Очарование темноты

ПОСЛЕСЛОВИЕ РОМАНЫ ЕВГЕНИЯ ПЕРМЯКА

На путь литературного творчества Евгений Пермяк вступил давно, еще в двадцатые годы, когда участие в бурно кипевшей жизни будило художественное воображение юноши, звало к перу. Случилось это не тогда, когда его многочисленные рабкоровские корреспонденции, задорные агитки и фельетоны появились на страницах уральских газет, а значительно раньше, когда входили в его сознание нравственные устои народа, его живая самобытная речь, когда из того же народного источника щедро черпался драматически острый жизненный материал.

Евгений Андреевич Пермяк родился 31 октября 1902 года на Урале, дыхание которого ощущается теперь почти в каждой книге писателя, а его многочисленные тетради, объединенные в книге «Мой край», можно назвать лирическим признанием в любви к вечно родному Уралу.

Детство писателя прошло в заводском Прикамье. Здесь раньше, чем в букварь, он заглянул в мартеновскую печь, здесь родилась мечта стать рабочим. Здесь он учился и рос, преклоняясь перед мужеством трудолюбивых земляков, их потомственной доблестью и поистине волшебным мастерством.

О годах детства — детства и мечтах уральских ребят кануна революции писатель увлеченно рассказывает в повести «Детство Маврика». Такое повествование было задумано давно и поощрялось мудрым сказочником Павлом Петровичем Бажовым. Это была повесть о мальчике, выросшем в краю заводов, рудников и приисков, в. краю, где рабочий класс — корень, ствол и цвет дерева жизни, где своеобразно, самобытно и детство рабочей детворы.

В процессе работы повествование разрослось в двухтомный роман «Горбатый медведь», густо заселенный людьми разных социальных лагерей, ориентаций и партий, раскрывающий всю сложность жизненных противоречий кануна Октября. И все-таки в этом романе для взрослых не так уж далеко уклонился писатель от первоначального замысла. Вскоре на его основе возникла повесть «Детство Маврика», в которой образ мальчика естественно выдвинулся вперед, не заслоняя образов сверстников и взрослых, через которых открывается и познается большой мир сложных общественных отношений. Писатель не скрывает: ему хотелось, чтобы детство Маврика было похоже на его собственное детство. Евгений Пермяк отдал своему герою все лучшее, что было в нем и товарищах его детства, заставил жить активными общественными интересами, большими революционными событиями, которые пришли в тихую рабочую Мильву, на Мильвенский завод. Вместе со старшими и своими юными друзьями Маврик сбрасывает корону с монумента горбатого медведя, олицетворяющего самодержавие. Герой повести, как я сам писатель, смело и радостно идет навстречу еще таинственному, но прекрасному будущему.

Случилось так, что трудовая юность будущего писателя началась не на заводе, как он мечтал, а в раздольных Кулундинеких степях. Сибирь научила будущего писателя пахать и сеять, убирать урожай, косить конной косилкой, молоть хлеб на мельнице-ветрянке… Сибирь очаровала раздольем степных просторов, запахом хлебов, полынным здоровьем, широкой старожильской натурой сибиряков, бездонным богатством народной речи… Сибирь навеяла почти всю книгу «Тонкая струна», цикл «кулундинских» рассказов и повестей: «Дочь луны», «Саламата», «Шоша-шерстобит», «Страничка юности», «Счастливое крушение»… Раскрывая мир своей юности, писатель рисует трогательные образы степняка Шарыпа, хрупкой и мечтательной Манике, гордой красавицы — сироты Настеньки и тихого голубоглазого Шоши-шерстобита, смелой, волевой Марьи — Саламаты и батрака Тимофея. К этим чистым душой и помыслами людям, встреченным в юности, когда зорок глаз и остра память, возвращается писатель с радостью, чтобы и сегодня нельзя было забыть, «откуда мы шли и как далеко ушли», сохранив и умножив душевное богатство народа.

