Объяснение в ненависти

6. КАК ОБРАТИТЬ НА СЕБЯ ВНИМАНИЕ

На следующее утро в компании «Океанимпэкс» произошли некоторые изменения. Первым делом кресло со спинкой в виде штурвала, гордость руководителя, перекочевало на склад. В кабинет внесли новое кресло итальянской работы. Кроме натуральной кожи и немалой цены, оно ничем не отличалось от таких же начальственных сидений обычного офисного дизайна.

Сидя в этом новом кресле, Янис Пылдмаа произвел второе изменение. Чтобы дать возможность провинившимся Щербаковой и Бойко оправдаться, он пригласил их в свой кабинет. Но решение принял заранее и почти не слушал, глядя на свой настольный календарь. Да и что тут слушать, какой-то жалкий лепет.

Бойко настаивал, что его в кабинет руководителя заманили: дескать, кому-то из сотрудников срочно — просто немедленно! — понадобилась уникальная книга по маркетингу, о чем ему оставили записку. Он говорил, что обнаружил ее на своем столе поздно, после рабочего дня, когда уже все ушли. И решил действительно сходить за книгой, чтобы назавтра узнать, кому она потребовалась, а заодно и самому кое-что из нее почитать. Записку, правда, предъявить не мог: потерялась где-то.

Всхлипы Щербаковой («Мне позвонили на мобилу! Попросили зайти к вам в кабинет! Это был Костя, ну не знаю, какой-то мужчина! Я не виновата!») Яниса интересовали еще меньше. Он послушал немного, а потом, презрительно скривившись, со слегка усилившимся акцентом предложил им пока заниматься своими обязанностями, сообщив вдогонку, что после обеда они получат другие должности и, соответственно, другие рабочие места.

Ровно за минуту до обеда Бойко и Щербакову пригласил кадровик, и они расписались, что ознакомлены с приказом. Константина Юрьевича Бойко перевели на должность трафик-менеджера. Прощай, сладкая жизнь руководителя маркетинговой службы! Правда, ссылка эта была не навсегда, а на три месяца, так что оставалась надежда на возвращение. Майю же Щербакову понизили до офис-менеджера отдела сбыта. «Скажи спасибо, что не уволили», — утешали ее ближайшие подружки-сотрудницы, узнававшие все новости быстрее, чем если бы их передавали по электронной почте.

Кристину сделали клиент-менеджером — это была должность арестованного Сирика. Голосуй переживала, ведь она заняла не свое место. Но ей сказали, что она девушка очень старательная и разбирается в вопросах работы с клиентами, а дело не должно останавливаться, оттого что кто-то выбыл из строя.

Вакансия директора по маркетингу — им прежде был Бойко — осталась открытой…

Обстановку в отделе маркетинга можно было смело назвать нервной. Смерть Карапетяна и журналистов, вчерашний налет ментов, обвинение Артема в убийстве и его арест — все эти события повергли служащих в смятение. И тут, не успели они толком ничего осознать, как — снова здорово! — приказ о понижении двух сотрудников и повышении одного. Есть отчего занервничать! Обычная текущая работа выполнялась кое-как, все друг друга перебивали и натужно шутили, стараясь выглядеть этакими бодрячками.

Калейдоскоп событий завертелся быстрее, осколки цветных стеклышек сыпались и сыпались, в зеркальцах множились отражения, и ничего не понять — каким будет узор, чего ждать от судьбы.

Дошло до того, что даже тишайший и незаметнейший Хрущинский сейчас орал, брызгал слюной и напоминал сказочного злодея Змея Горыныча. Он извергал такие винно-водочные выхлопы, что догадайся кто-нибудь поднести спичку — и в офисе разгорелся бы пожар. Случай небывалый! Высокий, худощавый и лысый сорокалетний маркетолог Герман Михайлович так агрессивно вел себя впервые за все годы работы в компании. Обычно слабохарактерный мямля, робкий в общении с коллегами и трусоватый перед начальством, никогда прежде даже голоса не повышавший, он впал вдруг в такую ярость, что на представление сбежались все сотрудники офиса. Менеджеры из других отделов столпились в дверях, наблюдая, как Хрущинский потрясал перед бледной Маечкой Щербаковой прайс-листом. Обдавая ее рыжую водолазку брызгами слюны, он истошно вопил:

— И это вы называете прайсом? Кто вас учил? Почему вы позволяете себе допускать такие ошибки?!

— Я… не хотела… — блеяла Майя, не понимая, что происходит.

— Да успокойтесь вы все! — вмешалась бухгалтер Ирина Максимовна.

Но буйный Хрущинский и не думал успокаиваться. Он обернулся к бухгалтеру и ткнул ей под нос прайс, составленный Щербаковой.

— Вот, полюбуйтесь! Это прайс?! Если это прайс, то я китайский император! — Он швырнул листок на стол. На нем значилось:

ООО «Океанимпэкс» — прайс.

Предлагаем рыбу и морепродукты высочайшего качествапо оптовым ценам с доставкой на склад, в офис и на дом.

Наименование:

Форель речная (на льду) охлажденная, потрошеная.

Семга (Норвегия).

Форель (Норвегия):

Осетр, белуга, севрюга.

Филе судака.

Раки живые.

Креветки.

Икра красная (лососевая).

Крабы в с/с (СНАТКА).

Филе семги.

Филе сельди.

Балык.

Бесплатная доставка по Киеву, постоянным клиентам — скидки, отсрочка платежа.

— А где же цены? — сразу узрев в корень опытным бухгалтерским глазом, спросила Ирина Максимовна.

— Вот и я спрашиваю, где же цены, если эта бумажка называется прайсом? — празднуя победу над поверженной Майечкой, воскликнул Герман Михайлович.

В комнате повисла напряженная тишина, все взгляды с осуждением обратились на Щербакову. Майя работала в компании трафик-менеджером первый год, в ее обязанности входило направлять во всевозможные СМИ информацию об «Океанимпэксе». Множество прайсов, объявлений и коммерческих предложений должны были проистекать из ее головы и компьютера, и далее разбегаться полноводными информационными потоками. Эту работу вполне могла выполнять даже старательная пэтэушница. Щербакова же имела высшее экономическое образование. Ей недавно исполнилось двадцать семь. И в последнее время все стали замечать, что Маечка настолько явно интересовалась вопросами взаимоотношения полов, что просто не пропускала ни одного сотрудника-мужчины. Свои чары она пробовала на них так: с разбегу запрыгивала на коллегу и взбиралась на него, как на пальму. У одних это вызывало шок, у некоторых же складывалось мнение о неуемной Маечкиной сексуальной энергии, чем они и старались воспользоваться в свободное от работы время.

— Да хватит париться! — надулась она. — Я теперь офис-менеджер, так что ваш прайс мне по барабану.

— Давай его сюда, — раздраженно сказал Бойко, и все сочувственно посмотрели на него. — Сам переделаю.

— Вообще-то это теперь должна визировать Кристина Голосуй, — прищурился Хрущинский.

