тебя живощиты, к себе переманю!

Главный полицай задумался и помрачнел. Мгновенно.

– Есть дело, – жестко произнес он Цайпаню в ухо. – Не для записи. Не для доклада. Понятно, да? У распределяльщика всех средств континента дочка пропала. Она сильно странная. Все приключений ищет. То на крыльях в грозу летает. То прицепом за скоростными поездами катается в компании с двинутыми. Еще наркоманка, с блудодеями путалась. А сейчас выдумала по профессии работать, следователем в службе собственной безопасности! Кровь, говорит, застоялась, жить, говорит, скучно! Зато нам ох как весело ее вытаскивать! Но вот не уследили. Она в нашем округе пропала, значит, тебе и искать. Я бы сам, но – дела! И бросить нельзя, и не искать опасно! Справишься?

Цайпань судорожно дернул головой, чувствуя, как страх вползает под дорогую чифу.

– Ну, тогда смотри личико – и вперед! – подбодрил главный полицай.

Цайпань глянул на полученную карту личности – и бездна разверзлась под ним. Из глубины пластинки на него смотрела худенькая, как все наркоманки-блудодейки, женщина. Та самая, которая ушла с группой самых опасных людей из плавней неизвестно куда. Дочь второго по важности чиновника на материке! Ух! За нее не просто убьют – разотрут ногами! Ух! Всех поднять! За работу! Чтоб сдохли, но нашли!

А потом он вспомнил, что в станцию перемещений какой-то лоботомник сунул термитную взрывалку, и в голове у него помутилось. Как он забыл?! А что, если запасной станции в округе нет? А ведь нет, он же сам распределял! Их две было, самоделка от ученых и первый фабричный образец. Он тогда подумал: зачем самоделка? Самоделка взорваться может, как в плавнях часто бывает, и распределил самоделку низшим распределяльщикам. А те разобрали и дальше распределили, там ценные блоки были, и много, потому что в торбу бросили очень хорошо! Он колымажку тогда взял с летательным допуском, радовался, еще, лоботомник! Фэй-чмэй! Что делать-то?!

Главный полицай округа удовлетворенно понаблюдал, как подчиненный, посеревший от усердия, прыгает в колымажку и уносится в штаб на дикой скорости. Этот найдет. Лучше бы нашел, а то сам-то он даже не представлял, с какого боку взяться за поиски. Ну а главного полицая ждала работа приятная – распределять средства наблюдения! Ему уже и производители в торбу кое-чего подкинули, чтоб выбрал именно их, и низшие распределяльщики согласились на хорошую благодарность, а куда они денутся… да и нюйка соседская ждет, в сводчатом окне красиво так стоит! Как ее? Дяньчи-молния, что ли? Ну, действительно молния, старается нюйка. Да и отец ее старается. Лоботомник.

Группа двигалась к строениям. Боевики осторожно переступали через хрупкие ветки, рвали перед собой паутину подобранными прутиками – совсем как на Арктуре паутина! – внимательно поглядывали на деревья и кустарники, провожали тайно прицелами проезжающие колымажки. А недоумение росло.

Первым не выдержал, естественно, мастер Чень.

– Профессор? – почтительно обратился он. – Вот мы идем изучать новый мир. И хорошо идем, мне кажется. Идем хорошо, да, так бы всегда ходить! А изучаем плохо! Потому что не знаем как! Нас на разведчиков не учили! Но ты – ты иное дело, ты профессор! Может…

– Вас учили, – вздохнул Ян Хэк, но остановился. – В школе начал. Всех учили.

Боевики переместились ближе – всем хотелось знать, как так получилось, что их учили, а они и не заметили.

– Есть всего один способ изучения окружающего мира, – терпеливо сказал профессор истину, ему самому надоевшую до невозможности из-за тысяч повторений. – Один, да. Вот… мы идем, смотрим, запоминаем. А когда наблюдения начнут повторяться, сделаем вывод. Так дети мир узнают. И школьники. Единственный правильный путь – но долгий. Очень долгий.

Профессор оглядел разочарованные лица и невесело усмехнулся.

– Понятно, работать не желаем. Не желаем и не знаем, что в умелых руках этот базовый способ дает удивительные результаты. Вот мы идем, хорошо идем, как говорил мастер Чень, а наблюдения копятся себе. Вот мастер Чень паутину палочкой порвал, молодец. И маскулин Мень тоже порвал, и тоже молодец. Все порвали, одна Ики идет в паутине. Интересно, верно? И вот-вот можно будет сделать вывод…

И Ян Хэк неприятно улыбнулся в закаменевшее лицо нюйки.

– Дура, вот каков вывод! – пробурчала Кошка Мэй.

Ян Хэк посмотрел, как разгладилось после оскорбления лицо Ики, и неопределенно качнул пальцами.

– А в Высокой школе иное говорят! – бросила Худышка Уй – и ответила презрительным взглядом Кошке Мэй.

– Да пошипеть на Высокую школу, – спокойно отозвался Ян Хэк. – Высокая школа – кормушка чиновничьих деток, там, чтоб угодить, всё сказать готовы. А метод – один, истинные ученые его знают. Вот идем мы, хорошо идем, запоминаем и в память складываем, да не просто так, а с сортировкой. А потом раз – и передних убивают. Оказывается, нельзя здесь хорошо ходить, и никак нельзя, запретная зона. А задние смотрят, запоминают. Когда всех убьют, последний сделает вывод, что такое запретная зона, как выглядит, детям своим передаст. Группа снова вперед пойдет, из-за другого погибать станет. Почему, думаете, среди ученых смертей так много? Впереди идут, вот поэтому. Когда перемещатель делали, верно, многие погибли… а теперь наша очередь.

Седоголовый профессор оглядел оружие, появившееся в руках у боевиков, и сердито отмахнулся пальцем.

– Только у нас, ученых, редко бывает возможность собирать данные, – сухо сообщил он. – Всё торопят, результаты требуют. И мы научились работать быстрее. Эффективнее, да. Можно строить пространство допущений. Пространство непротиворечивых трех – самое простое. Вот… мы идем, а нас не убивают. Это раз. И до нас тут ходили, даже тропка есть, а трупов нет – это два. Предупреждений, что убьют, нет, пусть не для нас предупреждений, для местных. Водач последней колымажки на нас смотрел, не крикнул, отвернулся. Это три. Значит, можно идти, не убьют. Что и предлагаю делать.

Боевики неуверенно зашагали вперед.

– Правда, если ошибка в исходных – сразу смерть, – невинно добавил Ян Хэк. – Может, тут не убивают, а едят? И сейчас просто за специями все поехали, вон водач как смотрел.

Боевики остановились.

– Ян Хэк шутит! – сердито вмешалась Кошка Мэй. – Нашел когда шутить! Людей биозащита жрет, в голове шумит, а Ян Хэк шутит! Лоботомник! Тебя как ученого спрашивали? Отвечай как ученый!

– Как ученый предлагаю сократить путь познания. Все, что предки говорили детям об опасностях мира, заключено в языке. Нам нужен местный язык. И дружественный носитель языка, согласный обучать. Это – самый первый шаг, без него никак.

– Носители языка под деревьями не валяются! – озабоченно сказала Кошка Мэй. – Все слышали, поняли? Идем к людям – искать друга!

Получив внятный приказ, боевики ободрились настолько, что даже посмели выбраться на дорогу и зашагали цепочкой по краю. Кошка Мэй довольно качнула пальцами. Что бы делал этот сброд без лидера? Люди вообще без лидера себя неуютно чувствуют. Потому и нужны такие, как Кошка Мэй. Нужны, незаменимы, высоко ценятся. Ученые не так нужны, например.

– Я Высокую школу среди первых закончила, чтоб ты знал! – негромко сообщила она профессору. – И скажу, ты странное выдумал! Методов познания мира много, так все в Высокой школе говорят! Эксперимент, к примеру, вот.

– Потому весь Арктур знает Яна Хэка, и никто твою Высокую школу! Отступись, Кошка Мэй! – предостерег седой.

Кошка Мэй в который раз внутренне выругала себя. Никто, значит, пожилой? А он, может, сам Ян Хэк? И он сам говорил, что Ян Хэк, два раза даже, а она, дура, не догадалась поверить! Как такого подчинить?!

Женщина обдумала ситуацию со всех сторон – и с сожалением признала, что подчинить никак. Убить бы, да нужен ученый. Да как бы он сам первый не убил.

Женщина еще обдумала ситуацию – и решила с ученым дружить. Если убить никак, остается дружить, хотя хочется-то с хувентусом, еще как хочется!

– Что скажешь о мире? – доброжелательно оскалилась она. – Ян?

– Собираю данные, Мэй, – рассеянно пробормотал профессор, глядя под ноги. – Собираю, да. Выводы – нет, пока нет. Странные данные…

Кошка Мэй удивленно огляделась.

– Люди – как везде люди! – убежденно ляпнула она.

Профессор промолчал.

– Твое пространство допущений очень даже работает! – не сдалась она. – Вот… воздух сух – мы в предгорьях. Людей мало – мы в предгорьях. Все на колымажках перемещаются – мы в предгорьях! А как выйдем из предгорий – так и встретим друзей!

Ян Хэк поднял наконец голову и уставился на женщину. Глаза в мелкой сеточке морщин смотрели холодно и безжалостно. Кошка Мэй чуть не схватилась за дыродел, еле сдержалась.

– Пространство допущений – игрушка, не более! – тихо сообщил он. – Игра со знакомым, вот что это. Мы допущения из своего мира берем. А здесь иное.

Женщина еще раз огляделась – и неуступчиво сжала пальцы. Что – иное?! Вон господарь за забором презрительно на бродяг косится, морда шире плеч, как у всех господарей! Вон колымажка бесшумно крадется, морда у водача презрительная, как у всех водачей! Здесь как везде!

– Здесь – иное! – прошипел Ян Хэк. – Вон тот – не господарь, он иное! Вон то – не колымажка!

Женщина перепугалась не на шутку. Неадекватный профессор – что может быть хуже для беглецов?

– Не понимаете! – злобно сказал старик. – Никто не понимает! Ты первой в Высокой школе была – да не училась там!

А вот это было действительно опасно. Откуда он знает? Кошка Мэй Высокую школу вспоминала неохотно, с внутренним стыдом. Как у нее получилось быть среди первых и ничему не научиться? Она поражалась, и профессора поражались тоже. Среди первых ставили, потому что всё учила – но поражались. Только Ян Хэк этого никак знать не мог. На лице такое не пишут.

– Метод один – да сложный очень! – прошипел профессор. – С ним надо уметь обращаться! Никто не умеет! Факт к факту, Мэй! Да не какой попало, какой попало не годится! Кошка Мэй, красивая как дикая кошка Мэй – факт? Да! Талантливый администратор Мэй Мао – факт? Факт, да не один, а древо фактов! Блудодейка Мэй, да? Беглый боевик Мэй, да? Да?! Ты знаешь, что бывает, когда факты не складываются? Не зли меня, женщина! Ты жива потому лишь, что Яну Хэку талантливый администратор в группе необходим!

Он еще побуравил ее бешеным взглядом – и отвернулся.

– Всё иное, – пробормотал он. – А времени у нас – два стандарта солнцехода. Не найдем друга – свернем на бандитскую судьбу, а там и посмертие рядом. Если есть чем поддержать силы – делись, талантливый администратор Кошка Мэй. Ты должна была об этом позаботиться.

Женщина озабоченно постучала пальцами. Она и сама понимала, что времени у них почти что нет. Биозащита дурманила голову и жрала силы, и скоро их зашатает от жажды и усталости. А что здесь можно принять внутрь? Вон те ягоды у каменного забора? Э, среди боевиков дураков не осталось. В предгорьях такие ягоды специально садят, чтоб бродячие дети травились, то все знают! Кто-то должен показать, что здесь едят. Друг, да. Умен Ян Хэк, главное сразу выделил. Значит, и в остальном прав – здесь всё иное. И не продержатся они два стандарта солнцехода, вот как получается. Не выйдут они из предгорий, не увидят родные, до ненависти знакомые плавни, не упадут в поддерживающие руки местного профсоюза! А вот полицайская леталка запросто появится и утащит их в узилище, полицаи везде есть, полицаи от грязи самозарождаются, как смеялся урод Чень!

Она еще постучала пальцами – и достала упаковку. Совсем обычную упаковку, лекарства в таких бывают, и наркотики, и… и яды, конечно.

На ладонь выщелкнулся оранжевый квадратик. Безобидная жевалка.

– Возьми, Ян, – буркнула женщина. – Пусть все возьмут и съедят. Это стимулятор. Такие в императорской гвардии ели, не бойтесь!

– Ну и где та императорская гвардия? – проворчал урод Чень и подозрительно обнюхал пластик. – Всех выбили, всех до одного!

– Ешь, бездомник! – улыбнулась Кошка Мэй.

– Я-то съем! Я всё съем, так мне от биозащиты плохо! А запить? Из лужи, да?

На урода посмотрели с таким презрением, что он даже смутился. Ребенок и тот знает, что в предгорьях из луж не пьют! В предгорьях лужи не водой полнятся, а моющими средствами, от луж умирают! А в плавнях ниоткуда не пьют, кстати, где в плавнях на улице воду найдешь?

От стимулятора действительно стало легче, и лишь тогда они поняли, как им плохо было раньше. А сейчас что? Сейчас идти можно, и не шатает. Даже говорить можно и по сторонам смотреть.

Вот тут они и вынеслись всей стаей. Раньше глухо рявкали за заборами, а теперь вынеслись! Личные твари господарей решили устроить себе охоту!

Оцепенев, они смотрели, как к ним бегут и сдавленно рявкают страшные зубастые создания.

– Иное, говоришь? – оскалилась Кошка Мэй и выхватила дыродел. – Здесь как везде!

Следовало подпустить ближе и бить в упор, чтоб наверняка. Дыродел – оружие самозащиты, предназначен для узких проходов, темных комнат, не для охоты в горах, но Кошка Мэй решила подготовиться заранее. Она уже сталкивалась с личными тварями и знала, насколько они быстры.

– Хэк-члек! – страшно выругался профессор, поднял с дороги комок земли и запулил по головной твари. Та попробовала увернуться, но профессор оказался прекрасным метателем. Тварь завизжала и бросилась назад. Тут и Кошка Мэй хладнокровно разворотила грудину самой крупной зверюге. И поняла, что прав в очередной раз профессор – не твари это. Твари не стали бы с воем удирать в разные стороны, твари их уже рвали бы на куски. А эти – удрали. И зарявкали трусливо издалека.

– Сунь-члюнь! – обреченно подвел итог хувентус. – Убили. А твари-то ой-йо сколько стоят. Сейчас как налетят полицаи, как поволокут в узилище! Что делаем, братья? Разбегаемся?

– Знаешь, куда бежать? – оживился мастер Чень.

Хувентус замялся. Не знал он, куда бежать. И даже догадаться не мог, очень здесь все было непонятно. Если это предгорья, то где тенистые аллеи, где рощицы вкруг задумчивых прудов? Где чистенькие спортивные площадки? Где нарядные и причудливые школы начал? Разве господари так живут? Дорога, а вдоль дороги заборы, и ничего больше. Куда бежать, где прятаться? Непонятно.

– Дальше идем! – решила Кошка Мэй. – Профессор сказал друга искать.

Они прошли мимо дергающейся в луже крови твари. Из-за забора за ними следила недовольная господарская морда, холеная и невыразительная, как у всех господарей. Кошка Мэй только один взгляд на него бросила и сразу поняла, что здесь друга не найти.

Они шли, и им становилось все хуже. Наверно, не стоило есть стимулятор без воды. Кошка Мэй оглядела группу и недовольно скривилась. Может, среди них и были чиновники – но не готовы к заброске в чужой мир оказались все. В новый мир следовало прежде всего брать воду и еду, вот как! Понятно, почему боевики ушли налегке: никакой пост охраны не пропустил бы в здание полиции типа с мешком еды из ближайшей пробегаловки, хоть сколько раз совпадет опознавательный номер! Спецагенты все необходимое для разведки получали с особых складов. Но боевики – не спецагенты, где что получать, не знали, вот и ушли с пустыми карманами. Так что с боевиками понятно. А с чиновниками – нет! Чиновники должны были получить всё со складов! Но вот не получили.

Новый мир – новое знание, успокоила себя Кошка Мэй. Может, сглупили чиновники? Когда о собственном благе думаешь, не о работе, глупости обычно и получаются, еще какие глупости! Еда – это же так просто на Арктуре. Подходишь к любой пробегаловке, суешь обеспечительную карточку – ешь и пей! Нет обеспечительной карточки – идешь к любому маскулину, от него к бойцу профсоюза, и вот ты уже работаешь, а вечером, как и положено на всем Арктуре, расчет обеспечительной карточкой. Ну а пробегаловки на каждом шагу торчат! Но вот идут они по новому миру уж которую тьму стандартных шагов, а пробегаловок не видно. И становится понятно, что оружия следовало брать поменьше, а воды хоть сколько-нибудь! Вот что это воздух дрожит, и земля покачивается, и предметы не всегда четко видны? Нет у них в запасе двух стандартов солнцехода, вот-вот падать начнут!

Может, поэтому, когда их окликнули, Кошка Мэй свернула не задумываясь и не проверив прицелом дыродела, кто там их окликает. Просто сразу подумалось: друг. Потому что если не друг – им конец. Без друга они еду и воду скоро силой возьмут, а дальше – местные полицаи, погоня и скорая встреча с посмертием.

Пыльный маскулин смотрел на них требовательно и что-то говорил. Забавные и совершенно непонятные звуки лились сплошным ручьем.

Кошка Мэй устало ему оскалилась. Друг! Потом кое-что царапнуло несоответствием сквозь дикую слабость. Друг прежде всего должен сделать что? Напоить, накормить и спать уложить! Но ничего подобного маскулин явно не собирался делать. Смотрел на них, говорил без остановки и… и все. Кошка Мэй растерялась. Она была согласна, что здесь – все иное. Да, иное. Но не настолько же! Друг – тот, кто при первой встрече поможет питьем и едой! Это – классическое определение друга, известное чуть ли не с зарождения цивилизации! По крайней мере, в мифах о Черном Аркане друзья упоминаются, и не единожды! Да что друг?! На всем Арктуре не найти ситуации, чтоб разговоры велись за пустым столом! Предложить глоток воды и кусок еды – что может быть естественней? Говорят, господари в своих дворцах могли гостю даже жевалки не предложить – ну так они уроды, продавшие за власть самих себя, с ними понятно! А остальной Арктур жил по законам Аркана!