Выходец из коренной уральской среды, Евгений Пермяк принес в литературу свой опыт, свою трудовую биографию, во многом определившую творческую самобытность писателя. Ему не нужно было выдумывать героев. Его книги населены живыми людьми. Они прошли через сердце писателя, наделены его радостями и болями, живут в труде и борьбе, не кичатся подвигом и не ищут легкой доли. Созданные писателем образы несут в себе драгоценные качества человека нашего социалистического времени.

Творчество Евгения Пермяка тематически и жанрово многообразно. Среди его книг есть и пьесы — комедии и драмы, героические представления и водевили. Можно сказать, с пьесы-агитки, пьесы о молодежи и для молодежи писатель начал свой путь в литературу. Тогда же, после окончания в 1929 году Пермского университета, он переезжает в Москву и становится профессиональным литератором.

Творческая судьба писателя складывалась счастливо. Еще в канун тридцатых годов у молодого литератора появился добрый наставник — Павел Петрович Бажов. Первые же встречи стали началом большой творческой дружбы, укрепившейся в годы Великой Отечественной войны. Связывала писателей не только совместная работа, не только общность уральской темы. Дружбу эту питали живительные соки народной поэзии рабочего Урала. Автор знаменитой «Малахитовой шкатулки» оставил заметный след в творческих исканиях Евгения Пермяка, и он низко кланяется книгой «Долговекий мастер» мудрому сказочнику за науку жизни.

В совместных поездках с П. П. Бажовым по Уралу родилась и книга «Кем быть?» — заметный вклад Евгения Пермяка в научно-художественную литературу для юношества. Это путешествие в мир профессий уже несколько десятилетий с увлечением читается молодежью и взрослыми.

Евгений Пермяк обладает завидным качеством — умением видеть мир глазами детей, разговаривать с ними непринужденно просто, задушевно и доверительно: то серьезно о самом важном, то с добродушной улыбкой, со скрытой лукавинкой, с шуткой, ставшей примечательной особенностью его рассказов и сказок для детей и юношества. Книги «Дедушкина копилка», «Торопливый ножик», «Тонкая струна», «Первая вахта», «Пичугин мост», «Смородинка», «Колосок», «Замок без ключа» обогатили арсенал советской детской литературы новыми оригинальными произведениями на темы труда. Все эти книги словно бы нанизаны на один стержень и объединены им. Стержень этот — посильное участие юных героев в труде, в жизни- общества. И славные ребята, персонажи этих книг, счастливы тем, что они нужны и начинают приобщаться пусть пока еще к незначительным, но полезным делам.

Особенно много сделал Евгений Пермяк как один из создателей современной сказки. Опираясь на традиции русской народной поэзии, писатель вдохнул в этот традиционный жанр новое, современное содержание. Выдумка, смелая фантазия в сказках Евгения Пермяка реальна, практически оправданна, максимально приближена к жизни. В своих научно-познавательных сказках и сказках-былях писатель утверждает творчество человеческого разума.

Труд человека — та вечно новая «волшебная сила», которая всегда остается современной. Только трудом добывается счастье, только в труде — могущество человека, источник его жизни.

Дорогой нелегких исканий шел писатель к созданию острого политического романа на современную тему («Сказка о сером волке», «Старая ведьма», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Яргород»). Живые проблемы сегодняшнего дня и здесь вкладываются подчас в условные по своим формам рамки. Символика сказочных образов приходит на службу современной теме, подчиняясь ей.

Современность, по образному выражению Леонида Соболева, — это часть строящегося дома, тот этаж, в котором еще продолжаются работы, без других, уже законченных этажей он висел бы в воздухе, «нельзя также осмыслить его существование без представления о следующем этаже или крыше, которые должны его закончить». В этом строящемся этаже современной жизни бок о бок со своими героями-современниками работает и Евгений Пермяк. Опираясь на фундамент сегодняшней нашей жизни, писатель вместе со своими героями видит и тот завтрашний день, когда будут возведены новые этажи строящегося здания.