— Она у Яниса Раймондовича, он ее вызвал, — сообщил бывший руководитель отдела.

Скандал затух, и все занялись привычной работой. Однако от внимательной Ирины Максимовны не ускользнул тот факт, что непьющий Хрущинский почему-то находится «под давлением», а Костя Бойко настолько расстроен своим понижением, что сидит, тупо уставившись в одну точку.

Тем временем Виктория Зозуля, глубоко беременная брэнд-менеджер, вслух читала заготовки для пиаровской статьи. Судя по ее животу, Вика ждала никак не меньше тройни и в связи с этим плохо соображала. Не отрываясь от своих записей, она с выражением декламировала текст будущей рекламной статьи:

— «Вкусовые качества рыбы зависят, как вкусовые качества никакой другой еды, от свежести. Только что выловленная и сразу приготовленная, и она же замороженная и перед готовкой размороженная лишь отдаленно напоминают друг друга. Свежую надо только не испортить, над мороженой нужно потрудиться. Поэтому вначале обозначим основные принципы обращения с рыбой, а потом приведем несколько рецептов, используя которые, можно и мороженую превратить во вкусное и интересное блюдо…»

— Я тебя умоляю, Кукушечка! Заткни свой фонтан! — простонала дизайнер Надежда. Ей предстояло еще придумать картинку к статье. Она, как и все в отделе, называли Зозулю «Кукушечкой», превратив украинскую фамилию в русское прозвище.

Зозуля не обратила никакого внимания на просьбу Нади. Она подняла пальчик, словно собиралась осчастливить человечество глобальным открытием, и продолжила перечисление:

— «Рыбу можно: во-первых, жарить на сковороде, во-вторых, запекать в духовке, в-третьих, томить на гриле и, в-четвертых, — варить в очень малом количестве воды!»

— Все. Я уже от твоей статейки истомился и сварился, — заявил Володя Головач, вышедший на работу только сегодня с загипсованной ногой: неудачно упал с лестницы. Он был менеджер по полиграфии и отвечал за все проспекты, буклеты и календари фирмы. К его постоянным ссадинам, переломам и ушибам все давно привыкли и ласково называли Володю «наш человекоминимум» — он как-то ухитрялся получить травму на ровном месте. Головачу было жарко в гипсовом сапоге до колена, поскольку погода стояла теплая. Мелкая гипсовая крошка насыпалась внутрь лубка, и нога жутко чесалась. — Я вообще не просекаю, почему эти статьи готовит наш драгоценный дирижаблик, а не журналюги, нанятые Костей?

— Ты что, ничего не знаешь? — ахнула Вика.

— Володька, ты разве не слышал? Журналисты, которые нас обслуживали, погибли. Говорят, их убили! — сообщила Надя Максимец, выглядывая из-за своего монитора.

— Как это? — удивился Головач. — Мы же с ними оттягивались на нашей тусовке в «Титанике». Стас и Тарас, ушлые такие хлопчики.

— Вот-вот. Ушлые взяли и ушли, — невесело скаламбурила Надя. — А менты обвинили Артемку, что это он их убил.

— А они просто выпили и подрались с ним. Подумаешь! — заметила Вика. — Если каждого, с кем выпьешь, убивать, то…

— Да уж, — нахмурился Хрущинский. — Тогда человечество быстро исчезнет.

— Прямо какой-то мор на журналистов пошел, — расстроился Головач.

— Ужас, — округлила глаза Зозуля.

— Кукушечка! Хочешь, я твою бэбичку развлеку анекдотиком? — спросил неунывающий Головач.

— Мы с бэбкой тебя шлюхаем! — развернулась к нему своим животом Зозуля.

— Герда нашла Кая, говорит: «Идем, Кай, домой! Бабушка дома ждет! Розы дома ждут!» — «Нет, я не могу. Мне Снежная королева дала кубики, видишь, на них буквы: «ж», «о», «п» и «а». И пока я не сложу из них слово «счастье», я не смогу никуда пойти».

— Прикольно, Вовка! — рассмеялась Надя. — Ты меня конкретно расхохотнул.

Зозуля смеялась, держась за животик. О гибели журналистов все как будто забыли.

— О! Реклама новеньких мониторов… Нет, вы только гляньте на это! Чума, а не реклама! — воскликнула Максимец.

Сотрудники столпились за Надиной спиной.

— Крысота! Ничего страшного не вижу, — сообщила Вика.

— Действительно, что крысота, то крысота! Отгадайте с трех попыток загадку: что это за штука такая? Безопасные, эластичные и делают все. Ну-ка, детки, что это такое?

— Презервативы! — откликнулась Майя Щербакова, до того тихо сидевшая в своем углу.

— Диего-Орландо! Не простуди гланды! Ты чего орешь на весь офис, крези? У тебя одно на уме! — поставил диагноз Головач.

— Конечно, у Маечки это, ясен пень, всегда в голове, но в данном случае она абсолютно права. Реклама вообще-то должна продвигать плоские мониторы, а такое впечатление, что продают презики! — возмутилась Надя. — Херня какая! Я не догоняю одноклеточную рекламу. Уроды…

Дверь в отдел открылась, сотрудники обернулись. Вошла Кристина Голосуй вместе с невысокой стройной девушкой.

— Знакомьтесь, — представила Кристина. — Это наш бизнес-тренер, Вера Алексеевна Лученко.

— Так мы же знакомы, — вмешался хромоногий Головач.

— Ну да, в «Титанике» на тусовке мы вас видели, — уточнила Надя-дизайнер. — Здравствуйте, Вера Алексеевна! Вы так похорошели, изменились! Сразу и не узнать.

Лученко приветливо кивнула, обращаясь сразу ко всем.

— А я знаю, в чем дело, — сказала Вика, — вы изменили прическу и поэтому стали выглядеть моложе.

— Очень эффектно, — подтвердила Майя.

Вера окинула присутствующих быстрым взглядом, успевая заметить и сопоставить десятки мельчайших штрихов. В комнате сгущалась какая-то неприязнь. Она всегда чуяла такие вещи, иногда сильнее, иногда слабее. А сейчас ощущала явственно: левая щека ее находилась будто бы на солнцепеке. Повернулась туда. На нее сердито смотрела немолодая женщина предпенсионного возраста. Веки слегка опухшие, маленькие водянистые глазки с точечками черных зрачков, точно дырки от пулеметных выстрелов. Увидев, что Вера на нее смотрит, она встала.

— Я не буду участвовать в этих фокусах! — заявила она, направляясь к выходу. — Не верю в психотренинги, все это глупости!

— Ирина Максимовна!.. — окликнула ее Голосуй, но та уже вышла, хлопнув дверью. Остальные зашушукались удивленно.

Вера отметила про себя: надо узнать, откуда Ирина Максимовна ее знает и почему недолюбливает. А пока сделаем вид, что ничего не произошло. Она сказала Кристине:

— Ну что, все в сборе? Начнем?