Кошка Мэй сосредоточилась. Она – лидер, и никто более! Если она сейчас не поймет, что делать, остальные тем более не поймут! На ней – огромная ответственность! Ей падать нельзя!

Судя по всему, маскулин сооружал один их тех заборов, что тянулись вдоль дороги сплошными лентами. Женщина мучительно напряглась, пытаясь понять логику процесса, и разочарованно отступила. Ей в жизни не сообразить, для чего нужны груды земли под ногами, ямы, трубы, торчащие вверх на высоту стандартного роста – а уродливая штука в руках маскулина, на ее взгляд, вообще выглядела как бутафория для дешевого кошмарика.

Кошка Мэй еще в Высокой школе поняла, что истины многих профессий для нее сокрыты навсегда. Поняла – и стала отличным администратором. А что делать? Не умеешь производить – управляй теми, кто производить умеет! Так что в рабочем процессе она разобраться не смогла – зато сразу отметила, что маскулин – один. А труб – много, и торчат они вкривь и вкось…

– Братья! – хрипло сказала она. – Ему нужна помощь, вот как получается. Понимаю, странно требовать помощи от умирающих, но здесь все иное… надо помогать, братья. Это наш единственный шанс войти в местную жизнь, до другого не доживем. Работаем, братья? Найдется средь нас умник, который поймет, как тут строят? Лучше, чтоб нашелся и разобрался – и быстро разобрался! Дура Ики уже на ногах не стоит!

– Разберемся, Мэй! – устало откликнулся урод Чень, и она почувствовала к нему невольную признательность.

Как странно получалось в этой группе! Урод Чень, главная проблема Чень – и без колебаний поддерживает ее! Вон как осматривается уверенно! Глаза слезятся, лицо от биозащиты горит, скоро сам упадет – но держится так мужественно и твердо, что даже на душе становится тепло. Этот точно во всем разберется, и быстро разберется!

– И очень даже понятно! – пробормотал мастер Чень. – Это – несущая конструкция. Низ делается из самотвердеющей смеси, так и на Арктуре часто делают. Значит, где-то тут стоит станция приготовления смеси. Я, правда, ее не вижу. Значит, надо искать… Ага, а трубы надо ставить в смесь очень ровно, в одну линию и без наклона! Следовательно, должны быть стандартные зажимы для каждой трубы с возможностью регулировки. Я, правда, их тоже не вижу… Ну и обычной мерялки достаточно, чтоб выставить забор по координатам единой реперной сети планеты – и ее я не вижу тоже!

– Мастер Чень! – изменившимся голосом сказал Толстяк Мень и указал пальцем.

Открыв рот, мастер Чень пронаблюдал, как абориген, не переставая журчать, принес и высыпал в уродливый ящик несколько носильных емкостей мелких камней, песка, вытряс из мешка, подняв клубы едкой пыли, туда же серого порошка, налил пару носильных емкостей воды и взялся с трудом перемешивать субстанцию чем-то… ну, очевидно, орудием труда.

– Значит, даже так? – выдавил наконец мастер Чень. – Ай да станция… ну, если так – значит, так! Мень, брат мой, ты тверже всех стоишь на ногах! Вон валяется… то же, что и у аборигена в руках. Возьми это, помоги аборигену месить. И запоминай, сколько чего сыпать!

Урод обернулся к Кошке Мэй с совершенно диким видом.

– Ай да станция! – выдохнул он в порыве чувств. – Мэй, ну так не может быть! Тут колымажки ездят, мы все видели! А вон в небе инверсионный след от леталки! Но почему смесь готовят палками?! Даже у нас на Островах…

– Мастер Чень! – испуганно сообщил Мень. – Эта штука почему-то у меня в руках проворачивается сама! Так должно быть?

– Так не должно быть! – вздохнул урод и потер слезящиеся глаза. – Сожми крепче, ты же сильный! Ай да станция… так. Я, кажется, понял юмор нового мира. Братья, очистить путь вдоль ямы и выровнять бугры! Нам эту смесь сейчас придется таскать руками в носильных емкостях, или я не мастер Чень! Интересно, как же тогда здесь выглядит простейшая мерялка с привязкой к реперной сети? Или, к примеру, зажимы для труб? Хотя бы зажимы должны быть, как без них ровно выставить?!

Действительность превзошла самые смелые ожидания мастера Ченя. Зажимов для труб не оказалось вообще. И вообще ничего не оказалось из предположенного мастером Ченем. Разобравшись в нехитрой процедуре, они намесили самотвердеющего состава. Еле передвигая дрожащие ноги, перетаскали состав в длинную яму. После чего абориген прошелся вдоль будущего забора и выставил трубы вертикально и в ряд. Просто воткнул в состав, и все. Причем единственным измерительным инструментом для него являлся, и мастер Чень готов был поклясться в этом, широко открытый правый глаз при одновременно прищуренном левом!

Их мотало и тошнило. Проклятая биозащита убивала буквально на ходу. Если б они легли и поспали… но кто бы позволил им поспать? Абориген непрестанно журчал и глядел очень требовательно. Они еще смогли убрать и выкинуть в яму остатки самотвердеющего состава. Потом унесли под навес мешки с серым порошком. Почистили песком и технической водой носильные емкости. А абориген всё не расплачивался за работу. Журчал что-то, махал рукой куда-то далеко, бродил по стройке и не расплачивался. Кошка Мэй озабоченно оглядела группу. Плохо было всем. Дура Ики потеряла сознание, и Робкая Весна осторожно пыталась привести ее в чувство. А не надо было хвататься за носильные емкости! Они же страшно тяжелые! Думала, так быстрее воды дадут? Дура, если так думала! И профессор держался в сознании из последних сил. Да и сама Кошка Мэй, если честно, стояла на ногах только потому, что требовалось довести дело до конца. Довести до конца, да. А как? Она не знала.

– Ян! – позвала она хрипло. – Ян Хэк! Ян… надо, Ян!

И профессор очнулся. Огляделся мутным взглядом, тяжело поднялся, доплелся до емкости с технической водой и упал в нее лицом. Кошка Мэй внутренне выругалась и бросилась его оттаскивать. С другой стороны в плечи профессора ухватился урод Чень.

– Я не пью, братья! – прошептал профессор, обвиснув у них в руках. – Яна Хэка жаждой не скрутить! Я… показываю аборигену, что нам нужно. Вдруг он не понимает, что мы страдаем от жажды? Может такое быть?

Кошка Мэй обменялась диким взглядом с мастером Ченем. Это каким извращенным садистом надо быть, чтоб не заметить страдания людей у себя под носом?!

Профессор усмехнулся и удовлетворенно развел пальцы. Рядом с ними стоял абориген с чистой носильной емкостью, полной воды.

– Ай да новый мир, – странным голосом сказал урод. – Хотел бы я посмотреть на местные законы Аркана. И на того, кто их составил.

Потом они пили. Это было восхитительно! Они пили, и жажда неохотно отступала. И так же неохотно отступала тупая хмарь из головы. Видимо, гвардейскому стимулятору действительно требовалась вода.

– Я благодарна тебе, Чень, – пробормотала Кошка Мэй. – Благодарна вся.

– Обращайся и впредь, – буркнул урод и неловко обнял ее за талию.

Она привычно уткнулась в его грудь, невольно отметив, что мастер – очень высокий, оказывается, совсем как императорский гвардеец. Высокий, сильный и надежный. Потом представила, как она, дико красивая Кошка Мэй, смотрится рядом с уродом, и торопливо отстранилась.

Потом она шла вместе с аборигеном куда-то по дороге. Абориген явно сердился. Но сдерживался на удивление, ни одного раздраженного взмаха пальцами! Там, где они так необдуманно пристрелили господарскую тварь – она, кстати, так и валялась у дороги, никто не прибрал! – абориген подошел к изогнутой трубе, торчащей прямо из земли, покрутил – и полилась прозрачная вода. Кошка Мэй потрясенно уставилась на струю. Льется просто так, прямо на землю? Мэй-чмэй! Здесь что, вода бесплатная?! А они чуть не умерли рядом с общественным водоразбором! Что говорил абориген, женщина не поняла, но перевела тем не менее без труда. Дураки, вот что он говорил, как не понять! На Арктур бы его, умника, в плавни!

Они еще шли куда-то долго. В небольшом заведении – типичной пробегаловке! – абориген набрал… чего-то. Набрал, расплатился странным образом, чуть ли не натуральным обменом, сунул набранное в руки Мэй, недовольно дернул плечом и ушел. Ушел торопливо, словно стыдился быть рядом с ней! Кошка Мэй так растерялась, что даже не решилась его догнать. Бросить наемного работника в незнакомом месте – как так можно? А местные бандиты? А молодежные банды? Ведь есть же здесь молодежные банды, они везде есть! Ох и новый мир. Теперь и она, как мастер Чень, мечтала встретить местного создателя законов Аркана – и пристрелить его без разбирательств.

Она все же смогла найти обратную дорогу. Она – Кошка Мэй, у нее ум тренированный, память цепкая, глаза острые! А вот дура Ики не вернулась бы. Что, местный маскулин и ее бросил бы?

Видимо, боевикам пришла в голову та же мысль, потому что встретили ее недоуменными взглядами.

– Маскулин без тебя ушел? – наконец решил уточнить урод Чень. – Ох и странный мир. Он живет на соседнем участке, недавно туда прошел, я видел…

И мастер Чень холодно прищурился.

– Здесь – все иное, братья, – устало сказала Кошка Мэй. – Не спешите судить. Ни судить, ни стрелять. Может, он вообще герой, мы не знаем. Пока не знаем. Но кажется мне, помощи здесь мы ни от кого не получим – и рассчитывать можем только на себя. На себя – и друг на друга. Вот так получается.

Она огляделась. Ей нельзя терять голову. Всем можно, а ей нельзя, она лидер. И хочет быть им и впредь.

– Остаемся здесь, братья! – решила она. – Нас наняли на работу – должны обеспечить жильем, едой и водой. Мы имеем право здесь жить! Вон тот навес, где сложен самотвердеющий порошок – там же осталось свободное место? Нарвем… что тут растет? Вот этого и нарвем. Уложим в кучу и на ней переночуем.

Она получила полный набор ошарашенных взглядов и криво оскалилась.

– Не ночевальные ячейки, вижу-понимаю! Но у нас нет выбора, да-нет?

Урод Чень первым согласно усмехнулся, дружески потрепал ее за высокую грудь и отправился рвать по участку что под руку попадется, остальные потянулись за ним. Кошка Мэй благодарно ему оскалилась. Как странно – умный, гордый урод Чень, и так ее поддерживает!

Они еле управились до темноты. Но управились. А урод Чень действительно оказался наладчиком много чего, потому что смог сообразить, как включить местный осветительный шар! Они лежали на кучах травы, блаженствовали, и силы потихоньку возвращались к ним. Кошка Мэй прикрыла глаза. Она смертельно устала, а требовалось завершить еще одно дело.

– Ики, ты пришла в себя? – спросила она. – Отлично. Ики, мне кажется, вон то, что я принесла – еда. Говоришь, в пробегаловке работала? Корми группу. Но прежде надо убить чиновников, раз сами не признаются! Есть предложения, как это сделать?

Ответом ей была растерянная тишина. Про чиновников-то все и забыли. Если кого и хотелось убить, так это местного маскулина, но его Кошка Мэй как раз убивать запретила.

– Мы в новом мире, – наконец сказал Ян Хэк. – Одни, и никакой надежды на помощь профсоюзов. Может, их вообще тут нет? Тогда нам надо держаться друг друга, помогать на первых порах и поддерживать, иначе не выжить. Но чиновники – постоянная угроза, они со страху и убить способны. Или подать сигнал на родину, да-нет? Откуда нам знать, какие у них приборы в распоряжении? Поэтому я предлагаю поочередно раздеться и проверить одежду каждого. И отдать все приборы и оружие Кошке Мэй. Кошка Мэй – талантливый администратор, кому доверять, как не ей? Без оружия и приборов чиновники не опасны. Не опасны, да, а наоборот – очень дружелюбны. Вокруг – чужой мир, не забывайте. А мы все как-никак друг другу родня.

Все призадумались. Расставаться с оружием не хотелось никому.

– У нас нет выхода, да-нет? – напомнил Ян Хэк. – Надо раздеваться, братья!

– Можно, я первый разденусь? – оживился хувентус. – Я умею раздеваться очень артистично, вам понравится!

– Я бы хотел первой увидеть инженера Уй, – мягко сказал Ян Хэк.

Установилась озадаченная тишина. Понятно, что Ян Хэк неспроста требует некой очередности – но логика выбора от всех ускользала. От всех, кроме самой худышки Уй.

– Ян Хэк, говорила тебе, что ты старый гриб-вонючка? – насмешливо осведомилась она. – Нет? Так вот говорю! На юницу тянет поглядеть, извращенец? Это позорно, не находишь?

– Уй, раздевайся, – сказала Кошка Мэй и нахмурилась.

Юная женщина независимо выступила в центр. Провела рукой по брюкам, с вызовом глянула на Яна Хэка – но взгляд ее пропал впустую. Мужчина почему-то внимательно смотрел на бабушку Нико, как будто телепатически с ней совещался. Но телепатии не существует, так? Уй рассердилась и уже без кривляний скинула брюки.

– Красивые ножки! – простодушно ляпнул толстый Мень. – Мне нравятся! Уй, а зачем ты носишь дорогое белье? Все равно же под брюками не видно?

– А меня раздевают иногда перед мужчинами, вот ак сейчас! – огрызнулась Уй и расстегнула фиксаторы.

Трусики скользнули вниз. Женщина переступила, освобождая ноги, взялась за отворот верхней рубахи… и в ее руке оказался полицейский скорострел.

– Чень, не дергайся! – тут же предупредила она. – Посмотри за спину!

Урод аккуратно обернулся – молчаливые якобы грузчики держали оружие наизготовку. Мгновения, когда мужчины – и женщины тоже! – следили за трусиками, им хватило, чтоб незаметно достать скорострелы. И вовсе им не помешали могучие кисти – у живощитов и должны быть такие!

– Я считала, вы выведете меня на главаря – Руфеса, верно? – а вы действительно беглецы и ничего более! – с презрением сказала полуголая женщина. – И над каждым смертный приговор! Сунь, вызывай карателей! Я думаю, твои жучки в порядке! Хорошую технику жалко жечь, верно? Вызывай, пока не встретился с посмертием!

Долговязый Сунь замялся, но поглядел на скорострел и медленно потянулся за брехальником. И события понеслись стремительно! Ян Хэк не глядя подцепил ногой пустую емкость и мгновенно залепил ей в лицо Худышке Уй – полицайка отбилась, развернула в сторону профессора оружие – Кошка Мэй, дико ощерившись, выбила скорострел из ее руки и хлестнула кулаком по виску – Здоровяк Мень рванул на себя блудодея, так закрутив ему руку с жучками, что у хувентуса пальцы затрещали – а «грузчики» медленно упали на земляной пол. Бабушка Нико ткнула одного и другого ногой – мужчины были навсегда и бесповоротно мертвы.

– Малышка, я бы на твоем месте пользовалась парализатором! – укоризненно сказала старушка нюйке из пище-сидельни.

Бабуся изящно обошла тот факт, что одного-то оформила она сама – и тоже на встречу с посмертием. Маленькая красавица дико сверкнула глазами и молча направила дыродел на скорчившуюся Уй. Ян Хэк мягко шагнул вперед и заслонил женщину.

– Бабушка Нико, осмотрите полицаев и отправьте в мир иной! – распорядился он. – А ты, Уй, брось притворяться! Мэй несильно тебя ударила! Или ты раздеваться до конца стесняешься? Давай-давай, немного осталось! Основное сняла!

Женщина выпрямилась и упрямо отвернулась.

– Я помогу тебе, – решил Ян Хэк и взялся за фиксаторы рубахи.

Уй безучастно позволила себя раздеть. Под рубахой оказался целый арсенал спецсредств на разгрузке. А уже под ним обнаружилось прелестное юное тело в прозрачном тельнике.

– Плечи узковаты! – ревниво заметила Мэй.

Ян Хэк рассмеялся и ласково провел ногтем по щеке злобствующей женщины. У Мэй на мгновение затуманились глаза и дрогнули ноги. Правда, она тут же опомнилась и треснула охальника по руке. Блудодей, несмотря на опасность ситуации, заулыбался подруге по ордену.

– Ян! – возмутился Здоровяк Мень. – Скажи, что с блудодеем делать, и потом уж играйся!

– Раздевай! – улыбнулся Ян Хэк.

– Э… я лучше сам! – подал голос Сунь. – Мень не сможет раздеть так артистично, как я! Никакого наслаждения ни ему, ни мне!

– Я бы на твоем месте не шутил, полицай! – грозно посоветовал Мень, но захват все же убрал.

– Ты просто про мое место не всё знаешь! – огрызнулся юноша, скидывая одежду. – Это называется – напросился к родне подзаработать! Думал, буду сидеть на базе, брехальники слушать, а здесь раздевают, вот-вот потопчут!

– Да кому ты нужен, блудодей конченый? – покривился здоровяк.

– Всем! – мгновенно отозвался Сунь. – Всё, я гол, как только что из мамы! Забирай тряпки!

– Ну тогда и я разденусь! – вдруг сказала молодуха Ики.

– Зачем, ты уже четвертой будешь… или пятой? – взялся отговаривать Мень – и недоуменно замолк.

– Я тоже родня полицайская! – криво усмехнулась нюйка. – Думаю, Ян догадался? Заберите кто-нибудь игольник и висюльку, больше у меня ничего нет. Я поварихой в группу шла.

– Ян, эти двое чистые! – удивленно сказал урод. – Действительно просто родня? Мэй, погляди и ты, вдруг чего заметишь?

– После наладчика? – усмехнулась женщина. – Вряд ли. Разве что… говорят, есть специальная ткань…

– Просто слухи! – качнул пальцами Чень. – Как генератор – да, это может быть. При ходьбе вырабатывается достаточно энергии, чтоб заряжать носимые устройства. Вот Уй такое носит, но и я тоже. Уверен, что и ты…

– Не дождешься! – отрезала беззлобно женщина. – Раздеваться не стану! И так лишних нашли!