Современный роман обращен в грядущее. Современность в нем — не только день сегодняшний, но и наше завтра. «И если его в произведении нет, — справедливо считает Пермяк, — нет и произведения на современную тему… Современность — это не фон, каким бы большим и ярким он ни был…

В романе или повести современность не может быть и вторым планом, второй «линией фронта». Современность — это не только идея произведения, актуальная проблема, которая в нем ставится, но и все остальное, вплоть до сюжетных изломов, характеризующих именно наше, а не предшествующее ему время.

Оттого что над головами действующих лиц взлетает многоступенчатая ракета, они еще не становятся людьми современности. Внутренний мир героев тридцатых, сороковых годов и героев наших дней, конечно, имеет много общих черт, но есть между ними и различия. Заметить и показать эти различия, эти новые ростки в сознании и чувствовании героев — значит показать главнейшие приметы времени».

В этом русле и идут искания Евгения Пермяка как автора романов о нашей современности. Его привлекают не внешние приметы дня, а столкновения характеров и событий, выражающих дух времени. Поэтому современность в его романах не фон, а основное содержание, определяющее конфликты повествования, образную систему, всю его структуру. Идейно-художественной основой такого романа становится мир чувствований героя наших дней, его активная борьба за свои идеалы.

Писатель поднимает большие социальные проблемы и подает их политически остро. Публицистический накал письма, сатирическая окраска и лирическая проникновенность авторских характеристик — существенные особенности романов Евгения Пермяка. Судьбы сто героев всегда отмечены печатью нашего времени. В столкновении резко контрастных характеров и убеждений раскрывается политическая зрелость и та высота нравственного сознания советского человека, на которую его подняло наше социалистическое время, вся атмосфера новой жизни.

Иногда Евгения Пермяка как автора современных романов критика упрекала в излишней публицистичности, обнаженной заостренности ситуаций и характеров. Но писатель намеренно вплетает ее в повествование, а в своих выступлениях на литературные темы даже настаивает, что так называемые публицистические нити никогда не были чужды русской литературе, начиная со «Слова о полку Игоревен. Литература никогда не стояла в стороне от политической борьбы общества, а вмешивалась в нее. Этим и определялись активные гражданские позиции автора-повествователя.

Социально-психологические столкновения людей не могут быть абстрактными. Они неизбежно связаны с их производственной общественной деятельностью, с участием в политической жизни страны.

Разве важнейшие политические акции или военные потрясения минуют людей, сидящих за праздничным столом, разве жизнь и труд раздельны, разве жизнь не есть труд, а труд — жизнь? Такая публицистичность, разумеется, для современника заметнее, она даже может показаться нарочито обнаженной. Но в сущности без нее невозможен роман о дне сегодняшнем, о современниках, об их труде, о всем богатстве их внутренних движений и переживаний.

Вместе с другими советскими писателями ищет свежие повествовательные формы и Евгений Пермяк как автор романов о современности. Опять же смело и оригинально использует писатель не исчерпанные еще возможности устно-поэтической традиции. Особенно ощутимо это в романах «Сказка о сером волке», «Старая ведьма», где он как бы продолжает давно начатую работу над созданием современной сказки.

Раздвигая жанровые рамки романа о современности, Евгений Пермяк убеждает, что ему отнюдь не противопоказаны условные формы сказки-были, ее. аллегоричность, сказочная символика. Не отказывается писатель от своих давних связей с уральским народным сказом. Именно отсюда идет в его романах языковая сочность авторских описаний, мудрая лукавинка бывалого рассказчика. Все эти особенности раскрылись уже в первых романах Евгения Пермяка начала шестидесятых годов («Сказка о сером волке», «Старая ведьма», «Последние заморозки»).