— Нет только водителя Степаныча, как всегда, уехал куда-то по поручению шефа. Остальных попрошу перейти в комнату переговоров, — объявила клиент-менеджер. — Там будут проводиться занятия.

Пока в переговорной рассаживались за длинным столом, работники маркетингового отдела приглядывались к Вере. Ее внешность никак не вязалась с солидным словосочетанием «бизнес-тренер». Она выглядела не старше их самих. А может, и моложе. Но Вера уже решила, как действовать. Она хлопнула в ладоши:

— Внимание! — Помолчала немного. — Простое слово, правда? Но давайте сыграем в игру под названием «Как обратить на себя внимание». И посмотрим, так ли это просто.

Она предложила всем участникам игры выполнить одну простую задачу: любыми средствами, не прибегая, конечно, к физическим действиям и местным катастрофам, постараться привлечь к себе внимание окружающих.

— Учтите, — предупредила Лученко, и ее энергия невольно передалась сотрудникам холдинга. — Задача усложняется тем, что все вы постараетесь выполнить ее одновременно. Арбитром будет Вика Зозуля! Она должна определить, кому это удалось лучше и почему. Попытайтесь обратить на себя внимание как можно большего числа играющих!

Наступило небольшое замешательство. Девушки шептались. Володя Головач в нерешительности откалывал крошки от своего гипсового лубка.

— Начали! — скомандовала Вера.

— Нога! Ой, как болит нога! — внезапно завопил Головач.

Участники тренинга кинулись к нему. На лицах тревога и решимость оказать помощь коллеге.

— Спокуха! Я вас наколол, чтобы вы сразу поняли, кто здесь самый способный, — усмехнулся Владимир.

— Ну ты и скотина! — возмутилась Кристина.

— Хорошее начало, — одобрила игрока психотерапевт, — самый простой способ обратить на себя внимание — это вызвать сострадание. Продолжаем! Покажите другие способы.

— Коллеги! В прошлую субботу жизнь подсунула мне свинью с поросятами, — сообщила дизайнер Надя.

— Какую? — поинтересовалась Майя, но получить ответ не успела.

— А знаете, я хочу спеть вам свою любимую песню, — подал реплику Бойко.

— Я хочу мороженого! — громко объявила Кристина Голосуй.

Герман Хрущинский, до этого напряженно молчавший, воскликнул:

— Придумал! У меня есть трехтомник «Основы маркетинга», вот так! — Никто не обратил на него внимания.

— У меня сообщение: подросток убьет мать из-за квартиры… — тихим голосом безо всякого выражения произнесла Майя Щербакова. До нее наконец дошли правила игры.

— Ты чего? — протянул Головач.

— Что, что?! — обернулись к ней в некотором шоке участники тренинга. — Кто кого убил?

— Стоп! — остановила игру Вера Алексеевна. — Проанализируем. Вика, ваше мнение? Кто у нас привлек самое большое внимание? Слушаем арбитра.

— Если не считать прикола Вовчика, то Майка.

— Все согласны? — Вера Алексеевна внимательно обвела взглядом всех участников тренинга.

— Кукушечка права, — подал голос Головач.

— Тогда объясните, почему? — обратилась к нему Лученко.

— Потому что Майя придумала самую точную формулу внимания. Меня даже покорежило, когда она сказала про убийство.

— Любые наши придумки фигня, блин, по сравнению с убийством. Это же понятно… — обиженно надула губки Кристина и добавила: — Никто даже не заметил моей просьбы о мороженом! А скажите, Вера Алексеевна, для чего нужна такая игра?

— Чтобы уметь обращать на себя внимание. Не быть серыми мышками, — ответила бизнес-тренер. — Внимание — основа основ общения! «Человек невнимательный негоден для жизни на этом свете», говорил лорд Честерфилд. Прав, тысячу раз прав лорд. Нет внимания — нет ничего. Человек, занятый только собой, никогда не преуспеет. Только осознав, что нужно другим, можно вписаться в жизнь. Насколько же все мы чувствительны к недостатку внимания к себе! Не заметили «меня любимую» — стресс! Не догадались уступить место в переполненном транспорте, — это мне-то, такой «хрупкой и ранимой», — стресс! Не пропустили без очереди, а я в театр опаздываю, «такая красивая», — опять стресс! Собственная персона уязвлена, нам как воздуха не хватает внимания.

— А мне не нужно ничье внимание! — эпатируя бизнес-тренера, заявил Хрущинский.

— Вы правы, Герман Михайлович, вам нужно уважение! Ведь так? — обратилась к нему Вера, уже заметившая легкую степень опьянения сотрудника.

— Да. Уважение, которого нет… — философски покачал лысой головой маркетолог.

— Уважение и внимание — это ведь почти близнецы, правда? Так что, деловые мои, уделяйте внимание вниманию, — закончила Вера Алексеевна в почтительной тишине. — Теперь тест. Представьте себе десятиэтажное здание. Все вы находитесь на первом этаже, ваша карьера — на десятом. Вам необходимо подняться на десятый этаж как можно скорее. Дано: есть лестница, есть все промежуточные этажи, есть лифт, но у входа в него сидит очень противный несговорчивый лифтер. Он впускает только тех, кто относится к высшему звену руководства. Ваши действия? Десять секунд на обдумывание.

— А сколько дается на то, чтобы добраться до десятого? Контрольный срок? — уточняет полиграфист Головач.

— Да хоть всю жизнь добирайтесь, — усмехается бизнес-тренер Лученко.

— Тогда можно без обдумывания, — говорит Хрущинский. — Я поднимусь на десятый по лестнице, при этом заходя на каждый этаж. Интересно же — что там, какие организации, чем люди занимаются.

— А я закадрю лифтера! Он ведь мужчина? В задаче не сказано, сколько ему лет. Если он не старше пятидесяти, то его можно соблазнить! — хихикает Майя Щербакова.

— Ты в своем репертуаре, — пренебрежительно бросает Кристина.

— А я заберусь на десятый, как и полагается альпинисту, по стене здания, с помощью ледоруба, веревки и карабинов, — сообщает Володя Головач.

— Ты всегда ищешь трудный путь, — замечает Майя.

— Меня легкий не прикалывает! — парирует Володя.

— Это точно, — откликается Костя под общий смех. — Нужно еще что-нибудь сломать. Вон руки целы и шея тоже.

— Что касается меня… — Кристина загадочно щурит глаза. — Я пешком поднимусь на второй этаж, вызову лифт и спокойно поеду на десятый. — Она щелкает пальцами. — Вот так вот, вуаля!

— Какая ты, Кристя, хитренькая! — завистливо тянет Майя, жалея, что не ей пришла в голову такая простая идея.

— Сорри! Мой вариант элементарен, как мыло! Я просто дождусь, пока на работу придет кто-то из руководства, и поднимусь с ним на десятый этаж, — самодовольно произносит Бойко.

— А мне ваше на десятый не надо! — заявляет дизайнер Надежда. — Наша карьера, дезигнерская, находится в самом компе. Я же по сети со всеми компьютерами в здании связана, так? Значит, могу оказаться в любом месте при помощи своего Макинтоша! Нафиг-нафиг ножками бегать!