– Ян! – напряженно сказала малышка из пище-сидельни. – Отойди! Уй – полицайка-главняк! Ее посмертие дожидается!

– Чень, отбери у психопатки оружие! – сердито распорядился Ян Хэк. – И… тихо! Идут сюда!

Бабушка Нико мгновенно и бесшумно переместилась к двери. Мастер Чень одним движением сгреб арсенал Уй вместе с ее одеждой и отступил к стене.

Они вломились в сарай уверенно и нагло, трое здоровых мордастых мужчин, по виду так настоящие господари. Вломились – и замерли, увидев обнаженную худышку Уй, которую держал за плечо Ян Хэк.

– Ян, они у меня на прицеле! – прошептал от стены урод Чень. – Стрелять?

– Ждем! – прошипела Кошка Мэй, чувствуя, как власть снова выскользает из рук. – Здесь все иное, не забываем! Может, они пришли с миром? Может, даже с помощью?

Один из пришедших заревел и ударил с размаху хувентуса по лицу. Сунь благоразумно улетел в кучу травы и не встал оттуда. Какой смысл лезть в драку без игольника?

Бабушка Нико беззвучно возникла за спинами пришедших, быстро прикоснулась к широким спинам раз и другой – и обидчиков хувентуса не стало. И наступила очень неприятная тишина. Все понимали, что бросили вызов новому миру – и тем самым развернули свои судьбы снова на путь борьбы и смерти. Но ведь не хотели!

– Сунь-члюнь! – наконец раздался из травы голос блудодея. – Опять?! Разве поживешь с вами счастливо до конца своих дней?! Уйду!

Хувентус поднялся, держась за лицо.

– Если хотите жить мирно, убивать нельзя! – завопил он. – Особенно – местных! Поменьше гордости, поменьше! Подумаешь, ударили! Ну побили бы нас, ну и что? Ну худышку Уй растянули бы на травке – ну и что? Зато дальше жили бы спокойно! А теперь за нами все полицаи этого мира станут гоняться! Еще все друзья убитых задумаются, куда делись три господаря! Задумаются – и быстро догадаются про нас! Эти-то приходили просто побить, а другие придут толпой и с оружием! С полицаями даже придут! Но бабушка Нико – гордая бабушка, убивает-не задумывается, вызов всем бросает, самой сильной себя ставит, нас под расправу подставляет! А сама не такая уж и сильная, не господарка даже! Как до столь преклонных лет дожила, непонятно!

Боевики неловко отводили глаза. Хувентус озвучил очень неприятную мысль, посетившую каждого. Может, стоило склониться, потерпеть? Бабушка Нико неуступчиво молчала.

– Уй тоже убить надо! – кровожадно заявила зеленоглазая малышка. – Заодно!

Уй сжалась и спряталась за спину Яна Хэка.

– У кого парализатор? – поинтересовался Ян Хэк, подумав.

– У меня! – смущенно признался Здоровяк Мень.

– Подстрели малышку! – распорядился профессор.

Робкая Весна дрогнула и упала. Толстяк Мень заботливо отнес ее на мягкое, потом подобрал дыродел и сунул себе за пояс.

Ян Хэк забрал у наладчика одежду Уй, сунул в руки полицайке и выразительно покачал пальцами – мол, давай-давай отсюда!

– Ты что делаешь?! – ахнула Мэй.

Уй затравленно отступила к выходу.

– Ты что делаешь?! – завопила Мэй, правда, даже не двинувшись с места.

Полицайка исчезла в темноте.

– Защищаю нас от ошибок, – устало сказал Ян Хэк. – Может, вы и не обратили внимания, но Уй – единственный среди нас специалист-инженер. Или вы считаете, нам специалисты не понадобятся? И еще – я устал убивать! Особенно – женщин. А вы?

– Она может привести местную полицию! – хмуро напомнила бабушка Нико.

– Это вряд ли. Кому интересны разборки среди бродяг в плавнях? Здесь и сканеров нет.

– И она точно не станет с нами сотрудничать! – хмыкнул Чень. – Раздевания она нам не простит! Женщина! Не то что блудодей.

– Я могу еще раз раздеться! – с готовностью предложил юноша, увернувшись от тяжелой руки Меня. – Ики тоже! Правда, Ики?

– Играться – ночью! – прошипела Кошка Мэй, потеряв терпение. – Бабушка Нико всех подставила, полицаи вот-вот прибегут, а мужчинам шутки в голову ударили? Мастер Чень, ну ты-то умный!

Урод Чень выглянул наружу и осмотрелся.

– Полицайка сидит на соседнем участке, там, где местный маскулин живет! – доложил он, радостно оскалившись. – Думает! Умная, значит, думать умеет! А на дороге господарская колымажка стоит, а больше никого! Скоро ее местные полицаи найдут, и ой-йо что нам будет!

– Надо убрать колымажку в мир иной, пока никто не обратил внимания! – решила Кошка Мэй. – Вдруг не подумают на нас? Сети тотального контроля мы не видели, может, ее здесь нет? Хорошо, если так… Чень, займись! Ты сам говорил, что носишь трусики-генераторы, у тебя энергии должно хватить!

– Уверен, что ты тоже, но у тебя размер больше… – попробовал воспротивиться Чень.

– Я одолжу тебе свои трусы, только иди и сделай! – ласково сказала Кошка Мэй.

Сунь подпрыгнул от восторга и начал высказывать разные предположения насчет мастера Ченя и женских трусов, Ики с хохотом поддержала. Чень стер улыбочку с лица и ушел в темноту. Вернулся он очень быстро, по пояс мокрым – и с рыбиной в руке.

– Что за география у соседнего мира?! – недоуменно сказал он. – Руковод в камень втерся, господари местные вроде в воздух, но уже колымажка – в пруд! Или в аквариум? Тогда он очень большой…

– О, рыбка! – оживилась Ики. – Я могу приготовить! Я умею! Чего улыбаетесь? Рыбу точно умею! Я поварихой в группу шла!

– Останешься поварихой! – решила Кошка Мэй. – Займись едой, только быстрей.

Ики сразу потеряла уверенность и позвала на помощь мастера Ченя. Вместе они подробно исследовали то, что принесла Кошка Мэй, и после колебаний кое-что разложили в центре сарая.

Мы подергали везде и нажали! – сообщила Ики робко. – Ничего не разогрелось, не разбухло, не запахло. Значит, вот это – готовая еда. Можно есть. Наверно, можно. Мастер Чень так считает. Он пробовал, и пока что жив…

Беглецы без приглашения тут же расселись в круг и принялись за очень поздний ужин – совсем как одна дружная семья. Даже угрюмая Робкая Весна очнулась и подсела к общему кругу, потому что очень хотела есть. Толстяк Мень с виноватым видом вернул ей дыродел. Бабушке Нико уступили почетное место рядом с едой.

Еда оказалась… странной, как и все в новом мире. Но по крайней мере они поели. И накатила вялость. Умотала всех проклятая биозащита!

– Братья, не расслабляться! – устало пробормотала Кошка Мэй. – Сил нет, я понимаю-сочувствую. Но надо выставить охрану. Мы не знаем, почему напали местные, но они напали, и я заметила, у них оружие было. Без охраны нельзя, братья!

Предложение не вызвало энтузиазма. Все украдкой поглядывали на кучу травы. Сейчас и такое ложе казалось элитной ночевальной ячейкой! Потом Чень с силой потер изуродованное шрамами лицо и вздохнул:

– Кошка Мэй сказала «надо». Мастер Чень согласный. Дели по сменам, Кошка Мэй. Наверняка уже решила, кому с кем?

Женщина неуверенно повела пальцами.

– Я делила, – призналась она. – Ох. И делила, и делила. И решила: пусть Ян Хэк разделит. Он профессор, он с фактами умеет работать, он про нас все понял. Ему и делить. Я вот не поняла, как он чиновников определил.

И Кошка Мэй внутренне усмехнулась. Пусть неприятную работу Ян Хэк делает, пусть недовольство на него копится! Как он разделит, интересно?

– Да, Ян Хэк, как про худышку узнал? – оживился мастер Чень. – А вот я не узнал, мне худышка Уй даже понравилась!

– Я ученый и поэт, – спокойно отозвался профессор. – Умею подмечать факты и выделять суть. Жизнь сделала нас всех очень разными. Я жизнь прожил и очень хорошо это вижу. Вижу каждого.

И Ян Хэк подарил уроду безучастный взгляд. Мастер Чень почему-то смешался и отвернулся.

– Первая смена – Кошка Мэй и хувентус Сунь, – сказал неожиданно Ян Хэк.

Кошка Мэй еле сдержалась, чтоб не вспыхнуть от чувств. Хувентус подарил ей загадочный и серьезный взгляд.

– За ними бабушка Нико и уважаемый богатырь Мень, – продолжил Ян Хэк. – Потом я и нюйка Ики. Мастер Чень с Робкой Весной в охране последние, вам досталось больше всех, отдыхайте. Мастер Чень, ты единственный знаешь, как выключить осветительный шар – сделай это. Ики, иди ко мне, нам вставать вместе и спать рядом…

Старого профессора проводили озадаченными взглядами все без исключения. Он явно разделил на пары по каким-то признакам – но вот по каким? Что он узнал про всех, что разделил столь странным образом?

Кошка Мэй и стройный хувентус выскользнули в темноту. На беглецов наконец опустилась ночь, так непохожая на ночи родины – без тотальной сети наблюдения, без россыпи спутников на низких орбитах, без сполохов небесной рекламы и сияния разметок полетных коридоров. Только вдалеке смутным малиновым светом напоминал о себе мегаполис.

Фэй Цайпань включил связь. Нет, сначала-то он хотел брехальник выкинуть в бассейн, уж очень не к месту тот начал зудеть. Так удачно сложилось! Жена на курорте, где-то там… непонятно где, но далеко, раз не появляется, и умница Дяньчи давно спит, и как не посетить понятливую нюйку террасой ниже? А тут брехальник. И надо бы его выкинуть в бассейн, и чуть не выкинул уже, да призадумался. Он ведь не просто так зудит, брехальник-то. Кому-то что-то надо, вот что это значит. И стоило бы включить связь да пошипеть, так пошипеть, чтоб надолго желание зудеть начальнику выветрилось! И он уже собрался пошипеть, и даже слюны подкопил. А потом струсил. Вдруг пошипит на кого не надо? Вдруг это сам распределяльщик средств континента интересуется, как дочку ищут?! Ух, что тогда будет! Распределяльщик – он не слюной, он ядом шипеть может!

Так что Фэй Цайпань просто включил связь. И не ошибся.

Лицо главного полицая округа было багровым, даже в глазах красные прожилки. Вот как сердился главный полицай!

– С нюйкой играешься?! – сразу завизжал главный полицай. – Лоботомник! А у меня дворец воет! Немедля инженеров ко мне! Есть у тебя инженеры?! Лоботомник! И сам ко мне! Чтоб немедля!

Когда сам главный полицай округа визжит, чтоб немедля, лучше бежать. И Фэй Цайпань побежал.

Вот что за неудачный вечер? Хотя утро хорошо начиналось, и днем ничего не предвещало, а как сразу навалилось к темноте! Наследница распределяльщика всех средств континента пропала, и станция перемещений сгорела так неудачно. Хорошо, референт знает, что делать. И можно бы заглянуть к понятливой нюйке террасой ниже, и даже заглянул – но вот главный полицай визжит, и надо бежать! И дома-то тоже беда! Дяньчи, умничка и послушница, отчего-то бьется в истерике! А спрашиваешь, что случилось – только заикается! Так ведь и спрашивать некогда, главный полицай визжит! Так что Фэй Цайпань дал на всякий случай слугам по загривкам – вот и всё, что успел. И на полной скорости в управление. Тут не до соблюдения правил. Да и не помял никого, так, немного разве что.

Инженеры уже толпились возле площадки перемещений. Лоботомники! И нюйка-референт там же стояла. Эта не толклась, знала себе цену. Все равно лоботомница.

– Мой руковод, библиотека резонансных частот восстановлена, – доложила она гордо. – Как только получим новую станцию перемещений, можно будет сразу приступить к поискам боевиков!

– В хозяйство главного полицая округа всех давай-давай! – прошипел Цайпань. – Всех туда! И сама! Там станция перемещений стоит, особая станция! Быстро прыгайте в заповедник господарей, к главному полицаю! У него дворец воет! Техники ждут, бегом!

Нюйка-референт странно переменилась в лице, когда услышала, что станция перемещений, которую она униженно выпрашивала, оказывается, стоит преспокойно в соседнем блоке без дела. Цайпань даже позлорадствовал: умна нюйка, а до простых секретов не допущена, и не будет допущена, хоть какой ум имей!

– Оборудование какое брать? – все же спросила референт.

– Не умничай! Бери, чего надо!

– Надо десант-комплекты, а они на выдаче отсутствуют! – угрюмо сказала нюйка. – Хотя должны были поступить, я сама заказывала!

– Давай-давай!

Цайпань еле сдержался, чтоб не ткнуть референта в загривок. Заказывала она, лоботомница! Десант-комплекты давно по отчету прошли, как полученные! Фэй Цайпань знает, как распределять! Умная, а не понимает, что их еще списывать надо. Вот на этот выход и списать! Сама и спишет, лоботомница…

Собирались долго, тащили чего-то, нюйка-референт ругалась с инженерами, командовала. Ну, может, она и понимала, чего командовала. А вот Фэй Цайпань понимал, что бегом надо! Там главный полицай визжит!

Главный полицай уже не визжал. Он хрипел. Рядом крутили мордами две охранные твари, искали, кого порвать. Фэй Цайпань обзавидовался: дорогие были у главного полицая твари! С такими и живощиты не нужны!

Твари заметили прибывшую цель и начали подбираться для прыжка. Живощиты нервно выставили скорострелы. Фэй Цайпань похолодел от ужаса. А если выстрелят?! За тварей главный полицай сам загрызет, они же штучные, других таких не найти! А не стрелять – твари загрызут! Ой, фэй-блей, что делать-то?

Твари вдруг разом повернули морды к парку. И рванули с места. Фэй Цайпань обмер. Вот это скорость! Кинулись бы на него – не успели б живощиты! Но твари кинулись на каких-то маскулинов в парке. Ну, маскулинов не жалко. Здоровые такие маскулины, головы без волос – и светлые, фэй-блей! Кто они такие? Как попали в заповедный мир господарей?!

Здоровенный маскулин крутнул бритой головой на мощной шее, увидел тварей и переменился в лице. И потащил что-то из-за пазухи, и двое других потащили тоже. Цайпань даже сразу не понял, что. И живощиты не поняли, лоботомники. А маскулины начали стрелять, да так метко! Охранные твари кувыркнулись одна за другой… и сдохли! А маскулины вытаращили бешено глаза и поперли на живощитов! Живощиты опомнились, застрекотали скорострелы…

Главный полицай округа сипел и держался за бок. В парке поверх убитых тварей валялись издырявленные маскулины. И Фэй Цайпань точно заметил, что живощиты и тварям на всякий случай добавили, чтоб те не встали. Всё равно же их маскулины пристрелили, разве не так? И правильно живощиты сделали! Но вдруг и главный полицай заметил? Ух, что будет!

– Убийцы! – сипел главный полицай. – Убийцы Аспанбека здесь! Во дворце воют! В парке стреляют! Цайпань, спаси меня! Я жить хочу! Цайпань!..

Фэй Цайпань обошел главного полицая и осторожно подошел ко дворцу. Ничего такой дворец, Цайпань и себе такой хотел бы, да не пускают пока что Цайпаня в заповедный мир господарей! Один фасад сколько стоит! Это же не фасад, а стена с барельефами с Новых Островов! За одну такую стену два дворца в предгорьях купить можно, и неплохих таких дворца, не хуже, чем у Цайпаня!

И эта стена действительно выла. И пахла.

Нюйка-референт подошла к стене, прислушалась и заинтересованно сунула травинку в какую-то щель. Стена закашлялась.

– Повезло дураку! – хладнокровно отметила нюйка. – Срезонировал в камень, а около лица щель. Будем ломать, иначе сдохнет дурак!

– Пусть дохнет! – засипел главный полицай. – Не трогать стену! Такой стены и у главного распределяльщика всех средств континента нету!

Нюйка раздраженно взмахнула пальцами и отошла к инженерам, которые расставляли какое-то оборудование. Видимо, она понимала, что инженеры делают, потому что и сама взялась крутить и подключать. И Фэй Цайпань с сожалением понял, что не его круга нюйка. И умна, и костюм техника как ладно на ней смотрится – но не господарка. Ну и что, что отчим – старый вор? Граница не по сословиям проходит, а по головам! Господари распределяют! А белхалаш – работают! Вот и нюйка – пошла работать. И тем решила свою судьбу. Плохо ее отчим наставлял!

Подковылял главный полицай.

– Какой вечер плохой! – просипел он с одышкой. – А так день хорошо шел! Пораспределял – и неплохо пораспределял! И нюйка загостилась, ничего такая нюйка, старательная! И тут стена завыла! Твари мечутся, нюйка напугалась, заикается, живощиты, лоботомники, в стену чуть не выстрелили! И что-то ты, Цайпань, не спешил! И твои живощиты моих тварюшек убили, я видел! И стену мне ломать хотел! Фэй Цайпань! А ты в моей ли команде?

Цайпань похолодел. Главный полицай пялился подозрительно и страшно.

– Главный полицай! – бесцеремонно вклинилась нюйка-референт. – Два трупа опознаны! То живощиты нашего отдела! Мы рассчитали – из смежного мира переброски! И если задействуем вашу станцию перемещений – прямо сейчас проведем поиск боевиков!

Вот лоботомница! Влезла со своим поиском, когда тут судьбу самого Фэя Цайпаня решают! Так что Цайпань не сдержался и сунул-таки ей по загривку, чтоб знала свое место. Главный полицай проводил нюйку подозрительным взглядом и снова уставился на подчиненного.

– Как тебя? – тяжело сказал главный полицай. – Цайпань, да?..

Цайпань чуть не лишился чувств. Это был приговор. Так с членами команды главный полицай не разговаривает!

И тут раздался треск. Цайпань недоуменно развернулся. На лужайке посреди сада медленно разваливался на части бассейн из драгоценнита, и на обломках из бесценного минерала среди бьющейся рыбы кренилась набок издырявленная бдительными живощитами странная колымажка.