Не прошли, наконец, бесследно и долгие годы, отданные, драматургии. Стремительность, развития действия, неожиданность сюжетных поворотов, лаконичность авторских характеристик органично сочетаются в жанрово-своеобразных романах Евгения Пермяка о современности.

Уже первый роман, предусмотрительно, по словам самого писателя, названный сказкой — «Сказка о сером волке», — связан с жизнью тружеников Урала. На этот раз Евгений Пермяк рисует своих современников из приуральского села Бархуши. Живет здесь энергичный, знающий свое дело председатель колхоза Петр Бахрушин. Все у него ладится, неоткуда, казалось, ждать даже малого облачка. Но неожиданное случилось. Его считавшийся погибшим еще в годы гражданской войны брат Трофим Бахрушин, оказывается, жив, стал фермером в Америке и вот теперь желает навестить родное село, поклониться родительским могилам. Фермера-туриста сопровождает американский журналист Джон Тейнер, захотевший быть свидетелем «несколько необычной встречи двух братьев из разных миров» и написать книгу о жизни русской деревни.

Судьба американского фермера, история его приезда в качестве интуриста в родное село, встречи с советскими людьми и составляют сюжетную основу романа. Столкновение двух братьев, хотя и является сюжетным стержнем романа, его основным конфликтом, — это лишь событийное выражение больших социальных столкновений. В поединок вступают разные люди. Сталкиваются социальные системы, мировоззрения, различные взгляды на мир. Это и придает роману политическую остроту и публицистическое звучание.

Свою авторскую позицию писатель выражает активно, но вместе с тем охотно предоставляет своим героям возможность высказаться. Народная оценка психологии «серого волка» как бы подхватывается писателем, становится его авторской позицией, определяющей интонацию повествования и даже его стилевую структуру.

В характерах людей, в их энергии и пафосе перестройки мира, в конфликтах быстротекущих дней Евгений Пермяк подмечает типические процессы. На сравнительно малой площади писателю удалось развернуть повествование, емкое по мыслям, по острым философским и нравственно-психологическим проблемам. Создать, по словам Леонида Соболева, «короткий реалистический роман, насыщенный юмором и глубокой мыслью, написанный в очень свежей и привлекательной форме».

Замыслом нового романа Евгений Пермяк делился со многими своими друзьями и товарищами. Людмила Татьяничева рассказала писателю, как пагубно порой влияли на рабочих предоставлявшиеся им на некоторых уральских заводах «персональные дома». В иной такой домик с разросшимся участком проникала мелкособственническая гниль. Опираясь на эту «подсказку», Евгений Пермяк начал развертывать в роман, расцвечивать своими красками «сказку» о жизни сталевара Киреева. В ходе работы пришло и название «Старая ведьма». И опять сказка освещала замысел писателя, определяла суть повествования, на этот раз — сказка о том, как зарождалась на свете ведьма — собственность, как захотела она владычицей всех владык стать. Поделила она белый свет на царства-государства, на княжества-сутяжества. Ведьминским отродьем населила мать-ведьма мир, всем своим отпрыскам сердитые имена дала. Жадность, подлость, кража, кривда, нажива, клевета — все это от ее имени пошло. Зависть и насилие, тюрьмы и войны, злобу и ненависть, рабство и кабалу породила старая ведьма.

Роман начинается с события, обретающего аллегорический смысл. Знатный сталевар Василий Киреев обнаруживает в Собственном доме гниль, домовой «грибок». Но гниет не только дом. Зараза гнили проникла в душу сталевара. Начатое с аллегории повествование писатель переводит в бытовой план, показывая, как постепенно проникала гниль собственничества в душу хорошего рабочего человека, как старая ведьма — страсть к наживе — оплетала его своими корнями.