— Подведем итоги, — объявила Лученко. — Видите, как интересно и по-разному вы все ответили на тест о карьере! Никто не повторился, у каждого есть свой вариант. Работаем дальше. А теперь, пожалуйста, разбейтесь на пары. Герман Михайлович, вы будете моей парой. Следующая игра: вы должны рассказать один другому о каком-нибудь очень сильном и ярком состоянии, испытанном в прошлом. И показать, как оно выглядит. Это нужно, чтобы уметь находить самые точные, единственно верные слова и в повседневной жизни, и в деловой — на переговорах, например.

Каждый стал рассказывать своему партнеру разные истории. Глаза у всех участников игры заблестели, лица оживились. Настроение стало веселым и легким, будто от бокала шампанского. Время пролетело незаметно…

— Как здорово! Но почему так мало? Когда следующий тренинг? — выразила общее мнение Зозуля.

— Действительно, — сказал Головач, — маловато вы с нами поработали. Так и останемся нетренированными!

Костя Бойко тоже решил присоединиться:

— И вообще, Вера Алексеевна, вы нас ничем не поразили. А я уже говорил ребятам, что вы волшебница. Так и уйдете, не показав ни одного фокуса? Мне тогда верить перестанут!

Вера, конечно, понимала, что Бойко ее провоцирует. Но почему бы не развлечься? И немного не ошарашить их всех?

— Так, — решительно произнесла она, — хорошо. Я сяду вот сюда, лицом к окну. Возьмите мой шарфик, Костя, завяжете мне глаза. Не беспокойтесь, он сложен вдвое и не пропускает света. Каждый подойдет ко мне сзади, постоит секунд десять и отойдет, а я угадаю, кто это. Назову имя и фамилию подошедшего. Устроит вас такой фокус?

— Устроит! — потер руки Бойко. Остальные переглянулись весело и немного растерянно, не зная, чего ожидать.

Бывший руководитель отдела завязал Вериным шарфиком ей глаза. Игра началась. Вера громко объявляла подходящих к ней сзади:

— Кристина Голосуй!

— Виктория Зозуля!

— Владимир Головач!

— Герман Хрущинский!

— Майя Щербакова!

— Константин Бойко!

— Снова Костя, перестаньте жульничать!

— Надежда Максимец!

Наконец она сняла платок и повернулась вместе со стулом. На нее смотрели во все глаза кто с восхищением, кто с недоверием или испугом.

— Но как… — выдохнула Максимец.

— У каждого из вас есть свое поле. Это и энергетика, и запах, и сердечный ритм. И дыхание. У каждого оно неповторимо, индивидуально, как портрет. Вот я и вижу портреты.

— Потрясно!.. — воскликнула Майя.

— А этому можно научиться? — заинтересовалась Кристина.

— Да! Научите нас! — нестройно затараторили сотрудники отдела.

— Может быть. Посмотрим. Вообще бизнес-тренинг, то есть игра, — вещь совершенно необходимая. Нужно играть, и совсем не потому, что вам друг с другом больше нечем заняться. Дело в том, что я на практике усвоила простую истину. Играя, обучаешься. Деловая игра — модель жизни, она готовит вас к неожиданным и трудным ситуациям, помогает раскрепоститься, если вы скованны.

— Все это прекрасно, — заметил неугомонный Бойко, — но относится именно к талантам. А что-нибудь из психотерапии? Ну, Вера Алексеевна, что скажете?

— Хотите посмотреть, как я начну доставать кроликов из шляпы? Я не Копперфилд, — усмехнулась Вера.

— Да нет, я понимаю… — сконфузился Костя.

— Ладно. Сами напросились!

Лученко откинулась немного на спинку стула, скользнула своим синим взглядом по сидящим напротив. Заговорила не спеша:

— Если скажу, что вся жизнь, весь характер человека отражается в его лице и жестах, что все комплексы и муки, все тайные мысли записаны в походке и движениях, отражены в виде привычных складок и морщин и специалист может их прочитать, — это будут просто слова. Вы их не почувствуете, даже если поверите. Потому что — кстати, опять проблема внимания — мы живем в городе среди многолюдья и переизбытка транспорта. Мы перестаем воспринимать людей, и возникает «эффект отсутствия». Человек постепенно разучился видеть одного человека. Что значит для вас конкретное лицо, внешность, облик? Кроме поверхностных опознавательных знаков, ничего. А ведь в наружности отражены душа, характер, судьба, и не только вот этого незнакомого типа, но и ваша. А если он вас обманет? Полюбит? Ограбит?.. Я сейчас кое-что скажу о каждом, но не спрашивайте, откуда да как я узнала. На риторические вопросы не отвечаю.

Вера Алексеевна посмотрела на Бойко.

— Вы панически боитесь быть скучным и неоригинальным. У вас комплекс: вы хотите, чтобы все видели в вас лидера, постоянно озабоченного делами. Поэтому вы часто бросаетесь в крайности, от доброжелательности до раздражения. В работе дисциплинированны, умеете приводить разные интересы к общему знаменателю. Но будете конфликтовать с другими претендентами на роль лидера. Сейчас у вас нет постоянной подруги, да и не будет: вы не разбираетесь в женщинах. За внешностью следите, а едите как попало — берегитесь, так и до язвы желудка недалеко.

— Теперь вы, Надя, — обратилась она к Максимец. Тут просто: вы собираетесь замуж. И все ваши мысли вращаются вокруг свадьбы и свадебного путешествия. Советую подумать о том, что будет не до, а после исполнения вашей мечты. Впрочем, для достижения счастья у вас достаточно упрямства. Отлично развито воображение, вы фонтанируете новыми идеями, но не умеете ими распорядиться. Скоро, через полгода-год, вам понадобятся очки.

Лученко повернулась к Вике, улыбнулась ей.

— Прежде всего не волнуйтесь, с мальчиком все будет хорошо…

— Но как?! — прервала ее Зозуля. — Я ведь только недавно сделала УЗИ!..

— Повторяю, — терпеливо продолжала Вера, — вам волноваться нечего. Только тщательно соблюдайте режим. У вас, если не высыпаетесь, мгновенно расстраиваются нервы. Хорошо, что мама поможет вам с малышом. Насчет работы тоже не переживайте, после декрета вас охотно возьмут обратно. Потому что, когда вы не беременны, то очень внимательны к деталям, замечаете ошибки и упущения, умеете сконцентрировать усилия, чтобы достичь результата. И не надо вам быть руководителем, это не ваше.

— Кристина, — продолжала Вера, — с вами тоже все ясно. Лидерские способности плюс деловитость, общительность, контактность, неуемная наступательность. Умеете подчинять себе других, причем без лишней суеты, предпочитаете работать, используя личные знакомства. За всем этим прячется цельность. Вы очень цельный человек. Одержимы идеей идеальной работы и идеального руководства. Это и хорошо, и не очень — во всяком случае, не всем удобно. Склонны к полноте.