Главный полицай вытаращил глаза, беззвучно разинул рот – и завалился. Сердце не выдержало, констатировал мгновенно Цайпань. И что сейчас требовалось – это не допустить к телу лечебников! Совсем на немного не допустить – а потом поздно будет! И Фэй Цайпань снова в команде! Кто там на смену придет – первый заместитель? Фэй Цайпань прекрасно сработается с заместителем, не раз вместе распределяли!

– Ломай стену! – властно распорядился он. – Что уставились, лоботомники? Доставай, кто там воет!

Нюйка-референт коротко глянула на упавшего главного полицая, что-то там себе подумала, потом забрала у одного из инженеров… непонятно, что она забрала, но кусок стены просто рассыпался. И на траву перед роскошным дворцом вывалилось голое вонючее существо, в котором с огромным трудом угадывался самый маленький руковод особого отдела полиции округа плавней Инь Бяо.

Нюйка-референт брезгливо глянула в его обезумевшее лицо и махнула рукой. Подбежавшие полицаи-лечебники сноровисто загрузили тело в таскательный мешок и убыли, по пути растерянно обогнув валяющегося главного полицая. Тайные сигналы рядовые полицаи-лечебники понимали не хуже, чем в прочих местах. Если не махнули спасать главного полицая – значит, спасать главного полицая опасно для карьеры и даже здоровья, и нечего его спасать.

Один из инженеров-экстраполяторов заикнулся, что, мол, чего это поиск боевиков не проводим, есть же станция перемещений? Нюйка-референт лишь отмахнулась растопыренными пальцами и сказала с очень странной интонацией:

– У нас всё есть для тех, кому не надо – и ничего для остальных!

Видимо, она сказала что-то общеизвестное, потому что неразумный экстраполятор покривился и без напоминаний принялся сворачивать аппаратуру.

– Уходим, ребята! – хмуро распорядилась нюйка, даже не поглядев на Цайпаня, разрешения не спросив. – Нам здесь работы нет.

Фэй Цайпань проводил их злобным взглядом. Работы им нет! Много себе позволять стали, белхалаш! Лоботомники. Ничего, он еще проедется по ним колымажкой…

Вернулись полицаи-лечебники, забрали бывшего всесильного главного полицая, а ныне не более чем мертвое тело, и не спеша унесли. А куда им спешить? Их работа тоже закончена, трупы-то унести – на два вдоха дел.

А вот Цайпаню еще оправдываться перед следователями – и сильно оправдываться! Фэй-блей, тяжела ты, доля господарская!

– Я не лох! – в очередной раз с ожесточением подумал он. – Я интеллигент! Я поступаю в соответствии с чувством собственного достоинства, а не по жлобству! Я не жлоб и не дурак! Я…

И он сердито уставился в темноту кухни, туда, где клубком на полу свернулась женская фигурка.

Если честно, интеллигентом он был когда-то, давно. Учитель истории. Чистая уважаемая работа, отпуск во все лето, да и в течение года не особо приходилось напрягаться. В каникулы учителя только считалось, что работали. А потом закрутились по стране непонятные перемены, и вдруг выяснилось, что все, что он преподавал – липа. Не вранье, не ложь, а именно липа. Фальшивые документы, вот что такое оказалась его история. Помнится, на фотографию совместного советско-фашистского парада по случаю взятия Бреста смотрел в полной прострации. История города-героя Бреста, которую он преподавал с такой гордостью за родину, оказалась… неприглядной. Книги и документы пошли лавиной. Тайное дополнение к пакту Молотова-Риббентропа. Перебежчик-предатель Владимир Резун. Колымские тетради. Гулаг. История, которую он знал, которую любил и преподавал, разрушилась. А новой ни в голове, ни в душе не было…

К счастью, кроме диплома у него были руки. Он все же был мужчиной, не кем-нибудь. И очень скоро уважаемый учитель Александр Геннадьевич исчез. Вместо него на одной из бесчисленных строек возродившегося капитализма появился Сашок, невзрачный мужичок для любой работы. Ну пусть не любой, но плотницкие, бетонные и кирпичные работы он выполнял не хуже прочих.

Он тогда очень низко опустился. Не до самого дна – но только потому, что на пьянки его никогда не тянуло. Если б пил – пропал бы. А так… сначала расстался с семьей. Пока работал в школе, пока был загружен детскими делами и проблемами по самое не могу, семья еще как-то переносилась. А ушел на стройку, и обнаружилось, что дома – дурдом есть, и еще какой, а любви, спокойствия или хотя бы уюта нет.

Ну а с семьей потерял и жилье. Жене и детям дом нужнее, а ему… он, в принципе, мог и на стройке жить, он же мужчина, а не кто-нибудь.

А с работой потерялся смысл жизни. Раньше он учил детей. Дарил знания, какими бы они ни были. Строить же бессмысленные необитаемые дворцы для воров и бандитов на смысл жизни не годилось ни с какой натяжкой.

И среди строителей он не прижился. Пока преподавал в школе, про рабочий класс говорил с гордостью. Но вот оказался внутри него, присмотрелся – и схватился за голову. Осознал то, что раньше вроде бы понимал, но смутно: толковые активные личности – они дальше идут, вверх в основном, куда честолюбие ведё т и вера в собственные силы. А внизу остаются… ну вот он к ним и попал. И, что удивительно, оказался низшим и среди них! Не требовались на стройке ни ум, ни воспитанность. Что требовалось, так это непрошибаемая наглость, агрессивность, жадность. А по этим параметрам он сильно уступал всем. И в результате занял свое законное место одиночки Сашка, у которого не все в порядке с головой. Подбирал по стройкам крохи и недоделки, неудобняки и геморрой всякий. Нормальные бригады выхватывали крупные объекты, рвали объемы, делили приличные суммы – а потом на крыло, на лыжи! А он приходил следом, доделывал противные и заморочные мелочи, карнизы да фронтоны, крылечки и отмостки, заливал бетонные полы по подвалам, вычерпывал грязь из приямков… Зарабатывал всего ничего, да и это не всегда отдавали хозяева, разозленные и потратившиеся на ухарей-шабашников. Знакомые строители давно ездили мимо него на иномарках, поднимали собственные дома, а он все так же жил по стройкам, работал по мелочам и ходил мимо коллег, стискивая зубы.

Если б у него была склонность к суициду – повесился бы. Но он любил жизнь, вот какое странное дело. И по прошествии времени даже стал благодарен судьбе, что так все повернулось – потому что испытания помогли найти собственный стержень. То, на чем стала держаться вся его жизнь. Он сказал себе: «Да, я такой. Порядочный и неагрессивный, и не вор. Это моя суть. Я – интеллигент!» Он охотно помогал людям, когда была возможность помочь. Постоянно на этом обжигался, и все равно помогал. Его и за маньяка уже принимали, и за педофила, и просто за психопата… Клялся, что больше никогда – и не мог отказаться от своей сути. Вот и в этот раз: зачем? Зачем предложил китайцам поработать? Шли мимо, и пусть бы шли! Нет, пожалел! Они же языка не знают, бродят как потерянные! Отдал свою работу, которую в результате наполовину сам же и сделал. Вот вопрос: как голодно должны жить в Китае – или Корее? – если лезут на стройки, не умея совершенно ничего, не зная ни одного слова по-русски?! Пришлось показывать, как месить бетон, как заливать, как выравнивать, даже трубы пришлось самому выставить! И только потом дошло, что хозяин приедет в конце недели, и вряд ли он сразу расплатится. А китайцы – или таджики? – бродили по участку, лезли везде и ждали! А у него что, миллионы в кармане?! А если хозяин не заплатит за работу? И не объяснить, они же по-русски ни слова. Они даже не знали, как воду в колонке набрать! Вот тогда он и проклял свою готовность помочь кому попало в очередной раз. Решил потратить последние деньги, но купить таджикам – или узбекам? – еды и отправить их куда подальше. Можно было, конечно, в магазине взять и в долг, там давали, он сам видел не раз. Только именно ему вряд ли дали б. В деревне даже бомжи были выше него по статусу.

И вот теперь он сидел в темноте и психовал. Узбеки – или киргизы? – никуда не ушли, а внаглую устроились на соседнем участке в сарае! Оставалось только гадать, что скажет ему на это хозяин-сосед. И будет еще хорошо, если скажет. Сосед мог и в ухо залепить.

И еще от китайцев к нему сбежала женщина. Вот зачем он ее впустил?! Представлялось очень даже вероятным, что по уху прилетит и от китайцев, и по делу прилетит. Это их национальные разборки, ему в чужие дела лезть не следовало. Он как-то пытался помочь националам – его настолько не поняли, что чудом остался жив и теперь просто побаивался лезть в нерусские дела. Там – свои законы, нечеловеческие.

Он в который раз сердито поглядел в сторону кухни. Женщина спала, свернувшись клубком на куче старой рабочей одежды. Как будто не знала, что у него с женщинами как раз проблема! Когда опускаешься на самое дно, становится многое заметно. Становится заметно, к примеру, на каких мужчин обращают внимание женщины. И за что именно обращают внимание… Короче, он в число таких мужчин не входил. А тут – женщина. Наверное, молодая. Сама пришла. Ну и что, что китаянка?

Он не выдержал, встал и прошел на кухню.

Женщина не спала. Она сидела у стены, свернувшись комочком. Свет от уличной лампы, падающий через окно, освещал кухню бледными полосами. В кулаке у женщины была зажата какая-то… то ли ракушка, то ли игрушка детская. Он присмотрелся: да, ракушка, только странная, и завитое узкое устье направлено ему в лицо.

Женщина оказалась не просто молодой, а юной. И была бы очень привлекательной, если б не сидела, уставившись пустым взглядом в противоположную стену.

Наконец она обратила на него внимание. Вздохнула, убрала ракушку куда-то под одежду и встала. Достала из кармашка обычную упаковку, жевательные резинки в таких продают. Там и оказалась жевательная резинка. Женщина выщелкнула пластинку и предложила ему. Он не знал, что подумать. Это что, у китайцев так выглядит предложение близости? Из вежливости он взял пластинку и положил в рот…

И в голове словно бомба разорвалась.

Ян Хэк и наладчик Чень не спеша прохаживались по ночной улице. В новом мире ночи оказались безлюдными, и это поражало. Что, совсем ни у кого нет ночью дел? А разве такое возможно? Понятно, господари спят – а охрана? Мусорщики? Ночные смены с непрерывных производств? Прислужники ночевальных ячеек? Наладчики много чего, которые должны готовить технику к дневной работе? Стряпальщицы пробегаловок – когда еще готовить еду, как не ночью? Ну не днем же, днем ее продавать надо!

Но улица оставалась пустынной на всем видимом протяжении, и из поселения не доносилось никаких звуков, кроме рявканья господарских тварей да редкого шума колымажек.

Урод Чень потер лицо.

– Ян Хэк в напарницы юную Ики взял, – сказал он осторожно. – И правильно, и я бы ее взял. Но поднял усталого Ченя, сладкая Ики как спала, так и спит, место старому Яну Хэку греет. Очень странный выбор сделал старый Ян Хэк между уродом Ченем и крутобедрой Ики! Я бы Ики выбрал. И не бродил бы с ней по улице – чего тут бродить? Я бы с ней…

– Я так и понял, – безмятежно качнул пальцами Ян Хэк. – Я умею замечать факты.

Урод неловко пошипел и опустил голову.

– Мудрый Ян Хэк! – пробормотал он. – Глупенькую Ики, с которой делай что хочешь, за свою спину спрятал. Мне в пару бешеную Весну поставил, чтоб малышка меня за взгляд пристрелила, да-нет?

Ян Хэк хмуро промолчал.

– Да, я ненавижу женщин, ты правильно заметил! – покривился урод. – А почему они не глядят на меня? Или я не весел, не остроумен? Или работаю лениво-неловко? Или слаб-труслив и неспособен защитить? Да я лучше вас всех! Но у меня уродливое лицо, меня даже блудодейки сторонятся, пошипеть на них на всех со слюной! Яркая Кошка Мэй с кем пошла? С хувентусом пошла, с ничтожеством, а прежде так на него смотрела, прямо таяла! А он ничтожество! Зато красив!

– А я стар, а мастер Мень – огромен, – вздохнул Ян Хэк. – Не лучше ли принять свою судьбу?

– Я не могу справиться со своей злобой! – сказал Чень угрюмо. – Не могу и не хочу! Как мир со мной, так и я с ним! Почему я должен быть нежен с женщинами, если они продаются за смазливую внешность блудодея?! Если ты хотел меня об этом просить, вот я ответил! И вот я ухожу, а для ласковой болтовни Ики отправлю! Или сам худышке Уй в окошко стукни, она с радостью выскочит! Зачем-то же ты ее спас от нас? Вот пользуйся, она согласится!

– Я поднял тебя не для шипения о женщинах, – хмуро сказал Ян Хэк. – Мастер Чень, ты гарантируешь, что в этом мире нет глобальной системы контроля? В смысле – нас не слушают ли сейчас?

Наладчик мгновенно подобрался. Так о женщинах не болтают, даже в ином мире!

– Я гарантирую – сканеров Арктура здесь нет, – подбирая слова, сказал он. – Что касается местных, то я не знаю. Что мы видели? Вот эту стройку, и поселение рядом, и дикий парк. Этого мало для выводов.

– Этого вполне достаточно. Мне нужна твоя консультация как специалиста. Как ты полагаешь, возможно ли в принципе, чтоб разведку новых миров поручили какому-то полицейскому управлению? Мы так легко прошли на станцию перемещений, меня это смущает. Еще легче попали в новый мир, и ты даже термитную взрывалку куда-то сунул. Иначе говоря – мы действительно обманули всех и смогли сбежать? Ты лучше меня знаешь внутреннюю жизнь господарей – они вот так тупы?!

Наладчик молчал. Ян Хэк с серьезным видом ждал.

– Ян, – наконец решился урод. – Я знаю про тебя несколько лет…

– Знаешь.

– … и ты знаешь про меня несколько лет, да-нет? Я мастер Чень, наладчик много чего с юга плавней. Еще я боевик ордена Насмешников, ты и это знаешь…

Старый поэт протестующе поднял ладони, и наладчик замолчал.

– Я много чего знаю, – сказал Ян Хэк. – А вот чего не знаешь ты: орден Насмешников создал я. Весь. И мифический Руфес – он мифический и есть, и худышка Уй никогда его не поймает. И всех членов ордена утверждал я. Тайно, да, и лица не показывал – но сам, потому что это важно. Нас на самом деле не так и много было, я помню всех. Так вот…

Ян Хэк замолчал и уставился на наладчика.

– Меня ты в орден не принимал? – прошипел Чень смущенно.

– Не принимал. Про тебя слышал, что пришел с юга плавней, и что боевик ордена. Но я тебя не принимал. И – ты не очень похож на наладчика. Извини.

В неловкой тишине они шагали по ночной улице.

– Я думаю, Арктур нас достанет, – признался Ян Хэк и потер подбородок. – Как-то странно сбежали мы. Потому и согласился на ночные дежурства. Мы карателей должны опасаться, а не местных господарей да бандитов. Местные – они ленивые здесь, спят по ночам даже…

– Ян, у тебя ко мне обвинения, я плохой боец? – наконец спросил урод.

– Ты надежный боец! – успокоил его Ян Хэк. – Ты очень хороший специалист. Мастер Чень! Мне нужны твои знания, не тайны!

– Ах вот как ты выделил чиновников! – ухмыльнулся урод. – А говорил, они другие, говорил, глаз ученого не обмануть! А ты врун, великий Ян Хэк!

– Я не врун! – обиделся Ян Хэк. – Как бы я выделил чиновников, если никого из группы не принимал в орден?

– Никого? – потерянно повторил Чень.

– Никого. Мы все – не те, за кого себя выдаем. Кроме меня! Я – единственный тот!

Мастер Чень подумал, подумал… взмахнул пальцами и захихикал. Так что когда на ночной улице объявилась Робкая Весна, она обнаружила там двух очень веселых мужчин.

– Чего скалитесь? – злобно сказала малышка. – Или у меня рубашка донизу расстегнулась, или я в одежде провернулась? Я тоже из ордена Насмешников – но над товарищами не потешаюсь!

– Ты тоже?! – вопросил Чень, хлопнул себя по коленям и запищал от восторга. – Ян Хэк, она тоже из ордена!

– Да ты дурак, мастер Чень, вот что я хочу сказать прямо сейчас!

– А что хотела сказать раньше? – полюбопытствовал Чень, еле сдерживаясь, чтоб снова не запищать.

– А… да про нашу полицайку. Ян, она бикает!

Мужчины недоуменно переглянулись.

– У меня с родины одна штучка осталась, – неловко пробормотала женщина. – Такая… безопасная. Но она все подгляд-глазки замечает и бикает, если рядом. Так вот – я штучку включила, а Уй бикает, дрянь полицайская! И я иду ее стрелять!

– Если стрелять – то вместе! – подумав, внес поправку Ян Хэк. – Тридцать дырок в спину надежнее, чем десять.

Наладчик мялся и кривился.

– Ян Хэк! – наконец сказал он, дернув уродливой щекой. – Не хочу в новой группе жить во лжи. Разреши представиться по-настоящему? И мне пошипеть на свидетельницу!

Старый поэт покосился на Робкую Весну, подумал и равнодушно развел пальцы. Мол, если хочешь…

Наладчик Чень построжел. И как-то сразу стало заметно, что он очень высокий, выше даже Яна Хэка – настоящий гвардеец!

– Командир внутреннего дозора личной гвардии последнего императора Арктура, мастер-техник Чень! – гордо сказал урод. – Единственный из выживших. Прошу принять мою временную службу!

– А я думал, вас всех во время переворота убили! – пробормотал задумчиво Ян Хэк. – А… почему временную?

– Присяга! – твердо сказал Чень. – Принцесса осталась жива, и мой долг ее защищать. Только ее надо найти!

Ты – кто?! – поразилась Робкая Весна.

– Я думал, ты из армейских, – признался Ян Хэк и положил ладонь на дыродел женщины – да там и оставил. – Навыки у тебя характерные. Но гвардия – это в чем-то даже лучше… а здесь что делаешь?

– Ищу принцессу.

– Здесь?!

– А что делать? – смутился Чень. – У меня присяга. Принцесса могла сбежать только в другой мир, некуда ей больше. Не на Арктуре же прятаться, там сканеры везде! Ну я и пробрался через знакомых инженеров в вашу группу. Я же думал, что иной мир один! А их бесконечно много оказалось, чень-блень! Но все равно, буду искать принцессу здесь!