Писатель непримирим к старой ведьме, жертвой которой становятся такие близкие ему люди, как Киреев. Он преисполнен высокого гражданского пафоса. Острым сатирическим пером пишет он портрет алчной стяжательницы Серафимы Ожегановой. Автор ненавидит ее «каждой каплей изведенных на нее чернил», с особым удовольствием показывает ее крах, оставляет у разбитого корыта. Писатель ведет открытую борьбу с собственническими пережитками, и его оружием в этой борьбе опять становится негодующее публицистическое слово. Эпическое повествование то и дело прерывается громким голосом автора, он издевается и негодует, сожалеет и восхищается.

В романе «Последние заморозки» предстают судьбы двух потомственных рабочих семей — Векшегоновых и Дулесовых. Их предки — тульские мастеровые люди и демидовские умельцы — положили когда-то начало Старозаводской улице в нынешнем современном уральском рабочем городе. У семей этих давние и сложные отношения. Но писателя интересуют сегодняшние дела этих людей. Братья Векшегоновы создают на своем заводе новые «линии жиз-ни». Однако производственные отношения не заслоняют человеческих контактов и духовных исканий героев романа. Каждый из них по-своему ищет дорогу к счастью — и не только для себя, но и для других. При всей разности характеров братьев Векшегоновых они едины в основном: труд для них — творчество в коллективе и для общества. Они счастливы тем, что несут добро людям.

Иная жизненная активность — у Руфины Дулесовой. Своекорыстная жажда славы не только не дает ей возможность найти свое счастье, но все больше отдаляет от людей, которых она любит. Самоуверенность, честолюбие, тщеславие, эгоцентризм в конце концов приводят Руфину к полному одиночеству. Писатель напоминает, что многие из этих качеств еще живы в душе человека и осложняют его путь к счастью, поиски своего настоящего места в жизни. Это и превращает семейно-бытовой роман в психологическое повествование.

Уже эти свои произведения писатель склонен был называть «маленькими романами». Семья таких романов Евгения Пермяка увеличивается, в середине и конце шестидесятых годов опубликованы «Счастливое крушение», «Бабушкины кружева», «Сольвинские мемории», а в семидесятые годы — «Царство Тихой Лутони», «Яр-город», «Очарование темноты».

«За последние годы, — говорит Евгений Пермяк, — я пришел к убеждению, что жанр так называемого маленького романа таит в себе много возможностей и преимуществ. Короткий или маленький роман, сохранив природу многостраничного и будучи уплотненным за счет пересказа вместо показа второстепенного, позволяет отчетливее «сказаться главному».

Площадь таких романов действительно невелика. Они состоят из новеллистически кратких, часто сюжетно цельных глав. Это позволяет писателю густо населять свои произведения, широко охватывать большой жизненный материал, делать экскурсы в далекое прошлое, прослеживать связанные с ним судьбы людей, быстро менять место действия, развивать повествование динамически напряженно и увлекательно.

В маленьких романах Евгения Пермяка читатель увидит не только «последние заморозки» уходящего прошлого. В них — и уважение к минувшему, без которого писатель и его герои не представляют настоящего. Если «Счастливое крушение» лишь сентиментальный эпизод в судьбе юноши, едва не оказавшегося на переломе классовых боев «пленником прошлого», то в романе «Бабушкины кружева» минувшее причудливо переплетается с настоящим и во многом объясняет его. В «Сольвинских мемориях», которые сам автор склонен считать «романом-пересказом», «семейной хроникой», последовательно хронологически прослеживаются судьбы потомков декабриста Глебова, сосланного на Сольвинский завод…

Почти все маленькие романы Евгения Пермяка написаны в сказовой манере. Ни один из них не обходится без вставной сказки, прочно связанной с повествованием и многое проясняющей в идейном замысле всего произведения. Сказка «О Жалевой правде», органически включенная в сюжетную ткань «Сольвинских меморий», сказочные образы и характеристики определяют жанровое своеобразие лучших маленьких романов Евгения Пермяка — «Царство Тихой Лутони», «Очарование темноты».