— А что обо мне скажете? — решил обратить на себя внимание Хрущинский.

— Что вы явно бывший инженер-конструктор из какого-нибудь НИИ.

— Откуда вы это взяли? — растерянно и потому агрессивно спросил Герман Михайлович.

— Я же говорила, не буду отвечать на детские вопросы. Институт впечатался в позвоночник, проступает на вашем лице. Наверняка в первые годы капитализма вы, как и все, оказались на улице. Но не стали торговать сигаретами… Нет, точно не стали. Вы учиться любите, на курсы пошли. Зарабатывала тем временем ваша жена или кто-то из близких. А теперь новая специальность увлекла вас. Вы человек осторожный и неторопливый, медлительный, слишком занудный и критичный. Чувствительны к черному, остальных цветов радуги не замечаете. Но начальство ценит вас именно за этот педантизм… Ценило до сих пор, по крайней мере. Потому что сейчас наружу вылезло ваше безволие. Не стоит делать то, что вам навязывают другие. Смотрите, нынче у вас решающий период.

— А здоровье? — весь подавшись вперед, поинтересовался Хрущинский.

— Вы жалуетесь на сердце. Но оно у вас здоровое. Если не будете злоупотреблять алкоголем, насос не подведет. Не тревожьтесь.

Вера повернула голову к Володе Головачу. Тот немного поежился.

— Не волнуйтесь, Володя, я из-под вас стул выбивать не буду. Вы ведь уже бывали на экстремальных тренингах, да?

— Был один раз…

— Заметно. Вы сидите, вцепившись руками в сиденье. Я такие тренинги и таких тренеров тоже не люблю. Коротко скажу о вас: в повседневной жизни — романтик, мечтатель, созерцатель, лентяй и болтун. Однако в работе — все наоборот: реалист, практик, здравомыслящий. И везунчик, фортуна вас любит… Не перебивайте, вижу все ваши альпинистские травмы, ушибы и растяжения. Везение в том, что давно могли шею сломать, а не сломали. Потому что у вас крайне удачная конституция — вы органичны, расслаблены и естественны. Когда не боитесь бизнес-тренера, конечно. Атак ваши позы целесообразны и непринужденны, движения округлые и плавные. Да, так я о фортуне: она вознаграждает вас за трудное безрадостное детство. Единственное, что вас сейчас заботит — квартирный вопрос…

— Осталась радость наша, Маечка, — продолжила Вера. — Вы вообще открытая книга с крупным легкочитаемым шрифтом. Считаете себя опытной гетерой, но мужчины для вас — такие же джунгли нехоженые, как для Кости женщины. Вы типичный зайчик-энерджайзер, энергия из вас так и прет. Загоревшись какой-нибудь идеей, вы не даете окружающим продыху. Но учтите: ваша энергия не бесконечна, расходуйте ее с умом. Недавно что-то изменилось в вашей жизни… Могу напрячься и сказать, что именно.

— Не надо! — неожиданно взвизгнула Щербакова, и все вздрогнули.

Вера пожала плечами, улыбнулась чуть устало и поднялась.

— Ну и хорошо. Доставание кроликов из шляпы закончено. О следующем занятии вам сообщат, спасибо, до свидания.

— Спасибо… — раздался в ответ одинокий голос Зозули. — Но вы же видите нас второй раз в жизни! Подумать только! Первый раз на «Титанике», но это не в счет…

— Откуда вы все это выяснили про нас? — подал голос растерянный Хрущинский.

— И запомнили наши имена и фамилии! Вы, наверное, работаете в органах? — выдвинула гипотезу Майя.

— Майка! Ну, ты сама деликатность! — одернул ее Головач.

— Именно так, Маечка. Я работаю во внутренних органах, — сказала Вера. — Как считалось до сих пор, мозг находится внутри головы.

— Правда, не у всех! — прозрачно намекнула Максимец.

На этом тренинг был закончен. Его участники выглядели слегка ошарашенными и торопливо устремились к выходу.

Вера чувствовала себя усталой и почему-то не в своей тарелке. Странно, ведь эта, пожилая, сразу ушла. С остальными вроде все ясно… И тем не менее, что-то у них тут, в «Океанимпэксе» и в этом отделе, не то. Не то и не так. Она не могла объяснить словами, что именно. Но ведь еще ни разу не ошиблась в своих предощущениях… Вера вспомнила начало тренинга.

— Майя, — спросила она у замешкавшейся в дверях девушки, — как фамилия той вашей сотрудницы, что ушла в самом начале? Сердитая такая.

— Ой, да вы не переживайте, Вера Алексеевна, — отозвалась Щербакова. — Может, у нее неприятности какие,

она ведь бухгалтер. Дебет с кредитом не сходится или еще что в том же духе… А, вспомнила! У нее недавно племянник умер.

— А как ее фамилия? — уже догадываясь, что ответит Майя, спросила все же Лученко.

— Цымбал ее фамилия. Ирина Максимовна Цымбал.

Капитан милиции Валентин Прудников добросовестно отрабатывал гонорар. Второй день он слонялся по «Океанимпэксу» и наблюдал жизнь бизнес-муравейника изнутри. Задавал свои бесконечные вопросы, сопоставлял факты, присматривался, прислушивался. Большой зал его утомлял. Там сидели роботы, какие-то кукушки из хорошо налаженного часового механизма. Менеджеры по продажам говорили по телефонам, стучали по клавиатурам десятков компьютеров, копировали документы, отсылали и принимали факсы. За стеклянной перегородкой с надписью «Переговорная» шло совещание. Несколько человек что-то горячо обсуждали, секретарша металась, подавая напитки. В другом конце зала, тоже отделенном прозрачной перегородкой, у белой доски стоял специалист и чертил цветными маркерами разные графики и стрелки. Группа менеджеров бодренько конспектировала. В ведомстве Прудникова все было иначе. Работать-то работали, но, во-первых, работа была грязной и неблагодарной. А во-вторых, не было этого делового азарта, этого, черт бы их побрал, корпоративного духа. Конечно, за такую зарплату можно и раствориться в идеально налаженной бизнес-машине! Неужели они не ушибаются друг о друга? Ведь в таком огромном деловом муравейнике невозможно избежать каких-то конфликтов, синяков и ссадин на самолюбии. Прудников точно знал, что за идиллической картиной совместной деятельности всегда скрывается сущность двуногих прямоходящих: либо ты охотник, либо дичь, либо соперник. В соответствии с этим у тихих клерков включается либо агрессия, либо инстинкт самосохранения со сценарием бегства, либо глупое соперничество: я лучше, сильнее, умнее, богаче. Отсюда и столько скрытых конфликтов. Валентин навострил уши, увидев что-то горячо обсуждавших сотрудников.

— Тачка виснет? Снеси винду и переинсталь заново.

— На подгрузке виснет. Когда обтравливаю контур и сохраняю в фотосере как епсу.