– Ты точно военный! – хмыкнул Ян Хэк. – А как поймешь, что это она? Принцесса могла облик сменить, или просто повзрослеть, да-нет?

– Я свою принцессу узнаю в любом облике! – прошептал гвардеец и отвернулся. – В любом! Иначе жизнь моя потеряет смысл…

– Ой как интересно! – восхитилась Робкая Весна. – Любовь, да?

– Дура! Все женщины – дуры! И нюйки тоже, и блудодейки! Как дам сейчас!

– Я не Ики, я тебе боец ордена Насмешников! Ян, отпусти, я ему давалку отстрелю!

Чень идиотски ухмыльнулся, и маленькая красавица взбеленилась еще больше.

– Любовь – слишком ценное чувство, чтоб над ним потешаться, – неодобрительно сказал старый поэт и выпустил малышку из объятий. – Слишком ценное, да. Над твоим чувством мы не потешаемся.

Робкая Весна резко замолчала и отвела глаза. И мучительно покраснела. Видимо, что-то тайное заметил за ней мудрый Ян Хэк.

– Пойдем лучше полицайку стрелять? – предложил великодушный Чень.

– Сначала я задавал вопрос! – напомнил Ян Хэк.

– Отвечу, не трудно! – дернул пальцем бывший гвардеец. – Мы жили в идиотском обществе, Ян, вот что я отвечу. Новый мир – такое открытие! А никто не исследовал. И знаешь, почему? Сил не хватало! Все за власть на родине грызутся: и армия, и корпорации – все! Мы про новый мир полвека знаем, если кто не в курсе – и не исследуем!

– Полвека?! – тихо изумился Ян Хэк.

И внимательно посмотрел на Робкую Весну. Зеленоглазая малышка не выглядела пораженной – хотя все чувства могла забивать ее природная злоба…

– А чего тогда делает в новых мирах полиция? – озадаченно вопросил Ян Хэк.

– А места под дворцы для своих господарей присматривает, веришь, нет?! Горы на Арктуре – они маленькие горы, говорят, на всех не хватает! А здесь, сам видишь, даже парки дикие есть!

И мастер Чень растерянно развел пальцы.

– Так что – да, наши господари именно настолько тупые! – подумав, подвел итог урод. – Только мы легко сбежали не потому, что господари тупые, а потому что мой уход прикрывали. Гвардия императора погибла вся, но личная тайная служба Крылатых Правителей осталась, ничего с ней не сделалось – и они очень надеются на возвращение принцессы! Потому что больше им надеяться не на что. Так что вы все живы-свободны благодаря мне, и только мне. Я прикрыл наш уход, не Худышка Уй!

И урод снисходительно махнул им пальцем.

– Крылатые Правители действительно с крыльями – или болтают пустое? – задумчиво спросил Ян Хэк.

– Мы пойдем убивать полицайку, или я одна? – не вытерпев, злобно осведомилась Робкая Весна.

Мужчины переглянулись, покосились на взбешенную малышку – и благоразумно пошли убивать полицайку.

Фэя Цайпаня в горы допустили впервые. Так что он глядел во все глаза и завистливо шипел: вот как жить надо! А он-то, дурак, радовался своему дворцу в предгорьях! Вот какой дворец строить надо – как у главного распределяльщика всех средств континента!

А от дворца и до далекого склона простиралось поле. И – никого на всем видимом пространстве! Вот как жить надо!

Он пошел, куда ему показали. Долго шел. Тропинка вела к дальней купе деревьев. Там кто-то звонко смеялся, раздавались редкие удары по шару. Владыки континента изволят отдыхать, и никто им не мешает! Все горы в их распоряжении! Вот как жить надо! Не поспешать туда-сюда, а ходить неторопливо по тропинкам! Рыбу ловить в чистых реках, переговариваться с друзьями лениво! В шары играть для удовольствия, древние вина пить небрежно, на услужливых нюек поглядывать!

Цайпань мечтательно вздохнул. Ему тоже так хотелось: жить, а не работать! Белхалаш пусть работают, им всё равно больше нечем заняться, а вот Цайпань жить хочет, как здесь живут! И воздух тут – чудо, а не воздух! Одно слово – горы!

За деревьями по площадке для игры в шары прохаживался с билом в руке загорелый грузный мужчина. Цайпань глянул на его властный профиль и захолодел: с руководом военных сил континента боязно встречаться!

А над головой у главнокомандующего изящно крутилась в струях ветра крылатая танцовщица. И ее лицо было Цайпаню знакомо! А он-то думал – чья танцовщица призы берет на конкурсах? А она самого главнокомандующего танцовщица!

Господарь замахнулся на шар… передумал, потянулся и ласково наподдал танцовщицу. Та звонко рассмеялась, кувыркнулась в воздухе, крылья мгновенно схлопнулись – пара быстрых шагов по траве, и женщина прильнула к груди еще одного мужчины. Распределяльщик всех средств континента! Фэй-блей! Не сумей остановиться танцовщица – снесла бы распределяльщика! Ух, что было б!

Но танцовщица была вполне профессиональна и понимала, где надо остановиться.

Цайпаня наконец заметили.

– Кто такой? – недовольно спросил главный распределяльщик.

– Цайпань. Фэй Цайпань – из команды главного полицая округа плавней.

Господарь недоуменно нахмурился. Он явно не понимал, что это ничтожество тут забыло.

– Давильщик Цайпань, – деловито пояснила танцовщица. – Вызван с докладом по поиску дочки.

– Давильщик? – рассеянно поинтересовался главнокомандующий.

– Маскулинов колымажкой давит – для забавы.

Главнокомандующий безразлично повел пальцами и потерял к Цайпаню интерес.

– Ты, – тяжело сказал главный распределяльщик. – Где дочка?

– Нашел! – облегченно выдохнул Цайпань. – В смежных мирах, в конкурсе на выживание участвует ваша дочка!

Главный распределяльщик молчал и подозрительно глядел на него.

– Это очень популярный конкурс! – заторопился Цайпань. – Вживую идет по сети! Участникам подвешивают подгляд-глазки, и они… ну, живут в разных местах! И если в сложных условиях живут, превосходства набирают и так побеждают! А все смотрят!

Цайпаню хватило чутья не упоминать, что лучшие баллы дают за условия, несовместимые с жизнью, и что дочка на данный момент уверенно лидирует в конкурсе – но распределяльщик догадался сам. И насупился.

– Дурь! – буркнул господарь озабоченно. – Чтоб вернули! Поиграла, хватит! Чтоб тихо вернули!

– Вернем! – заверил Цайпань, радуясь, что так легко отделался.

– Чтоб завтра дома была! И здоровая!

Цайпань кланялся и растопыривал руки, пока не отступил за деревья. Как нюйка-референт подвела! Не смогла правильно поиск организовать! А то бы прямо сейчас и доложил: мол, вернули дочку-то! Лоботомница!

А на тропинке его поджидала танцовщица. Видно, по воздуху обогнала и встала, не пройти.

– Как дочку искали? – холодно осведомилась она.

Цайпань замер. Не знал он, как искали. Как нашли – знал. Инженер-экстраполятор с детьми конкурс по сети смотрел и увидел. Но разве такое доложишь? За такое ух что будет!

– Вот у меня… отчет… – залепетал он, выставив вперед носитель, словно щит. – Вот, тут всё… все…

– Отчет мне, посмотрю! – деловито распорядилась женщина.

И ведь действительно посмотрела! Тут же, на тропинке, развернула носитель и бегло прокрутила.

– А почему не полный? – удивилась она.

Цайпань похолодел. Как референт опять подвела! Полный отчет сделать не смогла, лоботомница! Гнать такую надо из референтов! И погонит!

– А почему сразу дочку не вернули? – продолжила задавать неприятные вопросы женщина. – Если нашли, возвращать надо! Или не нашли?

Танцовщица смотрела требовательно. И ведь непонятно, кто такая, а отвечать нужно!

– Оборудования для дальнего поиска в управлении пока что недостаточно… – забормотал он. – Имеющимися в распоряжении средствами невозможно локализовать с удовлетворительной точностью…

– Что там еще у него? – донеслось раздраженное из-за деревьев.

– Ничего у него! – отозвалась женщина. – Не нашли они дочку! Видели только – случайно! Говорит, оборудования не хватает локализовать!

– Разворовал, что ли, лоботомник?!

Женщина с прищуром смотрела на сникшего Цайпаня.

– Вам поисковые комплекты в каждое управление отгрузили! – тихо заметила она. – Где они?

– Я проверю! – клятвенно заверил Цайпань.

– Разворовал! – громко сообщила женщина.

– Совсем не работают в управлениях! Главный полицай… как его там? Главный полицай распустил команду!

– Дай лоботомнику по загривку и возвращайся к нам! – послышался ленивый совет главнокомандующего. – В полиции ничего не умеют делать! Я свою сильную разведку озадачу, пусть прогуляются! Дел-то: взять сигнал у сетевиков, локализовать да прогуляться по миру! А мои головорезы такие – они саму императорскую гвардию затоптали!

– Поисковыми комплектами обеспечим еще раз, – подумав, решила женщина. – Чтоб локализовали! И данные – чтоб военной разведке передал! К тебе придут, жди. Лоботомник.

Танцовщица развернулась, махнула рукой – и у Цайпаня словно взрыв-пакет в голове лопнул. Ух, как больно умеет бить женщина!

А у дворца возле колымажки Цайпаня поджидал новый главный полицай.

– Ну, как? – потребовал доклада он.

– Выделили поисковые комплекты-то! – радостно сообщил Цайпань. – Сразу выделили!

– Ну… стараешься, – снисходительно признал главный полицай. – Половину мне. Лоботомник.

– Дело-то у нас забирают! – решился сообщить Цайпань. – Сказали дочку локализовать и данные отдать!

Главный полицай подозрительно нахмурился.

– Сам распределяльщик всех средств континента сказал! – заторопился Цайпань. – Сказал, локализовать и военной разведке отдать! Самому распределяльщику как возразить?

Главный полицай округа плавней тяжело думал, сопел и хмуро царапал двойной подбородок. Цайпань хорошо представлял, о чем думает непосредственный начальник. У военных – очень сильная разведка! Могут и найти дочку распределяльщика всех средств континента! И убийц из ордена Насмешников могут найти! Данные локализации заберут, а с данными любой лоботомник найдет! Забросят в облако локализации энергостанцию, а за ней следом пару звеньев сильной разведки – и гоняй убийц как хочешь, жги и стреляй! А потом скажут: не умеет работать главный полицай округа плавней! И распределение средств отберут…

– Комплекты выделили? – наконец буркнул главный полицай округа. – Ну и пусть забирают дело. А ты работай. Локализацию по дочке распределяльщика чтоб сделал! И чтоб сам в штабе сидел- ждал! Придут военные, чтоб сам отдал!

– Так… мне дочку вечером из высокой школы забрать бы, – заикнулся Цайпань. – Дочка-то ждать будет…

– Дочка? Дяньчи-молния? – задумался главный полицай. – Ну… я заберу. Хорошая у тебя дочка-то. Да и соседи мы. А ты работай, Цайпань, и хорошо работай!

И главный полицай снисходительно треснул его по загривку.

Цайпань бежал к колымажке и счастливо улыбался. Снова в команде! Ай да дочка! Новому главному полицаю округа успела приглянуться! Умница!

Она пришла в темноте. Сама пришла. Встала во входном проеме, независимо прислонилась к косяку. Полицай-дознаватель, смертельный враг ордена Насмешников. И единственная их соотечественница на тысячи жизней полета вокруг – а может, даже на миллионы?

Ее появление ничего не изменило. Собрались на ночное дежурство Здоровяк Мень и хувентус. Ики и бабушка Нико вернулись с водных процедур. Кошка Мэй и Робкая Весна продолжили тренировку в бурьянах за стройкой. Уродливый Чень при свете тусклого шара копался в местной электронике, притащенной со свалки, удовлетворял профессиональное любопытство. На грубо сколоченной едальной поверхности бормотало оживленное Ченем устройство, рядом сидел Ян Хэк и внимательно слушал, пытался выучить местный язык.

– По сравнению со вчерашним – ни одного знакомого слова! – наконец сделал вывод Ян Хэк и разочарованно отстранился.

– Маскулин сказал, у них разные языки, – тихо заметила от дверей Уй. – Может, в этом дело?

Наладчик удивленно подскочил.

– Маскулин – сказал? – восхитился он. – А ты – поняла? Ян Хэк, ты тупица!

– Я не тупица! – запротестовал бывший профессор философии. – Я тоже понял! Я понял, Уй нам что-то сказать хочет! Вот!

– Ян Хэк, я хочу с вами жить! – выпалила Уй и независимо вскинула голову.

– Ты идиотка? – возмутился Чень. – Кто тебя пустит? Ты нас в первую ночь перебьешь!

– Она идиотка! – подтвердила Робкая Весна, появляясь из темноты. – Я ее сама в первую ночь убью!

– С Яном Хэком хочешь жить? – переспросила Мэй, заходя в сарай и пристраивая в угол боевой шест. – Тогда ты…

– Идиотка! – радостно ляпнула нахальная Ики. – За Яна тебя Мэй сразу убьет, ночи дожидаться не станет!

– А ты точно стряпальщица из пробегаловки? – тяжело глянула Мэй. – А говоришь, как чиновник – неучтиво! Лезть во взрослые разговоры разрешения не было!

– Уй, а почему ты с нами хочешь жить? – серьезно спросил Ян Хэк, и установилась тишина.

– Я не могу! – отчаянно сказала она. – Он такой уродливый! Он не моется! У него в доме грязь! Он больной! И говорит непонятно! У меня от его языка голова болит! И он маскулин![4]

– И я маскулин, – смущенно напомнил из дверей Здоровяк Мень.

– Потому я спрашиваю разрешения не у тебя, а у Яна Хэка! – отрезала Уй.

Установилась неловкая тишина – они все в данное время были маскулинами. Частично – но были.

– Рассмотри ситуацию в другом ракурсе, – неожиданно рассудительно сказала Мэй. – Мы – в чуждом, незнакомом мире. У нас нет возможности отсюда выбраться – значит, надо как-то устраиваться здесь. Но мы враги и желаем жить по-разному. Что ж, появилась прекрасная возможность доказать, чья манера жить эффективней! Господарка Уй против ордена Насмешников, да-нет? Я не понимаю, чем ты возмущена, дознаватель Уй. У тебя, как и на родине – лучшие стартовые условия! В твоем распоряжении уже дом. А мы живем все в одном сарае. У тебя есть мужчина из местных, он сам тебя принял, значит, согласный учить тебя языку и готовый учиться сам. Если здесь хоть немного чтут законы Аркана – согласный весь. Через него ты сможешь войти в местное общество, тогда как мы – бездомные бродяги, прячемся на стройке. А еще у тебя образование, которое никуда не исчезло с переходом, верно? И которого были лишены мы. И, если Сунь не ошибся, учение мистиков-блудодеев не чужое тебе? Может, у тебя и организм изменен? Если да, то это – очень мощное оружие!

– У тебя тоже! – сказала Уй уверенно.

– Да, но местный впустил в свою жизнь тебя. А я – головная профсоюза, я боевик ордена Насмешников, мне сильночувственность преимуществ не дает.

Уй помолчала, недоверчиво поглядывая на Мэй и что-то прикидывая. Потом независимо улыбнулась и присела к едальной поверхности.

– Я могу рассказать вам про резонаторы! – с вызовом сказала она. – Про резонаторы и про себя. Это так интересно, и очень полезно, да-нет? В обмен вы заключите со мной перемирие.

Беглецы неуверенно переглянулись – и уставились на Яна Хэка. Мужчина покосился на недовольную Кошку Мэй, качнул равнодушно пальцами.

– Резонаторы, – согласился он. – И про себя. Говори, не тронем.

Тяжелый браслет со стуком лег на дерево. Уй уверенно взялась за настройки – и браслет слабо мигнул, подтверждая готовность к работе! Несколько стволов немедленно уставились на полицай-дознавателя.

– Я не воспользуюсь резонатором, – принужденно усмехнулась она. – И вам не советую. Хотя – да, браслеты в порядке, вы правильно догадались!

– Браслет – не главная часть прибора, – поддержал ее Чень. – Я как раскрутил, сразу догадался! Там всего три блока: красненький для питания, как и везде, еще синенький…

– Ты идиот, да, блоки ковыряешь?! – возмутился из темноты снаружи сарая хувентус. – А если б энергоблок замкнуло? От нас бы ничего не осталось!

– Я знаю, где ковырять, я наладчик!

– Оно видно, как знаешь! На лице написано! Вот так же ковырялся?

– Дети! – усмехнулась беззлобно Мэй. – А ты хочешь с нами жить. Рехнешься с непривычки. Так что с резонаторами?

Установилась сконфуженная тишина.

– Резонаторы, – вздохнула Уй. – С ними всё просто, но чтоб понять, как это просто, нужно немножко знать теорию…

Ики при слове «теория» уныло скривилась, но перехватила взгляд Мэй и благоразумно решила не лезть во взрослые разговоры.

– Я коротко, – еле заметно улыбнулась Уй. – Ну, вы хотя бы знаете принцип суперструнного строения Вселенной? Миры есть гармоники на суперструнах микромира. Значит, чтоб перейти в иной мир, надо всего лишь… зазвучать в резонанс с ним. Понятно, чтоб раскачать любой материальный объект, потребно чудовищное количество энергии. Но лет пятьдесят назад выяснилось, что раскачать достаточно… ну, всего одну частичку. А дальше идет цепная реакция.

– Реакция? – сипло спросил вдруг наладчик Чень. – Цепная? Внутри меня?! Ой, чень-блень…

Уй сочувственно глянула на наладчика. Урод должен был лучше прочих понимать, что такое цепная реакция – и чем она грозит живому.

– Жесткие излучения! – в панике бормотал Чень, стремительно ныряя под стол. – Тяжелые изотопы! Некроз тканей! О-о… где анализатор?!

– Чень, уймись! – рявкнула Мэй. – Мы живы! Значит, это другая цепная реакция! Или та же, но не очень цепная!