Перед читателем. книга, в ней — два романа, они родственно живут под одной крышей, в одной обложке, под общим названием «Очарование темноты». Эти романы — как позитив и негатив, как отображение в зеркале и отображаемое… Герой романа «Царство Тихой Лутони» образованный инженер Колесов пытается найти мирные способы в борьбе с буржуазией, стремится к достижению всеобщего благоденствия, но, зачарованный темнотой своего политического видения, он терпит крах… Герой второй романа заводчик Акинфин ищет равновесия путем классового умиротворения. Он талантлив, как и его «близнец-антипод» Колесов, достигает многого и в иллюзиях достигнутого остается жертвой своей политической слепоты, непонимания классовой антагонистической природы общества…

«Царство Тихой Лутони» отличается от всех других маленьких романов. Это уже не «бытовой эпизод», не «сентиментальная повесть» и не «семейная хроника», а острый и актуальный по проблематике политический роман. Открывается он присказкой бывалого сказочника, начавшего свою «устную повесть» так: «Послушаешь иную новину и подумаешь — какая же это трухлявая старина, замшелая сказка в новой раскраске, знакомая кошка в заморской одежке, а когти те же. Но забытое — не убитое, вспомнишь — и оживет». И эта лукавая многозначительная присказка во многом определяет и авторскую интонацию, и сказово-реалистическую условность, и всю стилевую манеру повествования.

Молодой инженер Петр Колесов неожиданно появляется на масленичном гульбище возмечтавшего выбиться в настоящие капиталисты владельца тележного заводика Патрикия Шутемова. Появляется Колесов в ярком маскарадном плаще сатаны. Как выясняется, он отошел от подпольно-революционной борьбы, в которой участвовал, будучи студентом, но не ушел от революции: «Не веря более, что развивающийся капитализм можно победить, не взорвав его изнутри, не переродив экономическими средствами в новое общество, если не равных, то хотя бы равноправных. Инженер, как никто другой, может стать организатором этой экономической борьбы рабочих с капиталистами, которые легально, дозволенными законами империи способами вернут себе все созданное ими — фабрики, заводы, шахты, а крестьяне — землю».

.,В захолустной уральской Лутоне Петр Колесов решается на «экономический эксперимент» — организует «Трудовое тележное Товарищество на паях», которое вступает в конкуренцию с тарантасно-тележным заведением Патрикия Шутемова и побеждает его высоким качеством и невероятной дешевизной своих изделий. В этой экономической борьбе не устояла и мыловарня Леонтия Сорокина, ставшая «Трудовым мыловаренным товариществом на паях». Разорились кузнечно-механические мастерские Парамона Жуланкина, лесопилка Елисея Хохрякова. Забеспокоился и «князь саней, розвален и кошевок» купец первой гильдии Адриан Коковании. Нависла угроза даже над заводом графини Коробцовой-Лапшиной, который, по совету того же Колесова, рабочие решили приобрести в рассрочку и превратить в товарищество.

Одну за другой одерживает победы над эксплуататорами талантливый и удачливый инженер Петя Колесов. Не обошлось, правда, как и во всякой сказке, без доброй волшебницы-феи. Ею оказалась влюбленная в Колесова наследница золотых приисков на Витиме Катенька Иртегова. Не случайно же мать Пети обожала эту сказочную красавицу — «статненькую, ладненькую, с тонкими рученьками, с пряменькими ноженьками, с розово-мраморным гладким личиком, точеным носиком, небалованную, никем не целованную, сто раз сватанную, да никого не обнадежившую Катеньку». «Картина писанная, ангельская мамочкина душа, дедов гордый, ирте-говский характер, отцовская щедрость, теткина самосильная широта и ее глаза серые, ласковые да зорконькие, властненькие. И в душу заглянут, осветят ее, а другой раз так просквозят, что, кажется, ничего в тебе не может быть спрятанного. Все увидят». И увидела и пришла на помощь Петеньке своими капиталами, как в сказке, в самое трудное время.