Прудников хмыкнул. Диалог напоминал ему иностранный язык. Некому было объяснить капитану, что разговор шел о переустановке операционной системы Windows и обработке изображений в программе Photoshop. Незнакомыми словами его не удивишь. Вы попробуйте-ка уголовную феню послушать! Прудников знал, что любая социальная и профессиональная группа вырабатывает свой жаргон, чтобы создать некую общность людей, посвященных в тайны этого жаргона, и чтобы для остальных его понимание, а следовательно, и доступ в эту группу, были затруднены…

Он прошел до следующей перегородки и увидел, как очередной белорубашечный менеджер распекает подчиненного.

— Ну, покажи, что у тебя получилось. Так… Стоп, а где же слоган?

— Ты мне его не давал.

— Как это не давал?!

— Вот мои записи, вот задание.

— Э-э… Запиши слоган, — диктует. — Погоди, почему такой большой размер блока?

— Ты не давал размеров вообще.

— Черт, в этом сумасшедшем доме забудешь, как тебя зовут! Запиши размер. А кстати, почему так долго выполнял?

— Вот, посмотри, я за эти два часа внес изменения в одиннадцать оригинал-макетов. Вот имена менеджеров, вот время.

— Трам-тарарам! Твою!.. Ать!.. Лена, Наташа, Светлана, Сергей, чтоб вы были здоровы!!! С вашими …скими блочками подходите к Оле, Сашу не трогать!

Вот это уже было хорошо знакомо. У Прудникова на работе тоже любая попытка навешать на сотрудника всех собак встречала ватное сопротивление. Это был способ, которым пользовались его коллеги и сам милицейский капитан. Валентин точно знал: такое ведение разговора — самый надежный способ выйти из спора без ущерба для своего достоинства. Хотя и он, сдержанный в словах и поступках офицер, мог при случае зубы показать. Да, оказывается, и в этом бизнес-аквариуме такие же люди, как в его собственной организации.

По коридору прошла группа сотрудников, направляясь к приемной. Впереди вышагивал своими длинными ногами президент компании. Увидев Прудникова, Пылдмаа резко свернул и подошел к нему.

— Валентин, здравствуйте. Что нового?

— Добрый день, — не спеша ответил капитан. — Могу вас порадовать.

— Чем? Нашли убийцу?

— Пока нет, работаем. Кстати, попросите составить мне список ваших фирм-конкурентов… Так вот, ваш сотрудник, Артем Сирик, сегодня выпущен под залог. Ему изменена мера пресечения на время следствия. — Валентин Прудников произнес эту фразу так, чтобы стало ясно: Артема выпустили благодаря его, капитана, стараниям.

— Спасибо, — кивнул Пылдмаа рассеянно и обернулся к подчиненным. — Кристина!

Подошла красивая девушка. «Аппетитная, как свежая сдоба!» — подумал о ней Валентин.

— Сирик скоро вернется, и я хочу, чтобы он продолжал работу в своей должности — клиент-менеджера. А вы…

Прудников заметил, что Кристина слегка растерялась, хотя и не понимал почему. Поймал он и взгляд Яниса на девушку: плотоядный, мужской взгляд. Браво, Балтия!

— А вы, Кристина, временно будете руководить маркетинговой службой.

Щеки Кристины порозовели, она хотела что-то сказать, но президент, как полководец, устремился вперед, на ходу диктуя кому-то из свиты: «Приказ от сегодняшнего числа: назначить Голосуй Кристину Борисовну временно исполняющей обязанности…»

На самом деле Артем Сирик вышел из следственного изолятора вовсе не стараниями капитана Прудникова. И даже не благодаря юристу компании «Океанимпэкс». В райотдел милиции приехали родственники покойного Карапетяна и захотели увидеть высшее начальство. Никто не сомневался, что армяне потребуют крови и линчевания задержанного Сирика. Но, к изумлению привычных ко всякому милицейских чинов, они предложили выпустить задержанного под залог. Тут же внесли за него требуемую огромную сумму. Через два часа подследственного отпустили домой.

Дома мать накормила Артема невкусным жидким супом, скорбно повздыхала, как обычно, не проявляя никаких чувств. Полностью задавленная мужем-алкоголиком, она слабо реагировала на сына, не огорчаясь и не радуясь ничему происходящему в его жизни. Семья Сириков была классической постсоветской ячейкой, где постоянные унижения жены и сына, избиение их пьяным отцом семейства считались нормой. Артем вырос противником алкоголя, при нем нельзя было нагрубить женщине. Подростком он увлекся греблей, очень быстро окреп и возмужал. Однажды в разгар очередной ссоры сумел дать отцу сдачи. Вечно пьяный родитель на время протрезвел, усвоив урок: отпрыск вырос, лучше его не трогать. Только мать не порадовалась и отругала Артема за нетерпимость к больному человеку, называя пьяницу-мужа «кормильцем». Хотя на самом деле кормила семью сама, вкалывала на трех работах. Муж и отец пробивался случайными заработками. До очередного запоя. Наглядевшись на родителей, мальчик стал скептически относиться к самому понятию «семья». Решил однажды, что семью заводить не станет. Он придумал себе спасительную теорию, по которой главной ценностью в его жизни стала работа. «Океанимпэкс» Артем называл своим домом. Коллеги заменили ему родственников, начальство — родителей. А главное, там его ждало дело, которое у него неплохо получалось. Работал Сирик не только для того, чтобы вкусно есть, хорошо одеваться, иметь деньги и принадлежать к социальному слою преуспевающих клерков. Работа стала для него совершенно необходимым и естественным состоянием, она компенсировала ту убогую жизнь, которая окружала его дома.

Поэтому парень поспешил отправиться на работу. Не успел он выйти из подъезда, как его мобильный телефон зазвонил. Говорила женщина с мягким восточным акцентом.

— Здравствуйте, Артем! Говорит вдова Гургена Арменовича Карапетяна. Мы незнакомы лично, но вы обо мне, наверное, слышали.

— Здравствуйте, — оторопело ответил Артем, не зная, чего ждать от этого звонка.

— Возле вашего подъезда стоит машина моего племянника. Вы могли бы сейчас подъехать к нам домой? Нужно поговорить.

— Да… Хорошо, — пробормотал Сирик, понимая, что отказаться невозможно.

Он увидел «мерседес» цвета металлик, подошел, ему открыли дверцу. Он сел рядом с черноглазым юным водителем, сдержанно поздоровался. Из спального района, где жил Артем, до центра города они доехали за пятнадцать минут, и всю дорогу Артем строил самые невероятные предположения.

Поднялись по лестнице мимо консьержки. Узнав племянника Гургена, она не стала задавать лишних вопросов. Дверь квартиры открыли сразу, как только молодые люди к ней подошли. За дверью широкая мраморная лестница вела в большой светлый холл. На пороге холла их встречал рыжий кот, похожий на большой румяный каравай. Когда они сняли обувь и прошли в гостиную, им навстречу поднялась хозяйка дома.