– Цепная реакция, – вздохнув, сказала Уй. – Вот синий блок в браслете и задает границы этой реакции, Он стандартный. Чень, наверно, встречал такие блоки в приборах для объемных измерений. А желтый блок – отсекатель. Если он не сработает – реакция распространится на весь мир…

– Очень интересно! – нервно буркнул из дверей хувентус. – А какой процент отказов желтого блока? Нам вообще-то и одного раза хватит! И не только нам, а и миру всему! Реакция-то цепная!

– В отсекателях многократное дублирование! – успокаивающе сказала Уй. – Авария всего один раз случилась, в самом начале, когда опыты ставили. Была у нас одна секретная лаборатория на атолле… и ничего страшного всё равно не произошло! Подумаешь, появился в океане новый остров. Вместе с жителями…

Уй глянула на узкое лицо бабушки Нико и запоздало прикусила язык. Бабушка захрипела и бессильно завалилась на стену.

– Бабушка! – кинулся к ней хувентус. – Что?!

– Не прикасайся! – слабо отмахнулась островитянка. – Оккупант… А я тогда понять не могла, почему отправляю воинов на континент за рабами, а они вместо рабов нарываются на патрульные катера с пулеметами!

Все в сарае, затаив дыхание, внимали откровениям. Но юный Сунь открыл рот и всё испортил.

– Бабушка! – в восторге воскликнул хувентус. – А ты кем была у себя на острове? Царицей пиратов или просто людоедкой?

– Я была девочкой! – отрезала бабушка Нико и сердито отвернулась.

– Резонаторы, – терпеливо напомнила Мэй.

– А всё с резонаторами, – с трудом собрав мысли, сказала Уй. – Остальное в особом отделе полиции, на станции перемещения. Резонансные частоты миров, те, что определены опытным путем, хранятся там. Хранились. И записи перемещений там же. А лоботомник Чень туда термитную взрывалку подложил!

– Но резонаторы работают, – напомнила Мэй.

– А, это. Работают, да. А толку? Дело в том, что во Вселенной есть… направления, что ли? Или течения? Ступени перехода, вот. В одну сторону легко перескакивать, даже мощности браслета хватает, а в обратную сторону – только с помощью станций перемещения. А как они за нас зацепятся?

– Как, как… По маякам, например! – проворчал хувентус. – У нас маяки на любую ерунду ставят, разве нет?

– Есть маяки в браслетах, – признала Уй. – И что? Они против течения не пробьются, им станция должна помогать. А Чень туда термитную взрывалку, дурак… А без библиотеки резонансных частот нас вообще не найти. Через брехальники можно было запеленговать, но мудрый Ян Хэк подгляд-глазок сбил, и брехальники потом отключили.

– А если по мирам пойти? – неловко спросил хувентус, вспомнив, как именно он отключал брехальники.

– Далеко уйдешь, только и всего. Очень далеко.

Все присутствующие невольно поежились и переглянулись. До них наконец дошло, какие бездны отделяют их от родины. И как мало значит их жалкая кучка в чужом неприветливом мире.

– Бойтесь пользоваться резонаторами! – серьезно заключила Уй. – Они уведут вас в соседний мир, по течению, еще дальше от родины.

В наступившей тишине Ики с грохотом уронила тренировочный шест Мэй и испуганно сжалась.

– Про меня, – сказала Уй и высокомерно оглядела присутствующих. – Я – Уй Лицзинь, Худышка Уй, дочка распределяльщика всех средств континента! Самая любимая дочка, приемная! Отец так меня любит! Тронете – он вам живым внутренности растопчет!

Робкая Весна зашипела и потянула из нагрудной кобуры оружие.

– Не тронем, слово дали, – напомнил Ян Хэк и положил ладонь на дыродел бешеной малышки.

– А если не тронете, тогда скажу: мне здесь недолго жить. Отец меня вернет. Робкая Весна у меня подгляд-глазки из кожи вырвала, что изменила? Ничего! Ушли данные прямо в сеть, весь Арктур смотрел, как меня раздевали! Скоро-скоро кто надо появится и меня заберет! Станцию перемещений восстановить несложно, наладчик Чень подтвердит, что несложно! Если дружим – вас защищу, карателям не отдам! Живите хоть в этом мире, хоть в другом, только на господарей не кидайтесь, маленькие у вас зубы господарей грызть!

Беглецы настороженно молчали.

– И про Руфеса не спрошу, – усмехнулась юная женщина. – Сама найду, не глупая. Мир?

Урод Чень ухмыльнулся и хлопнул себя по коленям:

– Ян Хэк, она Руфеса сама найдет, не глупая! Какая прелесть!

– Уй, правда, что господари своих дочек сильно-сильно любят? – с нескрываемым любопытством спросил Здоровяк Мень.

– А правда, что маскулины своих дочек сильно-сильно бьют? – хмуро отрезала она.

Силач обиженно вскинул пальцы.

– Любят, – смягчилась Уй. – Как не любить? Если женщина на твоих глазах растет и расцветает – как не любить? Как дочке не любить отца? Отец на подарки щедр, отец на руках с детства носит, отец – лучший из мужчин, как отца не любить?

– Уроды! – не сдержался Чень.

– Садисты! – не осталась в долгу Уй. – Рядом с тобой не лягу!

И бросила мгновенный взгляд на стройного хувентуса.

– Ни с кем не ляжешь! – решительно сказала Кошка Мэй. – Мы все здесь – боевики, нам с господаркой не ужиться. В гости – приходи, спать – нет. У тебя есть с кем спать.

Уй брезгливо передернулась, встала и независимо направилась к выходу.

– Как тебя понимает местный маскулин, красотка Уй? – вдруг спросил Ян Хэк. – Ты сказала, он понимает. Как?

– А, это, – небрежно повела пальцами женщина. – Но ты сам вернул мне снаряжение разведчика, да-нет? А там есть такая…. Вот.

Она достала из внутреннего крепления небольшую упаковку – и выщелкнула из нее знакомый оранжевый пластик. Все завороженно уставились на руки полицайки.

– Это специально, чтоб учить языки, – пояснила она, удивленная нехорошим вниманием. – Очень усиливает память, очень. Это…

– Опасное средство? – задумчиво спросил Ян Хэк – и бросил внимательный взгляд на Кошку Мэй.

– Да, – призналась Уй. – Очень. Усиливает память. Расшатывает старую моторику, чтоб новая артикуляция легче ложилась – как у ребенка чтоб ложилась. Но могут мозги отказать, особенно у маскулинов. У маскулинов мозги нетренированные, тяжело маскулинам, тяжело и смертельно опасно.

– Сильное средство! – с уважением сказал Чень. – За стандартный солнцеход местный маскулин заговорил!

– А я ему много дала! – невинно улыбнулась Уй. – Целый пластик. Решила: или умрет, или заговорит, мне так и так хорошо, да-нет? Там еще стимулятор добавлен, чтоб не очень умирали, я и решила: вдруг не умрет?

– Стимулятор, – пробормотал Ян Хэк. – Пить много надо потом, да?

– Без воды умрешь, – подтвердила Уй озадаченно. – Как узнал, Ян? Это специальное средство разведчиков, о нем не болтают! Вот даже гвардейский стимулятор Кошка Мэй без воды давала. Я-то не ела, не дура, но вы съели все и живы…

Кошка Мэй сделала плавное движение – и замерла под тяжелой рукой Здоровяка Меня. С другой стороны над ней навис урод Чень.

– Гвардейский стимулятор, говорила? – яростно прошипела Робкая Весна в лицо Мэй. – По целому пластику давала?! А я удивлялась, что у меня язык заплетается! А он не заплетается, а расплетается! Мы чуть не умерли все! Кто ты, Мэй Мао? Отвечай боевику ордена Насмешников, пока дырок в заднице не наделала!

Наладчик Чень покосился на профессора, несдержанно хрюкнул и чуть не выпустил Кошку Мэй из захвата – однако не выпустил.

– Ух как интересно! – развеселилась Уй. – Ян Хэк, вот кого надо было первой раздеть, а ее не раздели! Раздевайся, Кошка Мэй! Хочу увидеть, что под чифой прячешь! Наверно, много оружия?

– Разденете – убью! – предупредила Кошка Мэй серьезно.

– Не разденешься – убьем! – взбеленилась Робкая Весна.

Худышка Уй со счастливой улыбкой наслаждалась зрелищем. Женщины сверкали глазами, Ики несдержанно хихикала, хувентус соображал, вступиться ли за подругу-блудодейку, бабушка Нико холодно следила за хувентусом – и никто не мог решиться на следующий шаг.

– Мастер Чень, уважаемый Мень – отпустить нашего администратора, – проворчал Ян Хэк. – Кошка Мэй – руковод из талантливых, без нее никак. В новом мире – никак. И она доказала, что в команде, вчера доказала, да-нет? Простим ей тайны и что нас чуть не убила. У нас каратели скоро-скоро появятся, думать надо, куда бежать, а вам все бы развлечься. Без Кошки Мэй бежать плохо, да-нет?

– Она не призналась, кто такая! – упрямо сказала Робкая Весна.

– И ты не призналась. А кто признался? – остро глянул на нее старый профессор, и зеленоглазая малышка смущенно убрала дыродел.

– Я пошла спать! – заявила довольная Уй. – А вы убегайте, быстро-быстро! Гоняться не будем!

И она выскользнула в темноту.

– Обратили внимание, как она замерла перед выходом? – сказал Ян Хэк. – Всегда замирает. Слушает, что там, с той стороны. Худышка Уй всегда готова к неожиданностям, всегда настороже. Худышка Уй – профессионал, сразу видно, кто понимает! И мастер Чень замирает перед любым углом. А уж как насторожена Робкая Весна – чудо как насторожена!

И старый профессор улыбнулся непонятно чему.

– Да, и я замираю перед выходом! – с вызовом сказала Кошка Мэй. – Меня так учили, ни разу не пожалела!

– Боевик, говорила? – задумчиво спросил Чень.

Кошка Мэй гордо выпрямилась.

– Я – головная профсоюза гостиничной прислуги! – высокомерно заявила женщина. – Я – хорошая головная, то, что из долгой разведки Южного континента, мне не мешает, помогает даже! А чтоб не лыбились, знайте, что только благодаря мне легко в иной мир ушли! Худышке Уй не дали б заменить идентификаторы, если б меня разведка Южного континента не прикрывала! Вас бы, оборванцев, еще на входе затоптали! Радуйтесь, что Южный континент тоже желает знать, как в иные миры попадают, как там живут – и кто! Радуйтесь, что я – с вами! Мудрый Ян Хэк правильно все понял!

Урод Чень смущенно кашлянул и отвернулся. Зато Робкая Весна звонко рассмеялась и дружески навернула наладчика кулачком по спине.

– Повезло боевикам ордена Насмешников, сильно-сильно повезло! – с непонятной для Кошки Мэй радостью заявила малышка.

– Братья, – устало сказал Ян Хэк. – Каратели скоро! Как побежим? И куда? Разведка Южного континента здесь не поможет!

Фэй Цайпань с завистью окинул взглядом здание штаба сетевых конкурсов. Как выгодно стоит! Отдельное, в стороне, в парке даже – и каждый этаж отдыхальные площадки опоясывают! Хорошо устроились затейники, богато!

– Из ничего на обеспечительные карточки себе капают, и хорошо капают! – с черной завистью пошипел стоящий за спиной составитель докладов. – На отдыхательных площадках посиживают, а на карточки капает!

Нюйка-референт уверенно пошла в штаб в сопровождении инженеров. Цайпань презрительно усмехнулся: хорошо нюйка в Высокой школе училась, но слаба еще впереди Цайпаня ходить! Цайпань жизнь знает, Цайпань в команде! А нюйка – нет.

– Вот и остановили референта! – удовлетворенно сказал за спиной составитель докладов.

Фэй Цайпань снисходительно махнул ему пальцем, мол, правильно понимаешь ситуацию, лоботомник, старайся, в команду возьмем – и с интересом уставился на вход. Там нюйка пыталась доказать, что в гражданский штаб любой имеет право пройти. Охранники лениво тыкали ее в грудь и переговаривались между собой. Инженеры опасливо стояли в стороне.

– Не знает, в чьей команде охрана сетевых конкурсов! – злорадно сказал составитель докладов. – Ее и потопчут сейчас в наблюдалке у охранников, и ничего не будет, вот они в какой команде!

Нюйка-референт сердито заговорила в нашейную капельку, видимо, вызывала кого-то знакомого из штаба.

– Поставь их там как хочешь, – лениво приказал Цайпань командиру звена силовой полиции.

Командир оценивающе посмотрел на охрану в прицел и отмахнул кистью. Бойцы в безличных балахонах деловито выпрыгнули из полицейской леталки и побежали ко входу. На бегу снайпер пальнул по охранникам из глушилки, чтоб не дергались. Они и не стали дергаться, схватились за головы да попадали. Нюйка-референт сбоку стояла – и то скорчилась, зажала уши, а потом и вовсе завалилась на цветы-благоуханки у входа. Да так красиво завалилась, бедренный платок со всей ноги съехал, составитель докладов аж вдохнул сладостно. Цайпань только презрительно усмехнулся. Составитель докладов не в команде, вот пусть вдыхает, больше ему ничего не положено. А потом можно будет посмотреть, чей он да понял ли, как хорошо надо кланяться своему руководу…

Когда Цайпань подошел к входу в штаб, бойцы уже навели порядок: охранники лежали, выставив зады, нюйке помогли встать, в здании слышались грохот и рев команд. Цайпань из любопытства зашел в наблюдалку – и еще позавидовал. Какие наблюдальные сферы закупили себе сетевые затейники! Как видно все подробно! Вон нюйку-техника бойцы мимоходом потоптали – и быстро потоптали, виден опыт! А глядельные сферы все показали кому надо. И сейчас кому надо заволнуется…

Так и получилось. Три недовольных лица уставились на него настороженно. Уставились настороженно – но потом стали орать так, как будто не боятся! Про лоботомника и что живым затопчут, Цайпань пропустил, а вот «ты знаешь, в какой мы команде?!» моментально выделил и тут же ответил:

– А мы вообще-то от распределяльщика всех средств континента. Можете сами спросить.

И три недовольных лица пожухли. Не могли они ничего спросить у распределяльщика всех средств континента, не так уж сильна оказалась их команда.

– Всегда можно договориться! – уступчиво заметил один из владельцев штаба. – Беспредельничать зачем?

– Вы, лоботомники, полицию округа плавней задумали на порог не пустить? – возвысил голос Цайпань. – Руковод ваш к станции перемещений не подойдет, пока вас не погонит! Лоботомники!

Три жирных лица неохотно признали, что да, лоботомники. После чего действительно быстро договорились. Бойцы, довольные и веселые, вернулись в полицейскую леталку. Редко случалось кого-то безнаказанно потоптать, но на операции разрешалось, вот бойцы и были довольные. На операциях бойцы в безличных балахонах, как убийцам Аспанбека их потом найти? Никак. Вот и топтали на операциях, кого хотели. Зато как забегали все в штабе, как заработали! В результате все нашли, что Цайпань затребовал! Прибежала какая-то светлая коряга и отдала носитель с данными по всем участникам конкурса на выживание, чуть не на коленях прибежала отдавать. Вслед за корягой, заметил Цайпань, вышла и нюйка-референт вместе со своими инженерами. Зачем-то внутрь ходила, лоботомница. Белхало, что с нее взять. Не понимает, что внутрь ходить не надо, надо, чтоб сами приносили, чего требуется. Надо, чтоб еще упрашивали взять, кланялись и руки растопыривали, вот как надо, как Цайпань надо! Лоботомница.

В штабе полиции округа плавней Цайпань даже в банную комнату не пошел, сел военных ждать. Военные – они такие, если сам им не принесешь, чего надо, всех задом кверху положат.

Так и вышло. Хорошо, охрана полицейского штаба – опытная охрана, даже высовываться из глядельного помещения не стали, так что военные просто внутрь прошли, никого задом кверху не уложили. Цайпань обзавидовался, глядя в наблюдательную сферу на то, как военные шли. Вот где власть! Сильная разведка! Бойцы все в жесткой броне, все в десантных двигалках, в руках не скорострелы мелкокалиберные, а настоящие метатели спецсредств! Лиц за прицельными забралами не видно, но и так понятно, что презрительные. А как не быть им презрительными? Сильная разведка гвардию императора смогла затоптать и их власть себе забрала! На их месте Цайпань не так бы гордился, сильнее!

Они вошли в приемную, как в бункер к врагам заходят: боец вход закрыл, остальные по стенам проскользнули, у окон встали, а тот, кто отдыхальную площадку проверил, даже взрывалку в руке держал наготове. Цайпань еле удержался, чтоб не заспешить навстречу. Спешить нельзя, он союзник, не враг! Тем более что и спешить поздно, командир военных уже светлую каргу с пути убрал и в кабинет прошел. А за ним, деловито и целеустремленно – двое в форме военных техников. Инженеры-перемещатели, фэй-блей!

Командир сильной разведки даже прицельное забрало не соизволил поднять. Прошелся по кабинету, заглянул в банную комнату, хмыкнул пренебрежительно, мимоходом приподнял боевым манипулятором бедренный платок нюйки-референта, одобрил чмоком увиденное, потом опустился в седалище Цайпаня и довольно закачался.

– Я – самого распределяльщика портовых складов дочка! – заявила дрожащим голосом нюйка-референт.

Цайпань злобно зашипел на нее. Лоботомница! Совсем после глушилки мозги не работают, на сильную разведку пальцы растопырила?! Командир кистью махнет – всех задом кверху положат, и ее, и Цайпаня самого! Не знает лоботомница, в какой команде сильная разведка!

– Красивая дочка! – не к месту благодушно отозвался командир-разведчик. – А что в этой помойке делаешь, если дочка?

– Руковожу здесь! – огрызнулась нюйка. – Не руководить – все развалится! Вот руковожу!

Цайпань онемел от неслыханной наглости нюйки. А та только покраснела под прицелом разведчика и бедренный платок без нужды поправила – но не отступилась. Вот наглая лоботомница. Руководит она. Это Цайпань руководит! Пока нюйка с инженерами ерундой занималась, Цайпань все правильно сделал, Цайпань о нюйке справки навел, слухи собрал! Не любимая дочка-то! Любимые на складах распределяют вместе с отцом! А эту, приблудную, пожалел просто, старый потому что стал распределяльщик портовых складов! Пожалел дочку прислуги, Высокую школу оплатил, на хорошее место пристроил. И забыл. Так что она – никто! А Цайпань – руковод здесь!