Но на смену победам Колесова пришли неудачи и разочарования — одна другой горше и тяжелее. Не обошлось, как и во всякой сказке, без злой силы. Ею оказалась дочь пройдохи Шутемова — Эльза: «юрка и звонка, но зубаста: отец — сом, мать — щука, а она в обоих».

Правда, еще некоторое время Тихая Лутоня кажется Колесову огромной Россией разрозненных, в одиночку живущих Лутонь. И думается ему: «Если в каждой из тысяч малых Лутонь хотя бы немного будет легче жить, полегчает и в Большой Лутоне, распластавшейся на тысячи верст в двух частях света». Не убеждают Петра Колесова и разумные советы друга его детства рабочего-революционера Павла Лутонина о том, что истинные революционеры заботятся о счастье миллионов людей, а не о сотне рабочих, которые станут жить безбедно и без случайной благотворительности случайных Кать и Петь.

Вскоре действительно зашаталось все, что так старательно создавал Петр: заводчик Стрехов, подстрекаемый злой Эльзой, прекратил поставлять металл товариществу. Добрая фея и на этот раз спасла Колесова своими миллионами, но вера его в мирную победу над капитализмом рухнула навсегда, «золотой сон Петра Колесова сменился жестоким пробуждением». «Был один и остался один Колесов. Теперь ему нужно чистосердечно раскаяться и признаваться, что планы, лелеемые им, не могли и не могут стать явью в зверином окружении подлого, жестокого мира стреховых, шутемовых, сорокиных, кокованиных, хохряковых… и бороться нужно не с ними, а с миром, который они составляют, свергать строй, уклад, ломать всю жизнь, олицетворяемую Эльзой… Друг Колесова Павлик прав. У рабочего класса один путь борьбы, один способ победы — революция».

И честный человек, очарованный иллюзиями пресловутого экономизма, отказывается от волшебных сказок, которые рассказывал себе и другим, решает вернуться «из сказки о трудовом царстве Тихой Лутони к Ленину».

Недолго оставалась в этой сказке и «редкостная невозможность» своей среды Катенька Иртегова. Разуверившись в «мелкой помощи одиночкам», и она уходит в революцию вместе с Петром Колесовым, ставшим на путь решительных революционных действий…

«Развитие капитализма в России, как и в его безвестной провинции — Тихой Лутоне, продолжалось, вступая в последнее десятилетие своего постыдного торжества». Этими словами писатель заканчивает роман об «экономических экспериментах» в тележной Лутоне, написанный в яркой сказочной манере, дающей простор реалистической условности, расцвеченный сочными красками, гибкими словесными оттенками, — той присущей народной традиции манере, в которой давно и успешно работает Евгений Пермяк.

Закрывая эту книгу, вновь вспоминаешь присказку, с которой она началась, — «о замшелой сказке в новой раскраске». Прошлое, давно забытое, пет-нет да и теперь оживает в «заморской одежке» в сказке о «народном капитализме», в буржуазных теориях «мирного перехода капитализма в социализм».

Рассказ о событиях, предшествовавших первой русской революции и происшедших в тихой безвестной Лутоне, оборачивается самым актуальным современным повествованием. Роман написан о прошлом, чтобы развенчать сегодняшние, еще живущие иллюзии неоэкономизма. Евгений Пермяк вновь доказывает свою писательскую приверженность к актуальным проблемам современности, которые он решает публицистически темпераментно и художнически самобытно.

Действие романа «Очарование темноты» происходит опять на Урале в вотчинном заводе Шалая-Шальва, на землях, близких к Демидовым миллионеров Акинфиных. Передовой для своего времени заводчик Платон Акинфин получил образование в Лондоне, где и женился на красавице Цецилии Лучининой, одной из наследниц строгановских лесных богатств. Молодой, предприимчивый заводчик очарован идеей равновесия повелевающих и повелеваемых, хозяев и рабочих. Исключающая всякие распри и забастовки, эта идея так заманчива и маняща, что не только Платон утопает в ней, но и тянет с собой в ее водоворот наиболее одержимых соратников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» рабочих и работодателей.