— Меня зовут Ирма Георгиевна, — представилась вдова и величавым жестом пригласила гостя сесть в объемное кожаное кресло. Она сделала какое-то неуловимое движение бровями, и племянник вышел из комнаты. — Я именно таким вас и представляла! Гурген очень точно описал вас. — Не обращая внимания на смущение молодого человека, женщина внимательно рассматривала его. Наконец, вволю наглядевшись, она протянула Артему запечатанный конверт. — Это вам.

На плотной бумаге были написаны только имя и фамилия Артема. Очень нервничая, он вскрыл конверт.

«Дорогой Артем! Если ты читаешь это письмо, значит мое сердце все-таки выкинуло очередной номер. Я написал его не потому, что не мог поговорить с тобой. Просто хотел немного потянуть время и побольше успеть. Мы часто говорили с Ирмой о тебе. Не удивляйся, я всегда относился к тебе, как к сыну — ты это знаешь, — и говорил о тебе только хорошее. Тебе известно, что у меня нет своих детей. За что Бог обиделся на нас? Не знаю. Но мы с женой решили: если хочешь, можешь считать нашу семью своей. О твоих родителях я все знаю, мальчик. Я бы хотел, чтобы ты занялся нашим фамильным бизнесом и заменил меня. Ирма — женщина, ей одной тяжело. Мои многочисленные родственники будут помогать. Не волнуйся, в завещании я никого из них не обидел. И не думай, что я принуждаю тебя работать на Карапетянов. Ты вправе отказаться! Но если согласишься, я был бы спокоен. Живи долго, сынок. Гурген Карапетян».

Артем поднял голову, посмотрел на Ирму Георгиевну. Медленно, словно по слогам, перечитал написанное еще раз, шевеля губами и пытаясь понять ускользающий смысл. Хозяйка дома спросила с явным нетерпением:

— Можно мне прочесть?

— Да… Возьмите. — Передавая письмо Карапетяна, парень заметил, что у него вспотели ладони.

— Я понимаю, Артем! Вам нужно все это обдумать, — сказала женщина, пробежав глазами текст. — Мы с Гургеном много раз обсуждали… — Ее большие карие глаза увлажнились, и она приложила к ним платок.

— Мне не нужно ничего обдумывать! — внезапно для самого себя хрипло выкрикнул Артем. Нервы, натянутые до предела, не выдержали напряжения. Он подскочил к окну и прикусил губу, чтобы не разрыдаться. Никто не смог бы заявить, что видел Артема Сирика плачущим. Даже когда отец поколачивал сына и он ходил в школу в старых водолазках, закрывающих шею, чтобы спрятать синяки. Даже когда мать не хвалила его за выигранные соревнования, а он в этом нуждался больше всего на свете.

Если ему и хотелось плакать, он только сильнее сжимал зубы, говоря себе: сильные мужчины не плачут. Даже заключение в следственный изолятор, подозрение в убийстве Карапетяна не заставило его проронить ни слезинки. Но то, что происходило сейчас… Выдержать чью-то искреннюю привязанность, оказывается, не так просто. Особенно если душа не подготовлена.

Со слов покойного мужа Ирма Георгиевна знала, что Артем человек гордый, не привыкший жаловаться. Поэтому она сказала:

— Я знаю, что нам сейчас нужно сделать.

— Что? — все еще стоя спиной к хозяйке и чувствуя от этого неловкость, спросил Артем.

— Поесть! Когда тяжело на душе, нужно порадовать себя вкусной едой. Это успокаивает. Пошли в кухню.

Ирма Георгиевна оказалась отменной хозяйкой. Ее холеные, с длинными ногтями руки в кольцах с бриллиантами двигались быстро и ловко, готовя экзотическую для Артема трапезу. Она достала из огромного холодильника фиолетовый баклажан, красный гранат, молодой чеснок. Помыла и нарезала баклажан по диагонали длинными тонкими овалами, положила на разогретую сковороду. Пока баклажаны жарились, хозяйка ловко очистила гранат и смешала алые ягоды с измельченными грецкими орехами и мелко нарезанным чесноком. Не забыв посолить полученный фарш, чуть сбрызнула его уксусом и стала накладывать чайной ложечкой на жареные баклажаны. Обернув фарш листочком баклажана, проткнула каждый кусочек шпажкой и поставила блюдо перед Артемом.

Тот уже успокоился. Никогда в своей жизни парень не ел ничего подобного. Если бы не боялся показаться обжорой и нахалом, умял бы все блюдо. Наблюдательная хозяйка без слов поняла, что ее стряпня пришлась гостю очень по душе. Она достала из «Боша» холодное сациви и положила Артему солидную порцию, с новым для нее материнским чувством глядя, как все это уплетается за обе щеки. На десерт она сварила крепчайший и ароматнейший кофе.

Трапеза была закончена, и Артем поблагодарил:

— Вы очень вкусно готовите, Ирма Георгиевна! Спасибо вам большое!

— Теперь можем поговорить, — сказала она, устраиваясь рядом с гостем за столом. — Мой Гурген разбирался в людях, поверьте! Ведь вы были знакомы с ним не один год.

— Десять лет. Гурген Арменович знал меня, когда я еще водителем начинал работать у нас в корпорации. И я привозил продукцию в его первый ресторан.

— Знаете, как он вас называл? «Сама добросовестность». Он очень высоко ценил вас, Артем! Наверное, вы думаете: «Если все это правда, почему я никогда ни о чем не догадывался?»

— Честно говоря, это его письмо неожиданность для меня… Мне бы и в голову никогда не пришло…

— Тогда придется вам кое-что объяснить. Дело в том, что Гурген был с детства болен. Порок сердца. Но при этом сохранял оптимизм. Вы же знаете! В последние несколько лет сердце стало сдавать, он уже не выходил без лекарств из дома. Все чаще спрашивал меня: как отойти от дел?

— Может, действительно надо было поберечься?

— Нет, милый мальчик! Для Гургена работа была смыслом жизни. Вы это понимаете как никто. Если б он оставил ее, то умер бы намного раньше.

— Но ведь в милиции считают, что его отравили.

— Мы советовались с опытным кардиологом. Он сказал, что Гурген мог сам принять нитроглицерин, а потом вы-

пить крепкого кофе и… опять проглотить таблетку, забыв, что уже принимал ее. И вот результат. — Вдова Карапетяна снова приложила платок к глазам. — Хотя я не верю в склероз мужа. У него была прекрасная память. Светлая голова… Но не будем об этом сейчас. Так что? Обдумали предложение?

— Нет. Мне ничего обдумывать не надо. Я хочу сказать, что мне всегда… — Артем на этот раз сдержался, просто сжал челюсти и замолчал.

— В таком случае… — Ирма Георгиевна поднялась с ручейками слез на щеках, подошла к сидящему Артему и поцеловала его в макушку. — Добро пожаловать в семью, сынок!

На работу Сирика отвез все тот же молчаливый племянник. Высаживая своего пассажира возле фирмы, он сказал как само собой разумеющееся: «Позвони, я заеду. Вот мой номер. Тебе ведь надо еще собрать вещи. Ты сегодня переедешь?» Сирик кивнул. Спазм все еще сдавливал горло.