– Сочувствую, – сделал вывод командир разведки и развернулся к Цайпаню.

– Вот! – заспешил он. – Вот тут… носитель… все данные там есть, сам ждал, чтоб передать в руки…

Один из военных техников бесцеремонно забрал носитель.

– Проверь, – неожиданно приказал командир сильной разведки.

Военный техник согласно повел пальцами и развернул данные. И нахмурился.

– Уй Лицзинь, – неприятным голосом сказал техник. – Где? Вот, видишь? Три точки видишь?

Цайпань, похолодев, всмотрелся. Не видел он никаких трех точек, но как признаться? Может, в другое место надо смотреть? За спиной командир сильной разведки выругался и встал. Фэй-блей, ой что сейчас будет!

– Не вижу что-то, – угрожающе сказал командир и сдавил манипулятором загривок Цайпаня. – Лоботомник. Где?

– Не вижу! – признался до смерти перепуганный Цайпань.

– Никто не видит! – рявкнул разведчик. – А должны! Где локализация подгляд-глазков Уй Лицзинь? Всех потопчем, лоботомник!

– Мой экстраполятор предполагает – вырвали подгляд-глазки, – спокойно сообщила нюйка-референт со стороны. – С Уй Лицзинь боевики ордена Насмешников ушли, те, кто живы остались. Они могли подгляд-глазки обнаружить и вырвать. Так экстраполятор полагает, я поддерживаю вся.

– Работать надо, не поддерживать! – буркнул командир. – У меня бойцы к рейду готовы, энергостанцию подвезли, а вы не работаете.

– Мы работаем, – возразила спокойно нюйка. – Мы в штабе сетевых конкурсов архив сняли, там старые данные с подгляд-глазков есть, сами проверили-убедились. Если боевики далеко не ушли, найдете Худышку Уй. Маячки на любую ерунду ставят, как в иной мир пройдете, сразу ее услышите, да-нет?

– Работаешь, согласный весь, – неохотно признал командир. – Но если Худышке Уй вместе с подгляд-глазками голову вырвали, вернемся и всех здесь потопчем. Боевыми манипуляторами! Веди к станции перемещений, дочка.

И он ущипнул нюйке беззлобно манипулятором грудь.

Цайпань стоял на слабых ногах, потный и обессиленный, и с огромным облегчением смотрел, как уходят бойцы сильной разведки. Вот они стукнулись в кругу прицельными забралами, вскинули манипуляторы, крикнули хором, еще сделали что-то бессмысленное – и пропали, только незнакомыми запахами дохнуло от площадки перемещений. Всё.

Тогда он развернулся и с огромным наслаждением ткнул нюйку-референта в загривок. И еще. И еще. И тыкал, пока та не упала.

– Лоботомница! – выдохнул Цайпань и гордо отправился к колымажке.

Его ждали предгорья, уютный дворец и умница дочка, любимая Дяньчи-молния. А нюйка-референт осталась у станции перемещений утирать злые слезы да руководить инженерами. Вот пусть и работает, лоботомница. Пусть работает, если выбрала белхалаш! А Цайпань умный, Цайпань будет распределять.

Сарай покинули на рассвете. Вообще-то Кошка Мэй хотела бежать сразу же, но поглядела на несчастные лица и отступила. Кошка Мэй – лидер, Кошка Мэй знает, когда надо отступать! Кошка Мэй понимает, что бежать в темноте по незнакомому миру страшно. Дождаться карателей не страшно, а в темноте незнакомого мира страшно. Значит, на рассвете бежать. Набрать воды в пластиковые емкости, в те, которые валяются по канавам вдоль улицы, и бежать, только быстрее.

Так и сделали.

На повороте улицы все непроизвольно обернулись. И каким же знакомым, уютным даже показался им сарай с кучей травы! А потом из соседнего строения выглянула Худышка Уй и язвительно покачала на прощание пальцами. Пусть Уй оказалась полицаем-головняком, но смелости у нее было не меньше, чем у боевиков ордена Насмешников, потому что Робкую Весну еле успели перехватить. А потом пришлось бежать, и быстро бежать! Узкими улицами, разрыхленным полем, по искусственным лесопосадкам – напрямик к мегаполису, чей свет так хорошо был виден ночью и чьи дымы не менее хорошо виднелись на рассвете. Человек может затеряться только среди людей, так решили все. А Кошка Мэй отдельно от всех подумала, что каратели в мегаполис побоятся лезть. Должна быть какая-то защита у местных мегаполисов, как без нее? Например, контроль низколетящих целей на дальних подступах, или идентификация объемных целей на подступах ближних в связке с ленточными зенитными комплексами, почему нет? Да даже система регулировки движения местных колымажек подойдет! Лишь бы в распоряжении системы находились мобильные зенитные комплексы. Но без комплексов как движение регулировать? Значит, они есть.

Вскоре им пришлось пересечь настоящую дорогу, с каким-то покрытием. Мастер Чень тут же сунулся проверить, что за покрытие, но на наладчика зашипели все, даже хувентус и беспечная Ики, к боевикам точно не принадлежавшие. И чего они вообще с боевиками побежали, непонятно.

Когда пересекали дорогу, оказались случайно свидетелями необычного события. Промчалась мимо колымажка – факт, разве что мастеру Ченю любопытный. Но колымажка замедлилась, из-за защитного щита вылетел в канаву какой-то пакет, и странная техника умчалась с неприятным шумом. Здоровяк Мень тут же решил, что это им пакет. Да не только он – все так решили! А для чего еще выбрасывать из колымажки пакеты? Так что Мень с неожиданной для его сложения легкостью сбегал и пакет принес. И как же удивились все, обнаружив там знакомые уже пластиковые емкости, и обрывки упаковок, и еще порченое что-то – потому что даже в иных мирах вряд ли едят зеленую плесень! Боевики даже остановились в изумлении.

– Обронили случайно? – предположил простодушный Мень.

Мастер Чень с нехорошей улыбкой оглядел канаву, и вслед за ним оглядели все. Пакеты, емкости, обрывки всякие валялись на всем протяжении дороги.

– Хотел бы я ознакомиться с местными законами Аркана! – не в первый раз заявил он.

Похоже, он что-то начал понимать в новом мире. Остальные же тратили драгоценное время в попытках объяснить увиденное. Мусор вдоль дороги? А как же уборщики? Как же власть? Это же рабочие места для низкоквалифицированных маскулинов, которых в любом обществе большинство! Попробовали б на Арктуре оставить дороги без уборки. Нет средств? Ха, профсоюзы б заставили найти! Чиновники своей бы обеспечительной карточкой поделились, чтоб рабочие места оплатить! Иначе ух что было б! Перерабатывающие центры, опять же, именно чиновникам на обеспечительную карточку капают, как уборщиков не поставить? А здесь? Нет власти? Или, страшно представить, нет профсоюзов? А как такое может быть?

– Братья! – первой опомнилась Кошка Мэй. – Мы убегаем, да-нет?

И они побежали. Через дорогу, сквозь придорожную лесопосадку, по краю травяного поля прямо на дымы мегаполиса.

– Кто догадался, зачем вон те башни с тягами от одной до другой и дальше? – вдруг оживился мастер Чень. – Кошка Мэй – администратор, Кошка Мэй догадалась, да-нет?

И невинно поглядел на бегущую рядом женщину. Остальные поглядели тоже. Кошка Мэй только внутренне усмехнулась. Это была проверка на лидерство, одна из бесконечного множества. Но Кошка Мэй – лидер, Кошка Мэй всегда готова!

Женщина уверенно огляделась.

– Как Ян Хэк учил, строю пространство допущений непротиворечивых трех, – заявила она. – Вот… башни выше деревьев – это система контроля за движением. Башни между собой связаны – это система контроля за движением. На нас силовая полиция не бежит, на порхалках не несется – это не охрана посадок, а система контроля за движением. Что не так, кто спорит?

И покосилась на Яна Хэка. Старый профессор запросто мог поспорить! Он ученый, он пространство допущений давно научился строить, опытный!

Мастер Чень несдержанно кашлянул, и она с досадой поняла, что ляпнула не то.

– Робкая Весна как неприкрыто улыбается! – сердито сказала Кошка Мэй. – Наверняка знает, для чего башни, вот-вот с нами поделится!

Малышка уверенно усмехнулась:

– Башни – защита мегаполиса, без пространства допущений поняла-не глупая! Смотрите, вон еще цепь башен, и тоже к мегаполису тянется! Защита, точно говорю! Местная. Может, она поля генерирует, может, думательные блоки у машин палит…

– Башни – ничто! – недовольно проворчал Ян Хэк. – Поддержка для тяг. А по тягам энергия передается. Мастер Чень от таких осветительный шар вчера включал, только они тоньше были. А эти толстые – значит, много осветительных шаров подключается. Все видели, как ночью город светился? Вот-вот.

Беглецы разом остановились. Сообщенное старым профессором не хотело укладываться в голове. Во время движения – не хотело точно.

– У местных все привязано к тягам энергии? – недоверчиво спросил Мень. – Все-все? Оборвать – все остановится? Так это же… хуже рабства! Как местных легко пугать можно! Оборву тягу, скажет господарь – и ему на карточку сразу закапает, и немало закапает!

– Я одного понять не могу! – озабоченно признался мастер Чень. – Местные сами не хотят независимости – или им запрещают? Сделать автономные источники – просто-просто, я наладчик, я знаю! Выгодно, дешево, надежно, легко заменяется! А они – тягами связаны! Может, у них и колымажки на тягах?!

Беглецы ошарашенно переглянулись – и недоверчиво затрясли пальцами. Колымажки на единых тягах – неслыханно! Такого не может быть!

– Мы убегаем от карателей, да-нет? – не выдержала Кошка Мэй. – Или обратно тихо-тихо пойдем, пусть живыми топчут?!

Беглецы вздрогнули и опомнились. Но тут перемещатель на руке у Яна Хэка неожиданно мигнул – и загорелся разными цветами. Кошка Мэй бросила мгновенный взгляд на свою нашейную капельку – та сияла и переливалась. И что-то еще подмигивало на шее Толстяка Меня. И коротким звоном отозвались на всеобщий переполох жучки хувентуса.

– Энергия в мир пошла! – хрипло сказал мастер Чень. – Каратели энергостанцию забросили. Чень-блень! У них связь, у них оружейные системы, может, даже десантные модули! А у нас на каждом маячков больше, чем пальцев на руках! Найдут! Что делаем, братья? Мэй?

– Они сейчас найдут Уй, – неуверенно предположила женщина. – Пока переправят на родину. Пока допросят. Пока подгляд-глазки сюда зашлют. А мы как побежим…

Женщина внезапно замолчала и судорожно сжала пальцы. По краю травянистого поля, мимо странных металлических башен рыскающим курсом неслась стайка подгляд-глазков. Не стали, получается, каратели спасать Худышку Уй, сначала за беглецов решили взяться!

Ян Хэк с клацаньем вставил в игломет полную обойму и плавно шагнул к деревьям. Раздались быстрые чпоканья, и подгляд-глазки посыпались на траву, а оставшиеся испуганно метнулись прочь. Старый профессор не собирался сдаваться!

– Каратели! – напомнил хувентус испуганно. – У них леталки, у них отравные газы! Затопчут! Кошка Мэй! Ты из долгой разведки, много знаешь, тебя не тронут! Сдайся, и я с тобой, и Ики тоже – правда, Ики?

– Я – из ордена Насмешников! – рявкнула женщина. – Пятнадцать лет с вами беды делила! Что мне долгая разведка? Я всех братьев в посмертие проводила, не сдалась! Мень, мастер Чень – в одиночную оборону! Делай, как Ян Хэк делает! Бабушка Нико, Робкая Весна – уходите к мегаполису! Кто-то должен остаться живым, чтоб не умерла традиция ордена! Сунь, Ики – зарывайтесь под землю, если жить хотите!

– Помните, братья? – бледно улыбнулся Толстяк Мень. – В жизни и смерти, кровию кровь скрепя?

– Братья навек! – серьезно подтвердил урод.

– Байсин? – странным голосом вдруг сказала Робкая Весна. – Байсин!

Малышка явно кого-то звала.

– Байсин!

Рядом с дорогой, прямо среди цветущей травы дрогнул и подернулся дымкой воздух. И возникло… нечто. Беглецы не сговариваясь развернули прицелы на опасность. Подгляд-глазки – они знакомые подгляд-глазки, а тут нечто! Не всадить ли туда обойму игл?

– Байсин! – радостно завизжала Робкая Весна и кинулась к туманному пятну, как к родному существу.

Беглецы растерянно наблюдали, как она нырнула с головой в туман, как быстро исчезла, только шагалки в воздухе мелькнули. Вдохи томительного ожидания – и туман мгновенно исчез. В траве стояла абсолютно счастливая Робкая Весна, все та же зеленоглазая малышка – но как она изменилась! Бликующий костюм охватил ее ладную фигурку, с плечевых креплений хищно скалились рыла пульсаров – и настороженное туманное облако замерло за спиной. Дыроделы незаметно исчезли. Любой дыродел руку жжет, когда попадаешь под прицел пульсара!

– Мэй, Ян, представляюсь вся! – доложила она, безудержно улыбаясь. – Пилот-разведчик одиночного боевого комплекса «Призрак» Робкая Весна! Подчинена летунам охраны императора, мир Крылатых Властителей! Погибла частично при спасении принцессы правящего Дома! Восстановилась только что! Мой «Призрак» сам меня нашел, как только энергостанцию закинули, такой умница!

– Значит, ты у нас из ордена Насмешников? – не сдержалась от язвительности Кошка Мэй, несмотря на непонятную ситуацию.

– Кошка Мэй, ты злюка, но я тебя люблю! – пропела Робкая Весна нежно. – Я вас всех люблю! Байсин вернулся!

– Ты можешь спастись, – заметил урод Чень. – Твой «Призрак» быстро убегает?

Робкая Весна бешено сверкнула глазами, и всем стало понятно, что нет, не изменилась малышка, показалось только.

– Дурак ты, мастер-техник Чень! – крикнула она. – Я в ваших плавнях полжизни провела! Я ребенка там потеряла! И сейчас господари поплатятся! Покажет карателям байсин, как отравными газами на детей плеваться! В жизни и смерти, мастер Чень!

Она в порыве чувств треснула урода кулачком по спине, развернулась, сверкнула на прощание улыбкой и исчезла в туманном облаке. И через мгновение над травой поднялась призрачная птица. Качнула крыльями – и сорвалась в стремительный полет.

– Кровию кровь скрепя, малышка! – пробормотал Чень и побежал к выбранной позиции за деревом.

Толстяк Мень проворно переместился куда-то в сторону и исчез – так здорово спрятался.

– Бабушка Нико! – сердито напомнила Кошка Мэй. – Уходи! Каратели близко!

И сама побежала к деревьям.

Только это были не каратели. Рассыпавшись цепью, вслед за подгляд-глазками на десантных двигалках над травой неслись вооруженные до зубов бойцы. Армейская сильная разведка! Навстречу им кинулась отчаянная призрачная птица – Робкая Весна уводила бой от затаившихся беглецов, которым и один выстрел пульсара гарантировал смерть.

Они схлестнулись посредине травяного поля. Схлестнулись, полыхнули разрядами, закружились на несколько вдохов – и распались. Хищная птица Робкой Весны застыла, грозно сияя защитными полями. Несколько бойцов сильной разведки исчезло, только пятна горелой травы дымились после взрывов – и еще один косо тянул на чадящей двигалке к дальнему перелеску. Дотянул, дернулся и там взорвался. А остальные кинулись на Робкую Весну.

Бой был стремительным и страшным. Несколько вдохов всего весь бой. «Призрак» рванулся, заметался зигзагами, оставляя в изломах траектории яркие фантомы. Робкая Весна оказалась мастером! Большинство зарядов по фантомам и влепили! А «Призрак» крутился и плевался пульсарами, и бойцы сильной разведки исчезали один за другим. Хороши десантные двигалки, да прямых попаданий пульсара не любят, сразу взрываются. Взрываются так, что испаряются почти что.

А потом случилось то, что должно было сразу случиться, если б не мастерство Робкой Весны. По «Призраку» попали. Исчезла туманная птица, и по травяному полю покатилась маленькая фигурка. Поднялась, вскинула затрепетавшие крылья, ударила разрядом пульсара, сместилась в сторону, но медленно сместилась, и фантом получился бледным и неубедительным. По ней попали еще раз. Фигурка упала и больше не поднялась. Тогда оставшиеся в живых бойцы отключили двигалки, закинули на плечи метатели и не спеша отправились проверить результат своей работы.

– Чень-блень! – выругался сбоку мастер Чень.

Кошка Мэй его хорошо понимала. Она и сама чуть не выругалась. Их дыроделы – оружие ближнего боя, до середины поля не достанут и ничем Робкой Весне не помогут. Да и не пробить из дыродела броню сильной разведки. Даже из полицейского скорострела не пробить.

– Ай-йя-каргана! – прошипел кто-то с другой стороны древнее ругательство.

Кошка Мэй повернула голову: Толстяк Мень приподнялся из травы, расчетливым опытным движением выдвинул телескопический ствол и приник к дальноприцелу.

– Взиньк-взиньк! – пропело оружие знакомым Кошке Мэй голосом.

Женщина озадаченно прищурилась. Снайперское оружие – у Толстяка Меня? Да непростое оружие: складное, но страшно мощное! Вон как кувыркнулись бойцы сильной разведки и не встали! Толстяк Мень – вовсе не маскулин, вот как получается! И не зря она брала его когда-то на прицел первым, не подвела специальная подготовка! Толстяк Мень – самый опасный!

А бойцов сильной разведки тем временем не стало. Толстяк Мень стрелял мастерски.

– Забрать Робкую Весну! – опомнившись, скомандовала она. – Аборигены на шум прилетят, нам плохо-плохо станет!

Они добежали до Робкой Весны все одновременно, и хувентус вместе со всеми, и даже Ики. И бабушка Нико ни на шаг не отстала от молодых.

– Малышка моя! – сказал Толстяк Мень дрогнувшим голосом и бережно поднял легкую фигурку на руки.

Робкая Весна открыла затуманенные болью глаза.

– Байсин! – прошептала она жалобно и заплакала.

– Дурочка! – вздохнул Мень. – Жив твой байсин, грудью от заряда закрыла! А про меня и не думала? Мне твоя грудь любого байсина милей!