Надо сказать, Платон Лукич весьма притягательная личность. Он общителен и прост, многое умеет делать своими руками. Удачливый заводчик стяжает в шало-шальвинской округе любовь одних и лютую ненависть других, особенно закоснелых заводчиков, для которых единственный способ сводить концы с концами — это безжалостно эксплуатировать, пользуясь самыми дешевыми рабочими руками…

Учредив акционерное общество «Равновесие», Платон Лукич приглашает соседей-заводчиков, увлекая перспективой удвоить, утроить, учетверить их прибыли. Он убедительно доказывает, как в процессе реконструкции заскорузлой техники заводов можно облегчить труд, улучшить жизнь рабочих, богатея при этом и продолжая выводить заводы на верный конкурентный уровень с другими такими же отсталыми предприятиями отечественного капитализма, запаздывающего в своем развитии и росте.

Улица за улицей возникают в Шало-Шальве предлагаемые рабочим с рассрочкой дома. Платон — желанный гость на свадьбах, кум на крестинах, его именем счастливые молодожены нарекают первенцев, старики поминают «о здравии»… На его предприятиях свободный рабочий день со сдельной оплатой, первоклассная больница, бесплатная врачебная помощь на дому, специальные магазины для рабочих, ссудно-страховая касса… Не в обиде и хозяин: его первоклассно переоборудованные заводы дают бешеные прибыли. Купаясь в лучах успеха, Платон Лукич не мстит терпящим убытки предприятиям соседних заводчиков, тем, кто отказался поддержать его акционерное общество в трудные годы наращивания технического превосходства.

Платон Акинфин оказывается белой вороной буржуазного общественного строя Российской империи. Он компрометирует этот строй зыбким благополучием своих рабочих. Его успехи обязаны спекуляциям на «узких местах» этого строя. Платон ослеплен сомнительными удачами, очарован своей темнотой. Он верит в «золотой сон» торжества равновесия и примирения антагонистических сил. Мыльный пузырь его очарования медленно теряет высоту, и друзья Платона уже отходят от него. Сам же он после долгих колебаний довольно неожиданным способом «развязывает» стягивавшие горло узлы… Одни утверждают, что он покончил с собой, сгорел в жерле старой домны. Другие категорически отрицают самоубийство и считают, что он сбежал к своим помещенным за границу капиталам. «Молва недолго волновала людские умы. Для одних Акинфин ушел святым праведником, любившим трудовой народ. Другие назвали его самым притворным обольстителем рабочих, сумевшим держать их в своем добровольном ярме и уползшим к своим собратьям от своего стыда».

Автор не склоняется не в ту и не в другую сторону, что не изменяет сущность развязки романа — краха идеи умиротворения, попытки создать сказочное царство «добреньких» хозяев и «осчастливленных рабочих».

Оба эти романа — «Царство Тихой Лутони» и «Очарование темноты» — и их герои-антиподы Колесов и Акннфин одинаково оказались в плену решения острых классовых противоречий экономическими путями. Попытки эти потерпели крах в России. Терпят они и теперь нечто подобное там, где еще пытаются обольщать идеями «народного капитализма», «конвергенциями» и прочими утопиями гармонии труда и капитала. Оба эти романа глубоко современны. Автор даже заглядывает в завтрашний день капиталистического мира, ищущего идиллий единения антагонистических начал.

Закономерно и то, что оба эти романа вошли в книгу, озаглавь ленную «Очарование темноты». Книга эта как бы продолжает четырехтомное собрание сочинений Евгения Пермяка, становясь его пятым томом.

Писатель снова в работе над очередным романом, в новых раздумьях о нашей современности. Впереди у него — новые планы и, хочется верить, новые удачи.