Противоречивые чувства тревожили Артема. Отказаться от выраженного в предсмертном письме предложения Карапетяна он никак не мог. Да и не хотел. Но и вот так сразу бросить все и уйти тоже вроде как-то неудобно… И если он ни секунды не колебался, уходить или не уходить из опостылевшего ему родительского дома, то вопрос о смене работы оказался непростым. Поэтому он решил об этом подумать позже.

Выслушав радостные вопли коллег по поводу его освобождения из милиции, получив несчетное количество ободряющих хлопков по спине, Артем сел за свой рабочий стол. Присмотревшись, заметил на нем чужие вещи. Ага, вот эта сумка Кристины… Тут же владелица сумки и появилась, явно обрадованная освобождением Артема Сирика из тюремного каземата. Все разъяснилось. Артем остается на своей должности, а она, Кристина, отныне — вот удивительно, правда?! — его начальница. Так решил Янис. А Костя на должности Майи, которая вообще теперь офис-менеджер. Потому что не надо в кабинете начальника трахаться. Если так уж приспичило, есть другие места.

Все эти новости Кристина обрушила на Артема с милым воркованием, гордость переполняла ее. Ошарашенный Артем не знал, что ему и думать о таких перестановках в отделе. Вначале стало обидно: если уж Бойко убрали, могли бы его, Сирика, назначить временно исполняющим обязанности. Как-никак десять лет отпахал на фирму. Но потом он вспомнил о письме Карапетяна и решил: значит, так судьба распорядилась.

А сотруднички-то поутихли, примолкли, когда вошла Кристина Голосуй! Изменились прямо на глазах. В их движениях и позах, в том, как они перекладывали бумаги или озабоченно говорили по телефону, Артем увидел вдруг молчаливое сопротивление новому руководству. Что-то здесь изменится, думал парень, мысленно уже прощаясь с коллективом, сочувствуя Кристине. Движимый этим сочувствием, он поделился с ней новостями о наследстве. Теперь он будет управлять сетью ресторанов Карапетяна. Слушая рассказ Артема, Кристина широко распахнула свои чудесные небесно-голубые глаза и приоткрыла рот, выражая изумление.

Ровно через десять минут о свалившемся на Артема богатстве знали все. Когда новоявленный наследник ресторанного бизнеса заглянул в кухню выпить чайку, офисный водитель Степаныч солидно пробасил:

— Тема! С тебя причитается. — И сощурил глаза за морщинками наползающих век.

— Да-да-да, родной. Не вздумай увиливать, — поддержал тему Хрущинский.

Вошла Майя Щербакова. Она вспрыгнула на Артема, как обезьянка на пальму, обхватив его ногами и обвив тонкими ручонками.

— Темочка! Ты ведь нас не забудешь? Особенно меня!

— Слезь с Артема! — ревниво бросила Кристина, заглядывая в кухню.

— Правильно, Майка! Слазь! Кристинка первая должна получить доступ к телу наследника. Мы все и всегда его беззаветно обожали, а ты только сейчас на него кидаешься, когда он стал богатеньким, — поддел «обезьянку» Степаныч.

— Тьфу на тебя! Если в ближайшее время на меня тоже не свалится какое-нибудь наследство, я отращу себе крылья и улечу нафиг в Эквадор. Будете все по мне скучать! — заявила Щербакова, смутить которую было невозможно. Но все же слезла, поскольку Артем разомкнул настойчивые объятия и поставил ее на пол.

— Когда ты намыливаешься уходить от нас, Тема? — поинтересовалась Надежда Максимец, ради такого дела оторвавшаяся от компьютера и примчавшаяся послушать последние новости. В кухне собрался уже весь отдел. — Кстати, очень срочный просьб у меня к тебе.

— Валяй! Я сегодня ужасно добер, — улыбнулся Артем.

— Дай мне свою мышку, она ж у тебя со скроллингом, а то у завхоза не допросишься. А мне облом клянчить.

— Ладно, Надюхин. Бери, — Артем великодушно повел ладонью.

— Пасипки, — поблагодарила Надя. — Артюша! Значит, это правда, что тебе покойный Гурген свой бизнес в наследство передал?

— Ну, не так уж мне одному… Там куча родственников.

Я просто помогать буду…

Тут внезапно заговорил молчавший до сих пор Володя Головач.

— Вот и будешь ты у нас теперь армянин из клана. — Тон его любезным назвать было нельзя. Все увидели, что Головач покраснел. — И за своих родственников будешь стоять, как пуговицы — насмерть! Как сицилийская мафия.

— А почему это пуговицы стоят насмерть? — удивленно захлопала склеенными тушью ресницами Майя, но на нее никто не обратил внимания.

— Ты что, Володя? — негромко спросил Артем.

— Ничего, — зло бросил загипсованный. — Просто мы с тобой в одном дворе выросли. У обоих отцы алкаши и матери… Сам знаешь. Вместе сюда пришли. Все делали вместе. А теперь ты будешь богатенький Буратино. Почему? А я?! Получаю три копейки, никого не подсиживаю, на всех вас горбачу… — Он повернулся и вышел, прихрамывая.

Майя Щербакова снова нарушила неловкую тишину:

— И я получаю три копейки.

— Уберите ее отсюда! — застонал Хрущинский. — Иначе сейчас произойдет убийство!

— Меня убивать? За что? — пожала она плечами. — Если кого убивать, то Тему.

— Тему-то за что? Идиотище! — не выдержала Вика Зозуля. — Знаешь, Майка! Твоя простота иногда хуже воровства.

— Но лучше коварства! — гордо объявила Щербакова. — Он теперь богаче нас всех, и мы все завидуем ему черной завистью. Вот я из зависти прыгну под товарняк с пивом. И будет окрестным деревням счастье!

— Майка, не надо под поезд: он сломается и погибнет много человеков. Среди которых, возможно, будет ехать кто-то из нас. Так что лучше просто ограничься шлемом и татуировкой, — посоветовала Максимец.

— А зачем шлем? — не поняла Майя.

— Чтобы голову поберечь, она у тебя самое слабое место! — под общий смех заявила Кристина.

За тонкой перегородкой стоял Прудников. Он слышал все, видел выходящего Головача. «Любопытно, — подумал капитан. — Может, рано выпустили пацана?.. Наследство — серьезный мотив. А этот хромой тоже достоин внимательной разработки. Но каков поворот событий! Незаметный, жалкий сын алкоголика Сирик — получает выигрышный лотерейный билет. И теперь клан Карапетянов сделает его богатым, сильным и независимым. Везет же людям! А за что, спрашивается?»

Если бы Валентин мог читать мысли, он очень удивился бы: кое-кто из участников кухонного разговора думал совершенно так же, как и он. За исключением крохотного дополнения: этот человек еще подумал, что Сирика следует наказать. Дабы другие видели — нет баловней судьбы. А есть слепой рок, случай. И никакое богатство, никакой клан не спасет.