Он развернулся, чтоб отнести женщину к лесу – и уткнулся в прицелы дыроделов. Кошка Мэй подошла сбоку, забрала из его руки снайперку-ликвидатор, уверенно сложила и сунула себе в поясное крепление.

– Аборигены прилетят! – вздохнув, напомнил Толстяк Мень. – И Робкую Весну осмотреть надо. В лес идем, за кусты, да-нет?

Они отошли совсем немного, когда взорвалась двигалка одного из убитых бойцов. Только тогда все вспомнили, что сильная разведка трупы не подбирает, сильная разведка трупы взрывает, испаряет почти что! Так что когда поднялись на ноги, все не пошли к лесу, а побежали, чуть ли не полетели. За спиной слитно прогремело еще два взрыва, и следов битвы не стало, только трава тихонько задымилась.

В лесу под прикрытием кустов Толстяк Мень лично осмотрел Робкую Весну – и просветлел. Цела оказалась малышка! И контузило не очень сильно. Если шипит и ругается – значит, не сильно.

– Откуда снайперка-ликвидатор, мастер Мень? – задала Кошка Мэй интересующий всех вопрос. – Или не Мень? Или кто?

Толстяк выпрямился и неловко качнул пальцами.

– Почему не Мень? – пробормотал он. – Мень.

– А еще?

– Снайпер-ликвидатор, особая служба правительства Западного континента. Вас убивать отправили.

Кошка Мэй возмущенно вскинула пальцы. Ну что за группа досталась ей на этот раз? Из всех боевиков ордена – никто не боевик! Еще и улыбаются, смешно как будто!

– А что не убил? – поинтересовалась она, сдержав раздражение.

– Мог! – спокойно признал Толстяк Мень. – Сначала Руфеса искал. Потом… вот, Робкая Весна. Подумал – пусть поживет зеленоглазая малышка. А потом подумал: новый мир, новая жизнь. На Арктуре мне долго не жить, ликвидаторов часто убирают, чтоб не болтали. А здесь – почему нет? Робкая Весна-то рядом.

– А что скажет Робкая Весна? – страшно заинтересовался мастер Чень. – Да? Или все же нет? Или не ожидала?

– Да ты дурак, мастер Чень! – прошипела Робкая Весна еле слышно. – Как дам сейчас! Сам-то кого и зачем ищешь? Дурак длинный!

И все облегченно заулыбались.

Мимо проехали аборигены на какой-то странной колымажке, спереди непонятный инструмент, а сзади тележка. Остановились, посмотрели равнодушно на пятна горелой травы, покосились на беглецов, перебросились громкими фразами и поползли себе дальше.

– Интересно, что они сказали? – полюбопытствовал урод Чень. – Что здесь только что сражались представители иной цивилизации, защищали их мир от порабощения, да?

Ян Хэк убрал игломет и устало потер лоб.

– Один сказал: чего эти уроды в лесу торчат? – пробормотал профессор. – А другой ответил, что чурки, потому и торчат. И добавил, что мы еще в город пешком пойдем, потому что недавно с гор спустились и автобусов не видели. И мы действительно не видели…

Мастер Чень с неподдельным уважением уставился на профессора. Потом решительно развернулся к Кошке Мэй:

– У тебя остался гвардейский стимулятор? Тот, от которого свой язык заплетается, а новый легче учится? Х-хе! Давай два пластика! Не бойся, не помру, вода-то есть! А без местного языка – помру точно!

За «гвардейским» стимулятором потянулись все, даже хувентус и Ики. Хувентус, впрочем, тут же объяснил свой интерес к местному языку.

– Ухожу я от вас, – честно заявил блудодей. – Вы все время деретесь. А нельзя драться, уживаться надо! В этот раз Робкая Весна всех спасла, чуть сама не погибла. В другой раз кто спасет? Никто. А я жить люблю, я жизни радуюсь!

Хувентус без напоминаний сдал Кошке Мэй паучков и развернулся назад, к дороге.

– Подожди карателей, с ними на родину вернешься! – благоразумно посоветовала Кошка Мэй.

– Зачем на родину? В плавни – зачем? – беззаботно улыбнулся хувентус. – Там тесно, там голодно. А здесь смотрите какие просторы – и людей мало. Я лучше здесь.

– Ну тогда хоть свой игломет возьми. Без оружия одному опасно!

– Блудодею опасно? – удивился хувентус. – Это вам всем опасно, потому что вы деретесь. А я с кем угодно уживусь!

И, махнув на прощание Ики, блудодей ушел. Было видно, как вдали он взобрался на откос к дороге, как присел и развел руки перед местной колымажкой. Потом перед другой. Третья колымажка остановилась, впустила хувентуса в свое нутро и умчалась к мегаполису, в новую жизнь.

– Вот он будет жить счастливо до конца своих дней, – вздохнул Толстяк Мень завистливо.

– И мы будем, почему не будем? – подала голос Робкая Весна. – Ян Хэк не все подгляд-глазки подшиб, и весь Арктур смотрел, как сильная разведка погибла! Больше сюда не сунутся – на Арктуре Крылатых Властителей ух как боятся! Кто про нас знает – боятся очень сильно!

Беглецы неуверенно переглянулись – и повеселели. Только недоверчивая Кошка Мэй улучила момент и спросила потихоньку Яна Хэка, правду ли Робкая Весна сказала.

– И да, и нет, – задумчиво отозвался профессор. – Господари трусят, но не отступают. Такова их натура.

Кошка Мэй только пальцами удивленно развела. Ох и непрост профессор, тайные экзотизмы Руфеса как легко говорит! А она-то полагала, что экзотизмы только в архивах долгой разведки Южного континента сохранились. И то не все.

Командир сильной разведки выглядел страшно. Прицельное забрало забрызгано кровью, нагрудная броня оплавлена, метатель спецсредств еле держится в оборванном креплении. И на спине нет десантной двигалки, а черное обгорелое пятно есть.

Разведчик припал на ногу и тяжело шагнул с площадки перемещений.

– Полицай-лечебники готовы помочь, сидят-дожидаются! – сообщила нюйка-референт на всякий случай.

Вообще-то военные не прибегали к помощи полицейских, своих сил хватало, но командир выглядел очень плохо, мог до своих и не дойти. А военные техники-перемещатели были сильно заняты – быстро-быстро вытаскивали из иного мира энергостанцию.

– Молодец, дочка! – прохрипел разведчик. – Командуй. Отдельное помещение, без подгляд-глазков, и лечебников без языков. У меня секреты – чтоб не болтали.

– Это только к Цайпаню! – решила нюйка и махнула пальцем оробевшим лечебникам.

Подумала мгновение – и туда же отправила инженеров-наладчиков много чего. Вряд ли разведчик был в состоянии отключить системы вооружения сам. Командир сильной разведки что-то прохрипел одобрительно и завалился. Был, оказывается, предел у его воли.

Впрочем, как доложили лечебники, досталось ему не очень сильно. Отбитые внутренности, болевой шок, пара ожогов и ушибы по всему телу. Можно сказать, легко отделался, если принять во внимание, что остальные разведчики не вернулись.

– Они могли, – признался командир потом. – Но тогда не вернулся бы я. Прикрыли отход. А я сбросил двигалку, совершил ложный самоподрыв – и к точке перемещений своим ходом! Так и ушел.

Накачанный смягчителями боли, он развалился в седалище Цайпаня, покачивался даже легонько и с мрачным юмором посматривал на референта. И рассказывал.

– Чисто перешли, зенитные комплексы нас не ждали, и никто не ждал. Беззащитный мир! И решили, что сначала боевиков затопчем, Уй Лицзинь обратным ходом утащим. Пустили подгляд-глазков побольше и помчались. А там – «Призрак»-одиночка из мира Крылатых Властителей, вот как! И стало нам весело. В полной комплектации «Призрак», и мастер-пилот внутри! Джань-блянь…

– Они разве существуют? – не сдержалась нюйка.

– Думали, что нет, но как дал он нам, и получилось, что да! Не всех, выходит, у дворца императора пожгли, один остался. Или новый прилетел. Это хуже.

– Один «Призрак»?!

– Дочка! – вздохнул разведчик. – Не растопыривайся! «Призрак» – энергетический боец, а мы туда целую энергостанцию закинули, он сразу присосался. И как дал! Фантомами отвлек, целеуказание запутал, нас пульсарами пожег!

Нюйка недоверчиво качнула пальцами.

– Умная вся, вижу! – усмехнулся разведчик. – Не должен был пожечь, вот правда. Звено сильной разведки само обязано «Призрака» валить. Расслабились мы, за боевиками позабавиться летели. А пилот мастером из небывалых оказался. Как дал – и половина команды в пыль. Я самоподрыв имитировал и так ушел. А остальные «Призрака» боем держали. Он и остальных в пыль. Вот правда, но другим знать не нужно, это наше внутреннее дело. Поняла?

– Нет, – созналась нюйка. – Я не ваша.

– Будешь, – улыбнулся разведчик. – Ты мне глянулась. Умная и ответственная вся. И бедренный платок так смело повязываешь, глядеть приятно.

– Я полиции служу.

– Но не в команде, – проницательно заметил мужчина. – А мне в полиции наши нужны, пригодишься.

– Что дадите?

– В команду возьмем! – удивился разведчик. – Чего еще? А команда – это все! Обеспечительная карточка, защита, дом в предгорьях – все!

– Высоко дом? – деловито поинтересовалась нюйка. – Где Цайпаня дом – или ниже?

– Где Цайпаня дом, – усмехнулся разведчик и встал. – Но с другой стороны горы. Наши там живут, тебе понравится.

Они стояли друг против друга и приценивались.

– Что возьмете? – наконец тихо спросила нюйка.

– Все. Если в команде – будь готова отдать все. Таковы правила.

– Я готова.

– Умная! – с уважением признал разведчик. – Снимай бедренный платок.

– Меня Цайпань бьет, – сообщила нюйка, спокойно развязывая узел. – Защитите?

– Цайпань – никто. Если с Цайпанем сама не справишься, в команде не нужна.

– Поняла вся.

Разведчик помедлил, разглядывая обнаженное тело. Отметил дрожащие от волнения пальцы и с удовольствием причмокнул.

– Веди в банную комнату, – решил он. – Мне стоять больно.

Потом они вместе пили хладные напитки.

– Я не блудодейка, – неловко сообщила нюйка. – Не умею как они.

– А мы в команду блудодеек не берем. Умному не нужны наркотические страсти, настоящие нужны. У тебя – настоящие. Славно дрожала. Такой и будь.

Разведчик благодушно ткнул ее в грудь. Подумал и положил ей на колени тренировочную пулялку.

– У меня такая есть, – отказалась она. – Каждый день учусь. Просто игрушка, броню не берет.

– Эта на военных зарегистрирована, – пояснил разведчик тихо. – Попадешь кому в голову – искать не станут, кто стрелял. Потому что и так видно, что военные! Если жертва – никто, искать не станут.

Нюйка посмотрела ему в глаза – и забрала оружие.

– Ты точно подходишь в команду! – обрадовался разведчик. – Слушай и запоминай. Я сейчас двигаюсь на потоптание, так положено. Доложу о «Призраке», думать будем. Вдруг там интересы Крылатых Властителей? А с Крылатыми Властителями опасно спорить! А ты сразу садись в колымажку – есть у тебя колымажка? – и в горы. У главнокомандующего силами континента тебя встретят и обучат. Вперед.

– А пропустят в горы?

– Ты же в команде.

Мужчина ласково тронул ее грудь и ушел. Нюйка подождала и с независимым видом вышла следом. Куколка-помощница посмотрела на нее вопросительно, без насмешки. Хотя хорошо понимала, чем референт в банной комнате Цайпаня занималась, что тут не понять. Столько лет в одной должности, всякое видела.

– Я в горы, – сообщила нюйка. – Срочные сообщения – в мой архив. Очень срочные – мне на брехальник. Цайпаня не вызывать, не нужен Цайпань.

– Поняла вся, госпожа Тан, – тихо отозвалась помощница.

Референт остановилась. Никогда ранее ее не называли так уважительно. Умна помощница, ох умна.

– Хочешь в команду? – проницательно спросила референт.

Помощница еле заметно качнула пальцами.

– Я подумаю, что с тебя можно взять, госпожа Си.

Дорога в горы поразила ее тишиной и безлюдностью. Ухоженная трасса в тени вековых деревьев, зеленеющие склоны, изредка посты охраны, еще реже встречные колымажки. Понятно, почему движение слабое: господари все на колымажках с летательным допуском, зачем им дорога? Нюйка ехала здесь впервые – раньше не пускали – и с любопытством оглядывалась. Вот как живут господари! Это не предгорья, где улицы дворцами заставлены, где ученики Высокой школы толпами бродят! Это горы! Выше некуда!

Хотя последнее – не совсем правда. Было куда выше – в иные миры. Особый отдел полиции именно этим занимался – обеспечивал избранных господарей иными мирами. Но в границах Арктура горы – предел мечтаний!

Трасса вильнула еще раз. Нюйка с удовольствием вписалась в поворот. Ах какая трасса, каждый бы день по такой ездить! Но каждый день не пустят. Или пустят? Команда – это серьезно! Как помощница, карга светлая, уважительно по имени стала называть! Приятно! Взять ее в команду – в свою команду, маленькую? Надо подумать, посмотреть. Вдруг она Цайпаня служка? Или еще чья. Помощницы много знают, много делают, помощницы всем нужны.

Дорога стрелой пробилась через лес – настоящий лес, дикий! – завернула в ущелье и вывела на большую поляну. И здесь закончилась. Дворец руковода войск всего континента изящной игрушкой красовался на фоне темной скалы. Легко качали ветками деревья-ширмы вокруг игровой площадки. Тишина, чистота – и необыкновенно вкусный воздух. Горы.

Хлопнули, сворачиваясь, крылья. Перед колымажкой встала воздушная танцовщица, посмотрела внимательно.

– Знаешь меня?

Нюйка робко качнула пальцами. Откуда ей знать, кто у главнокомандующего живет-руководит?

– Сетевые конкурсы не смотришь, – одобрила женщина. – Молодец разведчик! Старый муй, а как нюек безошибочно выбирает! Идем.

Воздушная танцовщица шла по тропинке впереди, легко покачивала безупречным телом. Мягко перекатывались мускулы под нежной кожей, босые ножки ступали четко и безошибочно, легкий ветерок игрался роскошным водопадом волос. Нюйка загляделась. Песня, а не женщина! Сравняться с ней никакой смело повязанный бедренный платок не поможет! У танцовщицы, например, вообще бедренного платка нет. А бедра – есть, ух какие бедра!

– Завидуешь телу? – не оборачиваясь, бросила танцовщица. – Не завидуй. Оно не только мне служит. А вот ум – только мне.

– Поняла вся, – пробормотала нюйка, вспомнив, что было с ее телом совсем недавно в банной комнате.

– И снова не завидуй. Тело сделать можно, юность нет, пока что нет. А у тебя юность.

Они сидели на берегу горной речки, любовались стремительной прозрачной водой, блеском солнца в струях – и разговаривали. Танцовщица выспросила все о повседневной жизни управления полиции, выспросила умело, четко, быстро.

– Не работаете в управлении, – недовольно заключила женщина. – Главный полицай совсем команду распустил, пора менять команду. Тебе разведчик пулялку дал? Вот и меняй. Шучу, не дрожи.

– Я в команде, – неуверенно сказала нюйка. – Но в какой команде?

Танцовщица неуловимо улыбнулась:

– В самой сильной команде, дочка. Видишь, здесь господари живут? Вот. Они живут, а мы – правим. Всем миром правим. На Южном континенте свои порядки, но и там правим все равно.

– Мы… белхалаш? Господари?

– Мы. Господари живут-наслаждаются. Но кто-то должен работать, руководить, думать о будущем. А то, если не думать, и будущего не будет. Поняла?

– Нет.

– Молодец, что созналась. В команде не ври. Ты поймешь, потом.

Танцовщица задумалась – и построжела.

– Сейчас ты в команде руковода военных сил континента. Это очень сильная команда! Обратно поедешь, выйди у поста охраны, тебе капнут на обеспечительную карточку, очень хорошо капнут! Дом в наших предгорьях дадут – очень хороший дом! Номер брехальника твоего разведчика тоже дадут. Он, конечно, старый муй, но дело знает. Обидит кто – придет и всех задом кверху положит. Поэтому работай так, чтоб не обижали, он дядька занятый, только в крайнем случае вызывай. Задание тебе простое – работай. Хорошо работай, госпожа Тан! Чтоб в плавнях порядок был! Не будет порядка, белхалаш и до гор доберутся! И вот еще что: станция перемещений. Так получилось, что из плавней выход в иные миры есть, а с гор нет. Так получилось, что станции отдали полицейским. Вашим руководам тоже распределять надо и с этого кормиться, вот почему получилось. Ошиблись мы, не надо было отдавать, не умеют в полиции работать. А теперь назад не вернуть. Станция перемещений – тоже твоя забота, госпожа Тан. Мы отправим в иные миры разведчиков, посмотрим, что там. Но ты и сама сходи. Работай сама – таковы наши правила. Агенты соврать могут, и напутать, и не понять. А сама сходишь – поймешь, распутаешь и не соврешь. Вникай во все сама – таковы правила! А иначе порядок не удержать.

– Так ходили уже разведчики, – напомнила нюйка. – За Уй Лицзинь. Побили их там.

Женщина презрительно скривилась.

– Силовая разведка – не разведка! – пояснила она. – Кулак силы, пугать может, убивать даже – но не разведка! А настоящая разведка незаметна. Теперь в иные миры пойдут профессионалы. И ты сходи, разберись для себя. С Худышкой Уй разберись. Она дочка распределяльщика всех средств континента, но плохая дочка. Нам наркоманки в команде не нужны. Но ты сама решай.

– У меня подготовки нет.

– Не нужна подготовка! – рассердилась женщина. – Ум нужен! Ум есть?

– Мне Цайпань мешает работать.

– Цайпань – никто! – удивилась танцовщица. – Как он может мешать? Он и не понимает, чего ты делаешь. Распределяет – вот пусть этим и занимается. А чтоб не мешал, на коленках перед ним поползай, тебе же не трудно?

Нюйка с трудом кивнула. Да, она запомнила сразу, что тело не только себе принадлежит.

– Или из пулялки голову ему пробей, – спокойно добавила танцовщица. – Сама реши, что правильней. Если умная, решишь. Все, иди.